Артур Лидд
История Млечного пути
Часть пятая
Глава 73
История насущных времен
Первое чувство, которое настигло едва успевшего придти в сознание молодого человека, было искреннее чувство удивления. Глаза открылись и смутно, но смотрели в белую пелену, на которой вполне различались осветительные полосы люминофоров. Грудь делала вдох, веки моргали, а голова нестерпимо болела. Пальцы рук с трудом и странным скрежетом, дернулись, но сжаться в кулаки у них не вышло.
Что дальше? Это что? Разве такие ощущения испытывают все люди после смерти?
Всю свою недолгую жизнь, Марк Ковнер редко, но иногда задумывался о смерти. Как это, быть мертвым? Есть ли граница между биологической оболочкой и ее духовным наполнением? Что такое сознание и умирает ли оно вместе с телом?
Как правило, в человеческом мире, ответ на этот вопрос давали лишь два источника. Религия и наука. И эти два источника соперничали друг с другом так давно, как человек признал тот факт, что земля круглая и вращается вокруг Солнца. Какому источнику верить, решает уже каждый самостоятельно и тут все зависит от того, кто и что больше хочет услышать и во что поверить желает. Хочешь верить в жизнь после смерти, прелести рая при раскаянии в грехах, а так же в прочие религиозные утверждения и догматы, обещающие вечное существование души, а в итоге всего, перспективу воскрешения – добро пожаловать в религиозные учения, выбор которых за несколько тысяч лет накопился довольно богатый. По сути, если начать углубляться, то каждая религия, какими бы разными они не казались, несет в себе один и тот же единый смысл, если говорить о религиях монотеизма. Разница лишь в контекстах трактавания и способах преподношения ее пастве.
Марк Ковнер не был человеком религиозным. Трудно верить в некое существо высшего разума, создавшее весь мир за семь дней, глядя на этот мир через витраж иллюминации космического судна. Да и чего греха таить, в эпоху термоядерного синтеза, теологии, как социальному институту, отводится все меньше и меньше места. Все меньше и меньше на Земле остается людей, способных отвергнуть неопровержимые доказательства науки, о сотворении мира и принять то, что когда-то было невозможно доказать, догматически нельзя было доказывать, а теперь и вовсе опровергнуто. Но есть и такие. В основном на Земле и в таких ее местах, которые меньше всего оказались тронутыми прогрессивным большинством. Например, страны Деприоритета, которые умышленно поддерживаются стараниями Нового Европейского Содружества в состоянии гражданских войн друг с другом. В вечных экономическом, социальном и демографическом упадках, что необходимо для создания определенного мирового контраста. Как это работает? Очень просто. Окружив себя пылающими в междоусобицах и других кризисах странами, НЕС выглядит в их центре словно цветок раффлезии среди огромного высохшего поля. В прямом смысле, оно питается соками их экономики и на их территориях создает плацдармы для экономического сдерживания некоторых других участников политического и более конкурентоспособного мира. В умах жителей таких стран, религии отведено куда больше места, чем науке.
Ну, а в мире Марка Ковнера, в той среде, в которой становилась его личность и, в которой укреплялись его мировоззрения и жизненные позиции, верить в Бога, считалось едва ли не признаком невежества. И все же, он иногда думал над этим. А вдруг наука, утверждающая тот факт, что сознание есть сложные биохимические и нейронные процессы в головном мозге, прекращающие свою активность в тот же момент, когда свою активность прекращает сам мозг, то есть прекращается поступление кислорода в его клетки, ошибается? Ведь человек не компьютер и не машина, которые можно взять и отключить! А потом включить.
