Артур Лидд
История Млечного пути
Конечно, сейчас не самое лучшее время, чтобы вступать в открытое противостояние с Союзом Правящих Партий, но эта шлюха Штеер спутала все карты. Еще не все готово для главного политического хода, против которого у его противника не будет шанса одержать верх, но выбора не остается. Значит, пришло время показать этому зажравшемуся ублюдку, что с этого момента, никто больше не вправе совать свой нос в дела Колониальной Федерации.
О, да! Горбич очень скоро осознает столь враждебную позицию Торри. Возможно, сочтет его безумцем. Возможно, заподозрит, что у него имеются некие козыри в рукаве, чтобы так дерзко начать компанию, по выходу из-под протектората Неополиса. Но вот вопрос. Как он поступит? У него будет лишь два выхода. Или отступить, приняв позицию Торри, ну конечно сделав вид, что он все еще тут главный и президент ему в этом с удовольствием подыграет перед остальными членами Президиума. Или, применить единственное свое оружие – полномочия. В любом случае, назад пути уже нет.
– Что ж. Поясните нам тогда вот какой момент. – Рука Генсека потянулась к щеке, чтобы почесать ее, но опомнившись, вернулась на стол. – Цифровая подпись, что мы видели на представленной записи, свидетельствует о том, что съемка велась членом экипажа магистрального космического судна класса СИД, с бортовым регистрационным номером… − он прищурился, читая на поверхности стола перед собой, − Р00454. – И снова взгляд его сверлил президента Торри. – Наши специалисты, проверили маршрутные данные этого судна и выяснили, что этот СИД, встал на тракцион в Порту чуть больше месяца назад, а до этого единственный зарегистрированный полет он выполнял больше двух лет назад в планетарную систему Сатурна. И это, − он сделал жест рукой в сторону Торри, − господин президент, совершенно нелогично. Но, по мнению наших специалистов, прекрасно совпадает с теми обстоятельствами, при которых, если таковые имели место, он совершал полет в систему Проксима Центавра. – Генсек замолчал, ожидая явно конкретного пояснения, а не разводов рук.
− Все верно. – Торри кивнул. – Судно, о котором идет речь, довольно длительное время находилось на рекламации в доках орбитальной верфи. Во время последнего полета произошел ряд аварийных ситуаций, одна из которых привела к гибели члена экипажа. Судно было возвращено на верфь, где и находилось довольно долго из-за возникших юридических разногласий между Колониальной Федерацией и судостроительной компанией. – Он пожал плечами. – Это все что мне известно. Если Вам нужны детали, я дам соответствующее поручение…
− Спасибо, господин президент! – Горбич значительно повысил тон голоса, перебивая его и чувствуя ложь в каждом произнесенном Торри звуке. – Не думаю, что у Вас есть сомнения в том, что экспертами секретариата Союза Правящих Партий Неополиса, уже было проведено соответствующее расследование. – Генсек недовольно хмыкнул. – И результаты этого расследования, о которых мне было вчера доложено, кардинально не совпадают с Вашими пояснениями.
Торри подвинулся в кресле ближе к столу и едва не выплюнул из себя такие слова, о которых он, несомненно, пожалел бы уже через минуту. Рано. Рано. Рано, господин президент!
− Это вся информация, которой я на сегодняшний день владею. Опять же повторюсь, что эти проекты курировал непосредственно вице-президент Даранович. Более детальные пояснения мог бы дать только он или, − Торри едва заметно усмехнулся, − я, если бы располагал Вашими запросами до начала заседания Президиума. – Он, прищурив глаза, старался усмотреть изменения в лице Генерального секретаря Союза правящих партий Неополиса, как реакцию на его намек на нарушение регламента созыва Президиума, согласно которому, повестка дня должна сообщаться всем членам собрания заблаговременно, чтобы у них было время подготовиться.
