Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
Глава пятая
Это было самое замечательное путешествие для всех ребят.
Прекрасная природа, юность и мечты о светлом будущем. Цвели их молодые пылкие души, еще не омраченные обязанностями, сердечными привязанностями и трудностями.
Коллектив, основанный на равенстве, справедливости и братстве – каждому было комфортно и каждый чувствовал себя нужным, подобно частью общего организма. Никто и не горевал о самовлюбленном Персиусе.
Они ехали на лошадях строем, путь должен был занять около шести часов – с привалом. Их скромный, но благородный вид говорил о чистоте порывов молодых сердец. Чтобы не обжечься на солнце, Эрис замотала голову в льняную ткань так, что были видны только глаза. Она делала это почти всегда – ей не хотелось стать смуглой, как Персиус или Аргос.
Юнцы рассматривали невероятно красивые окрестности – лагуны, горы, холмы, деревья; также время от времени встречающихся на пути животных.
Горячий ветер навевал им запах неповторимых трав и критские мотивы. Они даже не раз спели народную песню – «Соловей». (Критская народная песня из раннего средневековья. Перевод авт. Здесь – приведено в сокращении).
Ένα, ένα `ναι το αηδόνι
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ αηδόνι στο κλουβί
Δύο, δύο πέρδικες αντάμα
Ένα, ένα `ναι το αηδόνι.
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ’ αηδόνι στο κλουβі…
…… …… …… …… ……
… Τρία η Αγιά Τριάδα
Δύο πέρδικες αντάμα
Ένα, ένα `ναι το αηδόνι.
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ’ αηδόνι στο κλουβί
Δώδεκα, δώδεκα οι Αποστόλοι
Που να μας εβλεπουν όλοι
Έντεκα τα σορδινά μας
Δέκα είν’ οι Άγιοι δέκα
Εννιά μήνες η γυναίκα
Οχταπλόκαμο χταπόδι
Εφτά μέρες η βδομάδα
Έξι είν’ οι Αρχαγγέλοι
Πέντε δάχτυλα στο χέρι
Τέσσερα πόδια η αγελάδα
Τρία η Αγιά Τριάδα
Δύο πέρδικες αντάμα
Ένα, ένα `ναι το αηδόνι.
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ’ αηδόνι στο κλουβί
Δεκατρία η ατυχία
Δώδεκα οι Αποστόλοι
Που να μας εβλεπουν όλοι
Έντεκα τα σορδινά μας
Δέκα είν’ οι Άγιοι δέκα
Εννιά μήνες η γυναίκα
Οχταπλόκαμο χταπόδι
Εφτά μέρες η βδομάδα
Έξι είν’ οι Αρχαγγέλοι
Πέντε δάχτυλα στο χέρι
Τέσσερα πόδια η αγελάδα
Τρία η Αγιά Τριάδα
Δύο πέρδικες αντάμα
Ένα, ένα `ναι το αηδόνι.
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ’ αηδόνι στο κλουβί
Ένα `ναι το αηδόνι.
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ’ αηδόνι στο κλουβί
Από τα τέσσερα τα δυο
Κι από τα δυο το ένα
Από τα τέσσερα τα δυο
Κι από τα δυο το ένα
Κι από το ένα το μισό
Κι από το ένα το μισό
Ήμουν εγώ για σένα
Ήμουν εγώ για σένα
Ένα, ένα `ναι το αηδόνι.
Λαλεί, μωρέ, λαλεί, τ’ αηδόνι στο κλουβί.
Один, один да соловей —
Он плачет, мам, он плачет, одинокий в клетке.
Два – две куропатки,
Один, один да, соловей.
Он плачет, мам, он плачет, одинокий в клетке …
… И так поется по кругу!!! …
… Двенадцать – двенадцать апостолов
В них каждый может нас узнать.
Одиннадцать наших штанов.
Десять – святых десять
Женщина дитя своё
Девять месяцев несет.
Осьминог – восемь ног.
Семь – семь дней в неделе.
Есть шесть Архангелов,
Пять пальцев на руке,
У коровы четыре ноги,
Святая Троица – три.
Две куропатки перед ней
Один – один наш соловей.
