Артур Лидд
История Млечного пути
Глава 71
История насущных времен
Среди тусклого освещения блока управления Пилона, Марк лихорадочно, что-то нащупал у себя за спиной и крепко сжал в руке. От волнения пальцы не могли успокоиться. Им нужно было что-то делать, нужно было что-то мять, сдавливать, перебирать. Другой рукой он пятерней постукивал по навигационной консоли, всматриваясь в условные символы, показывающие расстояние, местоположение, координаты какого либо объекта.
Семь минут прошло с того времени как реверсы модуля С-1 втолкнули его в жестокую атмосферу Беты и полностью оборвали с ним связь. Почему оборвалась связь? Может они погибли? Может Марк все не так рассчитал, ошибся и вместо коридора из двух климатических фронтов, которого и вообще, быть может, не было, аппарат попал прямо в эпицентр бури, размером с целый земной континент. Нет, нет и нет! Марк успокаивал себя. Все равно так резко не прервалась бы связь. Модуль не может разрушиться за одну секунду и как минимум просуществовал бы все тридцать. И все это время на он должен был их видеть, улавливать их сигнал. А тут, совсем другое. Тут просто раз! И будто вовсе не было спускового аппарата. Нет. Они живы.
Рассуждая, он все же краем своего сознания понимал что, в самом деле, все более чем должно быть логично. Все правильно. И о каком же выходе на связь со спусковым модулем может идти речь, когда Маер, хоть конечно и сумасшедший старик, но не глупец и рисковать, передавая информацию на более длительном расстоянии, чем один-два диаметра, естественно не будет. Они же прячутся! Когда нет возможности отслеживать точное местоположение объекта, как можно транслировать что-то этому объекту, узконаправленным лучевым передатчиком? А обмен данными по радиосигнатурным цифровым каналам, выдаст их мгновенно. Так что понятное дело, командир, удалившись на определенное расстояние, сразу же, должно быть, исключил все возможности выхода с ними на связь.
– Сколько времени нужно, чтобы достигнуть поверхности? – Марк прошептал себе под нос и тут же сам себе ответил, словно совершенно другой человек, словно собеседник.
– С-2 при всех рассчитанных координатах и тщательном выборе курса, затрачивал около получаса на спуск, так как в целях экономии топлива, пройдя плотные слои атмосферы, Лена переводила модуль в режим аэродинамического маневрирования, и тот просто парил, задействовав лишь атмосферные стабилизаторы и используя экранирование.
– Но ведь принцип работы С-1 совершенно другой?
– Да, он не способен на маневры в атмосфере. Совсем. По сути, он просто падает, применяя во время своего падения некоторые способы гашения скорости ускорения.
– Есть и другой минус.
– Да, есть. Проксима b не Марс, не Титан и не Европа. И уж тем более не Каллисто и Ганимед. Эта планета полна сюрпризов в атмосфере и вопреки всем разумным понятиям, хотя я не ученый-климатолог, а какой ни будь подобный хер из Всемирного Научного Сообщества, вполне бы смог этот феномен объяснить, хранит самые главные свои сюрпризы, именно в верхних слоях.
− Ты про бури?
− Да!
− Да, брось!
− Нет, я, конечно, понимаю, что это не Юпитер и при должном обследовании, а именно аэростатном зондировании, проблемы с прохождением через эти слои при спуске на поверхность, не являются такими уж проблемами. Но мы на темной стороне! Зондов у нас нет! А Бета в приливном захвате Проксимы! А значит, температурная разница между полушариями значительна. Но, атмосфера-то движется! А температурная разница рождает зоны бурь. И особенно в этом полушарии на темной стороне, где смешиваются более холодные и более нагретые воздушные потоки. Шансов очень мало. Без зондирования.
− А может все не так плохо, как кажется с орбиты?
− Ага. Может. Это ты будешь рассказывать тому, кто тут никогда не был. Понял?
Разговаривая сам с собой, Марк провел так достаточно много времени, уставившись в черноту, начинающуюся сразу же за ферросплавом лепестков витража блока управления Пилоном-3000. Он смотрел в него, не отрываясь и усмехаясь тому, что почти четырнадцать месяцев, видел в нем только эту тьму. Потом, совсем немного звездного неба, несколько часов слепящего света звезды, лазурного лимба планетарного тела и вот снова пустая чернота.
