Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
– Sciocco ingrato. Mi dispiace per te. Se non pensi a te stesso, pensa a lei. *Ты неблагодарный дурак. Мне жаль тебя. Если не думаешь о себе, подумай о ней. (итал.)* – убеждал его Армандо.
– Никакие pettegolezzo*сплетни(венец. средневек.)* не заставят меня отступить от желаемого. – он повернулся к Алессандро.
– Gli ispettori lo scopriranno sicuramente, sapranno che sei greco, e del tuo amore. Per disobbedienza politica. *Инспектория обязательно узнает, что ты – грек, и о твоей влюбленности. Это политическое преступление. (итал.)* Тебя с позором проведут по calle…*центральная улица(венец. средневек.)*
– Pittima. *зануда(венец. средневек.)* – перебивал его Таррос, несерьезно ухмыляясь.
– …и казнят в мучениях на campo! *площадь(венец. средневек.)* – заключил Алессандро. До этих слов Эрис непоняла из их эмоциональной речи лишь малую толику. Услышав последние слова, она прикоснулась ладонями к губам, её глаза наполнились страхом. Непреодолимым страхом за любимого Тарроса.
– Замолчи, Армандо! – прорычал Таррос, увидев взволнованную Эрис.
– Ты сказал, что не хочешь секретов от неё. – продолжал он. – Аbbi pietà di questa bellezza. *Помилуй эту красоту(итал.)* – Алессандро просмаковал последнее слово, за что и был наказан.
Таррос в мгновенье ока переменился. Ярость нахлынула на него.
– Следи за языком! Тi scoperò, ho te!!! *Я по. мею тебя, я оп. щу тебя!!! (итал.)* – с этими словами командир резко стащил Армандо с лошади, схватил его и повалил на землю. Он тряс его, крепко сжимая воротник у шеи.
– Аbbi pietà di questa povera ragazza orfana, *Помилуй эту бедную сиротку(итал.)* я не это имел в виду, прости! – сказал через силу Армандо, но Таррос и не думал прощать. Он разошелся ни на шутку, и начал душить товарища.
– Перестань, Таррос, прошу. – Эрис схватила Тарроса за плечи и оттянула. Только её присутствие и прикосновения успокоили его. Он, бешено вдыхая, презренно глядел на своего лучшего друга резко наполнившимися кровью глазами.
– Deficiente, pazza. *Ты дебил, сумасшедший. (итал.)* – отряхиваясь, засмеялся Армандо. – Я не обижаюсь на тебя, fratello. Ты ослеп, паца, ослеп. – он вскочил на коня и, кивнув головой в сторону Эрис, развернул скакуна. Таррос не остановил его. Алессандро ускакал в сторону части.
– Таррос…
– Эрис. Ты должна знать, ни смотря ни на что, я хочу быть с тобой. Ты будешь моей, чего бы это мне ни стоило. – он говорил возбужденно и безумно. Эрис сочувствовала любимому. Страх потерять Эрис накрыл Тарроса с головой. А Эрис теперь боялась за честь и жизнь своего командира.
– Я шёл к тебе домой свататься. – сказал он.
– Что ты говоришь? Как ты себе это представляешь после всего, что сообщил Алессандро? – Эрис говорила, и горячие слёзы сами закапали из её глаз.
– Дорогая, Morosа… Не плачь, прошу. – он вытер её лицо своими ладонями. – Всё будет хорошо, я знаю. – убеждал он Эрис, а сам не верил в свои слова.
– Я не могу рисковать твоей жизнью. Это самое важное для меня. – она говорила, и сердце её стонало от боли. Эрис взяла в свои ладони его руки, вытиравшие слезы на её щеках, с закрытыми глазами прильнув к ним, вдыхая его аромат.
Поцеловав, она аккуратно отстранила их от себя, и, нежно погладив, отпустила.
– Не стоит приходить сейчас. Возможно, нужно немного подождать. Чуть-чуть. – уговаривала упрямого Тарроса Эрис.
– У меня нет сил больше ждать. Это пытка. – он ответил резко.
– Перестань, ты можешь всё, командир.
