Артур Лидд
История Млечного пути
– А ну отошли на шаг назад! Я кому сказал! Куда лезешь?!
Лена перегнулась через барьер, привлекая к себе внимание старшего из отряда, пока тот отпугивал кого-то с другого конца ограждения, за которое отвечали его люди. Когда там все было закончено, и толпа отступила, офицер все же увидел ее, и тут же занеся дубинку над головой, подскочил к Лене.
– Отошла назад! Быстро! – Голоса людей в черных бронированных костюмах, вырывающиеся из динамиков шлемов с такими же черными как смоль забралами, искажались и становились неестественными и будто нечеловеческими, что делало их еще более грозными.
– Послушайте, я могу помочь! Я знаю эту женщину, она моя подруга! – Лена еще сильнее перегнулась через барьер, чтобы среди людского шума толпы командир отряда смог лучше услышать ее слова.
– Плохо понимаешь? Я сказал, отошла от барьера или получишь разряд! – заорал вдруг командир и замахнулся дубинкой со светящимся концом.
Лена начинала понимать, что и в самом деле тем кто, следил за порядком на этой площади глубоко плевать на какие либо доводы и выкрики заведенных активистами, людей. Даже этот командир, не принимает решений, а просто подчиняется приказу никого дальше барьеров не пропускать. Нужно было любой ценой поговорить с кем-то, кто может влиять хоть как-то на происходящее или может отвести к такому человеку. Нужно было срочно спасать Марту.
– Да черта с два! – Лена закричала в ответ на человека в черном костюме и ловко, одним прыжком перескочила через ограждение.
Командир не стал долго размышлять, тратить силы и слова на дальнейшие уговоры. Был бы он без тактического шлема, у него на лице, можно было бы увидеть подлинное удивление от подобной наглости этой женщины. Одно дело, что-то кричать и махать руками за барьером, а совсем другое, перелезть через него. Она или больная на всю голову и не понимает, что творит или самоубийца.
Однако, у отрядов правопорядка была инструкция и командир ей не пренебрег. Он применил нелетальное оружие. Просто перехватил разрядник и на отмаш ударил нарушителя, попав светящимся концом ей в лицо. Лена вскрикнула и, потеряв сознание от электрического разряда, прошедшего сквозь ее тело, как ватная рухнула ему под ноги. Это подействовало и на остальных. Все кто видел, что произошло, тут же отступили на шаг назад и на какое-то время замолкли.
– Унесите и обыщите! – Он махнул рукой и двое бойцов, сорвавшись со своих мест, схватили под руки парализованное тело и волоком потащили к своим расчетам, где стояли транспортеры.
Человек в толпе, сопровождавший все это время Лену и наблюдая за происходящим безумством со стороны, видя, как двое бойцов отряда потащили ее в неизвестном направлении, безнадежно выругался и, накинув капюшон красной куртки, развернулся и смешался с толпой.
* * *
Очнулась Лена резко с дикой болью в голове и ощущением во всем теле, как будто очень долго лежала в одном положении. Под ней был холодный металлический пол транспортера, а рядом еще двое таких же нарушителей как она. У всех троих руки были зафиксированы за спиной скобами. Еще через минуту к ней пришло осознание того, что она арестована, а ее левая щека опухла и сильно болит. Она прокашлялась и встала на колени. Двое мужчин, неряшливые внешне, обросшие и больше похожие на нищих и бездомных, с удивлением разглядывали ее.
Нет, они не такие как она. Не такие нарушители. Просто какая-то пьянь.
– Что смотришь? – Грубо спросила она того, кто был к ней ближе и, тот молча, отвернулся и уткнул взгляд в пол.
Она прислушалась. Рядом с транспортером были слышны голоса как минимум двух человек. Нужно было действовать. Неизвестно сколько она была без сознания, и можно было только надеяться, что Марта еще жива.
