Артур Лидд
История Млечного пути
Фрайд поморщился от внезапного официального тона собеседника, посмотрел куда-то назад и кто-то позади ему кивнул, подтверждая верность утверждений командира Колла.
В его планы точно не входила доставка на Землю каких-то там грузов. Каких-то там контейнеров и чтобы там в этих контейнерах не было. И доставлять он их естественно никуда не собирался. Просто перестраховывался. Пусть побудут на Торе, пока вся эта мешанина с Маером и его безмозглыми последователями не закончится. Потом он снова вернет и груз «А», и груз «Б» обратно на СИД и если будут соответствующие указания, обеспечит ему безопасный перелет до орбиты Земли, длинной в год.
‒ Хорошо. Стыковку СИД с Тором разрешаю.
Глава 74
История насущных времен
Сименон Луи был хорошим бойцом. Хорошим бойцом и хорошим солдатом. Хорошим был солдатом до вступления в ряды Первой Эскадрильи и хорошим бойцом в рядах Первой Эскадрильи. По крайней мере, он себя таковым считал. Считал он себя таковым по той причине, что таковым его считал командор Ильяс Фрайд, по крайней мере, так он сам думал.
На самом деле командор Фрайд никогда ему лично или кому-то еще не говорил, о какой либо симпатии, но Сименону нравилось себя убеждать в этом, а иногда убеждать и других. Сам же Фрайд вообще никогда и никому не выражал своих симпатий или положительных чувств, но осознание того, что Сименон был в его личном отряде наравне с Анной и Беком, отряде самого главы Первой Эскадрильи, делало его особенным и превозносило даже над командорами других боевых расчетов.
Фрайд, казалось, самому Сименону, доверял больше даже чем Анне, уж не говоря про Бека, который как могло иногда показаться со стороны, стороннему наблюдателю, присутствовал рядом лишь в качестве «боксерской груши». На самом деле это было не так. Бек отличный солдат. Может и лишенный каких-то особых интеллектуальных способностей и не тот человек, который самостоятельно будет принимать решения в ситуациях, которые требуют принятия этих решений, но приказы и поручения он исполняет беспрекословно и четко. Отсутствие выраженной мыслительной функции, или логики, не заставляет его задумываться над тем, что ему приказал командор. Он просто делает. И ему не важно, почему и зачем. В этом его плюс. Потому его некогда приметил Фрайд и потому держит возле себя. А то, что иной раз можно позлорадствовать над его тупостью – просто еще один положительный момент.
К тому же Бек совершенно ни на кого не обижается и, казалось, какой бы злой не была шутка, забывает о ней спустя всего лишь несколько минут, как только стихнет последний смех.
Сименон Луи тоже никогда не оспаривал приказы и тоже всегда выполнял поставленные перед ним задачи беспрекословно и в срок. Но в отличие от Бека, Фрайд всегда мог на него положиться, как на самостоятельного командира. Всегда мог доверить ему командование группой или отрядом. Всегда ставил его старшим среди равных ему, доверял его точке зрения и всегда мог рассчитывать на то, что в нужный момент Луи примет правильное решение.
Так что, подобным доверием он пользовался и им он гордился. А еще и этот пацан. То, что командор доверил ему, можно сказать, боевое воспитание своего племянника, еще больше дополняло объем его самолюбия. И ни о чем Сименон еще не жалел. Не жалел до сегодняшнего дня. До этого момента. До этого момента, когда теперь он с ясностью понял, что произошло.
А узнав, что произошло, командор не будет разбираться в том кто прав, а кто виноват. Хотя, что тут разбираться? Тот, кому было поручено охранять и оберегать его племянника, жив. А сам Карл мертв. Нужно ли какое-то другое доказательство вины Сименона? Он просто возьмет и пристрелит его. Его, Сименона Луи, подотчетного ему бойца, который не только провалил простейшее задание и угробил целый отряд бойцов эскадрильи, но и пятнадцатилетнего племянника самого Фрайда, сына его родной сестры.
