Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
– Я уже забыла сказанное Вами. – ответила Эрис.
– А ты? Ты слишком красива и белолица для гречанки. Такие выдающиеся и талантливые рождаются только от ненавистного всем и жестоко караемого властями смешения кровей. – она взглянула на прелестного Джузеппе.
– Мой отец – генуэзец. – призналась Эрис.
– Я так и знала! – возликовала она. – Вот откуда такая лихость. Это у тебя в крови, да? Или папа учит?
– Я почти не помню своего отца. Родители расстались. Всю жизнь он проводил в море. Впрочем, я также не очень знакома с матерью. Я даже не знаю, где они сейчас с моим братом. Вся цель, смысл моей жизни – поле боя. – заключила девушка.
– Пообещай кое-что – не отказывай мне в моей просьбе.
– Обещаю. – ответила Эрис.
– Я принесла тебе своё платье. Ты оденешь его.
– Я не могу! – она замотала головой, нахмурившись. – Это не в моих правилах. Прошу, я не могу. Не просите. – наотрез отказалась Эрис.
– Ты уже пообещала. – победно улыбнулась Каллиста. – Воин не нарушит клятвы. И, зная упрямость моего брата, я утверждаю – явиться на торжество тебе все равно придется. Не пойдешь же ты в кольчуге. – Эрис промолчала, вздохнув.
Каллиста прошла к двери и внесла свёрток.
– Я уже не влезу в него после родов.
– У Вас заниженная самооценка. Вы бесподобны. – честно сказала ей Эрис.
– Спасибо, милая. Ты тоже ничего. Давай, побыстрее, нас ждут.
– Спасибо. Я после бала верну Вам его.
– Ты переодевайся, я выйду. – она взяла Джузеппе.
Эрис раскрыла сверток и вытащила наряд – это было необыкновенной красоты дорогостоящее платье, сшитое из белого рельефного шёлка с ярко-алыми вертикальными вставками из атласа, на которых по всей длине красовались вышитые золотом геометрические узоры. Она степенно и без суеты облачилась в наряд, предварительно замотав поцарапанную, но уже заживавшую руку.
– Я готова. – позвала Эрис.
– Боже! – воскликнула входящая Каллиста. – Я, конечно, предполагала, что ты будешь сиять, но чтоб так ярко! – с неподдельным восторгом говорила она, разглядывая Эрис. – У мужчин вылезут глаза и вывернутся шеи, а сеньориты лопнут от зависти! – рассмеялась она.
– Вы что… – смутилась Эрис.
– Сейчас надо заняться твоей причёской. – Каллиста посадила сына на пол, Эрис дала ему поиграть со своим луком.
– Будущий воин. – продекламировала Эрис, смеясь.
Каллиста посадила девушку и принялась укладывать её тяжелые гладкие волосы, не уставая нахваливать их. Со лба до макушки она сплела объемную драконовую косу. Поверх свободных волос, по бокам, женщина заплела две косы, соединив их между собой на затылке и выпустила из каждой по пряди. Образовался замечательный, немного волнистый водопад, упруго и блестяще падающий до талии. В основание каждой пряди Каллиста водрузила по жемчужной шпильке, меж зубьев которой прикрепила нежное украшение в виде тонкой цепочки, соединяющейся на лбу.
– Какая ты красивая! – прошептала она, когда закончила. – Подожди. – Каллиста вытащила принесенные с собой принадлежности и припудрила Эрис лицо, шею, плечи. Затем немного подвела глаза и нанесла на губы мягкий бальзам.
– Еще штрих. – сестра Тарроса намазала благородной амброй из розового масла запястья и ключицу Эрис.
– Всё. Пойдем скорее. – сказала Каллиста.
– Хорошо. – сказала Эрис и встала, подняв длинный подол платья.
– Господи, чуть не забыла! – сокрушилась милая женщина. Она вытащила из своей сумки легкие атласные босоножки на завязках. Эрис одела их и Каллиста нечаянно признесла:
– Надо же! Глаз-алмаз!
– Что, не поняла? – подозрительно спросила Эрис.
– Я говорю: мой глаз-алмаз. Я принесла из ненужного мне гардероба то, что тебе пришлось в пору. – выкрутилась она.
