Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
Глава семьдесят третья
Эрис прибыла в лагерь тюрков. Здесь все было по-прежнему. Ее посетило ощущение, что это и есть родной дом. На лице девушки был холод и боль.
– Сестренка, что за дела! Тебя неделю не было! Мы чуть с ума не посходили. – Аят отчитывал Эрис. – Хоть предупредила бы! Больше так не делай!
– Я подумал, что тебя похитили. – сказал Арслан. – Джинны. Ну или монголы. Хотя и те, и другие одинаково страшные. Не вижу разницы. – он захохотал от радости, что с сестренкой все хорошо, а не от собственного острословия.
– Брат. Мобилизируй своих. Мы нападем на стоянку монголов первыми. Вы легко разобьете их. Но заклинаю – не брать трофеев, не трогать их вещи.
– Почему так? – удивился Арслан. – И вообще – где ты была? – по-хозяйски спросил он.
– Я была на разведке. Монголов подкасила заразная болезнь, они лихорадят. Их выворачивает со всех дыр. Некоторые в язвах. Поэтому они опоздали. Они хотели позвать на подмогу. – Эрис развернула письмо. – Вот. Кто прочтет?
– Я! – попросил Коркут. – Я был у них в плену в молодости. Там научился кое-чему.
– Как ты освободился? – спросила Эрис.
– Я сделал вид, что принял их учение. Их Тенгри. Их убеждения, что хан вправе объединить все народы и править миром. Потом я просто сбежал из войска. Кое-как, через пять лет, нашел свой народ. Но ни одного члена своей семьи. Всех сожгли монголы. До сих пор одинок. Моя жизнь – это врачевание. Помощь другим. – поведал Коркут.
– Тогда читай. – Эрис протянула послание. Мужчина взял его в руки. Он начал медленно выговаривать.
– Бидэнд тусламж хэрэгтэй байна. Үлдсэн үл хөдлөх хөрөнгийг бид авч явах боломжгүй. Байжу! Би, Данзан, цэргээс асууж байна. Энэ өвчин миний хүмүүсийн талаас илүү хувийг устгасан – Нам нужна помощь. Мы не можем нести остальное имущество. Байджу! Я, Данзан, прошу солдат. Болезнь уничтожила больше половины моих людей.
– Им не помогли их кровавые ритуалы. Они не дали им исцеление и сил. Это наш шанс. Вперед, братья. Чем больше их мы уничтожим, тем меньше пойдут дальше. Они уйдут, чтобы вернуться и истребить непокорные им племена, не забывайте! – сказала Дина.
– Кокжал права. Выступаем сейчас же! – сказал Мерген.
– Данзана оставьте в живых. – попросила Эрис. – Нам нужно знать больше.
Теперь тюрков было много. Они совершили набег на монголов в лучших традициях кочевья – молниеносно, разрушительно, внезапно. Расстреляв издали и добив верхом на скакунах. Не оставив и шанса на спасение.
Эрис захватила Данзана из командирского шатра. Это был высокий и широкоплечий человек среднего возраста. Его черные, угольные волосы были собраны на макушке, ниспадая на грудь. Узкие глаза источали угрозу. Подонок окружил себя малолетними рабынями. После того, как тюрки собрали пленных, Эрис лично казнила его уважаемого шамана – советчика и подельника.
Болезнь монголов не передалась тюркам. Они не ослушались приказа и не прикоснулись к трофеям, даже не выпив их воды. Это было похоже на испытание пророком Давидом своего войска перед битвой с Голиафом. Давид не разрешил пить своим уставшим войнам из реки в жару, проверив их на верность и выносливость.
Женщин и детей отправили в Баяты. Больных пришлось оставить в лагере. Во всяком случае, голодная смерть им не грозила. Воины утешали себя тем, что по Шариату из места эпидемии убегать – греховно.
Эрис приказала своим и попросила других омыть оружие и сапоги, смыть кровь врага в ледяной реке. Затем они отправились воевать с оставшимися.
Время не ждало.
Они направились назад, на помощь Тюркюту и Аскару. Разделившись, тюрки присоединились к братьям. Налегке, они быстро настигли нагруженных добром монголов.
Сарацины покончили и с ними. С частью солдат они отправили отвоеванное обратно, в султанат.
