Артур Лидд
История Млечного пути
Глава 90
История минувших времен
Это произошло, когда сотни и тысячи людей еще спали в своих теплых уютных постелях. Ранним зимним утром, когда сон становится самым крепким и сладким. Когда Солнце еще даже не успело показаться из-за гряды высоких башен Мадары и только одинокие флопы изредка бесшумно проносились по магнитным трассам Неополиса.
В то утро все изменилось. В то утро, Лена Кравец со своей семьей, двумя дочерьми и пожилой матерью вернулась в свою квартиру в Плиске, чтобы собрать оставленные там вещи. Несколько месяцев назад они, уходя в спешке, взяли только все самое необходимое. Это происходило в день, когда не стало Марты Штеер. В тот день, когда зародилось первое семя противостояния двух могущественных титанов Нового Мира. Финансового и политического.
Тем вечером, в сопровождении целого отряда правительственной службы безопасности, опасаясь мести со стороны агентов Колониальной Федерации, Лена вернулась домой и обе ее дочери, как две капли воды похожие друг на друга, соскучившись, набросились на нее. И только мать, заметив на ее одежде почерневшие пятна крови, вздохнув, поднялась с дивана и, подойдя к окну, слегка отодвинула занавеску.
− Не подходи к окну. – Кравец поставила одну из девочек, что повисла у нее на руке, на пол и сказала это таким тоном, что женщину пробрал холодный жар.
− Что происходит?
Она все же успела увидеть на улице вооруженных людей, полукругом выстроившихся вокруг входа в здание многоквартирного дома.
− Мы уезжаем.
− Куда ты опять влипла? – Женщина сделала ей на встречу один только шаг, вытянув вперед кулак.
Но Лена не стала ничего объяснять. Потом. Все объяснения будут потом. К тому же…
Да как такое вообще можно объяснить! Что она должна ей сказать? Что находящаяся в розыске за предательство и выдачу секретных сведений глава научного штаба изучения и освоения дальнего космоса Всемирного Научного Сообщества, какая-то там Марта Штеер сегодня утром захватила в заложники вице-президента Колониальной Федерации Вицлава Дарановича? А накануне она вручила ей квант-накопитель с какой-то компрометирующей Колониальную Федерацию, информацией? И она, ее дочь, у которой и своих две дочери, хорошая работа в космопорте и стаж магистрального пилота за плечами, по просьбе той самой Штеер, полезла в драку на отряд правопорядка, оцепивший Сады Безмолвия. Для чего? А чтобы проникнуть в высотку Колониальной Федерации «Сириус» и передать сраный квант представителям Союза Правящих Партий Неополиса? Это она должна ей сказать? И что давала показания некому Дариусу Квинию о том, о чем подписала соглашение, о неразглашении и, ее показания будут использованы против интересов Колониальной Федерации? Что помогла раскрыть, может даже, заговор всемирного масштаба? А может она еще ей расскажет о том, что уговорила этих самых представителей Союза Правящих Партий Неополиса дать ей возможность отговорить Марту Штеер от глупости и отпустить заложника, но когда она почти сделала это, ублюдок пилот Скорпиона, завис над окном кабинета Дарановича и расстрелял Марту из крупнокалиберного пулемета? Рассказать ей как она держала в своих руках оторванную ее голову, смотрела в глаза ей и видела, как угасает в них жизнь? Это она ей должна рассказать? А да, в конце всего этого повествования она должна подвести итог фразой: «и теперь нас всех тоже хотят убить».
Было бы не плохо, если бы все люди на Земле перестали задавать глупые вопросы. Было бы неплохо, если бы люди, которые ей дороги, просто делали то, что она им говорит без лишних разбирательств и выяснений послуживших всему этому дерьму, обстоятельств.