– Я благодарю Вас за эту доброту.
– Это я должна тебя благодарить. У меня остался только брат, которого ты сегодня спасла. Кстати, прими это. – она протянула Эрис подвеску из прозрачного горного хрусталя в виде граненой капли на цепочке из белого золота.
– Вы что?! И не просите. Вдруг я потеряю, или уроню. – растерялась Эрис.
– Ничего никуда не денется. – она уже ловко застегивала украшение на длинной шее Эрис.
– Я верну его… Как я появлюсь в таком виде при людях? – смущалась Эрис. – Мне надо к ребятам…
– Точно так же, как блистала на ристалище в своих доспехах и кольчуге. – весело рассуждала Каллиста. – С гордо поднятой головой. – она дружественно вытолкнула Эрис в коридор. Они шли, и для девушки были непривычны и новы эти колыхания нежной ткани, её шуршание и длиннота.
Глава двенадцатая
– Встретимся в зале.
– Я стесняюсь. – улыбнулась Эрис, подойдя ко входу команды. Но Каллиста, смеясь, ввела её в проход, отчего та, буквально влетела внутрь. Каллиста помахала ей рукой, в другой держа сына и ушла.
В комнате стояли парни. Они тоже принарядились в красивые камзолы, туники и накидки. На головах у Никона и Аргоса красовались плоские уборы, украшенные пером, подобные которым носят венецианские купцы.
Ребята удивленно переглянулись между собой.
– Сестра, это ты что ли? А может, сама заморская принцесса вошла к нам в покои? – пошутил Атрей.
– Сейчас принцесса нанесет тебе рыцарскую оплеуху. – с гонором заявила Эрис, отчего парни рассмеялись над ним. Только Ахиллес делал вид, что ничего не замечает.
– Вот еще тройку туник раздобыл. – зашел Антонио, неся и вертя в руках одежды. Он разглядывал их. – Камиз не осталось – две котты и одна джорнеа. Не знаю, по-моему, размер Эллиута. – Антонио поднял взор и остановился, как вкопанный, увидев перед собой Эрис. Его рот так и остался приоткрытым. Он на глазах начал заливаться краской, видно было даже то, как загорелись его уши. Юниоры облепили его со всех сторон, что очень не понравилось Эрис.
– К вам проявили уважение и гостеприимство! Будьте добры ответить тем же! Будьте скромнее! – она успела одарить пару парней подзатыльниками. И роскошный вечерний наряд не стал ей помехой. – Сейчас мы пойдем в залу, где все будут оценивать вас по виду и поведению. Не опозорьтесь! Держитесь сдержанно и благородно, а не как дикари. – Эрис говорила, и растаявший Антонио, не выдержав ее мощного присутствия, вышел вон.
– Не налегайте на вино и будьте умеренными в пище. Каждый отвечает не только сам за себя, гости будут определять по одному из вас лицо всей команды, всего города!
– Ты права, сестра. – твёрдо сказал Никон. – Поняли, да?!! – парни согласились.
– Георгиус, братишка, прошу, я забыла свой клинок.
– Хорошо, сестра. – он вылетел из комнаты.
– Не забудьте поблагодарить Сан Марко за добро. Не порвите и не испачкайте дорогие одежды ребят. – сказала Эрис.
– Конечно! – воскликнули они. Но злобный Ахиллес промолвил:
– Их богатенькие папочки пришлют им новые.
– Не веди себя, как свинья, которая пьет воду из чистого корыта, мутя её своим грязным рылом. – строго отрезал Никон, и этого хватило. Эрис не стала добавлять ничего.
– Вы готовы? – спросила она.
– Да!!!
Георгиус вернулся и Эрис туго подпоясалась новеньким коричневым кожаным ремнем с ножнами, купленным ею на сбережения совсем недавно. Признаться, грубый пояс и нежное платье прекрасно сочетались вместе. Она вытащила клинок и посмотрела в своё отражение на его стали. Эрис скрыла эмоции и волнение ото всех. Затем, с лязганьем вставила нож обратно.