– Всё, кроме одного. – он опять начал нервничать. – Я хочу быть с тобой. – Таррос прерывисто дышал. Его грудь вздымалась, наполненная страстями. Он не смотрел на Эрис. Он был красный и вспотевший от потасовки. Эрис осторожно вглядывалась в его глаза. Они были немного безумными. Но такими отчаянными, волнующими и вызывавшими сострадание.
"Любимый, резкий, слабый мой. Жизнь моя…" – думала она.
– Пойдём. – Таррос повёл её за руку.
– Куда? – спросила Эрис, останавливаясь.
– К твоей бабушке. Она должна дать добро.
Эрис стало не по-себе. Ей было страшно подумать, что может выкинуть её бабушка, узнав всё.
– Нет, ты что? – Эрис заволновалась.
– Если ты действительно любишь меня, мы вместе пойдем до конца. – сказал он, взяв себя в руки.
– Теперь я отдам свою жизнь за тебя. Меня абсолютно не волнует моя судьба. Для меня главное – чтобы с тобой всё было хорошо. Ну прошу тебя, пожалуйста, подожди до завтра, я хотя бы подготовлю её…
Таррос не представлял, как проведет предстоящую ночь, но умоляющий взгляд любимой и его слабость перед ней сделали своё дело – он уступил Эрис.
Глава тридцатая
– Ну все, любимый, я дойду… Спасибо тебе. – Эрис и Таррос стояли на перекрестке у шумного рынка.
– Я доведу тебя до дома. – настаивал он, склонясь над Эрис, оберегая и опекая ее.
– Прошу тебя. Сейчас день. Людей много. Я стесняюсь…
– Какая разница, день или вечер?! – Таррос не понимал ее. Весь вид его говорил о рьяном покровительстве.
– Прошу… – Эрис смотрела умоляюще. Она опустила голову и взяла его за руку.
– Хорошо. Если ты настаиваешь. Но сегодня ты последний раз будешь возвращаться домой без меня. Ясно? – властно проинформировал он.
– Да… – Эрис покорно покачала головой. Таррос вытащил из нагрудного кармана подвеску и, не спрашивая разрешения, застегнул ее на шее Эрис.
– Я не могу… – она хотела противиться.
– Я хочу, чтобы ты взяла. Не смей отказывать. – уверенно сказал Таррос. Эрис опустила взор: спорить с ним – бесполезное действие.
Она шла, и Таррос вримательно наблюдал за ней. Эрис добрела до дома. Ее сердце разрывалось от отчаянья. Она никогда не простит себе, если по ее вине любимому будет плохо. Эрис боялась, что бабушка увидит подарок Тарроса, но и снимать то, что он закрепил собственной рукой, ей ни за что не хотелось. Эрис спрятала хрустальную каплю под одеждами, за воротник. Она переоделась в тренировочную форму и вышла. Бабушка видела ее скорбное лицо, но Эрис была безмолвна.
Ей нужно было срочно увидеть Алессандро. Он знал правду, о которой Таррос не хотел слышать и говорить. Эрис пришла обратно в часть. Таррос не пришел. Он наконец-то решился наведаться к дяде – Алексису Каллергису, жившему за окраиной Ситии. Таррос хотел отвлечься. Приехав по нужному адресу, он увидел огромные тростниковые угодья. Дорога к усадьбе была широкой и пыльной. Его сердце замирало, встретившись с семейной историей. Эти края будто бы были знакомы ему. Было жарко, и конь под ним устал и вспотел. Тарросу нужно было один на один увидеться с истиной.
– Кто там еще? – воскликнул молодой человек, ровесник Тарроса, услышав лай собак.
– Иди, Алексис, посмотри. – приказал седой мужчина в возрасте. Это был его отец – Алексис Каллергис, старший брат Александроса, сыном которого являлся Таррос.
– Вы к кому? – спросил Алексис-младший у Тарроса, любовавшегося длинными рядами виноградников.
– Я к Алексису. К Алексису Каллергису. – неуверенно сказал Таррос, спешившись с Сириуса.