Лена подползла к металлической квадратной двери и стала колотить в нее ногой. Голоса замолчали, а через минуту дневной свет проник в распахнутую дверь. С улицы на нее смотрел небольшого роста человек в таком же черном костюме, как и все остальные, только на его голове не было шлема, а лишь черная густая шевелюра волос.
– Что надо?
Лена приняла, на ее взгляд, единственное правильное решение. Она понимала, что и этому человеку было бесполезно что-либо доказывать, а потому, как только он открыл дверь, она тут же неестественно выгнулась и начала биться в судорогах, делая вид, что задыхается. Она хрипела и сквозь льющуюся ручьем из ее рта слюну, пыталась сказать, что ей срочно нужна медицинская помощь.
Боец, скорее всего водитель транспортера, несколько секунд смотрел на нее, решив что она притворяется, но потом заметив ее распухшую щеку, решил не испытывать судьбу, выругался, сплюнул и вызвал медиков.
Глава 27
История насущных времен
Стыковочные стропила, похожие на трехпалую гигантскую лапу, разомкнулись, и оттолкнули взлетно-посадочный модуль С-2 от конструкции стыковочного блока СИД. Оказавшись в свободном падении, модуль покачнулся и стал довольно резко откланяться от заданной траектории, но фронтальные маневровые ускорители, выдав в вакуум несколько коротких выбросов сжатого газа, поправили положение и направили его на другую, более низкую орбиту. Когда расстояние стало достаточным, С-2 развернул два турбореактора в направлении линии Кармана желтой планеты, застилавшей все видимое пространство под ним, а два под определенным углом повернулись против орбитальной траектории движения. Залпы, данные с разницей в долю секунды и длившиеся меньше секунды, точно рассчитанные бортовой системой управления орбитальным движением, задали скорость и через половину минуты, СИД можно было уже сравнить с блестящей жирной точкой где-то вдалеке, а если точнее, то расстояние между ними теперь составляло немногим больше ста тысяч метров.
Турбореакторы повторили маневр. Только залпы в этот раз были короче и слабее, а два из них оказались направлены в противоположную сторону. Скорость моментально погасла и маневровые ускорители спокойно, и неспешно задали модуль на геостационарную орбиту.
Теперь все. До линии Кармана оставалось полторы тысячи метров, а управление взлетно-посадочным модулем приняла система навигации. Все что оставалось, это ждать пока обновятся данные метеозонда, выпущенного Леной в стратосферу Беты и будет получена точная информация о штормовых фронтах и проходящих в верхних атмосферных слоях климатических процессах, способных помешать спуску или даже повредить модуль.
Вкусовые рецепторы языка и гортани все еще передавали мозгу Грека Маера противную горечь, оставшуюся после принятия убойной дозы антикоагулянтов и ингибиторов, выданных ему Мартой Штеер прямо перед тем, как он нырнул в шлюзовое окно С-2 следом за командой командора Фрайда. Он боялся, что потребуется больше времени для того, чтобы вещества растворившись в его крови, распространились по артериям и сосудам его тела, добрались до клеток мозга, до раздутого аневризмой сосуда и начали действовать. Конечно, его опасения были основаны на собственных догадках и домыслах, подогреваемых страхом за свою жизнь, а ни коем образом не на знаниях медицинской фармакологии, которыми он не владел даже на базовом уровне. Потому, когда турбореакторы взлетно-посадочного модуля за долю секунды придали аппарату и всем его пассажирам ускорение, относительно незначительное, но все же ощутимое, а парки, сковывающие тела, оживились, сглаживая нагрузку, Грек приготовился ощутить боль в височных долях и глазных яблоках. Но на его удивление болевых ощущений не последовало. Даже наоборот, он отметил, что воздействие перегрузки вызвало в его организме что-то похожее на выброс эндорфина и адреналина в кровь. Такое ощущалось им последний раз лет десять назад. Подобное чувство ощущают все пилоты, «больные» полетами и космосом. Вот именно ради этих чувств, кто-то посвящает себя этой профессии. Наркотик пилотов! Потом всегда приходило безразличие. Приедалось. У Маера же безразличие переросло в боль. В боль, причина которой как теперь он знает, сидит в его мозгу надувшимся сосудом и способна в любой момент взорваться брызгами крови. Странно, но лекарства Малагвинова не действовали столь эффективно, как действовали препараты Марты Штеер, снимая лишь резкие болевые приступы но, не избавляя от тошноты, помутнения зрения и ощущения того, что его черепная коробка, вот-вот схлопнется вовнутрь. Но в этот раз исчезла не только симптоматика, он стал словно моложе!
