Артур Лидд
История Млечного пути
– Спустя ровно год. Эта же дата, этот же день. Где ты? – Доктор снова посмотрел на Келлера, но тот не зная и не понимая еще, в чем суть происходящего и что необычного в рассказе пациента просто сидел и слушал, ожидая уже развязки и кульминации этого, как он думал спектакля.
– Академия. Третий жилой корпус общежития, четвертый этаж, комната четыреста сорок четыре. Сегодня завершилось первое учебное тестирование на тренажере Палелиус-1, имитирующего управление судном класса Пилигрим. Я отрабатывал стыковку с внешним технологическим пирсом орбитальной станции Порт. Получил низкую оценку руководителя практики. Мне обидно и я зол.
– Что в твоей комнате четыреста сорок четыре?
– Два спальных места, стол с транслятором внутренней информационной ленты академии, через месяц после поступления ее уже не включаем, от нее тошнит. Со мной в комнате живет парень. Мой ровесник. Он араб. Амин Джази аль Сури, его отец посол мира из стран Деприоритета в Неополисе. Как рассказывал Амин, то только его отец стоит между враждующими разрозненными и когда-то великими странами арабов и желающими вторгнуться в их земли корпорациями с их армиями. Но, в самом деле, все было не так. Страны Деприоритета не представляют интерес для корпораций только потому, что все их величество и богатство в прошлом заключалось в добыче и продаже нефти, а сейчас она некому не нужна. В эпоху ядерного синтеза, она стала просто частью человеческой истории. Корпорациям выгодно чтобы Деприоритет воевал между собой, и они всячески подстегивали их к этому, а отец Амина просто был связующим звеном между ними, через которого они стравливали арабов между собой. Амин хорошо рисует. В нашей комнате на стене висят его картины. Он рисует лошадей.
– Пять лет спустя, та же дата, то же время.
– Пилигрим! Я техник первого класса, за день до старта получил повышение квалификации. Судно под управлением первого пилота и командира Макса Дарвина держит курс на Ио, спутник Юпитера. Там колония. Грузовой модуль до верха забит провиантом и посылками для рабочих от их семей. Назад мы должны загрузиться обогащенным стронцием.
– Корин, еще три года спустя, та же дата, то же время. – Доктор потер ладони, а вот теперь будет самое интересное.
– Я второй пилот на судне класса СИД «Атлант», я горжусь тем, чего добился. После этой экспедиции я обязательно впервые за восемь лет вернусь домой. Я хочу, чтобы мой отец увидел меня. Хочу, чтобы он понял, что я стал успешным и уважаемым человеком. Хочу, чтобы он гордился мной. Конечно, за все, что я теперь имею, я должен благодарить одного только человека – командира Грека Маера. Это он три года назад дал мне работу на Пилигриме и это он сделал меня из мусорщика на техническом пирсе Порта пилотом. Теперь я летаю под его руководством на борту самого современного буксира, когда-либо созданного человеком. Через одиннадцать часов я проснусь в соте. Начнется моя вахта. До системы Проксима Центавра и нашей точки назначения планеты Проксима b лететь еще двенадцать недель и трое суток. Мы тащим за собой восемь траулеров отработанного плутония и стронция, для сброса на эту планету и каждый член экипажа несет сорока восьми часовую вахту по очереди, кроме одной ученой, приставленной к нам Компанией для изучения Проксима b. Если бы не соты, перенести столь длительный перелет было бы очень трудно. Экипаж просто начал бы сходить с ума.
– Корин, как зовут эту ученую?
– Марта, Марта Штеер. Она красивая. Не понимаю, почему она никому не нравиться. Командир и Лена Кравец ненавидят ее, а Марк говорит, что она не человек, а запрограммированный синбиот. Она не с кем не общается, старается держаться обособленно, но мне кажется, что она просто чувствует негативное отношение к себе и потому так себя ведет.
– Опиши ее Корин, как она выглядит?
– Она немного ниже меня, худая и у нее прямые белые волосы до плеч.
– Достаточно. Теперь скажи последнее, что ты помнишь?