Он плачет, мам, он плачет, одинокий в клетке.
Тринадцать несчастий.
Дюжина апостолов —
В них каждый может нас узнать.
Одиннадцать наших штанов.
Десять – десять святых.
Женщина дитя своё
Девять месяцев несет.
Осьминог – восемь ног.
Семь – семь дней в неделе.
Есть шесть Архангелов,
Пять пальцев на руке,
У коровы четыре ноги,
Святая Троица – три.
Две куропатки перед ней
Один – один наш соловей.
Он плачет, мам, он плачет, одинокий в клетке.
Один, один да соловей.
Он плачет, мам, он плачет, соловей наш в клетке.
Из четырех два,
Оба из одного,
Из четырех два,
Оба из одного,
И твоею половиной,
И твоею половиной,
Я был для тебя,
Я был для тебя.
Один, один да, соловей.
Он плачет, мам, он плачет, одинокий в клетке…
Их юные голоса звучали воинственно и радостно. Ребята смеялись, это они – двенадцать Апостолов из песни.
От Эрис получил подзатыльник Исос, когда рассмеялся про одиннадцать штанов во время пения, посмотрев на девчонку. Она не терпела насмешек с детства. И она тоже носила штаны под юбкой. А Ахиллес боялся на нее даже смотреть – в его груди давно таилось недвусмысленное чувство. Но неприступный характер девушки рубил на корню все мечты этого юноши. Поэтому никто и не замечал его состояния. Так даже лучше…
Да! Старик Яннис помолодел сегодня лет на тридцать. А может, и на все на сорок.
Это был лучший из дней в их пока еще недолгой жизни. Учитель наблюдал, как дети общаются между собой. Он про себя отмечал, с каким уважением мальчишки относятся к строгой, но умеющей быть душой компании, Эрис.
Во время привала под сенью огромного платана она ловко подстрелила из лука пару кекликов. Быстро соорудив полевую кухню под руководством девушки, юноши приготовили походную похлебку из пернатых трофеев командирши. Никто здесь не был изгоем. Каждому была отведена своя роль. Учитель Яннис уже почти десять лет воспитывал и делился секретами школы выживания и военной подготовки с Эрис. Её среди ребят он знал наиболее долгое время, ибо даже во время болезни она оставалась в строю – чего не скажешь о других. Он остался доволен тем, как девушка справляется с возложенными на нее обязанностями.
При подступах к окрестностям Кандии Эрис сняла платок и надела свой шлем, в котором, кроме узких щелей для глаз, спускающихся по линии носа к губам, не было отверстий. Это был обтекаемый, гладкий доспех с Т-образным вырезом, за которым невозможно было разглядеть лицо солдата.
Знаменосец Никон водрузил флаг Ситии и Олимпии – их скромной части. На личной овальной геральдике был изображен белый Пегас на трезубце, окруженный геометрическим волнообразным узором.
На закате юниоры подошли к городу. Лошади подустали. Их встретил отряд пехоты Кандии.
Они прошлись по дороге в гарнизон по широким зеленым улицам, и здесь их встречал приветливый народ, любивший зрелища и рыцарей в доспехах. Доспехи юношей были простенькие и легкие – они, всё-таки, из ополчения маленького города. К тому же венецианцы, да и все итальянцы, в отличие от других европейцев отличались любовью к легким, мобильным, не громоздким боевым обмундированиям. (Данные о форме армии Венеции взяты мною с научно-образовательного сайта warriors.fandom.com (Воины и военная техника)).
Ровный строй во главе с Эрис не мог не поражать взоры и сердца. Даже их кони изящно гарцевали в такт друг другу. А вокруг красивый город и та же самая суета, только в более крупных масштабах.
Наконец-то они добрались до места. Ребята перешептывались, разглядывая стены крепости. Ко входу вела дорога, словно вылезшая из глубин моря. Не зря венецианцы называют эту крепость Rocca al mare – Крепостью в море. (Крепости Крита, их история и архитектура подробно описаны на сайте cretanbeaches.) Морской прибой врезался в мощеную камнями пристань, поднимая и разбрызгивая воду. Но это было рукотворное чудо – вначале эту величественную громадину отстроили сарацины, выкопав ров. Это вам не Сития с её деревянными убогими строениями. Построенные наспех византийцами, они уже успели разрушиться. Жаль, с их-то тягой к красоте и рабской рабочей силой можно было бы и постараться. А может, виноваты люди, обитающие сейчас в Ситии.