Маер довольно ухмыльнулся и в затянувшимся ожидании начала спуска, принялся разглядывать надписи на корпусе, заслонившего все пространство перед ним, транспортера военного образца. Боевая машина на трех сверхпроходимых независимых осях с тупым носом и непропорционально большими колесами, зашипованными элементами из титано-никилиевого сплава, была закреплена к полу магнитными карабинами. Она разделяла Маера и еще двух бойцов эскадрильи, расположившихся в парках по другой стороне грузопассажирского отсека взлетно-посадочного модуля. На выкрашенной в серо-черный цвет электроприводной двери, Маер читал надписи больших трафаретных символов. Символы составляли полное название Колониальной Федерации. Ниже, более мелкие буквы, свидетельствовали о принадлежности этого имущества к подразделению безопасности компании, которое именовалось как «Первая Эскадрилья». Еще ниже, голограммой светился логотип КФ.
Греку стало интересно, кто управляет модулем. Сам Фрайд или для этих целей у него используются подчиненные? Отсюда, из-за заслонившего его транспортера видно ничего не было.
– Командир? – В шлем раздался голос Лены.
Маер выключил внешние микшеры, чтобы его диалог с пилотом не был слышен команде Фрайда.
– Да.
– Я так понимаю, С-2 на гео? Вижу вас в одном диаметре.
– Да… − Он вздохнул. – Висим.
– Я передала управление навигацией и данными метеозонда на Тор. Они, точнее, она, эта фрайдова стерва, будет вас вести.
– Я так и понял. Сколько ждать знаешь? Данные дублируешь?
– Зонд унесло немного по долготе на север. Не успел перепрыгнуть бурю. Некритично, но пока он вернется на исходную позицию, придется немного повисеть. Хотя, визуально квадрат относительно чистый.
– Долго? – Грек зевнул.
– Двадцать-тридцать минут. – Лена едва сдержалась, чтобы не повторить заразное действие.
– Ясно.
– Тут тебе кое-кто хочет кое-что сказать. – Она усмехнулась.
Маер промычал безразличное согласие, хотя прекрасно знал, о ком она говорит, и почему-то ему было не безразлично. А ведь всего-то два месяца назад, он был готов ее выкинуть в космос без защитного костюма, обуреваемый ненавистью.
– Командир, как Ваше самочувствие?
Маер напрягся, услышав подобное, и решил, что это может вызвать нежелательные вопросы у других членов экипажа.
– Не беспокойтесь. – Марта словно прочитала его озадаченное молчание. – Кроме Лены тут больше никого нет, а она, судя по всему в курсе Вашего заболевания.
Маер недовольно кашлянул, но принял ее правоту.
– Не знаю, чем там Вы меня накормили, госпожа Штеер, но мой лечащий врач был бы сейчас удивлен.
– Вашему лечащему врачу еще придется потрудиться, когда мы все вернемся в Порт.
В ее словах почему-то была уверенность в том, что старый командир благоприятно перенесет и остальные предстоящие перегрузки, впрочем, Маер почему-то тоже в тот момент в этом не сомневался.