Они вышли – капитанша Эрис, а за нею тринадцать прекрасно сложенных лихих ребят. Ее походка была прямой и стремительной, не суетливой. Широкие, ровные шаги и пронзительный взгляд придавал особую высокость. Они миновали коридоры и ходы, идя на шум голосов и звуки музыки. Снаружи на площадке было много снующих взад-вперед людей. В дромосах тоже сгущались гости.
– Аргос, смотри, девчонки. – Исос ткнул его в спину.
– Ведите себя прилично! – сделала замечание Эрис. Исос смутился. – Ведите себя серьезно и по-мужски, а не глупо по-ребячьи… если хотите понравиться девушке. – она улыбнулась.
Вот теперь юниоры узнают свою душу компании.
Они вошли в зал красиво и благородно. Каннареджо произвели неизгладимое впечатление на гостей. Люди переглядывались. Сан Марко уже были здесь. Антонио не смел поднять горящих глаз на лицо Эрис, но сдержанно кивнул всем новым друзьям.
Таррос стоял посреди залы в кругу холеных людей в шикарных костюмах. Он будто заранее почувствовал приход Эрис и встретил её восхищенным взором.
Сказать, что он был сражен – ничего не сказать. Его взгляд буквально прилип, приковался к ней. Стройная, высокая, с точеными плечами, гибким и тонким станом – она навсегда похитила его сердце. Это полное свежести юное изящное, поджарое тело; густые, темные, блестящие волосы; кремовая матовая кожа, необычайно запоминающиеся лицо и глаза редчайшей красоты…
Он замер. И не только он. Даже женщины, присутствовавшие тут, сразу же заметили ослепительную конкурентку.
Платье, выбранное сегодня им в городе специально для неё пришлось точь-в-точь по утонченной, статной фигуре.
Он размяк в блаженной улыбке. Точно так же, как и юнец Антонио, зрелый Таррос залился краской. Он поправил воротник колетта – своего замечательного, со вкусом подобранного наряда, и, кивнув собеседникам, подошел к Эрис. Ситийцы были бравыми на вид. Эта уверенная свита дополняла прекрасную Эрис.
– Добро пожаловать. – поклонился Таррос воительнице.
– Благодарю. – с достоинством ответила она, робко поднимая взор из-под черных ресниц.
– Позволишь ли ты провести тебя и твою команду на места? – спросил он, осторожно заглядывая в ее лицо.
– Позволяю. – тихо ответила Эрис. Он протянул свою раскрытую ладонь. Эрис дала руку. Ей показалось, что грубая шершавая рука командира очень приятна на ощупь. Она чувствовала её силу и тепло. Таррос медленно провёл её через залу, кишащую гостями, мимо столов с необычными аппетитными яствами и кубками, мимо ниши для музыкантов. Когда они шли, многочисленные глаза пялились на них, что смущало Эрис. Тарросу же, наоборот нравилось вот так, держа ее нежную и тонкую молочную ручку, вести Эрис, показывая своё благорасположение перед всеми. Но его отвращало то, что присутствующие так восторженно разглядывают эту неповторимую девушку; ужасно раздражало, что красота Эрис невольно вызывает бешеное внимание. Молодые парни Каннареджо круто озирались на людей, вызывая схожесть с замаскированными лихими разбойниками.
Они подошли к почётным местам. Таррос собственноручно выдвинул стул для Эрис:
– Присаживайся пожалуйста. – он благоговейно, но всё же с буйным огнём на дне глаз, смотрел на нее. От этого пристального и самозабвенного взгляда она теряла почву под ногами.
– Благодарю. – тихо ответила Эрис, потупив взор.
– Спасибо командир! – громко сказал Аргос, плюхаясь на длинную скамью.
– Да не за что. – раздраженно ответил он испортившему момент глупцу.
– Эрис!
К ней подошла Каллиста. Лючия тоже была рядом. Эрис снова встала. Таррос пока не успел отойти.
Каллиста обняла Эрис. Лючия презренно скользила глазами по красавице Эрис. Она заметила, что Таррос преданно стоит рядом, боясь вздохнуть. Как он смотрит на нее! Лючия никогда не ловила на себе подобный взгляд. Это разозлило её.
Таррос улыбнулся:
– Я смотрю, вы поладили?
– Да. Ваша сестренка – милейшая женщина. Это она подготовила меня. Я не хотела приходить, но она… – Каллиста улыбалась.
