Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
– Что ты говоришь, сестра? – возмутился Ирбис.
– Мы не оставим тебя. – ответил Герей.
– Пойдем вместе? – попросил Атаман.
– Я иду одна. – отрезала Эрис. – И это приказ. Если нарушите его – за неподчинени я отрублю голову каждому ослушнику.
Этого было достаточно. Солдатам с камнем на душе пришлось молча исполнять волю главаря. По тюркским законам неподчинение старшему по званию означало разжалование, позор и конфискация оружия. Если неподчинение привело к последствиям – смертная казнь.
Эрис уходила вглубь. Ее отряд в противоположную сторону. С каждым днем девушка становилась самоотверженнее. Насмотревшись ужасов и трагедий войны она потеряла страх и перестала дорожить собой, считав себя путником, остановившимся передохнуть пару минут. И это место остановки – её жизнь, за которой следует бесконечность. Источником её мужества стала религия.
Глава семьдесят пятая
– Альвизе. Ты пойдешь к тюркам. Иди в Шахристан и сообщи, кто теперь хозяин сетей купли-продажи. – сказал Гавриил.
– Я не могу, кириархос. Не вмешивайте меня в это. Я и так делаю то, что не входит в мои полномочия. – ответил Маулен. Он не планировал идти на территорию, занятую его братом. Его могли узнать.
– Ты не смеешь спорить либо отказывать мне. Иначе будешь иметь дело с плахой на полигоне Тарроса. Понял?
– Более чем. – улыбнулся Альвизе. Он стремительно вышел. От резкости быстрых движений его плащ развевался. Он совсем не хотел идти угрожать единоверцам. Но пока что другого выхода нет.
Альвизе решил понаблюдать за Тарросом перед уходом. Тот готовился к очередной подлости. Шпион подслушал их долгие речи о святой миссии. Он уже собирался уходить.
– Леон. После того, как выстроим солдат по периметру новых территорий, мы уничтожим Малика.
– Каким образом?
– Я узнаю у Дархана, может Малик бывает один. Может он направится куда-нибудь без своей стаи обнаглевших воинов.
– Не будут ли тюрки мстить?
– Пусть делают всё, что хотят. Только так мы добьемся большого пожара, Леон. Запомни, мой нищий брат – если со мной что-то случится, ты примешь на себя командование. – говорил Таррос. Теперь у Маулена появилась новая миссия – предотвратить нападение на брата.
Малик бей видел, как Кутлуджа проявляет особый почет к Али и Фаруху. Но он не мог предьявить тому ничего. Обстановка на границе требовала присутствия бея. Это была война без её официального объявления.
Дина обнаружила лагерь монгольских разведчиков. Теперь осталось решить, как добыть сведения.
Дина выяснила, что их отряд делился на две части. Они менялись и на задания шли по очереди. Это давало преимущества. Солдаты не уставали.
Отряд этих монголов совершал сепаратистические призывы на территории Коньи. Похожие на действия Тарроса в том, чтобы довести страну до упадка. Только Таррос стремился к разжиганию вражды между странами. А их действия заключались в доведении до абсолютной сецессии. "Разделяй и властвуй" Гая по-азиатски. Они хотели посеять злобу между племенами тюрок, чтобы те перестали опираться друг на друга. Разбить одинокого легче.
Эрис не выдавала себя. Для кого-то действия девушки покажутся сумасшествием, но только благодаря самоотверженности некоторых бойцов огромные государства одерживают победу в войнах.
В походе и на войне солдатам приходится туго. Их рацион составляют даже листья и кора. Эрис не могла разжечь огонь в холоде, не могла поохотиться – нельзя готовить пищу. А если уж совсем невмоготу, приходится есть сырую дичь. Но Эрис старалась не делать этого, чтобы не гневить Бога. Основной пищей были финики и курт. Воду собирать еще тяжелее, чем найти пищу. До реки было далеко – высокий обрыв не даст приблизиться. Но и это не было проблемой для такого подготовленного бойца. Если же жажда совсем замучает – приходится держать во рту маленький камешек.
Монголы не замечали, что Эрис давно наблюдала за ними. Она хотела улучить момент и повязать самого командира. К сожалению, подлец окружал себя охраной круглосуточно.
Отчаянье не давало ей расслабиться. Но опустить руки Эрис не могла – слишком уж долго она добиралась до врага. И уход без добычи Кокжал никогда себе не простит. На худой конец можно было хотя бы посмотреть на подельников монголов среди тюрков, что иногда посещали лагерь.