Но сколько бы он не думал об этом, а думал он об этом очень редко и, как правило, находясь под воздействием психотропных нейростимуляторов, он всегда возвращался к тому, что научная точка зрения является самой верной и единственной объяснимой, приемлемой, адекватной. Перемещение сознания как биологического процесса после умирания оболочки тела, можно было бы допустить, при условии, что все человечество, подобно виртуальной глобальной сети, было бы объединено во что-то похожее. То есть, если существовала бы некая нейросеть, внутри которой все люди могли бы взаимодействовать друг с другом и с самой такой сетью. Но ее нет. И это факт. Если была бы такая сеть, люди могли бы общаться на огромных расстояниях, используя лишь силу мысли. Но это в теории фантастика, а на практике – шарлатанство. Каждый человек индивидуален до абсурда и каждый живет сам по себе в обычном физическом мире и, умирая, каждый забирает свое сознание с собой.
И все же он очнулся. Вот только где? В раю или аду?
− Я жив? – Марк Ковнер попытался задать вопрос, но из его уст вырвался нечленораздельный монотонный звук, больше похожий на мычание умалишенного, чем на человеческую речь.
‒ И Вам доброго утра, молодой человек. – Небольшая пауза в тишине, нарушаемой тихим шуршанием, какое издают лопасти воздушной рециркуляции системы кондиционирования на космических судах. – Точнее вечер, если по общеорбитальному времени.
Голос был женский. Не молодой, но и явно принадлежал не пожилой женщине. Тихий, уставший. Спокойный. Система кондиционирования продолжала делать свою монотонную работу, а время, по которому сверялась невидимая за пеленой в глазах, собеседница, было общеорбитальным. Вряд ли на «том свете», если такой есть, время меряют по общеорбитальной хронометрии. Значит, все-таки жив.
Ковнер проморгался, зажмурил веки, что было сил и, резко открыл глаза. Стало лучше, но пришлось повторить так несколько раз, пока он вдруг отчетливо не увидел белый потолок. Плоские полосы люминофоров, встроенные датчики температуры, давления и ионизации, аварийный оповещатель с красной подсветкой… вентиляционные ребра…
Он повернул голову вправо настолько, насколько это было возможно, а именно в ту сторону, с какой доносился голос женщины. Казалось, к его голове приклеен предмет размером с взлетно-посадочный модуль.
Женщина, в самом деле, была. Сидела рядом на высоком стуле, регулируемом по высоте. На ней был белый комбинезон, ее лицо казалось не менее уставшим, чем голос, а темные волосы были зачесаны назад и видимо, собраны в хвост. Она смотрела на него, и было не ясно, друг она или враг.
Марк попытался снова пошевелиться. Хотел согнуть руки в локтях и приподняться, чтобы хоть как-то оценить ситуацию, но не смог. Однако он не чувствовал себя связанным. Не ремней, не веревок или скоб, на себе он не ощущал. Но что с ним происходит? Он парализован? Его вакуумный костюм был разгерметизирован? Он был в вакууме? Сколько его мозг был без кислорода? Это потому такие последствия? Или он получил травму позвоночника?
Женщина нахмурила брови, видя испуганный взгляд парня, который очнувшись вдруг понял, что абсолютно не в состоянии даже говорить. Не то, что двигать конечностями. Все что он сейчас был способен делать, это дышать, моргать и мычать. Удивительно как ему вообще удалось повернуть голову на бок. Должно быть, конвульсивное разрядное движение остаточного мышечного напряжения слегка изменило положение позвонков в ту сторону, куда отчаянно приказывал мозг, а потом голова под собственным весом сама завершила движение.
‒ Ты за это не переживай. ‒ Она подняла его руку немного над телом и отпустила.
Рука бесконтрольно упала на пластиковую поверхность стола глухим шлепком.
Техник почувствовал прикосновение к нему, свободное падение конечности, удар о манипуляторный стол, но совершенно ничего не мог сделать. Ни противиться этому, ни одернуть руку, ни смягчить ее падение.
− Если тебя это успокоит, то это не результат травмирования. – Она вздохнула. – Всего лишь нейролептик. Блокатор нервных импульсов. Через четыре часа действие начнет ослабевать. Сможешь и говорить и двигаться.
Марк без эмоций снаружи, но с диким облегчением внутри, выдохнул.
‒ Если ты меня слышишь и понимаешь, моргни один раз. – Она нагнулась над его лицом, и Марк почувствовал ее не очень приятное дыхание и моргнул один раз.