– Какая искренняя, честная девушка! А ты, я смотрю, так же хороша внутри, как и снаружи. – это был Алессандро. Он, улыбаясь, подошел к ним и Эрис нахмурилась. – С твоим приходом в этой полутемной зале стало светло!
– Алессандро! Ultimo avvertimento. *Последнее предупреждение. (итал.)* – прорычал Таррос, локтём толкнув товарища.
– Прости, дружище. Не удержался. Я просто высказал то, что было у тебя на языке. Без обид. – он схватил свою жену за руку и решил удалиться вместе с ней. Лючия осталась одна, наблюдая ненавистную картину. Ей казалось, что всегда грубый и неприступный командир сейчас растает и испарится, как глыба льда под жарким солнцем. Она отвернулась и направилась к тем солидным людям, с кем только что разговаривал Таррос.
– Похоже, я раздражаю её. – сказала Эрис.
– Не бери в голову. Главное то, как отношусь к тебе я. – ответил он.
Таррос протянул руку к сосуду с мальвазией. Эрис нарочно не смотрела, что он делает. Командир взял два серебряных кубка и наполовину наполнил их.
– Разреши тебя угостить, Эрис. – он протянул один кубок ей. Эрис улыбнулась, взяв его.
– Ценю Ваше гостеприимство. – она поставила кубок на стол. Таррос удивленно поднял брови. – Я не употребляю вина и Вам не советую. – сказала она решительно.
– Ты не перестаешь меня удивлять. Какими еще загадками ты обладаешь? Какие секреты скрываются за этой невозмутимостью? Я хочу узнать это. – он смотрел ей в глаза, с уважением и нежностью. Она не подавала виду, хотя её душа готова была выйти вон из тела в любую секунду. Она старалась заглушить беспокойно прыгающее сердце в горячей груди.
– Нет, вы посмотрите, что он прилип к сестре, как клещ! – сокрушался Тичон.
– Ты что не видишь – она очаровала его, старого дурака! – колко пошутил Атрей.
– Как он мог посмотреть на неё? Это же свой пацан! Что, мало девушек вокруг? Глупец. – рассуждал рыжебородый Никон, искренне удивляясь.
– По-моему, никто ей тут и в подметки не годится. – буркнул Ахиллес, наливая себе вина.
– Что ты несешь?! Хочешь повторить участь Персиуса? – корил его Аргос. Но тот лишь молчал, осушая кубок.
– Не пей много, ты что, не слышал приказ? – грубо сказал Никон.
– Она еще не командир, чтобы приказывать мне. И мы не на поле боя, так что я буду делать то, что хочу.
– Я при людях не хочу позориться, малака *м. дак (греч.)*, а то натаскал бы тебя, как следует. – гневно промолвил Никон, нервно засунув горсть миндаля в рот и прожевав. Ахиллес лишь ухмыльнулся.
– Не ругайтесь, братья. Лучше смотрите, как Яннис отжигает. – предложил Филон.
Яннис сидел напротив с престарелыми военными и что-то бурно рассказывал. Он говорил так интересно, – то повышая, то понижая интонацию, ускоряясь и замедляясь, – что окружавшие его ветераны упоенно следили за каждым жестом, то и дело громко, раскатисто хохотав на весь зал, отчего женщины возмущенно глядели на них и перешептывались.
– Командир. Как Вы себя чувствуете? – с неподдельным участием спросила Эрис. К тому же, этот вопрос должен был отвлечь командира от его чувств.
– Когда я вижу тебя, моя боль, не дающая глубоко вдохнуть, проходит без следа. – задумчиво сказал он. От такой откровенности Эрис растерялась.
– Пусть Господь поскорее исцелит Ваш недуг. Я молюсь за Вас. – ответила она, резко прервав общение и сев на своё место, отведя глаза. Тарросу прельстила эта фраза и он, обрадованный, прошел говорить приветственную речь за свой стол, что стоял перпендикулярно столу Эрис, расположение которых всех вместе взятых рисовало букву "П".
