Инна Михайловна Чеганова
Между нами война
Глава пятьдесят пятая
Таррос молился, стоя на коленях прямо в одной из катокомб у полигона. Глаза его были закрыты и уста его повторяли слова Христа в Евангелии от Матфея:
«Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А я говорю вам, что всякий кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердцем своем.»
Нет, не желал он и глазом, и сердцем своим. Ни замужнюю, ни свободную, ни рабыню. Занятое сердце его неустанно ныло, и годы – не помеха боли…
И вспомнилась ему, безумному в своем одиноком горе и медленно, но верно теряющему рассудок, притча царя Соломона:
«…чтобы остерегать тебя от негодной женщины, от льстивого языка чужой. Не пожелай красоты ее в сердце твоем, да не уловлен будешь очами твоими, и да не увлечет она тебя ресницами своими; потому что из-за жены блудной обнищевают до куска хлеба, а замужняя жена уловляет дорогую душу. Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих? То же бывает и с тем, кто входит к жене ближнего своего: кто прикоснется к ней, не останется без вины. Не спускают вору, если он крадет, чтобы насытить душу свою, когда он голоден; но, будучи пойман, он заплатит всемеро, отдаст все имущество дома своего. Кто же прелюбодействует с женщиной, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это: побои и позор найдет он, и бесчестие его не изгладится, потому что ревность – ярость мужа, и не пощадит он в Судный день мщения, не примет никакого выкупа и не удовольствуется, сколько бы ты ни умножал даров.»
Увлекшись в шепоте, Таррос не заметил подошедшего Гавриила.
– Дабы спасти тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает речи свои, которая оставила руководителя юности своей и забыла завет Бога своего. Дом ее ведет к смерти, и стези ее – к мертвецам; никто из вошедших к ней не возвращается и не вступает на путь жизни.
Гавриил долго молча слушал его молитвы, не выдавая себя. Наконец, он не стерпел:
– Что ты болтаешь, безумец? – его явно забавляло поведение мужественного молящегося воина. – Как тебе вчерашний пир?
Это был отвлекающий голос архонта из-за спины Тарроса. Он покосился на Гавриила. Вид того был не очень притягательный. Видимо, его голова раскалывалась…
Таррос покачал головой, не оборачиваясь.
– Я отправил к тебе красавицу Луизу. Правда, она божественна?
Таррос вновь покачал головой. Магнат довольно прищурился. Но тут же сморщился от боли в голове.
– Гавриил. – Таррос резко встал, повернулся и протянул ему свою флягу с вином.
– Спасибо. Как раз, то, что мне нужно сейчас. – сказал архонт, отпивая глоток.
– Гавриил. Ты любишь читать? – спросил командир, удивив архонта.
– Нет… Никогда не любил. Тем более сейчас, безумец. – он усмехнулся, смакуя очередной глоток.
– Ты многое теряешь… Римский мудрец сказал – если у тебя есть библиотека и сад, значит, у тебя есть всё, что нужно. – заключил Таррос.
– А ты еще и умный? А зачем ты мне говоришь это? – удивленно спросил архонт.
– Хочу рассказать одну притчу и узнать твоё мнение. – сказал Таррос, скользя по персоне хозяина наглыми глазами.
– Надо же! А я думал, ты только командовать умеешь. Да мечом махать.
– Там, где я учился, необходимость духовного и воспитания и воспитание ума такая же, как и телесного. – поведал командир.
– Ну что ж, заинтриговал. Валяй свою притчу, быть может, отвлекусь от этой боли… – попросил архонт. – Голова раскалывается! – он схватился за свои виски, протянув фляжку обратно.
– Тогда тебе лучше присесть. – сказал Таррос. – Друг. – добавил он.
Гавриил и Таррос прошли к скромной обшарпаной скамье в коридоре.
– Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и – безрассудная… – начал Таррос. – Соблазняющая. И тяжело тоскующему мужчине не поддаться ее чарам…
Гавриил полагал, что Таррос говорит о Луизе. Он предвкушенно улыбался, а Таррос продолжил:
– Но свинья, есть свинья. Скажи, как я закончу, свое мнение, Гавриил. – попросил командир.
– Хорошо. – ответил архонт.
– Жил был богатый аристократ. И была у него жена. – начал диоикитис своим бархатным голосом.