А предстояло самое главное – спуск через плотную и неспокойную атмосферу желтой планеты к ее шероховатой и твердой поверхности. Не очень-то хотелось ему ударить в грязь лицом перед Фрайдом и его головорезами, умерев от какого-то там перепада давления в парке С-2. Можно представить, как их всех повеселит такая ситуация. Их злорадству не будет предела, когда они обнаружат его труп после удачной посадки. Ну, уж нет! Такого веселья он им позволить не мог.
– Грек? – Снова голос Лены.
– Да.
– Давайте, найдите парня поскорее и летим домой.
– Я постараюсь.
Грустная интонация голоса женщины передала Маеру часть ее настроения. Он на несколько секунд словно почувствовал себя на ее месте. Ощутил обиду на себя самого за происходящее, за лишний месяц, проведенный вне дома. Ощутил боль от разлуки с дочерьми, которые станут на два года старше после того как их мать вернется к ним. Но он так же ощутил и острое, неподдельное желание жить! Жить не просто. Жить, имея для этого смысл. Жить ради кого-то. Ради своей семьи. Идти на жертвы, которые выбросят из ее жизни годы жизней ее детей, но оправданные жертвы. Уверенность, что это чего-то да стоит. Уверенность в том, что потом они не будут ни в чем нуждаться!
Потом он вернулся. Последовало удивление. Что это с ним? Он словно на несколько секунд оказался в теле Лены. В теле, в ее коже и в ее мыслях. Всего несколько секунд, но их хватило, чтобы понять ее до самой глубины души. Понять ее мысли и ее жизнь.
Ощутив такое, он немного испугался, но потом решил, что все это какая-то иллюзия, рожденная его мыслями и желанием до конца понять ее. И скорее всего иллюзия эта была подогрета каким-то побочным действием смеси принятых им препаратов.
Потом к горлу подкатил тошнотворный ком обиды. Понимание человека с целью, противоречило пониманию самого себя – человека без смысла. Без цели. Человек без смысла на существование, как правило, выбирает выход через шлюз, или превращается в животное – человекоподобное существо, которое спит, ест и утоляет жажду, но не более. Он же, всегда создавал свои цели сам. Когда-то это бы Порт и желание просто убраться с ненавистной планеты. Потом стать пилотом. Потом какие-то мелочи… сейчас они кажутся такими пустяковыми и незначительными, а тогда были важными. Дальше был перерыв в работе и общественная деятельность в роли создателя первого Профессионального Союза пилотов и орбитальных строителей. Будучи его лидером, он за три недолгих года успешно внедрил на законодательный уровень несколько правовых документов, расширяющих и защищающих права тех, кто гнул спины и терял здоровье на орбитальных конструкциях. Далее, когда стало понятно, что профсоюз возможно удержать только начав его политизировать, Маер снял с себя все полномочия, переложив их на своих ближайших соратников. Сам же вернулся к работе пилота, так как в роли политика себя не видел и политикой его цели точно никогда не были. Интересно, как сложилась бы его жизнь, решив он тогда, оставить все как есть, и влезть в эту шкуру?
Грек потянул под защитным костюмом спину и запрокинул голову в шлеме. Позвонки беззвучно хрустнули, а гибкая текстура материала повторила профиль изгиба его позвоночника. Он закрыл глаза и снова думал.
Но как в итоге бы сложилась его жизнь, сделай он выбор в другую сторону? Где бы он был сейчас, выбери не космос, а политику? Хотя… он знал это почти наверняка. Предсказать, что стало бы с ним, не составляло никакого труда. Да, несомненно, он оставил после себя большое наследие, которое продолжает дело и по сегодняшний день, но ушел он с чистой совестью и репутацией признания среди своих коллег, которую уже через какой-то год испортила бы рутина и грязь политических горизонтов. Чтобы заниматься политикой, нужно родиться политиком! А Маер родился в никому неизвестном месте от никому неизвестной женщины, а детство и юность провел, сменяя приют за приютом. Какой из него политик…
Поэтому он не совершил ошибки. Он поступил правильно. А если бы поступил иначе, то тогда, вместо вала предложений занять самые вакантные места на самых современных космических судах, он ограничился бы каким-нибудь мусоровозом или на худой конец тракционным буксиром.