– Дорогие, уважаемые гости! – люди заняли места. Таррос начал свою речь. Его голос был глубокий и торжественный. Он ораторствовал стоя. Ребята навострили уши. По правую сторону от него сидели Алессандро и милая Каллиста. По левую – пара каких-то чиновников, видимо, высокомерных.
Рядом с грузным официалом напыщенно восседала Лючия.
– Pax tibi, Marce Evangelista meus!
– Началось… – закатив глаза, усмехнулся Ахиллес.
– Молчи и слушай! – возмутилась капитанша. – Он говорит что-то вроде, что их Евангелистом будет Марк. И они желают ему мира. – сказала Эрис.
– Тихо! – сказал Софос. – я буду переводчиком.
– Gloria di Venezia, Gloria di Сandia, Gloria al grande Doge!
– Ну, вы поняли, я думаю. – комментировал он.
– Тоже мне, переводчик! – насмехался Атрей.
– Cari ospiti, signore e signori.
– Дорогие гости, сеньоры и сеньорины.
– Siamo riuniti qui. Per celebrare un evento importante.
– Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать важное событие.
– E onorare i vincitori dei primi giochi della gioventù.
– И чествовать победителей первых юношеских игр.
– Это что, он о нас? Приятно-приятно. – сказал Андроник.
– Non posso non notare che ora sono di fronte a te grazie a questa ragazza.
– Я не могу не заметить, что сейчас я стою перед вами благодаря этой девушке.
Эрис покраснела. Взоры устремились на неё. Она уставилась на свои руки, лежащие на столе.
– Lei, come hai visto, mi ha salvato la vita, è stata lei a salvarmi. – по залу пронеслись восхищенные возгласы.
– Она, как вы видели, спасла мне жизнь, именно она спасла меня. Ну Таррос, во дает. – Софос успевал шутить.
– Ti chiedo di. – Таррос выдержал паузу. Он жестом приказал Каннареджо встать.
– Ti chiedo di mostrare rispetto per la squadra della città di Sitia e il suo capitano con un applauso. – они встали все вместе. Зал разразился хлопаньем, свистом и веселыми криками.
– Я прошу вас. Я прошу вас с аплодисментами проявить уважение к команде города Сития и ее капитану. – тихо проговорил Софос, благодарно смотря на довольный народ.
– Rendere omaggio al mentore Cannaregio – Grazie per i meravigliosi alunni, Yannis! – Яннис встал, глядя на Тарроса с почтенным страхом.
– Он хвалит и благодарит учителя. – продолжал переводить Софос.
– Festa aperta!
– Объявляю пиршество открытым!
– Repetio est mater studiorum! – с этими словами командир поднял кубок под ликование присутствующих. Он отпил глоток и сел.
– Не понял, что он сболтнул. – скривил губы, как оказалось, одаренный Софос. Они сели.
– Это на латыни. Он сказал: «Итак, будем веселиться». Это классическое выражение. – поведала Эрис. – Вот видите, каково это, работать в команде? Софос у нас знает их язык. А я думала, ты только венецианские ругательства успел выучить. – она улыбнулась.
– Стараюсь, стараюсь. Я постоянно в порту – гружу и выгружаю. Мне интересно общаться. Я не стесняюсь спрашивать. – ответил Софос.
– Молодец, брат! – похвалила Эрис.
Заиграла тихая музыка и все принялись за угощение. Ребята, как и требовала от них Эрис, принимали пищу сдержанно. Кроме Ахиллеса. Он не следил за собой, чем вызвал в ней отвращение. Сама Эрис до сих пор испытывала неловкость и сидела, опустив голову, ковыряясь прибором в тарелке с легким салатом. Эта противная привычка – стесняться есть в обществе, с детства и до сегодняшнего дня не покинула её. Все, что она могла себе позволить – попить прохладной воды.
Эрис смотрела на гостей. При свете факелов и свечей их глаза и губы блестели от поглощения яств. Стол был уставлен рыбой, всевозможными изощренно приготовленными морскими дарами, овощами и фруктами, пикантными салатами. Мужчины, ведя разговоры, налегали на выпивку. Упитанные женщины развязно пожирали блюда, обильно запивая вином. С каждой секундой напряжение Эрис нарастало. Она испытывала на себе неприличные взгляды. Кто все эти люди и что она тут делает? Это была ее мысль. Но тут также были и молоденькие девушки, игриво поглядывающие на ее команду. Хоть это немного разбавляло напыщенность сей репоции.
