Лариса Кольцова
Космическая шкатулка Ирис
– И он тебе, случайной девчонке, которой залезал под подол, говорил об этом? Да не смеши ты меня! – Финэля была встревожена за Рамину, вечно сующую свой очаровательный, слегка вздёрнутый носик не туда, где спокойно и надёжно, а как раз напротив.
– Конечно, он ничего мне об этом не говорил, но я не дура, Финэля, чтобы не понять того, что скрыто за, казалось, пустыми фразами. Ты учти то, что он был в сильном подпитии. Он себя умеет контролировать, зря не скажу того, что он болтун и дурак. Будь я простолюдинкой, я бы и не поняла ничего. Но я слишком знаю тот особый язык, которым он шифровал то, что хотел скрыть от несведущих, когда общался со своими единомышленниками. А мой новый друг, я не скажу тебе его имени, чтобы ты никому до времени его не выдала, сказал, что всегда хотел жениться только на аристократке. Поскольку и сам он, как ты понимаешь, бывший аристократ. Он верит, Финэля, что они ещё вернут себе всё, что у них отнял Сэт и ему подобные…
– Молчи! – прикрикнула Финэля. – Ничего они уже не вернут! И если Инара такая, как ты и говоришь, расскажи о том сестре Оле. Она решит, что делать. Сэт решит. Тон-Ат решит. Но думаю, Тон-Ат и сам отлично знает, какова его приёмная доченька.
– Разве ты знаешь, кто такой Тон-Ат? – спросила Рамина.
– Намного лучше, чем ты думаешь. Он и есть главный управитель всей Паралеи. Не новая Коллегия управителей от народа. А он. Он и его сын. Может, и Сирт к тому отчасти причастен. А Инара – эта хищная птица из горной башни, сама того не ведая, только блестящий крючок, на который Тон-Ат и ловит своих глубинно-сокрытых врагов. Я даже знаю имя её тайного сообщника.
– Кто? – удивилась Рамина, устав удивляться за прошедшую ночь и наступившее утро. – Думаешь, что Сирт?
– Его имя Кэрш – Тол.
Рамина открыла рот, – А… как же? Он же обещал мне, что пойдёт в Храм Надмирного Света со мною хоть завтра. То есть уже сегодня, получается…
– Вот ты и назвала имя своего нового друга! – торжествующе заметила Финэля.
– Не выдавай Оле ничего! Она Сэту всё расскажет! Кто же тогда пойдёт со мною в Храм Надмирного Света? Ты же желаешь мне счастья? Или для тебя счастье народа выше моего?
– Дура ты безголовая! Не пойду я никогда к Оле. Ничего я ей не скажу. Без меня справятся.
Расплата за упоение недолжным счастьем
Владимир столкнулся с братом Валерием у самого выхода из подземного города.
– Где отец? – первое, что спросил Владимир.
– Где Ландыш? – в ответ спросил Валерий.
– Ландыш уехала с Тон-Атом в его резиденцию, или где он там обитает. У него, Валерка, есть собственное подземное метро. Сверхскоростное и глубоко засекреченное от всех. Мне Инара рассказала. Он…
– Инара? Та, с которой ты и спал?
– Откуда? – Владимир застрял, сделав шаг, и одна его нога повисла в воздухе.
– Неважно. Спал и спал. Дело житейское. А как же Ландыш?
– Да она должна быть дома уже. Старик же ещё на рассвете должен был прибыть на берег бирюзового озера. Для встречи с командиром. Такой уговор был. И Ландыш с ним.
– Отец со стариком там. Меня пока попросили не совать своих ушей в их разговор. А Ландыш со стариком не было. Он один пришёл. Из скалы вылез.
– Как же так? – потрясённый Владимир, наконец-то, сделал шаг и другой. Пошёл рядом с братом. – Что же он сказал, старик? Почему нет Ландыш?
– Не знаю я пока. Кук всё объяснит.
– И потом, Валерка, ты не должен думать, что я.... – Владимир встал перед братом, загораживая дорогу. – Я и та девушка, у нас ничего не было. Я сильно устал. Захотел спать. Она велела какой-то малюсенькой девушке, видимо, служительнице из самого заведения постелить мне постель. Я и уснул. Инара просто легла рядом. Она тоже устала. Не было больше ничего. И быть не могло. Не такая она девушка, чтобы с налёта вот так и отдаться! Да и Марина моя не поняла бы меня, разводи я любовную канитель на каждой из планет, как Венд делал, не тем будь помянут.