Понятное дело, что ей, старой женщине, ее матери не очень-то по душе все эти экстренные перемещения и эвакуации. Вооруженные люди, которые будут их охранять и должны перевезти в какое-то безопасное место, на время, пока не будет устранена угроза в виде Колониальной Федерации и агентов ее контроля. Понимание того, что кто-то, наверное, уже отдал приказ убить ее дочь, ее саму и вполне возможно, что и страшно больше всего, ее внучек. И эти люди, получившие такой приказ, наверное, тоже где-то поблизости и все что им мешает привести его в исполнение, только наличие у их дома охраны. Но это не значит, что они в безопасности!
С ней было сложно. С детьми проще. Для них, это все было игрой и новым приключением.
Теперь, они возвращались домой. Охраны с ними не было. Угроза их устранения отпала, как отпала персона Германа Торри в этом политическом калейдоскопе. Вчера, какой-то мелкий правительственный чиновник пришел к ней и сообщил, что больше им ничего не угрожает, и они могут возвращаться домой. Точнее, не просто могут. Они должны покинуть временное место пребывания, освободив его для других целей. Где оно было, Лена не имеет, и не имела никакого представления. За все время нахождения там, они ни разу не вышли на улицу. Окна этого помещения, дома или особняка, убранством и интерьером напоминающего среднего класса кемп, проецировали иллюзии различных природных видов, а флоп, доставивший их сюда, высаживал в цокольном помещении, куда была протянута магнитная трасса. Оттуда он их и забрал. Флоп был специализированный. То есть без окон и экранов обзора. Привез он их в Плиску, а высадил в максимально близком от их дома месте. Ей так же была выплачена компенсация в пределах довольно солидной суммы, которая без колебаний должна будет потрачена на покупку нового жилья в другом районе. Как бы кто не говорил про отсутствие угрозы, сам факт того что она была, не смирим. Страшно уже от того, что она была в их доме и чтобы избавиться от этого страха, решено было дом продать, а пока, временно, переехать в кемп. Но для этого нужно было все равно появиться там и собрать оставленные вещи.
И это произошло именно в тот момент, когда Лена Кравец, взялась за рукоять двери, ведущую в узкий коридор ее старого дома, в котором одна из таких же дверей была входом в ее квартиру. В этот момент, мать и обе дочери находились позади нее. Всего в каком-то шаге. Девочки о чем-то спорили, а мать постоянно оглядывалась по сторонам, не веря в то, что им тут уже ничего не угрожает.
Какой-то орбитальный аппарат, который каким-то непонятным образом преодолел дистанционный контроль безопасности и, войдя в суборбитальное пространство Неополиса, до того момента, как система противоспутниковой обороны успела среагировать и уничтожить его, выпустил по Мадаре несколько ракет с ядерными боеприпасами малой мощности.
Лена сначала даже не поняла что произошло. Земля под ногами будто провалилась куда-то вниз, словно кратковременный сбой в работе полимагнитного ядра, вызвал резкий эффект Кориолиса на орбитальной станции или космическом судне. Почти сразу же, небо превратилось в солнце.
Люди, привыкшие видеть ближайшую к Земле звезду сквозь призму атмосферы, способны воспринимать ее лишь как небесное тело, но они лишены возможности понимать ее именно как физический объект. Люди привыкли к Солнцу именно как к светилу, способному принимать довольно разные красочные облики. Во время восходов – от тускло-малиновых до пурпурно-красных, а на закатах – от оранжево-желтых до ярко-алых. Если природные условия на Земле позволяют обманывать нас, раскрашивая Солнце и часть видимого неба вокруг него во всевозможные различные цвета, заставляя нас воспринимать его окружность то меньше, то больше в зависимости от прохождения по небосводу, то на орбите Земли оно всегда одинаково. И видимый размер, и видимый спектр. Оно неизменно и вечно. Божественный обелиск достойный поклонения, но всего лишь плотное скопление водорода на огромной площади пространства, который под действием собственной гравитации и давления, живет уже много миллионов лет, одной только сияющей реакцией превращения более тяжелого вещества в более легкий гелий.
