Артур Лидд
История Млечного пути
Я кивнул. Ирония, с которой говорил Маер, давала некоторое облегчение после всего происходящего. За то время, которое прошло с момента им моего спасения на Проксима b, в его голосе, взгляде и поведении по отношению ко мне просачивалась только злость и разочарование. Последние шесть лет этот человек жил только целью спасения своего пилота, в пропаже которого он винил Колониальную Федерацию, и которой всем сердцем желал отомстить. И вот. Пилот спасен и месть осуществилась. Чиновник, занимавший один из верховных постов в иерархии пирамиды, что контролировала все правящие корпорации, повержен и мертв. Но тот пилот, которого он так яростно спасал, оказался теперь совершенно другим человеком и в спасении не нуждался, а на место Дариуса Квиния обязательно придет кто-то другой не менее амбициозный и предприимчивый в своем деле.
Так чего же все-таки добился старый, но упертый Грек Маер?
Через несколько часов не станет его спасенного пилота. СИД, который мог бы быть его собственностью и обеспечить ему суетливую, но не бедную старость, заберет китаец Сил Лин Мин. Деньги, которые ему выплатила Колониальная Федерация, в качестве выходного пенсионного пособия, он потратил на Пилон-3000, летающий теперь тысячами мелких обломков вокруг Проксима b. Сам же Маер, скорее всего, будет объявлен в розыск. Вернуться в Порт уже не сможет. А Порт без сомнения восстановится свою власть. С теми же людьми, членами Совета Управления или нет, но восстановит. А отвечать придется Маеру. Уж слишком много невинных смертей и кто-то за все это должен будет заплатить. Остался только Виктор Карнеги, преданность которого старому командиру просто порою даже шокирует. С таким не пропадешь. Вот только такого как он приходится всегда вести за собой. Сильный и бесстрашный, но совершенно не способный принимать самостоятельные решения человек, он всегда будет стоять за спиной умного и хитрого, но слабого телом Грека Маера.
‒ Командир. ‒ Я немного приподнялся и тут же, почувствовав боль в груди и спине, опустился ниже, скрыв под водой рану от попадания пули, чтобы опять не чувствовать боли.
‒ Да. ‒ Маер поднял опущенную голову и задумчиво посмотрел на меня.
‒ Я должен перед Вами извиниться.
‒ Нет, не должен, Корин. ‒ Он пожал плечами. ‒ Что было, то было. К тому же отчасти ты был прав, я не только спасал тебя, я был одержим желанием мести. И твое спасение хоть и было искренним, но было частью плана этого отмщения.
‒ Вот только не надо, меня жалеть, командир. Не хочу, чтобы обстоятельства, перевешивали реальное положение дел. ‒ Я улыбнулся.
‒ Ну… ‒ Маер поджал губы и выдохнул. ‒ Ладно. Тогда, наверное, должен.
‒ Тогда я прошу у Вас прощения. Вы спасали меня и спасли ценой, которая стоила Вам всего. Вы могли бы сейчас жить где-нибудь на побережье океана на Земле. В собственном доме не думая ни о чем, или может быть в одной из автономий рядом с Неополисом и преподавать в Академии, но Вы потратили все и все потеряли ради меня. А я… Это я сделал тот выбор.
‒ Выбор? ‒ Маер нахмурился.
Он так мало знал. Он вообще не знал ничего, что происходило со мной по ту сторону этой жизни.
‒ Я должен Вам рассказать еще кое-что.
Командир выпрямил спину и продолжал смотреть на меня с вопросом.
‒ Пока я лежал там, на Проксима b, в пещере, в аквариуме, сознанием я был совершенно в другом мире. Эта планета… ‒ Я задумался над тем, как бы проще донести до него то, что понял я, чтобы не запутать его и не показаться сумасшедшим в своем рассказе и в итоге я решил начать немного с другой стороны. ‒ Вы когда-нибудь думали, откуда на Земле взялась жизнь?
Маер хмыкнул.
‒ Я сторонник научных гипотез. Дарвин там и прочее.
‒ Дарвин только развил теорию о происхождении высших существ путем эвалюционирования от низших и низших от каких-то там еще и тех от простейших амеб и бактерий. ‒ Я повернулся немного на бок. ‒ А как вообще на Землю попала та самая бактерия, от которой и произошла первая жизнь?