Женщина кивнула и отпрянула, теперь наблюдая за его глазами на расстояние.
‒ Ты понимаешь, где ты находишься?
Он пробежал глазами по небольшому помещению, вернее по тем предметам, что смог уловить взглядом в столь ограниченном положении.
Ребристый металлический пол. Автоматическая дверь с небольшим окошком. Сенсорная панель управления этой дверью. Это как же все было ему знакомо! Да, и те датчики на потолочных панелях, люминофоровые осветители, аварийный оповещатель… Он точно знал, где находится. Лишь на этом судне, а точнее, на этих судах, построенных человеком, могут быть именно такие детали интерьера. И Марк был знаком с ними, как со своими пятью пальцами.
Он снова моргнул один раз.
− С… − Слово, которое он хотел произнести, а произнести он хотел слово «СИД», застыло на одном звуке.
Женщина покачала головой и на некоторое время исчезла. Послышались шаги и звук отодвинутого в сторону придвижного стола или еще чего-то.
Ну, вот и свершилось все именно так, как он задумал. Он же планировал, после того как Маер и Карнеги покинут Пилон, через какое-то время ответить на запрос идентификации и сдаться! Вот и сдался. Хотя нет. Не совсем так. Не совсем сдался. Его поймали. Захватили в плен. Арестовали. Можно как угодно называть эту ситуацию, но сути это уже не поменяет. Он планировал оказаться на борту вражеского судна, и он на нем оказался. Пусть не так как рассчитывал, но оказался. Теперь, судя по всему, он пленник. Пленник на СИД. Его накачали какими-то препаратами, чтобы он не наделал глупостей и должно быть теперь решают, как с ним быть. А можно было просто запереть в кубике.
Марк лежал, лишь моргая, с открытым ртом, потому что не мог сомкнуть челюсти и, чувствуя, как слюна вытекает через правый уголок рта, просачивается сквозь выросший на подбородке редкий волосяной покров и каплями падает на манипуляционный стол. Он мог только думать. А что еще оставалось делать в такой безнадежной ситуации?
Думал он о том, каким образом его вообще удалось подобрать. Должно быть, когда он получил удар куском корпуса Пилона по шлему вакуумного костюма и потерял сознание, система жизнеобеспечения приняла решение запустить аварийный режим и начала слать сигнал бедствия во все стороны. Марка же она, решив, что его жизнь под угрозой, вообще ввела в гибернацию. Экипажу СИД и что там еще за второе судно, а это пока только предстоит узнать, оставалось лишь запеленговать его сигнал и подобрать. Совершенно ничего фантастического.
Через несколько секунд, Марк услышал, как пискнул сенсор двери. Кто-то или вошел или вышел. Потом послышалась приглушенная речь двух людей. Первый голос, принадлежал явно женщине-медику, которая только минуту назад сидела рядом. Второй – был мужским грубым голосом и до ужаса знакомым. О чем они говорили, было не разобрать, но то, что скоро перед ним предстанет новый персонаж всего этого приключения, Марк уже не сомневался. Не сомневался он и в том, что уже совсем скоро ему станет ясен его статус пребывания на СИД и, наверное, будет хоть как-то определена его судьба. Точнее, она уже определена, просто он скоро об этом узнает.
Вернулась женщина медик и молча, совершенно ничего не произнося, принялась сковывать и без того недвижимое и парализованное какими-то блокаторами нервных импульсов тело техника, ремнями. Кто-то другой стоял уже совсем рядом. Совсем близко. Но с другой стороны. Не с той, куда была повернута его голова. Марк внутри своего сознания начал волноваться, не понимая, зачем ремни и что эти двое собираются с ним делать. Вот только не противиться всему этому, ни выказать каким либо образом свое волнение он совершенно не мог.
− А он все слышит сейчас? – Уже не шепотом спросил, настолько знакомый и противный мужской голос, что Марк готов был поставить все на то, что точно догадался, кому он принадлежит.