– Или наш отец, – добавил Валерий. – А что позволено Юпитеру, не позволено быкам. Нам, то есть.
– Не знаю я, какой ты бык, я не из той породы. Да и она не тёлка податливая. Мы с нею всего лишь разговаривали. Что-то выпили, что-то съели, всё вкусное и лёгкое. Она потрясающая. Она рассказала мне такое. Но дай время, и я всё смогу тебе рассказать. Когда мысли приведу в порядок. Она знала нашего Фиолета!
– Как это знала? В каком смысле знала? – теперь уж Валерий застрял на половине шага, после чего добавил неожиданно грубо, – Вряд ли она была его инопланетной соратницей по духу, а знала его в том самом смысле, в каком мужик бабу знает, а баба мужика.
– Она была влюблена, а уж как было с его стороны, о том знал лишь сам Фиолет, – опровергая и подтверждая одновременно, возмутился Владимир цинизмом брата. – Дело такое, что называется, восторженность первой и чистой юности. Вскоре он и пропал, а она постаралась жить так, как будто и не знала его никогда. Она не знает, что он погиб, как покинул планету. Она считает, что он до сих пор жив. Я ей ничего. Зачем расстраивать? Рана затянулась, а тут опять лить на неё щёлочь переживаний.
– Я всегда чуял тёмную подкладку этого Фиолета. Мутный он был и непроницаемый какой-то. А вы все думали, святой, не иначе! Глаза как плошки с ароматным елеем, или чего там наливали в ритуальные светильники? – поделился вдруг Валерий своим мнением о том, о ком в силу традиций с таким недобрым запалом вспоминать бы не следовало.
– Можно подумать, ты слышал, что именно она мне рассказывала… Да ведь никакая женщина, если она обижена мужчиной, не расскажет о нём ничего хорошего. Уж что другое, а психология полов и тут примерно та же самая…
– А может, она и сама стерва, каких мало. Я, конечно, её не видел. Но я думаю, Володя, не стоит обольщаться женщиной, уж тем более инопланетной, с первого наскока…
Владимир вдруг сел на большой камень, валяющийся у дороги, ведущей к объекту. – Тёплый, – сказал он о камне, и замер, провалившись в свои раздумья. Или это были мечты о чём-то таком, о чём он и сказать не умел. – Валерка, не видел я никогда таких девушек. Вот что! Она же фея из параллельного мира!
– Так из Паралеи и есть.
– Да. Тут всяких я повидал, в толпе в смысле. Но такая… Чтобы такой идеал мог родиться, не знаю… Если только в раю или в мире поголовного совершенства. На Земле уж какие красотки есть, а чтобы такие…
– Например, твоя Марина, – вставил Валерий, устав стоять перед ним столбом. Не в пыль же и каменное крошево было садиться.
– Марина моя жена. Та, что спущена свыше. А тут… Что делать? Голова у меня не парит ещё над моим телом? Может, тебе со стороны лучше видно? Такое ощущение, что я в отрыве от самого себя где-то повис… – Владимир разжал крупную ладонь, и Валерий увидел, что там светится какая-то женская брошка, как он подумал. – Подарок от феи Паралеи? – спросил он.
– Эта друза когда-то принадлежала нашему Фиолету, а Инара стащила её у него без спроса. Украла, короче. Он не желал её любить, поскольку она была совсем девчонкой. Отдала эту штучку мне, сказала, верни ему, если он жив, а ты его встретишь где-нибудь. Если нет, то храни как память обо мне… Нехорошо мне как-то, или же напротив, нестерпимо хорошо… Не понимаю я ничего…
– Влюбился ты. Вот и весь диагноз. Впервые, похоже. Потому и симптомы тебя пугают.