Малик бей оставил доверенное лицо на границе. Он не мог найти себе места из-за отсутствия на поле боя. Пока Эрис и другие сражались, он, взяв солдат султана, отправился туда, где прибывало самое дальнее крыло врага.
Следующей точкой по плану был последний отряд.
Объединившись в назначенном месте, они пошли на противника.
Тоган, по идее, уже должен был одержать верх над монголами.
Эрис, Аят, Аскар и Тюркют вели уже полноценное войско численностью в семьсот человек на подмогу братьям.
Через неделю пути они увидели то, что лучше не видеть. Поле было застелено телами павших. Не только монголов. Своих было гораздо больше. Это означало, что схватка была проиграна.
– Естественно. Мы не помогли им. Мы опоздали. – Эрис начала немо рыдать. Она спешилась и начала ходить меж шахидов. – Все мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся…
Не вернуть время. Не вернуть братьев. Остается молча сглотнуть боль. Проглотить её, как острое лезвие, как кусок льда. И смириться. Не роптать на Господа, решившего забрать Его избранных рабов.
Дышать больно. Больно, смотря на такое обилие оборвавшихся судеб. У каждого из них была своя история жизни. Любовь. Желания. Мечты. Родные люди. И все кончено.
– Простите нас… Мы не успели… – Эрис не могла успокоиться. Она обезумевшими глазами скользила по месту брани, усеянного павшими солдатами.
– Сестра. Все мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся. – сказал Мерген, подойдя сзади.
– Я знаю. Но мне все равно очень больно, Мерген. Очень. – Эрис стояла, как окаменевшая. Холодный воздух не чувствовался ею. Мысли были еще холоднее. В сердце – лед, вызывающий резь.
Они остались там, где пали земляки и сослуживцы. Погибшие давно застыли в своих положениях, и мутная пелена была на их глазах. Их тела заботливо собирались воинами. Это страшная работа. Земля совсем промерзла. Было тяжело копать братские могилы. Неделю они хоронили шахидов. Нашли человека, похожего на Тогана. Его опознали по желто-коричневым доспехам, оружию и коротким косам.
– Глупец Тоган. Ты наш простодушный Шенер. – приговаривала Эрис, поливая водой свежую могилу. Его тюркскую шапку воина надели на саблю, которую воткнули в землю. – Пал ещё один герой. Кто узнает об этом, брат Мерген? – Эрис, сев рядом, вытирала слезы пыльными замерзшими ладонями. – Кто? Господь. Ангелы. Земля. Сослуживцы. Он ушел, не оставив после себя потомков. Его могила зарастет травой и по ней будут ходить другие. – она вздохнула глубоко. – Ненавижу войну. Она забрала у меня всё… А, может быть, у меня ничего не было в самом начале… Кто я? Меня ждет такая же участь… – Эрис-Дина встала. – Тоган, покойся с миром, брат. Мы не забудем тебя и всех, кто погиб на этом благородном пути Аллаха. Никогда.
– Всё, абла. Сейчас он уже получает удел от Аллаха. Ему не было больнее, чем от укуса собаки. – говорил Мерген. – Все мы не вечные. Все мы уйдем, превратившись в прах.
– Знаю, Мерген. Но мне не легче от этого…
Они направились вперед – догнать врагов. И тюрки сделали это.
Площадь была покрыта монгольскими нукерами. Их шатры, обозы, палатки – огромная колонна, которой, казалось нет начала и края. Это было похоже на реку. Широкую. Степенную. Желто-серую реку, текущую на север.
– Их слишком много… – Эрис смотрела на огромное монгольское крыло. Она знала – если они не одержат победу, то повторят судьбу отряда Тогана.
– Нападать на них – безумие. – говорил Арслан остальным. Но мы нападем! Мы – безумцы! – заорал огромный солдат, подняв саблю в небо.
– Мы окружим их. Разделимся на три части. Если мы падем – падем героями, а не монгольскими собаками. Мы не будем лизать ноги насильникам сестер и матерей! Не будем кланяться неверующему хану и его псам! Не будем терпеть их иго – с этой бедной земли достаточно страданий! Мы отомстим за смерть братьев! – Эрис говорила громко. Она скандировала, поднимая боевой дух своих войнов. Главы отрядов поддержали её.
