Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
Твоя жизнь слишком опасна. Ты, как и я – её жертва. Я буду смотреть на наше дитя и буду хотеть жить… – сказала Агейп. Леон прослезился. Он обнял свою любимую.
– Я хочу убежать от сюда и забрать тебя. – сказал он.
Агейп с радостью согласилась. Их идиллию разрушил архонт. Он застал их в обьятиях в коридоре.
– Агейп! – заорал он. – Проклятая! – он схватил ее за головной убор, стащив его и бросив на пол. Камни и драгоценности со звоном покатились по каменному полу. – Я ищу тебя повсюду, а ты с этим грязным слугой!!! – испытавший предательство Гавриил не доверял молодой жене. И теперь удостоверился в измене.
– Не смей трогать ее, ублюдок! – взревел Леон, вытащив меч.
– Солдаты – хватайте его! – приказал властедержатель. Дюжине солдат пришлось выполнить приказ старшего по званию. Они забрали меч и скрутили Леона. Толстые руки Гавриила вонзили меч в горло капитана.
– Нет!!! – Агейп упала на колени рядом с ним. Она отказывалась верить в происходящее. Но это была правда, и капитана Леона лишили жизни.
– Выбросить его тело на мусорку! – приказал он. – Не хоронить!
Тарроса вызвали воины. Он подоспел вовремя.
– Что произошло?! – спросил он, увидев своего нищего брата.
– Ты хорошо учишь своих солдат! Он повторил твой подвиг, командир!
– Не разговаривай так, Гавриил. Твоя София была падшей женщиной. А то, что произошло между ними – называется любовью. – он обратился к солдатам. – Возьмите его тело и подготовьте к похоронам!
– Его не будут хоронить! Он сгниет на помойке!
– Его похоронят так, как полагается по нашим законам. – сказал франкский старшина Таррос. – Я сам прочитаю псалмы на погосте. – Четко сказал он.
– Ты не посмеешь, гад! – заорал Гавриил.
– А то что? – он пошел на Гавриила. Его страшные глаза проникли внутрь архонта. Он остановился у его лица. – Что ты мне сделаешь? – медленно проговорил Таррос, смотря в упор хозяину.
– Солдаты – хватайте его! – отчаянно произнес архонт.
Солдаты стояли и смотрели на Гавриила. Они даже не пошевелились. И тогда он почувствовал, кто являеся истинным хозяином крепости.
– Тебе это с рук не сойдет, командир. – дрожа, сказал архонт.
– Солдаты! Соберитесь на мессу. Омойте его, оденьте, как полагается. Его меч положите рядом с ним, в гроб. Я скоро буду.
Солдаты принялись исполнять приказ обнаглевшего тамплиера, отбросившего всякую конспирацию. Гавриил схватил Агейп и потащил в покои. Он сорвал всю злость на бедной жене, забив до полусмерти. Единственное, чего сейчас хотела девушка – умереть.
Глава восьмидесятая
В гостевом шатре бея было тепло и уютно. Тут собрались все дорогие ему люди. Мама, Фатима, детишки и Маулен. Эрис спросила разрешения.
– Войди, дочка! – позвала мама Амина.
Эрис вошла и кивнула всем по очереди. Маулен встал. Настала его очередь.
– Дина. Садись. – сказал Малик. Маулен увидел с ней девочку и ему это не понравилось.
– Малик бей. Можно эта девочка побудет здесь? Ей скучно.
– Можно, сестренка.
– Абла. – Беркут полез к Эрис. Он всегда лип к ней, когда она бывала в стойбище. – Абла. Моя сестра. – он обнял её, а потом уютно пристроился под рукой.
– Мой милый братишка. – улыбнулась Эрис, потрепав его волосы.
– Кто эти дети? – спросила девочка.
– Это сыновья нашего бея. Старший – Айтогду. Он уже тринадцатилетний джигит. Этот – Беркут. Ему восемь лет. Младшенький – Батур.
Девочка покраснела, посмотрев на Айтогду. Тот тоже смутился. Эрис стало смешно.
– Время летит быстро. Когда я сюда попала, Айтогду был младше Беркута. А сейчас краснеет при виде девчонки.
– Йок. Абла! – он стеснительно опустил голову.
– Если б я знал, что ты была здесь, приехал бы на много лет раньше. – произнес Маулен, вызвав строгий взгляд Малика.
