Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
Глава сорок четвертая
Природа плакала вместе с Эрис. Она угасала ей в унисон. Холодный дождь хмуро накрапывал, и от ночной прохлады и утомления Эрис ослабевала с каждой минутой. Аромат осеннего ливня и мокрой листвы навевал беспробудную тоску, которая стремилась поселиться в груди. Пробиваясь сквозь сгущающийся туман, повозка тряслась, попадая колесами в грязные лужи.
Таррос сидел напротив Эрис. Она не поднимала взора. Ее лицо под вуалью исказилось в скорбной мимике – она чувствовала себя подлой предательницей своих боевых братьев. Эрис ненавидела себя. Таррос не смотрел на нее – в полумраке его взгляд был задумчивый, а вид сосредоточенный.
Они добрались. Извозчик остановил экипаж. Уставшая Эрис отстранилась от согретой скамьи. Приведенную в сонливое состояние девушку Таррос выводил из повозки в новую тяжкую жизнь.
– Эрис, дорогая! – не побоявшись дождя, к ней бросилась Каллиста. – О, как же ты красива! – воскликнула она, вглядываясь в очертания повзрослевшей Эрис под тонкой вуалью и держа ее за болезненные, скрытые под невесомыми кружевными рукавами, истертые ссадинами, запястья.
Уличные факелы под навесом часовни тускло освещали их мелькающим светом.
– Брат, я все сделал так, как ты просил. – произнес верный Алессандро, братаясь с печальным Тарросом.
– Идем, Эрис. – позвал командир, оглянувшись на неё. Эрис молчала.
– Что за свадьба такая, братец? – возмутилась Каллиста. – Ни цветов, ни гостей, ни радости! Что такое? – сетовала она, в негодовании смотря на брата.
– Каллиста. – начал он. – Милая моя сестренка. Реалии таковы – ранним утром мы уплываем в Византию. Точнее – в Никею. – сухо отрезал Таррос. – Мы будем скучать по вам.
– Почему? А без этого – никак? – воскликнула растерявшаяся сестренка.
– Никак, милая, никак… – продолжил он.
– Ясно. – ее голос дрогнул. Теперь и Каллиста начала тихо плакать. Алессандро поддержал супругу, обняв за плечи.
– Пошли уже. – произнес сыскной и Таррос открыл двери.
Они вошли в холодный храм – здесь, как и раньше, горели мириады свечей, и ветер не был этому помехой. Сквозняк пробрал их – единственных прихожан, заставив дрогнуть оранжевые огоньки. Алессандро плотно закрыл за собой двери, издав скрип и грохот.
К ним направился Святой Отец.
– Что случилось? Вы на исповедание? – спросил грузный человек в возрасте, обряженный в черную рясу. Он в спешке приближался, шаркая ногами.
– Нет. Мы – на венчание. – сказал Таррос уверенным и громким голосом, отчего по мраморному залу прошлось эхо.
– Но на венчание принято записываться заранее! – воскликнул он.
– У нас не было возможности, Святой Отец. – дипломатичный Алессандро заговорил. – Я полагаю, Вы захотите помочь свершиться Божественному союзу, отстранив от совершения греха Вашу паству.
– Пожалуй, я подумаю… – священник замялся.
– А вот так? – Таррос протянул ему плату, и тот утвердительно покачал головой, забегав маленькими глазками.
Святой Отец отошел за скамьи и направился в опистодом. Он быстро вернулся, держа в руках свиток пергамента и глиняную чернильницу с пером внутри.
– Ваше имя, вероисповедание и возраст. – попросил он Тарроса, подозвав к ближайшей скамье.
– Таррос Калерджи. Католик. Тридцать шесть лет. – Произнес Таррос подойдя к нему. Святой Отец быстро записал все, как и полагалось по закону.
– Вы – невеста? – спросил он у Эрис, подняв голову.
– Да. Она. – ответил за нее Таррос.
Святой отец нахмурился:
– Имя, вероисповедание, возраст?
– Эрис. Эрис… – прибывая в небольшой прострации, Эрис замялась.
– Эрис Армандо. Я ее брат – Алессандро Армандо. – сказал Алессандро.