Владимир нацепил шнурок на свою тренированную шею несгибаемого космического странника и внезапно свесил свою взлохмаченную во всех смыслах головушку, словно бы тяжесть друзы была чрезмерной даже для него. Валерию стало жаль брата, хотя за что было жалеть того, кто всю ночь пребывал в нежных объятиях «феи Паралеи». Братья встали и направились к объекту. Раз на озеро нельзя, они и не сунулись. Отец даст сигнал, если они понадобятся. Но наблюдать в мониторе в пункте слежения было необходимо. Только звук не улавливался. Кук сам же заблокировал звуковой сигнал. Сказал только, если надо прибыть, то он вынет из кармана большую гигиеническую салфетку. Вроде как нос утереть, или пот со лба промокнуть. – Развёл тут игры в разведчиков, – ворчал Владимир на отца.
– Да, разведчик, ты уже разведал, что тут живёт фея. Она же бывшая возлюбленная Фиолета. Информация бесценная, а главное, бесполезная.
– Да никакая она не возлюбленная Фиолета! Заладил! Она девушкой невинной оказалась… Вот она какая, чистая, чудесная, неземная…
– Что же ты натворил, Минотавр ты этакий? Растлитель ты нечистый? Теперь ведь тебе как добровольному монаху придётся накладывать на себя епитимью.
– Какую такую питимью? – не понял Владимир. – И я не причастен ни к каким глубоко-архаическим культам. Я человек космический, я…
– Погубитель невинных дев! – издевался Валерка. – Похититель их чистых сердец!
– А! Ну тебя, насмешник. Всё ведь опошлит, – Владимир отвернулся от брата. – Всё ведь по себе меряет. Я всего лишь захотел спать, а то, что она лежала рядом, ничего не означало. Другой же постели не было рядом.
– Как же узнал о её невинности? – не отставал дотошный Валерка, злой на брата в силу того, что провёл бессонную ночь и вынужден был навестить Рамину. После посещения сердце его ныло, чувства были разлажены. Рамина объявила о появлении нового парня. Рамина успела забыть о Валерии в течение ничтожно-короткого времени. А он… Да что он! Сам же хотел её забыть поскорее.
– Так она мне всю свою жизнь успела рассказать. Сказала, что не знает любви мужчины… К чему же я стал бы как этот самый… минотавр… У меня Марина – жена. Пока ничего неизвестно, что она и как, я ей верен. А уж на Земле разберусь, что и к чему…
– Бывают же такие люди-чурбаки! Я удивляюсь даже. Да мой ли ты брат? Рядом с ним лежит инопланетная красавица, млея от страсти, а он о какой-то Марине помнит. Она же не ради «поговорить по душам» с тобою улеглась! Телок ты переросший, а не Минотавр.
– Я сюда не на прогулку прибыл! Не ради сбора секс – впечатлений. Я не ты.
Кук сидел на камне, похожем на тот, куда присел и Владимир у дороги под тяжестью свалившегося на него чувства. Высокий и седовласый старик, которого Валерий видел впервые, а Владимир во второй раз, расхаживал вдоль берега. Иногда он подходил к Куку и долго стоял, что-то говоря. Как он не уставал, было даже завидно. А Кук так и сидел, вперив глаза в землю, иногда обозревая гладь озера. Лица их были, если со стороны, взаимно спокойны. И поскольку отец не выражал никакого смятения, гнева или тревоги, то Валерий подумал, что с Ландыш всё в порядке. Только вот, где она?
– А если дед взял её в заложницы? – спросил Валерий у брата. Вошёл Костя, прибывший с того объекта, где Саня, Артём младший и Алёшка обитали от всех отдельно. Там было нечто вроде учебного объекта для Алёшки, а братья были его учителями и наставниками. Костя сновал то туда, то сюда. Он всюду был своим и всюду лишним.
– Пошли к ним, – сказал Костя. – Спросим прямо. Чего мы тут торчим? А если дед ускользнёт, а отец не успеет его удержать?
– Салфетка-то пока нам не явлена, – отозвался Владимир.
– Какая ещё салфетка? Пошли и всё! Вику с малышкой под куполом никто не достанет, не сможет и войти сюда.
– Кто-то должен остаться здесь, – подал голос Валерий. – Как думаешь, кто это будет?
– Кто? – спросил Костя и добавил, – Ты и будешь тут отсыпаться после своего ночного похода
– Не угадал. Я уже в курсе дела, а ты будешь охранять женщин и детей.