Произойди вся эта нелепая история на Земле или на орбите Земли, или какого либо другого планетарного тела, да хоть спутника, но в Солнечной системе, Фрайд возможно оставил бы ему жизнь, естественно сделав ее невыносимой, но лишь до передачи под арест. Потом был бы суд и скорее всего ссылка на Луну. Командор ее добился бы, даже если бы степень его вины не дотягивала бы до высшей меры наказания. А тут! Тут ему никто не помешает его просто взять и пристрелить. Возможно, не пристрелить, а заставить задыхаться в атмосфере Проксимы b. Именно так. Потому что, Луи считал, что вероятной причиной смерти все же стала попавшая в дыхательную систему атмосфера, а картечь, может и была бронебойной, но особого вреда пацану не нанесла, потратив большую часть своей убойной силы на пробитие брони.
Думая обо всем этом, представляя, как предстанет перед Фрайдом и, как будет говорить ему о том, что произошло, Сименон соглашался с ним и с его решением убить его. Мимолетным решением. Быстрым. Таким быстрым должно быть это решение, а он не сомневался, зная Фрайда, что именно таким оно и будет, что он не успеет даже договорить, как тот или расстреляет его или, ранив, вытолкнет обратно в шлюз, а потом и наружу, не позволив надеть шлем и запустить жизнеобеспечение. Сименон Луи считал себя хорошим бойцом и хорошим солдатом, и именно поэтому, считал, что такое наказание будет правильным и такое наказание он примет от руки своего командора.
Парень лежал сейчас мертвый перед ним и в тусклом свете шайбовых фонарей. Сименон отчетливо видел минимум, два миниатюрных отверстия на его экзокостюме. Они были проделаны сверхпрочной картечью, выпущенной из какого-то громкого и бронебойного оружия. Одно в феростекле забрала, а другое в левом боку на пластине панциря. Пробита броня! Еще можно было различить несколько небольших вмятин в нагрудной части панциря, предплечье и шлеме. В этих местах, судя по всему, броня костюма выдержала, но и этих двух повреждений, виде миниатюрных пробоин было достаточно, чтобы если не убить сразу, то впустить в дыхательную систему ядовитую атмосферу этой планеты.
За пределами пещеры, до которой Сименон гнал свой квадроцикл с того момента когда понял, что Карл Фрайд мертв, воздух желтой планеты под влиянием ночи, стал кристаллизоваться. Тут же, на бугристой и неровной поверхности бесформенного дугообразного пола пещеры, по которой Луи протащил от низкого, но широкого входа тело парня метров сто, он устроил привал и положил рядом два напольных фонаря. Световые химические шайбы, которые тусклым светом освещали в серо-желтую мглу, давая видимость лишь на расстояние двух вытянутых рук.
Он сидел сверху на ранце жизнеобеспечения, рядом с окоченелым телом пятнадцатилетнего парня, уперев винтовку стволом в каменный пол и, обхватив голову руками думал о том, что делать дальше. А дальше следовало бы найти проклятого Маера и того кто с ним был и убить их. Отомстить за Карла. Потом можно будет вернуться назад в комплекс и принять наказание от рук командора Фрайда со спокойным сердцем и чистой совестью.
Но искать их тогда, сразу после того как все произошло, было невозможно. Нужно было отступить, чтобы оценить ситуацию и подготовиться. Теперь же, начинается ночь. А значит, ждать придется до утра. Утро наступит через шесть часов, потому что эта сраная планета в приливном захвате звезды, но все же не обездвижена по оси и к тому же имеет осевой наклон. Да, ее части, ее стороны, полушария, все же находятся в постоянной дневной или ночной фазе. Но есть области, в том числе и экваториальные, где как раз и расположено, то плато, на котором разместился мобильный научный комплекс Проксима-1, и которые благодаря осевым колебаниям планеты, затрагиваются фазовыми сменами. Ненадолго. На шесть-семь часов такие дневные области окутывает мрак ночи, а в таких же областях, но в другом полушарии, на такое же время, лишь на немного кромешная тьма сменяется сумерками.
Когда приходит ночь, температура окружающей среды падает до ста тридцать градусов по Цельсию ниже нулевой отметки, что заставляет нитридо-водородные соединения в атмосфере Проксима b, из туманной пелены превращаться в микрокристаллические образования, парящие в воздухе, из-за них становящимся похожим на желе.
Так что, эти двое, или идут по его следу и скоро будут тут, или нашли себе другое место, вроде этой пещеры, каких по границе перешейка довольно много и пережидают ночь там.
Пещера хорошее место, чтобы пересидеть ночь. Как не странно, в пещерах температура воздуха всегда немного выше, чем снаружи, и этого достаточно чтобы превратить нитрид-водорода в туман, но недостаточно для образования из него кристаллического желе.