– Вера? – спросил священнослужитель.
– А что, это имеет отношение к делу? – спросила Эрис, заставив его вспотеть.
– Да. Естественно.
– Я верю в Единого Господа. В Создателя. – ответила спокойно Эрис.
– Все мы верим в него, дочь моя. Мне нужно внести в документы. Таковы правила.
– Она католичка, Святой Отец. – сказал Таррос. Ей двадцать лет.
Эрис слышала шорох от пера пишущего священника. Запах паленого воска смешивался с едким духом чернил. Записав, он спросил:
– Кто поведет невесту к алтарю?
– Я брат. Я и поведу. – Алессандро сделал деловитый вид.
– Свидетелем тоже будете Вы?
– Да.
– Хорошо. Свидетельница, жених, займите места. – он указал на место возле большого белого распятия Иисуса. Здесь же стояла Мадонна, держащая руки в молитвенном испрашивании.
– Невеста и опекун, встаньте у прохода. – приказал Святой Отец.
– Не веди ее за руку, свояк. – грубо приказал Таррос, обратившись к Алессандро. Тот лишь улыбнулся, ничуть не удивляясь ревнивой дурости братца.
Эрис и Алессандро отошли к двери. Таррос и Каллиста встали у алтаря.
– Именем Отца и Сына и Святого Духа. – начал священник. – Прошу невесту!
Алессандро не прикоснулся к Эрис, торжественно пройдя с ней через залу к алтарю.
Нет, он вел ее на казнь… Ноги Эрис подкашивались. Но остатки сил упрямо не покидали ее.
Таррос стоял смирно. Он был восхищен своей долгожданной любимой – последние годы этот момент был его единственной мечтой.
Шаг за шагом они приближались. Даже сердце перестало биться – Эрис не чувствовала его.
Невеста встала напротив Тарроса. Видно было, как он теряется в томительном волнении. Его лицо было взбудораженное, но в то же время выдавало преданную любовь к его Эрис.
– Перед всевидящим оком Господа и свидетелями, стоящими здесь, вы обязуетесь любить и беречь друг друга все годы, что пошлёт вам Господь. – Начал принарядившийся священник.
– Ваше прошлое и будущее соединились сегодня в бесконечный и неразрывный союз. Жених, повторяй за мной. – Таррос начал повторять за тихим голосом Святого Отца:
– Я, Таррос, беру тебя, Эрис, в свои жены. Обещаю хранить верность, быть всегда рядом в горе и радости, болезни и здравии. Я буду любить тебя и уважать до конца моей жизни. – сказал он, заглядывая в ее скрытые глаза.
– Невеста. Повторяй за мной. – обреченная Эрис начала тихо повторять слова священника, и их смысл глубоко западал в ее раненую душу.
– Я, Эрис, беру тебя, Таррос, в законные мужья, обязуюсь хранить верность, всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. – говорила она, зажмурившись. Таррос упоенно дышал этими возвышенными минутами.
– Повторяйте вдвоем. Вместе.
Эрис открыла глаза и ей казалось, что все происходящее – просто видение. Голоса Тарроса и Эрис зазвучали в унисон:
– Моя любовь к тебе долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается. И я клянусь, что так и будет, пока я могу дышать и пока моё сердце бьётся. Клянусь любить тебя, пока ты в этом нуждаешься. Но даже если ты перестанешь нуждаться, я не смогу тебя разлюбить.
Эрис негромко зарыдала. Она больше не смогла сдержать слез. Таррос с сочувствием смотрел на нее – постепенно в его душу начала пробираться совесть. Но обида и поклёп все еще диктовали свои правила.
– Да будут ваши обручальные кольца вечным символом истинной и непроходящей Любви! – сказал беспристрастный священник. Каллиста передала кольца Тарросу.
Таррос первым надел кольцо на безымянный палец левой руки Эрис – так ближе к сердцу. Кольцо туго сжало его.
Эрис дрожащими руками надела Тарросу его кольцо.
Священник протянул им сахар – отдав жениху, он собрался сделать то же самое и невесте. Таррос сам приподнял вуаль Эрис и взял символ счастья из руки священника. Он вложил сладость в ее приоткрытые уста. В заключение Святой Отец перекрестил их вместе.