– Я в воде. Точнее это не вода, а скорее какая-то жидкость неземного происхождения по своим физическим свойствам похожая на воду. Я могу ей дышать. Словно воздух я ее вдыхаю и выдыхаю ее из своих легких. Это сложнее чем воздух. Она тяжелее, но мои легкие каким-то образом могут фильтровать из этой жидкости кислород. Когда я чувствую голод, то пью ее, и голод отступает. Я не чувствую боли, хотя должен. В моей груди дыра размером с монету, и я пальцем через нее могу дотронуться до легкого. Моя правая рука изуродована и на ней не хватает трех пальцев, но раны затягиваются, и дыра в груди становится меньше. Если всплыть на поверхность, то можно выбраться из резервуара с этой жидкостью, но там совершенно темно и холод такой, что мокрое тело за долю секунды покрывает корка льда. А еще, вне этой жидкости начинают болеть раны. Я взаперти.
– Как ты попал в этот… резервуар?
– Я не смог добраться до взлетно-посадочного модуля С-2, после того как проводил удаленные от места высадки работы по установки метки, необходимой для сброса траулеров с орбиты Проксима b. Я был атакован неизвестной формой жизни и потерял квадроцикл. Без транспорта я просто не успел вернуться до обозначенного времени к старту. Связи не было и я не смог подать сигнал бедствия. Что-то глушило цифровой сигнал, а в условиях отсутствия связи, команда высадки действует по жесткому протоколу. Кто не успел к обозначенному времени, считается погибшим. Я видел, как они взлетают. Мне оставалась всего тысяча метров до них, но я их не виню, мы все знали на что шли. Хотя и очень обидно. Такая наша работа. С минуту на минуту на поверхность должны были свалиться траулеры с плутонием и стронцием, а я был в зоне радиоактивного поражения. Я знаю, что такое облучение. Я видел людей, смертельную дозу радиации. Я не хотел так умирать, и решил, что лучше отстегнуть шлем костюма и погибнуть от паров нитрида водорода и обморожения в минус сто градусов по Цельсию, но тут передо мной оказалось это существо. Оно издавало странный треск и напоминало своим видом оживший камень. А я не поверил Марку. Все время, что я шел к модулю, оно преследовало меня. Каким-то образом оно могло метать мелкие камни с такой силой, что один попал мне в грудь и пробил дыру в защитном костюме, а так же повредил грудную клетку. Я задыхался. Я чувствовал ядовитую атмосферу и кровь у себя во рту! А когда оно оказалось совсем рядом и собралось нанести последний удар, я сумел снять с пояса пиропатрон и ударил им в него. Взрывом мне разорвало кисть руки, но последнее что я увидел это то, что и я нанес ему достаточно серьезный урон. У него не было крови, только белая плоть в ране от взрыва. Потом восемь траулеров с радиоактивными отходами упали на Бету в заранее подготовленный нами кратер. Я думал что умер, но очнулся в этой воде, которая непонятным образом поддерживает во мне жизнь.
– Что дальше?
– Дальше я увидел свет. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я первый раз очнулся в этой воде, месяц или два, может больше, но я увидел, как будто мелькнуло что-то на поверхности, потом снова мелькнуло. Я подумал, что это все же спасательная операция и команда вернулась за мной. Я всплыл. Когда всплыл, то первым делом задержал дыхание, чтобы в легких осталась жидкость. Дышать можно было только ей, воздух на Бете насыщен нитридом водорода и два вдоха убивают человека. Я чувствовал, как кожа сдавливается под натиском холода и покрывается коркой льда. На меня смотрели два ярких фонаря, и я ясно различил контуры человеческих тел, облаченных в черные боевые костюмы. Они выключили внешние динамики, увидев меня, чтобы я не услышал их. А потом один из них направил на меня оружие и выстрелил. Я почувствовал удар в голову и потерял сознание.
– Что потом? Что дальше Корин?
– Ничего. Пустота.
– Как же так, давай вчера Корин, вчера, полдень. Где ты? Что ты делаешь?
– Ничего нет, пустота.