Время пребывания в холодных лесах истощило её психологически. И это подействовало и на тело. Однажды уснув в безопасном месте, девушка проснулась от монгольских голосов прямо над головой. Эрис замерла. Ее тело было протиснуто под корнями упавшего дерева. Нависшие, они образовывали собой нечто вроде норы. Или арки. Эрис с замиранием сердца ждала, когда враг уйдет. Или может, ей повезет сегодня и она захватит человека.
Монголы громко хохотали. Они стояли на стволе огромного дерева. Кто-то начал справлять нужду. Скверна летела мимо ее лица, чуть ли не попадая на него.
"Господи. Спаси и сохрани. Помоги мне. Все мои поступки в этой ничтожной жизни – глупые. Не дай сегодняшнему стать последним." – она молилась про себя.
Нукер спрыгнул. Он начал вглядываться под корни. Вероятно, искал что-нибудь на обед. Хоть места для прицеливания не было, Эрис сразу выстрелила в него. Другого выхода не было, ибо её он заметил сразу. Стрела впилась ему в горло. Он обернулся вокруг себя и упал замертво.
Поднялся крик и свист. Эрис вылезла из укрытия и помчалась прочь. Прочь, наутёк. От скорости, казалось, ее ноги бегут сами.
– Так глупо провалить миссию. Надо же! Тупица. Какая дура! – ругалась Эрис.
Нукеры стреляли в неё. Эрис петляла меж деревьев так, чтобы не попасться. Но такое бывает только в небылицах. В жизни всё по-другому.
Жгучая боль пронзила её бедро сзади. Как она ни старалась перебирать ногами – это были тщетные усилия. Эрис чувствовала, как нога немеет. Боль она стерпеть могла и старалась закрывать глаза на зов бедного тела. К сожалению, Эрис была обездвижена.
Чтобы её не подстрелили, ведь стрелы тюрков и монголов пробивали латы за триста шагов, пришлось упасть на живот – с травмой далеко не убежишь. А сделать что-нибудь потом ещё представлялось возможным.
Через минуту её настигли. Поднимать голову было страшно. Таких ужасных моментов в ее жизни было достаточно. Вспомнить хотя бы похороны сослуживцев, которых пришлось собирать голыми руками по кускам. И этот момент лидировал. От ужаса в её мозгу щекотно прострельнуло.
Эрис держала оба ножа экипировки под собой. Нукеры повернули её на спину. Эрис мгновенно убила двоих. Она кинулась с саблей на другого, который приблизился. Ее ударили сзади. Начали пинать. Оружие забрали. Это обычное дело. Её монгольская шапка с полами слетела, показался платок.
"Спасибо, что хоть не расстреляли в упор из лука." – от ударов их ног Эрис стало тошнить. Они остановились. Она лежала ничком на боку. Эрис повернулась на спину и уперлась на руки. Она отползала от окруживших её нукеров.
Один мужчина громко сказал:
– Энэ бол эмэгтэй хүн. – *Это женщина. (монг.)*
– Гичий гурван алсан! *С. ка убила троих(монг.)* – заорал другой.
Эрис посчитала. Их было пять. Два трупа валялись подле.
" О, Аллах. Я не хочу погибать так, а убить себя нечем."
Плакать она тоже не собиралась.
– Платок на голове. Ты – тюрка! – воин содрал платок, обнажив её волосы и шею.
– Шайтан! – крикнула на него Эрис. Клок волос выдрался под кулаком чудовища. – Сдохни, тварь!
– Хороша дичь. За такую и троих отдать не жалко. – произнес один из них на тюркском.
– Кто такая? – монгол сел рядом и ударил Эрис по лицу. Она плюнула в ответ. – Что делаешь тут? – он схватил ее за шею. Эрис из нарукавника вытащила тонкий нож и вонзила ему в руку. Он заорал и отпустил Эрис.
– Все вы – уроды! Мы уничтожим вас. Сдохните, подонки! Аллах с нами, а не с немытыми язычниками и погаными лицемерами! – боль в ноге пульсировала и сжигала её.
"Если я умру, то умру с честью. Никогда не покажу страх."