– Можете поцеловать невесту. – заключил он.
– Что? Прям здесь? – Тарросу стало неловко. Он покосился на Алессандро. Потом на священника.
– Нет. – Таррос закрыл лицо любимой от мужских глаз. – Я поцелую ее дома. – заключил ревнивец, безмерно удивив священнослужителя, видевшего подобного чудака впервые.
– Хорошо. Помолитесь и идите, дети мои. С Богом.
Священник снял торжественную рясу и вышел из-за алтаря.
Таррос сжал холодную руку Эрис. Наконец этот день настал. Теперь никто и ничто не сможет их разорвать. Никогда.
Эрис чувствовала себя тенью. Ее прошлая жизнь испарилась. Не было Эрис – был кто-то другой.
– Давай помолимся вместе, Эрис. – тихо произнес Таррос. Эрис прекрасно помнила молитву, которую произносила здесь, будучи униженной властными людьми. Она просила Господа никогда не принимать ее проклятия и обиды в адрес Тарроса… Просила, чтобы ее любимый всегда побеждал.
– Я молю Бога о своей скорейшей смерти… – ответила она. Ее сердце сжималось, отказываясь принимать реальность.
Тарросу было больно слышать это. Он сжал ее руку еще сильнее, и потянул встать на колени.
Они стояли в молитвенной позе у алтаря. Таррос молил Бога о прощении своих грехов и вечной любви Эрис.
Эрис молила Бога о спасении душ Каннареджо.
Алессандро и Каллиста просили Рая для себя и своих детей, просили счастья для молодоженов, молились за родителей.
…Кто знает, как работают молитвы. Но они, если будут исходить от чистого сердца, всегда будут приняты Создателем, и не важно, кто ты и где – Господь Вездесущ и все, обитаемое во Вселенной, Его творение. Всё, от душ до мельчайших частиц…
– Пойдем, любимая. – Таррос потянул ее за руку. Эрис встала. Каллиста вплотную подошла к ее лицу и резко подняла вуаль. Таррос начал нервничать. Его сестренка увидела слезы, следы от побоев и кровоподтеки. Она ужаснулась. Алессандро сжал ее плечо, приказав молчать.
– Эрис… – Эрис подняла заплаканный взор. – Исцели моего брата своей любовью, исходящей из твоего доброго сердца. – она заплакала, обняв молодую супругу Тарроса.
– Таррос, брат, поздравляю. Когда ты уедешь?
– Утром, Алессандро.
– Тогда прощай? – спросил друг, улыбаясь сквозь слезы.
– Прощай. – сдавленным голосом ответил Таррос, крепко обняв друга на прощание.
Они разомкнули объятия. Каллиста подошла к брату:
– Милый мой! Заклинаю – не обижай эту чистую девушку. Тебе досталась райская дева. – умоляюще взглянула она. Таррос покачал головой, сдержанно обняв сестренку.
– Поцелуй за меня Джузеппе и Адриану. Я буду скучать.
Каллиста зарыдала. Алессандро обнял ее. Но до этого он поздравил Эрис с такими словами:
– Я до последнего старался донести до тебя, каким человеком является наш Таррос на самом деле. Я сделал все, что мог. Теперь терпи, Эрис – за тяжким днем наступит тяжкая ночь. Но все пройдет, за ними неизбежно приходит светлое утро. Мне жаль вас обоих, но все-таки я поздравляю тебя. Теперь ты моя сестра.
Эрис промолчала. Его слова травили ей душу. Плач Каллисты прервал его монолог.
– Ну все, нам пора. – сказал Таррос. – Пойдемте.
– Пошли. – поддержал его Алессандро, похлопав по спине.
Они вышли и критская ноябрьская прохлада окутала их. Дождь уныло шелестел, туман окутывал округу серой стеной. Таррос и Эрис сели в отдельную повозку после того, как это сделали Алессандро и Каллиста. Была плохая видимость. Никто и не подозревал, что запас Каннареджо следит за ними. Агафон и пару его людей приняли сыскного с супругой за молодоженов, проследив за ними до самого места их временного прибывания в городе.