А эта крепость – Кандия, называвшаяся во времена Византии Мегало-кастро, потрясала своим масштабом. Вот где была видна мощь человеческой руки!
Крепость была возведена на платформе, образованной природными скальными выступами и величаво стояла особняком средь синевы вод.
Они вошли в ворота Мола с западной – главной стороны. Внешние стены были украшены разными табличками, надписями и гербами. Входы украшали мраморные рельефы с изображением крылатого льва Святого Марка – символом Венецианской республики. Эрис сняла перчатку и прикоснулась к пока еще теплому от солнечного света, камню. Ей казалось, что вместе с ощущениями под подушечками ее пальцев в нее проникает энергетика этого грандиозного места. Юниоры вертели любопытными головами во все стороны.
Здесь чувствовалась настоящая дисциплина. Она буквально осязалась. У обстановки был сильный дух – всё вокруг было построено из камня и кирпича. Даже смотровые вышки. Самим высоким сооружением оказался маяк. Эрис про себя решила, что непременно заберется и посмотрит на вид острова прямо с его лоджии.
Ребята из простого города разглядывали это величие с открытыми ртами. Над каждым косяком, над каждой площадкой развивался на морском ветру бордовый флаг Венеции – с золотым крестом и львом.
В потоке новых эмоций никто не заметил, что совсем стемнело. Эрис, не подавая вида, осматривалась и вдыхала здешний запах – тут было удивительно чисто и пахло дымом костров.
Они спешились. Лошадей, взяв за вожжи, отвели в конюшни молчаливые солдаты гарнизона. Эрис даже не успела попрощаться с Буцефалом. Она краем глаза приметила путь к конюшне.
– Всем построиться! Идет командир! – прокричал караульный на вышке. Солдаты Кандии слаженно и чётко образовали колонну.
Эрис построила ребят и встала сама. Яннис показал пальцем на шлем.
"Кто же командир?" – напряженно думала Эрис, волнуясь, что её раскусят и не допустят к играм.
При свете факелов со ступенек верхнего этажа легкой и уверенной поступью приближался человек среднего роста, одетый в венецианскую форму и великолепные доспехи, каких ребята ещё не видели. Сталь блестела от огней. Он был без шлема. Черт его лица особо внимательно в сумраке было не разглядеть. Бросалась в глаза только массивная надбровная дуга, отбрасывающая тень на глаза. Он подходил всё ближе. Поражала его необычная походка – как будто бы ноги командира шли отдельно от туловища. Его плечи не двигались. Голова была выставлена вперед тела на гармоничной шее, опережая всего хозяина, словно он находился верхом на коне и рыскал жертву.
На нём была белая мантия, голубая с изнанки. Когда он подошел поближе, юниоры разглядели его красный бархатный воротник с золотым узором. На левой стороне накидки был изображен Орден – голубой крест, в центре которого помещался золотой крылатый лев, держащий в одной лапе обнаженный меч, а в другой – книгу.
Эрис украдкой посмотрела на командира. Он о чем-то быстро переговорил с кавалером на венецианском, потом подошел к сержанту, стоящему в почетном карауле и, грубо ткнув в его лицо пальцем, отчего тот потерял равновесие, обругал его отвратительными словами. Ребята поняли, что всё это из-за невыбритого лица. Всем можно было иметь короткую растительность на лице, кроме почётного караула.
Затем он резко подошел к ним, сказав:
– Pax tibi, Marce Evangelista meus! – (Мир тебе, Марк, мой евангелист! – Приветствие Ордена Святого Марко и их девиз на латинском языке. Итал. – Associazione Cavalieri di San Marco), – Добро пожаловать! Я рад видеть вас, юные друзья, здесь – в гарнизоне нашей столицы Кандии, на острове Кандия Республики Венеция! Слава Великому Дожу! – он вытащил свой меч и вознес его острие к небу.
