Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
Глава восемьдесят первая
Маулен и Малик выясняли отношения. Амина хотела помирить их. Малик просил братишку отстать от девушки-война и не позорить её.
Маулен не думал, что все обернется так. Он был уверен, что Дина просто проявляет девичью строптивость. Но теперь он начал думать, что она любит другого.
Эрис почувствовала себя вновь живой и свободной, занимаясь своим делом. Они прочесывали округу и искали следы, куда могли бы уйти похитители. Как назло, начался снегопад. Они успели выяснить, что греки увели Беркута недалеко за стойбище, а оттуда их забрали два всадника.
– Я знаю, куда увезли ребенка! – проговорила Эрис, сжимая в руке ком холодной земли.
– Это монголы? – спросил Герей.
– Нет, братец, если бы. Вперед, в крепость соседей! – произнесла Эрис.
– Абла, ты серьезно? – спросил Таштемир.
– Как видишь, братишка.
– Поехали, вторгнемся и вытащим его. – сказал Атсыз.
– Я пойду туда одна. Только вы поможете мне зайти внутрь. Я не могу подвергать опасности малыша. И вас терять я не планирую. Если бей пойдет войной, ребенка просто убьют. Если вы пойдете со мной – мы попадемся. Помогите мне – рубите самое тонкое и длинное дерево. Очистите его от сучьев и сделайте шесты. Уже на месте свяжите их крепко-крепко. Вы поможете мне взобраться и уйдете. К утру все прояснится. – глаза Эрис были уверенными. Только она знала истинную натуру их врага.
Они быстро сделали все, как просила Эрис. Всадники, держа срубленное и подготовленное дерево, направились к греческой границе, объезжая посты.
– Какой красивый мальчишка! – говорил Гавриил Тарросу. – Неужели это сын пастуха? – он захохотал.
– Это сын бея. И теперь он у тебя в руках. Захочешь – отступит. Захочешь – пойдет войной.
– Войны мне не надо. Ах Таррос-Таррос. Признаю – задобрил ты меня, коварный плут… Пусть его отец убирается с моей земли вместе со своими палаточниками. А сынишку оставим себе. Это называется – залог кровью. Крестим тебя. Назовем… Как назовем его, Таррос?
– Георгий. Он же хазарянин. Тюрок.
– Ты – гадкий и мерзкий! Сюда придет мой отец и отрубит вам всем головы! – кричал и трепыхался Беркут.
– Что он пищит? Тео, переведи. И не капли слез, надо же. – Таррос улыбнулся. – Настоящий воин. Ты станешь лучшим рыцарем в этой крепости, Георгий! – восторженно говорил Таррос. – Я сам воспитаю тебя, как спартанца.
– Отпустите меня! А ты, – он указал на девочку. – Предательница! Лгунья! Моя сестра Дина четвертует тебя!
Тео переводил его ругань.
– Отпустите семью этих людей. – приказал Таррос. – Молодцы.
Мужик и девочка быстро уходили, радуясь за себя.
– Толстяк! Мой отец приведет войнов. Они убьют вас всех, как убили монголов! – Беркут плюнул на Гавриила.
– Заприте гаденыша в темнице, пока не научится правилам поведения. Агейп! Агейп, черт тебя побери, иди и найди с ним общий язык, женщина! – заорал Гавриил.
Агейп пошла в темницу. Она ужаснулась выходке командира Тарроса. Но слушать Гавриила ей всё же пришлось.
Эрис приблизилась к крепости. Ее волнение увеличивалось, когда она видела высокие стены и смотровые башни – барбаканы и тенали, на которых стояли караульные.
Всадники спешились.
– Обойдем и посмотрим, где мне будет легче всего забраться.
Они осторожно передвигались у ближайшей стены крепости. Эрис приметила окошко стрельцов – амбразуру. Оно было расположено ниже верхушек – бойниц гигантской стены, сделанной из камня. На широких машикули расхаживали солдаты.
– Вы по моему сигналу положите ближайших караульных. Стреляйте в нижнюю часть туловища – они должны упасть к нам, а не к себе. Хотя это все уже непредвиденные обстоятельства…
– Сестра. Может ты передумаешь? – попросил Ирбис. – Это же сумасшествие!..
– Ирбис. Я должна бею. Я спасу его сына и отдам долг. Стану свободной… Аллах поможет мне.
Воины расстреляли стражей, стоящих ближе к ним. Некоторые свалились с огромной высоты на землю. Солдаты стащили их в кусты.