Вот тогда он и принял, как на тот момент ему казалось, самое перспективное и интересное, в плане работы, предложение – он поступил на службу командиром космического судна класса Пилигрим, принадлежащего Колониальной Федерации «Сириус».
Грек открыл глаза и снова прочитал на деке двери транспортера надпись над логотипом. Было ли это решение верным?
– Всем приготовиться. – В шлеме раздался голос бойца Первой Эскадрильи, занявшего место пилота взлетно-посадочного модуля Сименона Луи. – Сейчас будет трясти!
* * *
Рампа опустилась и на неровное плато, усеянное буграми, ухабами и выступами, из лона модуля, задним ходом выехал транспортер. Прорычав двигателями, он развернулся и замер.
Дека двери, щелкнув запорными механизмами, бесшумно отъехала в сторону и Сименон, уже сменивший кресло пилота С-2 на кресло водителя транспортера, деловито обернувшись, изобразил рукой пригласительный жест.
– Прошу на борт, господа!
Маер был тут впервые. А Проксима b все так же неизменно была в плену ядовитого тумана и критически низкой температуры окружающей среды. Ей было глубоко наплевать на то, что там за кусок металла спустился на ее поверхность и кто там расхаживает по ее плато, то и дело, меняя визуальные фильтры забрала шлема защитного костюма, чтобы хоть как-то различать вещи и предметы сквозь желтую пелену ядовитого тумана.
Грек поднял с поверхности небольшой серый камень и повертел его в руке. Пористый. Скорее всего, вулканического происхождения, только от древности этого самого происхождения, когда несколько миллионов лет назад Бета была усеяна активно действующими вулканами, он каплей прилетел на это плато и застыл, остыл, отяжелел и возможно пережил несколько полураспадов атомно-кристаллических решеток насыщающих его металлов. Командир подбросил его на ладони, облаченной в оранжевую перчатку, а потом запустил куда-то в туман, стараясь по ощущениям определить вес, как бы сравнивая его с весом такого же камня, только земного происхождения.
– Командир, Маер?
Грек обернулся, по привычке отряхивая ладони и не добившись своим экспериментом никакого результата, потому что слишком малый вес куска кремниевой породы, сгладил экзоматериал защитного костюма. Позади него выросла черная высокая фигура Ильяса Фрайда в боевом тактическом костюме, слоты которого были заполнены оружием и массой прилагающегося к подобному наряду, оборудованием. В верхней части устрашающей формы шлема, едва заметно светился красный диод, говорящий о том, что какой-то визуальный сенсор, скорее всего, передает этому человеку на забрало, четкую и неиспорченную туманом картину окружающего мира. Новейшие и дорогостоящие фильтры.
– Вы с нами, или желаете прогуляться, осмотреть пейзажи?
Говорил Фрайд через внешний микшер, выливая свой хриплый бас в довольно мощный, внезапно налетевший поток ветра. Он не делал запросов у Маера на подключение к его каналам связи, а Маера не подключал к каналам своей команды. Да и, похоже, считал, что если тот что-то из его слов не услышит, то это только его проблемы. Так что, съязвив, он тут же обернулся к другому бойцу – крепкому толстяку, фигуру которого боевой костюм превращал в подобие уменьшенного в размерах траулер.
Тот возвращался быстрым шагом от С-2, подняв рампу и обесточив турбореакторы, подготовив модуль к длительному отстою на тракционе.
– Бек! – Фрайд ехидно засмеялся и влепил ему оплеуху, как раз когда боец протискивал свое большое тело в сравнительно узкий дверной проем транспортера. – А ты почему веток не наломал и не укрыл его? – Он полез следом. – Вдруг найдут и украдут!
Бек предпочел промолчать и сделать вид, что не услышал Командора.