‒ Я не ученый, Корин, я стараюсь не думать о том, что не моего ума дело. ‒ Он пожал плечами.
‒ Там, ‒ я показал кивком головы куда-то вверх, надеясь, что все-таки смогу донести до него то, что понимал сам, ‒ есть что-то, что намного больше целой Вселенной. Оно существует вне Вселенной и миллиарды галактик способно обхватить руками, словно охапку чего-то небольшого и незначительного. Оно живет в виде чистейшей энергии и обладает совершеннейшим разумом, до которого человеку не эволюционировать никогда.
‒ Ты это все видел пока лежал там? ‒ По его выражению становилось ясно, что он не верит мне и скорее всего, считает все это бредом и галлюцинациями, которые посещали меня на Бете.
‒ Если Вам нужны доказательства в подтверждении моих слов, то посмотрите на меня и вспомните, что я могу делать с людьми.
Командир кивнул.
‒ Я это понимаю и знаю. Но то, что ты говоришь про какой-то там чистейший разум… энергию. Прости, но похоже на бред. И я больше чем уверен, что то, что ты теперь способен влиять на людей, ‒ он погладил бородку, ‒ вполне можно объяснить с научной точки зрения.
Ну да, несомненно. Ученые Всемирного Научного Сообщества смогли бы выдвинуть научное заключение обо мне и о том, что в воде, в которой я лежал и лежу сейчас, имеются неизвестные человечеству до настоящего времени микроорганизмы или элементарные вещества, способные подвергать изменению физическое тело. А может, и готовят такое заключение, ведь образцы с Беты имеются в их лабораториях. Вот только я, главный опытный образец, ускользнул от них.
‒ Вы потрясающий скептик, командир. ‒ Я засмеялся и закашлял, а в воде появилась свежая кровь. ‒ Но все же дослушайте.
Он снова кивнул и в ожидании продолжения рассказа сложил руки на груди.
‒ Много миллиардов лет назад, эта великая сила, названная мной Вечной Пустотой, создала что-то, что способно на разных планетарных телах во множестве галактик, создавать жизнь. Они называют это Системой.
‒ Системой.
‒ Ага. По-нашему, искусственный интеллект. Они разлили эту Систему по Вселенной и она, облетая миллиарды световых лет, оседала во множестве планетах и в тех, которые были способны отвечать ее требованиям, она создавала жизнь. Сначала это были просто бактерии. А может и даже не бактерии, а белки или аминокислоты, которые попадая в нужную среду, начинали меняться, и становится бактериями. Согласно теории Дарвина, эти бактерии начинали эволюционировать и превращаться в существ. Некоторые планеты были недостаточно подходящими, чтобы довести дело эволюции до разумных цивилизаций и все, даже сейчас, ограничивается простейшими микроорганизмами, а такие как Земля, становились колыбелями биологически видов. Такие же, как Бета оказались непригодными для зарождения жизни вообще, и Система, способная работать без срока давности ждет, когда на планете изменится среда обитания или жизнь в нее попадет извне. И вот туда попали мы. Прилетели и спустились на ее поверхность. Системе нужен был образец для того чтобы копировать его биологическую структуру и начать создавать. Сначала она хотела забрать Марка, но я его спас. А потом, благодаря нашему инженеру Александру Коллу, я сам попал ей в руки.
‒ Это все потрясающе шикарно, но…
‒ Система уважает жизнь. ‒ Я продолжал говорить, но с каждым новым слово начинал чувствовать усталость, кровь все еще покидала мое тело и, чтобы вода начала восстановление мне нужно было полностью погрузиться в нее и впустить ее в себя. ‒ И не убила меня. Взамен моего тела, которое ей было нужно для работы, она дала моему сознанию другую реальность. Я не знаю, как это работает и где, в самом деле, эта другая жизнь, но она совершенно реальна, так как будто я одновременно существую в двух мирах и меня просто переключили с одного на другой.
‒ Это там, где ты живешь счастливой жизнью фермера, женат на Штеер и нянчишь детишек? ‒ Маер не мог не съязвить.
‒ Да, командир, именно так. Там ее зовут Марта Ройа и у нас двое детей.