– Женщину и дитя, – поправил Валерка.
– Валерка тоже не в курсе дела. Пусть он и охраняет. А я должен о Ландыш всё узнать без промедления.
– Где же салфетка? – спросил Владимир, наблюдая, как по лицу отца течёт пот, что его лысина пошла пятнами, а салфетки нет, хотя жест отца явно говорил о том, что он её ищет в собственном кармане. И не находит. Братья бросились к озеру. Костя остался в наблюдательном пункте один. Он не мог бросить женщину и дитя.
Тон-Ат и его сделка с Куком
Аэролёт был посажен недалеко от кромки воды. Братья вышли наружу. Старик без особого удивления наблюдал за ними, пока они не приблизились. Кук так и сидел на камне.
– Вытри пот, отец, – сказал Владимир. – Жарко, несмотря на ранний довольно час, – он подал отцу салфетку.
– Где-то я свою выронил, – ответил Кук. Лицо его было задумчивым, а в общем-то обычным. Вот будто встретил он старого друга на берегу водоёма и заболтался. – А так-то нормально. Тут тень густая от прибрежной растительности. А то испеклись бы давно.
– Тоже мне, разведчик, – ухмыльнулся Валерий. – Салфеткой он махнёт. А сам её где-то выронил.
– Ты не очень, – ответил сыну Кук, – он нашу речь как свою знает. Для него любая речь незадача.
– Здравия вам, парни! – пророкотал старик на чистейшем русском языке. – Хороши твои сыны, Артём.
Ребята в ответ онемели.
– Идите, искупнитесь, – предложил отец. – Вода как в райском интерьере. Теплая и такая, что утонуть нельзя. Она сама же и вытолкнет. А Ландыш скоро придёт. Не волнуйтесь. Она, видите ли, нашла себе замену Венда. Такая тут беллетристика, доложу я вам, в которую поверить сложно. Но вы и не такое на Ирис видели.
– Влюбилась? – спросил Валерий. – Тут какая-то особая атмосфера, что ли, что все влюбляются?
– Кто ещё-то? – спросил отец. Они переговаривались так, будто старика и не было рядом. А он слушал и не сводил с них изучающего взгляда. Как натуралист с диковинных жуков.
– Володька втрескался так, что ноги не держат. Тоже о рае чего-то плёл, как и ты.
– А ты разве не для того туда же шнырял, и Ландыш увлёк в свои путешествия? – не остался в долгу Владимир.
– Володя не мог, – урезонил младшего брата отец. – Это ты сочинил на ходу.
– Добавь, что у него Марина есть.
– Дождётся тебя твоя Марина, – встрял вдруг старик, обращаясь к Владимиру. – Инара не та девушка, которая даст счастье хоть кому. Она на такое просто не способна. Так что не советую тебе повторять то, что уже было.
– А что было? – взвился Владимир. – Ничего! Мы только разговаривали.
– А потом прилегли вместе на дорожку, – съябедничал Валерий. Это был удар под дых. Владимир густо заалел не только щеками, а даже подбородком и носом.
– Пошлость-то какая! – задыхался Владимир, – И это после того, как сам бродил по планете как мартовский кот или как тот же самый бык, который не Юпитер.
– Да вы что, в самом деле! – закричал отец. – Перегрелись, что ли? Охладитесь, разведчики. Вода рядом. Вода глубокая, чистая и успокоительная для возбуждённой нервной системы. А я вдобавок вас и обрадую. Мы улетаем, парни. Хоть завтра. Нас ничто тут не держит. Вы рады? – Но сам он как-то не особенно радовался.
– А Ландыш? – вскричали они дружно.
– Так она придёт. Мы и ждём её, – ответил Кук. Владимир взглянул на руку отца. Перстень был на его пальце. Кристалл на кольце был умопомрачительно – ярок, чего не было ни разу за все дни их пребывания тут. Он не просто сиял, он извергал потоки света, и синие лучи как микро-молнии змеились по контуру кисти отца. Это было так дико и одновременно прекрасно, что Владимир забыл обо всём, не отрывая глаз от явленной невозможности.
– Что? – спросил Владимир, – оно не опасно для твоего здоровья, отец? Ты где его облучил?