– К отцу? – спросил мужчина. Он был похож на Тарроса – сухое крепкое телосложение, средний рост, спаленный на солнце не смуглый человек с упругими черными мелко-кудрявыми волосами. И те же небесные яркие глаза, отливающие на солнце бирюзой. Только не такое волевое и суровое лицо. Это лицо было с более мягим выражением.
– Да. – Таррос качнул головой.
– Ну пойдемте. – он прикоснулся к его спине загоревшей грубой рукой. Одетый просто, по-деревенски, казалось, перед Тарросом человек широкой души. Они прошли мимо сада, за которым были растянувшиеся вдаль культурные насаждения Фазенды.
– По какому вопросу, если можно?
– По личному. – он не смотрел на Алексиса. У ног сына радостно мельтешили большие псы.
– Тихо. Тихо. – успокаивал он их по дороге, изредка потрепывая по холкам. Взору Тарроса открылся огромный красивый дом, построеный по правилам греко-римской культуры. У Тарроса были обрывки воспоминаний в голове – только в них раньше это строение было голубоватым, а сейчас желтого цвета.
– Отец, к тебе гость. – сказал сын, открывая большую дубовую дверь перед Тарросом.
Алексис-старший взглянул на Тарроса. В его морских уставших глазах прочиталось удивление и интерес, граничащие с догадкой. Седина и усы с бакенбардами добавляли важности. Он не был упитан, но был довольно плотен. Одет чисто и аккуратно, но по-простецки.
– Как Вас зовут, молодой человек? – спросил аристократ, встав со стула и не предложив войти.
– Извините. Заходите. Отец? – Алексис-младший посмотрел на отца вопросительно. Ему не понравилось такое негостеприимство.
– Добрый день. – неуверенный голос Тарроса и сильный венецианский акцент умножили догадки аристократа. Черты лица Тарроса сходились с чертами его собственного сына. Командир был одет в итальянские длинную котту, под которой была камиза. Снизу виднелись штаны, довольно широкие, как у греков.
– Садитесь. – он указал ему на место за большим деревянным столом. На столе стояла чаша с отборными апельсинами, крупными гранатами и сладкими, хоть и недозревшими лимонами. Здесь же была керамическая амфора и пару кубков на подносе.
– Спасибо. – Таррос, кивая, импульсивно приблизился и сел. Он невольно оглядывался вокруг – картины прошлого начали оживать. Он в детстве видел эту каменную лестницу с гладкими ольховыми перилами, ведущую на террасу. Он даже падал с неё. Раньше здесь было солнечней – видимо деревья, молодые тогда, с годами разрослись.
– Так, как Вы сказали, Вас зовут? – спросил дядя, протягивая ему руку.
– Меня зовут… – он замолчал на мгновенье, глянув на кузена, садившегося рядом. – Меня зовут Таррос. Таррос Каллерджи. Или, как известно многим, Армандо.
– Таррос Александрос Каллергис? – взволнованно спросил Алексис-старший – его рука зависла в воздухе.
– Да. Именно. – сказал Таррос, кивая головой и смотря на свою протяную к дяде ладонь.
– Зачем Вы пришли сюда, сегноре? – лицо аристократа резко поменялось и он, так и не пожав, отдернул свою руку.
– Отец! – воскликнул Алексис и резко и крепко ответил Тарросу в рукопожатии. – Алексис. Алексис Каллергис. Я помню тебя.
– Спасибо. Очень приятно. – лицо Тарроса было крайне сконфуженно. Он, и так не отошедший от горячего солнца, вспотел еще сильнее.
– Воды? – спросил его кузен.
– Пожалуй. – он кивнул. Кузен встал и быстро налил воды в кубок. Он протянул Тарросу и тот, аккуратно и быстро выпив, поставив сосуд со звуком на стол, интенсивно растер все лицо руками, особенно глаза.
– Твой отец предал нас. Он предал Родину. – отрезал Алексис-старший, и в его глазах было полно горечи сожаления.
– Он не предавал Вас, дядя… – оправдывал его Таррос под удивленные горевшие взгляды кузена.
– Не называй меня дядей, мальчик. – гордо сказал Алексис, встав.
– Отец. Не поступай так. Сначала узнай, зачем сегноре Таррос пришел, отец.