‒ В общем, счастливая жизнь.
‒ Да. Вот только когда Вы будили меня в лабораторном модуле на орбите беты, у меня был выбор. Окончательно остаться в том мире с женой и детьми на ферме или вернуться в этот мир. И я решил вернуться.
‒ А теперь значит, хочешь обратно?
‒ Да. Когда я уходил, Марта сказала мне, что если я захочу вернуться, то она всегда будет меня ждать. А теперь выбора у меня нет. Я всегда хотел быть пилотом и летать к звездам. Из-за этого я испортил отношения со своим отцом. Из-за этого я не хотел возвращаться домой. Тут моя мечта сбылась, но цена за нее оказалась слишком велика. Тем, что произошло со мной, я заплатил за нее. Там же все устроено так, как если бы я отказался от своей мечты и там жизнь кажется такой, какая она должна была быть у меня тут.
‒ Скажи, а если бы ты решил тогда остаться там… ну в том мире, я бы тебя не разбудил?
‒ Скорее всего мое тело бы умерло не пережив перемены среды.
Я вдруг начал отключаться.
‒ Корин! Корин! ‒ Хлопок ладонью по лицу привел немного меня в чувства.
Я открыл глаза и смутно увидел, что рядом не только Маер, но еще два человека. Видимо это был Виктор и Син.
‒ Время пришло, Корин. ‒ Голос командира звучал, словно где-то вдалеке на другом конце огромной трубы.
Что? Время? Я же только отключился на секунду! До контрольной точки должно было быть еще четыре часа полета. Рябь на поверхности воды исчезла. Значит СИД в свободном инертном полете.
‒ Время?
‒ Ну, я же обещал, что не дам тебе проспать.
‒ Я отключился? ‒ Мне с трудом давались слова, нужно было срочно впустить в себя воду или мое тело погибнет вместе со мной.
‒ Ты вырубился почти на три часа.
Я осмотрелся. Это был уже не технический модуль. Это был шлюз технического модуля. Мою капсулу уже переместили сюда, и осталось только, не запуская шлюзования, выкинуть с потоком оставшегося воздуха мою капсулу в космос.
Подошел Син и нахмурив брови осмотрел меня с ног до головы.
‒ Ты убил моих людей. ‒ Его голос звучал грубо, и каждое слово было, как будто оторвано от других. ‒ Но ты не человек, ты демон! У меня дома, в Китае, рассказывают легенды о демонах. Легенды, о таких демонах, как ты. Их боятся и почитают. Их называют Яньчжи!
Порыв что-то произнести в свое оправдание этому человеку накатил на меня, но слабость и ненавистный взгляд китайца остановили меня. Поэтому я просто выслушал его и молча, впитал в себя его речь.
‒ Но легенды говорят что, такие как ты, бессмертны. А я вижу, что ты скоро умрешь. Значит, легенды врут. Или ты не Яньчжи. Поэтому я тебя не боюсь. И я не почитаю тебя. Потому что знаю – ты скоро умрешь. И верю, что смерть придет к тебе в больших мучениях. А когда умрешь, убитые тобой мои братья встретят тебя в мире мертвых, и до конца веков будут пытать твою душу. ‒ С этими словами он плюнул в воду наполняющую капсулу и направился к выходу из шлюза.
Маер хотел его окрикнуть, но я его остановил. Не нужно. Мне уже все равно, а ему какое-то время с этим человеком быть на борту одного судна. Я, конечно, мог бы убить его и сейчас. Одним касанием мысли вызвать в его мозгу замыкание, разрыв кровеносного сосуда и все. Но я этого не сделал. Теперь я уже не испытывал к этому никакого влечения и не видел в этом никакого смысла.
‒ Пора. ‒ Послышался грубый голос Виктора Карнеги.
‒ Да, пора. ‒ Маер вздохнул.
‒ Виктор. ‒ Я позвал его, и он остановился готовый уже покинуть шлюз. ‒ Спасибо. Спасибо, что был рядом с командиром все это время, что защищал его и что спасал меня.
‒ Пожалуйста.
− Береги его.