– Жена была красива… Любила роскошь… Любила изменять мужу…
– Убить надо такую! – воскликнул Гавриил.
Таррос ухмыльнулся.
– Я пока не закончил. – оскалился он. – Да не обманут нас лживые женщины, как обманула жена аристократа.
– Не томи! – архонт желал слышать дальше.
– Случилось так, что ослеп аристократ. И жена его принялась изменять ему с его заместителем.
– Вот гадюка! Он ее всю жизнь содержит и бережет, а она…
– Тихо.
И однажды зовет ее заместитель в яблоневый сад. А муж стал подозрительным, увязался за нею.
Сидит муж под деревом, а жена и заместитель его грешат рядом.
– Вот шл. ха! – не сдержался архонт.
– А сосед и соседка видели всё из окна. И говорит сосед – "Посмотри-ка, дорогая, что у яблони-то делается. Ну что как теперь откроет Бог слепому глаза да увидит он – что тогда будет? Ведь он её до смерти забьёт.»
А соседка говорит мужу: "Не бывать этому. И сестре нашей Бог даст увёртку"
"А что такое увертка, дорогая?»
"Смотри и делай выводы, дорогой. " – уверенно ответила плутовка, разделяющая поступок соседки.
– Вот гадюки эти бабы! – воскликнул глупый архонт. – Убил бы таких с. к!
– Не спеши. Про увертку не забудь.
– Да что тут думать-то! Голову с плеч, и всё на этом.
– Посмотрим-посмотрим. – загадочно промолвил Таррос и продолжил:
– И открыл Господь глаза аристократу. И увидел он грех жены своей во всей красе.
– И что, убил бл. дь такую? – грубо выругался Гавриил.
Таррос посмеялся и ответил:
– Аристократ заорал во всю глотку: "Ты что творишь, проклятая?!!"
А жена его сказала, не вставая из-под другого: "Милый мой, я так рада! Ведь сегодня ночью приснилось мне: сделай грех с таким-то, пожертвуй собой, и Господь за то откроет твоему мужу глаза. Вот оно и есть правда: за мои труды Бог дал тебе очи"
– И что, убил он ее?
– Нет, простил. И ноги расцеловал – за жертвы.
– Тьфу, размазня. – разозленно воскликнул Гавриил.
– А не хочешь ли ты спросить свою Софию, где она была сегодня ночью, пока ты нежился в объятиях рабынь? – спросил хитрый стратег.
– У себя, где же ей еще быть! – Гавриил побледнел.
– Наивный ты человек, Гавриил, наивный. – с этими словами Таррос встал с места и направился к полигону своими широкими шагами.
– Стой! – Гавриил соскочил и схватил жилистую руку Тарроса пухлыми пальчиками.
– Что ты имеешь в виду, говоря мне это? – он стал румяным. Его заплывшие жиром глазки расширились и взволнованно забегали.
– Спроси ее о кулоне, что красовался на ее шее. – ответил Таррос и прочел такие строки из Библии:
«Она схватила его, целовала его, и с бесстыдным лицом говорила ему: «мирная жертва у меня: сегодня я совершила обеты мои; поэтому и вышла навстречу тебе, чтобы отыскать тебя, и – нашла тебя; …зайди будем упиваться нежностями до утра, насладимся любовью, потому что мужа нет дома: он отправился в дальнюю дорогу …Множеством ласковых слов она увлекла его, мягкостью уст своих овладела им. Тотчас он пошел за ней, как вол идет на убой, и как пес на цепь и как олень – на выстрел. …Да не уклоняется сердце твое на пути ее, не блуждай по стезям ее, потому что многих повергла она ранеными и много сильных убиты ею: дом ее – пути в преисподнюю, нисходящие во внутрь жилища смерти.》
Он ушел, оставив архонта сходить с ума.
Таррос шел к солдатам, продолжая Соломонову притчу уже для себя:
– Не внимай льстивой женщине; ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый; ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней.
Держи дальше от нее путь твой и не подходи близко к дверям дома ее, чтобы здоровья твоего не отдать другим и лет твоих мучителю; чтобы не насыщались силою твоею чужие, и труды твои не были для чужого дома.
Архонт тут же побежал к жене, позабыв все дела. Он застал ее у себя в покоях. Та, притворяясь больной, запретила впускать к себе.