Эрис сделала то же самое. Ребята последовали за ней. Командир улыбнулся.
– Молодцы! – воскликнул он, вдев оружие в ножны со стальным звуком. Юниоры последовали его примеру. – Я собрал вас здесь, чтобы провести между юными запасными ополченцами bagordo. (Юношеские, да и вообще состязания смельчаков на венецианском средневековом диалекте.) – командир медленно прошелся перед строем, в полумраке пристально разглядывая каждого своими хищными глазами. – Что же такое «bagordo»? – он посмотрел на Янниса и продолжил рассказывать. – В Великой Римской Империи было правилом проводить Гиппика Гимназия – смотрины юных воинов. Сейчас армия Венеции нуждается в новых талантливых людях. Генуя, Латинская империя, сарацины и материковые повстанцы – наши основные враги!
Его греческий язык был замечательный, но все же венецианский акцент резко бил слух. Учитель млел перед ним.
– Как Вас зовут, почтенный? – спросил командир у учителя.
– Яннис. Учитель Яннис, командир Таррос. – голос учителя прозвучал заискивающе и главнокомандующий, почувствовав это, проигнорировал старика и отвел глаза.
Эрис отвратила эта картина. Она косилась на командира, который отчего-то показался ей знаком, особенно бархатный глубокий голос, резко срывающийся в крике. Но своим демонстрирующим господство поведением он молниеносно вызвал в ней антипатию.
Таррос подошёл к шеренге вплотную. Начал он с обратного конца, а не с капитана.
– Имя?
– Ахиллес.
Он разглядел его с ног до головы, отчего Ахиллесу явно стало нехорошо. Ничего, кроме превосходства и интереса, лицо командира не показывало. Никакой эмоции.
– Исос. – дрожащим голосом сказал парень, когда тот приблизился к нему.
– Я тебя ещё не спросил. – ухмыльнулся Таррос. Казалось, ему доставляет удовольствие чувство страха этих юнцов. Эрис начала злиться.
– В нашем деле главное – дисциплина! Пока ты мой гость, – обратился он к Исосу, – Я не буду тебя наказывать. – его голос играл, переходя от мягкости к резкости, уподобляясь игре его хозяина.
Командир подошел к Аргосу. Аргос был выше него на голову. Критянин был смелым парнем.
– Имя?
– Аргос! – громко и чётко сказал он. Тарросу не понравилась эта смелость, обращенная к нему, и он умело скрыл это. Командир смотрел на него снизу вверх, но с чувством собственного преобладания. Он прошел к следующему юноше.
– Имя?
– Софос. – голос юноши звучал неуверенно. Таррос словно питался робостью паренька. Он прошел и спросил следующего юниора.
– Атрей. – Таррос, медленно шагая и сверля взором, спрашивал имена и получал ответы напуганных юнцов.
– Андроник.
– Георгиус.
– Азариус.
– Эллиут.
– Аннас…
– …Никон.
– Бравый знаменосец Никон! – сказал Таррос, приближаясь к Эрис. Она украдкой заметила в тусклом свете его коротко остриженные темные волосы, гладко выбритое лицо и блестящие сине-голубые глаза. От него исходила ощутимая сила, стремящаяся раздавить оппонента. Эрис почувствовала это и нахмурила брови, устремив свой взгляд сквозь Тарроса.
– Имя?
– Атромитос. – спокойно сказала Эрис, стараясь сделать свой голос как можно более грубым.
– Атромитос… Это что – прозвище? – недовольно спросил Командир.
– Так точно.
– Я спросил имя, ты что, туго соображаешь? – он язвительно сделал замечание.
– На поле боя у меня нет имени. Есть мой флаг и святая цель. – решительно ответила Эрис не глядя на него, что буквально раздирал на куски своим взглядом.
– Хорошо. Сними шлем. Покажи лицо, солдат. – приказал Таррос.
– Не подобает мне показывать лицо, пока не отличусь в бою, командир. – холодно сказала Эрис. Парни в душе возгордились за свою наставницу.
Командир, так и не установив зрительного контакта, прекратил баталию.