– Сестра… Прощай и не поминай нас лихом! – попросил Туран.
– Прощайте, мои боевые братья. Если я паду – паду мученицей. Я не боюсь умереть. Я больше боюсь этой жизни, братья.
Идите к нашим, скоро утро, расскажете бею. Всё, по местам! Толкайте меня вперед. Не останавливайтесь, иначе я упаду и разобьюсь насмерть, не успев взойти. – она улыбнулась. Войны покачали головами. Было тихо-тихо и морозно. Снег шел мелкими жесткими крупицами, от которых стоял тонкий, еле уловимый звон. Небо светило красноватым оттенком. Пахло зимой.
Солдаты взялись за край очень длинного сборного шеста. Эрис крепко взялась за его верхушку. Они все начали бежать. Эрис по инерции начала взбираться наверх. Она бежала вверх по стене, пользуясь силой отряда. На такие хитрости способны только разведчики. От усилий ее ладони и пальцы жгло.
– Бисмиллях, помоги, Боже… – последние мгновения. Эрис повернула голову – Ее солдаты внизу были совсем маленькими. Здесь, наверху, дул пронзающий ветер, от которого слезились глаза. Острые снежинки кололи лицо.
Окошко! Эрис схватилась за ледяные края камня. Она подтянулась и ввалилась в узкое отверстие. Не успев отдышаться, пришлось убить ошеломленных стражей. Войны Кокжал уехали, разобрав шест и увезя его части с собой.
В стенах крепости было тихо. Караульные ходили, проверяя, все ли в порядке. Эрис переоделась в византийскую форму. Она надела кольчужный капюшон и шлем. Эрис оттащила умервщленных в угол и забросала своими доспехами, накрыв накидкой одного солдата.
Она кралась вдоль стены. Шипение факелов разбавляли отдельные шаги. Эрис не имела понятия – куда же ей идти. Все же она пошла вниз – в темницу.
Эрис шла вперед. Она видела перед собой двух болтающих на посту солдат.
– Поу пигайнейс? *Куда ты? (греч.)*
– Гиа лиго. *Отлить(греч.)* – грубо отрезала девушка.
– Ой Thаррос да сас ксефлоудисоун! – *Таррос с тебя шкуру спустит! (греч.)* Они захохотали. Эрис махнула рукой и прошла мимо.
Эрис продвигалась дальше. Она шла мимо залов и комнат. Планировка заставила ее поплутать.
Круглая лестница петлями вела на этажи. Крепость была огромная. Но и она оказалась тесной.
Из проема на одном из ценакулов она услышала знакомый голос – из далекой комнаты вдоль дромоса раздавался негромкий, но внятный голос Тарроса. Он читал 24 псалом Давида в Кантус Планус. *с 13 века традиционный плавный распев псалмов у западных католиков* Эрис не забыла этот тембр и не перепутает его ни с кем.
– К Тебе, Господи, возношу я душу мою,
на Тебя, мой Бог, уповаю.
Да не буду я постыжен;
да не будут враги мои торжествовать.
Господи, покажи мне Твои пути,
стезям Твоим научи меня.
Наставь меня в Твоей истине, научи меня,
потому что Ты – Бог моего спасения,
и я всегда на Тебя надеюсь.
Вспомни, Господи, любовь Свою и милость,
потому что они извечны.
Не вспоминай грехов моей юности
и проступков моих.
По милости Твоей вспомни меня,
потому что Ты благ, Господи.
Господь благ и праведен,
поэтому наставляет грешников на путь.
Все пути Господни – милость и верность
к хранящим завет Его и заповеди.
Ради имени Твоего, Господи,
прости вину мою, хоть она и велика.
Кто есть человек, боящийся Господа?
Господь укажет ему, какой путь избрать.
Он будет жить в благополучии,
и потомки его унаследуют землю.
Глаза мои всегда обращены к Господу,
ведь это Он извлекает ноги мои из сети.
Обратись ко мне и будь милостив,
ведь я одинок и измучен.
Скорби сердца моего умножились —
спаси меня от моей беды.
Посмотри на мое горе и муки
и прости все мои грехи.
Посмотри, как много моих врагов,
какой лютой ненавистью ненавидят меня!
Сбереги мою жизнь и избавь меня,
от позора меня спаси,
ведь я нашел в Тебе прибежище.
Эрис слышала его голос. Ее нутро дрожало. Она до сих пор не верила в превратности судьбы, столкнувшей их.