Гавриил ворвался к ней, распихав рабынь.
– Софья!!! – он увидел ее на ложе с распухшим от слез лицом. – Объясни, где ты была вчера после пира?!!
– Я… – она подняла растрепаную голову с подушки. – Что ты себе позволяешь? Врываешься?!! Я плохо чувствую себя!!! – в ответ нападала она.
– Гадюка, отвечай, с кем была вчера?! – не сдерживался Гавриил.
– Ты явно перепил, любимый мой. – обозленно ответила она.
– Отвечай! – он схватил ее за горло. Осмотрев шею, он не обнаружил свой кулон.
– Где мой подарок?!!
У нее отнялись ноги. Она заранее знала, что скажет мужу, но на деле все оказалось гораздо тяжелее.
– Я обронила его. В зале, когда танцевала, вероятно… – ответила она.
– Смотри мне, если ты лжешь – клянусь, отрублю голову!!! – заорал архонт и выбежал из комнаты к Тарросу.
– Тарроса ко мне!!! – приказал архонт страже.
Командир знал, что ввязался в слишком рискованное дело. Сегодня умрет или он, или Софья. Но жизнь эта уже давно не льстила ему, и на риск он не обращал особого внимания. Молясь с утра, Таррос уже представлял себя в объятиях своей родной Эрис.
– Говори, командир, что знаешь?!! – он впивался глазами в каждый упругий мускул Тарроса, чувствуя гневную ревность к нему.
– Не буду тянуть. Кулон твоей жены у меня.
– Что ты болтаешь, подонок? Я отрублю твою голову!
– Руби не мою голову – не я пришёл к ней, а она ко мне. Я мужчина, нуждающийся в ласке, а кто она? Избалованная похотливая матрона. – сказал он с отвращением.
– И что ты сделал??? – дрожащим голосом спросил архонт.
– А что сделал бы ты на моем месте, будучи пьяным, глубокой ночью, в своих покоях?
– Ты лжешь… Лжешь…
– А это что тогда? – он протянул кулон Гавриилу. – В порыве страсти супруга и не заметила, как я снял его. Ненавижу неверных жен, Гавриил. Ненавижу. – для Тарроса не имело значения то, что он вчера ночью с позором выставил женщину за дверь, не ответив на чувства. Факт измены был на лицо, и этого ему вполне хватило, чтоб идти до конца. Он захотел справедливости для нечестивицы.
– Стража!!! Софию сюда!!! Приволоките эту грязную дьяволицу ко мне немедленно! – неистово орал Гавриил.
Таррос молчал. Архонт тоже.
– Что вы творите!!! Гавриил!!! – полуголую Софию волокли по длинному коридору, и вопли ее были слышны по всей округе. – Вас убьют!!! – обращалась она к солдатам.
Ее бросили к ногам магната.
– Говори, дрянь, что ты вчера ночью делала у командира Тарроса?!! – гневно кричал ее муж.
– О чем ты, любимый, я не понимаю тебя!.. – теперь она со страхом и уважением смотрела на супруга.
Таррос с брезгующим лицом наблюдал трагедию.
– Говори!!! Почему мой кулон – у него?!! – он показал на командира.
– Я же говорила – обронила вчера! Вероятно, в танце! – она встала, уже гордо и нагло смотря на Гавриила и переводя взгляды на Тарроса.
– Таррос – кто из вас лжет? Клянусь – я отрублю голову через пять минут одному из вас!!!
– Ваша жена ворвалась ко мне посреди ночи, настаивая на близости. – спокойно ответил он.
– Лгун!! – завопила София. – Ты клевещешь! Бог накажет тебя!!
– Не говори о Боге, лицемерная женщина. Побойся его. – хмуро сказал Таррос, сдвинув черные брови.
– Это ты бойся. Я припомню тебе это унижение, вонючий вояка!!! – заорала она.
– Вонючий вояка? А вчера ты стояла передо мной на коленях и умоляла о любви. – ухмыльнулся командир.
– Это правда, София? Скажи мне – и я прощу тебя. – благородно предложил любящий Гавриил.
София промолчала. Затем, немного поразмыслив и пожелав спасти свою честь, ответила:
– Нет. Он – клеветник.
– Хорошо. Докажи, Таррос, этого мало. – сухо ответил Гавриил.