Так вот, в действительности, Солнце или звезда класса g, космический объект. Благодаря протекающей в нем, на его поверхности и внутри него термоядерной реакции, является единственным источником света в одноименной звездной системе. И оно не желтое или оранжевое. Оно белоснежное и яркое. Как постоянно зажженная невообразимых размеров, электрическая дуга.
Солнце не является источником тепла, но своим излучением нагревает поверхности других тел. И оно настолько яркое, что глядя на него, действительно можно ослепнуть.
В тот момент, Лене показалось, что Солнце приблизилось к Земле, или Земля приблизилось к Солнцу, настолько, что заняло все небесное пространство над полушарием планеты. Весь небосвод, на целых десять секунд, превратился в одну большую электрическую дугу. Когда резко пропали отбрасываемые всеми предметами тени, и задрожала под ногами земля она, еще не догадавшись что, в самом деле, происходит, но поняв, что небо стало опасным, бросилась назад и, схватив в охапку детей и мать, в секунду затащила их, в только что открытую дверь дома. Это потом, в процессе спасения их, наверное, в промежуток доли секунды, пока они падали на пол, ей в голову стали приходить мысли, что такая вспышка, чем бы она ни была вызвана, несет в себе убийственные гамма-лучи, а вызвана она может быть только термоядерной реакцией.
Закрыв за собой дверь, она повалила всех троих на пол и накрыла собой, одновременно крича, чтобы они не поднимали головы и не смотрели в окна. Мать охнула и что-то простонала, девочки закричали в один голос, от страха. Яркий свет, казалось, проникает отовсюду. Даже там, где проникать не должен. Не только в окна и в щель под дверью, но и сквозь стены. В этот момент она услышала странный гул. Вернее не услышала, а поняла, что он есть. Он появился практически одновременно со вспышкой неба и был похож на монотонное трение друг о друга огромных металлических конструкций или на вой воздушного потока в вентиляционной трубе. Только громче. Намного громче и сильнее. В сотни, в тысячи раз громче и сильнее. И хотя было ясно, что источник этого гула, или источники, находились не близко, все равно можно было только представить насколько они или он, мощны. Что-то подобное Лена слышала на Бете, когда после подрыва древнего кратера, все они стали свидетелями похожего звука, решив, что их вмешательство вызвало сдвиг тектонических плит. Но потом стало известно, что это было нечто иное. Это были внутренние обрушения природных пещерных галерей и коридоров, из которых под созданным из-за взрыва давлением, начал выходить воздух. Теперь, такой звук был и на Земле. В их городе. Почти у нее дома. Земля стонала разрушающейся инфраструктурой, падающими башнями, изломами надземных флоп-трасс и провалами подземных тоннелей. Знать бы только насколько это произошло близко от них. Вместе с гулом она услышала ветер. Такой сильный порыв, что звуки его сопровождающие свидетельствовали о том, что ветер этот оказался такой силы, что двигал, ломал, срывал и крушил все на своем пути. Дребезжали окна, тряслись двери, и казалось, крыша сейчас слетит с дома, словно шляпа с головы, но выдержала. И длилось это всего-то несколько секунд, но жутко ужасных секунд.
А когда вспышка погасла, а волна иссякла, Лена принялась всех успокаивать.
− Что происходит? – Пожилая женщина сидела на полу, прижимая к себе внучек.
− Не знаю. Должно быть, взорвался какой-то промышленный термоядерный реактор. – Соврала Лена, уже догадываясь о том, что случилось.
Она зажгла делс, но экран выдал сообщение об отсутствии глобальной сети, предложив выбор только локальных баз данных. Этого и следовало ожидать.
Спустя еще одно мгновение, многоквартирный трехэтажный дом начал приходить в движение. Из квартир посыпались жильцы, пробужденные внезапным утренним происшествием. Кто в чем был одет, что и кто успел натянуть на себя, все в страхе и ужасе выбегали на улицу, словно там могло быть их спасение.