– Мы заставим тебя говорить. Это легко. – вшивый нукер приблизился к ней, оттолкнув товарища ногой. Самый ужасный сон начинал становиться явью. Мерзкое существо придавило её к земле. Нога Эрис оказалась близка к ее лицу. До ада оставались моменты. От безысходности Эрис смогла выдернуть стрелу из своего бедра и вонзила ее в шею врага. Он начал дергаться и хрюкать, как свинья. И благо, быстро подох.
– Тварь! – раненый в руку нукер схватил ее за волосы и оттащил по земле назад. Эрис быстро теряла кровь. Она молила Господа о молниеносной смерти. Лишь бы ей не успели причинить вред.
Нукер начал ковыряться со своей формой. Он страшно выпучил узкие глаза на сослуживцев. Те что-то пытались сказать, но он выругался.
– Би чамайг өөрөө дуудах болно! * Я позову вас сам! (монг.)*
– Аливээ. бид харахын тулд үлдэх болно *да ладно тебе. мы останемся посмотреть(монг.)*
– Та айхгүй байна, та одоо ч гэсэн дуусгах болно. *не боишься, еще прикончит(монг.)*
Он ответил гадкими словами, вызвав смех остальных. И лучше не пересказывать. Настроение одичавших подонков не портило даже обилие трупов товарищей.
В такие секунды думаешь только об одном – почему самоубийтво является непростительным грехом? А как же доведение до него?
Теперь Эрис поняла, что ей вовсе не стоило приходить в этот поганый мир.
Нукеры нехотя зашагали назад. Враг прокричал еще пару слов. Биться было бесполезно – шанса убежать не было. Воин встал и оттащил Эрис подальше, за деревья. Прямо за волосы. Но боль ничто, по сравнению с предстоящим кошмаром.
Они немного удалились. Он сел рядом, оглянувшись вокруг. Сослуживцы громко поторапливали его. Глаза Эрис были дикими.
– Убей. Прояви человечность. Сдери с меня кожу заживо, вспори, четвертуй. Только не трогай. – прорычала она.
– Тихо. Тихо. – он наклонился к ней. Начал говорить, и Эрис ощутила противное тепло на коже.
– Сестра. Я не трону тебя.
Она ожидала всё, что угодно. Но только не спасения.
– Сестра. Я молил Аллаха, и он услышал. Я один из вас. Нас много. Но нас принудили. Я хотел сообщить вам, что монголы идут с большой войной. Будет бой. Но паразиты уже сжирают вас изнутри.
Эрис заплакала. Но быстро пришла в себя.
– Говори имена.
– Ваша знать. Хайреддин ата. Визирь султана, главы племен – почти все люди готовы стать вассалами хана.
– Спасибо. Я из Баяты. Кто там?
– Фарук. Али. Дархан и почти все беи. Что еще хочешь узнать? Времени нет.
– Когда будет бой?
– Примерно летом. Они планируют подойти к илу Себастии. Пока войско не объединилось. Их много, сестра.
Торопливую беседу прервал смех и ор нукеров.
– Сестра. Кричи. Я задержу их. Потом постарайся сбежать. Беги к обрыву и падай в реку. Этот год теплый – она не замерзла. Другого выхода у тебя нет.
Он порвал край своего платья. Тюрок перевязал ногу Эрис, сказав "Бисмиллях".
Оказывается, есть люди, положение которых еще хуже, чем твое. Эрис благодарила Всевышнего за эту чудесную встречу.
– Мой брат. Я в каждом намазе вспомню тебя. Пусть он облегчит твою участь. Пусть даст Рай тебе и твоим любимым. – она вытирала слезы.
– Кричи давай. Я немного задержу время. – Он нажал на рану и Кокжал взревела. Тюрок снял свой малахай и сильно ударил собственное лицо о ствол дерева.
– Теперь беги, что есть силы. Заклинаю – во второй раз ничем не смогу помочь.
Она неслась, как тень. Как ветер. Ее ноге стало легче. Это точно от молитвы бедного брата.
Через некоторое время ей померещилось, что погоня возобновилась. Она рыдала. И от счастья, и от боли, и от страха.
Деревья начали редеть. В глазах Эрис зеленело. Ее тошнило. Эрис увидела голую землю. Это точно был обрыв. Она четко услышала ор нукеров. Она бежала стремглав.
Достигнув края обрыва, Эрис прыгнула в неизвестность.
Ледяной ветер пронизал её. Пару мгновений. Она все еще не умела плавать. Будь что будет.