А тут, дело понятное. Смысл всего этого был как раз обратный – не дать успеть президенту Колониальной Федерации Герману Торри, к повестке дня, подготовиться. Так что, отсутствие Дарановича… уважительное отсутствие Дарановича, можно сказать, пошло сегодня только на пользу.
Генсек склонил голову и посмотрел на Торри в ответ. В его глазах была злоба. Пришел с вопросами, а ответов на них нет. Точнее есть и все они сложены словно в песню. Но и дураку понятно, что все это полный бред и обычное корпоративное вранье.
– Хорошо. – Горбич протянул слова басом своего голоса и задумчиво отбил пальцами дробь на глади стола, от чего изображение интел-сети, пустилось волнами. – Если все именно так, то у Союза Правящих Партий нет сомнений в том, что компания, в которую мы, – возможно, он даже имел в виду больше самого себя, чем всю остальную правящую элиту Неополиса, – вложили столько средств, вложили душу, ведет с нами не честную политику.
– Можете в этом не сомневаться, господин Генеральный секретарь! – Президент сказал это как можно громче и увереннее, но прекрасно понимая, что слова Горбича в данный момент имеют прямо противоположный сказанному смысл.
Он не верит ни единому его слову!
Торри хотел еще сказать что-то, но в этот момент Генсек остановил его властным и надменным жестом руки, поданным так, как можно было бы подать и фразу: «закрой свой рот, мразь».
− Тем не менее! – Горбич начал говорить так громко, что оператору конференц-зала, пришлось убавить громкость трансляции. – Чтобы подтвердить отсутствие фактов нарушений корпоративных регламентов, между Союзом Правящих Партий Неополиса и Колониальной Федерацией, к которым могли привести управленческие решения руководителей, принятые с целью умышленного сокрытия научных достижений и прибыльных активов за пределами Земли, постановляю. − Все снова замерли в ожидании решения генсека и, наверное, только Торри прибывал в совершенно расслабленном, наполненном уверенности, состоянии. − Назначить в отношении всех активов, а так же доходных проектов Колониальной Федерации комплексное ревизионное расследование. – Горбич нагнулся над столом, словно огромный медведь, сгибается над только что убитой добычей, решая с какой стороны откусить первый кусок. – Расследованию будут подвергнуты все отчетные данные по общей прибыли за последние два года, произведена инвентаризация объемов рудодобычи во всех колониях за тот же период времени. А так же подвергнут детальному анализу отчет вице-президента Дарановича, о разработке Проксима b и возможным связям судна СИД, бортовой номер Р00454, с представленной мной сегодня записью. − Речь начинала приобретать поэтический характер и он, войдя во вкус, даже немного привстал в кресле, упираясь ладонями в стол, но самое интересное было еще не сказано.
– Мы незамедлительно представим все необходимые перечисленные документы, господин Генеральный Секретарь. В самый короткий срок! – Торри кивнул, продолжая играть свой спектакль.
– Это еще не все. – Генсек махнул рукой и расслабился в кресле.
Сейчас он перейдет к самой сладкой части своей речи и тогда посмотрит, пусть все увидят, как спадет поддельная уверенность с лица того, кто возомнил себя выше тех, кто правит этим миром.
В ответ Торри лишь сделал едва заметный жест, давая понять, что ради подтверждения преданности Союзу Правящих Партий, он выполнит любое распоряжение своего Генерального Секретаря.
– На время проведения проверочных мероприятий, Колониальная Федерации, должна отозвать с колоний свои группы производственного контроля! – И тут он улыбнулся, наслаждаясь, как до всех присутствующих понемногу начинает доходить смысл его слов. – На исполнение семьдесят два часа! Докладывать незамедлительно об исполнении лично мне! – И снова расслабился в кресле. – Президент Торри, Вы меня нормально слышите? До Вас дошел весь смысл моих слов? – Он, издеваясь, выделил интонацией последнюю фразу, которая, по его мнению, должна была служить пощечиной нерадивому школьнику за плохую отметку… и за обман, что скрыл провинность.