Хмурое серое небо тяжело нависло над ними. Пахло морозом. В нос бил запах снега. Этот дневной мрак усугублял тяжесть от потери боевых товарищей, земляков.
Отряды во главе с Диной, Аятом, Арсланом и Аскаром окружили их, идя навстречу. Они расстреляли монголов. Затем буквально врезались в их ряды, круша и сбивая врага. Таких заходов было несколько. Но численность их заметно превышала тюрков.
Лошади хрипели. Они покрылись скользким потом. Изо рта загнанных скакунов летела пена.
Эрис боролась до последнего. Она видела, как убивают ее людей, но помочь не могла, ибо сама была окружена нукерами.
Начался снегопад. Не мелкие ледяные крупицы – настоящие громадные хлопья сыпались с небес. Они ухудшили видимость. Теперь стало скользко. Земля превратилась в месиво, изобилируя мягкой слякотью. Лошади начали падать. Это было похоже на огромный котел, где люди и кони – пляшущие горошины в кипящем масле.
Йылдырым упал. Эрис свалилась и покатилась по земле. Она посмотрела в небо – сонмы красивых перьев издалека летели к ней. Постепенно увеличиваясь, они приближались к ее лицу, к еще теплой земле. Они были похожи на серые точки на белом фоне. Крики заставили опомниться. Рукопашный бой всегда закончится смертью – твоей или врага.
От усталости тело горело, жгло горло и руки отказывались подниматься, слушаться, шевелиться быстро. Эрис рычала. Она начала плакать от усилий.
– Аллах! Ты видишь нас! Помоги же! Кто, если не мы?! Боже!!! – махая саблей и разя противника, Эрис старалась успеть помочь сослуживцам.
И помощь пришла.
Подобно вихрю, Малик и государственный отряд ворвались на кровавое побоище. Снег лепил глаза, нос, рот. Эрис думала, что обозналась. Или ей мерещилось сквозь снежную стену. Но это были они!
– Слава Аллаху! – от Эрис исходил пар. Воздух нагревался от тел разгоряченных войнов на этом морозе. Они объединили усилия.
То, что недавно было крылом врага, идущего поработить соседа, разнеслось, подобно снежинкам.
– Брат! Аби! – это Эрис-Дина из последних сил неслась к нему навстречу. Ноги уже не шли. Она еле волокла ими. Все силы ушли в течении многочасового боя.
– Сестренка! – Малик расплылся в улыбке. Они с достоинством поприветствовали друг друга как полагается военным, соблюдающим субординацию. Как полагается мусульманам, соблюдающим Шариат.
– Мы – победили. Победили. Вы понимаете? Мы шли с целью – уничтожить две с половиной тысячи солдат. А оставили на чужих землях в два раза больше… – ее лицо раскраснелось на холоде. Румянец делал ее юной. Хотя она и так выглядела замечательно.
– Кокжал. Сестра. Если бы ты была мужчиной, я бы обнял тебя и похлопал по спине, моя боевая сестра! То, что вы сделали сегодня – настоящий подвиг!
– Без Вас и этих солдат нас постигла бы участь Тогана и его отряда. – Эрис вытерла слезы. – Примите мои соболезнования…
– И ты, сестренка. – ответил Малик.
Подбежали Арслан, раненый Аскар, стрелок Мерген и еще несколько воинов. Они начали обниматься с вождем.
– Собираем своих. Нам нужно похоронить шахидов, как полагается. Помолимся вместе. Воздадим хвалу Господу за победу. Мы должны вернуться как можно быстрее.
– Как дела на границе? – спросила Эрис.
– Нам пришлось уступить грекам.
– Вот гады. Как же так?
– Султан дал мне людей. Он приказал уладить конфликт с соседями мирно. Но он намекнул, что подозревает меня в предательстве.
– Вот глупец! – выругалась Эрис. – У него последние мозги в Грузии вынесло?
– Мне неспокойно. В стойбище творится невесть что. Нужно уладить и это.
– Тогда в путь. Можно мне идти вперед? Не с трофеями. Я тороплюсь – у меня есть пару дел. Обещайте вылечить ноги Йылдырыма. Я не хочу оставлять друга в болезни. Но так надо…
– Хорошо, Кокжал.
– Кстати, я оставила для Вас подарок.
– Что еще?