А настоящие молодые ехали в тихой крытой карете, скрытые от чужих взоров, прятаемые осенней погодой.
Таррос сидел во мраке рядом с немой, боящейся вдохнуть, Эрис. Он обнял ее за плечи, прижимая к сердцу. Она люто ненавидела человека, которому когда-то верила больше, чем себе.
– Теперь ты – моя жена. И твоя честь – моя честь. Мое достоинство – твое достоинство. Ты должна меня поддерживать. Я должен заботиться о тебе. – его твердый голос звучал сквозь шум дождя и ветра, сквозь звук дороги. – Ты совсем ослабла. Ты должна поесть и набраться сил. – сказал он.
Эрис молчала. Она не желала слышать его голос, чувствовать тепло, исходящее от него. Ей было мерзко находиться рядом с этим злостным тираном.
Таррос старался держать себя в руках, проявляя уважение к строптивой супруге. Его возраст не позволял ему глупостей, совершаемых молодыми людьми. Он решил проверить честность Эрис и начать совместную жизнь с чистого листа – разочаровавшимся или вдохновленным.
– Скоро мы приедем, дорогая. Слушайся меня, и я обещаю, что не нарушу своего слова, данного местной женщине. Анна, кажется? Не слышу? – Таррос аккуратно держал Эрис за подбородок, придираясь и желая услышать ее голос.
– Я не слышу тебя?!
Эрис покачала головой.
– Так-то лучше. Учись быть нормальной женщиной, дорогая. – эти слова противили ей, вызывая бурю негодования.
– Ты не подаришь мне один единственный поцелуй? – Таррос откинул ее вуаль. Увидев плачущее лицо, полное скорби, он улыбнулся, прикоснувшись губами ко лбу жены.
– Нам некуда торопиться, у нас вся жизнь впереди. – уверенно сказал он.
Повозка остановилась. Таррос выглянул в окно. Открыв дверцу, он снял свой колетт и вышел, дав руку Эрис. Таррос набросил ей на голову свою верхнюю одежду.
– Пойдем быстрее, не-то промокнем.
Они вошли во двор крепости. Проходя мимо часовых, Эрис испытывала дикий стыд, чувствуя себя плененной заложницей.
Коридор оглашался гулким эхом от их шагов. Эрис вытряхнула колетт супруга и не глядя, протянула его.
– Спасибо, дорогая. Ты очень обходительна. – проиронизировал он.
Они дошли до двери. Сердце девушки готово было разорваться – подперев к горлу, ее болезненная душа мешала ей дышать. На глаза начало давить и они заслезились от стресса.
Анна была внутри и в страхе дожидалась хозяина.
– Поздравляю Вас. – пролепетала женщина, стараясь быть как можно более учтивой.
– Благодарю, благочестивая женщина. – сказал командир.
Эрис не смотрела по сторонам. Лучше бы ее душа вышла из ее жалкого тела.
– Я принесу Вам ужин.
– Неси. Моя супруга уже давно морит себя голодом. – он улыбнулся, посмотрев на отстраненную Эрис, стоящую около двери.
– Проходи и садись, душа моя.
Эрис мешкалась. Во властных глазах Тарроса начал сверкать сдерживамый гнев и ей пришлось уступить.
Женщина второпях ушла из освещаемой несколькими свечами тусклой комнаты.
Эрис встала и прошла в уборную. Под пронзительный взгляд она захлопнула за собою дверь.
Девушка плакала. Это были последние мгновения ее старой жизни, последние мгновения ее свободы.
Ее женская гордость не позволили Эрис превратиться в ущербную убогость. Она решила пожертвовать своей судьбой и жизнью, освободив невинных детей. Но после их спасения она непременно найдет способ уйти из этой проклятой жизни, принесшей ей только страданий. И предсмертная боль и агония не станут этому помехой.
Стряхнув слабость, она привела себя в подобающий вид.
Эрис открыла дверь и вышла. Таррос стоял возле пасмурного окна и смотрел на хмурый двор.
Таррос обернулся. Вид у него был очень уставший. На мгновение она разглядела в нем того человека, в которого когда-то без памятства влюбилась. Но последние события напомнили ей, кто перед ней на самом деле.