Я не видел, что выражало его лицо в тот момент. Он стоял где-то в проходе и не был досягаем до моего взгляда, но почему-то я был уверен, что он ненавидит меня не меньше Сина и его лицо не выражало ничего кроме желания, скорее все это закончить.
И вот мы снова остались с Маером вдвоем.
‒ Что будете теперь делать, командир? ‒ Я набрал в рот воды и сделал большой глоток, сознание немного прояснилось.
‒ Отправлюсь на Землю. Найду укромное местечко, подальше от цивилизации и встречу старость.
Глядя на его лицо, покрытое морщинами, я вдруг понял, как он постарел за эти почти семь лет.
‒ Если вдруг окажитесь недалеко от Холмова, загляните на ферму к моему отцу и скажите, что я очень сожалею о том, что не послушался его и ушел из дома учиться в Академию.
‒ Обещаю.
‒ Тогда видимо все?
‒ Прощай, мальчик.
‒ Прощайте, командир. ‒ Он положил мне руку на плечо, и я ее перехватил.
Пальцы на мгновение сжались и разжались.
‒ Спасибо что вернулся. ‒ Было понятно, что он говорил не о возвращении с момента первого пробуждения, а о возвращении того старого Корина сейчас, всего лишь на несколько часов, пока мы летели к контрольной точке сброса капсулы. Он по нему скучал. Он спасал именно его. И последнее что я увидел, перед тем как он покинул шлюз, это вырвавшаяся слеза, покатившаяся по его щеке и пропавшая где-то в седой бороде.
Внутренняя дверь шлюза, прошипев сервоприводами, закрылась, и система оповестила о необходимости шлюзования. Кто-то сбросил ошибку, изменив статус на «шлюзование не обязательно».
Крышка капсулы герметично наехала на основную часть и придавилась, прижав края уплотнителей, друг к другу. Я погрузился и вдохнул воду. Легкие наполнились. Казалось, ледяной жидкостью. Организм рефлекторно попытался вытолкнуть ее из пораженных легких, но я справился и после нескольких вдохов, мой мозг смирился с таким поворотом событий.
Потом рывок и я уперся ногами в заднюю часть соты. Судя по всему, капсула была сброшена. По телу разлилась живительная сила воды и поглотила мое сознание. Сквозь наступившую пелену я успел почувствовать только еще один, еще более сильный рывок ‒ запустились ракетные ускорители.
Эпилог
Вы любите смотреть на звезды? Я люблю. Я знаю о звездах все. Когда-то я мечтал, что стану пилотом. Я мечтал сидеть за консолью управления космического судна и быть к звездам ближе. Но прошли годы и мечты так и остались в детстве и постепенно затухали и меркли вместе с теми звездами на ночном небе, которые изживали свои века и исчезали, превращаясь в красных карликов и уступая место сверхновым.
Вернувшись с кладбища у подножья одного из холмов фермерского поселения, я уселся в свое кресло-качалку, поставил рядом на пол террасы фонарь и, дотянувшись рукой до стола, взял с него уже открытую бутылку вина.
Я отпил прямо из бутылки и вино, обжигающей прохладой летней ночи опустилось куда-то внутрь меня, разливаясь по организму приятной истомой. Стало вдруг удивительно легко. Легко не сейчас, не сегодня. Легко стало как будто бы вообще, в целом, в жизни. Обида на отца за то, что когда-то он запретил, пресек, мое поступление в летную Академию Неополиса, испарилась. Поход на его могилу и разговор с ним, прощение… подействовало. Но было что-то еще. Присутствовало такое чувство, что я только что сделал что-то великое, значимое, хорошее. Что-то потрясающее, что разом решило множество проблем и казалось не только мне, а как бы всему миру.
Я улыбнулся и, сделав еще глоток, стал смотреть в ночное небо, различая силуэты созвездий и ожидая увидеть появляющиеся и меркнущие в одно неуловимое мгновение, росчерки падающих звезд.
Вот одна, прочертив молниеносный след, бесшумным метеоритом вошла в атмосферу и сгорела в ней. В ту же секунду за моей спиной распахнулась дверь и на террасу вышла Марта. Ее лицо было заспано, а поверх ночной рубашки, был наброшен халат. Она подошла и обняла сзади.
‒ Ты вернулся.