От лица господина Торри отступила кровь. Он, конечно, был готов к некоторым санкциям на момент всех этих разбирательств с подлинностью видеозаписи – наследия Штеер, но лишить компанию колоний! Этого он не ожидал. Об этом он не мог даже помыслить.
Дело в том, что рудодобывающая деятельность Колониальной Федерации, направленная на разработку планетарных тел Солнечной системы с целью превращения их недр в энергоресурсы, была основой экономики этой компании. Союз Правящих Партий Неополиса, как конечный бенефициар и держатель контрольного пакета акций, является самым главным получателем дивидендов от всех, основного и второстепенного, доходов.
Так что лишить Торри возможности добывать руды, значит, в первую очередь лишить самих себя очень большого куска прибыли, которая должна идти непосредственно в бюджет города. И какие разногласия не возникали бы между двумя взаимосвязанными обязательствами лагерями − «феодалом» и его «вассалом», хороший хозяин никогда не лишит себя слуги, что всегда приносит гроши на его порог. Можно избить, отругать, унизить. Но, убить?
А это, по сути, было равносильно убийству.
Такие меры могут применяться лишь в отношении тех компаний, в существовании которых Союз правящих партий больше не заинтересован. Такие компании, принято сначала лишать доходов, ставить «на колени», сеять внутри хаос, а потом разрывать на части. Чтобы поделить среди нескольких мелких компаний, созданных специально с этими целями. И в памяти Германа Торри, такие случаи были. Были. Хоть уже несколько десятилетий, как такая практика, избавления мира от неугодных и зарвавшихся монополистов, была забыта, но он эти случаи помнил. И помнил хорошо.
Все что сейчас хотел Торри, это подняться со своего места, обойти стол вокруг, подойти к Генеральному секретарю, взять стоящий недалеко от него графин с водой и, что было сил начать бить его им по голове. Президенту хотелось просто взять и разбить его голову, его череп, чтобы все его содержимое, красной пеной, растеклось по столу и по его белоснежному фраку, заливая пуговицы и запонки, инкрустированные драгоценными камнями.
Придет день, когда ты, Яков, будешь стоять на коленях предо мной и умолять о пощаде! Придет день, когда я скину с этого мира тень влияния всей правящей элиты. Я предам весь секретариат огню! Я верну этих зарвавшихся ублюдков к их первоначальной среде – служить и подчиняться! Скоро они уже никому не смогут ничего приказывать, никто на Земле не будет зависеть от их слова и их воли!
Торри сглотнул и зло посмотрел перед собой. В голове стали складываться предчувствия ближайшего будущего, напичканного последствиями введения таких санкций. Цифры бюджета Колониальной Федерации – миллиардные расходы при практически полном падении доходной части! Что это? Война?
Он не смотрел по сторонам. Но все сейчас смотрели на него. Все сейчас все прекрасно понимали. И в их глазах не важно, по каким причинам, Проксима b, поиск внеземной жизни или еще какие причины, виноват в происходящем был и будет только он. И Генеральный секретарь именно этого и добивался. Просто наказать и направить на путь истинный. На путь любви и преданности Союзу Правящих Партий Неополиса. Это была публичная порка. Порка при подчиненных. Он мог провести экзекуцию и при закрытых дверях, без посторонних, но решил показать всем, кого следует теперь винить в закате феномена Колониальной Федерации. И ведь показал!
– Господин Генеральный Секретарь! – Торри выпрямился и, ему вдруг показалось, что в зале очень жарко, нереально жарко.
Перед ним стоял выбор. Сказать прямо сейчас этому безмозглому придурку, что он плевал на его требования и, никто из присутствующих тут не собирается их выполнять, или снова подчиниться. Сказать, что он снова согласен на все условия и, как подобает преданным псам, примет любое наказание, дабы показать, что в его окружении предателей нет.