Кто-то толкнул сидящих на полу, посреди небольшого холла женщин и, споткнувшись о них, удержался на ногах и тоже выбежал на улицу.
Они поднялись и вышли следом. Небо больше не сияло одной гигантской вспышкой, но было странно серым и безоблачным. Солнце должно было уже взойти, но там где оно всегда появляется, над крышами домов, его не было. Лена знала, что это не так. На самом деле оно есть, просто что-то в атмосфере мешает его увидеть. И она уже знала что.
Нужно было найти какое-то возвышение или открытую площадку. Нужно было посмотреть в северном направлении, но мешали высокие здания.
Оставив семью возле дома и наказав никуда не уходить, она отбежала на несколько десятков метров по улице от дома и обернулась. Увиденное ею, подтвердило самые страшные догадки. Над крышами домов возвышался черный шар, поднятой с поверхности земли, грязи, пыли и прочих мелких частиц. То, что когда-то было зданиями, дорогами, тротуарами, скульптурами, фонтанами, флопами и людьми. Мадара.
Это полыхал самый центр Неополиса.
Кто же осмелился на такое?
Когда Лена возвращалась к матери и дочерям, улица их квартала уже практически заполнилась людьми. Крики, шум, гам, плачь, и ругань наполняли Плиску. Гомон, источаемый взорвавшимся районом, Мадарой, уже почти утих. Всего каких-то пятнадцать километров от Плиски! Воздух постепенно наполнялся звуками сирен и приближающимися монотонными оповещениями гражданской обороны. Органы самоуправления поднимали тревогу.
Определив направление ветра, что в городе было не просто, решив, что воздушные потоки в общей своей массе двигаются в направлении взрыва, а не к ним от Мадары, Лена вернулась к женщине и девочкам.
− Нужно уходить.
Женщина промолчала, лишь покачала головой, но двинулась следом, в руках зажав ладони внучек. Одна из девочек заплакала, расстроившись, что ее игрушки, по которым она сильно скучала, пока они были «в гостях», так и останутся дома, но Лена прекрасно знала, что брать с собой нельзя абсолютно ничего! Нельзя! Все здесь облучено. Игрушки, одежда, любые вещи и предметы. Еще неизвестно какую дозу радиации они все получили во время взрыва, и как эта доза проявит себя через несколько часов или суток, как скажется на организме. Может кто-то уже через несколько минут почувствовать тошноту и головокружение, а через два часа покроется ожогами, а у кого-то спустя годы начнут вылезать раковые опухоли или рождаться потомства с генетическими мутациями.
− Прости, родная, нам нельзя ничего забирать с собой. Как все наладится куплю тебе новые. Какие захочешь. – Она присела рядом с дочерью, которой невозможно было объяснить то, что если город переведут в режим ликвидации последствий ядерного взрыва, то всех попавших под радиус гамма-излучения должны будут подвергнуть дезинфекции и химической мойке.
Их одежды и личные вещи независимо от того что это будут за вещи, хоть делсы, хоть коин-карты, соберут в кучи и сожгут. Одежды выдадут новые, и пока жилые кварталы не будут очищены от радиации, поселят в организованных лагерях за городом. Но для всего этого нужна действующая администрация, военные и отряды правопорядка, а так же понимание со стороны граждан и отсутствие паники. Но заработает ли все это, если Мадары больше нет?
Девочка кивнула и на удивление быстро с ней согласилась.
− Это не взрыв промышленного реактора. – Лена снова обратилась к матери.
− И что же? – В ее голосе звучала обида, словно в том, что сейчас происходит, снова виновата Лена.
− Нападение. Кто-то напал на Неополис. Это взрыв термоядерной боеголовки. Скорее всего, атака была с орбиты. – Она подумала о том, что если это взрыв, то у него должна была быть взрывная волна, но раз они живы, а расстояние до Мадары пятнадцать километров, то взрыв был малой мощности.
