Артур Лидд
История Млечного пути
Глава 15
Я Корин Ройа и это моя история
Больше всего на свете мне хотелось сказать в тот момент Коллу, что я никуда не поеду. Никаких новых меток я ставить не собираюсь. С меня хватит. Я чуть не потерял Марка, а поставленную передо мною задачу, выполнил в полном объеме и мне плевать, что там не так с оборудованием, за исправность которого должен отвечать он. Но ища себе оправдание в том, что я не поступил именно так, а оставшись наедине с целой холодной планетой, я все больше убеждался, что именно так поступить было и нужно, я убеждал себя в том, что просто иду ему на встречу. Так сказать, соглашаясь на то, на что согласился, возможно, смогу расположить хмурого и малообщительного Колла в свою сторону, да и возможно, выправив ход миссии, заработаю себе больший авторитет.
Объезжая уже ставшие привычными черные валуны, выплывающие из тумана, практически перед носом квадроцикла, я перебирал в уме варианты того, как могли развиваться события, откажись я выполнять этот приказ и не стал бы прикрывать его задницу. Прежде всего, я представлял реакцию командира Маера и то, как Колл начал бы выставлять виноватым меня в том, что произошел срыв сброса траулеров.
Последствия мне были понятны. Но ведь у меня все еще была запись с камеры шлема, где точно видно, что репер был установлен правильно, а сигнал с него пропал по совершенно другой причине. А именно, по причине какого-то механического повреждения. И даже если Колл будет продолжать настаивать на том, что его устройства координат не могли выйти из строя самостоятельно, Маер ведь тоже человек далеко не глупый. Он прекрасно понял бы меня и принял бы мое объяснение. Вся вина в итоге все равно легла бы на инженера, и Маер ни за что не обвинил бы меня в отказе Коллу ставить новый репер. А что произойдет, потом? Если дело дойдет до агентов Колониальной Федерации? А если командир встанет на мою сторону, то Колл, несомненно, постарается вынести эту ситуацию на их решение. Он хитрый и он имеет доступ ко всем системам на борту СИД. Возможно, подчистит записи с камер, устранит улики неисправности оборудования. Тогда уже мне вряд ли кто поверит. Репер ставил я, и что там с ним произошло, уже никого интересовать не будет. Главное, что после моего монтажа с него пропал сигнал, а значит, виноват я. Значит, если смотреть в будущее, то я, возможно, сделал правильно, что не отказался и решил выполнить приказ.
Да что я вообще об этом думаю? Почему все должно быть именно так, именно плохо? Я теперь в команде и в этой команде принято доверять друг другу! Значит, я должен доверять Коллу и делать так, как он говорит! Я резко выдохнул и, забрало шлема на секунду запотело, но тут же микроинверторы системы вентилирования вернули его в прозрачное состояние.
Гнал я так быстро, как только мог в условиях практически нулевой видимости. Туман начинал превращаться в блестящие частицы микроскопических кристалликов, которые казалось, парили в атмосфере. Камни и валуны, попадающиеся мне по дороге через плато, казались мокрыми. Но это была не вода. Это были осевшие, набравшие вес, крупицы нитрида водорода, словно токсичная роса, окутавшая в туман безжизненное поле каменных цветов.
Когда плато закончилось, и песок на относительно ровной поверхности сменили валуны и вертикальные выросты из почвы, скорость пришлось сбавить. Так что, перед узким проходом, устремляющимся вверх через арочные своды, я оказался не через тридцать, а через сорок минут. Сверив время, я заволновался, что теперь придется поспешить во время пешего перехода до места установки метки, чтобы сэкономить оставшееся время.
Остановив квадроцикл у обрыва и водрузив на плечо достаточно тяжелый и неудобный груз, как можно быстрее шагая, насколько позволял мне ставший ненавистным тяжелый костюм, по узкому проходу между скалой и бездной, я поспешил вперед.