– Я бы просто убила тебя. Молящееся зло… – ей пришлось уйти подальше.
Теперь она сама начала молиться, чтобы ее не поймали.
– Аллах – нет божества, кроме Него, Живого, Поддерживающего жизнь. Им не овладевают ни дремота, ни сон. Ему принадлежит то, что на небесах, и то, что на земле. Кто станет заступаться перед Ним без Его дозволения? Он знает их будущее и прошлое. Они постигают из Его знания только то, что Он пожелает. Его Престол объемлет небеса и землю, и не тяготит Его оберегание их. Он – Возвышенный, Великий. – постоянно шептала она. – Посланник и верующие уверовали в то, что ниспослано ему от Господа. Все они уверовали в Аллаха, Его ангелов, Его Писания и Его посланников. Они говорят: «Мы не делаем различий между Его посланниками». Они говорят: «Слушаем и повинуемся! Твоего прощения мы просим, Господь наш, и к Тебе предстоит прибытие».
Эрис шла, проходя солдат. Некоторые дремали. Некоторые стояли и не обращали на нее внимания. Пару постовых спросили, куда она идет. Эрис ответила – по поручению диоикитиса Каллергиса. Эрис тихо говорила про себя слова Аллаха:
– Аллах не возлагает на человека сверх его возможностей. Ему достанется то, что он приобрел, и против него будет то, что он приобрел. Господь наш! Не наказывай нас, если мы позабыли или ошиблись. Господь наш! Не возлагай на нас бремя, которое Ты возложил на наших предшественников. Господь наш! Не обременяй нас тем, что нам не под силу. Будь снисходителен к нам! Прости нас и помилуй! Ты – наш Покровитель. Помоги же нам одержать верх над неверующими людьми.
Эрис произнесла последние слова из суры Бакара. И ее волнение проходило.
– Эй! Стой! – крикнул бежащий к ней караульный. – Стоять! Сними шлем! – их было двое. Эрис вытащила метательные ножи и бросила в них, попав в горло каждому, не оставив им шанс на зов подмоги.
– Тяжелые… гады… – Эрис затащила их в темный углы.
Она прошла дальше, двигаясь к лестнице, ведущей вниз. Девушка бесшумно промелькнула мимо залы Гавриила. Тот сидел на своем троне. Он пил вино и беседовал с двумя женщинами. Дубовая дверь была приоткрыта. Они хохотали так, что по коридору гуляло эхо.
– Мерзкий прелюбодей…
Эрис двигалась к заветной цели. Ее сердце клокотало в горле. Ей нетерпелось увидеть – права ли она.
К темнице вел мрачный коридор. Воздух в нем был спёртый и тяжелый. Несмотря на холод, там воняло затхлостью. Сырость и плесневелый дух ударили ей в нос. Ноги ее ощущали скользкие, шлифованные от частых шагов, выложенные камни ксистоса.
В сумраке вырисовывались фигуры постовых.
– Господи, помоги мне. Помоги, Боже… – Эрис прошла вперед, прижимаясь к стене, леденящей спину. Она видела пятерых.
Девушка громко крикнула, делая свой голос как можно грубее:
– Фроура! О диоикитис Thаррос моу биетаксе на то феро то пайди! – *Постовой! Таррос приказал мне привести ребенка к нему! (греч. )*
– Кай пойос аллос эйсай? * А ты еще кто такой? (Греч.)* – К ней повернулся здоровенный мужик.
– Соу едоса тин парангелия. Препей на досо стон Thаррос тин апантиси сас? *Я передал его приказ тебе. Мне передать Тарросу твой ответ? (греч.)*
– Кала. Перемене эдо. *Хорошо. Жди здесь. (Греч.)*
Он отошел. Его товарищи покосились на Эрис.
– Зачем ему ребенок сейчас? Он только заткнулся. Щенок скулил полночи. Он даже кусался. – солдат засмеялся.
– Спросишь у диоикитиса Каллергиса, как увидишь. – ответила Эрис.
– Кирия Агейп сидит с ним. Красотка совсем ума лишилась, как старшину Леона зарубили.
"Вот невезуха! Черт побери!!!"
– Любовь-любовь. – произнесла Эрис без эмоций.
– А ты с какого отряда? Что-то я тебя не помню…
– Я – нищий брат. Неимущий слуга Божий. Стрелок.
– Ясно. Развелось тут вас… – недовольно буркнул солдат.
Послышались крики Беркута. Потом женский голос завопил, что ребенка бить нельзя. Ругань солдата и удар.