Может террористы? Может все-таки не глобальная война? А если действительно война, то могут ударить и по другим районам. И по Плиске. Интересно, каковы разрушения? Насколько откат основной взрывной волны не докатился до их дома? Сколько же сотен метров спасли им жизни, отделив от неминуемой и почти мгновенной гибели?
− Нападение? – Женщина снова ахнула. – Кто способен на такое?
− Не знаю. – Лена, продолжая двигаться в потоке людей, которые уже заняли флоп-трассу, понимая, что электромагнитные поля отключены, и флопы беспомощно лежат на ее поверхности. – Возможно, это НЕС, а может Деприоритет. Может кто еще.
Кто-то уже начинал громить витрины магазинов, решив, что это апокалипсис, правительства больше нет, а отряды обеспечения правопорядка сами находятся в поисках своего спасения.
Но за несколько сотен метров до пересечения улиц и разделения кварталов Плиски, Лена увидела сначала сияния световой сигнализации, а потом и военную технику, наземную, видимо на пневмонагнетающих статерах и воздушные транспортники на контурной тяге.
Наскоро организованные спасательные отряды из числа войсковых подразделений Неополиса, решили не влезать техникой на узкие улицы районов, а собирать людей на перекрестках.
На подходе к блокпосту, толпа концентрировалась, уплотнялась, сжималась и замедляла движение. Образовывалась пропускная очередь.
Военные, которые занимались сортировкой людей, да и отряды правопорядка, что держали периметр и грозным видом давали толпе понять, что акты мародерства недопустимы, все были одеты поверх тактических костюмов в прозрачные полимерные комбинезоны. Пропускали в два прохода, предварительно измерив ручными датчиками радиационную «ауру» гражданина. Если выше нормы, направо. В пределах нормы – налево. После замера людей заставляли выворачивать карманы и оставлять прямо здесь, на черном покрытии флоп-трассы или тротуарных плитах, все свои вещи. Тех, кто пытался провести домашних животных, так же не пропускали, пока те не решаться оставить питомцев за блокпостом. Когда очередь Лены, ее дочерей и их бабушки приблизилась к заграждению из техники, они буквально наступали, ломая обувью, наручные делсы и другие устройства связи.
Не обошлось и без паники в толпе. Несколько раз, отряды правопорядка срывались со своих постов и врезались в людской строй, предотвращая давку и драки.
Кому-то справа стало плохо. Кто-то закашлял, начал задыхаться, а потом принялся извергать рвотную массу на других людей. Лена тут же протиснула своих родных чуть дальше в сторону, немного потеряв свою очередь, но освобождая путь медикам в защитных противорадиационных костюмах, в сопровождении военных и отрядов правопорядка.
* * *
Везли их, судя по всему, из города в пустоши. Везли в битком набитом транспорте, который отыскали в музеях или вообще на свалках. Громоздкие автобусы из тонкого железа, с окнами из стекла, которое уже сотню лет используется лишь в декоративных целях, при изготовлении каких-то там изделий и объектов искусства. Жесткие нерегулируемые сиденья, рев явно не электрических двигателей, специфические запахи горения дизельного топлива, которое к тому же нещадно дымило черными выхлопами. Из таких же доисторических динамиков, как и сами автобусы, в салонах вел рассказ жутко искаженный мужской голос. Запись стояла на повторе. По окончании она повторялась вновь. Голос рассказывал о том, что в Неополисе произошла техногенная катастрофа с выбросом в атмосферу радиоактивных изотопов. Ни слова об атаке извне. Инструкция говорила о том, что по прибытии в некое место за городом, все пострадавшие в обязательном порядке должны будут разделиться на мужчин и женщин, после чего подвергнуться полной санитарной обработке в модульных полевых пунктах, которые еще находятся на стадии развертывания. Людям будут выданы стандартные комплекты одежды и тем, у кого будет отсутствовать проявление симптоматики лучевой болезни, будет предоставлено временное место в палаточном лагере. Лена решила что лагерь, как и модульные пункты военных за такое короткое время вряд ли еще развернуты и по приезду на место им в этих автобусах придется ждать довольно длительное время. Еще голос вкратце поведал о тех самых симптомах последующих за облучением радиацией, мерах предосторожности, о приведенных в полную готовность медицинских бригадах, готовых к оказанию соответствующей медицинской помощи и о том, что вернуться в свои дома люди смогут только после того, как власти города им это позволят.