– Я готов отдать соответствующий приказ, но хотелось бы кое-что добавить…
Генеральный Секретарь прищурил глаза и нетерпеливо, желая слышать, что же скажет этот человек, быть может, в его словах теперь проявится то, что может указать ему на предательство, на заговор, сделал жест рукой.
– Лишить Колониальную Федерацию рудодобывающих колоний в такое время я считаю не самый разумный метод. Объявленная проверка никоим образом не может влиять на прямую деятельность компании, к тому же данное требование, полностью блокирует финансовый поток и больше является санкцией, чем мерой. Для скорейшего и полного проведения проверки, – даже через такой огромный и длинный стол Торри видел, как округляются глаза Генсека с каждым сказанным его словом, – решение ввести в отношении нас санкции неоправданно и неразумно. Так как наша вина на данный момент не установлена и не подтверждена, а является лишь подозрением, решение о введении подобных мер должно приниматься по результатам проверки, а не до ее проведения. И только в том случае, – он сглотнул, понимая, что прямым текстом просто выступает против воли всего Неополиса, – если наша вина будет доказана! Но как я уже сказал, чтобы доказать нашу преданность, я готов отдать соответствующий приказ и через трое суток, мы прекратим свою деятельность в колониях. – Торри вдруг встал и, все опять смотрели на него, а Горбич немного приоткрыв рот, ожидал конца его речи. – Уважаемый Генеральный секретарь! Я прошу повторить Ваше требование относительно отзыва с рудодобывающих колоний на Марсе, Каллисто, Европе и Ио групп контроля Колониальной Федерации! – Он сжал кулаки.
– Президент Торри! – Генсек вдруг закричал. – Как смеете Вы, переосмысливать решение, сказанное от имени секретариата и правительства? Кто дал Вам право обсуждать приказ?! Ваша задача управлять этой компанией, компанией которую Вам вверили мы! Мы дали Вам все то, что имеете и, когда придет время, то мы и заберем все это! А если же Вы плохо слышите отдаваемые приказы, то советую незамедлительно обратиться за медицинской помощью! – Он тяжело встал, а мальчики откатили кресло и поддержали его за локти. – Трое суток, президент Торри! Трое суток! – Он стукнул кулаком по столу и, переваливаясь с ноги на ногу быстрым шагом в сопровождении подросткового эскорта, направился к выходу из зала.
Когда двери хлопнули и эскорт исчез в кулуарах главного штаба, все уже более уверенно смотрели на президента, который сидел, стиснув челюсти и, медленно постукивал тонким стилусом по краю стола, задумавшись о происходящем. Все понимали, что теперь Торри в опале у Генерального Секретаря и с ним во главе этой компании многого не светит.
Нужно было созывать особый совет.
Глава 58
История насущных времен
Пилон-3000 совершил отстыковку со стартовой площадки с литерой «Е» шестнадцатого пирса орбитальной станции Порт ровно в восемь часов по общему орбитальному времени, равному времени нулевому меридиана Земли и взятому за стандарт на околоземной орбите. Как обычно и как уже было множество раз, экипаж судна привычно тряхнуло, как только тракционная линия закончилась и выстрел сжатого газа, мощно и бесшумно оттолкнул судно, и оно пока еще медленно и слегка поворачиваясь на один бок, поплыло в космическом пространстве на безопасное, от внешних технологических конструкций Порта расстояние. Вытянутый, похожий на древний ракетоноситель Пилон, сконструированный из нескольких модулей, расположенных в порядке увеличения и, как бы образующих своеобразную парящую колонну, отозвался интерфейсами на консолях управления системами, меняя их подсветку с красного на синий. Непривычные ярлыки устаревших операционных систем и строки контекстных меню, слишком крупные и непривычные, расположенные совсем не так, как хотелось бы, поочередно извещали о переходе с внешнего администрирования на внутреннее управление.
