Артур Лидд
История Млечного пути
Глава 51
Я Корин Ройа и это моя история
Вы любите смотреть на звезды? Я люблю. Я знаю о звездах все. Я знаю название каждой, даже самой тусклой звезды, на ночном небе. Я знаю названия всех открытых на сегодняшний день галактик и туманностей. Я могу безошибочно сказать, сколько световых лет до большинства известных человечеству систем. Я знаю названия и характеристики не меньше сотни открытых экзопланет. Я могу различить группы Троянцев, Спартанцев и других скоплений в поясе астероидов, прямо отсюда, сидя в своем мягком кресле на террасе усадьбы в родовом поместье своего отца в автономии Неополиса, пригороде Варны, в местечке, что называется Холмов.
Я прожил тут всю свою жизнь. Мое детство прошло на этой фамильной ферме, ферме семьи Ройа среди коров, лошадей, овец, свиней, полей усеянных рожью и грубых загорелых мужчин в широких штанах и шляпах с большими полями. Почему я так люблю звезды? Просто когда-то я мечтал стать пилотом. Я мечтал, что после окончания общеобразовательной школы, отец позволит мне учиться в Высшей летной Академии Неополиса, которую я закончил бы с отличием через пять лет и по распределению оказался бы на одном из эксплуатируемых на орбите Земли, космических судов. Мне было все равно, что это будет за судно. Пусть это будет хоть пилотируемый транспортник, пассажирский или грузовой, курсирующий с Земли в Порт, или вовсе технический транспорт внутреннего сообщения станции. Неважно. Я хотел держать в руках консоль управления космического судна, я бредил этой детской мечтой. Я учил наизусть карты Млечного пути, Солнечной системы, я собрал коллекцию всех космических транспортных судов и аппаратов, созданных человеком за последние сто лет. Но моим желаниям не суждено было сбыться.
Я, Корин Ройа, рожденный в семье потомственных фермеров, должен был принять судьбу такой, какая она есть. Я должен был унаследовать дело своего отца и деда. Таков закон этого мира, таковы правила, такова жизнь. Я должен был стать хозяином этого дома после своего отца, я должен был жениться на дочери другого фермера и у нас должны были родиться дети, которые, как и я должны будут в будущем перенять фамильное дело и продолжить ковыряться в навозе, кричать на нерадивых работников, сеять рожь и стричь овец. Так заведено годами.
Я не могу сказать, что жизнь на ферме идет мне в тягость, мне или моей семье. Моей жене или моим детям. Нет, нисколько. Мой отец еще при жизни добился того, чтобы я, не как мой дед, который возвел на этих зеленых холмах, первый амбар, не касался грязной работы, а занимался управлением, распределением доходов, инвестициями и прочей организацией. На все были доверенные люди, преданные своему делу и умеющие работать и заставлять работать других. Так что, «ковыряться в навозе», было сказано мною только лишь, для придания более яркой окраски своим мыслям. Одним словом ферма обеспечивала моей семье более чем безбедную жизнь в красивом, богатом живописными природными пейзажами, местечке под названием Холмов.
Часто по вечерам, когда в небе загорались звезды, я садился в свое мягкое кресло на террасе особняка, наливал в бокал из пыльной бутылки, что доставал из погребов еще днем, вино, сделанное из собственного винограда, и смотрел на звезды. Пока жена укладывала детей спать, я просто наслаждался свежим, пахнущим сеном и навозом, воздухом, пил вино и вспоминал названия небесных светил и созвездий. Сегодняшний вечер не стал исключением и я, вытянув ноги, отпил глоток красной терпкой жидкости и немного раскачиваясь, стал искать скопление Плеяд.
Я не хочу спать. Я буду сидеть в этом кресле, пока жене не надоест быть в доме в одиночестве и она не выйдет на террасу и не позовет меня внутрь, в мягкую постель в нашей огромной спальне на втором этаже нашего дома.