– Командир Данзан. Он там, привязан под елочкой. – сказала Эрис, показывая на вершину холма. Десять разведчиков Эрис окружили беседующих.
– Молодцы. – ответил Малик. – Узнаем много интересного.
Воины выполняли приказ. Они не нашли среди убитых монгольского командира. Вероятно, тот сбежал.
Эрис, забрав свой отряд и попрощавшись с братьями, направилась обратно, вглубь султаната.
Тамплиеры разорили селение. Они были одеты, как сарацины. Греки проклинали их. Это заставило народ, привыкший к произволу властей, самим решать проблему. Молодежь, вооруженая ножами, палками, пращей, камнями и прочими приспособлениями, пересекла границу. Она устроила массовые беспорядки и поджоги ближайших сёл и ушла обратно.
Когда дым поднялся высоко, играющие дети Баяты начали тыкать пальцами в небеса. Они кричали на холоде. Взрослые обратили внимание.
– Что это? – взволнованно спросила Амина ана у столпившихся женщин.
– Дым. Пожар. Не знаем! – отвечали работницы.
– О, Аллах… Там же живут люди. Там поселение деревообделочников. – Фатима с ужасом смотрела на обилие дыма, который поднимался в зимнее небо множеством черных и серых столбов.
– Что могло случиться? Может, это из-за греческих солдат? – спросила Амина ана. – Малик сказал, они прибыли.
– Не знаю. До границы далековато.
– Надо послать мужчин посмотреть.
Пару солдат Малика отправились в путь.
Эрис двигалась назад. Туда, откуда шли монгольские разведчики.
– Слушаем сюда. – говорила она, построив солдат. – Я знаю, в этих лесах много разрозненных врагов. Они следят за местностью. Мы должны убивать связных между верхушками монголов и продажными беями. Ясно?
– Да. – ответили солдаты.
Здесь было гораздо теплее, чем в горах на севере. Некоторые деревья еще не сбросили пламенную листву. В пролесьях пахло гнилью и холодом. Снега не было вовсе.
– Кокжал абла. А откуда ты узнала? – спросил худощавый Таштемир.
– Данзан рассказал. Он оказался разговорчивым человеком, знающим тюркский. – Эрис резко усмехнулась. – Я обрила его длинные конские волосы. Теперь он – лысый Данзан. – хмуро выговорила девушка.
– Ну ты даешь, абла. – произнёс Атсыз.
– Я ненавижу их еще больше. – прорычала Эрис. – И вы ненавидьте. Эта ненависть – благородная. Просто послушайте то, что сказал их покойный вождь Чингисхан.
– Расскажи. – попросил Туран.
– Данзан пересказал много интересного. То есть, он прокричал эти слова, умоляя остановить пытки… – сказала Эрис.
"Я не хочу становиться жестокой. Но пока что у меня нет выбора…"
– Чингисхан спросил своих четырех верных псов – лучших войнов, Боорчи-нойона, Борагула и сыновей Кубилая – в чем заключается высшая радость и наслаждение для мужа.
Они сказали похожими ответами. Счастье у первого заключалось в его любимом скакуне. Это когда, – Эрис показывала руками, раскинув их. – ты лихо скачешь наряженный, при полном параде по весенней степи, а на руке твоей охотничья птица сидит наготове.
Второй ответил – счастье заключается в соколиной охоте. И непременно, чтоб обученная хищная птица хватала когтями журавлей в небе и приносила тебе под ноги. Оставшиеся ответили похоже – наслаждение человека в охоте и пускании ловчих птиц.
Тогда Чингисхан произнес: " Вы не правильно, не хорошо сказали! Величайшее наслаждение для мужчины состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить всё, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами; в том, чтобы сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов; в том, чтобы превратить животы его прекрасных супруг и сестер в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на них и целовать их, прижимая к себе."
Только подонок сказал это грубее. Он сказал это мерзко. Я же побрила его тупым ножом против роста волос за пересказывания таких откровений. Не сдержалась… – сказала Дина.
После этих слов воины стали хмурые. Их настрой стал боевой. Гроза мелькала в их глазах.
– У нашего врага понятия «хорошо» и «плохо» отличное от твоего. То, что может быть отвратительно для тебя, для него – прекрасно. Будьте начеку. Они – повсюду. – закончила Дина.