Эрис мгновенно нахмурилась. Ее настроение испортилось. Маулен рассмеялся и подмигнул Айтогду.
– Твоя абла издевалась над тобой. Я ей отомстил за племянника.
– Маулен. Это не смешно. – сказал Малик. – Веди себя прилично.
– Я привез вам всем подарки. – сказал Маулен. – Сейчас.
Он вышел.
– Не обижайся. Он всегда был остроумным. Младшие всегда самые шустрые. – сказала Амина ана.
– Я никогда ни на кого не обижаюсь. – сказала Эрис.
Маулен вошел с сумкой. Он начал с матери.
– Это Вам, дорогая мама. – парень протянул ей сверток.
– Ой, дорогой мой, зачем тратиться? Лучше б себе взял что-нибудь.
– Мама. Не говорите так. Носите то, что я Вам принес и молитесь за меня. – произнес он.
– Брат. Это для тебя. – Маулен отдал Малику его подарок – теплую шубу.
– Ого, ты что – медведя убил? – пошутил брат.
Маулен улыбнулся.
– А это – для моих племянников. – сказал Маулен, протягивая им их дары.
Дружное спасибо раздалось в юрте.
– Сестра Фатима. Я надеюсь, ты не обижаешься на меня? Раньше я был молод и глуп. Говорил не со зла. – он улыбался и протянул ей подарок.
– Конечно нет, Маулен бей. Я давно забыла твои слова. – сказала она, и лицо ее было добрым.
– Вы позволите? Мама, брат. – он посмотрел на старших. – Дина – и ты прими мой подарок. – попросил Маулен.
Ноги Эрис отнялись.
– Нет. Спасибо тебе, Маулен. Но я не приму подарок. – она покраснела.
– Прими. Дина. – он стоял с протянутой рукой. В ней был красивый сверток. Но Дине этот знак внимания совсем не понравился.
– Прошу тебя, Маулен бей. – все смотрели на потупившую взор Дину и младшего бея.
– Дочка. Не обижай моего сына – прими. Он вёз это невесть откуда. – Амина ана начала возмущаться. – Прими подарок. Ты стала членом нашей семьи.
Эрис посмотрела на Малика. Тот покачал головой.
– Спасибо… – она взяла так, словно ее рука была обоженна.
– Носи и вспоминай меня. – сказал Маулен с победным видом.
– Эта девочка… У нее нет подарка. – Эрис всучила кулек в руки растерянной девочке. – Парто. Энас калос тһэйос то эдосе. *Возьми. Добрый дядя подарил. (греч.)*
– Эйсай сатаникос. И акатһарсия соу тайразей. *ты – вредная. Дерзость тебе идет. (греч.)* – произнес Маулен, смотря на неё.
– Мин ейсте пио епимоной апо о, ти тһа эпрэрэ. Ден дело на эпаналаво тон е афто моу. *не будь настойчивей, чем полагается. Я не хочу повторяться. (Греч.)* – сказала Эрис, глядя сквозь него.
Малик хмуро наблюдал за ними.
– Дети. Давайте уже ужинать.
Они заняли места. Малик сел во главе. По правую сторону сели Амина ана и Маулен. Напротив сели Фатима и Эрис. Дети сели рядом. Служанка Амины аны принесла еду.
– Кушай, мой дорогой!
Все принялись за трапезу.
– Ты надолго, братишка?
– Ты же знаешь, аби. – ответил он. Маулен откусил хлеб и начал нахваливать руки пекаря.
– Значит, ты уедешь? – мама начала плакать.
– Так надо. Мама, не плачьте, а то я больше не буду есть. – пригрозил он.
– Я не плачу. – она с трудом остановилась. – А когда ты женишься? Когда я увижу своих внуков?
– Это зависит не от меня. – он взглянул на Эрис. – Да?
Эрис сидела молча. Она не ела.
– Попробуй, разве я не вкусно готовлю? – спросила Фатима, разбавив обстановку.
– Не говори так, ты – прекрасная хозяйка. – Эрис попробовала. Но есть блюдо из баранины не стала.
– Заберешь мою порцию отцу. – сказала Эрис девочке в ухо.
Мама Амина спрашивала, а Маулен интересно рассказывал. Прошло много времени. Эрис чувствовала себя совсем не в своей тарелке. От противных глаз Альвизе ее выворачивало.