Наконец и Маер протиснулся внутрь уже тесной машины и, ударившись шлемом обо что-то сверху, пригнул голову и прошел в заднюю часть салона, где и занял одно из двух свободных боковых мест.
– Командор, как тебе планета? – Искажающие внешние динамики не всегда позволяли определить хозяина голоса, но Маер решил, что эта фраза принадлежала Сименону.
– Планета как планета. – Фрайд ответил так, словно каждый день прогуливается по разным планетарным телам галактики.
– Представь себе, мы первопроходцы! Преодолели хренову тучу астрономических единиц, чтобы попасть сюда! Тут каждый камень что-то фантастическое и… Да нас когда мы вернемся, должны на руках носить!
– Заткнись и трогай уже, первопроходец.
Вновь взвыла силовая установка, и транспортер рванул с места. Тогда Грек в последний раз услышал голос Фрайда, который прорычал какое-то ругательство в адрес Сименона о том, что тот слишком резко управляет транспортом. Потом все они отключили внешние динамики, закрывшись одним общим каналом, недоступным Маеру и старый командир теперь мог лишь наблюдать за ними и за тем, что они делают. Увидеть и понять, в каком направлении они двигаются было довольно сложно из-за отсутствия боковых окон. А увидеть что-либо через ветровое окно не позволяла широкая спина Бека. Да и что толку было бы от такой информации…
Однако, в какой-то момент здоровяк пересел на другое свободное кресло и Маеру открылся небольшой фрагмент проплывающего пейзажа желтой планеты. Коллимационные технологии, использовавшиеся при изготовлении стекол из ферросплавов, из которых было выполнено ветровое окно транспортера, довольно сносно отсеивали туманную пелену из видимого спектра и Грек подумал о том, что кто-то в Колониальной Федерации, возможно, знал о том, с чем придется столкнуться Эскадрильи на поверхности Беты. Знал о физиологии планеты. О ее климате. Вот только откуда? Исследовательские зонды? Возможно. Именно они стали основой поставки первичных данных, в которых и упоминается о высоком содержании в атмосфере Проксима b, газа нитрида водорода. И все же оседание этого газа над поверхностью и его небулятивные свойства, хоть и были определены учеными, но факт этот не учитывался как возможное препятствие для нахождения человека на Бете. Они посчитали это незначительным фактором. Фрайд же и его бойцы были оснащены оборудованием, способным смотреть сквозь туман и видеть. Совпадение или их техника и костюмы уже изначально комплектовались подобными техническими устройствами?
Через несколько десятков минут, относительно ровное плато превратилось в застывшее в шторм море. Транспортер, переваливаясь с боку на бок, амортизируя по неровностям поверхности всеми тремя мостами и подбрасывая внутри себя людей, двигался вглубь плато, навстречу возвышающимся черными пиками горному хребту, ставшему видным из-за визуальных фильтров, установленных в головном витраже транспортера.
Грек Маер прислушался к звуку двигателя. Рев. Нет, не рев, а рыкающий низкий свист. Мощный, очень мощный звук. Мощь транспортера чувствовалась не только в звуке. Она ощущалась в каждом его движении, в каждом рывке вперед, во всем, когда Сименон с легкостью заставлял его взбираться на возвышение или преодолевать какой-то крутой ухаб. Контурные моторы, используемые на квадроциклах, составляющих оснащение СИД и работающие от энергии поставляемой графеновыми ионисторами, не шли ни в какое сравнение с этим «зверем». Очевидно, что силовая установка, приводящая в движение такую тяжелую трехосную махину, толкающая ее вперед, словно ветер перышко, должна потреблять огромное количество энергии. Так что это? Портативный ядерный реактор, по типу тех, которые используются для обеспечения электричеством жилых домов и малых предприятий на Земле?
Снова крутой ухаб. Или высокий каменистый холм. Транспортер, засвистев, вскочил на его вершину и тут же начал спускаться, заставив всех пассажиров сначала вдавиться в спинки кресел, а потом, схватившись за поручни и подлокотники, упершись ногами в пол, постараться не вывалиться из сидений.