Малик бей вернулся в стойбище на две недели позже Эрис. До него дошли новости о разоренном греками поселке. Он был вне себя от злости. Некоторые кочевники пошли мстить грекам. В итоге вспышки насилия породили большие проблемы. Таррос и его войны начали открыто убивать всех, кто хотел пересечь границу, оправдывая свои действия контролем безопасности караванов. Дела у властедержателя пошли хорошо. Посреди этой чумы Гавриил справил пышную свадьбу – на этот раз он взял в жены юную девушку из небогатой семьи. Он сказал – "Моя Агейп честна. Она домашняя и боится собственной тени.»
Таррос одобрил выбор архонта, сказав, что Гавриил поумнел только в старости.
Альвизе вел торговые дела, пополняя досье Тарроса. Ему удалось уговорить Гавриила – Альвизе уехал в Никею. Иоанн Дука получил письмо Маулена – благо Белокома и столица друг от друга недалеко. Всё было бы отлично, если бы командир Таррос не поехал вместе с Мауленом. Он пошел просить пополнение для войска в связи с неспокойной обстановкой на границе.
Глава семьдесят четвертая
Таррос и Маулен ехали в Никею. Дорогу длиною в сорок километров они преодолели за пять часов, из-за товаров Гавриила. Архонт дал задание Альвизе – расширить рынок и найти новых людей, готовых сотрудничать с кириархосом. Невольные попутчики присматривались друг к другу. Их религиозные познания были широки. И другие науки тоже были изучены ими. Им можно было бы провести много разных разговоров друг с другом. Но конспирация диктовала иные формы поведения.
– Как там, в далекой Венеции? – спросил Таррос, стараясь скрыть раздражение. Ему не хотелось ехать с хвостом.
– Там прекрасно. Я скучаю по родине. Маленькая Венеция правит рынком большой Земли. – сказал Альвизе. Они ехали верхом на лошадях. Сзади двигалась запряженная повозка. По краям дороги расположились культурные насаждения. Невысокие гранатовые деревья были аккуратно рассажены на одинаковом расстоянии. Они были голые, их пухлые веточки отливали красным бархатом. За садами возвышались холмы, на которых все еще осталась почти болотного цвета промерзшая зелень. Дорога вихляла влево и вправо. Она то опускалась – и лошади резво скакали; то поднималась, вынуждая их прилагать дополнительные усилия.
– Как тебе здесь, в Никее?
– Замечательно. Всё прекрасно. А Вам? – спросил Альвизе.
– Можешь на ты. – разрешил Таррос.
– Тебе. Как тебе здесь? – Альвизе ковырял его.
– Тоже. Я в Белокоме почти пять лет.
– А где был до этого?
– Если я буду говорить где был, это займёт слишком много времени.
– Нам некуда торопиться.
– Лучше скажу про то, где не был.
– И где же?
– В Венеции.
– Не был?
– Нет. Далековато от нас, греков.
– Ясно. – Маулену нужна была хоть одна зацепка. Одна малюсенькая, маленькая зацепочка, потянув за которую можно было бы вытащить огромную опухоль.
– Ты был женат? – сразу спросил Маулен.
– А ты?
– Я первый спросил.
– Да… – Таррос нахмурился.
– А что случилось?
– Я потерял её. Мы любили друг друга очень сильно. Много лет. И после долгожданной свадьбы она погибла. – поведал командир.
– Прости. – произнес Альвизе.
– Только сохрани это в тайне. Не распространяй чужую жизнь. – Альвизе понимающе кивнул. – А ты?
– Я – нет. Я не был женат.
– Почему? Не нашел достойную? Не полюбил? – Таррос всматривался в дорогу, щурясь.
– Не представилось возможности. Дела.
– Деловой человек. – усмехнулся Таррос. – За столько лет своей жизни я понял одно – главное найти достойную женщину. Хозяйку твоей жизни. Которую будешь любить. Только обязательным условием является взаимность. Будешь любим – тебя всегда будут преданно ждать, где бы ты не был. – произнес командир.
– Последую твоему совету. Мне скоро тридцать. Через полгода. Пора остепениться. Главное, найти ту, о которой ты говоришь. – произнес Альвизе Гварди.
– Ты католик?
– Да. – ответил Маулен.