– Бисмиллях!
Эрис видела деревья внизу. Ее живот онемел от падения. Боль от удара пронзила ноги, позвоночник, тело. Дыхание сперло от студеной воды. Она не могла всплыть. Да еще и в доспехах. Тьма…
Отряд Кокжал вернулся на границу. Малик бей не увидел Дину.
– Где ваш командир? – первым делом спросил он.
Они стояли молча, не зная, что ответить.
– Говори, Атаман! Где абла? – продолжил он.
– Абла… Мы выяснили, что дальше есть ставка нукеров. И через них монголы внедряют своих, подговаривают наших…
– Абла приказала нам возвращаться. – сказал Гайдар. – Она пошла к ним.
– И что, вы оставили её одну? – Мерген не мог сдержать себя. – Вы что, умом тронулись?! Аллах… – он запричитал и сел на землю, обхватив русую голову.
– Она приказала. А приказы старшины не подлежат обсуждению. – ответил Бугдай.
– Если абла решила, им пришлось послушаться. Мерген, Атаман, Бугдай, Исакули! Мы пойдем и разыщем сестренку. – сказал Малик бей. – Но сначала отправимся в аул. – Арслан-альп и Тоган останутся там и будут следить за Кутлуджой и его приспешниками.
…Дина открыла глаза. Нога невыносимо ныла. Она пульсировала. Её лихорадило. Эрис видела огонь очага. Накрытая волчьими шкурами, она вспотела. Ей было плохо. Полутьма. Полусон. Полубред…
"Где я?"
Она тихо постанывала. Эрис не могла поднять голову и нормально осмотреться. Её напугал звук крыльев. Кто-то взмахивал крыльями. Звон тонкой цепочки резал слух, заставляя приходить в себя.
– Аллах… Где я? – тихо проговорила Эрис.
Над ее головой был шанырак – значит она точно в юрте.
Эрис побаивалась неизвестности и своей беззащитности.
Глаза её слипались. Она снова начала засыпать. Как вдруг истошный звук до смерти напугал ее. Резкий и долгий. Крик, похожий на тонкое, пронзительное стенание.
– Аузу билляхи минаш-шайтонир-раджим… – она не открывала глаз.
Кто-то вошел внутрь. Он шел медленно, шаркающими шагами.
Он подошел и склонился над ней. Эрис не подавала виду.
– Ай-ай-ай… – старый дребезжащий голос поохал и отошел от нее.
Этот голос начал с кем-то ласково беседовать на тюркском.
Эрис с трудом приподнялась. Доспехов на ней не было. Только ее нижнее льняное платье и штаны.
Она увидела свои вещи у огня. Сутулая мужская фигура стояла около жерди с огромной птицей. Это был беркут. На его когтисую лапу было надето кольцо. С этого кольца свисала цепь. На голове у орла была кожаная шапочка с железным верхом. Она закрывала глаза птицы.
Человек обернулся.
– Я ненавижу вас. Вы забрали моего Кырана… – буркнул он.
– Я не забирала Вашего орла. Он перед Вами. – кое-как пробормотала девушка.
– Мой Кыран. *Орел (тюрк.)* Мой сынок. – он замолчал, возясь с беркутом.
Эрис стало не по себе. Она подумала, что страшный старик – сумасшедший.
Он сел есть. Рядом с очагом. Что это было, она не знает. Было ли это противно, либо вкусно, но от голода в ее животе волки выли.
– Бергел. – он хмуро наложил ей плошку. – Можешь идти?
Она покачала головой. Потом вдруг вспомнила, что голова ее непокрыта. Жар все еще мучал ее. Но голод был сильнее. Эрис взяла тряпку, валявшуюся рядом с ее местом. Она закуталась. Потом, хромая, еле как, чуть не плача, подковыляла к деду.
– Джинды. И куда поперлась? Что среди этих бандитов делать тебе? – он с грохотом поставил чашку перед ней. Немного содержимого расплескалось.
– Я не нукер, отец. – девушка смотрела на дымящуюся тарелку опущенным взором.
– Ешь. – приказным тоном сказал старик.
– Бисмилляхир-рахманир-рахим.
Она молча и довольно быстро справилась.
– О, Аллах, благослови его в том, чем ты наделил его и прости, и помилуй его. – она провела руками по лицу. – Мне пора идти. – она попыталась резко встать. Орел, что сидел возле места трапезы, шелохнулся.