– Молчи! – он рявкнул на сидящего сына. Таррос встал.
– Ты жив, здоров. И как я вижу, – он оглядел Тарроса, – даже очень. Я рад. Теперь уходи.
– Мой отец всегда рассказывал о Вас. – голос Тарроса стал уверенней – он все-таки был бравый полководец. – Он прививал мне с детства уважение к Вам и семье Каллергисов. К моей семье.
– Мы не твоя семья. Ты – Армандо. И если ты тот самый Таррос Армандо, а по твоему хищному матерому виду я и не сомневаюсь, что это ты, тебе сюда дорога закрыта. – он обтер потный лоб платком, висевшем на шее. – Навсегда.
– Я уйду. – Таррос покачал головой. – Уйду. Прав был мой отец – Вы не видите ничего дальше собственного носа. Принципиальный аристократ.
– Ты – подлый тиран! Ты думаешь, что мы, сидя на своих землях, ничего не знаем? Не знаем о твоих подвигах? Убийца! Ты – генерал католиков. Насильник и грабитель. Ты даже не православный. Ты – жестокий храмовник!
– Да, я такой. – он обходительно улыбнулся. Глаза Тарроса заблестели безумством.
– Перестаньте ссориться. Таррос, я твой кузен.
– Я знаю. Мы играли и дрались. Вместе. Здесь. – он указал жестом головы на обстановку.
– Мне приятно, что ты все-таки решил с нами познакомиться. – сказал Алексис, стоя под гневным взором строгого отца.
– Мой папа, Ваш братишка, уже давно умер. – поведал Таррос дяде.
Алексис скорбно вздохнул.
– И мама. Ваша невестка – Целандайн. Она тоже давно умерла, тоскуя по неблагодарной Родине.
– Мне жаль, командир Таррос. А теперь идите. – круто прервал упрямый старик.
– Уйду-уйду. – Таррос тоже грубил. – Алексис, – он обратился к кузену. – У тебя есть кузина. И у нее есть сын – Джузеппе.
– Надо же! Я рад, брат. – Алексис-младший радостно воскликнул.
– Спасибо. – сказал Таррос.
– Джузеппе!.. Джузеппе… Замечательно. – иронично заметил дядя.
– Да! Да, Джузеппе! Мы остались сиротами! Нас выратили не Вы! Где Вы были? Нас вырастили они! И дали нам шанс на достойную жизнь!
– Молчи, щенок! Если бы не твой отец и его знания, полученные на родной земле, у венецианцев не было бы их огромных титаноподобных когг! Они вывозят все, подчистую. Пираты-грабители!
– Откуда Вы знаете, что мой отец учавствовал в их разработке? – удивился Таррос, забыв о ругани.
– Я все-таки его брат. Я знал некоторые его мечты. Детские фантазии… – он задумался, явно вспоминая.
– Да, дядя! Это мой отец разработал двухмачтовые когги. И его поддержали верные венецианские друзья, оказавшиеся лучше собственной семьи. – Таррос закончил и выдвинул стул. Он собрался на выход.
– Уже уходишь? – спросил сын.
– Да. Здесь, в заточении, Армандо-Каллерджи не место. Serenissima Repubblica di Venezia ждет. Спасибо за воду. – с этими словами он резко и громко зашагал. Таррос с грохотом открыл дверь под взгляды дяди и кузена. Он выскочил на улицу, где его встретили осерчавшие собаки.
– Lascami in pace, cani arrabbiati, e sembri un proprietario che abbaia crudele! *Пошли вон! На место, бешеные собаки. А ты похож на своего хозяина, такой же гавкающий злюка! (итал.)* – послышался удар и пронзительный псиный визг.
– Зачем ты так с ним, отец? – грустно спросил Каллергис.
– Они – наши враги, сынок. Тем более командир Армандо. И ты должен это знать, раз решил продолжить мое дело. – сказал аристократ своему внимающему сыну.
Таррос направился в часть, где сейчас беседовали Эрис и Алессандро.
– Сегноре Алессандро. – сухо сказала Эрис, обратившись к нему.
– Эрис, давай поговорим в кабинете. – уважительно сказал он. – Я знал, что ты придешь.