– Она уронила кулон. А это как смогла уронить из-под головного убора? – Таррос вытащил из кармана добротный состриженый локон золотистых волос Софьи. Не нужно было доказывать, кому принадлежали эти волосы. Архонт узнал их сам.
– Ах ты мерзкая потас. уха! – Гавриил ударил Софью. Она схватилась за лицо. Глаза ее источали молнии.
– У меня есть свидетель. Пусть стража приведет его сюда. – Таррос протянул ключ от своей комнаты солдату. Через пару минут привели Луизу. Глаза архонта сделались совершенно круглыми:
– Говори…
– Вчера ночью, господин, вы приказали мне идти к командиру. Я хотела было постучать. Но услышала шум в его комнате. Я притаилась в коридоре. Через некоторое время оттуда выскочила госпожа в неподобающем виде… – рассказала дрожащим голосом рабыня.
– Если ты врешь, твое наказание будет ужасным. – сказал Гавриил.
– Нет, я клянусь всеми святыми, что говорю правду! – она упала на колени. Софья раздирала ее глазами, но говорить не посмела.
– Правда. – он вспомнил, что приход Луизы к Тарросу был тайным. – Только ты могла увидеть то, что произошло у Тарроса ночью. – сказал Гавриил почти шепотом. Он задергался. – Стража! Готовь плаху!
– Есть. – один солдат удалился.
– Что ты такое говоришь, дорогой, я же ношу под сердцем плод нашей любви! – начала лживо лепетать она, желая спасти себе жизнь.
Гавриил размышлял над притчей Тарроса. Он решил не быть похожим на слепого дурня из басни командира.
– Судя по твоему поведению… Таррос говорит правду. И мне не нужен щенок, которого ты нагуляла невесть от кого. – гневно выразился Гавриил.
– Накажи его, нечестивца, накажи его!!! – требовала женщина, указывая на командира.
– Что с него взять, женщина? Что? Солдат, к которому ночью ворвалась женщина? Я бы на его месте не рассказывал, а продолжал бесплатно наслаждаться. – бесцеремонно ответил Гавриил жене.
София поняв, что проиграла эту битву, взревела:
– Да!!! Я была у него, и не отрицаю этого! Ты – мерзкий, толстый, развратный, пьющий старик, мои глупые родители женили нас по расчету и я никогда не любила тебя! И я ненавижу тебя! И Таррос пусть не обольщается, в моем личном списке он далеко не первый. И не последний!
– А вот и ошибаешься! – Гавриил не ожидал такой наглости от жены. – Проклятая тварь – сегодня был позорный день для тебя. И он станет твоим последним днём!!! Схватить ее, стража!!!
С грохотом солдаты схватили свою бывшую госпожу.
– Не смеете! Уберите от меня свои грязные лапы! – вопила она выдираясь и кусаясь. – Я уничтожу вас всех! – орала безумная. Вчера Госпожа – сегодня пустое место из-за своей склонности к грехам.
– На полигон ее, на плаху! – приказал Гавриил. – Таррос. Мой приказ исполнишь ты.
– Нет, Гавриил. Для меня убить – как щелкнуть пальцем. Но сегодня сделай это сам – твоя жена, твой гнев. Утоли его сам, Гавриил, чтоб потом не мучался, не отпив чашу мести и не утолив жажды. – правдиво ответил командир, действуя из лучших побуждений.
– Говоришь правду… – хмуро сказал архонт, отправляясь на полигон.
Солдаты волокли ее через коридоры на потеху собравшихся. Некоторые плакали. Хоть она и была деспотичной, все же бедная прислуга привыкла к госпоже.
Ее связали и надели мешок на голову, завязав рот. Она даже не взмолилась, не раскаялась и не попросила прощения у супруга – быть может, он простил бы ее.
Таррос смотрел на нее – ему представлялся Сатана в женском обличье. Сатана, упорствующий в своем грехе и оправдывающий себя образом жизни распутного мужа. Но в его понятии это ничуть не умаляло всей мерзости души женщины-предательницы.
Ее поставили на колени. Ее белая шея и грудь вздымались в негодовании и истеричных рыданиях.
Гавриил обнажил свой меч. Непривыкший к рукояти, носящий гладиус исключительно как атрибут власти, архонт вознес его к небу.