Я не люблю спать. Не люблю не потому, что не испытываю усталости или хочу больше времени проводить наяву, нет, причина более чем проста. Каждую ночь меня мучают кошмары. Вот уже несколько недель, я даже сбился со счета, сколько именно уже прошло этих недель. Я не помню, когда впервые проснулся посреди ночи в холодном поту! Меня мучают ужасные ночные кошмары. Сначала я не мог запомнить своих снов и просто кричал во сне и просыпался, словно от удара молотком по голове, весь мокрый, а сердце выскакивало из груди. Потом стал различать некоторые фрагменты этих снов. Как ни странно они оказались связанными с моей детской мечтой. Мечтой о космосе. Все что я могу запомнить и перенести из снов в реальность своего сознания, это отрывки, несвязанные эпизоды чего-то ужасного, но происходящего со мной, причем происходящего, как мне кажется, на борту какого-то судна или на поверхности другой планеты. Смысла в этих отрывках я не нахожу, но заключаются они в страхе перед смертью и не просто смертью, а перед ужасной мучительной смертью, которая подкрадывается совсем близко и дышит в затылок, а я понимаю, что нахожусь в совершенно безвыходном и безнадежном положении и никак, совершенно никак не могу спастись. И это ожидание неизбежного длится весь мой кошмар, заставляя сердце выпрыгивать из груди, а тело покрываться испариной холодного пота. Когда же смерть, наконец, настигает меня, а настигает она меня, например, в результате вакуумной гипоксии, когда я почему-то оказываюсь без защитного костюма в открытом космосе и становлюсь жертвой остаточного воздуха в легких, то в момент самой смерти, я просыпаюсь и кричу как ненормальный. На самом деле, сюжетов моей смерти несколько. Помимо вакуума есть еще отравление токсичной атмосферой, агрессивное радиационное облучение из неизвестного источника и возгорание едких паров химического топлива на борту судна. В итоге, проснувшись в полном безумии, в темноте я ощупываю себя, кровать, простыни и понимаю, что это был лишь сон, что я дома, в своей постели и никакой опасности нет.
Но какие же реалистичные эти сны! Кошмары кажутся такими явными, что после пробуждения я еще долго пытаюсь прийти в себя и, хотя разумом прекрасно понимаю, что все это было не по-настоящему, но что-то в подсознании моем, продолжает долго переживать и сжиматься, не рискуя так быстро принять реальность происходящего.
Когда в очередной раз я вскочил и закричал, теплые женские руки, как всегда, обняли мою голову и, прижав к своей груди стали гладить по волосам, а губы повторяли: «Тише, тише, это всего лишь сон». Успокаивая меня, она раскачивалась вместе со мной на пуховой перине, словно я был не взрослый человек, имеющий двоих детей и собственную ферму, а беспомощный младенец.
На прошлой неделе она настояла на поездке в медицинский центр общей диагностики и терапии Варны. Врач-консультант, выслушав мои жалобы, распорядился об исследовании головного мозга и центральной нервной системы на предмет патологий, что по его определению должно было помочь определить причину, которая провоцирует ночные кошмары. Однако ничего необычного сканирование не выявило. Никаких физиологических отклонений. И после того, как он сделал еще какие-то анализы, посоветовал обратиться к психотерапевту.
Хороших специалистов в данной области в Варне не оказалось. Нужно было лететь в Неополис.
Внезапно на несколько дней все прекратилось и я даже смог немного успокоиться. За пару ночей случившегося перерыва в кошмарах мне даже удалось выспаться, но потом все началось сначала и с еще большей силой.
– Что тебе приснилось в этот раз? – Жена отпустила мою голову, щелкнула пальцами и запрограммированный на данный звук ночник в углу спальни на длинной ножке, заиграл тусклыми, но забавными лучами света.
– Я помню только, что нахожусь один на борту какого-то транспортника, или отдельном модуле какого-то судна…
Вспоминая, я потирал руками лицо, потом сжимал ладонями виски, в которых еще гудел звук тревожной сигнализации, перемешивающийся с резким шипением улетающего в вакуум воздуха.
– Из него невозможно выбраться. Нет никого. Я один. – С трудом сглотнув, я продолжал рассказ. – Все остальные, наверное, спаслись. Если они там вообще были. Система жизнеобеспечения запустила аварийный протокол в связи с возгоранием. Она должна была ждать полной эвакуации, но я не эвакуировался. Не знаю почему. А она не видела меня внутри. Не определяла. Посчитала, что никого нет и приняла предписанные протоколом меры. Заблокировала все двери и шлюз, а потом начала сбрасывать воздух и понижать давление. – Я сменил позу. – Еще там был небольшой иллюминатор. Когда модуль начал терять воздух и давление, его ферросплав сначала запотел, потом покрылся инеем, а потом резко стал таким чистым и прозрачным, как будто его там вообще не было. И вой сирены! Он до сих пор стоит у меня в голове! Я жму на модульную консоль. На все кнопки. Ничего. Она заблокирована.
Жена смотрела на меня, сомкнув в недоумении брови.
– Корин…
– Что?
– Система жизнеобеспечения, модульная консоль, аварийный протокол… – Она развела руками. – Откуда ты взял эти названия? Они тебе тоже приснились?
Я пожал плечами и слегка улыбнулся.