– Остроумный. Молодец! – воскликнул он, потрепав Эрис за плечо. – Но что-то хиловат, водящий. Хиловат… – он качал головой и развернулся, обращаясь к собравшимся. – Кстати, идите ужинать, не буду вас задерживать. Старшина, распредели гостей в казарме! – приказал он.
– Есть распределить. – ответил ведущий солдат в строю гарнизонных.
– После я навещу вас. Вольно! – сказал командир, отходя от ребят как ни в чём не бывало.
Юниоры вздохнули, расслабившись. От волнения они даже вспотели. Воины Тарроса приказали им идти за ними. От страха парни не смели обсуждать командира. Кроме Эрис. И её не смутило присутствие его людей.
– Нет, вот неприятный тип! – воскликнула она, поправляя на талии свой меч. Некоторые солдаты услышали эти слова и посмотрели на неё. Яннис вздрогнул.
– Его глаза – глаза зверя. – продолжала она возмущаться, шагая за сержантами.
– Тихо. – попросил Янис.
Эрис смирно кивнула головой.
Старшина завел их вниз по лестнице, они прошли по широкому коридору, войдя в просторную залу. Везде горели факелы, прикрепленные к стенам. Их шаги гулко разносились, вызывая эхо.
– Уютненько. – сказала Эрис. Старшина покосился на неё. Но она делала вид, что совсем не замечает его.
Здесь участников соревнований ждал человек со свитком. Под его комментирование их распределили по спискам в отдельную казарму; а Яннису, как наставнику, выделили обособленную комнату. Всем очень понравилось такое гостеприимство.
Помещения были большие и прохладные. Георгиус ежился – видно было, что ему не по себе.
– Сооружение имеет два этажа с двадцатью шестью помещениями и занимает площадь в три тысячи шестьсот квадратных метров. Толщина внешних стен почти девять метров, внутренние стены в некоторых местах достигают трех метров. Существует три входа в крепость – с запада, северной и юго-западной сторон. Три льва у входа покровительствуют Ордену Сан Марко, Венеции и Кандии. – интересно рассказывал сержант, и Эрис внимала ему. – Крепость была построена в соответствии с бастионной оборонительной системой с бастионами, соединенными прямолинейными участками мощной навесной стены, весьма высокой для более успешного отражения как вражеских метательных снарядов – с минимизацией ущерба для самой крепости, так и штурма с помощью лестниц. Были использованы чертежи военных инженеров, в которые были внесены необходимые изменения и улучшения для полного завершения сооружения, находившегося здесь когда-то. – продолжал он размеренным голосом. – На первом этаже находятся тюрьма и помещения, где хранятся продовольственные запасы и оружие. Есть также отдельные помещения для солдат, офицеров и сеньоров. Крепость имеет мельницу, печи и часовню, что обеспечивает ей автономность. На северной стороне верхнего этажа находится маяк. Так что мы – непобедимы! – заключил служивый.
– А туда можно попасть? На этот самый маяк? – спросила дотошливая девушка мальчишечьим голосом, чем рассмешила своих.
– Нет, солдат. Ну, если не получишь особого разрешения командира.
– А как его спросить? Он слишком строгий.
– Это ошибочное мнение. Армандо-Каллерджи – отличный командир. Он беподобно заботится о солдатах, несмотря на свою любовь к дисциплине.
– У него есть сильная тяга к деспотизму. – заметила Эрис. Сержант удивился наглости, но промолчал. Они как раз дошли до своих покоев.
– Это ваше место пребывания. В столовую пойдёте строем. Через час я зайду за вами.
"Интересно, как я буду ужинать в шлеме?" – подумала Эрис.
Ребята вошли и огляделись. От одного края огромной, длинной комнаты к другому тянулись деревянные кровати для ночевки, застеленные плетенными циновками, из-под которых торчала солома. Они были похожи, скорее, на построенные полки, прикрепленные к стенам. На них полагалось спать, уложившись в ряды.
Яннису, как учителю, полагалось отдельное помещение. Но он уступил его Эрис, по понятным причинам поменявшись местами с девушкой.
Эрис ушла к себе.