– Уже поздняя ночь, мама, можно мне домой?
– Дина, дочка. Твой шатер занят, куда ты пойдёшь?
– К Вам. Там Мария.
– Ну хорошо. Иди, дорогая. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Маулен смотрел ей вслед. Девочка ушла вместе с ней.
– Сынок. Что это еще такое? Что за намёки? Я все заметила!
– Мама. Это хорошо, что Вы заметили. Мне скоро тридцать и это ненормально – жить холостяком.
– У нас в ауле есть прекрасные молодые девочки – дочери беев. Завтра выберешь любую. – сказала Амина ана.
– Я не хочу любую. – произнес Маулен.
– Маулен! Нам надо поговорить! – сказал бей.
– Говори – я слушаю. – сказал он.
– Дина абла – моя рабыня. Я купил ее на рынке несколько лет назад.
Маулен нахмурился.
– В каком качестве ты купил её?
– Как воина. Она была христианкой с Крита.
– И что? Её вера в Аллаха может даже крепче моей.
– Маулен, ты знаком с ней пару недель. Как ты можешь говорить о женитьбе? – спросил Малик.
– Брат. Я уже давно знаю эту девушку. Когда она была в Белокоме, тогда я и увидел ее. Я молил Аллаха о встрече с ней. – он ответил и Малик глубоко вздохнул.
– Но мы не знаем ее прошлого. Не знаем точно, была ли она замужем и были ли у неё дети. – сказала Амина ана.
– Но сейчас она свободна! Или нет?! – спросил Маулен.
– Брат. Женитьба – не простое дело. Нужно отнестись к этому ответственно. Я думаю, тебе стоит поискать другую девушку. Дина не подходит тебе. – сказал Малик.
Маулен разозлился.
– Кто мне указывает, как искать пару?!! Сам-то не без греха!!
– Маулен! – крикнула Амина ана.
– Пусть не указывает мне, кто достоин стать моей супругой, а кто – нет. – обиделся он. Фатима начала плакать.
Маулен вышел. Амина ана хотела пойти за ним, но Малик остановил её.
– Пусть идет. Ему надо остыть.
– Малик. Он уже не ребенок. Я понимаю его выбор. – произнесла мама. – В Дину трудно не влюбиться. Он зрелый мужчина и имеет право на выбор сам.
– А Дина? Мне кажется, ей неприятно его внимание.
– Не знаю, сынок. Женщин тяжело понять. Я поговорю с ней.
– Дина! Дина! – это был Маулен. Он стоял у юрты и настойчиво звал её.
Мария и Эрис слышали его голос.
– Скажи ему, чтоб уходил. Иначе пригрози позвать своего жениха. – попросила Эрис, уткнувшись в подушку.
– Уходите отсюда! Люди спят, что о нас подумают?! – крикнула Мария.
– Я не к Вам пришел и звал не Вас, кирия Мария. Я зову Дину! – не унимался он.
– Она спит! Она устала! Раз в месяц она пришла домой, оставь ее в покое, бесстыдник! – крикнула Мария. – Я сейчас альпа позову.
– Зовите, кирия. Я – Маулен бей, начальник Вашего альпа!
– Уходи, Маулен бей. – Эрис выглянула с порога юрты. – Уходи, уже поздно.
– Можно поговорить с тобой? – спросил он.
– Нет. Уходи.
– Прошу. Всего один разговор. И я – уйду. Я обещаю тебе.
Она осмотрелась.
– Давай быстрее, а то нас могут увидеть вместе.
– Ты не хочешь сплетен?
– Я не хочу, чтобы твой голос слышали соседи твоей мамы.
Они быстро вышли за стойбище. Здесь было тихо и холодно. Только ледяные звезды мерцали во тьме неба.
– Я сказал маме и брату.
– Ты что, хочешь меня опозорить? – она чуть не расплакалась.
– Нет. Я хочу возвысить тебя. Дина. – он подошел ближе. Эрис – смелая девушка и она была уверена, что Маулен не сделает ей зла.
Маулен склонился над Диной, и опьяненные глаза его засветились безумством.
– Дина … – тихо произнес он, разглядывая черты ее лица.
– Отойди, Маулен! – приказным тоном произнесла суровая Эрис.