− И слышит и понимает.
Ремни туго натянулись. Щелкнули фиксаторы кареток.
− Долго?
− Минута.
В локтевой сгиб правой руки уперлось что-то холодное. Это был инъектор. А через секунду, в его кровь вмешался…
Может антиблокатор, может блокатор блокатора нервных импульсов. И тут же по всему телу, от кожи головы под грязными отросшими копной волосами, до кончиков пальцев ног, побежали тысячи мелких иголок. Жаля, они вновь подключали заблокированные нервные ткани и клетки к его органам, восстанавливая чувствительность и моторику.
Марк резко дернулся, больше машинально или конвульсивно, чем по своему желанию, но ремни плотно держали его прижатым к поверхности стола.
Он тяжело вздохнул. Потом так же тяжело выдохнул и повернул голову в сторону стоящего справа человека. Липкая слюна потянулась за его подбородком. Поворот дался значительно легче, вес взлетно-посадочного модуля пропал, но было ясно, что поставь его сейчас на ноги и он вряд ли устоит на них больше пяти секунд. Ковнер сглотнул, а потом увидел наглую и довольную физиономию Александра Колла.
‒ Как жизнь, инженер Колл? – Едва сдерживая себя чтобы не засмеяться, спросил Марк, выгнув шею так, чтобы можно было, как можно лучше видеть своего давнего врага.
‒ Командир Колл. – Серьезно поправил его человек с черной аккуратно подстриженной бородой.
‒ Надо же. ‒ Марк надул щеки, показывая наигранное удивление. – Тебя повысили? А воняет изо рта все так же. ‒ И отвернулся от Колла, уставившись на оповещатель в потолочной панели.
‒ Я не советовал бы тебе сейчас дерзить. – Кол усмехнулся, явно наслаждаясь сюрпризом, подаренным ему иронией судьбы. – Ты не в том положении. Один мой приказ и тебе сделают инъекцию, которая заставит уснуть и больше никогда не проснуться, или инъекцию от которой ты будешь умирать в страшных муках в течение нескольких суток. – Он потер бороду. – Ты какую выбираешь?
‒ Да плевать. – Марк выглядел совершенно безразличным. – За последний год я столько раз был в ситуациях, из которых вообще не должен был выйти живым, что я не очень-то удивился, когда очнулся тут. ‒ Марк снова выгнул шею и посмотрел на командира Колла. – Может, я бессмертный? А, инженер Колл?
Сарказм удался. Колл заводил желваками и поднялся на ноги с такого же регулируемого по высоте стула, на котором недавно сидела женщина-медик. Потом наклонился прямо над лицом техника.
‒ Ну, это легко проверить. – Потом он повернулся и сказал уже не ему, а той, что все время стояла у него за спиной. – Выйди.
Через несколько секунд снова пискнул сенсор двери.
− Не думаю, командир, что в аптечке твоего медика найдутся столь редкие и сложные препараты, которые способны сотворить со мной все то, о чем ты говоришь. – Марк усмехнулся, понимая, что такой подход к ситуации вряд ли приведет его к благоприятным последствиям.
Впрочем, учитывая, что командир экипажа судна, которое его подобрало, является ни кто иной, а Александр Колл, рассчитывать на положительный исход вообще всего этого приключения, все рано не приходилось. Вот и сдался. Все. Теперь надежды точно никакой нет.
− Может, и нет. – Командир похлопал парня по плечу. – А может и есть. Тут, − он окинул взглядом блок, − в аптечке, полно всякой херни. – Он отвернулся, загремели металлические предметы, а когда повернулся вновь, то в руке держал блестящие костные кусачки. – Например, тут точно есть вот такая штука!
В мгновение поняв, что с ним сейчас будет делать этот человек, Марк ощутил не просто страх, он ощутил тошнотворную волну ужаса. Выгнулся так, что ремни, удерживающие его, затрещали каретками замков, а стол едва не сорвался с креплений. Но положение было абсолютно безвыходным. Не убежать, не спрятаться, не дать отпор. Вообще никакой возможности защитить себя. И от этого было еще страшнее.