Алессандро прошел к строению и вошел в него. Пройдя по тихому, узкому длинному коридорчику, он отворил дверь. Эрис прошла в кабинет, следуя за ним.
– Садись, Педитес Эрис. Теперь ты – одна из нас. Ты в регулярной армии, и твой род занятий – это защита территорий Венецианской республики от внешних врагов, захват новых территорий. Наша армия сейчас, кроме феодальных контингентов – маснадов, уже включает значительное число иностранных наемников. Большинство венецианских воинов набирают в районе лагун. Знаешь Эрис, наши крепости неуязвимы, в то же время позволяют нам развернуть эффективную торговлю и отстроить мощный флот. В этом процессе значительную роль играет наш знаменитый арсенал. Но сам Арсенал возвели лишь в 1104 году. Эрис ты знаешь, от какого слова произоше арсенал?
– Нет. Поведайте. – бесстрастно попросила Эрис.
– Слово «арсенал» происходит от арабского «дар-аль-сина», то есть «верфь». Таким образом, венецианский арсенал представляет собой гибрид сарацинской и византийской модели. Извини, увлекся.
– Я сочувствую Тарросу. Вы – слишком болтливы. Я сожалею, что в душе осуждала его за излишнюю грубость по отношению к Вам.
– Наш Таррос молодец. У нас здесь теперь есть, как и положено – рыцари и сержанты. С каждым годом Дожу требуется все больше и больше призывников. – он рассказывал, копаясь в свитках. – А! Забыл сказать новость – добрый Дож Якопо Тьеполо дал землю малочисленным храмовникам францисканцам и доминиканцам, где теперь идет стройка огромных церквей – Санти Джованни э Паоло и Санта-Мария Глориоза деи Фрари. Ты слушаешь?
– Мне интересна политика, свежие новости. И устав. Но сейчас я пришла поговорить о командире. – спокойно ответила Эрис.
– Ну слушай. Внимательно слушай, девочка: Таррос – не венецианский аристократ. Он добился всего за счет своего прирожденного таланта стратега. Жестокого. Жесточайшего. И очень хитрого. Дисциплинирован и выдержан, все же, в жизни он слишком, слишком экспансивный. – Алессандро вновь начал простодушно болтать про то, что Эрис было интересно слушать. – Нашими армиями обычно командует венецианская знать, хотя иногда – редко, командование получают профессиональные солдаты или кондотьеры.
Он – больше профессиональный солдат. Мы проявляем на войне непременную осторожность. Жажда славы неизменно уступает место стремлению одержать победу с минимальными затратами людей и золота. В отличие от других западных людей мы еще и умные. Верфи и учебные части, созданные по византийскому образцу, существуют в Венеции уже с седьмого века. – он замолчал, подняв глаза. – За что ты любишь его? – он смотрел нагло и вызывающе. – Мы воспитанные. Хотя он, наверное, просто образованный. Я не назвал бы Тарроса воспитанным. Он отвратителен. Да… – Алессандро ненадолго задумался. Наконец он прекратил рыться в своей сумке. – Нашел! Хотел показать тебе первым. Я опередил Тарроса. Ха-ха! Смотри – вот план Каза де Армы. Скоро отстроим.
Он раскрыл свиток и Эрис скромно ознакомилась с ним.
– Вот здесь. – он тыкнул в карту длинным пальцем. – Здесь уже возводим фундамент. Завтра взрослые солдаты отправятся на стройку. А вы – хиловаты. Малыши, сидите дома! – Эрис помотала головой, прищуря глаза. – Крепость охраны Казарма будет возвышаться над городом и видна с берега. Саsa di Arma Сития будет окружена стеной, простирающейся от южной части города и римских цистерн в верхней части крепости, расположенной к западу от города. Эта часть будет составлять Кастелло Ситии и иметь треугольную форму. – Эрис внимательно смотрела на пергамент, но ее очень напрягало присутствие Алессандро один на один. – Районы оставшиеся вне стен, будут беззащитными, это будет к востоку от поселения. Но исправить никак нельзя.