– Тогда сегодня. Утро! Ты помнишь, как проснулся? У тебя были кошмары?
– Нет, не помню. Ничего не было. – Внезапно, на мониторинговых проекциях, и без того возбужденные показатели и графики нейронной активности заходили ходуном, резко дергаясь и перемещаясь в красную зону.
Доктор сделал помощнику жест и тот снова погрузил пациента в сон. Мониторы успокоились и стали равномерными.
– Что скажете профессор? – Бенефициарис улыбнулся.
– Что все это было? – Келлер покачал головой и недоверчиво развел руками.
– Этот молодой человек обратился ко мне с жалобой на ночные кошмары. – Доктор заходил по кругу. – Ему каждую ночь сниться, что он умирает в космосе при жутких и страшных обстоятельствах, но он никогда не был в космосе. Он всю свою жизнь прожил на ферме под Варной, он имеет двоих детей и жену, которую зовут Марта! – Он щелкнул пальцами. – Она сидит сейчас в холле. И эта Марта, точно подходит под описание той ученой из его параллельного прошлого!
– Параллельного прошлого? – Профессор вздернул брови.
– Корин Ройа всегда мечтал стать пилотом, но в реальности… нашей реальности, его отец никогда не изменял его матери. Ну, или она не узнала об этом и потому, он не позволил сыну учиться и стать пилотом. Корин стал как его отец и дед фермером.
– Ну и что?
– А то, что он этого не помнит! – Доктор просто взвизгнул от восторга. – Этого вообще с ним никогда не происходило! Его воспоминания полностью занимает совершенно другая жизнь! Это противоречит всем научным понятиям о головном мозге! Он помнит, какая картина висела над его кроватью в Высшей Летной Академии, в которой он никогда не учился, но не помнит, что было с ним вчера! Словно этого с ним и не было никогда!
– Да он просто страдает шизофренией. – Келлер усмехнулся и махнул рукой, однако в душе начал интересоваться ситуацией уже не меньше самого Бенефициариса. – Он сам создал себе параллельные воспоминания в точности до мелочей из-за того, что не может смириться с несбывшейся мечтой стать пилотом.
– Тогда где его настоящая жизнь? – Доктор наклонился в странную позу и замер.
Воцарилась пауза.
– Получается, что он живет не в настоящем?
– Его нужно изучать, профессор Келлер! Нужно изучать! Я не могу пока что дать такому феномену объяснение, но Вы сами видите, что здесь что-то серьезное. А может кто-то просто стер его воспоминания и внушил ему новую жизнь?
– Помилуйте, доктор! – Профессор махнул рукой. – Это уж совсем, даже для Вас!
– А Вы только представьте, если все что он рассказал нам тут, правда! Эти данные должны быть засекречены как минимум! Планета другой солнечной системы, агрессивная форма жизни, спасательная операция, пришедшая не спасти, а добить!
– Это все Ваше богатое воображение. − Келлер нахмурился в душе желая повторить опыт главного врача этой клиники в своей лаборатории, чтобы исключить обман, на который тот легко мог пойти ради получения гранта. – И его. – Он кивнул на пациента, все еще прибывающего в медикаментозном сне.
– Его нужно изучать!
– Чтобы его изучать нужно согласие! – Келлер поднялся, и его ассистент отодвинул кресло.
– Нужно объяснить его жене, что ее муж болен и что один сеанс тут не поможет. Я дам ему препарат для сна, будет спать как младенец, а мы пока проанализируем результаты транслокации и потом снова вызовем его на прием и повторим, только уже более тщательно к этому подготовимся.
– Хорошо, действуйте, но помните, вся ответственность будет на Вас. – Он погрозил ему пальцем. – В случае конечно провала и разоблачения. – Не прощаясь, он выскочил из лаборатории и, пройдя мимо Марты, детально рассмотрел ее, сравнивая со словесным описанием Марты Штеер из рассказа пациента в кресле за дверью.
– Разбудите его. – Доктор махнул рукой и вышел, предстояло непростое общение с госпожой Ройа, нужно было все сделать правильно и быстро, ведь ответственность за провал он принимал на себя.