* * *
– Покажи мне точку, откуда исходит сигнал объекта. – Командор повернул к себе усиленный экран проектора навигационной системы.
На экране светилось схематичное изображение проекции ландшафта, полученное при помощи сканирующих зондов.
По некоторым причинам, проекционные экраны на военной технике не зажигались в молекулярном пространстве над фемтосекундным проектором, а заключались в рамки из полимеров и легких металлических сплавов на шарнирах, которые можно было поворачивать и фиксировать в любых положениях для удобства пассажиров и водителя.
– Координаты не обновляются, определены последним сканированием. – Сименон был увлечен управлением транспортера и, казалось, получал удовольствие от поездки по камням, ямам и холмам, словно специально выбирал путь похуже, заставляя всех, то подпрыгивать в креслах, то держаться изо всех сил, схватившись за поручни или спинку впередистоящего кресла.
– Вижу. – Фрайд движением пальцев приблизил и увеличил точку. – Какой сейчас радиационный фон?
– Двадцать шесть и восемь микрозиверт, что в два раза выше нормы. – Сименон пожал плечами, в тряске не выпуская штурвал из рук, он продолжал смотреть вперед. – Если брать за норму показатель с места высадки. Но все равно, это намного ниже порога, который давали бы валяющиеся неподалеку траулеры с плутонием.
Командор определил расстояние до мигающей отметки. Двенадцать и семь тысяч метров. Еще ехать и ехать.
– Почему тут не обозначено место, куда Маер сбросил траулеры?
– Да понятия не имею. – Сименон на мгновение повернул черный шлем в сторону сидящего сбоку и немного позади него командора Фрайда и снова уставился на серое плато. – Просто не заложили в систему. Наверное, не посчитали нужным.
– А где примерно?
Водитель сбросил обороты и, снова повернувшись, только теперь всем торсом бегло осмотрел экран. Выбрав место, отличающееся более темным цветом карты, коснулся его пальцем. В месте касания тут же засветилась самостоятельная отметка, готовая выкинуть контекстное меню со скудным набором команд.
Транспортер вновь прибавил ход.
– Ты точно знаешь? – Фрайд подтвердил отметку, но отказался от дополнительных опций.
– Видел на карте этого инженера. Колла.
– Ладно…
Командор задумался. От места посадки до точки сброса было чуть больше трех тысяч метров. От места сброса и до места, где предположительно находился пилот Маера, все тринадцать тысяч. Каким же образом он преодолел такое расстояние за такое короткое время? Известно, что у него был транспорт. Квадроцикл. Этот факт мог объяснить феномен расстояния. При желании на квадроцикле можно добраться до перешейка. Но почему он тогда не поехал к точке высадки? Зачем он отправился в совершенно другую сторону? Заблудился? Допустим. Отказала навигация. Отказала, так же как и связь, со слов Маера. Но две тысячи и тринадцать тысяч – цифры уж очень разные. Почему он не изменил направление движения, когда понял, что проехал слишком большое расстояние? И двигаясь строго вдоль линии начала горной гряды, а расположение отметок на проекционной карте именно об этом и свидетельствовали, неужели он не понимал, что по правую руку от него скалы? Что их быть тут не должно! Вокруг должно быть плато!
Фрайд выпустил экран из рук и тот закачался на шарнирном кронштейне. А потом снова закачался, когда Сименон снова въехал на неровную поверхность. Ухабы, холмы и склоны очень быстро превратились в местность похожую на осциллографическую кривую, и скорость пришлось сбросить. Хребет, начинавшийся невысокими пикообразными выростами, которые с каждым километром вглубь становились выше, а в видимом обзоре, где-то вдали достигали явно колоссальных высот, несравнимых с высотами гор Земли, приблизился на довольно близкое уже расстояние и продолжал приближаться.