– Забирай гаденыша. – он швырнул Беркута в руки Эрис. Она схватила его и потащила. Агейп наблюдала дикими глазами. Беркут брыкался и дергался.
– Аккуратно! Он же – ребенок!
– Кирия, не беспокойтесь, все будет хорошо! – сказала Эрис, уходя. – Идите к себе!
– Подонки… – заплакала Агейп.
Эрис тащила отчаянного Беркута подальше от охраны.
Пройдя по темной катакомбе, она склонилась к нему и прошептала.
– Корыкпа. Сенинлейим. *Не бойся, абла не оставила тебя здесь одного. (тюр.)*
– Абла!!! – вскрикнул он.
– Даха сессыз. Даха сессыз! *Тише. Тише(тюрк.)*
– Бул ашагылык бичлер саваджи вурду. Онларын ушуну алакарым… *эти мерзкие ублюдки ударили война – я отомщу им. (тюрк.)* – он заплакал, но быстро вытер слезы. Чумазый и напуганный – лицо малыша осело.
– Даха сонра. Потом. Месть оставь своему отцу. Пошли!
Плана пока не было. Нужно было дождаться утра и выбираться из крепости.
Агейп тихо шла следом за ними. Солдаты побежали навстречу Эрис – утренняя смена караула обнаружила трупы у окошка.
– Стекомай! Стекомай! Аксос! Аксос!
Стоять, тревога!
– Бисмиллях! – Эрис начала сражение. Уложив троих мечом, она потянула Беркута за собой.
– Вы что, что вы наделали! – орал Маулен на бойцов Кокжал. – Как вы могли оставить ее?!!
– Это был приказ. А приказы не обсуждаются. – отрезал Атсыз, ничуть не млея перед младшим беем. Закалка командирши воспитала их.
– Видимо, ты еще не понял, Маулен, кого из себя представляет уважаемая всеми нами Дина абла. – сказал Малик бей. – Теперь пойми. Иншааллах, тебя это образумит.
– Поехали, брат! – произнес Маулен.
– Что она сказала? – спросил бей у солдат.
– Рассказать Вам к утру. – ответил Ирбис.
– Мобилизируем войско. Мы идем на Белокому. – произнес решительно бей.
– Брат!!! Он же этого и добивается! Он за этим только и украл племянника – чтобы ты пошел на их крепость. Ты останешься виновен во всём перед султаном!
– Что ты предлагаешь? Давай – ты же у нас умный мальчик. Не то что я – деревенщина.
– Я пройду в крепость с товарами. Но в повозках будут прятаться войны Баяты. Солдаты Кокжал помогут мне. Мы найдем Эрис и Беркута и вытащим их.
– А как же твое задание?
– Я уже выполнил его. Мне осталось найти свидетеля, чтобы разоблачить истинного Тарроса перед правителями.
– И где ты его найдешь?
– Мне кажется, я уже знаю, кто это… – загадочно сказал Маулен, сверкая глазами.
Альвизе Гварди приготовился к афере.
Глава восемьдесят вторая
– Бежим, Беркут! Давай! – Эрис тянула его. Они оторвались. Беглецы забежали в малюсенькую подсобку и захлопнули дверцу. Сердце малыша выпрыгивало из груди. Его напуганные глаза сделались огромными. Эрис держала его рот рукой, одетой в перчатку. Она сжалась в комок, прижав его спиной к себе.
– Молчи. – приказала она. – Не бойся, я с тобой.
Поднятая тревога наделала много шума. Они могли бы попасться в любой момент. Солдаты с топотом сновали мимо них. Прошло около двадцати минут. От ожидания и духоты пот щипал глаза. Беркут пах мокрым цыпленком. Эрис показалось, что всё стихает.
– Они здесь! – крикнула Агейп, указав на подсобку. Дверца распахнулась.
– Милый мой – я не оставлю тебя! – проговорила Эрис.
Девушка выпрыгнула на воинов, разя всех без разбору. Она делала все, чему научилась за столько долгих лет.
Эрис сражалась до последнего. Она была похожа на рычащую волчицу, бьющуюся со стаей хищников за своего детеныша. Солдаты окружили ее со всех сторон. Раздался громкий ор Гавриила.
Тагаур стоял с победным видом, но все же, он побаивался сумасшедшего воина. Тарроса нигде не было.
– Как ты могла, гадина! – заорала Эрис, смотря на Агейп.