Архонт Гавриил без сожаления замахнулся им.
Недолго думая, он рубанул мечом, получилось немного криво, но он всё же смертельно ранил супругу, отчего та забилась в конвульсиях. Он принялся добивать ее. Противные звуки и обилие крови – смерть Софии не заставила себя долго ждать.
Голова похотливой женщины упала в корзину для казни.
– Все кончено, любовь моя. Гори в аду. – заключил обиженый муж, вытирая меч о ее ночную рубашку.
– А ты! – он указал мечом на Тарроса. Командиру показалось, что сейчас состоится поединок и ему придется убить архонта прямо сейчас, перед всеми. – Ты доказал свое благородство и верность мне, честный человек. И я не виню тебя – женщины являются подлыми искусительницами. И благодаря тебе я больше не буду делить ложе и кров с этой змеей. – сказал архонт, удивив командира.
Таррос покачал головой. Архонт чуть не плача смотрел на мертвую жену. Он переводил взгляд на стального Тарроса – в его глазах не было ни малейшей эмоции. Ни один мускул его лица не дрогнул перед видом крови госпожи. Архонт в душе удивлялся его выдержке.
– Ты так спокоен. Сколько смертей ты видел? – спросил он, удаляясь от тела.
– Понятия не имею. – ответил Таррос, смирно стоя.
– Сколько раз ты убивал? – не унимался Гавриил. Видимо, сказался пережитый стресс.
– Я убивал слишком много раз, чтобы меня хоть как-то трогал запах и вид крови, если ты хотел знать это. – резко ответил Таррос.
– И даже женской?
– По мне нет разницы между кровью – женской и мужской.
– А ты жесток. Мне нравится. – ответил архонт, хлопая его по плечу. – Уберите ее! И я запрещаю хоронить это похотливое тело – вывезете в поле и оставьте на съедение птицам! – приказал магнат солдатам.
Солдаты принялись исполнять приказ.
Они под холодным взглядом Тарроса смыли кровь с плахи и засыпали землю у этого места песком.
Луиза была в ужасе от этой картины. Теперь ее окончательно убедило то, кто скоро станет здесь хозяином. И она боялась пойти против воли хитрого хищного стратега. В своей голове рабыня, чувствуя себя пустым местом, решила слушаться приказов Тарроса, дабы не кончить так, как сама госпожа Софья, что была для Гавриила, подобно дневному свету.
Глава пятьдесят шестая
– Сегодня Курбан байрам, Эрис. Будет праздник! – сказала мама Амина, выводя Эрис из шатра посмотреть на жертвенное закалывание. – Мясо будет разделено и роздано всем – соседям, беднякам. А свою долю мы сварим и накормим нуждающихся. – произнесла мама Амина.
Эрис было интересно – неужели этой благотворительностью будут заниматься просто так?
– Мама Амина. Этот праздник каждый год? – спросила Эрис.
– Да.
– А обязательно убивать животное?
– Ну, знаешь, нам тоже жалко. Но так положено – человек не может без мяса.
– Да, Вы правы. А как появился этот праздник? – спросила девушка.
– Прости, что не сказала сразу – у нас все дети об этом знают. Давай я расскажу, милая.
Когда пророк Ибрагим, по твоему – Авраам…,
Эрис перебила её.
– А что, сарацины знают пророка Авраама? – изумилась она. Ее глаза сделались круглыми от удивления.
– Девочка моя. Мы, мусульмане, покорившиеся Богу, знаем всех пророков. И пророка Иисуса мы любим больше, чем христиане, поверь мне.
– Почему Вы так говорите? – оскорбилась она. Это обидело её.
– Потому что мы слушаем Иисуса, мир ему. Он приказал верить в Бога, а не в Троицу.
И действительно, мама Амина сказала правду – Эрис помнила десять заповедей. И первой из них стоит от имени Господа с приказом не придавать ему сотоварищей. Выходит, что люди противоречат словам Иисуса?
– Он сказал, что придет за ним последний пророк – Ахмад, чтоб завершить дела всех пророков. И Вы должны будете следовать за ним. А христиане уподобились иудеям, не принявшим в свое время Иисуса, сына Марии.
Христиане не приняли Мухаммада, мир ему и благословение от Аллаха.