На половине пути начались сумерки. Атмосфера при движении частей моего тела сквозь нее, рассеивалась совершенно нереально и даже сказочно, словно я пробирался сквозь волшебную мантию из дыма, которую можно не только увидеть, но и почувствовать. Воздух как будто ожил и играл передо мной, разлетаясь от меня в разные стороны от каждого моего движения, парящими волнами. Видимость из-за этого ухудшилась еще больше. Сенсорный экран на предплечья левой руки показал, что температура окружающей среды опустилась до минуса ста пяти градусов по Цельсию. За какие-то несколько минут стемнело практически до сумерек и мне пришлось включить встроенный в область правого плеча мощный вспомогательный фонарь. Хотя толку от него оказалось не много. Если фонари квадроцикла были адаптированы для освещения в туман, то вспомогательный фонарь в таком спектре светить не мог и его луч поглощался и словно упирался в желтую стену уже через метр от меня, что создавало больше неудобств, чем пользы.
И все же я старался. Я рдел всей душой за спасение этой миссии и таким героическим, как хотелось думать, поступком, зарабатывал себе авторитет в глазах Маера. Старый командир, когда-нибудь, уйдет на пенсию. Ему нужен приемник. Так почему же им не стать мне! А кто еще? Лена? Нет, она уйдет вместе с ним. Марк? Снова нет! Он легкомысленный, привыкший выполнять команды, пусть и хоть веселый человек, но не лидер. Остается только Колл. Да, если после ухода Маера, должность командира СИД будет перераспределяться исключительно по волеизлиянию Колониальной Федерации, то скорее всего новым командиром экипажа станет Александр Колл. Вот тут-то мне возможно и пригодится то, что я сейчас исправляю его ошибку. Потому что от Марка он точно избавится, ввиду царящей между ними личной неприязни, ну а у меня теперь будет плюс остаться в его команде и стать первым пилотом.
Чтобы там ни было, я сегодня постараюсь убить сразу двух зайцев. Мой поступок по замене репера в любом случае поднимет меня в глазах командира, и каким бы не оказался в дальнейшем результат всей этой компании, я буду на плаву. Я сделал так, как хотел Колл. Если Маеру суждено уйти, а мне не стать командиром… Командиром! Да о чем я вообще думаю! Кто я такой, чтобы компания поставила меня командиром? Это мой первый полет на СИД и вообще в качестве второго пилота. Я молодой и зеленый совсем еще. Несомненно, командиром станет Колл, и вот тут мой поступок даст ему повод доверять мне и оставить в команде, когда вслед за Маером уйдет Лена и Марк. Я эгоист? Да, наверное, но я слишком долго ждал должности пилота в этой жизни и без боя ее не отдам.
В какой-то момент пути, система информирования показала на проекции забрала температуру окружающей среды, минус девяносто шесть градусов по Цельсию, обозначив эту цифру красным цветом. Атмосфера, наполненная нитридом водорода, из волшебного дыма начинала превращаться в желе. Становилось сложнее двигаться. Сопротивление планеты усилилось. Коллу придется задерживать Лену и оттягивать время взлета дольше, чем предполагалось.
Одно радовало, что упавшая критически в минус температура, повлияла на падающие из верхних слоев атмосферы вихри. Пока я шел до метки, меня дважды настигали потоки ветра, но сила их уже не была не та, что какой-то час назад. И все же первый поток заставил меня броситься под утес и прижаться к камням, зажав чехол с меткой между коленями, но уже через несколько секунд я понял, что сила его была настолько слаба, что некоим образом не могла повлиять на мое передвижение к цели. Поэтому, когда меня настиг второй вихрь, я просто не обратил на него внимание.
В месте установки меня ждало удивление. Увидев уже второй репер, я упал рядом с ним на колени и, осветив светом наплечного фонаря, обнаружил аналогичные повреждения, которые были и в первый раз. Только в этот раз, они были куда серьезнее. По спине опять пробежал холод. Сознание на секунду, отбросив логику и здравый смысл, поддалось приступу страха и сердце забилось так, что система жизнеобеспечения костюма, вывела на дисплей предупреждение, решив, что у меня сердечный приступ. В этот раз устройство было не просто повалено, оно было до не узнаваемости изуродовано, так изуродовано, как будто по нему на скорости прошелся траковый транспортер.
Сомнений в том, что репер имеет именно механические повреждения, в этот раз у меня совершенно не было. Но как? Как такое могло произойти? Что было способно до такой степени изуродовать устройство, облаченное в полиметаллический корпус, в условиях, где с трех с трех сторон его окружают каменные стены, а с четвертой стороны, с трудом к ней протискивается человек? Вспомнились слова Марка. Да ну, бред!