− Ты куда? – Старая женщина вцепилась в Лену, которая решила встать со своего места и подойти к солдату, сопровождающего транспорт с людьми.
− Сейчас вернусь.
Солдат стоял в проходе закрытых передних дверей автобуса. На нем был активированный тактический боевой костюм защитной армейской расцветки и надетый поверх него прозрачный комбинезон. В слоте за спиной штурмовая винтовка. На поясе болтался импульсный разрядник.
− Прошу прощения. − Она обратилась к солдату, который и без того видел, ее перемещение по салону автобуса в его сторону, но не отреагировал раньше и не приказал ей вернуться на посадочное место, а значит не откажется перекинуться парой слов. – Можно вопрос?
− Можете спросить, но скорее всего я Вам не отвечу. Мы сами ничего толком не знаем.
− Какой нанесен городу ущерб?
− Нас подняли по тревоге три часа назад. – Его лица естественно Лена не видела, но по голосу понимала, что он сам находится в подавленном состоянии. – Ничего не знаю. Но приказ был, действовать по инструкции в случае ядерной атаки. Нам еще повезло, что наземный транспорт, сохраненный специально для такого случая, практически весь оказался в рабочем состоянии. Флоп-трассы обесточены. Глобальной информационной сети нет. Что будет дальше неизвестно, но просто делайте то, что будут говорить и все будет нормально.
− Хорошо, спасибо. – Лена поблагодарила его и, держась за поручни, проталкиваясь через людей, которым не хватило места, направилась к своей семье.
Когда транспорт с эвакуированными жителями Плиски прибыл на пустошь за городской чертой, всем приказали выйти и собраться рядом с автобусами, которых было не меньше сотни. К покинувшим транспорт людям, среди которых было полно стариков и детей, подходили медики в сопровождении солдат и провожали на территорию распределительного участка, которым служила просто относительно ровная часть пустыря. Дальше стояли каркасные сборные модули, а за ними расположился палаточный лагерь.
Автобусы, избавившись от пассажиров, рыча моторами и выплевывая в атмосферу завесы воняющих черных выхлопов, разворачивались и уезжали снова в сторону Неополиса, за новыми партиями пострадавших.
В распределительном центре людей делили по половому признаку и группами по тридцать человек, сопровождали в модули. Те, кому становилось плохо, кто терял сознание или просто жаловался на самочувствие, уводились из общей массы людей, медиками. На удивление, таких оказалось не очень много. Возможно, это объяснялось тем, что взрыв произошел рано утром и большинство жителей Плиски находились в своих домах, а не под открытым небом. Обстановка в Мадаре с пострадавшими, скорее всего была куда хуже, но про них ничего не было известно. Должно быть, их вывозили на другие полигоны.
В санитарном дезинфекторе, под который был оборудован полевой армейский модуль, людей заставляли снимать с себя всю одежду и складывать ее в полимерные мешки, каких тут было огромное количество. Потом заводили в специальные камеры по десять человек, обдавали водой из шлангов, наносили на их тела какую-то пену, имеющую специфический запах, а потом снова водой, ее смывали.
На выходе всем выдавался комплект одинаковой упакованной в прозрачные чехлы, одежды. Выдавался плед и присваивался порядковый номер, который соответствовал выделенной палатке в палаточном городке.