– Я хотела помочь ребенку… – до Агейп только дошло, что Беркут пошел с Эрис по собственному желанию.
– Надо же! – воскликнул Гавриил. Помятый и лохматый – он был не в самом лучшем виде. Оружие Эрис выбили. Её руки скрутили на пояснице. С нее сняли шлем и капюшон. – Баба! А как дерется! Проклятую амазонку тащите в темницу. Пора научить самозванцев, кто в доме хозяин и как следует вести себя! Гадюке дать по десять плетей за каждого убитого человека. Мальчишку тащите туда же – пусть посмотрит на представление.
– Нет! Гавриил… Дорогой, прошу… Он же ребенок! Я присмотрю за мальчиком. Я обещаю… – это был голос Агейп.
– Ты уже обещала однажды, лгунья.
– Я клянусь, что больше не совершу ошибки, уважаемый властедержатель, господин этой крепости. Прошу вас – я запру свои покои. Он будет со мной. – глаза Агейп испрашивали соизволения супруга. Он стоял и смотрел свысока, получая удовольствие от ее унижений. Но, на удивление, согласился.
– Хорошо. Солдаты – уведите ребенка в покои госпожи.
– Абла!!! Абла!!! Дина абла!!! – его пронзительные вопли могли бы разбить каменный валун. Но не их сердца.
– Я вернусь и заберу тебя! Взывай к Аллаху! – выкрикнула Эрис, которую тащили в другую сторону.
– Дрянь паршивая… Сколько людей она положила? – спросил Гавриил.
– В стрельной обнаружили троих. Около хранилища – двое. Сейчас еще троих обнаружили. И тут – семь человек.
– Где шляется командир? У него под носом вторжение!
– Диоикитис за стенами крепости. Там, в зарослях и на вышках обнаружены многочисленные трупы. Он ищет следы сообщников вторгнувшихся.
– Я сам пойду и допрошу ту тварь в женском обличье!
С Эрис сорвали византийские одежды, оставив рубаху и тюркские кожаные штаны для всадников. Она не могла шевельнутся – воинов было слишком много. Ее руки крепко привязали к горизонтальному бревну для пыток. Она видела рядом колесо смерти и множество железных орудий, о назначении которых можно было только догадываться. Но пока что эта участь её миновала.
Ее ноги и руки прикрепили намертво к перекладинам, не оставив малейшего шанса на спасение. Эрис думала лишь о Беркуте. Его душераздирающий крик стоял в ее ушах. Она смотрела на угрюмых солдат, молча исполняющих своё дело. Это было похоже на то, когда обездвиженный, но бдеющий больной ждет действий тщательно готовящегося специалиста.
Солдаты сняли с нее платок. Один принялся мочить плеть в бочке. Но потом приказал другим сослуживцам окатить ее водой с головы до ног. Это был тот самый смотритель темницы. Ее сердце чуть не остановилось – такая ледяная была вода. Ее заплетенные в высокую косу волосы прильнули к телу. Отдельные пряди налипли на виски, скулы, щеки и губы.
– Гадина. Тварь. Кого хотела обмануть?! – он вознес плеть и с размаху ударил Эрис по спине. Солдаты вышли. Хлесткий звук с треском разорвал воздух. Эрис не подала виду и голоса.
"Господь наш! Не обременяй нас тем, что нам не под силу. Будь снисходителен к нам! Прости нас и помилуй! Ты – наш Покровитель. Помоги же нам одержать верх над неверующими людьми. Аллах… Ахад." – в душе просила она.
– Я сразу подумал, что ты не мужик! Голос как у бабы! – он бил ее с неимоверной силой и ненавистью. Эрис лишь вздрагивала, стиснув зубы и закрыв глаза. – Наш архонт – слишком мягкотелый! Вот дождешься диоикитиса… – он злорадно засмеялся. – Будешь молить о смерти!!
Эрис рвало от боли на куски. Каждая ее клеточка горела от ударов. Током отдавало даже в пальцы рук и ног. Она почувствовала, как незажившая спина начала кровоточить. Эрис почуяла запах крови. Горячая, она начала мочить бинты и стекать ниже.
Ее рубаха на спине превратилась в лохмотья. Бинты под ней пока держались.
" Аллах…
Гад. Чтоб твои руки отрубили! Чтобы ты сдох."
Ее голова уже кружилась. Ее мутило. Она смотрела на вентиляционную дырку под потолком – небо начало сереть.
Гавриил вошел в темницу. Он приблизился к ней.