– Не отойду. – Эрис поздно спохватилась. Она ожидала от него признания. Обиды. Но ненавистного прикосновения губ – нет.
Дина стала вырываться из обьятий молодого человека. Вкус Маулена не запал ей в душу, не заставил ее бедное сердце проснуться, не обжег ее, не смог свести с ума. Даже его изысканные благовония противили ей.
– Что ты творишь! – крикнула она, кое-как вырвавшись. – Похотливое животное! Как ты смеешь обращаться со мной так! – из глаз девушки брызнули слёзы.
– Я люблю тебя! Люблю! Известно ли тебе это чувство? Я знаю – ты не такая, какой пытаешься казаться! Ты – нежная, ласковая девушка, которую нужно любить и оберегать. И я хочу делать это всю жизнь… – говорил он не своим голосом, впиваясь глазами в Эрис. – Я так скучал по тебе. Я полюбил тебя, увидев впервые, там, в крепости.
– Отстань, Маулен. – Эрис-Дина попятилась назад. – Ты – ошибаешься. Шайтан ослепил тебя. И я не собираюсь отвечать на том свете за твой проступок, недостойный истинного мусульманина. – сказала девушка обиженным тоном, в котором четко выдавалось разочарование.
– Мы поженимся. Я увезу тебя далеко. Далеко от всего этого кошмара, что окружает тебя. Куда захочешь – в Венецию, в Рим, в Геную, Афины… – быстро пытался убедить он. – Ты начнешь новую жизнь со мной. Я клянусь тебе – ты больше никогда не будешь плакать. Никогда. – он схватил ее за руку и потянул.
– Отпусти, отпусти, Маулен! – голос Эрис звучал холодно и грубо. – Я не выйду замуж за тебя. Я же не давала тебе надежду! Не смотрела на тебя так, чтобы твоя кровь кипела! Почему ты так поступил? Маулен, я никогда не буду твоей. – Эрис выдернулась.
Его взгляд наполнился болью. Маулен покраснел. Все же, несмотря на ее слова, упрямое мужское сердце не сдавалось.
– Нет, Дина! Ты не можешь отказать мне. Я говорю правду. Я не могу без тебя, неужели ты не видишь?! – отчаянно произнес он.
– Я не хочу замечать этого…
– Почему?
– Потому что… – Эрис раздумывала над тем, что шевелилось в ее душе. – Потому что мне не надо этого… Не нужна твоя любовь… Я не… не чувствую к тебе того, что может чувствовать женщина к мужчине. Не считай меня бесстыжей и глупой. Я всегда говорю правду, поэтому знай. Знай – ты не нравишься мне, как мужчина.
Он не мог понять её.
– Ты хороший человек, верный друг… Я уверена, у тебя все сложится прекрасно и без меня. Ты найдешь достойную девушку. Достойную. И это не я. Я не достойна твоей любви, Маулен. Прости. – она не могла смотреть на него. В душе ее скреблась совесть, смешанная с жалостью. Как когда-то она отказывала Тони, смотря ему в обезумевшие от боли глаза, и точно так же отказывает сейчас подходящему и красивому молодому человеку Маулену.
– Дина! Ты прекрасно знаешь – в Исламе нет дружбы между противоположными полами. Это вранье. Ее нет. – он пытался вызвать ее взгляд. – Я все решил. Нет достойнее тебя. Мне не нужна другая. Я хочу быть с тобой. Хочу, понимаешь?
– А я – не хочу! Теперь ты пойми меня! Ясно? Мне не нужна твоя любовь!!! Не нужна! Не усердствуй, ты ничего не добьешься! Насильно мил не будешь, Маулен! Можно заставить железо плавиться, но не сердце! Не мое мертвое сердце… – Эрис отвернулась. Она хотела поскорее закончить ненавистный ей разговор. Ее душа кипела. Она хотела побыстрей расставить все точки. Показать свое отрицательное мнение влюбленному упрямцу. А это – самое тяжелое задание.
– Почему ты такая? Почему? Я же вижу, твое сердце совсем не мертвое. Оно способно горячо любить, как и мое. Дина… Я не подхожу тебе?? Скажи, в чем причина? Назови причину, и я успокоюсь. Только причину. Назови ее. – он окаменело стоял над ее душой и ждал, когда она обернется.