– Нигде. Он сам по себе засверкал, – ответил Кук.
– А чего ты такой загруженный-то? Того гляди, что свалишься или заснёшь на ходу как древний дед?
– Я и есть дед, сынок.
– Ну, уж! Какой же ты дед, Артём Воронов! – не согласился Тон-Ат и тоже старик. – В сравнении со мною ты дитя. Вот я – да. Устал очень. И давно отдыха жажду. Да повременить пришлось, пока тебя вот дождался. Ты стал для меня самой большой наградой за все те годы, что я тут прожил. Ты привёз такой ценный ресурс, поддержку мне и всем нам оттуда, откуда я и не ждал. Ты привёз мне примирение и воссоединение с моим оставленным, как я думал, уже навсегда миром.
– А что он привёз? – удивились братья, а спросил один Валерий.
– Кристалл. В нём всё. Будущая сила моего приемника, моё примирение с теми, с кем я враждовал столько… Не лет, а много десятилетий! И мой желанный отдых, точно такой же, какой необходим и вашему отцу там, где его Отчизна.
– Непонятно, – не сдавался Валерий.
– Всё потом, сын, – ответил Кук. – Тут столько информации, что в несколько фраз не впихнёшь.
– А Разумов где? – вдруг вспомнил Владимир. – Мы же за ним прибыли!
– Он давно уж там, куда и доставил его Фиолет. В космическом городе, давно построенном в отрыве от сил и ресурсов Земли, давно не связанным с нею ничем. Там Разумов и нашёл свой, также заслуженный им, отдых. Там он, возможно, продолжает и свою созидательную деятельность. Паралея была для отвода глаз тем из ГРОЗ, кто не входил во мнении Разумова, да и многих, в число людей будущей формации. Она была промежуточной базой на пути к новому миру. Плохо одно. Он использовал дезинформацию, завлекая туда людей для реализации очень уж сложного проекта. Он внушал им при посредстве своих людей из ГРОЗ, что Земля –2 строится силами самой Земли и во благо Земли. По сути эта ГРОЗ была двухсоставной и очень закрученной структурой, где официальная структура переплеталась с другой и тайной, как спираль ДНК. Так примерно. Тот же Венд строил одну из подготовительных баз на близлежащем к новооткрытой планете спутнике, и знать не знал, на кого работает. Конечно, Венду, когда он всё понял, стало обидно и противно, что его втёмную использовали. Он и по любому был тайным оппозиционером вожакам из ГРОЗ. Гордыня была такая, что убить себя хотел. Да не дали ему того исполнить. И всё же, душу ему надорвал этот Разумов не своими головоломками, а тем, что сделал из него убийцу. Неважно, что тот Вайс – бывший муж нашей Пелагеи, а по прежнему имени Змеелов, был отнюдь не образцом человечности. Битвы титанов или битвы хищников? Если я считал, что сам титан, а потому и битвы мои великие, то Венд как-то не верил в свою титаническую мощь. Это только женщины его боготворили. А я, к примеру, сам был и судья и исполнитель приговоров. И я без страха и трепета оборачиваюсь на то кладбище, что оставил позади себя. На тех, кого там упокоил. Потому что по заслугам и получили! Потому что спрос должен быть за всякое злодеяние не там, где нас нет, а тут, где мы есть! Пелагея была точно такого же мнения, что и я. Она Венду свою дочь ради исцеления подарила, а он? Закис в сладкой и тихой гавани, где и надо-то было переждать пару лет, ну чуть больше того. Ушёл в какую-то метафизику личного изобретения, там и заблудился. А Ландыш? А дочь малая – последыш милый? Всё ничто, кто не он! Моя дочь единственная там теперь живёт, на той Земле -2. Это сынов у меня много, а дочь одна. Вот теперь и последняя дочь Рудольфа Венда моей стала. Спросите у меня, сыны мои, как же Земля –2 ушла в отрыв от Земли -1? А вот так! Всё к тому и вели. Чтобы там новый и неиспорченный прошлыми экспериментами мир создать. Получится? Нет ответа. Может, у Разумова и его последователей там и здорово, а мне все эти космические чудеса надоели. А там ведь и брат Ландыш обитает. Только брат он ей по отцу, а не по матери. Артур Паникин. Он же отец нашего Алёшки – принца космического. Вика-то была Артуру всего лишь временной спутницей в космическом поселении-времянке, по сути. А теперь тот Артур Паникин – новый муж моей дочери Ксении. Новый мир, новые жёны, новые и мужья. Только я старый. И я хочу на старую Землю.