– Я не знаю… Просто знаю. И все.
– Что знаешь?! – Она засмеялась должно быть, решив, что я просто включил свою богатую фантазию и придумал эти термины, чтобы рассмешить ее и не заострять внимание на очередном ужасном сновидении. – Ты, прям, как настоящий пилот разговариваешь!
– Да… – Я потянулся к ней в момент, когда она собиралась встать и уйти, схватил за талию и повалил на кровать. – Требую аварийной стыковки! Необходимо подтверждение! – Закричал я ей прямо на ухо и она, делая недовольный вид, сквозь улыбку, закрыла мне рот ладонью.
– Тише, детей разбудишь! – Потом ускользнула от меня и встав с кровати снова обернулась.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то я уже просто так жить не могу. – Я вздохнул. – Каждую ночь! Каждую ночь я просыпаюсь в ужасе. Я боюсь спать. Я просто не буду больше спать.
– Ну, хочешь, полетим в Неополис, найдем нормального психотерапевта? – Жена снова села на край кровати и положила руку на мое плечо. – Прямо сегодня можем полететь.
– Сегодня не могу. – Я вдруг почувствовал, как она принялась разминать мне плечи, и закатил от наслаждения глаза. – Сегодня работы много. Нужно со скупщиками встретиться.
– А что потом было, помнишь?
– Что? – Я посмотрел на нее.
– В твоем сне. После того как там что-то загорелось у тебя!
– А… Воздух стал уходить. Система жизнеобеспечения в аварийном режиме запустила разгерметизацию модуля, и становилось нечем дышать. Я сорвал спасательный баллон и дышал через него, пока не закончился воздух и в нем. Потом упало давление, и у меня закипела кровь.
– Как это закипела кровь? – Она остановилась.
– Это называется кессонная болезнь. Не останавливайся! Эмболия. Из крови, прямо в сосудах стал выделяться кислород.
– Эмболия! – Она усмехнулась. – Прошлой ночью тебе снилось, что тебя где-то забыли, и ты снял шлем, чтобы умереть быстро и не погибнуть отчего-то другого…
– От радиации. И нет. Я хотел снять шлем, но у меня не хватило смелости, и мне на голову упала толи многотонная ядерная бомба, толи еще что-то. Меня рвало в пространство шлема костюма и чтобы не захлебнуться в собственной блевотине, мне пришлось ее пить. А потом, я во сне чувствовал, как умираю от радиоактивного облучения. – Я поморщился, было жутко вспоминать об этом.
− Фу! – Она несильно стукнула меня по спине и встала.
Я снова вспомнил свой предыдущий сон. Точнее его отдельные фрагменты и стал искать сходства между ними и тем видением, что пробудило меня сегодня в агонии и голодном поту. Я будто наяву помнил, как после взрыва, который и не был-то вовсе взрывом и который не причинил мне сам по себе никакого вреда, меня начало жутко тошнить и стало пропадать зрение. Я помнил, как кашлял и задыхался. Помнил, как рвало без остановки. Как начались судороги. А за несколько минут до этого я отчетливо видел взлет аппарата, который, судя по всему, должен был дождаться меня. Но не дождался. Я точно знаю, что должен был быть на там, улететь вместе с остальными. Знаю, потому что все это время очень спешил, бежал, боялся опоздать, боялся, что он улетит без меня и все же опоздал. Я чувствовал во сне, как время, отведенного на дорогу до места посадки оставалось все меньше и меньше, я знал, что с минуту на минуту что-то огромное и радиоактивное должно было упасть сверху, и что это что-то точно должно было убить меня. Я был на другой планете. Спасения кроме этого взлетно-посадочного модуля, что скрывался в тумане, мерцая опознавательными и габаритными огнями, больше не было, но я знал, какая мучительная смерть ждет меня через каких-то несколько минут. Единственной возможностью не почувствовать это, было снять шлем и умереть практически мгновенно и я уже отстегнул крепления и мне оставалось только надавить на фиксатор, но я не смог. Я просто испугался и не смог лишить себя жизни сам, у меня просто не хватило смелости сделать это. Я чувствовал себя трусом и ничтожеством.
– Пусть кто-нибудь из управляющих встретится со скупщиками, а я собираю вещи. – Жена решительно встала и поправила не расчесанные после сна волосы.
Я посмотрел на нее. Какая же она красивая. Даже после рождения двоих детей, она совершенно не изменилась, ее тело было таким же миниатюрным и упругим, как и тогда когда мы только познакомились. А как мы познакомились?