Как только Сименон подумал о своих врагах, во мраке со стороны входа в пещеру что-то промелькнуло. Может, показалось. А может, и нет. Он всмотрелся внимательнее в плотный туман, в свет напольных фонарей-шайб, который только усиливал туманную пелену, делая просто черную мглу, белой, но такой же совершенно непроглядной.
Через какое-то время, внешний микшер его экзокостюма донес до него звук неаккуратно задетого чьей-то ногой камня. Камень отскочил, шаркнув по неровному полу пещеры, и на этот раз Луи уже точно понимал, что он в этой пещере не один. Теперь он медленно и не спеша, имея боевой опыт и зная, что противник, учитывая особенности местности, окружающей среды и видимость, увидит сначала озаренную светом шайб белую часть пространства и только потом, подойдя ближе, сможет рассмотреть в этой пелене его самого, вскинул винтовку и привел ее в боевой режим. Синхронизацию с тактической системой боевого костюма он не запускал, а просто внимательно водил прицел от одной стене к другой выискивая цель и прислушиваясь, чтобы противник не начал обходить со стороны. Он даже не поднялся с ранца. Он не стал занимать перед боем более выгодную позицию, не отступил в темноту пещеры от света шайб. Он почему-то чувствовал что боя не будет, хотя даже если он и произойдет, то Сименону с учетом произошедшего терять будет нечего, по крайней мере если его убьют и он падет рядом с телом того за кого отвечает головой. И если так, то пусть в глазах командора он хотя бы выглядеть будет героем.
‒ Опусти! – Эхом раздался из мрака искаженный внешним динамиком голос противника. – Опусти винтовку!
‒ Ты под прицелом боец! – Немного левее раздался более грубый голос. – Считаю до трех, и открываю огонь!
Враг знал, что Сименон не видит его. В свете же фонарей Сименона враг видел достаточно, чтобы держать на прицеле и если это необходимо, то одним точным выстрелом раз и навсегда прервать его итак уже сомнительную жизнь. А у них оружие пробивающее броню тактического экзокостюма специального назначения. Это не простое оружие. Не кинетическая винтовка или пистолет. Такое можно достать только в регулярных войсках.
Удивляясь сам себе, Сименон опустил винтовку и снова упер ее ствол в шершавую каменную поверхность.
Он сделал это не из страха перед врагом. Не из желания прожить на несколько секунд дольше. Ему просто было интересно. Что же дальше? Они его не убили сразу. Значит им от него что-то да нужно! Умереть, всегда можно успеть.
Через несколько секунд в свет фонарей вошли две фигуры. Оба были в серых инженерных костюмах. Без брони, без боевых разгрузок и снаряжения. Два обычных человека, но с оружием в руках. Один из них был едва ли не на две головы выше другого, в руках он держал армейский дробовик и Сименон безошибочно угадал в нем солдата, а в дробовике оружие способное на малой дистанции пробивать легкую броню. Второй немного ссутулившись, смотрел на него сквозь тонировку забрала, слегка наклонив голову в шлеме на правое плечо, и в руках он держал обычную инертную винтовку старого образца. Винтовка не была даже приведена в боевую готовность, и держал он ее дулом вниз.
Все трое замерли и молчали на несколько секунд. Все смотрели на мертвое тело в тактическом экзокостюме.
Вот тебе и дилетанты. Сименон усмехнулся. Командор, отправляя его во главе поискового отряда к месту падения спускового аппарата, не знал и не понимал, что ошибается. Да и он сам, отдавая приказы, уже достигнув цели поиска, не оценил объективно ситуацию с безопасного расстояния, прежде чем приблизится к обломкам модуля. Допустил самую распространенную ошибку, ставшую самой распространенной причиной провала множества военных операций. Они попросту недооценили противника. Посчитали его неспособным противостоять непобедимой силе и мощи бойцов Первой Эскадрильи. А противник знал это. Ведь знал! И был готов к этому. Был готов, и был уверен в своей победе, не имея преимущества в численности, потому что именно на это он и рассчитывал! Тактическая ошибка Сименона, привела и к смерти племянника Ильяса Фрайда, за которого он отвечал головой, Бека и еще одного бойца. И разве есть способ преподнести теперь эти ошибки командору так, чтобы тот не пристрелил бы его, а оставил в живых?