‒ Ну конечно. ‒ Я погладил ее по руке, обнаружив на коже предплечья россыпь мурашек, вызванных прохладой ночи. ‒ А что, меня долго не было?
‒ Как будто целую вечность. ‒ Мне вдруг показалось, что в этих словах скрывается такой огромный смысл, который вложен в них был совсем не ей и который она сама совершенно не осознает.
‒ Больше я никуда не уйду. ‒ Я за руку вытащил ее из-за спины и усадил на колени. ‒ Давай я тебя согрею, ты вон замерзла совсем.
‒ А вина нальешь? ‒ Она улыбнулась и прижалась ко мне.
‒ Ну, я так пью. ‒ Я протянул ей бутылку.
‒ Трудно было бокал взять? ‒ Она усмехнулась, но бутылку взяла и сделав глоток, поморщилась.
‒ Не хотел вас будить.
Тут же дверь распахнулась снова и на террасу вбежали дети. Крики «папа!», оглушили ночь, заставив попрятаться и замолчать всех сверчков на ферме.
‒ Папа, куда ты ушел? ‒ Александр попытался залезть ко мне на свободное колено, но соскочил на пол.
‒ Папа мы ждали, что ты нам расскажешь новую историю про космос перед сном! ‒ Владислав стоял со стороны матери, и она обняла его одной рукой.
‒ Да, и мы не могли уснуть!
‒ Теперь я каждый вечер перед сном буду рассказывать вам новые истории! ‒ Я обнял их всех.
‒ Всегда?
‒ Всегда. ‒ В этот момент я по-настоящему вдруг ощутил, что такое счастье.
До меня вдруг дошло, что я ничто в этом мире без этих, так любимых мной людей, что я не променяю их ни на что и ни за что на свете. Хоть за целую гору золота, хоть за возможность стать самым всемогущим из людей. Хоть на другую любую жизнь. И мне вдруг стало страшно от того, что если бы я не послушал давным-давно отца и все же уехал в Академию то, скорее всего, сейчас был бы не тут, а где-нибудь на орбитальной станции Порт или в полете на борту какого-нибудь судна. А их не было бы сейчас рядом со мной и, они не обнимали бы меня и я их не любил бы и не был так счастлив.
И мне вдруг стало стыдно за ту глупую детскую обиду на него, и я еще раз в душе попросил у него прощения.
‒ А сейчас расскажешь? Расскажи сейчас историю про космос! ‒ Владислав восторженно запрыгал, вырвавшись из моих объятий.
Только я раскрыл рот, чтобы сказать что-то, как Марта опередила меня.
‒ Значит так. ‒ Она остановила их прыжки и попытки взобраться ко мне на колени одним только поднятым вверх пальцем. ‒ Уже очень поздно и вам нужно спать, но раз вы еще не спите и завтра воскресенье, папа расскажет вам обещанную историю, к тому же он сегодня пропустил время рассказа. ‒ Она посмотрела на меня с выражением лица «подыграй» и я подыграл, кивая и соглашаясь с ней. ‒ Только вы сейчас же идете в свою комнату и ложитесь в кровати. Ложитесь и ждете, а папа скоро придет к вам.
‒ Ммм… ‒ Александр недовольно замычал, поджав губы чувствуя в словах матери подвох.
‒ А если он опять не придет? ‒ Владислав всплеснул руками.
‒ Приду, обещаю. ‒ Я улыбнулся.
‒ Точно?
‒ Точно, точно!
‒ Ну, хорошо.
Мальчики развернулись и в секунду договорились бежать до спальни наперегонки.
‒ Владислав! ‒ Марта окликнула старшего сына, и тот остановился, не успев взять старт. ‒ А ты, прежде чем ложиться принеси-ка маме бокал с кухни.
Сын кивнул и сказал брату, что они бегут наперегонки до кухни.