– Смотри-ка, какая красота! – огонь от факелов отливал красным на ее блестящем лице. Она грозно смотрела ему прямо в глаза. Ни капли страха. Ни капли уступки.
– С. ка. Кто такая? Ты пришла за сыном бея, положив стольких моих людей? Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? Кстати, красивые ручки. – толстый старик прикоснулся к ее рукам, потом сжал ее лицо. – Погоди, Ангелос. Не бей. Такую жалко убивать, не использовав ее красоты. Это ж надо! – мерзкий архонт вытащил свой клинок и разорвал ее рубаху. Он довольно хмыкнул, давя на лицо.
– Говори – с кем пришла и где подельники?!!
Эрис уничтожала его глазами. Она скалилась, рычала и выгибалась. На секунду она уловила страх в глазах ублюдка. Верхняя часть туловища Эрис была туго бандажированна. Она плюнула в лицо Гавриила. Он приказал ударить ее по голове, чтобы Эрис отключилась. Она потеряла сознание.
Таррос вошел в момент, когда архонт почти прикоснулся своими погаными лапами к белой кожи обреченной девушки.
Он видел омерзительное выражение лица Гавриила. Он видел девушку, беспомощно висящую на перекладине. Знакомые безупречные очертания разили его. Но опущенное лицо пленницы не было четко видно. С ее затылка тонкой струйкой стекала кровь. Она доходила до кончика носа и капала на забинтованную грудь.
– Гавриил! – крикнул он не своим голосом. Таррос рывком приблизился.
– О, диоикитис! Смотри, какая птичка попалась! Но эта тварь нанесла мне урон. И я, хозяин сей крепости, накажу ее самым беспощадным способом! – сказал он и начал копошится в своих ремнях.
Таррос не слышал его слов. Он не спрашивал разрешения. Он повернул лицо Эрис к себе, взяв его ладонью. Он был ошарашен. Изумленное ошеломление выразилось в его глазах. Его черные брови вскочили ко лбу. На миг он замер. Гавриил уставился на него и обомлел. Таррос быстро посмотрел на её живот. Он осторожно прикоснулся пальцами к старому шраму Эрис. Командир повернулся к Гавриилу.
Гавриил попятился назад от ужасающего, разъяренного взгляда командира. Его желваки дергались, а ноздри расширялись и сужались. Гавриил услышал его гулкое, бешеное дыхание.
– Таррос, ты что?! – произнес Гавриил испуганным голосом.
Таррос вытащил свой меч. Он пошел на него. Гавриил пятился назад.
– Отставить, Таррос, ты в своем уме! – завопил он. – Стража!!!
– Никто никогда не смеет прикоснуться к моей Эрис! – Таррос размахнулся. Голова архонта с глухим звуком покатилась по полу тюрьмы. Таррос повернулся к палачу.
– Диоикитис, пощадите, я выполнял приказ! Диоикитис! – взмолился Ангелос, падая на колени. Таррос отрубил ему руки от самых плеч.
– Ты подохнешь медленно. – он вставил грязный меч в ножны и пнул своего подчиненного.
Таррос подошел к Эрис. Ее запястья посинели. Глаза командира мгновенно поменяли лютую свирепость на жалостливую нежность. Он начал клинком перерезать толстые веревки. Обмякшая девушка упала в его руки.
– Эрис-Эрис… Как же так! Разве такое бывает в жизни? – он плакал. Он с закрытыми глазами нежно прикосался лицом к ее шее. Таррос вдыхал ее запах. – Господи… – он убрал пальцами прилипшие к вспотевшей коже волосы. – Агапи моу… – Таррос сел на пол и легонько потряс ее лицо. – Очнись, родная моя…
Солдаты прибежали на адский ор Ангелоса. Они увидели тело архонта и умирающего сослуживца в лужах крови. Рядовые молчали. Таррос укутал истерзанную девушку своей накидкой, он поднял Эрис и начал направляться к выходу.
– Диоикитис! Уже утро. Позволите ли Вы открыть ворота крепости? – спросил капитан у уходящего командира.
– Нет. Впускать только с моего разрешения. Пришлите ко мне лекаря. Быстро! – он зашагал к своим покоям.
Агейп совершила роковую ошибку. Ее терзали душевные муки. Беркут сидел в углу на полу, закрывшись от нее руками. Она пыталась погладить его по голове. Но ребенок оттолкнул ее. Он с ненавистью смотрел на Агейп.
Девушка вышла на шум. Она заперла Беркута.
– Архонт мертв!