Пока Марк, занимая кресло пилота, обменивался любезностями с диспетчером пирса, Грек Маер, проплывая между неуклюже развалившегося в одной из сот, Виктора Карнеги, внезапно и резко ощутил подключение полимагнитного ядра. Неожиданно наполнивший каждую клетку организма, каждый орган и каждую конечность, вес, заставил споткнуться о свои же ноги, врезавшиеся в пол и выругаться.
− Внимание, гравитация! – Модуль озарил голос техника, исполняющего роль пилота.
− Поздновато сообщил. – Грек отряхнул колено и отправился дальше.
С момента, как Пилон сошел с тракциона китайской верфи и даже пока он проходил предполетную подготовку на стартовой площадке шестнадцатого пирса, старый командир так и не удосужился посетить его. В этот момент он был на его борту впервые и теперь, с видом собственника, собирался обойти свои владения и осмотреть их. Важность его профессионального взгляда, однако, была немного подорвана запоздавшим предупреждением Марка, о подключении полимагнитного ядра, но делать замечание ему он не стал. Пусть работает. Ему и так за двоих работать. Да и вообще, хватит с него пока упреков о непрофессионализме и безответственности за те две недели, что они провели в Порту и кемпе Нижнего уровня.
Перебравшись через первый блок бытового модуля, в котором размещались расположенные как бы по кругу овальных стен спальные места и, который следовал за модулем командного управления, разделенным на кабину пилотов с выпуклым главным витражом и навигационный блок, Маер схватился за рычаг аналогового замка. Прежде чем повернуть его, он обернулся и посмотрел на блок с более удобного ракурса.
Учитывая, что сто восемьдесят лет назад, когда проектировался это судно, полимагнитная генерация была только прототипной научной разработкой, все на Пилоне строилось с учетом пребывания экипажа в микрогравитационном состоянии. Верх и низ тут были условностями, а два спальных места в блоке были странно подвешены на потолке. Два нижних же места, все же дополняли капсулы принудительной контролируемой седации – сота, в одной из которой никак не мог устроиться Карнеги. Значит, Син не обманул. Поставил все-таки две капсулы. Раскошелился хитрый китаец, а значит, перелет длиною в шестнадцать месяцев, будет преодолен.
Довольно хмыкнув, Грек повернул рычаг замка из усиленного полимера и распахнул тяжелый металлический люк, ведущий во второй бытовой блок.
Там был установлен химический туалет и подобие душевой кабины, где можно было находиться исключительно в сидячей позе. Запас воды был минимальным, а устройство для ее дистилляции и адаптации было таким старым, что его даже не стоит запускать, и постараться как можно дольше обойтись имеющимися запасами.
Из бытового модуля, другой тяжелый люк вел в переход, который разделяя модули, запирался такими люками с обеих сторон, в отличие от переходов между блоками одного модуля.
Пролезая через него в полусогнутом состоянии и освещаемый синеватыми диолитовыми полосами, Маер обращал особое внимание на контактные узлы соединений. Пытался визуально определить степень их износа. Ощупывал мягкие оболочки полимерных изоляторов. Вглядывался в раструбы соединений. Исследовал и отмечал про себя недостатки, которые в целом были вызваны временем, особенно в межмодульных пространствах.
Технический модуль не разделялся на блоки. Это был один большой, если сравнивать с остальными, где едва можно было развернуться, не задев чего-то или кого-то, модуль, в котором даже выпрямиться в полный рост, возможно, было с трудом. Здесь имелись два шлюза, шкаф с двумя защитными костюмами для спуска на поверхности планетарных тел и одним вакуумным костюмом, а так же запертые ремонтные шкафы с необходимым для экстренного ремонта, оборудованием. Один из шлюзов предназначался для выхода в космос, к другому был пристыкован спусковой двухместный аппарат С-1. Вот и все. Больше на Пилоне-3000 не было ничего. Ничего, куда можно было шагнуть, пролезть или забраться без вакуумного костюма.