Спустя еще час изнурительной тряски по россыпи ставших довольно большими, камней, объездов валунов и резких провалов в древние кратеры, на их пути вырос каменистый холм, высотою в сотню метров. Сименон на секунду остановил транспортер и, словно набравшись сил, рванул, что было мочи вперед, проложив в зыбучей почве десятиметровую колею. Достигнув пологой вершины, остановился, выбросив из-под колес фонтан гравия и более крупных камней. Да еще было странно то, что туман, не дававший совершенно никакого обзора на плато, тут стал значительно слабее и видеть окружающий мир, вполне можно было без применения визуальных фильтров.
Фрайд снова подтянул к себе экран навигации и отметил, что до сигнала издающего костюмом пилота, оставалось всего тысяча метров. Вот только впереди уже дороги не было. Валуны размером своим превышающие сам транспортер, лежали так плотно друг к другу, что между ними едва мог протиснуться человек. За ними же виднелись первые пики еще низкорослых вершин и, сигнал Корина Ройа исходил именно оттуда.
Но как? Как он туда попал?
Если командор мог в теории объяснить то, как пилот оказался на расстоянии двенадцати тысяч метров от места посадки, откинув логику, то каким образом он попал еще как минимум на тысячу метров вглубь перешейка, было совершенно неясно.
– Он там. В горах.
– Прекрасно. Дальше не проехать. – Сименон потянул спину.
– Дальше пешком? – За все долгое время поездки голос подал Бек и на него все разом посмотрели, но ничего не ответили.
– Как насчет того, чтобы отправить туда дрон?
– Отправляй. – Фрайд кивнул.
Сименон подтянул к себе еще одну экранную панель и активировал систему управления «беспилотным помощником».
Где-то в верхней части транспорта, немного позади метрических экранов сканера, отрылся небольшой люк и вверх взмыл управляемый разведчик. Беспилотное устройство дистанционного управления. Устройство, покачалось из стороны в сторону на двух расставленных электромагнитных нагнетателях и стало быстро перемещаться к центру холма, показывая Сименону картину происходящего под ним на поверхности.
В какой-то момент, когда беспилотник достиг вершин первых скалистых пик, нагрянул ветряной поток и словно пушинку смыл беспилотник в сторону. На дисплее появилась сообщение о потере управления, а потом об отсутствии связи.
– Это что еще?
– Ветер, командор.
– Верни его.
– Сейчас.
Аппарат отнесло на несколько сотен метров. Потом вихрь резко изменил направление и исчез. Беспомощный беспилотник, переключившись в аварийный режим, упал, ударившись о большой валун, но почти сразу, как только сигнал управления достиг его, он дернулся и поток атмосферы, нагнетаемый электромагнитными полями, быстро вновь поднял его на высоту.
– Ничего нет, Командор. – Спустя несколько минут исследования поверхности, Сименон повернул Фрайду экран с изображением передаваемым беспилотником.
– Что? – Фрайд вырвал у него из рук экран и повернул на себя.
– Сигнал идет вот отсюда, но там совершенно пусто, холодно и мрачно. Нет там никого.
Командор проглядел все. Каждый метр поверхности на переданном с разведчика видеоизображении. Но, как и Сименон увидел только скалы и снова скалы с острыми как бритвы верхушками. Никаких признаков нахождения среди камней человеческого тела или хотя бы чего-то, что могло человеческое тело напоминать.
− Чертовщина…
Фрайд зачем-то обернулся и, заставив Бека посторониться, посмотрел на командира Маера. В его взгляде был вопрос, и это было ясно даже сквозь тонировку забрала его шлема. Он заметил, как Маер напрягся от неожиданности под его взглядом, видимо заподозрив, что тот задумал неладное. Откуда ему было знать, что хочет от него командор Первой Эскадрильи Колониальной Федерации. Ведь он не слышал их переговоры, а из задней части салона он мог только догадываться о том, что происходит.