– Тогда прочти свою молитву. – попросил Таррос.
Альвизе начал:
– Angelus Domini nuntiavit Mariа, Et concepit de Spiritu Sancto.
Ave Maria…
Ecce ancilla Domini. Fiat mihi secundum verbum tuum.
Ave Maria…
Et Verbum caro factum est. Et habitavit in nobis
Ave Maria…
Ora pro nobis, Sancta Dei Genetrix. Ut digni efficiamur promissionibus Christi. Oremus: Gratiam tuam quæsumus, Domine, mentibus nostris infunde; ut qui, angelo nuntiante, Christi Filii tui incarnationem cognovimus, per passionem eius et crucem, ad resurrectionis gloriam perducamur. Per eumdem Christum Dominum nostrum. Amen.
*Ангел Господень возвестил Марии и она зачала от Духа Святого. Радуйся, Мария. Вот, я раба Господня; да будет Мне по слову твоему. Радуйся, Мария. И Слово стало плотью, и обитало с нами. Радуйся, Мария. Моли о нас, Пресвятая Богородица! Да удостоимся исполнения Христовых обещаний. Помолимся! Просим Тебя, Господи: наполни наши души Твоей благодатью, дабы мы, познав через Ангельское приветствие воплощение Христа, Сына Твоего, Его страданием и крестом достигли славы воскресения. Через Христа, Господа нашего. Аминь (Латынь).*
Таррос в сердце подтверждал его слова.
– Аминь, брат Альвизе, Аминь. Хороший у тебя голос.
– У тебя тоже. – ухмыльнулся Маулен, который давно уже знал о том, как тамплиеры Лефкиаммоса проводят начало и окончание каждого дня, молясь долго, громко и протяжно. Только их молитвы не делают их сердец мягче и сострадательнее.
Таррос лишь подозрительно взглянул на него и слегка улыбнулся.
Тот ответил своим фирменным обольщающим оскалом. Архиплут Маулен был редкостным авантюристом. Как и его собеседник.
Ведя беседы ни о чём, они прибыли в Никею.
Дождясь своей очереди, Альвизе вошел к управляющему казной, разминувшись с Тарросом.
Таррос же вошел прямо к Дуке. И его не страшило разоблачение личности.
– Что творится на границе с султанатом? – спросил Иоанн после приветствий и благословений.
– Я принёс плохие вести. Это может огорчить Вас. – проинформировал Таррос.
– Говорите, диоикитис.
– Кочевые племена проявляют агрессию к оседлым грекам. Они уже несколько раз совершали набеги на сёла. Архонт Гавриил является законным властителем приграничных земель. Но тюрки отказываются покидать их.
– Что? – Дука нахмурился. Его советники предупреждали, что гонимые монголами тюрки скоро вторгнутся к нему.
– Да. Мои люди начали пропадать на границе. Я пришел за подкреплением. – сказал Таррос.
– Если я дам Вам людей, это будет означать начало боевых действий, начало военного положения. А мы состоим с ними в союзе, как Вы знаете. И обязаны помочь, если потребуется. Как и они нам.
– В таком случае, союз придется расторгнуть.
– Нет. Конийский Султанат – наш временный щит против Дорегене. *Туракина(монг.) – жена умершего Угэдэя, которая правила после его смерти в 1241 четыре года. Батый и другие полководцы были против ее регентсва.* Вы должны понимать, что нам угрожает опасность похуже сарацин. – сказал Дука.
– Я не могу защищать границу с горсткой солдат.
– Хорошо. Я дам Вам еще людей. Постарайтесь уладить конфликт бесшумно.
– Благодарю. – ответил Таррос. И он уже хотел уйти, если бы не вошел… Алексис. Алексис Каллергис.
– Приветствую Вас, Дука. – сказал он, поклонившись. Он поднял голову. И увидел Тарроса, который оглянулся на него.
– Таррос? – произнес он.
Удивлению Тарроса не было предела. Как его кузен может так просто входить к Дуке? К владыке православных? И откуда он здесь?
– Вы знакомы? – спросил Иоанн.
– Он перепутал меня с кем-то. Видимо. Разрешите удалиться?
– Идите в часть. Скоро принесут бумагу. Заберете своих солдат.