Посмотрим, что они скажут на это!
Сименон наклонился, не вставая с ранца и, отщелкнул замок забрала шлема скафандра лежащего в его ногах тела парня. Черное непрозрачное с внешней стороны забрало тут же отскочило вверх, обнажив еще юношеское лицо с открытыми застывшими, полными ужаса глазами и раскрытым ртом, исказившим губы от мучительной предсмертной боли.
Серое окоченелое лицо тут же потемнело и покрылось инеем под воздействием ядовитой атмосферы и низкой температуры окружающей среды. Сказать от чего он умер было все же невозможно. Входное отверстие картечи было где-то сбоку на забрале шлемы и если пробило голову парня, то в районе его левого виска, но побелевшая от инея копна волос, не давала увидеть след огнестрельного ранения.
Сименон поднял взгляд на обоих гостей, пытаясь увидеть их реакцию. Смотрите, смотрите! Вы не меньше виновны в его смерти и вам Фрайд тем более не простит убийства племянника.
Виктора передернуло всем телом и он, едва удержав в руках оружие, повернул голову в сторону Маера, но еще молчал.
Грек мельком посмотрел в его сторону и, сделав несколько шагов вперед, присел, рассматривая труп почти в упор.
‒ Это кто? – Он посмотрел на Сименона.
‒ Это? – Сименон небрежно ткнул убитого в бок стволом винтовки – Пацан, племянник командора, сын его родной сестры! Кто из Вас в него стрелял? Ты? – Он поднял голову в сторону стоящего в стороне Виктора. – Или ты? ‒ Он усмехнулся. – С кого первого из вас Фрайд будет живьем снимать кожу?
Речь была эффектной, и Луи был собой доволен. Ему нужно было, как можно больше нагнать страху на этих двоих, он еще не знал как именно, но точно понимал, что они его единственный шанс остаться в живых после предстоящей встречи с командором. А умирать ему уже не хотелось. Не зная почему, но он видел в них какое-то спасение, какую-то надежду.
Маер протянул руку и закрыл забрало шлема черного скафандра, раздутого от компрессионного давления, из-за несоответствующего размера мальчика- подростка и взрослого костюма.
Грек еще раз взглянул на Сименона и, поднявшись с колена, сделал два шага назад и поравнялся снова с Карнеги.
‒ Грек, кто это? Это что ребенок? Грек? – Он схватил его за плечо и стал трясти. – Это правда, Грек? Правда, ребенок? – Его хватка была мертвой и, Маеру пришлось буквально выдергивать свое плечо из его руки. – Грек! Я что застрелил ребенка?
‒ Успокойся! – Он встал напротив и несколько раз ударил обратной стороной перчатки по тонеру забрала, чтобы привести Виктора в чувства. – Ты ни кого не застрелил! По нему стрелял я, понял? Я стрелял! – Он снова постучал по его шлему, видя, что тот не смотрит на него, а всячески пытается разглядеть мертвое тело в черном костюме. – Понял?
Виктор наконец-то оторвал взгляд от трупа и уставился на Маера.
‒ Ты меня понял? Его застрелил не ты. Его застрелил я. И это не ребенок, он племянник командора Ильяса Фрайда, психопата и убийцы. И воспитывал его Фрайд подобно себе, как психопата и убийцу. Он так же заслуживал смерти, как и его дядя. Он не ребенок, далеко не ребенок и не важно, сколько ему лет. Он ехал к месту нашей посадки со всеми остальными, чтобы нас убить! Он, не моргнув глазом, всадил бы тебе пулю в живот и с улыбкой на лице смотрел, как ты подыхаешь! Ты меня понял?
Карнеги несколько секунд приводил мысли в порядок и собирался с духом. Видеть перед собой труп пятнадцатилетнего подростка, да еще и понимать, что убил его он, было сравни опуститься в колодец прошлого, когда именно за такое же убийство его судил трибунал Неополиса. Тогда он тоже, когда стрелял и подумать не мог, что стреляет не по мятежным рабочим, а по семье, где были дети. Это было для него ударом тогда. Может стать ударом и сейчас. И удара этого допустить было никак нельзя.