То, что сказала мама Амина, повергло Эрис в шок и глубокие раздумия. До этого девушка считала сарацинскую религию – диковинкой. Чем-то необычным и редким. Даже – пугающим. Но услышав эти слова, ей открылся новый мир – мир познания.
– Мама Амина… А Адам и Ева – вы знаете и о них?
– Конечно. В Коране все сказано. И как мы пришли в этот мир – тоже.
– А что такое – Коран?
– Это наша книга, Эрис. Господь ниспосылал ее по частям Пророку на все случаи этой тяжелой жизни. – буднично поведала женщина, гремя тазиками и хватая кадку.
– Дайте мне. – Эрис схватила ведро.
– Неси туда – на поле за речкой.
Эрис поспешно выполняла просьбу.
– Так что было дальше, с Авраамом? – они беседовали и шли по мягкой сухой траве.
– Господь любит пророков, дочка. И пророки его – великие и сильные люди. Стойки они в Вере. Очень тяжки были их испытания – тяжелее наших бед во много-много раз. Были среди них и больные недугами, и бедные, и цари, и искушаемые, и мученики, и блуждающие по землям полководцы.
Правда? До этого Эрис представляла себе пророков как умиротворенных людей в белом. Но, как оказалось, они были близки к людям. И это ей понравилось.
– Согласно Корану, ангел Джабраил*(Гавриил)* явился к Ибрахиму*(Аврааму)* во сне и передал ему повеление от Аллаха принести в жертву сына Исмаила.
– Какой ужас! – воскликнула она. – Он сделал это?
– Слушай пока.
Ибрахим отправился в долину Мина к тому месту, где ныне стоит Мекка, и начал приготовления. Его сын, сам будучи пророком, знавший об этом, не сопротивлялся, но плакал и молился, так как был послушен отцу и Аллаху. Однако это оказалось испытанием от Аллаха, и, когда жертва была почти принесена, Аллах сделал так, чтобы нож не смог резать. Жертва сына была заменена бараном, а Аврааму было даровано благополучное рождение второго сына – Исхака, или Исаака.
– Слава Богу. – облегченно произнесла Эрис.
– Вот это я считаю – испытание. – заключила мама Амина. – Ни мясо, ни кровь жертвенных животных не нужны Аллаху, Ему нужна лишь ваша набожность. Посему Он дал вам власть над жертвенными животными, чтобы вы величали Аллаха за то, что Он наставил вас на прямой путь. Так обрадуй же благой вестью тех, кто вершит добро. – закончила женщина строкой из Корана.
Что-то в этот момент переменилось в душе Эрис. Она начала задумываться над поведением сарацин – за все время, проведенное среди них, девушка не увидела ни одного пьющего вино, несмотря на то, что эти и греческие места славились виноградниками, а соседи в Антиохии – армяне были потомственными виноделами.
– Мама Амина. Расскажите мне, пожалуйста, о своей религии побольше. – попросила она.
– С удовольствием, дочка. Что ты хочешь знать?
Они хотели продолжить разговор, но дошли до места на опушке. Мужчины вырыли неглубокую траншею. Они собрались здесь. Чуть поотдаль Эрис увидела приведенных баранов – крупные, красивые, без единого изъяна.
– Жалко убивать таких красавцев, мама Амина.
– Не дозволено приносить в качестве Жертвоприношения четыре типа животных: одноглазое, больное, хромое, истощённое животное. Ну что поделаешь, дочка. Мы должны зарезать эти создания. Этот мир такой, и нам нужно смириться с этим. Но в наших силах сделать все наилучшим образом, ибо пророк сказал: “Поистине, Аллах предписал всё делать хорошо, и если придется убивать, то убивайте хорошим способом, и когда будете резать животное, то делайте это наилучшим образом. И пусть каждый из вас, как следует наточит свой нож, и пусть избавит животное от мучений.”
Как раз в это время Эрис увидела точащего нож того самого ювелира Даврона. Он был молод и глуп. Малик бей дал ему подзатыльник.
– Знаешь, дочка, за что Малик так обошелся с ним? – спросила Амина ана.
– Нет.
– Однажды благословенный пророк проходил мимо человека, который точил свой нож, поставив ногу на морду овцы, тогда как она смотрела на него. Пророк спросил этого человека: „Почему ты не наточил свой нож до того, как повалить её на землю?! Неужели ты хочешь умертвить её дважды?!»