Я усилием воли отбросил в сторону страхи и сомнения. У Марка галлюцинации. Тут нет никого кроме камней и песка! Только… только вот, чтобы превратить довольно прочное навигационное устройство в груду покореженного металла, никакого камня будет не достаточно. Тут нужно чтобы на него вся скала упала.
– «Орфей», прием! – Я решил вызвать Колла или Лену.
Кого-то из них и кого, было уже не важно. Причем по общему каналу. Но тут же заметил на проекции забрала, отсутствие иконки цифровой связи.
Связи опять не было.
Думай, Корин! Думай! Я подгонял сам себя в своих мыслях, в то же время, стараясь, полем зрения, синхронизированного с камерой шлема, охватить как можно больше мелких деталей на месте установки, пока убирал поврежденный репер и удалял из-под него остатки анкеров и мелкого гравия, образовавшегося при ее повреждении. Я спрашивал сам себя и сам себе старался отвечать, строя догадки на логических умозаключениях, но отвечая, каждый раз тут же понимал, что просто несу какую-то чушь. Несомненно, на этот вопрос есть однозначный все объясняющий ответ, и есть причина. Какая? Сейчас не знаю. Единственным логическим объяснением могло стать только то, что репер каким-то образом взорвался изнутри! Но как? В его устройстве нет ничего взрывоопасного… или может мне плохо знакомо его устройство? Ладно, больше нет времени думать об этом. Я должен спешить. Должен спасать миссию. Я должен установить новую метку, а потом, возвращаясь к месту высадки, надеяться, что с ней не произойдет того же, что и с двумя предыдущими.
Наконец, расчистив место установки, я извлек из чехла новый репер и, так же как и прежде стал проделывать с ним манипуляции для закрепления в грунте и активации.
Когда из «стартовой» выстрелил третий пиропатрон, я вдруг услышал за спиной резкое движение, за которым последовало падение камней. Звук осыпающейся породы был достаточно громкий, так что падал явно не один камень. Казалось, что произошел небольшой обвал.
Я обернулся и так резко как позволял защитный костюм, вскочил на ноги. Потом до максимальной мощности увеличил свет наплечного фонаря, хотя прекрасно понимал, что видимость он совсем не улучшит. Серой пеленой в метре от меня стояла туманная стена. Что тут происходит? Прекрасно понимая, что двигаться, так как я это слышал, тут ничего не могло, я все же с опаской двинулся вперед, медленно шагая, почти крадясь. Не понимал я тогда еще, что фонари, светившие в туманную мглу, как мне казалось, освещающие мне путь, не просто не давали преимущества мне, а наоборот лишь делали меня заметным в густой среде.
В руке крепко сжался стальной стержень, бывший когда-то частью стойки репера. Вытянув его вперед, я шагал. Я явно слышал звук похожий на шаркающие по каменной поверхности, шаги. Так что, как бы я не убеждал себя в нелогичности и абсурдности того, что тут есть что-то живое кроме меня, я просто был обязан это проверить, убедиться и успокоиться. Страх поразивший меня в тот момент не шел в сравнение ни с одним чувством, которое я когда-либо ощущал в своей жизни. Он был настолько явен и чист, что выливался холодным железным привкусом в пересохшем рту. Наполнил каждую клетку моего тела. Как стальной клинок пронзал мой позвоночник по всей его длине все глубже и глубже с каждым ударом сердца. Больше всего сейчас, я хотел, чтобы стержень в моей дрожащей от страха руке, наткнулся на взмывавшую резко вверх скалу, чтобы не оказалось рядом со мной чего-то необъяснимого и способного убить.
Еще шаг, еще. Просачиваясь сквозь туманную пелену, я делал мелкие шаги, не дыша, после каждого шага замирал на несколько секунд и вглядывался в серую мглу. Снова вспомнились слова Марка об оживших камнях. Он был тогда очень, очень сильно напуган. Интересно, он чувствовал то же самое что и я? Такой же страх?
Все сейчас зависело от того, что найдет на пути мое не очень-то существенное оружие. Если стену из скалы, то Марк просто бредил, а если… тогда не знаю.