Дальше располагался запечатанный и недоступный модуль жизнеобеспечения, где размещалось все то, что синтезирует воздух, вентилирует судно, поддерживает необходимую температуру и давление, а так же обрабатывает и распределяет энергию, полученную солнечными парусами.
Вот! Солнечные паруса! Пережиток прошлых поколений эры освоения космоса. То, что давно осталось в прошлом. То, что не застал даже Грек Маер, когда был еще молодым и неопытным пилотом, теперь было на его «новом» судне и именно от этого полностью зависела вся система жизнеобеспечения Пилона. Первые разработки позитронных силовых реакторов, времен Пилона, были слишком слабы, чтобы тратить вырабатываемую энергию на что-то другое кроме своей прямой функции – движителя. Вернее, дело было не совсем в них, а в отсутствии полимагнитного синтеза нейтрино, что ограничивало возможности силовых установок.
Так что, суда первого поколения, не имеющие необходимости удаляться от Солнца на большие расстояния, питались исключительно субавтономными способами и одним из таких способов, да и самым распространенным и надежным, были солнечные паруса.
Потому первоочередной задачей экипажа было, как можно больше накопить энергии в локальные графеновые батареи, которые китаец Син предусмотрительно загрузил довольно в большом количестве прямо в бытовом модуле. Цилиндрические элементы питания диаметром со ствол небольшого дерева и высотой почти по пояс человеку, заключенные в намагниченные оболочки, были прилеплены повсюду к полу и стенам.
Дальше модуля жизнеобеспечения, расположен грузовой, способный вместить до десяти тонн твердого груза.
Подойдя к запечатанному последнему люку в конце технического модуля, который был защищен от открытия без двухстороннего шлюзования, Маер провел рукой по предупреждающему изображению на нем и подумал о том, что было бы неплохо вообще лететь без него. Просто без лишней массы за спиной. Тогда возможно весь полет мог бы даже сократиться на пару-тройку недель. Но, несмотря на то, что такая вместимость ничтожна по сравнению с современными, даже маломерными грузовыми судами, уж не говоря о судах буксирного типа, отказаться от него было невозможно. Именно грузовой модуль и перспектива того, что Пилон должен вернуться в Порт через три года, забив его битком дорогостоящими минералами, была для главного и единственного инвестора всего этого предприятия Син Лин Мина, основной причиной, по которой он собственно и вложился в это дело. А то, что в действительности на Бете нет никаких, лежащих на поверхности камней из тория и алмазного песка, бери и грузи, даже бурить не нужно, ему было естественно не известно.
Грек посмотрел на руку и раскрыл делс. Выбрал список доступных интерфейсов, с которыми возможна синхронизация и увидел два. Первым был делс-id Марка Ковнера с пометкой «синхронизировано», второй – беспорядочный набор цифр и затемненная надпись рядом «не опознанный интерфейс». Этими наборами символов определялся Пилон, но его интерфейс был или жутко устаревшим или полон ошибок и синхронизация была не доступна.
− Командир? – Экран доступа к интерфейсам закрыло лицо техника.
− Говори.
− Мы готовы начать разгон.
Маер двинулся назад в модуль управления, погасив экран, но оставив голосовую связь.
− Ты все просчитал, как я тебе сказал?
− Да. Мы начнем ускорение по эклиптике на параллакс с Сатурном. Через шесть астрономических единиц у нас будет сброс инерции для нового расчета траектории полета. Вырубаем транспондер и вперед! На таком расстоянии нас уже никто не засечет. Если конечно не будут изначально лететь за нами. Сможем спокойно выйти из эклиптики. – Марк как раз завершал расчет курса, когда за спиной почувствовал приближение командира.
Они одновременно выключили делсы.
− Не думаю, что за нами кто-то полетит.
− По крайней мере, пока никого нет.