– Ее нет. Нет причины. – черство сказала Эрис.
– Ты врешь. Голос твой звучит фальшиво. – с укором заметил он.
– Не лезь в мою душу. Отстань от меня. Ты все испортил своей любовью. – обиженно сказала Эрис. – Как и все те глупцы, что пали жертвой своего шайтанского чувства. – Дина тихо плакала.
– Кто они такие? И почему – глупцы? Ответь.
– Зачем тебе это? – она еще ни перед кем не открывала свои прошлые тайны. Но перед Мауленом почувствовала себя свободно, потому что не хотела дорожить им. И ей было неважно, что он о ней подумает. – Впрочем… – представился шанс исповедаться без обязательств. – Этот список длинный. Ты – разочаруешься. И это даже мне на руку.
– Я слушаю…
– Первым в этом списке идет перс, долго безответно любивший меня. Его убил за это один грек, не нужный мне. Того же убил один человек за любовь и подлости по отношению ко мне… Далее идет Тони. Один венецианский паренек. Похожий на тебя. Такой же веселый и умный. Сначала его, красивого и подающего надежды превратили в инвалида. Из-за меня. Потом и его убили. Перерезали горло прямо на моих глазах. Знаешь, каково это, смотреть, как глупец умирает из-за тебя? И он хочет это сделать, а ты не можешь остановить его? Ты говоришь ему – не люби меня, ты не нужен мне. Твоя жизнь не стоит того, потому что я люблю другого?.. Но он все равно не послушает и поступит по-своему.
Представь, как тебе плохо, когда ты не можешь сказать его жестокому обиженному убийце – не делай этого зря, ведь в моем сердце и мыслях только ты…
– Все ясно.
– Это хорошо, что тебе все ясно. Так и должно быть… – сказала она с облегчением.
Её голос стал звучать печально.
– … Своим необдуманным поступком ты задел мою честь. Я – мусульманка. Может ли к мусульманке прикоснуться кто-либо без права Аллаха? Ответь? Ты опозорил меня, и это раскрыло мне глаза на некоторые вещи… – она посмотрела на него.
– Поцелуй любви не позор. – усмехнулся Маулен. – На какие вещи он мог открыть твои глаза?
– Я увидела, что ты не можешь стерпеть и идешь на поводу Шайтана, зная меня всего лишь пару месяцев. А некоторые держут себя в руках годами, любя так невообразимо сильно, что готовы отдать свою жизнь и забрать чужую. И все это потому, что честь любимой для таких людей выше собственных страстей.
– Да? О ком это ты? О том убийце? – в его глазах начал гореть гнев ревности.
– Ты зря злишься. Злишься не по праву. Я не принадлежу тебе и вольна в своих поступках. У нас с тобой нет будущего. Нет и не будет. А теперь я уйду и прошу больше никогда меня не беспокоить. Не вспоминай меня. Не думай обо мне. Забудь. Я не та, в кого тебе следует влюбляться. Без обид. Прощай. – на плечах Эрис был ужасный груз. Она мечтала поскорее избавиться от него. Этим грузом стал Альвизе.
Эрис уходила. И она чувствовала, как камень с ее души упал там, где остался Маулен. Она шла быстро, полной грудью вдыхая холодный воздух свободы от нелюбимого человека.
Маулен остался. В его глазах сверкала злость. Гнев. Обида. Безысходность. Он бил кулаком и ногой об стену изгороди, вызывая свою физическую боль и кровь. Но это было ничто, по сравнению с болью в его отвергнутой душе…
Утром кочевники быстро соорудили перед господским шатром кухню. Воины заклали много баранов и женщины принялись разжигать очаги.
– Ты вчера спала, когда я пришла?
Мама Амина спрашивала у Дины. – Я хотела поговорить с тобой.
– Я слушаю Вас, Амина ана. – Эрис приготовилась к худшему.
– Мой сын… Маулен. Он хочет жениться на тебе.
– Мама Амина. Я не хочу замуж. Ни за него, ни за кого либо другого. – ответила Дина. – Я сказала ему, что здесь полно прекрасных девушек. Они моложе меня. Они целомудренные и знатные. Я не подхожу Вашему сыну.