Он вытащил руку из-за спины и увидел то, что все это время сжимал в ней. Китайская настольная игра. Шашки. Или как она там по-настоящему называется. Как она тут оказалась? Как она у него в руках-то оказалась?
Марк приоткрыл коробочку гравированную изображением мифического дракона, извергающего из пасти пламя, и посмотрел на разноцветные фишки. За тринадцать месяцев, проведенных на борту и в плену этого судна, они так до конца и не поняли, как в нее играть. Все правила и тонкости, за неимением прилагаемого к ней мануала, им пришлось придумывать самим и спустя несколько недель споров и дискуссий, им все же удалось довести порядок расстановки фишек, тактику ходов и даже определить смысл самой игры. Но в идеале они так и не пришли к общему мнению. И Марку до сих пор казалось, что смысл в этой игре куда более глубокий, чем им всем казалось. Точно было понятно в шашках только одно – чтобы победить, ты должен ввести противника в заблуждение. Запутать его. Спровоцировать его на какой-то ход, который окажется на руку тебе, а играющий с тобой в скором времени понимает, что допустил ошибку. И как ни странно, Виктору это удавалось сделать лучше всех!
Он закрыл коробочку и провел пальцами по вырезанным на ней надписям из причудливых букв-иероглифов. Что они означают? Если все же Марку посчастливится когда-нибудь вновь оказаться на орбите Земли, на станции Порт, увидеть еще раз глазами голубую гладь родной планеты, то он непременно найдет любого китайца и попросит его перевести эти надписи. Обязательно попросит. А еще, обязательно попросит научить его правилам этой старинной и примитивной, но очень интересной игры.
Внезапно запищал предупредительный сигнал и техник повернулся в кресле от навигационной консоли к панели управления второго пилота. Он не поверил глазам. Система внешнего слежения подняла тревогу из-за быстрого приближения к Пилону неопознанного объекта. Монитор, надрываясь, убеждал экипаж, что столкновение неизбежно через двенадцать минут и что необходимо срочно изменить орбиту.
Затряслись руки. Волнение и страх подкрались к горлу. Может какой-то космический мусор? Нет, нет, нет! Какой нахрен мусор, эта планета девственна как ребенок! Чтобы мусор размером с капсулу соты слипся и летал по такой орбите, человек должен здесь гадить лет десять не меньше. Да и Пилон фиксирует наличие лишь одного движущегося тела, а мусор, как правило, летает группами. Нет, это не мусор. Неужели его обнаружили и пытаются сбить? Но как? Как они могли его тут найти? Он же предпринял все, абсолютно все меры предосторожности.
– Что еще за объект? Идентифицировать объект! – Марк прикрикнул голосовой помощник, понимая, что начинает впадать в панику и его руки ошибаются при выборе нужных команд, пальцы жмут не по тем кнопкам на проекционных экранах и, приходится отменять команды.
– Да чтоб тебя! – Через минуту на экране появились данные о приближающемся объекте.
Системе слежения не удалось идентифицировать тело. Все что удалось установить при помощи радиолокации, это его размеры. Он был правильной цилиндрической формы длиною около двух метров и шириной четыре десятка сантиметров. Предположительный материал – титан или вольфрам. Скорость же сближения с Пилоном составляла почти десять тысяч метров в секунду, а их орбиты в точности совпадали, а значит, при столкновении эта болванка легко проделает в Пилоне сквозную дыру. Сомнений не было. Это артиллерийский снаряд. Их вычислили и пытаются сбить. Неизвестно, начинен ли он взрывчаткой и поражающими элементами. Тогда все куда хуже.
– Что делать? – Марк ухватился руками за сальные лохмотья волос.
– Сколько потребуется времени для того чтобы сменить орбиту?
– Как минимум минут десять! А до столкновения остается девять минут!
– В принципе же можно попытаться уйти от удара? Десять минут это на все про все, а тут нужно просто выполнить маневр!
Марк запрыгнул в кресло пилота и стал переводить системы судна в активные режимы. Реверсы стали отвечать на проекционных изображениях о готовности к работе, наличие топлива и возможных траекториях, уже заранее скомбинированных компьютером для упрощения жизни пилоту.