Вот что удивительно, если провала не будет, а будет победа, то кто будет снимать сливки? Разве он? На ком будет лежать ответственность за победу? На профессоре Келлере?
Когда Бенефициарис вернулся в приемный покой и с важным видом уселся за свой стол напротив Марты, то ее уже трясло от волнения. Волнение усилилось еще и от того, что доктор вернулся назад один. Без Корина.
− Что с моим мужем? – Она сверкнула глазами.
− С Корином все в полном порядке, госпожа Ройа. – Он надул щеки. – Мой ассистент выводит его из транслокального состояния. Нужно немного времени, чтобы он пришел в себя.
Марта расслабилась.
− Ну, так… Вы ему смогли помочь? Его больше не будут мучить кошмары?
− Думаю, с негативными сновидениями мы справились, но…
− Что но, доктор? – Марта снова насторожилась, но волнения в ней уже не было.
− Проблема оказалась намного глубже, чем я ожидал.
− И?
− Я назначу медикаментозный курс препаратов, но нам придется, примерно через неделю, повторить сеанс транслокационного гипноза. – Бенифициарис постучал пальцами по столу.
Марта усмехнулась. Все ясно. Обычная политика частных элитарных медицинских клиник – выжать из клиента, который может платить, по максимуму.
− Я не уверена, что мы готовы оплатить повторный курс.
− Нет, нет, нет! Вы не поняли. – Он перебил ее. – Это все уже входит в оплату. Вы уже заплатили за лечение, а не за курсы. И моя задача решить проблему. Не важно, сколько курсов потребуется. – Он дружелюбно улыбнулся.
Марта удивилась, но вида не показала. В любом случае, после нескольких дней приема этих препаратов, которые он назначит, будет ясно и понятно, нужны ли Корину еще какие-то дополнительные курсы. Если что, можно будет и отказаться.
− Ну, тогда хорошо.
В дверях показался Корин в сопровождении молодого человека в белой одежде лаборанта. Он шел неуверенными шагами, словно страдал похмельем, а глаза едва мог открыть.
Марта, улыбнувшись, помахала ему рукой, давая понять, что разговаривает с врачом и не может подойти к нему в этот момент.
− Я сейчас сделаю необходимое назначение, и вы получите его на рецепции. – Он зажег настольный делс. – Госпожа, Ройа, а Вы не могли бы мне сказать Вашу фамилию до замужества?
− Это еще зачем? – Она усмехнулась странному вопросу, но не предала ему особого значения, желая поскорее уже взять мужа под руку и уйти из этой клиники.
Бенефициарис, старался получить ответ до того как его пациент присоединится к ним за столом, и продолжал говорить, не отрываясь от контекстного меню перед собой.
− Проблема Корина с отцом относится к тому периоду жизни, когда Вы еще не были женаты. Я мог бы использовать…
− Ладно, доктор, не объясняйте, я поняла. Штеер. Моя фамилия была Штеер.
Глава 56
История насущных времен
Марк проводил взглядом Виктора Карнеги до кухни номера кемпинга. Почесывая спину и переваливаясь с ноги на ногу, тот распахнул холодильную камеру и начал вытаскивать оттуда все, что только было съедобным и более-менее свежим. Впрочем, еда за эти две недели, что они втроем арендовали кемпинг, в холодильной камере не залеживалась. Виктор поглощал все. Его животный аппетит, позволял ему не отказываться ни от какой пищи. Казалось, он не видел разницы между мясом и рисом, овощами и хлебом. Не делал он различий между субституратами и настоящей едой. Он ел все и вкус ему был совершенно чужд. Вся его цель поедания пищи заключалась в том, чтобы попросту набить желудок и чувствовать насыщение. Насытившись, лечь на диван, закинуть ногу на ногу и ковыряясь неподстриженным ногтем в зубах, периодически сплевывать и отрыгивать, источая сияние вездесущей лени и блаженства.