‒ Да, Грек. – Но Виктор вдруг взял себя в руки, видимо оценив разницу между безоружным и невинным подростком и тем, что идет убивать других людей. Уже не ребенком. И пусть, может быть, еще не мужчиной, но идет убивать, с оружием в руках. И убьет не колеблясь. Так разве он не такой же враг, как тот, что всего на пару лет может быть старше, но уже достигший совершеннолетия? – Да! Да!
‒ Точно?
‒ Да.
‒ Кивни!
Карнеги кивнул и снова повторил «да».
‒ Я не сколько не жалею, что стрелял в него и попал! Ты меня понял?
Карнеги снова кивнул.
‒ А теперь. ‒ Маер повернулся снова к безмятежно сидящему на ранце Сименону и слушающего весь их разговор, потому что ни Маер, ни Карнеги не позаботились, поддавшись панике, переключиться на приватный канал связи.
Тот поднял голову и посмотрел на командира. На его лице, спрятанном под забралом, все еще была усмешка.
‒ Как тебя зовут? – Его голос прозвучал так спокойно, что боец Первой Эскадрильи, даже не поверил своим ушам, понимая весь серьезный настрой этого небольшого роста, немолодого и даже, можно сказать, пожилого человека и то, что он действительно не жалеет ни о чем случившимся.
‒ Сименон Луи. Первый оперативный расчет Первой Эскадрильи. Внутреннее ведомственное подразделение Колониальной Федерации. – Боец назвал стандартное представление, словно спрашивал его старший по званию или должности.
‒ Значит так, Сименон Луи, ‒ Маер отцепил свой ранец, поставил его напротив Сименона и сел на него так, чтобы тот оказался прямо напротив его, а труп племянника командора Фрайда лежал, как и лежал, только теперь разделял границу между ними. – Если ты сейчас пытаешься переложить вину смерти доверенного тебе пацана на нас, считая меня и его, – он кивнул через плечо на стоящего в двух шагах от них и молчавшего Виктора, – настолько глупыми, что тотчас признаем это, то ты глубоко ошибаешься. Не на мне и не на нем не лежит вина его смерти и ты, – он ткнул пальцем в грудь Сименону, – прекрасно это понимаешь. Ты лучше нас знаешь что такое война, военное положение, военная ситуация и условия боевой операции. Для нас он такой же враг, как и ты. – Маер небрежно ткнул носком сапога мертвое тело. – Для тебя враги мы. Я и он. – Маер опять кивнул на Виктора. – Я так понимаю, тебе было поручено опекать этого пацана, и ты не справился с поставленной задачей, которая имеет не только боевую установку, но и личную заинтересованность твоего командора! Врубаешься, Сименон?
Сименон сглотнул и медленно убрал с лица усмешку. Пусть так. Пусть этот человек и говорит правильно и по делу. Пусть эта правда ущипнула его за живое. Но то, как он небрежно ткнул мертвое тело пятнадцатилетнего подростка и как он говорит о нем… да он ни чем не лучше самого Ильяса Фрайда!
‒ Теперь дальше, Сименон Луи. – Маер повторил свое обращение, и усмешка на лице теперь была у него. – Твой квадроцикл. Где он?
− Закатил внутрь. Недалеко от выхода.
− Хорошо. – Маер повернулся к Карнеги, одновременно включая внутренний канал с ним и отключая внешние динамики. – Пойди, найди его квадроцикл и выруби треккер локации. Отключи цифровой ретранслятор, но сначала просмотри логи. Узнай, когда он последний раз связывался с базой. Потом вырубай, чтобы они не могли с нами связаться. То есть, сделай все то же самое, что сделал с первым квадром.
Карнеги ничего не ответив, затопал в темноту пещеры, включив наплечный фонарь, а Грек Маер снова повернулся к Сименону, включил внешние динамики и наконец, забрал у него винтовку.
− Ты сообщил Фрайду, где ты?
Первое что хотел закричать Луи, было «да, он и другие бойцы уже на пути сюда и скоро они не оставят от вас и мокрого места!» Но он снова посмотрел на труп Карла и сказал правду. К тому же, этот здоровенный амбал все равно, наверное, пошел искать его квадр, отключит скорее всего системы связи и навигации и конечно узнает, когда ретранслятор последний раз связывал кого-то из членов поисковой группы с координатором.
− Нет.
Маер понимающе покачал головой.