* * *
Когда в прошлый раз Грек Маер был в Холмове пригороде Варны автономии Неополиса, была середина осени. Нескончаемые потоки ледяного ветра едва не сдували с ног. Желтая и коричневая трава, покрывавшая холмы и их подножья создавала как минимум удручающие пейзажи. Вокруг фермы Владислава Ройа кругом были грязные лужи из жижи плодородной почвы, постоянно размываемой еще сильнее осенними дождями. В этот раз все было иначе. С неба, практически с его центра тепло светило яркое и желтое полуденное солнце. Ветра практически не было, а если и был, то приятный и легкий. Зеленая трава, местами, где еще не была тронута лезвиями косильных машин, доходила высотой до пояса. С редких невысоких деревьев у подножий холмов, со стрекотом и шурша крыльями и листвой, иногда срывались стайки мелких птиц, которых, пока они прятались в кронах, увидеть было совершенно невозможно.
Маер знал куда идти. Потому, проводив взглядом удаляющийся, с грохотом и ревем старый транспортник, он извлек из кармана куртки, легкую матерчатую кепку, встряхнул ее и одел на уже нагревшуюся на солнце голову и начал взбираться на холм.
Поместье господина Ройа встретило его все той же суетой, грубыми мужскими возгласами, мычанием коров и смрадным запахом свежего навоза, который в летнее время оказался еще сильнее и противнее.
Привыкший к воздуху, в основном без дополнительных примесей, очищенному и нагнетаемому системами вентиляции, командир Маер не понимал, как обитатели таких мест как это, могут спокойно дышать тут и чувствовать себя совершенно комфортно. Зажав нос рукой, он приблизился к воротам по широкой протоптанной ногами и накатанной траками фермерских машин, грунтовой дороге. Грязной лужи, которую ему в прошлый раз пришлось переходить по камням и доске, сейчас не было. На ее месте было довольно большое углубление, но все было сухо, хоть трава в том месте совсем не росла.
Ворота были открыты, и он прошел сквозь них. Оглядевшись вокруг и сделав вывод, что на фермерском дворе совершенно ничего не изменилось, он направился к дому. Мужчины, скирдующие тюки соломы или сена, невдалеке от него остановились и, опершись на вилы стали, что-то говоря друг другу, смотреть ему в след. Контрольный дрон, зависший над ними и считающий объем выполненных работ, просигналил, заставляя работать. Гости и чужаки тут были редкостью.
Не успел он дойти до террасы дома, как из распахнувшихся дверей вышла полная высокая женщина и быстрым шагом направилась ему навстречу, на ходу вытирая руки полотенцем.
‒ День добрый. ‒ Маер остановился перед ней, и та осмотрела его с ног до головы.
‒ Чем могу помочь? ‒ Женщина перебросила полотенце через плечо и сунула руки в карманы широкого платья.
‒ Мне нужно увидеть господина Владислава Ройа. ‒ Маер стащил с головы кепку, чтобы его было удобней рассматривать.
‒ Я кажется Вас узнала. ‒ Она кивнула головой и подперла руки в бока своего мощного бочкообразного торса. ‒ Вы тот сумасшедший, который был тут несколько лет назад. ‒ Такая прямота немного ошарашила командира.
‒ Да… Я могу увидеть Вашего хозяина?
‒ Нет! ‒ Сказала, как отрезала. ‒ Что тебе еще от нас надо? Опять пришел заливать господину про его сына? ‒ Она начала наступление на него и Маер невольно попятился назад. ‒ Нам хватило прошлого раза! Убирался бы ты туда, откуда ты приехал!
‒ Простите, я не понимаю. ‒ Грек вдруг осознал, что напади эта ужасная женщина на него, он ее не одолеет.
‒ Нечего тебе понимать! Хозяин после твоего визита, два месяца не в себе был! Пил так, что думали не оправиться!
Теперь все становилось ясно. Быть может и в самом деле не следовало приходить и снова ворошить прошлое, а исполнить последнюю просьбу Корина, написав его отцу обычное письмо? Маер уже хотел развернуться и уйти, как на террасе вдруг появилась долговязая сутулая фигура Владислава Ройа.
‒ Что тут происходит? ‒ Грубый басистый голос прозвучал, словно на всю ферму и женщина резко повернулась к нему.
‒ Господин, это тот человек…
‒ Меня зовут Грек Маер, ‒ командир вышел из-за ее спины и предстал перед Ройа, ‒ мы с Вами уже встречались. Я приходил по поводу Вашего сына, Корина.
‒ Я Вас помню. ‒ Владислав поморщился. ‒ Что теперь Вам нужно от меня?