Форт Казарма будет основной защитой Ситии, но я боюсь, что ему причинят большой вред частые набеги пиратов и завоевателей. – Он убрал палец и посмотрел на Эрис. – Я думаю, скоро это будет основная казарма военных. Скажи спасибо Тарросу. Он не жалеет себя.
– Где он воевал? – тихо спросила Эрис, не смотря на Алессандро.
– В Терраферме, на Альпах. Знаешь такие? – она покачала головой. – У нас много врагов – Генуэзская армия, Миланская армия, Адриатические пираты, Ускоки, Сарацины… А Таррос воевал в Далмации и Истрии, и успел сплавать в Монемвазию, Мефони, Аргос, Коринф, и потом на остров Эвбея, известном также как Негропонте, и знаешь, благодаря ему, такому молодому, Флаг Эвбеи на бронзовом флагштоке, единственный из флагов венецианских колоний, стоит рядом с собором святого Марка в Венеции.
– Он – человек, рожденный побеждать.
– А мы что? Я был с ним! Конечно, не везде, как его неугомонное эго… Меня тоже похвали! – он шутил, думая, что это смешно.
– Пусть Вас хвалит Каллиста, а Вы попридержите язык. Говорите только о Тарросе, теперь кроме него в этой жизни меня больше ничего не интересует. – грубо ответила Эрис, и взгляд Алессандро стал пораженным.
– Два ботта – вы пара. Два клыка одной гадюки, ей-Богу. – он улыбнулся.
– Спасибо. Это лестно. Мне крайне приятно.
– Эрис, если по-серьезному. – Алессандро нахмурился. Его ироничный взгляд поменялся на печальный. – Где Кодекс? – он задал вопрос сам себе и начал осматривать комнату. Алессандро заглянул под стол – Stronzo, non si asciugava il culo con dei documenti? Quella merda, *Засраный м. дак, ты, случайно, не вытер свою задницу документами? Вот д. рьмо, (итал.)*, Таррос!.. Не нашел. Я так скажу – я цитирую закон, Эрис: за верность и успешные действия денежные премии может получить любой солдат, даже рядовой. Раненые получают пенсию.
– Не то. – Эрис бесила его легкомысленность. Он явно тянул время, всё не решаясь расстраивать её.
– Ты хочешь слышать правду? – серьезно спросил он.
– Да. – твердо сказала Эрис.
– Она слишком горька. – с грустью в голосе и глазах сказал Алессандро.
– Говорите. Я готова. – решительно ответила она.
– Один из законов – высокопоставленные люди не имеют права привозить с собой семьи, ходить в гости к критянам. Их деятельность регулярно проверяют контролёры, имеющие поручения по устройству доков, портов и арсеналов, которыми местное правительство не управляет.
Эрис!
Я говорил тебе о характерных чертах нашей армии не просто так.
Другой характерной чертой венецианской армии – это наличие в ней гражданского комиссара provveditore, который постоянно следит за всем происходящим, в первую очередь обращая внимание на действия наемников. А кто наш любимый Таррос? И кто ты?
– Я поняла. Его накажут? – боязливо спросила девушка. Ее мир висел на волоске. Он вот-вот рухнет в пропасть.
– Его лишат тебя. Лишат должности. Лишат свободы… Лишат жизни.
– Ясно. – Эрис качала головой. Она покраснела. Ее глаза невольно наполнялись слезами, но она сдерживала их.
– Вы должны расстаться. – отрезал он, заглядывая в ее лицо.
– Но… – ее горло сдавило.
– Эрис. Пойми меня. Я уважаю выбор своего друга. – его голос звучал подавленно. – Да он же мне как брат, несмотря на эллинскую национальность! – импульсивно воскликнул он. – Эрис, Дож всё узнал. И нацию его тоже узнал. – он нервно теребил холщовую завязку свитка. – Может, за заслуги и исправную службу последнее простится властью, но ваш брак – никогда. Они отнесутся к этому, как к бунту и попиранию закона. Этот брак, по их мнению, может понести за собой проблемы в их колонизированной системе. Критяне почувствут, что они тоже люди, к ненависти властей эллины могут воодушевиться из-за вас с Тарросом. – он не смотрел ей в лицо, не желая делать себе больно. – Даже если я захочу, я никак не смогу прикрыть вас. Мы не можем подвергать его такой опасности.