− Предлагаю тебе выбор. – Он увидел, как забрало Сименона заинтересовано поднялось. – Поможешь нам и останешься жив. Сначала я задам тебе пару вопросов и ты на них ответишь. Потом мы тебя свяжем, и будем спать. Мы очень устали и нам нужно отдохнуть. Когда ночь закончится, мы тебя развяжем, сядем на квадроциклы и поедем в научный комплекс. Твоя задача, провести нас внутрь.
− И как ты себе представляешь, я это сделаю? – Сименон усмехнулся.
− Очень просто. Так, как вошел бы сам. Только с нами.
Луи пару секунд подумал, но согласился.
− Допустим. И что дальше?
− Сколько в комплексе осталось бойцов Первой Эскадрильи, включая командора Фрайда?
− Пятеро.
− Сколько человек составляет персонал комплекса?
− Сорок четыре.
− Хорошо. – Маер снова кивнул. – Поможешь захватить комплекс, и я гарантирую тебе не только жизнь, но и… − Грек задумался. – Скажем должность командира одного из боевых расчетов Черных Ястребов.
Удивление, поразившее Сименона Луи, прочитать было невозможно. Лицо было скрыто тонировкой забрала. Но удивление было. Было и еще какое.
‒ Да кто ты вообще такой, чтобы разбрасываться подобными обещаниями? – Внешний динамик прошипел искаженным голосом бойца и тот немного наклонился к собеседнику. – Может сразу главой Первой Эскадрильи меня сделаешь или президентом Колониальной Федерации? – Теперь он говорил с недоверчивой иронией.
− Можно было бы рассмотреть и такие варианты, но боюсь это не возможно. – Сименон хотел его перебить, но Маер этого не допустил. – Пока мы устраиваем разборки на этой сраной планете, твоя Колониальная Федерация прекратила свое существование. Ее больше нет. Нет ни ее, ни Первой Эскадрильи, ни президента Торри. Так что, только Черные Ястребы.
Луи удивленно выпрямился.
− Ты что такое несешь? – В этот момент в проекции его забрала пропала иконка цифровой связи с координатором, но он не очень-то обратил на это внимание. – Совсем из ума выжил? Каким, таким образом, могла перестать существовать Колониальная Федерация?
− Очень просто, Сименон Луи.
И командир Грек Маер, несколько раз коснувшись встроенного в левое предплечье инженерного защитного костюма, экрана, синхронизированного с его делсом, повернул руку экраном к собеседнику.
Тот смотрел где-то минуту. Потом минуту сидел в молчании, не издав ни звука, и размышлял. Маер дал ему такую возможность. Дал время на то, чтобы он сделал выбор. И когда Сименон покачнулся, словно оживший черный глянцевый камень и дал свое согласие, Грек кивнул ему в ответ.
− Фрайд ничего не знает. Никто из ученых в этом научном комплексе ничего не знают. На орбите никто ничего не знает. Но этот крах неизбежен. И он уже произошел. Вы тут остались без командования и поддержки. Вы действуете по собственному усмотрению и на собственный страх и риск, просто пока еще не осознали это. Но это не ваша война. Вы наемники, но тот кто вас нанял больше не будет платить и отвечать за полученные Вами команды.
− Может и так. Но это не касается Фрайда. – Сименон кивнул на труп парня. – Теперь это его война. А я не буду стрелять в тех, с кем провел не один год в одной команде.
− Твоя единственная задача, провести нас в комплекс. Провести, как своих пленников. С Фрайдом выйдешь на связь завтра. Скажешь ему, что все прошло гладко. Задача выполнена и что ты захватил двух выживших и скоро доставишь их. Скажешь, что проблемы со связью и что второй квадроцикл поврежден. Остальные просто отстали, и ты вернешься за ними, после того, как доставишь пленников. Дальше мы будем действовать сами. Когда войдем внутрь, просто отойди в сторону.
В этот момент вернулся Виктор и встал в свете двух шайб, словно исполинский гигант, готовый сразиться с мифическим чудовищем.
‒ Что делать с этим? – Он кивнул на труп, но трупом не назвал, и было ясно, что все это до сих пор приводит его в некое замешательство и внешнее спокойствие лишь маска.
‒ Оттащи подальше в темноту пещеры. Потом проверь, чтобы ни у кого из них не осталось оружия и свяжи этого. – Он указал на Луи.
‒ Хорошо.
‒ Хорошо?