Таррос попрощался и вышел. Он хотел поскорее уйти отсюда. Альвизе закончил дела в пользу Гавриила. Теперь с ними хотели сотрудничать столичные торгаши.
– Куда так скоро? Можно с тобой? Все равно делать нечего. – попросил Маулен.
Таррос, помявшись, дал добро.
Они ждали документа в части, из которой несколько лет назад дизертировал командир. И этот самый документ принёс Алексис. У Маулена был чрезвычайно удачный день.
– Таррос, брат. – Алексис обнял его. Таррос не мог не ответить взаимностью. Ему мерещилось, что от Алексиса исходит дух его Родины.
– Алексис. Да тише ты! Не привлекай внимания. – он оглянулся.
– Что ты тут делаешь? – Алексис оглядел его форму, все еще не отпуская рук командира.
– Да-да. Делаю то, о чём ты подумал.
Маулен старался делать доброжелательный вид.
– А это твой друг? – Таррос только хотел отогнать Альвизе. Его плоская венецианская шапка с пером начали раздражать Тарроса еще больше, чем ранее.
– Это друг нашего архонта. Мой знакомый. Кстати, он венецианец. Всегда хотел познакомиться с ними. О них много говорят, мол, шустрый народ. Предоставилась возможность.
Алексис понял намёк Тарроса. Он улыбнулся.
– Брат. Можно тебя наедине? Простите, Альвизе. – попросил Алексис.
– Ничего. Capisco tutto e non sono stupido. *я всё понимаю, не дурак. (итал.)* – он отошел. Но его манера шпиона заставила немного подслушать за колонной. Даже стоя вдалеке, он мог прочитать по губам. Может быть не всё, но основу точно. Ему видно было спину Тарроса и лицо Алексиса.
– Брат. Сколько же шума ты наделал! Если бы ты только знал… – огорченно сказал Алексис. Маулен тихо наблюдал.
– Догадываюсь. – печально ответил Таррос, пряча взор. – А ты, что ты делаешь тут?
– Я продолжаю дело убитых мятежников. И Иоанн очень помогает нам, православным, против вас, колонизаторов. – поведал он. Таррос стал мрачен. Его глаза наполнились болью. И Алексис заметил это. – Кузен. Не обижайся. Я всё же спрошу. Ответь мне.
– Спрашивай. – сухо проговорил он.
Каллергис, разглядывая Тарроса, произнес.
– Я до сих пор не верю, как выходец из нашей семьи может быть таким жестоким? Как ты мог казнить юный отряд повстанцев? Да еще и на глазах Эрис? Кровожадный, она была хорошим командиром, почему ты не убил её сразу, а сломал ей хребет, лишь потом уничтожив?
– Я… – у него не нашлось слов.
– Она же любила тебя, мы разговаривали с ней о тебе. – корил его Алексис. – Я видел её глаза, когда она вспоминала тебя…
– Я женился на ней! – не стерпел Таррос.
– Сомневаюсь, что после твоих зверств она пошла под венец добровольно. – с иронией сказал Алексис.
– Она сама убила себя… Я не делал этого. – оправдался Таррос.
– Ясно. Я ее понимаю. – покачал головой Алексис, вглядываясь в расстроенное лицо командира.
– Я выполнял свою работу. И поверь, Алексис, плаха, открытая мной еще долго и усердно будет использоваться венецианцами.
– Какой же ты подлец, Таррос. – Алекис напряженно ухмыльнулся. – Но несмотря на это, я исполню волю отца. Я добьюсь равенства критян и венецианцев. Я поставлю твою критскую фамилию там, у Вас, в Венеции, наравне с фамилиями уважаемой знати. Её еще запишут в Золотую книгу. Каллергис, Каллерджи – не все ли равно? – он замолчал, а потом добавил. – Ты примкнешь к нам?
– Нет, Алексис. У меня другие дела.
– И какие же? Опять связался с Орденом?
– И как ты догадался? – без удивления спросил он.
– На твоем озлобленном лице всё написано. Ты же у нас Рыцарь с большой буквы. Теперь твою душу точно не спасти.
– Я не хочу ругаться с единственным оставшимся в живых родственником.
– Каллисту и её мужа убили люди Эрис. Запас. Они думали, это она и ты. Они не хотели, чтобы ее обесчестил католик. – рассказал Алексис. – Агафон стал отличным народным освободителем. Он – моя правая рука на Крите. Не в Кандии. А на Крите.