Как только уставшие ребята передохнули и умылись с дороги, за ними зашел старшина. Эрис и не подумала присоединяться. Тем более её предупредил учитель, которого забрали на ужин раньше юношей. Все отправились питаться. Эрис легла и быстро уснула под навалившимися впечатлениями.
Олимпийцы вошли в огромную шумную залу. Как оказалось, здесь они отнюдь не одни. По всей комнате были расставлены длинные столы и деревянные скамьи, за которыми уже сидели юноши с других городов. Когда команда Эрис вошла, все презрительно огляделись. В воздухе, кроме приятного запаха еды, витал отягощающий дух соперничества.
Ребята присели за отведенные места и принялись за кашу, подаваемую дежурными солдатами. Быстро закончив и убрав после себя, они отправились в покои, не забыв прихватить хлеб для капитанши.
Путь на выходе им преградил Таррос. Он криво оскалился своими ровными белыми конскими зубами – такова была его улыбка, когда делалась через силу. Софос спешно сунул хлеб в карман, насмешив командира.
– Почему не попросишь добавки? – спросил он.
– Я сыт. Спасибо. – Софос покраснел. С ближайшего к ним стола послышался смех.
– Отставить, Антонио. – Таррос посмотрел на самодовольного сидящего парня, отчего тот, замолчав, опустил голову.
– Не вижу парня в шлеме. Или он снял его? Его нет. – понял Таррос, оглядев олимпийцев.
– Он спит. – сгупил Георгиус.
– Он не ужинал?
– Он уже ушёл, командир. – сказал Никон.
– Какой у вас, должно быть, хороший лидер. Врёте для его благополучия. Замечательно.
Таррос, на удивление ребят, отдал приказ наполнить миску с едой. Дежурный принес. Командир сказал:
– Отдайте своему капитану. Вы – мои гости. Я не буду обижать вас. – сказал он своим глубоким голосом.
Юниоры поблагодарили его и поспешили ускользнуть от строгого, поедающего всё, взгляда как можно быстрее.
Пока их не было, Эрис видела сон. Это был не сон. Скорее, воспоминание из её раннего детства.
Вот они с матерью и братом идут по причалу. Людно и шумно. Жарко. Мать оставила их. Едут солдаты на прекрасных скакунах. Эрис в восторге!..
Удар в спину и Эрис больно. Она поднимает голову и огромный черный конь чуть не давит её своими копытами…
Вдруг, откуда ни возьмись, возле нее появился рыцарь. Он сел и что-то сказал. Она не помнит слов, только приятный голос, его лазурные глаза, образ, доброе выражение лица и его тепло… Дальше воин поднял её и отнес к кричащей матери. Мать обидела Эрис. Солдат уходит, помахав ей рукой, улыбаясь…
Эрис проснулась от стука в дверь. Она вся промокла от пота, тяжело и прерывисто дышала. Девушка прикоснулась рукой к своей щеке. Теперь эти забытые события всплыли по-новой.
– Эрис!.. – послышался голос Софоса. – Открывай быстрее, ты что – спишь?!
– Иду. – она соскочила с места и открыла тяжелую деревянную дверь.
– Что с тобой, сестра? – спросил юнец. В его руках была миска.
– Я не голодна, брат. – ответила она. На нее нахлынули детские воспоминания и её сердцу стало обидно. Эрис не понимала свою лишенную любви к дочери мать и жестокого братца.
– Поешь. Сам командир прислал.
– Что? Этот тип? – удивилась она.
– Да. Твой глупый кузен проболтался. Таррос увидел, как я запихал хлеб, предназначенный для тебя, в карман. – он смущенно улыбнулся. Эрис рассмеялась.
– Теперь он думает, что мы – голодные сельские дикари! – сказала она.
– Короче, ты не глупи и ешь. А мы – спать. – Эрис посмотрела в дверную щель, через которую виднелся коридор. Юниоры помахали ей.
– Давайте, братья. Не разговаривайте, не сходите с ума. Завтра – тяжелый день.
Ребята направились к себе, попрощавшись с ней.
Она заперла дверь на засов, и сев прямо на пол, начала медленно и задумчиво принимать свою пищу.