В комнату постучались.
– Войди, Анна. – сказал он.
Женщина вошла, гремя подносами. Она была напугана и руки ее дрожали. Эрис ринулась помогать ей. Девушка поставила яства на тумбу около амфикефали.
– Разрешите ей отужинать здесь, командир? – спросила Эрис, удивив его. Он понял, что она боится остаться с ним наедине.
– Ну раз тебе так хочется…
Эрис и женщина сели на край ложа, а Таррос на стул, стоящий рядом.
Эрис не могла заставить себя протолкнуть в горло и крошечный кусочек еды. После получасовго мучения под взглядами Тарроса Эрис сдалась, просто попив воды.
– Ешь. – приказным тоном сказал Таррос.
– Спасибо, я не голодна. – она опустила голову.
– На. – он протянул ей яблоко. – Нам через несколько часов предстоит тяжелое путешествие по воде. Ты должна набраться сил.
Эрис молча взяла плод и откусила один кусочек. Она не могла есть – перед ее глазами стояли предсмертные муки друзей. Она смотрела на дрожащую Анну, переживающую за детей.
Таррос выпил полный кубок мальвазии. Это еще более напугало девушку.
– Все, трапеза окончена. Стража! – позвал Таррос.
Прибыл солдат.
– Отнеси пищу детям этой женщины.
– Спасибо, сегноре…
– Иди Анна, иди.
Стражник и Анна вышли. Таррос встал и запер дверь на ключ, убрав его в карман.
– Ну вот мы и остались с тобой наедине, милая Эрис.
Он приблизился к млеющей и ненавидящей его жене.
– Дорогая, поднимись. Я не обижу тебя. – сказал он. Эрис не верила ему. – Встань, я хочу посмотреть на свою красивую жену. – Он начал злиться, снова вспомнив слова клеветника. Эрис встала. – Смотри мне в глаза!
Эрис начала тяжело дышать. Она собралась с силами и взглянула на него.
– Я не встречал в этой жизни создания, лучше тебя. – его руки легли на плечи Эрис. На нее нахлынуло чувство омерзения – каждая клеточка задыхалась от брезгливого ощущения. Она грубо оттолкнула супруга.
– Не прикасайся ко мне!
– Сейчас ты не в том положении, чтоб чего-то просить. Не пользуйся моим великодушием. Я не забыл твой подлый, достойный смерти проступок. – он крепко сжал Эрис в объятиях, смотря в упор.
Она увидела прожигающий её нутро, наполненный неравнодушием и обидой, дьявольский взгляд, в глубине которого читалась борьба прочно привязавшегося сердца с омерзением всех совершенных им поступков.
А Тарросу было невыносимо больно – перед ним не было той, открытой душой простосердечной девушки, которая полюбила его, была колкая, отстраненная и чужая Эрис.
И в этот решающий момент до его эгоистичного себялюбия наконец-то дошло, что он абсолютно ей противен, что раскалило его эго еще больше.
– Я благодарю Бога, что Он дал мне увидеть твое истинное лицо, подлый тиран! – гневно прорычала она. Таррос разозлился, но не ударил Эрис. Он сжал ее еще сильнее и она, окончательно обессилевшая от испытаний и переживаний, потеряла сознание.
– Эрис! – Таррос аккуратно положил в бесчувственном состоянии жену на ложе. В нем боролись две противоположности – любящий чистой любовью человек и яростный обиженный ревнивец.
Эрис не открывала глаз.
Таррос сидел на краю амфикефали, облокотившись на ее деревяное возглавие, и непорочно любовался ослепительной красотой Эрис. Он пил вино и разговаривал сам с собой. Его мечта в его руках. Но это не принесло ему морального удовлетворения. Все было не так, как бы ему хотелось.
– Эрис… Я с первого взгляда полюбил тебя. Ты – чистое созданье… Я добьюсь твоей любви. Я завоюю твое сердце. Милая Эрис. Ты изменила мое отношение к жизни, изменила меня. Я больше не вижу никого, кроме тебя.