Тарросу не понравились слова кузена. Он перевел тему.
– Я нужен на границе. Там хозяйничают сарацины-тюрки. Они понимают только грубую жестокость.
– Как же я сразу не догадался. Такой, как ты, есть там, где кровь и боль. Прощай, кузен Таррос Каллерджи.
– Прощай, брат Алексис Каллергис.
Так они разминулись. Пожав друг другу руки. Люди, так похожие внешне. Но столь разные внутри.
Дука был умным человеком. Он понял, что Таррос что-то скрывает. Анонимное письмо Маулена, в котором было и письмо магистра, было изучено Дукой досконально. И он вызвал Алексиса на дружелюбный разговор. Алексис не хотел подводить кузена. Но Дука сделал слишком много хорошего для последнего. И Алексис сказал, что Таррос – бывший военный Кандии и его кузен. Но он не обмолвился о его преступлениях, из-за которого его давно разыскивали венецианские власти.
Альвизе многое понял. Теперь он знал, что Таррос еще и преступник. Ещё и Каллерджи. Но как это доказать – нужны свидетели. Вряд ли его кузен станет говорить.
Пока Таррос занимался документами и подсчетами солдат, Альвизе Гварди сделал то, ради чего прибыл. Он сообщил людям Дуки, что следит за командиром Лефкиаммоса.
Они возвращались в Белокому. За спиной Тарроса шли десять полтин византийцев. Это означало, что Малику придётся тяжело.
Воины Баяты только расчистили пепелище разрушенного греками посёлка. Малик вернулся домой в плохом расположении духа. Постоянные стычки, а теперь еще и смерти солдат на границе расстраивали его. Он потерял много людей в боях с монголами, теперь начал терять здесь. Эта нехорошая зима была жаркая…
Кутлуджа ненавидел бея за то, что народ благоволит Малику. Его старания пошли напрасно, ибо Баяты увеличились пришедшими, и его авторитет заметно возрос.
Он должен сохранить власть любым способом. А Али и Фарух обещали помочь ему в этом. Их старый знакомый нойон Данзан находился в плену у Малик бая. Они ежедневно ходили мимо шатра, где был связан их соотечественник.
Дина и её отряд обезвредили лазутчиков. Резко увеличившееся число врага неизбежно информировало о темном будущем. Плохие догадки холодом копошились в душе Эрис. Она боялась, что скоро этим землям придется повторить судьбу Эрзерума и других территорий. Что их свободу отберут, и они окажутся в таком же ужасном положении, что русы на севере и тюрки на юге, князьям которых дали ярмо наместники. Теперь те вынуждены быть колонией ханской ставки. Они платили золотом, продукцией и живыми людьми в обмен на формальное спокойствие. Монгольские князья убивали неугодных им людей, ставя у власти своих людей. При этом после побед они обычно казнили предателей, что помогали им одержать их. Они больше не доверяли тому, кто когда-то интриговал против земляков. Перебежчикам и подхалимам из мусульман и христиан монгольская знать благоволила, но держала в пожизненном элитном рабстве.
Эрис-Дина выведала у захваченного врага, что в глубине лесов стоит отряд. И люди в нём более осведомлены, так как именно они внедряли монгольских шпионов в Конью.
Перед Эрис встал выбор – идти на врага вместе с ребятами и умереть в бою вместе. Либо попытать удачу и пойти одной.
Ей не хотелось, чтобы и этих молодых людей постигла нехорошая участь. Ее голова раскалывалась от тяжести принятия решения.
И Эрис-Дина решила пойти одна и взять языка, который расскажет о предателях. Если получится. А если нет? Тогда она, по крайней мере, умрёт одна, не забрав на тот свет ребят, за которых пообещала нести ответственность.
Начальник обратилась к своим:
– Слушайте меня, ребята. Вы сделали много для Республики. Вам достается самая тяжкая и неблагодарная работа. Вы, разведчики, остаетесь в тени. Но именно благодаря вашим действиям ударная сила крушит врага. Мы можем пойти вместе. Тогда придётся вести бой. А это нам пока не нужно. Сначала нужно укрепить стопы, и лишь потом, обдуманно, идти вперед. Уходите в Баяты – дальше я пойду одна.