– Что значит, мертв?
– Госпожа, господина Гавриила убили. – ответил запыхавшийся солдат.
– Кто?
– Мы не знаем. Не знаем.
Девушка пошла выяснить. Она спустилась в темницу. Но солдаты запретили ей входить.
– Где диоикитис? – спросила она.
– Он у себя. С пленницей. – Агейп испугалась, что ее глупость обернется тем же, от чего она сама пострадала вчера. И Агейп решилась. Она пошла в покои Гавриила.
Эрис лежала на животе на амфикефали Тарроса. Сквозь его накидку просачивалась алая кровь.
– Давай, сделай все возможное! – Таррос повысил голос на лекаря. Руки врачевателя дрожали – он смешивал снадобья в ступке. – Останови кровотечение. – Таррос открыл спину Эрис – на ней не было живого места, сплошное кровавое месиво на фоне обширного незалеченного ожога. Он засучил рукава.
– Проклятье! – ругался он, быстро разрезая бинты и вытирая её. Таррос приложил холодную повязку к ране на голове. – Никто не остался безнаказанным, Эрис. Теперь я никогда не оставлю тебя. – приговаривал он на удивление лекаря. – Добавь больше обезбаливающего!
– Диоикитис. – через некоторое время тот протянул мазь.
– Я сам. – Таррос грубо вырвал ступку из его рук. Он начал мазать сечения. Это было трудно, но он старался. От мази кровь постепенно начала темнеть и сворачиваться. – Все, выходи отсюда. – сказал командир лекарю. – Остальное я сделаю сам.
– Как прикажете, диоикитис. – он поклонился и вышел.
Таррос обработал раны Эрис, измазавшись сам. Он осторожно пригладил и обтер ее волосы, наложил повязку с лекарством на затылок.
Когда оказание первой помощи было закончено, он накрыл ее. Диоикитис встал на колени рядом с ложем, поближе к ее лицу. Таррос разглядывал его. Оно ничуть не изменилось. Он проверял – дышит ли она.
Таррос смотрел на Эрис. Он не верил, что такое могло произойти в действительности, наяву.
– Неужели ты жива, моя любовь? Господи… – он протер лицо и медленно выдохнул. – Не может быть… – девушка, так внезапно ворвавшаяся в его жизнь и перевернувшая ее; та, о которой он мечтал с самой первой их встречи, и он сделал все возможное и невозможное, чтобы завладеть ею… Та, которая так сильно любила только его. Только его… И так же сильно возненавидевшая Тарроса в один единственный проклятый день казни чертовых Каннареджо. Лучше бы он этого не делал… Нет, он правильно все сделал, нарушив приказ Дожа. И он не жалеет, что перерезал глотку смазливому Антонио ценой собственной блестящей репутации.
– Любовь моя… Жизнь моя… Господи, помоги ей, прошу… Ты услышал, услышал молитвы грешника, сделав для меня невозможное. Ты же видишь, Боже, как я нуждаюсь в твоей рабе… – он вытирал слезы. Таррос взял в свои ладони, забывшие ощущения женского тепла и нежности, руку Эрис. Ее рука была такая же на ощупь, как много лет назад. И от нее исходило такое же благоухание. Как и тогда. Этот аромат ее волос, ее кожи заставлял голову Тарроса кружиться. Он видел ее шрамы на руках и представлял, как Эрис было больно, когда она их получала. И нутро его обожгло так же сильно, как когда-то кончик меча работорговца обжигал её. Командир мысленно проклинал того, кто принес страдания его Эрис. Но эти розово-чайные отметины не показались ему безобразными. Наоборот, ему показалось, что они придают её облику неповторимый шарм. Таррос думал о том, сколько всего ей предстояло пережить в своей нелегкой жизни. Он дошел до того места, где Эрис – чья-либо жертва. Или женщина.
Она стала еще привлекательней. И его уже охватил гнев, и ревность потоком хлынула на него, затмевая разум. Его буйную голову начала разрывать кровь, подступившая к голове.
– Мое кольцо. Его нет. Зачем ты сняла его? Чтобы окружающие думали, что ты одинока? Или он?.. – эти раздумия, что Эрис за столько лет, люто ненавидя его – стального тирана, лишившего ее родных людей, нашла себе другого, начала страшно терзать его.
"Конечно, такие, как ты, не ищут себе кого-либо. Эти кто-то всегда ухлестывали за тобой сами." – вертелось в его мыслях.