Запрещена человеку глупая жестокость, ибо он – наместник Милостивого Господа на Земле.
Эрис приходилось видеть на Крите, как некрасиво убивали люди то, что приходилось потом есть. И это было отталкивающе. Здесь же было по-другому.
– Они не должны видеть смерть собратьев. – сказала Амина ана.
Люди встали. Привели одного барана и связали его. Затем, аккуратно положив у траншеи Малик бей сказал "Аллаху акбар" и умертвил его.
Убрав первого так же поступили и с остальными двадцатью баранами.
Мужчины разделали и пунктуально разделили мясо на ровные части. Фатима, Нуркыз, Айгюль и Айша пришли помогать маме Амине и Эрис.
Они промывали мясо и относили к жилищам, а мужчины закапывали отходы.
Зажглись очаги. Струи дыма поднялись в теплый утренний воздух, веселя ребятню.
Казанки и котелки стояли над кострами. Люди хотели накормить ближнего.
Когда Эрис закончила работать, первым делом она убежала к Йылдырыму.
– Здравствуй, милый мой. Смотри, сегодня у меня много моркови для тебя, дорогой. С праздником. – сказала она и погладила коня. Похоже, он привязался к ней.
– Сегодня я получу меч и доспехи, мой боевой брат. А ты пока примерь это. – Эрис достала готовую хакамору и надела на морду Йылдырыма. Тот не сопротивлялся, продолжая с хрумканьем жевать угощение.
– Ты ценишь свободу, мой друг. И я – тоже… – Эрис загрустила. – Поехали в степь перед тренировками! – она надела седло и вывела коня из стойла.
Теперь она смогла обуздать его. И это тоже была победа.
Эрис вернулась к полигону. Здесь уже собрались войны. Лицо ее, как всегда, было замотанное. Ничто не привлекало внимание старшин, кроме необычной свободной узды коня, в которой не было цепи для рта и лишнего железа.
– Эй, Эрис, как будешь двигать на нем? – усмехнулся Арслан-альп.
– Мой Йылдырым любит свободу. Пока ты в походе будешь распрягать морду своего коня, мой уже поест и попьет.
Солдаты засмеялись над ним, простодушный воин замолчал.
Малик бей явился на подготовку. Он не забыл о экипировке девушки и принес с собой форму и доспехи, когда-то принадлежащие своему младшему братишке Маулену.
– Эрис! Сюда.
Эрис спешилась и подошла к нему, ведя коня за поводок.
– Ты что, сама сделала это? – он указал на хакамору. *(недоуздок, где рот коня остается свободным)*
– Да.
– Офарин, Эрис, Офарин. А почему?
– Йылдырым при всем своем суровом виде оказался очень чувствительным малым. Не нравится ему цепь во рту, бей.
– Девушка понимает язык коня – ты будешь хороший боец, Эрис.
– Надеюсь.
– Скажи ИншаАллах. И все твои желания сбудутся.
– А что это такое?
– Да будет такова воля Господа.
– Ну тогда ИншаАллах. – она сказала это смешно. Приближенные воины засмеялись над её неповоротливым языком, греческий акцент которого прибавлял свистящей шепелявости.
– Скажи, как ты управляешь строптивым Йылдырымом в недоуздке? – спросил Аят.
– Четкость и правильность подачи сигналов, грамотная работа корпуса, перемещение веса, чувство ритма и равновесие. Йылдырым не подавляемое существо – он мой напарник. Нельзя делать приказы двоякими. Нужно четко сигнализировать коню, что я хочу от него. Он не дергает и не задирает голову, у него не будет болеть спина, у него будет хорошее настроение.
Она взобралась на коня:
– Смотри. Моя рука спокойно держит повод над холкой. Я веду его шагом, потом рысью.
Как только он немного сдаст или начнет задирать голову, я немедленно отвожу повод и хвалю его.
Главное – доверие и понимание между нами. – заключила Эрис.
– Эрис. Возьми свой меч. – сказал Малик бей.
Она спрыгнула с лошади и приняла оружие.
– А лук и стрелы? – спросила она.
– А ты умеешь? – пошутил он.
– Малик бей. Я выпускаю по восемь летящих стрел в воздухе. Летят они по полкилометра в среднем. Но могу и постараться. Броня это не помеха для моей стрелы.