Колл с невозмутимым видом прижал его правую кисть к поверхности стола своей рукой, обездвижив ее и, распрямив пальцы, а потом одним движением откусил острым инструментом мизинец.
Брызнула кровь. Марк заорал словно сумасшедший. Резкая боль пронзила огнем всю кисть и, уже через секунду нельзя было точно сказать, в каком именно месте, этой кисти была нанесена травма.
Постепенно крик, который длился целую вечность и казалось для того чтобы кричать Марку не нужен был воздух, он кричал всем телом, извергая его словно стихийное бедствие обрушившееся на мирно спящий город, превратился в однотонный, но не менее громкий стон. Потом в вой. Ковнер выл, даже боясь представить, что еще способен этот человек сделать с ним и что он будет делать с ним дальше. Это было отчаяние.
− Еще один? – Колл показал ему кусачки.
− Нет! – Марк прохрипел сквозь боль чувствуя, что у него закладывает в ушах, а сердце бьется с такой силой и скоростью, что он не успевает дышать, а кровь не успевает обрабатывать поступающий в легкие воздух. В глазах начинало рябить, а каждый выдох сопровождался свистящим стоном.
Вот что такое болевой шок. Вот как это, в самом деле, происходит и ощущается!
− В модуле кто спустился? – Командир не убирал от его лица кусачки. – Быстро говори! Маер?
− Да. – Марк снова прохрипел.
− Кто еще? Кравец?
− Карнеги!
− Кто? Это кто еще такой?
− Бывший солдат. – Марк почувствовал, что его сейчас вырвет и стал быстро сглатывать. – Друг Маера…
− Зачем вы сюда прилетели? – Александр убрал от его глаз жуткий инструмент, но тон не сбавил.
− За Корином… за его телом…
− Зачем? Нахрена оно Маеру?
− Не знаю… Хочет вернуть его отцу. Что-то… кому-то доказать… Не знаю.
− Кто-то еще был на борту судна кроме тебя?
− Нет…
Потом, сквозь боль, которая или притупилась или это последствие шока сделали ее более сносной и, она просто жгла всю его руку, Марк услышал как щипцы, брошенные Коллом туда, откуда он их взял, звякнули о другие металлические инструменты, а сам командир поднялся и ушел.
На выходе из медицинского блока, судя по всему оборудованного в техническом модуле, Марк, с трудом, но сумел расслышать, как он властным голосом отдает распоряжения медику, впустив ее обратно.
− Сделай так, чтобы он оставался овощем до того момента пока мне не понадобится! Пусть дальше пускает слюни и срет под себя! А когда скажу, то так же быстро приведешь его в чувства.
− Как долго его держать на нейролеп…
− Будешь держать столько сколько нужно.
− Я спрашиваю потому, что слишком длительная блокада нервных импульсов может спровоцировать некротические изменения в клетках центральной нервной системы.
− Да плевать. Просто, когда понадобиться, сделай так, чтобы он смог на ногах стоять.
− Может его проще положить в соту?
− Нет. Никаких сот. Я хочу, чтобы он все это время был в сознании, понимал, что овощ и чувствовал боль. Выполняй.
На этом слове Александр Колл покинул блок, громким шагом переступив порог в переход и дверь за ним, пискнув сенсором, закрылась.
Медик раздраженно выругалась, куда-то прошла по помещению, чем-то загремела, снова выругалась и наконец, появилась перед пленником. В руке у нее блеснул инъектор.
Сопротивляться Марк уже не мог. С налитыми кровью и слезами глазами он просто смотрел в потолок, часто сглатывал подступивший к горлу ком, а с каждым выдохом из его рта доносился приглушенный стон боли.
Инъектор быстро сделал свое дело, но техник не почувствовал, что от введенного в его кровь на этот раз препарата его парализовало. Наоборот. Он почувствовал облегчение. Боль быстро прошла. Сердце успокоило свой бешеный ритм, а ком от горла снова спрятался в недрах грудной клетки.