– Зачем вы, мусульмане, идете на службу извергам? – дед жевал мясо. – Они забрали у меня моего единственного сына… Мою кровинку…
– Они у всех забрали детей. И жен. И сестер, отец. Поэтому я и должна идти.
– Стой, в таком состоянии никуда не пойдешь. Окрепнешь пару дней. – дед оторвался от еды. Аппетит его явно пропал. – Мы с Кыраном охотились на зайца. Да, Кыран? – он посмотрел на орла, будто на человека. – А нашли тебя. Лежала на берегу в ледяной воде. Даже если ты одна из проклятых моголов, я – кочевник, не мог оставить тебя там подыхать. – он протер лицо масляными руками.
– Отец. Я воюю на стороне государства. Мы – акынджи. Я на задании, отец. Больше ничего сказать не могу. Прости.
– Ты не врешь? – он с недоверием глянул на Эрис.
– Зачем мне тебе врать? Какой толк?
– Те тоже притворялись друзьями. Он попал под их дурное влияние. Мой Кыран… Мой птенчик… Моё солнце. – дед начал растирать слезы задеревенелыми пальцами с черными ногтями. Его коричневое лицо было совсем сморщено от суровых условий жизни. Намазанное жиром для защиты от морозного степного ветра, оно блестело.
Эрис села на место. Она хотела выслушать человека и его трагедию. Видимо, одинокому старику было не с кем поговорить, излить душу.
– Поганые варвары осели подле нас. Это было на юге, около Каспия. Тогда я жил с женой. Моя старуха была еще жива. Она мечтала поженить сына и увидеть внуков. Но не судьба, значит. Насиб. Предопределение Аллаха. – он вздохнул. – Они истребляли местных, забирали дочерей, сыновей уводили в рабство. Мы жили особняком ото всех – я не ладил с родственниками. Сын начал постоянно пропадать. Запил. Я даже не мог представить, что он сдружится с нукерами. С их отрядом, со вшивыми поганцами.
– Сочувствую.
– Мой сын был молод и красив. Настоящий баъатыр. – он улыбнулся. – Люди прятались от них, чтобы воины не забрали их служить в войска. А мой сын сам побежал к ним… – он медленно расказывал. Эрис внимала. – Моя старуха слегла, когда отряд отправился дальше, сюда. А мой Кыран рвался с ними. Его тянуло к этим бандитам. Дерзость и беспринципность притягивали его. Страх других пред ними… Он хотел быть одним из них. И он ушёл… Да простит его Аллах…
Тишину нарушали тресканье очага. Спящий орел издавал странные звуки, похожие на кряхтение.
– Мы с сыном любили охотиться вместе. Вместе с этим орлом. Он у меня уже пятнадцать лет живёт. Раньше его звали Тау. Как ушел сын, зову его Кыран. Так легче… Я уже несколько лет иду следом за ними. Может, мой сыночек одумается… Может он тоже скучает по мне…
Что сказать потерявшему сына отцу в утешение? Отцу, неблагодарный сын которого выбрал кривой путь и бросил того, кто вложил всю душу, все силы в него?
Эрис молчала. Она решила рассказать немного о себе. Первый раз за столько лет. Чтобы этот человек, увидев чужие проблемы, подумал о том, какие блага имеет сейчас.
– Я – с Крита.
– А где это?
– Это очень далеко. Дальше Каспия. Как до Монголии. Через море. К нам тоже пришли завоеватели. Они поработили народ. Я – сирота. Отца – не знаю. Мать и брат – бросили. Бабушку, что меня растила – убили богачи.
– Дочка… Бедная девочка.
– Я не бедная. У меня есть Вера и свобода. Здоровье. И поэтому, я – самый богатый человек на Земле. Предо мной открыт весь мир. Так завещал говорить пророк, мир ему и благословение…
Старик поддержал салават.
– Я служила у колонизаторов в армии. Они – звери под маскировкой. Закон природы такой… Хищники всегда в камуфляже… Я и мой отряд сбежали. Стали сражаться против поработителей. Потом их всех казнили на моих глазах.
– Ай, кызым. Разве женщине место на войне?
– А у меня есть выбор? Либо с оружием нападать на зверя. Либо безоружной подстилкой лежать у его ног.
– Правильно. Молодец, доча.