Я вдруг задумался и внезапно испугался. Что со мной происходит? Как я мог забыть момент нашей первой встречи? Я же только вчера вспоминал тот день! Да мы вместе его вспоминали. Вспоминали и смеялись над тем, какие мы были молодые и совсем еще глупые. Нет, это и в самом деле не нормально. Так больше не могло продолжаться, мне точно нужна помощь какого-нибудь специалиста.
– Марта…
– Да. – Она уже стояла спиной ко мне в одной легкой атласной сорочке и что-то делала с лицом возле зеркала.
– Я согласен лететь в Неополис!
Марта обернулась и настороженно нахмурилась, пытаясь понять причину резкого изменения во мнении и неожиданного согласия. Не мог же я сказать ей, что забыл тот день, когда произошла наша первая встреча!
– Не смотри так. Со мной что-то странное происходит.
Воцарившуюся вдруг между нами паузу уже через секунду нарушил чей-то робкий стук в дверь.
– Да! – Я встал с кровати и начал одеваться.
– Господин! Вы не спите? – По ту сторону спальни был один из управляющих.
– Что-то случилось?
Когда господин был в комнате наедине с женой, а дверь была закрыта, то без приглашения ни один работник не посмеет войти в спальню. Так что весь диалог происходил сквозь преграду, пока я тем временем натягивал на себя рабочие штаны.
– Нет, все в порядке, просто прибыли скупщики зерна, Вам нужно распорядиться!
– Не рано ли они заехали? – Я посмотрел на часы, висящие голографическими цифрами в воздухе под потолком, и они сообщали мне, что не было и семи утра.
– Они ночевали на соседней ферме, вот и прибыли так рано.
– Хорошо! – Я встал, застегивая ремень и ища глазами рубашку. – Размести их в гостиной. Накорми и напои. – На секунду я вдруг задумался – Аккуратно попытайся выяснить, что заставило их в такую рань покинуть ферму!
Скупщики, торговцы, ездящие по фермам в определенные сезоны, когда заканчивается уборка урожая или когда фермеры по осени забивают подрощеный скот на мясо, покупают товар в несколько раз ниже той стоимости, по которой он, несомненно, будет реализован в розницу на прилавках торговых площадей Неополиса. Все же для фермера это хорошая цена и приличный заработок, а сами торговцы, не успевая за один день обойти весь Холмов, остаются на ночлег в какой-нибудь усадьбе, где любой хозяин их с радостью приютит в своих самых роскошных из имеющихся апартаментов. А как же иначе, ведь они несут с собой деньги! Скупщиков принято холить и лелеять. Считается, что чем лучше примешь у себя таких гостей с вечера, тем легче с ними на утро будет сторговаться на более выгодную цену.
Я хотел знать, что же так не понравилось на соседской ферме этим господам, что они поспешили убраться оттуда, едва начало светать. Нужно было обязательно это выяснить, чтобы создать им у себя совершенно противоположные условия и как можно сильнее расположить их к себе.
– Все сделаю, господин! А насколько назначить им встречу с Вами?
Марта уже была в домашней одежде, я тоже. Можно было впустить управляющего.
Я открыл дверь. За ней стоял мужчина в фермерской шляпе с небритым лицом и маленького роста.
– Назначай на вечер.
– На вечер?! – Управляющий изумился.
Вопросы подобного характера было принято решать до обеда в первой половине дня.
– Мне нужно сейчас полететь в Неополис, закажи нам с женой транспортник до Исполин, а сам начинай облизывать скупщиков пока язык не сотрется. Прежде всего, накорми и дай выспаться, предчувствие у меня, что спали они там плохо. – Я усмехнулся.
– А потом?
– Потом устрой им какие-нибудь развлечения… – Я развел руками пытаясь выдумать что-то необычное. – Ну не знаю, конные бега, свиные битвы!
На этот раз усмехнулся управляющий.
– Свиные битвы?!
Естественно это было сказано не в серьез, но с тем умыслом, что ему предоставляется право проявить в этом тонком деле, фантазию.
– Придумай сам что ни будь. – Я отмахнулся от него. – Организуй им массажисток и баню, в конце концов!
– Я понял. – Мужчина кивнул и тут же исчез где-то в недрах особняка, возможно на ходу пытаясь осознать странное эмоциональное возбуждение своего хозяина.
– Не забудь про то, что нужно узнать! – Я крикнул ему вслед, но он уже громко ступая, спускался по винтовой лестнице в холл.
Марта отвернулась от зеркала и загадочно улыбаясь, подперла бока руками.
– Так вот чем ты там занимаешься, когда часами пропадаешь с этими торгашами? Массажистки и баня?!
– Кстати, только что придумал. – Я подошел и обнял ее. – Нужно будет взять на вооружение!