Женщина же принялась обрабатывать его рану. Когда кровь остановилась, а на кисть была одета септическая заживляющая повязка, она снова взяла инъектор и сменила карпулу. На этот раз Марк точно догадался, что она введет в его организм не обезболивающее.
‒ Прежде чем Вы мне уколите это, ‒ молчавший все это время пациент-пленник заговорил слабым заплетающимся голосом, – и я стану овощем, − он смотрел на полимерную насадку инъектора, внутри которой была скрыта игла, но которая сразу даст о себе знать, как только эта насадка коснется кожи человека и инъектор распознает венозный сосуд. – Вы не могли бы рассказать, что знаете о спуске моих друзей на Бету? То есть, Проксима b.
‒ Прости, я ничего об этом не знаю. – Женщина подтянулась в кресле и, распечатав дезинфекционную салфетку, стала протирать ей внутреннюю сторону локтевого сгиба правой руки привязанного пациента. – До меня тут новости медленно доходят. Я просто фельдшер.
− Фельдшер… − Марк попытался отстранить руку, но снова почувствовал резкий выстрел боли, который впрочем, тут же исчез благодаря введенной анестезии. – Давно ли фельдшеры вошли в состав экипажа СИД?
Фельдшер посмотрела на Марка и помедлила с инъекцией.
− Насколько мне известно, штатную единицу медика в экипаж ввели потому, что мы участвуем в межзвездном перелете и еще в течение года будем прикомандированы сюда. На орбиту этой планеты.
‒ Мой палец… – Марк попытался облизать пересохшие губы, но движение языка оказалось больше, похоже, на прикосновение чем-то шершавым и сухим. – Его можно пришить обратно? – Он вдруг начинал осознавать, что лишился части тела, руки, именно той руки, что повредил когда-то на поверхности Беты.
‒ Нужен хирургический блок. И хирург. Роботизированный или живой. А я просто фельдшер. Я никогда не делала такие операции. И у меня нет соответствующей квалификации. Лучше не рисковать. ‒ Она снова вернула инъектор к руке Марка и, индикатор тут же загорелся зеленым, оповещая, что венозный сосуд обнаружен. – Будет хуже, если начнется гангрена. – И женщина произвела впрыск.
* * *
Вернувшись в АРМ командира экипажа Александр Колл, сначала уселся в свое рабочее кресло, оборудованное антиперегрузочным парком, взволновано покусал губу, потом снова поднялся и, открыв створку, скрывающую нишу в стене, схватил с полки полупустую бутыль из прозрачного пищевого полимера, наполненную бесцветной жидкостью. Отщелкнул крышку, выплеснул в уже стоящий перед ним стакан из такого же прозрачного полимера, немного этой жидкости, наполнив его где-то на половину и, выпил.
По телу, из области желудка потекли теплые приливы. Командир экипажа поморщился. Волнение становилось легче. Мысли начинали проясняться. Теперь можно было подумать и о том, что вообще происходит.
Бутыль вернулась на свое место в шкафу.
И так. Получается Грек Маер? Старый мудак вернулся. Но зачем? Что ему нужно? Пилот? Но что он об этом вообще знает? О чем этот идиот может догадываться, кроме того, что Александр Колл его подставил? Его и пилота. Да, все немного пошло не по плану. На Бете должна была остаться эта сучка, Марта Штеер. Осталась бы она, был бы совершенно другой общественный и политический резонанс. А точнее ничего бы вообще не было. Все было бы совершенно иначе. Но, Колл мог вполне себе признаться, что просто не нашел способа оставить на планете ученую. За то этот пацан, как его там… Корин, сам так и напрашивался на эту роль. Трудно даже поверить, что в такое время еще бывают настолько доверчивые и глупые люди!