Вот эта подойдет! Он выполнил нужную комбинацию и, поглядывая косо на навигаторы, экраны которых показывали приближающийся стремительно к пилону объект, сжав кулаки, стал ждать, пока система загрузит необходимые параметры, а потом запустит на секунду реверсные двигатели, придав судну нужное ускорение по нужной траектории. Потом реверсы остановятся, и пока будет выполняться маневр, они перестроят свои сопла в те положения, которые необходимы для торможения и прекращения маневрирования. И когда Пилон достигнет необходимого положения, они остановят его новым выбросом горящего топлива.
Минутное ускорение перетянуло действие полимагнитного ядра на одну сторону и вот снова инерция и Пилон, судя по навигационным данным, уходит от прямого попадания. По спине Марка пробежал озноб. Он сглотнул. Главное, чтобы у этой болванки не оказалось мозгов. Чтобы у нее не оказалось маневровых двигателей и она, поняв, что цель меняет позицию, не скорректировала свою траекторию полета.
Тридцать секунд. Пилон слегка дернулся на один бок. Это реверсы остановили инерционное движение и откорректировали новую орбиту. Сейчас все станет ясно и понятно. Быть может это просто контейнер с бытовым мусором, выброшенный из какого-то судна, что находятся на светлой стороне Беты.
Время вышло. Датчики внешнего слежения показывали, как объект быстро сближается с Пилоном, но пролетает от него в нескольких метрах. Если бы он запустил коррекцию, то Марк это уже увидел бы. Но ничего такого не последовало. Просто стало ясно, что хотя их траектории и очень близки, но через несколько секунд, болванка будет уже удаляться, а не приближаться.
− Ну, извините! – Марк вытер пот со лба. – Уворачивался как мог! – На мгновение он ощутил облегчение.
Снаряд не дистанционно управляемый и не имеет возможности корректировки своей полетной траектории, а значит, если промазал, то промазал. А значит, скорее всего, передаст тому, кто его запустил информацию о ложных координатах цели. А этот кто-то поймет, что ошибся и что нужно искать цель в другом месте. У Марка снова есть время. Но уже не столько, как он думал, много. Как-то же засекли. Получается, обладают соответствующими технологическими возможностями. Засекли и засекут снова. Вопрос времени.
− Думаю, будет правильно, сдаться. – Он потер вспотевшее лицо. – Пока не прилетел другой снаряд. – Включу транспондерную передачу. Приму идентификационный сигнал. Отправлю свои данные и данные о местоположении. Пусть берут в плен. Хотя бы жив останусь!
Он уже начал вызывать соответствующий интерфейс, перед ним уже светилось контекстное меню, как вдруг толчок. Небольшой. Больше похожий на покачивание. Нет, на резкий крен вправо. Правда ощущался он так же мимолетно, как и произошел. Ядру потребовалось лишь секунда, чтобы перестроится под новое положение модулей судна в пространстве.
А еще через секунду сработал сигнал тревоги. Все экраны перекрыло сообщение об экстренной диагностике. Точь-в-точь, как во время гашения полетной скорости, когда они выходили на орбитальное сближение с Бетой, шарниры оного из парусов заклинило, и парус был потерян. И теперь происходило то же самое. Диагностика кричала во всеуслышание о потере второго солнечного паруса.
− Да быть не может! – Он смотрел на теперь удаляющийся объект и понимал, что крен этот произошел именно в момент максимального сближения.
Попадание?
Но, Марк понял, что произошло. Не имея привычки летать на подобных раритетных судах, оснащенных парусами, он не учел, что габариты Пилона не ограничиваются размерами модулей и навесного оборудования. Да он вообще и не пилот вовсе. У него вообще нет соответствующей квалификации и нужного опыта, который позволял бы учитывать все самые незначительные мелочи. Сейчас он вспомнил, что у Пилона есть еще выдающиеся на пару десятков метров с каждой стороны фотонпоглощающие хреновины и вторую такую хреновину, только что зацепила посланная их врагом, болванка-снаряд.
Он остался без второго паруса.
Пока это не угрожает функционалу судна. Пока, оно может работать на резервном питании, а потом и на нескольких локальных батареях, что он успел зарядить за пару суток. Тут на темной стороне нет света, способного в полной мере питать Пилон, так что через двадцать или может немногим больше часов, он все равно планировал поднять орбиту на такое расстояние, на каком было бы возможно получить больше фотонного излучения Проксимы.
− И что теперь? – Он задал вопрос воображаемому собеседнику, с которым разговаривал с того момента, как его организм очистился от нейронаркотика, но считая, что эта безобидная привычка, сравнимая с шизофренией, некое психологическое последствие пагубной привычки.