‒ Поговорить.
‒ Поговорить… ‒ Он сделал паузу, вздохнул и посмотрел куда-то в небо, а потом скомандовал управляющей. ‒ Проводи этого человека в гостиную.
‒ Может не стоит, господин? ‒ Она сняла с плеча полотенце и нервно стала перебирать ткань в руках.
‒ Выполняй. ‒ Он перевел взгляд на Маера. ‒ Надеюсь, разговор будет не долгим, у меня мало времени.
Когда Грек оказался в гостиной, Владислав Ройа уже сидел за столом. Лина, шла впереди него гусиной походкой, а потом показала ему на кресло напротив хозяина поместья. Он учтиво поблагодарил ее и уселся, а она побрела к выходу из гостиной, чтобы оставить их наедине, на ходу недовольно бормоча себе что-то под нос.
‒ Ну, так, что… как Вас там…
‒ Грек Маер.
‒ Грек Маер. Значит, Вы я так понимаю, уже слетали, куда там Вы собирались лететь, утверждая, что мой сын жив? Нашли его? ‒ Ройа говорил с явной издевкой и его руки дрожали от злости или волнения, но внешне он никак не показывал своего внутреннего состояния.
‒ Основной целью моего возвращения на Проксима b, было установить реальные обстоятельства и причины, по которым Ваш сын не смог вернуться к точке высадки и занять свое место на борту взлетно-посадочного модуля. Теория, что он жив, была. ‒ Он погладил бородку. ‒ Потому что его маячок сигналил неестественно долго. Она не подтвердилась. ‒ Он решил не развивать эту тему.
‒ Значит, в могиле на кладбище за холмом лежит все-таки мой сын? Или Вы снова будите убеждать меня в чем-то другом?
‒ Самое главное, что Вы должны знать, это то, что те, кто подстроил его гибель на той планете, уже понесли наказание. ‒ Маер засунул руку в карман куртки и нащупал миниатюрный легкий предмет.
Ройа посмотрел в потолок, затем в пол, потом в окно.
‒ Знаете что? Я считаю, что единственный кто виновен в том, что мой сын погиб вот так глупо и так далеко от дома, это только он сам. Я всеми силами пытался сделать так, чтобы он отказался от этой затеи, учиться в Академии… Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я может и фермер, и мои руки пахнут коровьим дерьмом, но я все же кое-что знаю. Например, что по статистике, смертность тех, кто работает на орбите по неестественным причинам, составляет более сорока пяти процентов. А это значит, что из десяти человек, как минимум четверо не доживут до старости и погибнут от неестественных причин. Вы бы хотели для своего сына такой судьбы? Вы бы отпустили его, зная, что он может быть одним из этих четырех? А? ‒ Он покосился на старого командира и, в его глазах была боль, поняв которую Маер еще раз пожалел, что прилетел сюда.
‒ У меня нет детей…
‒ Вот! ‒ Владислав Ройа развел руками так, словно уличил гостя в каком-то грандиозном обмане.
‒ …Но я могу сказать, что статистика, которую Вы назвали, охватывает не только пилотов, но и обитателей станции Порт, орбитальных строителей, а так же колониальных старателей, которые десять часов из двадцати четырех проводят в открытом космосе в скафандрах, занимаясь монтажом и ремонтом внешней архитектуры. И докеров и работников верфей, собирающих судовые модули. Если рассматривать статистику смертности только экипажей судов, то она значительно ниже.
‒ Хватит пудрить мне мозги, господин Маер. ‒ Ройа выпрямился. ‒ Вы один из них. Вы тоже пилот. И что? Вы сказали, что у Вас нет семьи, нет детей. А Вам уже сколько? Шестьдесят? Больше? У тех, кто работает там, ‒ он кивнул вверх, ‒ в жизни нет ничего кроме этих аппаратов, судов, модулей… А тут дома, Корин мог бы иметь семью. Детей. У меня были бы внуки! ‒ Немного выйдя из себя, затронув больную тему, он в горечах несильно стукнул кулаком по столу. ‒ А теперь, что? Жена ждала его годы! А когда он вернулся в гробу, она не пережила этого! У меня осталась только эта чертовая ферма! И что? Что мне с ней делать? Кому она достанется после моей смерти? Скажите мне, Маер? Кого мне винить, что это так?