Любимая, разве мы виноваты, что живем здесь и сейчас? Кто мы и почему находимся именно тут? Если бы мы были другими людьми, в другие времена, при других обстоятельствах… Я устал делать то, что делаю. Я не виноват, что рожден Тарросом. Теперь я хочу жить только ради тебя…
Командир потрогал ее пульс – он не почувствовал его дрожания. На мгновенье его посетил страх, что Эрис покинула его. Он импульсивно соскочил и склонился над ней. Он не видел ее тихого дыхания в темной комнате. Таррос приложился ухом к ее сердцу. Он услышал умиротворяющие звуки его биения. Аромат и нежное тепло, исходившие от любимой девушки мутили его рассудок, смешавшись с выпитой мальвазией. Воротник котты начал давить на шею и душить его…
…Эрис стояла на Медвежьей горе и смотрела в темные воды. Она стояла одна в кромешной тьме. Девушка видела блеск моря при красной луне. Она услышала шорох сзади себя. Эрис оглянулась.
– Бабуля! – Эрис обрадовалась, и хотела было броситься в ее объятия и разрыдаться, но страшный взгляд мертвых глаз был злым и отталкивающим. Эрис испуганно попятилась. Сзади была вода. Она повернулась к пропасти. Бабушка приближалась. Эрис не умеет плавать – как ей быть? Но страх заставлял идти к краю – ближе и ближе…
Она посмотрела в черную воду. Из далеких глубин приближались бледные лица мертвецов. Она в ужасе попятилась назад. Но бабушкин призрак дьявольской силой толкал ее в спину. Эрис сорвалась и полетела вниз. Она с болью врезалась в воду. Она начала дергаться, пытаясь всплыть посреди мрака. Она смогла. Чьи-то руки впивались в плоть Эрис, причиняя боль. Она хотела кричать – горло сжало. Мертвые головы поднялись над красной рябью – они тянули бледные руки к ее телу. Это были ее усопшие друзья. Эрис не смогла уйти – ее парализовало. Они клешнями вцепились в нее и тянули в темный омут – у них не было глаз, только черные впадины. Холодные, нещадно обвивали ее и волокли на глубину. Эрис, нехотя, погрузилась в нее, сделав последний вдох.
Борьба, хаос, кромешная тьма – ей мерещилось, что ее волокут по черному тоннелю вниз… Боль от прожигающих ее тело рук мертвецов. Воздух кончался. Она приготовилась умереть.
Эрис посмотрела наверх – на ее лицо, глаза, рот давили ужасающие руки, твердо тянувшие за собой – вглубь, на дно.
Эрис увидела перед собой, над водой светлое лицо Тарроса. Он привел ее в содрогание. Таррос схватил ее за пледплечья – воздух кончался. Он тянул ее вверх, на сушу. В глазах зеленело. Еще миг и…
…Глубокий громкий вдох Эрис пронзил тишину комнаты.
Она открыла глаза – ужас видения еще не покинул ее. Эрис увидела над своим лицом впившийся взор Тарроса. Воспаленный – он не моргал. Таррос смотрел на нее, не шевелясь. Боль душевную дополнила пронзающая телесная боль.
– Я с тобой, с'агапо. Агапи му, зои му, я знал, что ты верна мне… – учтиво сказал он. Конечно, Таррос не так представлял себе их долгожданную, первую брачную ночь – бесчувственная, ненавидящая его Эрис. Но Таррос надеялся, искренне любя, что время и его старания всё исправят.
До Эрис дошел весь мрак ее позорного положения. Она закрылась руками от взгляда мужа. Эрис зарыдала так сильно, как еще не делала этого никогда в жизни.
– Не плачь, моя morosa, я всегда буду уважать и беречь тебя. Ты даже не можешь представить, как сильно я люблю тебя. – он говорил ей слова утешения, исходящие из самого сердца, нежно обняв.
Лучше смерть, непременно, лучше смерть.
Она проплакала неизвестно, сколько времени. Ее голова мутнела, она не могла свободно дышать. Таррос не отпускал жену, трепетно гладя и целуя ее волосы. Он уснул. Эрис боялась шелохнуться. Ее слезы и их пот смешались воедино, образуя соленый привкус на губах.