Хотя, его это не пугало и даже не настораживало. Ведь он, задавая вопросы, отвечал на них сам. А значит, как он считал, все нормально. Естественная защитная реакция организма на стресс при попадании в трудную ситуацию. Не мертвый же Корин Ройа, в этот раз с ним разговаривал.
− А теперь ничего! – Он ответил на свой вопрос. – Ты в полной жопе, Марк. Как и обычно. – Потом его сразил истеричный смех.
− Нет парусов вообще! – Он продолжал подводить итоги сквозь слезы хохота. – Скоро Пилон израсходует накопленную энергию и все. Все повториться с точностью, как уже было. Сначала жаркий, а потом холодный ад.
Просмеявшись, техник перезапустил диагностику, сбросив сигналы тревоги с экранов, и та показала, что у него даже есть шанс все исправить!
Судя по всему, болванка лишь немного по касательной задела ребро паруса, сломав его но, не разрушив полностью. Два шарнира из трех были сломаны, но третий продолжал удерживать всю эту конструкцию, естественно изогнувшись и положив двадцатиметровый фотонприемник на корпус модуля. Видно ударившись о модуль жизнеобеспечения он, скорее всего за что-то зацепился и не отскочил он него в обратном направлении и так и остался в таком положении.
Все, что было нужно, это надеть вакуумный костюм, выйти в космос, найти парус, оценить возможность обратной установки его на шарниры и установить на шарниры, если это возможно. Если нет, выпрямить один целый шарнир, вернув его в прежнее положение. Ничего! Продержится! На орбите и этого будет достаточно.
Потом нужно будет оценить состояние энергошлейфов, и если они повреждены – произвести замену. Этого дерьма в ремонтных шкафах, в техническом модуле, полно.
− Так что? – Он снова задал сам себе вопрос. – Сдаемся или чиним парус?
− Ну, вообще-то мы с самого начала собирались ждать двое суток, а ты хочешь сдаться уже через четыре часа?
− Ладно, ладно! Не нуди. Буду чинить парус. – Он свайпнул по экрану сверху вниз, погасив проекцию и, поднявшись, отправился в технический модуль готовиться к выходу в космическое пространство.
– Надейся, чтобы они не успели вычислить нашу новую орбиту и пустить по нам очередную болванку, пока будем болтаться на фале.
− Да не должны. На то, чтобы вычислить нас в первый раз у них ушло не меньше суток. Так что явно процедура не быстрая. – Перейдя в бытовой модуль, он подобрал скомканный вакуумный костюм, брошенный между капсулами соты, шлем и прошел в следующий переход между модулями. – Успеем!
* * *
Карабин зафиксировал страховочный фал, в несколько десятков раз, обернутый вокруг тела, внутри поясного отдела защитного костюма, предназначенного для работы в космическом пространстве и на поверхностях безатмосферных планетарных тел, на специальной петле внутри шлюзовой камеры.
Вот угол, в который он упирался головой, когда проснулся после последнего своего наркотического забытья. Так было насрать на все, что его не смутило даже присутствие не спящего в соте Маера на борту судна. Теперь он испытывал чувство стыда, хотя в глубине души, наверное, понимал, что верни время назад к тому моменту, когда он в полном отчаянии первый раз ужалил импульсом десну он бы, наверное, сделал то же самое. Не изменил бы все настолько, чтобы отказаться от употребления нейронаркотика вообще. Слишком сильно было его отчаяние, чувство безысходности, злость и обида на всю жизнь в целом, за то, что получилось именно так, а не иначе. За то, что он оказался на борту этого судна. За то, что не хватило смелости выпрямить спину и встретиться со всеми трудностями лицом к лицу. За то, что не смог отказать Маеру и за то, что при первой же сложности, поджав хвост, прибежал сам к нему, просить дать ему работу.
Нет. Он не отказался бы от наркотика. Он бы просто сделал так, чтобы об этом не узнал Маер. Был бы более расчетливым и умнее. А когда импульсы закончились, он бы залег в соту на целый месяц, как впрочем, и получилось, чтобы организм очистился от этого дерьма. Очистился ведь.
− Правда, теперь я разговариваю сам с собой, но это ничего, это даже лучше.
− Твой мозг некоторое время был без кислорода, а такие обстоятельства, даже незначительные по времени, бесследно не проходят.
− Ага.