Эрис старалась не смотреть в сторону командира. Но противные глаза тянуло, как магнитом. Сколько она не пыталась отвлечься на окружающую обстановку, ни о чём другом и думать не могла.
Наконец она решилась и робко взглянула. Таррос сидел не очень далеко от нее самой на своём месте. Он сидел прямо, немного раскинувшись, что ничуть не умаляло его достойного вида. Скорее, он имел гордый и импозантный вид, нежели это были просто претенциозность и кичливость. Его уверенные движения были непринужденные, естественные, тогда как большинство окружающих создавали только ореол непосредственности и благовоспитанности. Он молча, сдержанно, но сконцентрированно и без кропотливой суеты вкушал пищу, особо не наслаждаясь вкусом. Его невозмутимость по отношению к тому, что связано с болью, голодом, лишениями, неудобствами изумляло ее. Видимо, военный образ жизни воспитывает тело и дух в равной степени, укрепляя терпение к земным испытаниям и искушениям.
Алессандро наоборот, трапезничал вольно, испытывая блаженство от каждого тщательно пережевываемого им кусочка и отвлекаясь на эмоциональные монологи.
Она неосознанно засмотрелась на Тарроса – его внешность, общий вид, телодвижения завлекли её. Командир глотнул последние капли своего питья и резко посмотрел в сторону Эрис, словно умышленно желая поймать на себе ее взгляд. Она вздрогнула и отвернулась, прикрыв лицо рукой.
– Сестра, ешь. Ты даже не притронулась к еде! – уговаривал ее добрый Георгиус. Остальные парни весело беседовали, то и дело поглядывая на улыбающихся им сеньорин.
– Я не голодна, спасибо, братец. – отрезала Эрис. Стыд накрыл ее с головой. Она даже вспотела. Ей захотелось побыстрее сбежать отсюда. Улизнуть незамеченной. Но Таррос, все время просто ждавший только знака с ее стороны, уже не сводил с нее глаз, как хищник, впиваясь ими в Эрис.
Тогда она, не потерпев такой нескромности, демонстративно встала и, стремительно продвигаясь за спинами сидящих, вышла прочь из зала.
– Что это с ней? – спросил Никон у Азариуса, но тот лишь пожал плечами.
Таррос отнюдь не был удивлен её вызывающей выходке. Он успел понять, что она далеко не простушка и не терпит фривольностей. Но обстановка и дурная мальвазия придала ему такой смелости. Он понял, что своим поведением обидел её. Алессандро продолжал непринужденно трепаться языком, капая командиру на мозги, буквально приводя его в состояние озлобленного возбуждения. Хотя бедняга всего лишь хотел развлечь вечно нервного лучшего друга.
– Таррос, ты видел? Птичке наскучило находиться в курятнике. – ухмыльнулся он.
– Я тебе говорил, чтобы ты не смел всячески комментировать Эрис. – грубо напомнил командир.
– Ты просишь невозможного. Ты же знаешь, что это не я обуздываю свой язык, а он седлает меня. – он сделал грустный вид. – И, к тому же, ты такой неразговорчивый, я просто иногда озвучиваю твои мысли. Да! – он откинулся на спинку стула, довольный собой.
– Я позволил себе лишнего. Вот она и ушла. – с грустью в голосе поделился Таррос, нахмурив брови и отведя взгляд.
– Глупости. Я видел, как эта девчонка пялилась на тебя. Не хуже твоего! Если я и принимал пищу, это не значит, что я не наблюдал.
– Ты что, действительно полагаешь, что она что-то питает ко мне? – с надеждой спросил Таррос.
– Ха! Ты смешон. Впал в ребячество… Нет, ну правда! Я обещал тебе оставить часть сегодняшних событий на потом. Считай, что это будет твоим десертом. – он загадочно улыбнулся.
– Не томи. Что ты можешь сказать мне нового, отчего мне станет сладко? Что наконец-то понял, какой ты болван? – он поднял свои брови с усмешкой в уголках губ.
– Какой же ты всё-таки грубиян. Тебя даже могила не исправит. – сокрушился Алессандро.