Он бесил Марка. Бесил всем своим видом человека, которому совершенно наплевать на все происходящее вокруг. Он бесил его своим чавканьем. Прямо сейчас он бесил его, сидя на протертом диване перед небольшим столиком, закидывая себе в рот куски еды. Он бесил его тем, что командир доверяет ему. Ему! Какому-то обезьяноподобному существу, способному только прислуживать, сидеть на короткой цепи и выполнять любую прихоть хозяина. Где вообще Маер откопал это чудовище?
– Как Вы познакомились с Маером? – Марк оторвался от какой-то трансляции, которую он делал вид, что смотрел через делс и сел напротив, показывая Карнеги, что пытается начать непринужденный разговор.
– Что? – Виктор поднял на него взгляд и перестал жевать.
– Я спрашиваю, как Вы с командиром первый раз встретились?
– Тебе это и в самом деле интересно? – Виктор удивленно вскинул густые брови и вытер бороду.
За все эти дни, что они стали командой Маера, они не разговаривали просто так. Все их общение сводилось лишь к колкостям и сарказму, преимущественно со стороны Марка.
– Нет. – Марк покачал головой. – Совершенно не интересно.
– Тогда почему спрашиваешь? – Виктор сделал еще более удивленное лицо и, казалось, забыл о подносе с едой перед ним, что бывает крайне редко.
– Виктор! – Ковнер вдруг привстал и сел немного ближе к краю дивана, так чтобы как можно больше пространства занимать перед собеседником. – Понимаешь, хотим мы этого или не хотим, но теперь так получилось, что мы с тобой плывем в одной лодке…
– Лодке? – Карнеги немного усмехнулся но, не отрывая взгляда от Марка, дотянулся рукой до куска еды, поднял его пальцами и засунул себе в рот.
– Да, в лодке! Есть такое выражение, когда два человека… может и больше, начинают делать одно дело вместе, понимаешь?
Виктор кивнул пережевывая.
– Так вот я хочу сказать, что раз уж мы в одной лодке, то нам не помешало бы как-то наладить общение. Я понимаю, что я не очень нравлюсь тебе, и ты прекрасно знаешь, что не нравишься мне, но все же, очень скоро нам предстоит сосуществовать бок обок на протяжении как минимум тринадцати месяцев, в пространстве в несколько раз меньшем, чем этот номер. – Он вздохнул и, пытаясь подобрать слова, взмахнул руками. – В общем, нам нужно как-то притираться друг к другу иначе мы просто перегрызем друг другу глотки. – Марк по-дружески похлопал его ладонью по плечу и улыбнулся – Что скажешь?
Карнеги дослушал его до конца, не перебивая, после чего выражение удивления на его лице медленно начало спадать. Взяв салфетку, он спокойно вытер губы.
– Да что тут скажешь… – Покачал головой. – Могу сказать, что был бы очень рад, сломать тебе руки и ноги, засунуть в рот какой-нибудь кляп, положить под этот диван, – он похлопал по дивану ладонью точно так же как хлопал Марк только что своей ладонью по его плечу, – сесть сверху и продолжить ужин. Но боюсь, что Грек будет против этого. – Карнеги посмотрел без лишних эмоций как округлились глаза собеседника, когда его слова стали всплывать картинками в воображении и продолжил прием пищи.
Потом он резко загоготал, широко раскрыв рот выставив напоказ кривые желтые зубы.
– Шучу!
– Слушай, ты, тупая обезьяна! – Техник вскочил на ноги и направил на Виктора указательный палец. – Ты безмозглое существо, способное только ломать людям руки и ноги! Ты лишенный способности мыслить и существовать, заросший волосами и грязью, не имеющий ничего общего с человеком, маргинал! Я пришел к тебе первый для примирения и установления доверия между нами! – Его трясло от злости, он начинал просто орать и, слюна летела в разные стороны. – Потому что теперь мы команда!