− Да. Но лучше не задерживаться тут. Отсюда мы сияем ярче, чем сверхновая в объективе ганимедовского телескопа. Пока эти придурки не спохватились, давай валить отсюда. – Он одобрительно похлопал его по плечу.
Где-то внутри нарастало желание азарта и эгоистичной гордости за самого себя и за то, что у него все получилось именно так, как он планировал.
− Две минуты до запуска реакторов на полную мощность.
Маер вышел в первый блок бытового модуля и окрикнул Виктора, так и лежащего в соте, с закинутыми за голову руками.
− Виктор, мы начинаем разгон, ты тут останешься или займешь парк в кабине?
− Тут.
− Тогда пристегнись и запусти соту в режим антиперегрузочного парка. – Маер махнул на него рукой и вернулся к Марку, услышав в ответ только какое-то невнятно ворчание Карнеги, должно быть обозначающее то, что он сам разберется, что и как ему делать.
− Одна минута. – Марк опустил конструкцию парка, свернутую сзади на спинке кресла и нажал на сенсор, встроенный в подлокотник кресла. – Старье сраное. На Агольфе парки удобнее. – Решетка подстроилась под тело и охватила его со всех сторон.
− Переживем, думаю. – Грек проделал все в точности так же. – Слушай, как мне Пилон синхронизировать с делсом?
− Пока никак.
Интерфейсы судовых систем горели зелеными свечениями над приборными консолями, говоря о полной готовности начать разгон.
− Пока?
− Да. Наши делсы его не распознают. Слишком старый. – Цифры таймера прямо перед витражом иллюминации продолжали шествие к нулевой отметке. – Тридцать секунд. Попробую, что ни будь с этим сделать, когда будет время.
− Да, уж постарайся. – Грек вздохнул. – Времени у тебя будет предостаточно.
А еще через двадцать секунд Пилон содрогнулся модулями и сразу же словно сжался в один большой комок. Спинки кресел больно надавили на тела, а парки, выравнивая баланс, понесли их в противоположную перегрузке сторону. Но это был только временный и иллюзивный эффект. Уже через минуту полимагнитное ядро стало медленно и рывками ронять многотонную массу судна в пропасть. В отметку, близкую к отрицательной. Один из графиков на проекционном экране, пополз показателями двух пересекающихся кривых, вниз.
* * *
Через шесть часов уморительного полета, пока антиперегрузочные парки, компенсируя гравитационные пляски ядра полимагнитного реактора, не давали совершить лишнего движения, Пилон-3000 завершил разгон и перешел в режим инерционного движения. Все это время, пока содержимое желудков так и стремилось вырваться наружу, не успевая за остальным телом терять массу относительно пространства-времени, из бытового модуля не переставали доноситься гаркающие ругательства Виктора Карнеги, за девять лет отвыкшего к подобным приключениям.
Сейчас, на относительно близком расстояние от орбиты Земли, Солнце было в доступности для парусов Пилона и все системы жизнеобеспечения работали в штатном режиме, без значительных сбоев. Если не считать аппаратных ошибок программного обеспечения, которые легко устранялись простыми перезагрузками систем.
Экипаж дышал свежим воздухом. Полимагнитное ядро вполне справлялось со своими задачами, лишь изредка и на доли секунды, внезапно поворачивая ощутимый низ на несколько градусов то в одну сторону, то в другую. На воду был введен разумный режим экономии, а ложиться в соты на гибернацию смысла пока что не было. Еще через восемь часов предстоял, быть может, излишний обманный маневр, но выбранный ради обычной перестраховки и обычной паранойи командира Маера. Так ему было спокойнее и, никто не возражал. Если он так хочет, пускай жертвует временем, на этот небольшой, по меркам Солнечной системы, крюк.