Он забыл о том, что только что зарубил Гавриила. Венценосного владельца огромной территории Никеи. И теперь ему предстоит стать местным властедержателем. Точнее, не хотел думать об этом. Не хотел вспоминать, сколько проблем и забот принесет ему эта смерть. Но Гавриил получил по заслугам. И как он может вспоминать о делах, когда рядом его Эрис, так нежданно появившаяся – будто его ожившая мечта?
Он осторожно приподнял край окровавленной простыни – раны от плети на ее коже зияли. Кровотечение остановилось.
– Слава Богу.
Приди в себя, моя любовь. – прошептал Таррос.
Эрис была похожа на спящего ребенка. Очень бледная. Такая же невинная, как в прошлом. Нет, она не могла принадлежать кому-то, кроме него. Эти мысли придавливали его к поверхности земли своей тяжестью.
Ожоги на спине… Господи, чего только она не натерпелась в своей жизни? Они совсем свежие. И если бы не тонкая кожа под ними, Эрис не пришлось бы так туго. Если бы не удар по голове, он мог бы услышать ее волнующий голос. Увидеть ее улыбку.
Но стала бы она, воительница тюрков-сарацин, улыбаться? И, тем более, разговаривать с ним?
Это были его переживания. Но он слишком истосковался по дорогой сердцу женщине. И теперь, любуясь, насыщался спокойствием. Были только эти священные минуты. Неважно, что будет позже.
– Я здесь. Не бойся. Я больше никогда не отпущу твою руку. Не отпущу, родная…
Таррос упивался ею. Он не мог насмотреться на Эрис. Это было чудом.
– Агапи моу. И зоу моу. Ден эчете идеа посо асчима эниоса чорис эсена… *Любовь моя. Жизнь моя. Ты даже не представляешь, как мне было плохо без тебя… (греч.)* – шептал он, целуя ее ладонь. Он боялся, что Эрис снова покинет его. – I nostri cuori sono collegati. E non puoi cancellarlo. Non dimenticare. Persino la morte stessa si ritirò alla vista di questi sentimenti. *Наши сердца связаны. И такое не сотрешь. Не забудешь. Даже сама смерть отступила, увидев эти чувства (итал.)*
Ее пепельные брови мучительно изогнулись. Влажные губы приоткрылись, вдыхая воздух. Эрис издала чуть слышный, слабый и короткий стон. Таррос весь напрягся. Неужели она придет в себя, и он снова увидит ее горящие зеленые глаза? И она позовет его…
Теперь Таррос никогда и ни за что не отпустит ее. Даже если она будет отчаянно сопротивляться. Даже если придется навсегда приковать ее к железному столбу кандалами. Он решил, что никто и ничто не сможет разлучить его с Эрис в этот раз.
– Диоикитис! Диоикитис! – это был голос капитана. – Выйдите. Прибыл Альвизе. Принкипас мертв. Вас ждут дела. Казначей привез большую партию товаров и просит пропустить его. – говорил он в дверь.
– К черту Альвизе. – недовольно пробурчал он. – Сам разберись! – Он повысил голос.
– Так нельзя. Диоикитис… Правила. Вы должны заняться им.
– Che cazzo vuole?! *Какого х. я ему надо?!(итал.)* Иди и сделай все сам.
– Но командир! Это не в моих полномочиях…
Он немного помялся. – Открой ворота и всё! – его голос с трудом вырывался из груди. Командир, глубоко вдохнув аромат своей жены, аккуратно положил ее ладонь на постель. Он погладил ее лицо и волосы.
– Командир, ему нужен главный!
Ему пришлось встать, стряхивая с себя грезы и желания.
Таррос вышел, до последнего не отрывая глаз от Эрис.
Он закрыл дверь на ключ.
– Гамименос! *За. бали!(греч.)* Что произошло? – опять надев маску бескомпромиссности, он подошел к капитану.
– Не знаю. Говорит – срочно надо к Гавриилу.
– Alvize cazzo. *Е. анный Альвизе(итал.)* – он направился в залу Гавриила. Теперь ему придется принять на себя правление крепостью. А это экономика и правоведение.
Таррос не видел, как из огромных тюков, завезенных в амбары, вылезли войны Кокжал. Он не слышал звон их орудий. Он решил дождаться Альвизе и дать ему свободу в принятиях решений, касающихся экономики и рынка. А затем пойти к Эрис. И если она будет проклинать его, он будет доказывать свою любовь ежесекундно, весь остаток своей жизни – пока Эрис не простит.