‒ Вы вините Корина за то, что он хотел вырваться из той жизни, которой поколениями жила Ваша семья. Он хотел стать чем-то большим, чем фермером. Он хотел, чтобы Вы им гордились. ‒ Грек достал из кармана сжатый в кулаке миниатюрный предмет и, не разжимая руки, положил ее на стол.
‒ Гордился? Да он, как закончил это сраную Академию, даже домой не появился, сразу улетел в этот Порт! А потом я узнал, что деньги ему на перелет жена отправила. А он даже с ней не попрощался! Просто улетел! ‒ Измученные глаза Ройа наполнились влагой.
‒ Он бы вернулся. Обернись все иначе. Вернулся, чтобы Вы оценили его и приняли таким, каким он есть. ‒ С этими словами Маер пустил по поверхности стола то, что было в его руке. Маленький прозрачный квант-накопитель информации. Она вмиг преодолела два с половиной метра столешницы и остановилась, уткнувшись в локоть хозяина поместья.
‒ Что это? ‒ Ройа рукавом вытер глаз.
‒ Эту запись сделал Корин во время полета на СИД. Во время своего последнего полета. Он записал ее для Вас. Он собирался вернуться после этого полета домой но, к сожалению, не вернулся сам. Я нашел ее только недавно и решил, что Вы должны ее увидеть.
Владислав поднял прямоугольный кусочек прозрачного материала и секунду смотрел сквозь него, а потом положил на считыватель, обозначенный немного более темным кругом на столе, справа от него. Тут же над центром стола вспыхнула фемтосекундная проекция. Несколько мгновений и черный экран стал белым, а потом перед ним возникло лицо сына.
На самом деле, эту запись Маер нашел еще давно. Когда после первого возвращения С-2 с поверхности Проксима b, он приказал обыскать кубикул Корина и под его сотой Александр Колл нашел электронный мессенджер. Теперь-то командир знает, что видимость отправки каких-то сообщений на адреса Колониальной Федерации с того устройства подстроил сам инженер Колл. Но помимо всего этого на мессенджере была и эта запись, которую Корин должно быть сделал в одну из своих вахт. Владиславу Ройа, он решил, что не к чему знать ту жестокую и нереальную правду, которая произошла в действительности. Он человек простой с простыми принципами и простым пониманием жизни. Он не примет такую правду. А это было то, что именно сейчас ему нужно.
Парень на записи улыбнулся. На его голове были волосы и, Маеру он показался таким живым и таким настоящим, словно и не видел он его никогда другим. Несколько секунд Корин на что-то отвлекался и несколько раз поворачивал объектив камеры с другого ракурса.
‒ Отец… Мам. Простите, что не писал, не присылал записей так долго. Простите, что не был дома. Я по вам очень скучаю. Я знаю, что был не прав. Но зная тебя, отец и зная, как ты не хотел отпускать меня, я просто боялся возвращаться домой. Я знаю, что ты всегда гордился мной, пока я был ребенком, но я вырос и пошел своей дорогой, хоть она тебе оказалась не по душе. Ты бы гордился мной и дальше, если бы я стал, как и ты, управлять фермой. И ты знаешь, что я управлял бы ей не хуже тебя. ‒ Он усмехнулся. ‒ Но я выбрал другую жизнь и знаю, что и теперь ты сможешь мной гордиться, когда поймешь, чего я добился и кем я стал. ‒ Он показал в визор сенсора нашивки форменной одежды экипажа космического магистрального судна СИД. ‒ Ты знаешь, что это, отец? Это регалии СИД! Самого современного космического судна. Я участвую в качестве второго пилота в миссии на Проксиму b. Эта планета в системе Проксима Центавра и, возможно даже вы услышите обо мне из новостных блоков, но пока все держится в строгой тайне…
Маер тихо поднялся. Видя, что Владислав Ройа опустив голову, смотрит и слушает такого живого и жизнерадостного сына, которого так давно не видел, и который так внезапно и далеко погиб. Из его глаз медленно лились слезы. И Грек Маер вышел, оставив их наедине. Вышел, когда понял что, наконец, отец простил сына, и что сыном отец гордится.