А ведь у него не было никакого плана на этот счет. Только приказ. Кстати с оговоркой, что помимо Марты Штеер на поверхности Проксима b, в случае непреодолимых обстоятельств, можно оставить не более одного другого члена экипажа СИД. Приказы он получал исключительно в устной форме. От своего курирующего агента и как правильно понял, а понял он достаточно правильно, что всунули эту ученую в экипаж только для того, чтобы использовать ее в качестве подопытного образца в этом самом эксперименте. Можно использовать как ее, так и кого-то другого, вместе или по отдельности, но главное, чтобы эксперимент состоялся.
И эксперимент состоялся. Конечно, руководство Колониальной Федерации может и было несколько огорчено тем, что вместо специально отправленной с ними женщины, на планете остался какой-то там пилот, но по большому счету им было глубоко плевать кого придется оттуда спасать силами Первой Эскадрильи. А потом, завертелось, закрутилось…
Так чего нужно Маеру? Действует ли он, исключительно руководствуясь обидой от предательства, самолюбием, упрямством и гордостью, желая ценой собственной и никчемной жизни немного напихать палок в колеса Колониальной Федерации? Найти тело пилота и вернуть его на Землю, уличив самую могущественную корпорацию Земли в заговоре против правительства Неополиса, стоящего во главе всего НЕС? Ну что это ему даст?
А если представить, что Маер имеет представление о том, что у этой планеты есть некоторые секреты?
Исключено! Тут бы тогда оказался не он, а пара расчетов Черных Ястребов во главе с кем-то из секретариата Генерального Секретаря.
А если старому козлу никто не верит, а доказательств у него нет?
Да какие могут быть доказательства? Даже Колл нихрена толком не знает. Только догадки. Сначала ходили слухи, что есть некая инопланетная форма жизни, а теперь наоборот, что ничего такого нет. Есть перспектива каких-то там прорывных технологических открытий, уровня синтеза нейтрино или позитронных движителей, но ничего биологического. Хотя нет. Еще был слушок о том, что на планете имеются залежи льда, который если его растопить, превращается в воду, то в этой воде есть что-то, что способно излечивать любые болезни и даже даровать бессмертие! – Однако, если информация о научных открытиях, которые могут сделать ученые, изучая Бету, казалась вполне правдоподобной, то в последнее Александр Колл не верил вовсе, считая такие слухи достоянием глупцов и сплетников.
А квант-накопитель из шлема Ковнера?
Так он у Штеер. И ничего не доказывает. Ну, видно там какое-то движение. Движение чего-то. Камни, песок, человек кричит и убегает. Потом падает и теряет сознание.
Все это попахивает полным бредом! Нужно быть настоящим идиотом, чтобы отправиться в полет за четыре световых года с экипажем из трех человек и на посудине размером с один только кубикул на СИД.
С такими мыслями командир экипажа космического судна СИД «Атлант» Александр Колл, быстро вышел из АРМ и снова направился в технический модуль. Там он никого не застал. Только свет люминофоров, почувствовав движение, осветили главный блок модуля и стоящий в его центре верстак интел-центра.
Движением руки, так же легко, как отрезал всего несколько минут назад человеку палец, командир экипажа включил верстак и тот замерцал фемтосекундной проекцией желтой планеты над собой и несколькими вариантами контекстного меню.
Он вызвал научный комплекс Проксима-1, но ответили ему не сразу. Вместо проекции Беты, над верстаком появилось молодое лицо дежурного на тот момент оператора блока связи.
− Переключи меня на начальника комплекса. – Колл выдал слова в приказном тоне, без предисловий и лишних приветствий.
− Минуту, командир Колл. – Парень даже не смутился грубости, явно привыкший к надменности разного рода руководителей. – Перевожу Вас на служебный делс начальника охраны комплекса командора Фрайда.
− Эй! Нет! Стой!
Но было поздно. Экран погас и вновь загорелся. Теперь на него смотрело обрамленное шрамом лицо Ильяса Фрайда, а за его спиной стояла или сидела Анна.
‒ Командор!
‒ Чем обязан, командир? – На лице Фрайда не было скрыто волнение.
‒ Вообще-то ни чем. – Он недовольно хмыкнул. – Я просил соединить меня со Стродиным, а не с тобой.