– Я узнал много нового, Артём Воронов, – вставил Тон-Ат. – И в то же время я удручён. Тем, насколько же всё услышанное уложено в опостылевший уже алгоритм происходящих процессов. Что у вас там, что у нас было, что здесь. Конец всегда смертельно скучен и ожидаемо неизбежен. А Венда мне жаль. И Нэю – его возлюбленную мне жаль.
– Да у него этих любовей было столько, что он и не пытался устроить, хотя бы для себя, конкурс на главную победительницу, – заметил Кук.
– Я знаю, кто ею была. А остальное и неважно уже, – ответил на это Тон-Ат.
– Я вот, к примеру, точно знаю, что любил по-настоящему трёх женщин. По очередности, понятно. Но помимо них было у меня столько жён-невест, что и памяти не хватает для хранения их лиц. И то, память – не дедушкин альбом. Она много для чего другого необходима.
– Ты убогий персонаж, в таком случае, – сказал Тон-Ат.
– А Венд, по-твоему, был каков? – спросил Кук.
– Всяким он был. Но я его простил.
– За что же? – спросил Кук.
– За то, что он, в те времена молодой и, можно сказать твоим же определением, титан, упавший с неба, пришёл меня, старика хилого, убивать. И убил. Да я-то не был ни хилым пауком, ни стариком, как он воображал. И человеком в вашем понимании я не являюсь.
– Как же он мог замахнуться своей рукой на слабого старика? – возмутился Владимир, не веря, что Венд, которого он знал как Радослава Пана, мог такое.
– Он особо-то и не замахивался. Он только притронулся к моей шее, слегка надавил на нужную точку и… Когда он ушёл, я ожил.
Братья чувствовали себя одураченными. Они решили, что дед развлекается, но как-то по-местному непонятно, а по земному глупо. – Не верите? – спросил Тон-Ат весьма добродушно. Он был чрезвычайно доволен не то беседой, не то собеседниками, не то чем-то, что не было известно присутствующим. Может, и прогулкой наслаждался. Он так и ходил вдоль берега, иногда уходя довольно далеко, когда разговор его не интересовал настолько, чтобы стоять неподвижно.
– Прошлое всегда кажется вымыслом даже тем, кто его переживал лично. В настоящем времени оно всегда видится до того странным, что даже не веришь самому себе, что так оно с тобою и было, – заметил Владимир, с упоением открывший в себе философскую жилку.
– Например, Марина? – коварно вставил Валерий. – Не вымысел ли и она?
– Когда-то это место было любимым для моего худшего врага, – заявил Тон-Ат. – Как я его понимаю. Здесь уникальная и даже одухотворённая красота. Здесь точно обитают древние духи планеты.
– Твоим врагом был Венд? – спросил Валерий.
– Нет. Он был, можно сказать, моим родственником. Он же стал мужем моей приёмной дочери и отцом моего приёмного сына. И хотя мы воевали с землянами, – весьма вяло, надо сказать, – я его врагом никогда не считал. И он не считал, поскольку его личный темперамент не было заточен на вражду ни с кем. Его гораздо больше девушки увлекали. Чем боевые действия и прочая жестокая грязь. А повёлся, поддался внушению одной весьма древней особы. Сам-то он не догадывался о её древнем возрасте. Откуда? Он же от юной дочери этой особы заимел тут и свою первую дочь. А когда его дочь взяли те, кто её тут для себя и отслеживали с рождения, он и был направлен рукой той же особы для мести прямиком на меня. Обманом действовала. А он душа доверчивая, земным социумом был приучен к доверию, и попался в её тенета. Она и по сию пору тут живёт. Старая Инэлия. Пусть. Мне она не интересна давно. Нашла такого же дурачка себе, каким и Хагор был. Только дурачок тот добрячок, а Хагор был злодей. Хотел сказать по вашей присказке, что неисправимый, но нет! Его исправили там, где и было необходимо. Теперь он вроде как соратник. Но не в военном смысле, а в смысле единых целей. Да ты его видел, Артём.