– МашаАллах-МашаАллах. *Так пожелал Аллах! или Нет мощи, кроме как от Аллаха! или как это прекрасно (араб. междометное выражение)* Ты когда-нибудь стреляла из тюркского лука?
– Попробую.
– Сила натяжения тетивы – минимум сорок килограмм, учти.
– Я справлюсь.
– Это отлично, офарин, отлично. На, вот твой саъадак. – он отдал в ее руки колчан со стрелами, налуч и тохтую. *комплектующие стрелкового лука, используемые в Евразии*
– Спасибо, Малик бей. – сказала обрадованная Эрис.
– На, вот твой кинжал. А вот твой подсаъадачный нож. – Он был длиннее и шире поясного, с одним лезвием, к концу несколько выгнутым; его полагалось привешивать к поясу с левой стороны.
– Я благодарю Вас, бей. – Эрис кивнула ему с достоинством и выдержкой, как и полагается воину. – Я отработаю и выкуплю амуницию.
– Как пожелаешь. Это уже оплачено Сельджукским Римским Султанатом.
Но если хочешь, чтоб все стало твоим, поступай, как знаешь. Иди надевай доспехи, и к нам.
– Есть, бейим. – сказала она и ушла в шатер облачаться.
– Как тебе наш новый воин? – спросил Аят у Арслан-альпа.
– Офарин. Удалец.
– По мне – так тоже благороден. Я даже не замечаю, что это девушка.
– И я.
Эрис вышла в своих новых кожаных доспехах. Ее голова была спрятана под повязкой. Ее невозможно было отличить от других молодых людей. Прекрасные доспехи были сшиты из пластинок толстой бычьей кожи, пропитанной специальным составом, что делало ее непробиваемой, но намного легче железа. Она была подбита толстым войлоком. Под доспехами была кольчуга. На ногах и голове Эрис красовалась кожа и мех. На руках вместо железных нарукавников – лакированая плотная кожа. За спиной ее был круглый деревяный щит с металлическими вставками, обитый кожей. Ей дали пику, камчу и грубые перчатки, обрезаные на указательном, среднем и большом пальцах правой руки.
Она вела черного, как уголь, Йылдырыма за недоуздок.
– Я готова, Малик бей. – строгим тоном выкрикнула рабыня Эрис.
– Офарин. Молодец, Эрис. Нам нужно в Конью – султан мобилизирует армию. Один шиит возомнил себя пророком и заставляет массово выступать народ против Гийас-ад-Дин Кей хосрова.
– А кто такой – шиит?
– Это сбившийся с пути человек – вероотступник, не уважающий сподвижников и матерей правоверных мусульман. Наш пророк говорил “сподвижники мои, как звезды – за кем бы ты ни пошел, не собьешься с пути.”
– Я хочу пойти с вами.
– Обязательно. Войнов у меня осталось мало. Мне нужны хорошие солдаты.
Наконец-то она займется любимым делом. Это то, без чего девушка не почувствует себя полноценной. Эрис самореализуется лишь только в своей профессии, тонкостям которой, а их великое множество, училась с самого детства.
Праздник жертвоприношения обернулся днём плача.
Весь оставшийся день девушка наблюдала слезы матерей, сестер, жен и детей.
Прощались со всеми и у всех была семья. У всех, кроме нее.
К вечеру пришли мама Амина и Фатима с детьми. Их искреннее добро согревали сердце Эрис.
На завтрашнее утро после утреннего намаза войны под звуки походных рогов и огромных барабанов двинулись в путь.
Они двигались по росистой траве ровным строем. Их знамя Конийского Султаната – голубое с двуглавым золотым орлом развевалось над ними. Рядом было знамя родовой тамги Баяты.
Взойдя на высокую горную тропу, откуда открывался вид на долину, солдаты заметили дым. Но этот дым был не от костров.
– Эрис. – это был Арслан-альп. Она повернулась к нему. Ее лицо было завязано. – Как думаешь, что это за дым?
– Похоже на поджоги нив. – ответила она.
– Да? Я думал – пожар…
– Я думаю, это бунт против государственного строя. – ответила девушка. – Непомерные налоги заставляют идти на такие крайности. Люди начинают уничтожать собственный хлеб.