– Как с ним поступят? – с дрожью в голосе и дикой болью в глазах спросила Эрис.
– В лучшем случае, хотя я сомневаюсь в снисходительности, ему грозит пожизненная ссылка в Венецию – а там, со временем, может уплывет воевать куда-нибудь. Терра Фирма далеко. Тебе точно туда дорогу закроют. А это разлука.
– А что в худшем? – голос Эрис был глухой.
– Эрис, я знаю закон и тех, кто его пишет – его казнят за предательство на площади у всех на глазах, чтоб другим не повадно было смешивать чистую кровь колонизаторов венецианцев с порабощенными островитянами. И это тоже разлука. – он говорил ненавистные его душе слова. – Я получил письмо – провведитори едет сюда, Эрис…
– Что мне теперь делать? – отчаянно спросила Эрис, пронзая взглядом бедного Алессандро.
– Зная характер Тарроса, готовлюсь ко всему. Он всегда всё делает наоборот. Он упрям и своеволен. Нельзя рассказывать ему всю правду, он никогда не отступит, наоборот, это раззадорит Тарроса. Если ты его любишь, а я знаю – ты действительно его любишь, то отстранишь брата Тарроса от себя. Ради его будущего.
– Я не могу… – она больше не могла сдерживать слез.
– Можешь. – твердо сказал Алессандро. – Я вижу – ты очень сильная. Тебе не привыкать. Ты уже вступила на путь воина, ты должна знать, что в твоей жизни будут только лишения. Рассуди, как венецианский сержант, а не как юная влюбленная критянка. – осудил он ее. – Считай, что это – твое первое серьезное задание.
– Я ни за что не предам его надежды!.. – она замотала головой, возмущаясь.
– Тогда будем вместе оплакивать его могилу.
Наконец, Эрис горько заплакала, закрывшись руками. Ее отчаянные порывистые всхлипывания и страстные искренние слезы вызывали ярую жалость Алессандро. Он тихо говорил грудным голосом, опустив голову:
– Несмотря на неугодную для самого Тарроса популярность, он всегда игнорировал женщин, их чувства… Он еще никого не любил, кроме тебя. Уж я-то знаю – мы вместе с детства. В его возрасте мужчины уже имеют по нескольку детей… Я хочу его счастья больше, чем своего. Но если он дорог нам, мы обязаны оберегать Тарроса. – он начал говорить эмоционально. – Он влюблен – он ослеп и оглох, только ты и только ты можешь снова привести его в чувства. – продолжил он со скорбью в голосе. – Мне очень жаль, что все должно закончится так, Эрис.
Эрис захотелось наложить на себя руки. Неужели два бедных соединившихся сердца смогут помешать тысячам людей? Эта страшная несправедливость уничтожала её.
– Как я могу врать ему в глаза?!! Что мне сказать, чтобы он отказался от меня?!! – закричала исступленная девушка.
– Ну не знаю, придумай что нибудь… – ответил миллитари. – Ну хотя бы прими сторону тех, кто обвиняет его в смерти деревенского голодранца. Это сродне предательству, он будет ревновать, ему будет больно. – придумал Алессандро. Он чувствовал себя предателем. Подлым и хитрым, помогающим – разрушая.
Эрис верила только Тарросу. Он не виновен. Но ей придётся обидеть своего милого родного командира, чтобы тот разочаровался в ней.
– Хорошо. Я поняла Вас. – она соскочила с места и побежала прочь. Прочь. Слезы Эрис не давали разглядеть дороги. Эрис выскочила из ворот и, перейдя в быстрый шаг ушла на недалекий мыс. Наступал закат. Она все еще не могла успокоиться. Но, вспоминая суд, мерзкие лица коррупционеров, проигрыш Тарроса, радость на лицах врагов, его эмоции…
…Эрис решила, что не позволит никому лишить его чести, которую он заработал сам с таким трудом, не жалея дней своей жизни и самого себя. Жертвуя всем ради Родины. А она пожертвует всем ради него. Эрис решилась.