– Нет! – Виктор отрицательно помахал перед ним, куском хлеба. – Ты не за этим пришел. Ты пришел и стал втирать мне эту чушь про команду и про то кто кому сильнее не нравится, только для того чтобы войти ко мне в доверие и узнать у меня то, что задумал Грек, потому что тебе он ничего не рассказывает. – Виктор усмехнулся, совершенно не обращая внимания на оскорбления и злость Марка, что бесило его еще больше. – Ты уже, наверное, понял, что командир не доверяет тебе и это тебя злит. Сильнее злит, чем даже тот факт, что я с радостью бы сломал тебе конечности! – И тут он захохотал, а из его распахнутого рта посыпалась непрожеванная пища.
Марк впал в ступор. Он ни как не мог ожидать от Виктора подобной речи, в которой тот с легкостью раскусывал весь его замысел по вхождению в доверие.
– Вот что интересно, Марк. – Карнеги доел последние остатки и откинулся на спинку. – Ты сам-то понимаешь, почему Грек не доверяет тебе? – Он махнул рукой. – Хотя без разницы. Твое дело. Ты и в самом деле не нравишься мне, но мне по большей части глубоко плевать на твое существование и открою тебе тайну, ты тут только потому, что взять было больше не кого. Точнее, не было времени искать кого-то еще. Ты думаешь, командир доверит тебе что-то важное, когда мы доберемся до этой… как ее там? Бета! Твоя миссия будет заключаться только в том, чтобы первый раз нажать на кнопку, разрешив отстыковку модуля и второй раз нажать на нее же, чтобы разрешить стыковку, когда мы вернемся назад. Так что не обольщайся и радуйся, что ты хоть для чего-то нужен. Но когда ты станешь вдруг не нужен командиру, вот тогда беги! – Он наклонился вперед и сделал такие глаза, что холод побежал по спине Марка. – Беги как можно быстрее. Ведь когда Греку на тебя станет все равно, он уже не будет против этого. Ну, того что бы я сломал тебе пару костей.
Сжав кулаки, Марк отошел в сторону и почувствовал приближение приступа паники. Он, как что-то неизбежное вдруг подкатывал к горлу и с каждой секундой ожидания все сильнее и стремительнее пытался вырваться наружу. Сдерживать было его невозможно. Наоборот, его хотелось выплюнуть, вырвать из груди и выкинуть, но чем ближе он подходил к горлу, тем хуже казались последствия его выплеска.
Марк кинулся к двери и выбежал в коридор. Он начал дышать, согнувшись пополам и держась руками за грудь. Что-то похожее он чувствовал тогда на Проксима b, когда бродил без памяти по плато, и ему казалось, что камни вокруг него оживают и хотят убить.
Страшнее всего было оказаться ненужным. Его не пугал Карнеги и его не так сильно волновало недоверие командира, как тот факт, что его взяли с собой только потому, что больше просто брать было некого! Но как же так? Эти две недели в порту он только и занимался тем, что прикрывал спину Маера. Создавал для агентов Колониальной Федерации видимость нелегальной торговли топливом, что объясняло их пребывания в Порту. Он нашел китайца, которого Маер пытается обмануть, а Марк не понаслышке знает, что китайцы не прощают обмана. Китаец будет мстить, когда все это всплывет наружу и тогда имя и авторитет Грека Маера не помогут ни кому из них. Это он нашел человека, который вывел деньги Маера на счета фондов, неподдающихся отслеживанию и теперь агенты компании думают, что деньги инвестированы на благотворительность! Кто бы занимался всем этим, если бы не он? Карнеги? Да он кроме холодильной камеры с едой перед собой не видит ничего! Нет уж! Он, Марк, полезен и он нужен командиру. Да, он ушел в трудную минуту, променял командира на Агольф, который тоже оказался не тем домом, которого так давно он ищет. Но ведь он всеми силами пытается искупить вину, он делает все, чтобы вернуть доверие Маера и он его вернет.
Марк распахнул дверь и снова прошел через всю комнату, где развалившись на диване лежал Виктор. Карнеги непринужденно смотрел очередной новостной блок на развернутом прямо на стене небольшом проекционном экране. Уверенными и большими шагами он вошел в другую комнату, где должен был отдыхать командир и замер. Грек Маер лежал в кресле и спал. Его руки спокойно свисали с подлокотников, голова была откинута назад, рот приоткрыт, а дыхание спокойное и ровное. Марку сейчас нужен был командир. После того как Виктор заставил его почувствовать себя ненужным, он хотел чтобы Маер опроверг это, он должен был поговорить с ним, но тот спал. Спал, и Марк не мог позволить себе его будить.