– Когда? Где? – удивился Кук, вставший со своего камня. – Задница окаменела совсем, – поделился он с сыновьями и прошёлся вокруг камня, оглядев его со всех сторон.
– Да тогда, когда он и дал тебе задание вернуть Кристалл на Паралею.
– Связь с ним имеешь? – поинтересовался Кук.
– С кем? С Кристаллом? Разумеется.
– Я о том страшилище, что ко мне явилось, а не о перстне. Как с камнем можно иметь связь? – Кук погладил свою поясницу, – если только на нём сидеть, как я только что. Едва в него не врос.
– С Хагором? Нет. Он всего лишь посланец. Курьер, как вы говорите, нужного для Паралеи послания.
– Как я понимаю, Ландыш мы уже не дождёмся, – вздохнул Валерий, и тотчас же они увидели двух человек, парня и девушку, идущих по направлению к ним. Откуда они появились, Кук и братья не заметили, увлечённые разговором. Это была Ландыш в своём облачном светло-зелёном платье, а рядом с нею шёл высокий светловолосый парень в тёмно-синей одежде местного тролля.
В ожидании неведомо чего
В ожидании рассвета перед назначенной встречей Кук не спал. Он бродил по территории объекта, глядел на светло-сизое ночное небо Паралеи и спрашивал сам себя: чего тут ждали? Какая сила держала тут экипаж целый год в земном исчислении? Почему долгожданный переговорщик тянул и не появился сразу? Вопросы имели следующие ответы, не знал некто ожидающий о появлении Кука ничего. Выжидал по причинам неизвестным, а экипаж сам же Кук держал тут по причине страха за жизнь собственных детей. Не за себя. Ведь было обещано, – не отдашь хреновый амулет на Паралее тому, кому он и предназначен, не доберёшься до Земли. Хотя не добраться – такая вероятность остаётся и без амулета – перстня. А самому Куку было и тут неплохо. Команда успела обжиться, обустроиться, привыкнуть. Как ко всему привыкает человек, особенно если впереди не гаснет свет надежды на прекрасное будущее. Его может и не наступить, и для иных не наступает никогда, а для прочих оно наступает далеко не прекрасным, а самым обыденным. Если бы не фаза сна самой Ирис, несущая непредсказуемость и неопределённость всей её картонной цивилизации, барахтаться в которой ему было незачем, Кук бы и вообще оттуда носа не высунул наружу. Живи и радуйся. Но пережить перезагрузку, в процессе чего сохранности экипажу никто не гарантировал, не входило в его устремления никак. А проторчать всё это время в звездолёте было всё одно, что в гробу, только в гробу с удобствами. То ли дело дышать вольным чистым воздухом Паралеи, любоваться на то, как звезда Магниус, по-местному Ихэ-Ола, взбивает каждое утро и каждый вечер свою небесную глазунью, как зеленеет необычное небо над головой и хрустальными льдами далёких горных вершин. А климат, климат всегда ровный, и только в редкие дни обжигают кожу лучи, льющиеся из звенящего зенита. А пространства, уйдя в которые всегда знаешь, что ни лихого человека, ни хищного существа ты не встретишь. Их просто тут нет. Горная страна была безлюдна и лишена хищных зверей, могущих напасть на человека. Исключая змей, конечно, и мелкой пакости в виде насекомых. Но от змей защищали особые ботинки, защитные штаны, и только внутри купола женщины гуляли в самодельных шортах. Странное бирюзовое озеро и вообще было по всему окружающему его береговому периметру лишено наличия как змей, так и насекомых. Оно что-то излучало из своих лучезарных водяных недр, что отпугивало разнообразный гнус, но это что-то изучению не поддавалось. Такие вот отрадные странности наводили всё же на мысль, – озеро рукотворное. Рукотворное не в смысле, что руки были человечьи, а в том, что его создали некогда разумные обитатели гор для собственных нужд, потому и обезопасили всю округу от нежелательных посетителей. Выходит, и им змеи не нравились и угрожали их комфорту. Короче, очередной голографический интерьер для космического туризма, как выражалась Вика. Не будь планета занята, лучшего места для жизни землян не сыскать. Но земляне никогда и не пытались стать тут чёрными риэлторами по отъёму чужих отчизн.