После прокладки нового курса, Пилон-3000 вновь запустит свою силовую установку, которая понесет его прочь от эклиптики и когда, скорость его движения достигнет достаточного предела, чтобы после перехода в инерцию, он снова не ушел по орбитальной кривой вокруг звезды, потекут тяжелые недели и месяцы в черном и бескрайнем космическом пространстве.
Солнце сначала превратится в одну из миллиарда звезд, сольется с бесконечной россыпью светил Млечного пути, а его фотоны станут настолько слабы и рассеяны, что паруса Пилона не смогут в достаточной мере поглощать их и питать системы жизнеобеспечения их энергией. Потом звезды и вовсе исчезнут. Исчезнет и Солнце. Главный витраж иллюминации в командном блоке модуля управления превратиться в выпуклую граневидную непрозрачную панель. Тогда и понадобятся резервные элементы питания. Естественно, для восьмимесячного полета в полной темноте, не хватит даже тонны таких батарей и им придется для экономии энергии отключить все системы, без которых они могли бы обходиться. Придется отключить часть функций полимагнитного ядра, которые отвечают за гравитационный фон, снизить кондиционирование на минимум, основное освещение модулей, уменьшить теплообмен. И все же даже при такой жесткой экономии, никто не был уверен в том, что резерва все же хватит чтобы дотянуть до того момента, пока паруса Пилона наконец поймают в свои сети фотоны Проксима Центавры и судно вновь оживет.
Марк потер лицо руками и посмотрел на сидящего в молчании и задумчивости, уставившегося в одну точку Виктора Карнеги. Он сидел так с того момента как они освободились от парков, а позитронный реактор прекратил свою работу, закончив тем самым этап разгона судна.
– Ты как все четырнадцать месяцев просидишь? – Он перешагнул через его вытянутые вперед огромные ноги и направился зачем-то, сам не понимая зачем, в технический модуль, но в его голосе было раздражение.
– Когда устану сидеть, то буду лежать. – Карнеги ответил совершенно спокойно и начал что-то насвистывать.
– Что ты хочешь сделать? – Раздался голос командира Маера и Марк обернулся, уже на половину отворив люк, ведущий в переход.
– Не знаю. – Техник пожал плечами. – У нас восемь часов инерции. Не могу сидеть без дела. Попробую почистить и запустить дистиллятор. – После того как закончился разгон, на Марка внезапно нахлынуло чувство того, что он совершил огромную ошибку. – Потом копну инженерные настройки головного интерфейса судна, подгоню их под наши делсы. – Он нырнул в люк одной ногой, не переставая говорить. – Потом… − Он махнул рукой.
Времяпровождение в парке никогда не проходило бесследно. Много часов разгона, когда перемещение по судну практически невозможно из-за естественных конфликтов между массой судна, перегрузкой ускорения и действия нейтрино в ядре полимагнитного реактора, позволяли хорошенько порыться в себе и своих мыслях. И Ковнер рылся в них отменно. Рылся, зарываясь все глубже и глубже, начиная понимать, что совершил в этой жизни охрененую ошибку.
Ну не пошла работа на Агольфе. Ну, пропало назначение с рекомендациями! Ну не задалась попытка вернуться в Бухарест домой. Что теперь? Жизнь что ли закончилась? Зачем было нужно пускаться из-за всех этих неудач во все тяжкие и разматывать последние деньги в барах Неополиса? А потом, совершенно отчаявшись, выклянчивать покаяния у безумного старика Грека Маера и проситься назад в его экипаж, чтобы обеспечить себе билет, явно в один конец туда, куда возможно эта рухлядь Пилон, даже и не долетит! А если и долетит? Что ждет их там? В чем смысл всего этого? Нарваться на вооруженную охрану научной базы на поверхности Беты? Если она вообще там есть, эта научная база. И если есть, где гарантия, что их не вычислят еще на половине пути к орбите этой планеты и не пошлют на перехват дежуривший на всякий случай один из боевых судов этой долбанной Первой Эскадрильи?