Несколько секунд он смотрел на него, а потом решил, что самый лучший вариант, это просто оставить его в покое, ведь если не дать ему выспаться он проснется не в духе и в ответ на любой вопрос только наорет и отправит выполнять какое-нибудь нелепое задание.
Марк поговорит с ним в другой раз. Когда командир будет в хорошем настроении, он обязательно с ним поговорит, а сейчас лучше, неслышно закрыть дверь и уйти вообще из номера. Пойти просто побродить по сектору. Сходить на станцию и пирс, понаблюдать за работой докеров…
Он попятился назад и начал тихо закрывать за собой дверь, но когда уже он почти вышел за порог, то внезапно услышал голос командира.
– Ты что-то хотел?
Марк обернулся и увидел, что поза командира совсем не изменилась. Он все также развалился в кресле, свесив руки и закинув голову, только рот его уже был закрыт, а глаза пристально смотрели в его сторону. Пришлось вернуться, закрыть за собой дверь и, пройдя вперед занять место в еще одном кресле, предварительно подвинув его ближе к Маеру.
– Да. – Марк почесал затылок.
Нужно было бы правильно подобрать слова и не дать понять командиру то, что он сейчас чувствует. Нельзя было, чтобы он почувствовал его слабость, его страхи, разочарование. Он ни за что не упустит момента сыграть на них, а когда сломает и заставит почувствовать то, что он вообще зря пришел с каким либо разговором, просто наорет и отправит выполнять какое-нибудь глупое поручение.
Прошла какая-то секунда, а перед глазами почему-то всплыл Голиаф. Вспомнились лица старых друзей и коллег. Марк вспомнил, как легко и весело было там летать. Он вдруг понял, что та работа помощника инженера по техническому обслуживанию, была самая лучшая в его жизни. Совершенно никаких забот и никаких проблем. Вся работа делалась с закрытыми глазами и, по сути, не было совершенно никакой ответственности. Не было ни этого Маера с надменным и тяжелым взглядом, не было никакого Атланта, никаких высадок на Проксима b, никаких оживших камней, отравления парами нитрида водорода и пропавшего друга. Не было никакой Колониальной Федерации, которая заставляет молчать, и не было никакого «Агольфа» с изнасилованной и задушенной в одной из клеток женщиной и без того приговоренной к смертельной ссылке на Луну.
Как сейчас складывалась бы его жизнь, если бы четыре года назад он взял и отказал бы этому безумному старику, стать техником на его судне? Быть может он служил бы уже теперь на Голиафе инженером сектора, а быть может и целого модуля! И тогда такие же зеленые, как и он помощники и техники секторов, подчинялись бы ему, прислуживали и старались бы угодить.
– Я хочу сказать кое-что про китайцев и Сина… – Марк снова почесал затылок, решив начать разговор издалека, мельком посмотрел на самоуверенного и эгоистичного командира, все еще так и не сменившего позу и вдруг понял, что он его просто ненавидит, что все-то плохое, происходящее с ним, происходит исключительно из-за этого человека. Он разрушил его жизнь!
– Что с ним не так?
– Вы обманули его. – Марк старался не смотреть ему в глаза и зачем-то разглядывал ступни ног, обутые в мягкие кожаные сапоги.
– И что? Ты хочешь прочитать мне лекцию о честности и порядочности? – Маер лениво махнул рукой – Избавь, Марк!
– Я хочу сказать, что Син узнает рано или поздно о том, что на Бете нет ничего кроме камней и холода, и захочет вернуть назад свои деньги, да еще и в двойном размере.
– Пока мы не вернемся, не узнает… – Маер зевнул.
Создавалось впечатление, что его вообще не заботит тот факт, что он подписал с китайцами крайне не выгодный и заведомо провальный для себя контракт. Нет, конечно, возможно это значило, что командир имеет какой-то план, о котором знает только он один или он просто настолько сильно одержим целью возвращения на Бету, что все остальное кажется ему малозначимым и пустячным.