Убеждаясь в надежности сцепления, Марк подергал за фал, и с трудом повернувшись в раздувшемся от нагнетания давления костюме, на металлическом полу тесного шлюза, повернул ручку декомпрессии. Тут же за его спиной закрылся круглый люк, а через секунду такой же круглый люк под ним резко открылся и, прежде чем его словно пушинку выбросило в Космос, он успел увидеть, как резко в один момент покрылось инеем маленькое окошко на внутреннем люке.
Он не запускал шлюзование. С этим процессом связано не очень приятное воспоминание в его жизни, к тому же сэкономил почти минуту времени.
Теперь он болтался на фале и пытался, взмахивая руками и ногами, выровнять свое положение и перестать крутиться. Не сразу ему это удалось, но когда вращения прекратились, и он немного развернулся в сторону поврежденного паруса, то вдруг вспомнил свой последний выход в космос.
Сколько же много времени прошло с тех пор? Больше двух лет! А ведь кажется, словно это было только вчера.
− Это так кажется, потому что в твоей жизни ничего особенного не происходило за это время.
− Да заткнись ты.
− Как скажешь.
А еще, кажется, что это было вовсе не тут. Совершенно в другом месте и даже на орбите другой планеты. Но это не так. Планета та же. А место, да, немного другое. В этот раз звезда не слепила своими лучами, а была полная и кромешная темнота, в которой Марк мог ориентироваться по данным гироскопа и навигационным данным, которые выдавались на забрало шлема и дублировались на экран, встроенный в левое предплечье. То есть, когда он выровнялся с помощью реверсов и больше не крутился, он мог понимать, что вот в той стороне пилон, а в той Бета.
О да, судно тогда было другое. Как же он скучает по СИД. По его просторным модулям, по белоснежным дизайнерским отделкам модулей, по кубикам, по лобби. По совершенно другому восприятию действия полимагнитного ядра. По минимализму блока управления, в котором лишь навигационная панель, главная консоль управления и консоль второго пилота. И этого абсолютно достаточно чтобы контролировать все сложнейшие процессы в работе судна и в полной мере управлять им.
Потом он вспомнил, как они с Мартой заворожено смотрели на волнительную и неспокойную атмосферу Беты. И Марта была рядом. Где она теперь? Что с ней? Выжила ли она после того, как устроила вооруженное нападение на кого-то из шишек Колониальной Федерации? Или ее убили отряды правопорядка? Если выжила то, скорее всего ее приговорят или уже приговорили к ссылке на Луну, а там, Марк знал точно, нет ничего живого. Только смерть. Бутафория. Никаких куполов и тоннелей. Обман, которым власти пичкают общество, чтобы оправдать миллиарды инвестиций в неудавшийся лунный проект.
− Естественно мертва.
− Скорее всего.
Провисев так в своих мыслях еще с минуту, он стал подтягивать фал, приближая себя к судну. Нужно было работать как можно скорее. Возможно, времени нет вообще и кто-то на другой стороне планеты, уже получив новые координаты Пилона, занес палец над кнопкой запуска нового такого снаряда-болванки.
Марк стал перебираться от выступа к выступу. К основанию паруса туда, где система диагностики увидела пробоину. Отталкиваясь где ногой, где коленом, он руками цеплялся за технологические выступы, специально устроенные так, чтобы вышедшему инженеру или пилоту для ремонта или с иной целью, было удобнее достигать того места, где требуется его присутствие.
Единственным источником света был наплечный фонарь, который в полнейшем мраке космоса, попадая на технологические конструкции модулей, сплошь покрытые светоотражающими панелями, казался ярким словно Солнце.
Вот он уже над вторым бытовым модулем. Толчок и он плывет дальше. Еще не много и его руки вцепились в выступ в самом начале модуля. Еще метров двадцать. Рывок и ошибка. В открытом космосе, когда нужно куда-то плыть, нужно четко точными толчками посылать свое тело в нужном направлении. Приходится учитывать и силу толчка, от которой напрямую зависит скорость полета. Чем выше скорость, тем жестче будет удар о цель, которой необходимо достичь. Важно понимать, что при отталкивании, в ту самую секунду, когда руки или ноги прикладывают усилие к опоре, любое неверное движение может нарушить задуманную траекторию полета и направить человека совсем не туда, куда он планировал.
В академии таким деталям учатся многие месяцы, вырабатывая в курсантах навыки владения своим телом в вакуумном костюме и в условиях нулевой гравитации. И все же ошибаются все.