– Дина. – Амина ана и Эрис работали вместе. Они заливали свежее мясо водой, начиная готовить свадебную сурпу. – Дочка. Я и Малик пытались объяснить ему… Не обижайся, конечно… Мы говорили ему, что ты имеешь прошлое. И мы не знаем, какое оно. И что Малик купил тебя…
– За сколько он меня купил? У меня есть сбережения. Я хочу выкупить себя. Я дожна ему. – глаза Эрис болезненно засверкали.
– Не говори так, дочка.
– Я благодарна Вам за всё, мама Амина. Но я – живой человек. Я не вещь, которую можно причислять к имуществу. И, еще. Я не претендую на Вашего сына. Спасибо за его воспитание и привитую Вами доброту, но он не в моем вкусе.
Эрис закончив работу, быстро удалилась.
– Малик бей! – попросила Эрис.
– Заходи, Дина! – позвала Фатима.
Эрис вошла к воеводе. Малик собирался к женихам.
– Бей. – её лицо было возмущенное.
– Говори, Кокжал.
– Я не хочу замуж за Вашего братишку. Я хочу выкупить свою свободу.
– Дина. Сестренка. Садись. – он указал на овчину. Дина села. – Фатима, выйди, пожалуйста.
– Нет. Фатима не выйдет. – отрезала Дина. – Всем интересно, что произошло в моем темном прошлом. Как будто мои прошлые дела приносят вам заботы. – из глаз её пошли слёзы. – Я отказала Маулену не потому что считаю себя ниже его или ниже Вас, людей знатного рода. Я отказала ему, потому что не испытываю к нему чувств. Всё, тема Маулена закрыта.
– Моя тема закрыта? – вошел Маулен.
Эрис нахмурилась и покраснела.
– Малик бей. Я все Вам сказала. Теперь хочу выкупить себя и освободиться от рабства.
Маулен сказал.
– Я куплю твою рабыню, брат. Продай мне её. – он нагло и требовательно смотрел на Малика.
– Ты в своем уме, Маулен?! – разозленно спросил Малик.
– Да. А что – я не могу купить рабыню? Ты запретишь мне?
– Истинные мусульмане покупают рабов, чтобы взрастить и воспитать их, чтобы помочь им адаптироваться…
– А потом отпустить. – оборвал его Маулен. – Почему ты не поступишь, как истинный мусульманин? Отпусти её и докажи это. Не забывай, я – факих. И я напоминаю тебе правило Ислама – купить раба, чтобы отпустить.
– Маулен. Из-за таких, как ты я боялся отпустить сестренку. Пока она моя рабыня, никто не покажет на неё пальцем.
– Отпусти ее теперь. Я буду отвечать за её честь, брат.
– Маулен! – крикнула Эрис и встала с места. – Я же объяснила тебе! Ты, что – невменяемый?!
– Нет. Я не отступлю, Дина. Это не в моих правилах.
– Маулен. Ты поступаешь нехорошо. – сказал Малик.
– Сколько Вы просите? Я выкуплю себя и уйду, забрав свой отряд. – сказала Дина.
– Теперь я тебя точно не отпускаю. – сказал Малик, видя безумство своего братишки.
– Я ухожу сегодня. – сказала Дина. Она вышла.
– Маулен. Столько лет эта девушка не подводила меня ни разу. Я доверяю ей войско, доверяю дела. Она обиделась из-за твоего хамского поведения. Это глупо и неприлично, братишка.
– Она что-то скрывает. – сказал обозленный Маулен.
– Что бы она ни скрывала, это не твоё и не моё дело. Это её личное. И не уподобляйся собаке, раскапывающей гнилые останки. – сказал Малик.
– Как ее звали раньше?
– Не помню. – ответил Малик.
– Сестра Фатима! Напомни супругу имя его рабыни?
Она хотела сказать, но Малик пресек ее взглядом.
– Я докопаюсь до правды. – сказал Маулен и вышел.
Он спросил у матери. Та быстро сказала ему заветное имя. Догадки его лишь усилились.
Эрис была абсолютно без настроения. Девушки собрались в шатре кузнеца. Эрис, Мария, Нуркыз, Фатима наводили красоту.
Эрис причесывала Нуркыз.
– Какие красивые волосы. – хвалила она невесту.
– Я не верю. Неужели мы дождались этого дня… – говорила она. – Я и Аят помолвлены уже восемь лет.