Лена получила номер одна тысяча сто четырнадцать. Ее мать, так как они были одной семьей и должны были занять одну палатку – одна тысяча сто четырнадцать точка один, а дети соответственно получили тот же номер, только после точек у них стояли цифры два и три. Им всем просканировали сетчатки глаз и отпечатали номера на запястьях левых рук, электронным маркером.
В четырехместной палатке были воздушные настилы с подогревом армейского образца со встроенными в них спальными мешками. На улице было не слишком холодно для февраля, да и вообще зима в этот год выдалась довольно теплой, так и не заставив никого из жителей Неополиса и его автономий, надеть шапки и теплые одежды. Но по ночам температура вполне могла опуститься до нулевой отметки и тут такие подогреваемые спальные места оказывались в самый раз. Самое большее негодование вызывало отсутствие личных вещей, отсутствие удобств, точнее, их общественное наличие под открытым небом и самое страшное – отсутствие коммуникационных средств связи и получения информации. Многие обитатели палаточного городка впадали в депрессии или психозы из-за невозможности получить доступ к глобальной информационной сети и возможности связаться с родственниками, проживающими в других районах. Потому, когда спустя два дня, всем объявили о возможности посмотреть главный информационный медиаблок города на проекционном экране, все стали покидать палатки и направились к обозначенному месту в самом центре городка.
Фемтосекундный проектор охраняли люди в форме, но без оружия. Народу собралось столько, что Лене пришлось протискиваться чуть ли не с боем, чтобы добраться до места, откуда было хотя бы слышно диктора вещающего новостного блока.
«…организовано двенадцать палаточных городков за пределами Неополиса в местах, куда радиоактивное облако не распространилось потоками воздушных масс. На сегодняшний день уже завершились мероприятия по его нейтрализации, в которых участвовали более пятидесяти воздушных судов и беспилотных аппаратов. Со слов официального представителя оперативного штаба по ликвидации последствий катастроф, угроза для соседних государств отсутствует. Облако все еще движется в северном направлении, но полностью нейтрализовано и не несет в себе радиоактивных нуклидов. С момента атаки ни одна террористическая организация так и не взяла на себя ответственность за этот жуткий акт бесчеловечности, но учитывая, что две из трех ракет, выпущенных с орбитального носителя, попали точно во Дворец Правительства Неополиса, можно с уверенностью сказать, что целью атакующих был именно Генеральный Секретарь Леонид Янн. На данный момент ничего неизвестно о местонахождении Янна. По предварительным данным, в момент атаки он был во дворце. Спасательные работы в местах ядерных взрывов до сих пор не завершены. Жертвами атаки стали более десяти тысяч человек. Под массированное облучение в непосредственной близи от эпицентров взрывов попали почти сто тысяч человек. Пострадавшим оказывается медицинская помощь в необходимом объеме…»
С этого дня, новостной блок вещал в палаточном городке ежедневно и через еще два дня, диктор сообщил следующее:
«…пойманные обломки орбитального спутника, который был использован для ядерной атаки на Неополис, идентифицированы. Установлен тип и модель беспилотного аппарата, а так же то, что он находился на орбите Земли почти два года, маскируясь под спутник связи. Так же эксперты установили страну принадлежности этого спутника. Страна не называется, но сообщается, что она входит в анклав мирового Деприоритета. Министр обороны Неополиса сегодня утром выступил с заявлением, в котором говорится, что Неополис, в период введенного военного положения и отсутствия Генерального Секретаря, не собирается терпеть подобные выходки обиженных стран третьего мира, стоившие жизней тысячам мирных жителей. Временное правительство дает стране, изготовивший спутник-убийцу, двое суток на то, чтобы взять на себя ответственность за теракт и принять карательные меры, без объявления войны. В случае если этого не произойдет, Неополис ответит им теми же средствами…»
− И все-таки это война. – Лена вздохнула, сплюнула под ноги и побрела к своей палатке.