– Меня продали в рабство. У меня скоро должен был появиться сын. Я родила его мертвым… Родила под деревом, как собака, в кандалах, с цепью на шее. – глаза Эрис смотрели в пустоту. Ее душа больно сжималась. – он уже был с черными кудрями, отец. Знаешь, такой волосатый! Я открыла его глазки – они были голубые. – она улыбнулась. – Ему уже было бы шесть лет. Шесть… – Эрис вытерла слезы. – Потом сама похоронила его. Голыми руками рыла могилу…
– Ай, дочка… – дед помотал головой. Он сочувствовал Эрис.
– Потом меня переправили сюда и продали тюркскому воеводе. Я воюю за вас, отец. Мы уничтожили пять с лишним тысяч нукеров.
– Слава Аллаху. Кудай-ай… – дед сложил руки в мольбе и что-то начал говорить. Потом провел по лицу. Эрис повторила.
– Доча. Возьми мой тумар.
– Я не верю в тумары и обереги. Я больше ни во что не верю, кроме Бога. Не верю в любовь, мечты… Верю, что добро победит зло. Но это как весы. Чаша весов. – она показала руками. – Баланс. Нет такого зла, что исчезнет бесследно. Оно придет снова. Круговорот. Как вода. Чтобы добро не теряло боевую форму.
– Мой тумар сшила жена. Внутри – имена Аллаха. Такой есть у сыночка. Я верю, что с ним все хорошо. Жена была умней меня. Я ничего не знаю, кроме намаза. А она была другая. Я уже стар, мне не надо. Возьми. – он снял с шеи кожанный треугольник с тюркской письменностью.
Эрис мельком глянула на тумар. Она вспомнила командира отряда.
– Кыран. Сын Барыса. Сын Мырзаахмеда. – почти шепотом произнесла она. Но этого хватило, чтоб дед расслышал.
– Что ты сказала? – его улыбка стала перекошенной.
– Тебя зовут Барыс?
– Да. Откуда знаешь?
– Твой сын молодой. Безбородый. – теперь она пожалела, что проболталась. Она замолчала.
– Говори, заклинаю Аллахом, говори, что знаешь? Где он? Он жив? – голос старика стал одержимо-заискивающим.
Эрис не знала, что ответить. Много времени прошло с тех пор, как он погиб. Умер позорной смертью предателя Родины и Веры от рук Эрис. Если соврать – будет спокойно деду, но несправедливо. Он должен знать хотя бы то, что его нет в живых. Он имеет на это право. Пустая надежда на встречу будет лишать его сил.
– Твой сын погиб. Погиб на войне. Его тумар похоронен вместе с ним.
Старик сокрушился. Он начал рыдать. Беркут будто бы почувствовал боль старика. Он встрепенулся и начал махать огромными крыльями, отчего пламя очага заплясало.
– Ай-ай. Кыран, я не плачу. Тихо. Ты напугал гостя. Нехорошо так. – Барыс ата обтер слезы, посмотрев на орла. – А тумар я оставлю себе. – он спрятал его под тулупом. – Пусть у меня и у сына одинаковые будут в могиле… Подлечись, дочка. Потом пойдешь.
– Спасибо. Покажите мне, как охотиться с беркутом? – Эрис решила отвлечь деда. Ее лихорадка немного отошла от горячей похлебки из зайца.
– Хорошо. Намажь рану волчьим жиром и ложись спать. Утром пойдем на лису. – пообещал дед, протягивая ей глинянную чашечку.
– Ладно. – Эрис начала бояться людей после вчерашних событий. Даже этого старика. Она мечтала дожить до утра и поскорее отправиться домой. Только бы нога не подвела.
Таррос с солдатами вступали в боевые действия с людьми Малика в лесах.
Старый Гавриил был счастлив с Агейп. А обреченная девушка бродила тенью по крепости. Капитан Леон полюбил юную затворницу. Уходя, он посмел попрощаться взглядом с девушкой, и понял, что его чувства – не безответные.
Маулен исполнял приказ Гавриила. Он находился в Шахристане, когда переодетый в разбойника Леон и его кучка войнов пересекала дорогу перед караван-сараем.
– Чёртовы гады… – ругался он. Альвизе быстро собрался в дорогу. Он бросил дела и направился по следам Леона. Всё, что успел сделать шпион – отправить по голубиной почте сигнал о помощи с координатами паре своих сотоварищей, находящихся на территории родины.