– Ладно тебе, прости, брат. Ты иногда чертовски раздражаешь меня.
– А ты полагаешь, что предо мной сидит ангел во плоти? Мужлан и обормот, грубый и неотесанный, так и не научившийся держать себя в руках, застрявший в своей буйной юности. Хамло в джуббоне. Ты раздражаешь даже самого себя.
– Это все? – спросил Таррос.
– Да, пожалуй. – Алессандро улыбнулся.
– Говори, что видел? – командир весь напрягся, желая услышать что-либо, связанное с Эрис.
– Ладно. – он приблизил свой стул к стулу Тарроса. – Знаешь, твоя потная тушка была такой жалкой сегодня.
– Ты что, совсем идиот?! – удивляясь, спросил командир.
– Слушай молча! Эта милая сострадательная девочка сидела около тебя и не брезговала обтирать твой вонючий пот и кровавые слюни. – он засмеялся.
– Откуда тебе знать? – с недоверием спросил он.
– Лекарь сказал. Ещё он сказал, что девушка интересовалась о серьезности твоей травмы и о том, будешь ли ты жить.
– Это ни о чём не говорит. Возможно, она просто чувствовала вину.
– Нет, в твои-то годы и не понимать такое… – он с укором мотал головой из стороны в сторону. – Я подошел с Каллистой, Джузеппе, Лючией.
– Я не пойму, зачем дочь Бартоломео вообще появилась там. – с отвращением сказал Таррос.
– Да! Зачем незамужней сеньоре подходить к бедному поверженному герою? Совсем не ясно…
– Не мели лишнего.
Таррос нахмурился. Он даже глядеть не желал на Лючию, пестревшую и переливающуюся роскошью, кутавшей ее распутное тело, однажды уже испробованное им. А она только и ждала, когда же наконец Таррос обратит на нее внимание.
– Ну так вот. Каллиста, моя милая Каллиста не удержалась от сентиментальностей. Она, плача, взяла твою руку. И, если бы ты видел, какую печаль я уловил в глазах Эрис, которые смотрели то на Джузеппе, то на его мать.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Я предполагаю, она подумала, что ты женат.
– Да? Вот уморил… – Таррос умеренно засмеялся.
– Да-да. Но это еще не все.
– Не тяни. Если бы ты был судьей, твои обвиняемые умирали бы еще до оглашения приговора.
– Но я же не судья. – медленно выговорил он. – Да и ты не обвиняемый…
– Алессандро! – перебил он его.
– Потом мы познакомились и Эрис просто расцвела, узнав, кем мы являемся тебе на самом деле.
– Так уж и обрадовалась?
– Да. Уверяю.
– И всё? – спросил командир.
– Лючия… Эрис такая обходительная девушка – даже занимаясь нашим суровым делом, требующим несгибаемости и крепкого словца, еще и умудряется быть крайне вежливой. – продолжил Алессандро.
– К чему это ты?
– Она улыбнулась Лючии, когда я и Каллиста знакомились с Эрис. Но высокомерная дочь camerlenghi *один из 2, а затем 4 казначеев, управл. экономикой Крита (венец. средневек.)* пренебрегла ею.
– И что дальше? – его синие глаза заблестели еще сильнее.
– Эрис наградила ее мужским взглядом. Будто б мысленно воткнула свой клинок ей в живот. Я сам видел, было очень интересно! Трусливая Лючия только отвела глаза. Но Эрис – просто огонь! – эта фраза не понравилась Тарросу. – Засобиравшаяся уходить, она резко передумала назло Лючии, нахально усевшись у твоей бедовой головы. Я чуть было не рассмеялся. Это надо было видеть. Это была немая битва.
– Серьезно? Как считаешь, что двигало Эрис? – взволнованно спросил Таррос.
– Он еще спрашивает. Ревность, конечно. Она приревновала тебя. – заключил Алессандро.
Командир улыбнулся.
– Я должен идти. Мне надо извиниться перед ней. – Таррос с грохотом вскочил.
– Ты что? Имей гордость! – воскликнул Алессандро ему вслед, но друг уже не слышал его, выскользнув в коридор на глазах у взбесившейся Лючии.