– Если узнаю, что ты тоже участвуешь в подобных развлечениях… – Она протянула руку, куда-то вниз пытаясь схватить меня за самое незащищенное место на теле. – Я тебе знаешь, кое-что оторву?
Я вывернулся и прижал ее к себе сзади.
– Если я когда-нибудь и буду участвовать в подобном мероприятии, то с тем условием, что моей массажисткой будешь ты! – я засмеялся, чувствуя ее забавную ревность.
* * *
Специалиста в области психиатрии выбирали из нескольких вариантов предложенных консультантом из медицинского центра Варны. Выбирали, не смотря на заоблачные расценки за услуги приема. Цена для нас роли не играла. Я готов был платить любые деньги за возможность без страха засыпать и не просыпаться по нескольку раз за ночь в ледяной испарине и криках. Так больше продолжаться просто не могло. Эти кошмары рано или поздно окончательно доведут меня до сумасшествия или какого-нибудь сердечного приступа. После каждого такого пробуждения я половину дня хожу по дому и ферме сам не свой и не знаю, за что браться. Так что цена за прием, это был последний критерий выбора необходимого специалиста, на которого собственно я и Марта возлагали последнюю надежду.
После некоторых раздумий мы все же остановились на одном из титулованных врачей, заведующим целой клиникой в дорогом и престижном квартале Неополиса под красивым названием Исполины.
Какой-то час ожидания в приемной, уставленной редкими высокими растениями в мозаичных плошках, нас попросили пройти в огромный, больше похожий на зал кабинет. В конце огромного помещения с колонами и мебелью вдоль стен, достойной занимать место в каком-нибудь музее, за огромным полукруглым столом с резными ножками, сидел немолодой очень толстый мужчина в белом костюме и пальцами сверкающими золотом. Он постукивал одним из перстней по массивной столешнице и из-под черных бровей хмуро смотрел на приближающуюся к нему пару маленьких людей.
Я же делая шаг за шагом по мягкой ковровой дорожке, не мог оторвать взгляда от картин, что висели вдоль стены по правую руку, не обремененную окнами с цветными стеклами, восхищаясь не столько экспонатами, как мне показалось достойными быть выставленными в музее, как доходами клиники, о которых могли говорить подобные вещи. Картины были разные, были совсем миниатюрные, сюжет которых из центра зала, да еще и на ходу, различить было невозможно, были картины и высотою в человеческий рост, отражающие преимущественно медицинскую тематику из дальней древности. Я шел и думал, что подобное богатство возможно сродни лишь министру или какому-то чиновнику, а от меня воняет фермой, навозом и лошадьми. Моя обувь покрыта слоем пыли, а руки только вчера были черные от грязи. Что мы тут делаем? Зачем нам все это? Почему нельзя было найти врача из более простого района?
Марта будто чувствуя мое негодование, едва заметно ткнула меня локтем в бок.
– Веди себя естественно. – Она прошептала, не открывая рта.
Доктор поприветствовал нас кивком головы и жестом предложил занять два роскошных кресла напротив него, по другую сторону стола.
– Здравствуйте, меня зовут доктор Бенефициарис. Что привело Вас в мою клинику? – Спокойно и как-то совсем дружелюбно спросил он, сопроводив вопрос легкой улыбкой.
Марта хотела первая открыть рот и сказать за меня, боясь, что я чувствуя себя тут не в своей тарелке, начну путаться, теряться и скажу какую-нибудь глупость, но я опередил ее.
– Меня мучают кошмары. Каждую ночь, мне снится, что я погибаю, и я просыпаюсь в поту, криках и ужасе.
Я решил, что раз уж это моя проблема, то и говорить должен был я и никто иной.
– Вы же знаете правила? – Он вопросительно посмотрел на меня потом на жену. – Прежде чем прибегать к помощи психотерапевта, Вы должны были убедиться в том, что нет физиологических патологий мозга.
– Да конечно! – Марта все же успела вставить слово вперед меня и протянула доктору маленький квант-накопитель с результатами обследований в клинике Варны. – Вот результаты сканирования и заключение.
Доктор кивнул и попросил Марту подать ему квант, так как из-за огромной площади стола, он не может дотянуться до нее рукой. Марте пришлось встать и поднести ему. Взяв карту, он положил ее на слот считывающей панели и что-то нажав, вызвал экран, который зажегся в воздухе над его столом.
– Да все верно. – Он убрал карту и бросил ее в нашу сторону, она прокатилась по полированной столешнице и попала прямо в ладонь Марты – Так как Вас зовут, молодой человек?