– Да. Но, а когда вернемся, что скажем Сину? – Марк развел руками. – Я знаю китайцев не понаслышке, они не живут по тем законам, к которым привыкли мы, у них свои правила и если мы не расплатимся с ними, они просто убьют нас!
– Ты боишься какую-то узкоглазую обезьяну? – Маер тихо засмеялся, надменно глядя на Марка.
– А Вы, командир я смотрю, вообще ничего не боитесь! Быть может за Вашей спиной не только я и Карнеги, а еще и армия так скажем человек в триста, которая если что защитит Вас от людей Сина?
Маер вздохнул и сер прямо.
– Слушай меня внимательно. – Он выставил перед лицом Марка указательный палец, а его взгляд был злым и каким-то неестественным. – То, что касается моего контракта с Сином, то это касается только моего контракта с Сином. Не ты, не Карнеги, ни кто-либо еще не имеют к нему ровно никакого отношения. Как и чем я буду расплачиваться с китайцем и, буду ли я вообще расплачиваться с ним, это только мое личное дело! Твоя задача, как и Виктора, делать то, что я говорю, а если тебя что-то не устраивает, то можешь хоть сейчас собирать свои вещи и валить обратно на свой луноход! – Он договорил и снова, как ни в чем не бывало, развалился в кресле.
По телу Марка пробежал холод. Значит, так все и было, как сказал Виктор. Он яснее чем когда-либо понимал сейчас, что был нужен командиру только для того чтобы «жать на кнопки», причем на те кнопки которые он сам покажет! Он просто использует его как рабочую единицу. Недостающее звено в своей цепочке. Третий член экипажа, который должен всегда оставаться на борту и ждать, пока остальные двое выполняют спуск на поверхность планеты. Нет, это больше не команда. Точнее, нет больше никакой команды командира Маера. Есть только сам командир Маер, наемник Виктор Карнеги, который, скорее всего и выполняет его приказы за обещанную плату и пешка Марк Ковнер, что должен помалкивать и делать, что ему говорят.
– Я вот смотрю на Вас, командир и думаю, куда делся тот Грек Маер, что руководил нами на СИД? Грек Маер, который ради своих людей пошел бы на все, только бы они все были живы и вернулись домой целыми и невредимыми. Где тот Грек Маер, что принимая любое важное решение, считался с мнением своей команды и считал каждого члена своей команды, прежде всего, человеком и ценил нужность и важность каждого! – Марк поднялся на ноги и высказывал все это в каменное и неподвижное лицо командира, все так же развалившегося в кресле. – Вы командир, сейчас рассуждаете так же, как рассуждают агенты Колониальной Федерации, для которых люди только инструменты в достижении их целей! Вы будто один из них!
Внезапно Маер вскочил на ноги и, схватив со стола стеклянный бокал, наполовину заполненный водой, что было сил, швырнул его в стену. Стакан пролетел всего в нескольких сантиметрах от головы Марка и вдребезги разлетелся, ударившись о твердое препятствие.
Марк не успел даже сообразить, что произошло, у него не было и секунды, чтобы увернуться, он только успел вздрогнуть и зажмуриться, а через секунду длинный и костлявый указательный палец правой руки командира, уже сильно упирался ему в грудь.
– Как ты смеешь, оспаривать мои решения? Кто дал тебе право судить меня и мое отношение к команде? Ты, тот, кому я дал все, что сейчас имеешь, и который в самый трудный момент отвернулся от своего командира, променяв его на какой-то луноход, подаренный сволочами из компании за молчание! – Он стал больно стучать пальцем по его грудной кости, а Марк просто опешил и ждал, когда тот закончит свою речь, чтобы молча выйти, собрать в охапку свои вещи и покинуть раз и навсегда этот кемпинг, этот уровень, этот Порт. – Я могу еще понять Лену, у нее семья, но ты! Да что там говорить… ты даже Агольф и тот просрал! После первой же вахты сбежал оттуда!