‒ Да! Я все сделаю!
Грек не стал наблюдать за тем, что происходило дальше. Не видел он, как Карнеги яростно обыскивал и связывал Сименона, просто напросто вымещая на нем свою ненависть за смерть пятнадцатилетнего подростка. Маер немного успокоил его, внушив тот факт, что племянник Командора Фрайда не чуть не лучше самого Командора Фрайда и его воспитание, что получал он в рядах Первой Эскадрильи, в итоге породило бы в нем хладнокровного убийцу, если уже не превратило его в такового.
Виктор не был знаком с Ильясом Фрайдом, не слышал он о нем как ничего плохого, так и ничего хорошего. Он вообще не когда о нем не слышал до того момента, как снова не встретился с командиром Греком Маером. Он словно верный пес, почти десять лет ждал его возвращения. Ждал не покидая провонявшего фекалиями кемпа и практически не вставая со старого сломанного дивана. Он боялся выйти даже на несколько минут из своей комнаты и даже опорожнялся прямо там, чтобы обещавший вернуться командир, вдруг вернувшись, застал его именно там, где оставил много лет назад. Пусть обросшего и провонявшего алкоголем и дерьмом, пусть не в силах произнести не слова от выпитого спиртного, приносимого каждый день курьером, но на месте. На том же самом месте.
Поэтому он верил Маеру. Если Маер сказал, что Фрайд – животное, психопат и убийца, он будет считать так же. Единственное, что Виктор не мог сложить в своей большой лохматой голове, это то, что он точно помнил на каком квадроцикле уходил от шквального огня Сименон. И он точно помнил, что тот самый шквальный огонь, бесприцельный и хаотичный, обрушил на тот квадр именно он, Виктор Карнеги. Но Маер сказал…
Он точно помнит, что Грек выстрелил лишь один раз по разворачивающему к отступлению квадроциклу Сименону, и пуля его, рикошетом сыграла от блестящей брони транспортного средства. Да и какой урон мог нанести инертный безгильзовый пистолетный снаряд, боевой тактической броне?
Может Карнеги и был не приспособлен к быту и жизни в мирных условиях Земли… Может так и не научился он с самого детства считать, читать и писать, но что касается ведения боя в соответствующих условиях, ни какая малейшая деталь не ускользнет от его внимания и никакой враг не проведет старого война закаленного в десятках военных конфликтах.
Перед тем как снять свой ранец и положить его под голову, как это сделал Маер в другом конце пещеры, только рядом со связанным Сименоном, чтобы сторожить его всю ночь, он еще раз осмотрел тело Карла Фрайда. Увидев в его костюме не одно, а два входных отверстия, Карнеги тяжело вздохнул, помотал головой в тяжелом шлеме и, шоркая сапогами, вернулся к неподвижному Сименону.
Прежде чем лечь на ледяной камень пещеры, он посмотрел повернувшегося к нему спиной, командира Маера. Спал ли Маер? Виктор почему-то подумал, что нет. Виктор вдруг почувствовал мимолетную злость и обиду в сторону своего друга и покровителя. Он ясно осознал, что Грек обманул его. Обманул в том, что взял вместо него на себя вину за смерть парня. Да это был самый настоящий обман. И хоть Карнеги и понимал, что обман его был исключительно во благо, был ради того, чтобы оградить своего друга от новых мук и страданий по поводу его вины в смерти еще одного ребенка в своей жизни, все же это был обман. Карнеги уже пережил это. Он пережил и утопил в себе вину за смерть не в чем неповинной семьи, а значит, может быть и другой обман, а быть может уже и был…
И Виктор почему-то ни сколько не сомневался в том, что еще не один обман прозвучит в его адрес из уст старого и хитрого командира.
А быть может и вовсе все, что слышал Виктор за последние месяцы, с момента их новой встречи, все это ложь? Что вообще это за место и почему командир Грек Маер больше не командир? Почему Колониальная Федерация, на которую он работал и возглавлял команду новейшего магистрального судна, внезапно отказалась от его услуг? Что такого произошло, что даже прежний экипаж отвернулся от него и только глуповатый, но отчаянный техник Марк Ковнер, страдая от безысходности, согласился участвовать в этом не чем ином, как акте месте?
Кто ты новый Грек Маер? Прежний ли ты тот Грек Маер, которого знал Виктор Карнеги десять лет назад?