Выправить ситуацию помогают реверсные ускорители, встроенные в костюм, по разные стороны от ранца жизнеобеспечения. Вот и сейчас, зацепившись ногой за поручень, Марк вместо того чтобы плыть вдоль корпуса модуля, стал отдаляться от Пилона. Несколько коротких нажатий и вот его уже снова стукнуло о блестящую поверхность. Рука в перчатке нащупала выступ и, все повторилось вновь.
Марк выдохнул. Выступивший на лбу от волнения пот тут же испарился благодаря системе кондиционирования. Оставалось совсем немного. Еще несколько переходов, и он уже держался руками за металлические опоры стоек, на которых крепятся шарниры паруса.
А вот и сам парус. Как и предполагал Марк, ударившись и немного соскользнув по краю модуля, он противоположным концом попал под выступ вентиляционной магистрали и, отскочив, ударился об нее, отколов кусок хрупкого материала от угла, но оставшись в таком положении. Пока чертил по корпусу модуля, вспорол несколько светоотражающих панелей, но это было не страшно. Лишь поверхностное повреждение.
Визуально оценив ситуацию, Марк перевернулся на другую сторону, оказавшись за парусом, зацепился за технологический выступ ногами и принялся подтягивать двадцатиметровую панель по краю модуля в обратную сторону, выводя из-за вентиляционной магистрали. Как раз, ему удалось его схватить за оба боковых ребра, расставив широко руки в стороны.
Как не странно, но усилий много не потребовалось. Парус, изготовленный из очень легкого материала, какого, Марк даже понятия не имел, но явно актуального в орбитальном судостроительстве сто лет назад, поддался быстро и, освободив его из плена, он стал поднимать парус вверх на выгнутом единственном шарнире. Остальные два шарнира болтались прямо между его расставленных и зафиксированных ног.
Больше усилий потребовалось наоборот, чтобы остановить его в вертикальном положении, в каком он и должен был находиться. Пришлось привстать и навалиться всем телом. А потом назад. И так несколько раз, пока тот не оказался в прямом положении.
Оба сломанных шарнира было не восстановить. Они сломались, оставив в своих креплениях куски материала паруса, словно откусив его, а третий остался цел, но был надломан с другой стороны там, где он крепился к приводной системе, сворачивающей и разворачивающей парус.
Марк обхватил ногами один из креплений паруса, чтобы принять наиболее удобное положение и снял с пояса специальное устройство похожее на пистолет и свернутую в трубочку гибкую материю, которая и используется в подобных условиях для устранения брешей. Сейчас было не до восстановления полного функционала. Чтобы вернуть приводу все его возможности, его придется демонтировать и затащить на судно где, может быть, удастся произвести ремонт. Но времени не было. Целью Марка было лишь закрепить парус в нужном положении и заменить испорченный энергошлейф.
Что он и принялся делать. Он стал набивать похожий на обычную тряпку, материал в образовавшейся от деформации промежуток между шарниром и отверстием. В приводном механизме оказалось достаточно места, что бы набить туда довольно большое количество этого волокна. Потом используя устройство, похожее на пистолет он начал сверкать плазменными разрядами внутрь всего того что у него получилось и тряпка начала плавиться и принимать форму деформационного отверстия. Скоро она застынет, и парус будет держаться так, как Марк его установил. То есть прямо в перпендикулярном положении относительно шарнирного крепления и самого судна. Останется только шлейф.
Когда дело было почти закончено, Марк на секунду оторвался от своего занятия, чтобы немного привстать и поменять затекшие в неудобной позе ноги местами. Его взор привлекла странная светящаяся точка справа и вдалеке.
Звезда? Нет. Не может быть. С той стороны, где он ее видит, звезды скрыты Бетой. Но эта точка явно отражала свет Проксимы, и явно еще была на том расстоянии, когда могла этот свет отражать. Она необычно выделялась из общей картины, словно где-то вдалеке, в ночи, кто-то шел Марку навстречу и светил себе дорогу диодным фонарем. Шел на встречу…
Техник в панике бросил плазменный фен, который все равно никуда не улетит, крепясь к поясу специальным тросом, и повернул к себе планшетом левое предплечье.
– Соединиться с системой навигации! – Он выбрал голосовое управление, и компьютер тут же вывел на дисплей предплечья и на забрало шлема всю ту же информацию, что была бы перед ним в кабине пилотов на навигационной панели.