– Вы – молодцы. Аллах дал вам большую любовь и еще больше терпения. – сказала Эрис, плетя черные косы.
– А мой хотел поскорее свадьбы. Только жалко, моего отца не будет в этот день. – произнесла Мария.
– Жаль. Но пусть будет верный Альп всей твоей семьей. Пусть супруг твой будет твоим утешением, лучшим другом, любимым, родным. – пожелала Эрис.
– Аминь. – подхватили девушки.
– Некоторые греки с радостью встречают сватьев-огузов у порога. – сказала Мария. – Я сама видела – они расстилают красную ковровую дорожку перед ними, режут белых баранов и выносят самое лучшее вино. Потом все вместе гуляют трое суток. Мою соседку сосватал тюрок-торгаш. И вся семья рада была.
– Наши войны – верующие и вин не пьют. Они не входят в дом и не садятся за стол, где пьянство. А твои соседи радовались, что дочь за богатого торгаша спровадили. А какое будущее ее ждет дальше?
– Не знаю…
– Так что ты радуйся, что серьезный и целомудренный возьмет тебя в жены. – посоветовала Эрис.
– Да. А ты? Маулен, что он сказал тебе вчера?
– А он приходил? – спросила Фатима.
– Да. – ответила Эрис, спрятав взгляд.
– Что он сказал?
– Он звал меня в жены. Но я отказала ему.
– Почему? Видно же – он любит тебя! – сказала Фатима. – Места себе не находит. С ума сошел совсем. И он знатный бей. Ты станешь уважаемой госпожей.
– Я не люблю его. Для меня главное – полюбить человека. Даже если он будет неимущий, нищий и босой солдат. – ответила Эрис. – Богатство человека – его сердце. Правдивое… Смелое… Постоянное…
– Маулен – хороший человек. Он смелый, умный и красивый.
– Но он мне не нравится. Не знаю, почему. Это не мой человек.
– Так уверенно отказывать может только девушка с занятым сердцем. – заключила Нуркыз.
– Нуркыз. У меня нет сердца. Думаешь, девушке, с юности отрубающей головы и видящей кровь и боль войны, есть дело до любви? Я насмотрелась на войне жестокость и звериную натуру мужчин. Мне не нужен муж. Тем более, Маулен.
– Ты сказала – тем более. – Нуркыз засмеялась. – Значит, у кого-нибудь все же есть шанс. Дай, моя очередь.
Нуркыз сняла праздничную таки Эрис. Она начала расчесывать ее волосы.
– Посмотри. Мои волосы – жесткая черная солома. А твои – нежные шелковые. Крепкие и блестящие, как атлас. – приговаривала невеста. – И цвет богатый.
– Как каштан. – отметила Фатима. – Почему у меня не такие? Если они не нужны тебе, отдала бы мне! – шутила она.
Эрис вспоминала, как Таррос хвалил её красивые волосы, когда провожал до дому. Как гладил их, наматывал на пальцы и дышал ими, не смея её обижать, дав волю страсти, подобно Маулену.
– Ой, девочки, ухожу из отчего дому я,
– Ой, прошу, не забывайте, родные, меня,
– Птичке стало тесно в родном гнезде,
– К милому рвется – сердце мое в узде,
– К милому рвуся, к своей судьбе…
Нуркыз и Фатима затянули плач невесты половца. Эрис и Мария прослезились.
– Не забывайте дочку свою, отец.
– Матушка милая, прибыл к тебе купец,
– Ты соглашайся на цену любую, прошу,
– Не говори, что калым мой подобен грошу,
– Дороже злат мира всего – любовь.
– Матушкой новою станет мне свекровь.
– В новую жизнь ухожу, простите меня.
– Вы отпустие, родные, за всё извиня.
– Девичью красоту заберет сокол мой.
– Станет единственный мне и родной.
– За капризы мои, простите меня, прошу.
– С суженым я буду рада и шалашу.
– Не забывайте, родные, дочку свою,
– Молитесь, чтоб не вернулась, и я – молю…
– Дина, милая, пора нам выходить, отец Нуркыз хочет зайти. – сказала Фатима.
Эрис и Фатима вышли. Зашел отец. Он напутствовал обеих невест, потому что Мария была без кровного опекуна.