– Хорошо-то как! – вслух восторгался старый Кук, подставляя свою вовсе не старую грудь и вполне пока упругую кожу под красное излучение утренней Магниус, только что высунувшейся из-за картинно изрезанного дальними горами горизонта. Красное излучение восхода, его вибрации, пронзая всё человеческое существо, дарует исцеление недугов и укрепление здоровья, если в исцелении нужды нет. Для этой цели Кук спустил свой комбинезон до пояса, раздумывая, а не стоит ли подставить под восход и свои чресла? Но передумал, решив, что встречать местного дипломата чреслами наружу – это как-то чревато, где ты ни будь. А тот может возникнуть с любой стороны, где и не ждёшь. Сама вода озера даже на расстоянии обдавала прохладой, дышала перламутровым туманным дыханием. Прогревалась она очень быстро, а остывала и совсем уж внезапно только к утру.
– Отлично выглядишь! – раздался голос на чистейшем русском языке позади Кука. Он вздрогнул и повернулся на девяносто градусов. Позади него стоял высокий старик. И хотя Кук тоже юношей давно не являлся, но в сравнении с появившимся выглядел добрым молодцом. Тем ни менее выправка и рост у деда были отличные, прямо-таки военные в старом понимании. Волосы белейшие, как снежные вершины, лицо приятно-смуглое, глаза – чистое золото. Не дед, а рекламная картинка красочной, но весьма предельной уже старости, клонящейся к неизбежному закату в миры под названием «тот свет». Как её не раскрашивай, а радости при виде таковой нет. Его даже пожилым мужчиной нельзя было назвать. А он был бодр и весел как юноша, идущий с ночного свидания!
– Не ожидал так скоро, – ответил Кук, растерявшись и разозлившись на старика. Нехорошо было так подкрадываться. Как тигр какой. Надо было уже издали дать сигнал приближения. Крикнуть что-то или подойти к лицу, а не к заднице.
– Ты нервный, – заметил старик. – Где же твоя выучка?
– Так всё истирается со временем. Выучка, выдержка, выносливость. Я же немолодой. Устал давно. Жду не дождусь, домой добраться. На отдых.
– Как всё сошлось. И я устал, и я жду не дождусь домой добраться на отдых, – повторил старик, забавно напомнив особенность маленькой Виталины.
– И чего же держит?
– Да послание твоё приму, передам, кому следует, так и свободен.
– Чего же так долго собирался? – осклабился Кук.
– А ты? Чего от меня в горах бегал? Чего ждал или боялся? – старик был серьёзен.
– Так мне и в голову не приходило, что дед в отрёпках тот, кто и нужен мне.
– В каких ещё отрёпках? – повторил дед с неудовольствием. – Я одежду от личного мастера ношу.
– Да ну? – веселился Кук такой вот чисто-земной детали.
– Мне иначе не положено. Я не простой селянин или горожанин.
– А кто ты?
– Я – смотритель за порядком в пределах всей планеты.
– Да ну!
– Не скалься, – одёрнул дед. – Приступим к серьёзному разговору. Он схватил Кука за кисть руки и в тот же самый миг Кристалл на перстне словно бы вспыхнул. Давно уже обесцвечено-серый и непрозрачный, похожий на обычный кремень, он засветился феерической радугой, разбух на глазах и даже что-то зашептал, зашелестел, как шелестит и шепчет для иного слуха северное сияние. Кук пошатнулся, ощутимо пронзённый слабым подобием электрического тока.
– Ожил, задышал, – удовлетворённо констатировал дед. – Это же не безделушка, Артём Воронов, а разумная структура. Он пробудился. Осталось одно – войти ему в контакт с новым носителем. Ты точно им не являешься. Теперь тебе его носить нельзя. Он тебя разрушит неизбежно.
– Так бери его! – Кук протянула руку к старику. Тот отстранился.
– Мне не надо! К нему прикоснётся тот, кому он и передан.
– Ну и кто он? – совсем по-детски, давно уже взрослый и тёртый космический калач Кук затряс рукой, пытаясь сбросить с себя артефакт.