– Локация в зоне доступности!
Планшет подтвердил команду и локация по выявлению всех тел в радиусе доступном для систем Пилона, передала информацию о выполненной работе на навигационную панель, а та в свою очередь Марку.
Марк посмотрел туда, где была видна точка.
Однако сейчас видно ее не было. Она уже пропала, преодолев достаточное расстояние, чтобы скрыться за темным полушарием и не отражать свет звезды. Но она никуда не делась. Она была там и система внешнего локационного сканирования ее видела. Снова сближение с неопознанным объектом, траектория движения которого, проходит четко на перехват орбиты Пилона-3000.
А еще, он понял, что этот объект несколько другой. Он меньше и быстрее. Приближается настолько быстро, словно ускорение ему задавали ракетные двигатели, а не артиллерийское орудие головного судна. К тому же, кривая его курса, была слишком кривой, чтобы не усомниться в том, что у этой очередной болванки есть так же и маневровые двигатели. Чтобы точно не промазать!
Компьютер сообщил Марку, что до столкновения оставалось немногим меньше пяти минут.
Во рту резко пересохло. Сомнений не было. Эта точно собьет. Все что успел Марк сообразить это то, что чтобы выжить и прожить еще несколько часов в открытом космосе, ему нужно было как можно дальше оказаться от судна.
− А я ведь так и знал, что все будет плохо! Очень плохо! И не Маера ни этого тупого Карнеги тут нет! А я говорил им! Говорил! Все это предприятие изначально было обречено на провал! Все это было чистым самоубийством! Сидели бы сейчас на Земле, Маер тратил бы свои деньги, а я, работал в каких-нибудь доках! Никто бы не задумывался о том, что придется выживать или как сейчас вот… смириться с тем, что все, что я могу сделать, это лишь отсрочить на какое-то время свою смерть! За что! – Марк кричал, а из его глаз потекли слезы, которые тут же высыхали под воздействием системы кондиционирования костюма, не успев намочить и сантиметра кожи.
− Хватит ныть, слабак! – Он набрался мужества ответить самому себе. – Сигнал бедствия может подать и вакуумный костюм! Так что давай, делай то, что должен сделать!
В отчаянии он развернулся спиной к Пилону, оттолкнулся, отплыл от него немного, натянув фал, поднял голову и снова увидел приближающейся предмет, который теперь светился очень и очень тускло, отражая свет Пилона, подсветки фала и наплечного фонаря Марка. Он стал похож на какую-то блестящую шпильку, но что он летит или вообще находится в движении, визуально видно не было. Не было как на Земле характерных признаков перемещения тела. Просто, объект очень быстро увеличивался в размерах. А когда он стал настолько большим, насколько он должен им быть, и когда его размеры перестали увеличиваться, вот тогда было ясно, что смертоносный предмет стремительно приближается.
Марк, что было сил, сжал джойстик управления реверсом и размещенные на спине двигатели, резко стали выплескивать в пространство сжатую газовую смесь повышенной плотности, придавая ему ускорение.
Столкновение артиллерийского снаряда и космического судна произошло через секунду после момента полного натяжения фала, позволившего технику удалиться от пилона на пятьдесят метров. То, что Пилона больше нет, Марк понял лишь по тому, что натяжение резко исчезло, а вдавленная кнопка форсирования на джойстике управления реверсами и резкий обрыв фала, придали ему дополнительную инерцию.
Пилон же лопнул как мыльный пузырь. Снаряд пробил главную деку технического модуля и произвел детонацию взрывного вещества, принесенного с собой. Остатки кислорода взорвались вместе с модулем, взорвались бесшумно, разнеся его на довольно мелкие части и превратив вместе со всем что было внутри, в космический мусор.
Остальные модули не взорвались. Они просто разлетелись в разные стороны, хаотично вращаясь, в долю секунды потеряв давление дыхательной смеси.
Отлетая все дальше и дальше от места столкновения, Марк сначала испытал неистовый шок, а потом, практически сразу пришло чувство полной беззащитности. Совершенной и безнадежной незащищенности. Потеряв судно, что было ему домом больше года, он почувствовал себя спасшимся из пожара, словно он выбежал из сгоревшей квартиры на улицу, не успев надеть даже нижнее белье, а теперь, на глазах десятков уличных зевак, стоит и смотрит, как она догорает вместе со всеми его вещами.