– Слушайтесь каждая своего мужа. Не перечь ему, не делай ему больно намеренно, храни верность и душой, и телом, будь любящей утешительницей, спутницей. Давай детям самое лучшее, остатки бери себе. Береги имущество мужа и держи свой язык в узде по отношению к его родственникам. – научил Булат.
– Спасибо. – сказала Мария.
Булат завязал красный пояс своей дочери.
– Давай, доча, тебе тоже завяжу. – сказал он и повязал Марию.
В ауле был поздний вечер. Люди собрались на свадьбу. Народ кипел. Дети бегали туда-сюда.
Возле огромного костра собрались воины – только самые близкие друзья женихов. Они стучали в друмы и исполняли лихие бойцовские танцы.
К Тюркюту подлетел Аят:
– Эй, брат! Ты несправедлив – на тебе красный кафтан!
– Братья! Несите его кафтан! Наряжайте! Будет нам две свадьбы!
Войны нарядили и его. Они скакали кругом, стуча саблями о щиты. Когда закрытых белыми покрывалами невест вывел отец Нуркыз, женихи завели свои песнопения:
– Ох, что же делать, что же мне делать? Потерял покой я и сон!
Ум мой разила черною бровью своей, черные косы не дают мне покоя!
Забыть не могу твоих глаз, они – словно звезды
Сияют и ведут за собой, как заплутавшего.
Пропел громко Аят. Войны опускались на колено, а кочевник танцевал свой зажигательный танец.
Настала очередь Тюркюта.
– Ты – моя белая луна, сияешь и заставляешь забывать обо всем!
Увидев тебя однажды, не могу я очнуться,
Пока не станешь моею законной женой!
Твой стан, как тростинка, изгибается на ветре весеннем,
Твои ручки, как струйки белого молока!
Теперь Тюркют выводил свои орлиные движения, быстро и бесшумно пляша ногами.
– А почему Малик бей такой хмурый?
– Ему не нравятся эти обычаи предков. Он за тихие свадьбы – как у скромных верующих. – ответила Фатима.
– Они – молодые. Это единственный день всеобщего внимания и радости за них. Он должен запомниться. – рассудила справедливая Эрис.
Войны пританцовывали вокруг соединившихся пар. Маулен бей танцевал вместе с ними. Глупец начал кружить вихрем вокруг хмурой Эрис. Она отворачивалась, любуясь шествием до шатра бея. Но наглый молодой человек совершал ошеломляющие кульбиты на зависть многим.
Она зло посмотрела на него.
Это не помогло.
– Амина ана! – Эрис позвала маму. Лишь строгий взгляд матери прервал безудержную агонию ее буйного сына. Когда все зашли в шатер и имам начал читать хутбу никяха, наступила тишина.
Через полчаса влюбленные стали законными супругами.
Пиршество было в самом разгаре. Эрис стояла на раздаче беднякам. Она накладывала горячую похлебку из огромного казана всем, кто подходил.
Маулен стоял поотдаль и нагло наблюдал, прислонившись спиной к чьей-то юрте. Эрис молча делала свою работу, сосредоточившись на ней.
Через некоторое время Эрис не стерпела и пожаловалась Малику, сказав, что не хочет идти на крайние меры и проливать кровь члена его семьи.
Этого было достаточно. Вот так скандально закончился для неё этот праздничный вечер.
Она пошла к себе. Греков в шатре не было. Эрис решила, что они на улице. Прождав немного, Эрис вышла. Но не нашла их и там.
– Альп! – она обратилась к караулу. – Где греки из моего шатра?
Но он ответил, что не видел. Аул уже стих и все разошлись по юртам.
Эрис переоделась в форму и пошла к Малику. Она застала Фатиму за поисками Беркута.
– Дина. Я ищу его везде, его нет! – сказала едва сдерживающая слезы мать.
– Айтогду! Почему не следишь за братом?! Ты его видел?! – крикнула Дина.
– Я видел, как сегодня он играл с той девочкой. Но постеснялся позвать его. – ответил сын бея.
– Проклятье… – выругалась Эрис. – Фатима хатун. Я и мой отряд уходим искать Беркута. Пока не говорите бею, дабы избежать трагедии. Тот, кто сделал это, может не пожалеть ребенка. – Фатима сокрушилась. – Я обещаю тебе, сестра – все будет хорошо.
Эрис тихо собрала отряд и уехала в ночи.