‒ Придется говорить со мной. ‒ Фрайд почесал полоску шрама на щеке, которая всегда начинала раздражаться на перемену погоды или от волнения. – Боюсь, у нас тут произошли небольшие административные изменения.
− И с чего бы это? – Колл насупился, жалея, что не прихватил с собой бутыль из встроенного в стену АРМ шкафчика.
− Пока вы чесали там яйца на орбите и не могли засечь несанкционированное судно, на поверхность планеты совершил посадку модуль. А это прямое нарушение протокола безопасности! – Он важно поднял указательный палец кверху. – Так что я ввел режим повышенной готовности, приостановил всю научную и инженерную деятельность комплекса и взял оперативное управление хабом на себя. До соответствующей отмены режима. То есть, пока мы не убедимся в отсутствии угрозы или не устраним угрозу.
− Несанкционированное судно уничтожено. – Александр скривился в лице. – Твой Тор его сбил.
− Поздно сбил! – Фрайд повысил голос. – И ты, и он. Вы два бездельника! Шевелились бы немного быстрее, чем одноклеточные амебы, мне бы не пришлось тут все это расхлебывать! – Фрайд, в самом деле, не знал, с какой скоростью шевелятся, двигаются, перемещаются или плавают одноклеточные организмы, но почему-то был уверен, что медленно.
− Мы захватили одного из членов экипажа.
− Я в курсе. – Голос командора вдруг стал спокойнее. – Мой придурок доложил.
− Я его допросил, и он мне рассказал, что в том модуле на Бету спустились Грек Маер и какой-то Карнеги.
− И снова я в курсе. – Фрайд ехидно усмехнулся. – Я был в курсе о том, что старый мудак сюда летит, когда ты еще в соте спал, на половине пути.
Командир Колл поморщился.
И в самом деле. Что он ему все это докладывает? Это Ильяс Фрайд, глава Первой Эскадрильи Колониальной Федерации и естественно, что у него гораздо больше источников получения информации чем у какого-то командира магистрального коммерческого судна. И это уже не тот первый полет в эту систему. И не те обстоятельства, при которых Фрайд летел сюда в полном неведении, дабы сохранить полную секретность, а Колл был его координатором и вводил в курс дела. Теперь все изменилось. Теперь командор разговаривает с ним в повышенных тонах, а не наоборот.
− Последний вопрос.
− Давай. Только быстро.
− Я должен получить, от начальника научного комплекса, а именно от Стродина или от лица его замещающего подтверждение на прием с поверхности Проксима b, грузов, маркированных литерами «А» и «Б».
− Жди. – Фрайд поставил мост в режим ожидания и Колл ждал.
Ожидание затянулось на несколько минут, но потом Ильяс Фрайд снова удостоил его своим голографическим присутствием.
− Нужно было уточнить. Да. Тут я с тобой согласен. Нечего этим грузам делать на поверхности, пока введен режим повышенной готовности. – Только принимать грузы будет Тор.
‒ Да? – Колл рассмеялся и едва не захлопал в ладоши. – И с чем связано такое решение?
‒ Нарушение протокола безопасности.
‒ А, ну можешь не продолжать! ‒ Александр почесал бороду. – Тогда, требую разрешения на стыковку с Тором, для проведения совместных мероприятий по приему маркированных грузов. Настаиваю на том, что на борту Тора отсутствуют специалисты, способные объективно и в полной мере оценить ущерб, который может быть нанесен грузам в момент подъема с поверхности, а так же доставить на борт Тора соответствующее оборудование для дальнейшей сохранности содержимого контейнеров при транспортировке на орбиту Земли! Так же настаиваю на том, что условия транспортировки из одной системы в другую могут и будут варьироваться в зависимости от процента причиненного грузам ущерба во время подъема. Повторюсь, не Тор, не вся Первая Эскадрилья, не обладают специалистами, способными этот ущерб оценить, если он конечно будет причинен и выбрать правильные условия для дальнейшей транспортировки.