Новый шаг и я почувствовал под стальной обрезиненной подошвой сапога правой ноги небольшой камень, как мне показалось, он был где-то размером с кулак. Нога пошатнулась. Я выругался, но ногу не убрал и шагнул дальше.
Внезапно камень раскололся и выскочил из-под ноги. Я потерял равновесие, взмахнул руками и упал. Зачем-то зажмурился, когда падал. Открыл глаза, лежа на спине. Выругался и начал подниматься.
Стержень я выронил. Он отлетел вперед и, звякнув о каменную преграду, упал. Скала оказалась даже ближе чем я думал. Теперь я смутно, но различал сквозь туман ее черную шершавую поверхность.
Надо же. Я вздохнул. Как глупо вышло. Появилось чувство облегчения. Страх моментально отступил, заставив меня усмехнуться и почувствовать себя глупо и нелепо. Я поднялся на ноги и, вздохнув, помотал головой. Наслушался бредней Марка. Это все камни. Ну, кто тут может быть кроме них! Чувствуя себя ужасно глупо и зная, что точно никогда никому не расскажу о том, как я испугался камнепада, я для пущей уверенности и чтобы доказать самому себе, что страхи были беспочвенными, шагнул уверенно вперед, навстречу скале, о которую ударился мой стержень. Шагнул, но попал в пустоту. Шагнул опять, но скалы так и не было.
Я подобрал стержень и сделал еще несколько шагов вперед. Скала оказалась метрах в шести от того места где я упал и выронил его.
– Быть не может…
Мне что показалось? Я же отчетливо видел, как металлический предмет ударился о камень и отскочил, я же слышал звонкий звук удара. Быть может из-за тумана расстояние до скалы, мне виделось значительно меньше, а не шаг-полтора, как я думал? Может у меня тоже отравление парами аммиака? Может у меня галлюцинации как у Марка? Я проверил герметичность костюма, но система жизнеобеспечения показала, что все функции костюма работают в штатном режиме.
Ну да ладно. Нужно просто поскорее убираться отсюда. И без того задержался дольше отведенного времени. Коллу придется довольно долго задерживать Лену. Еще и связи нет! Видно дело не только в предохранителе блока связи. В итоге решив, что думать о происходящем буду сидя в светлом и теплом лобби СИД, сытый и выспавшийся я, подобрав изуродованную метку, немедля больше не секунды, поспешил вниз.
Представляю, как нервничает от всего этого Лена. Она меня порвет, когда я вернусь. Как интересно там Марк? Пришел он в себя? А Марта? Что она интересно там делает? Кажется ей вообще плевать на исход миссии и на судьбы экипажа. Она, наверное, собирает камушки в свой бокс и снимает валуны на видео. Интересно думает ли она обо мне? Ведь понятно уже всем, где я и что делаю. Да конечно, это моя первая экспедиция с этими людьми. Я не успел еще должным образом влиться в этот коллектив, я еще новичок для них, если вовсе не чужой.
С этими мыслями, стараясь думать о команде и выбросить из головы страх перед практически наступившей ночью, странными звуками похожими на шаги и скалами, которые оказываются то ближе то дальше, я двигался вперед, ведомый огромным желанием что бы, наконец, закончился бы весь этот кошмар.
Время, отведенное Коллом, на замену метки должно истечь ровно через десять минут. Сейчас, по его расчетам, я должен быть уже на совсем близко к взлетно-посадочному модулю. Я снова попытался выйти на связь, на ходу обновив данные связи, но сигнала все так же не было. Активировав на консоле управления защитным костюмом, навигационную программу, я не удивился когда понял, что и она не принимает данные от главного координата ‒ «Орфей». Значит, они меня не только не слышат, но и не видят. До того места, где я оставил квадроцикл, оставалось двигаться около минуты. Ошибиться дорогой было не возможно. Идти нужно было вдоль обрыва кратера и, в самом начале подъема стоял мой транспорт. Я шел, как мог быстро. Серая пелена тумана за какие-то секунды стала еще гуще и темнее. Экзоматериал костюма хрустел при каждом движении моего тела от критически упавшей температуры. Наступала почти кромешная темнота. Холодная, мертвая и жуткая темнота Проксима b. Экран консоли сообщал мне о понижении температуры окружающей среды до ста пятнадцати по Цельсию ниже нулевой отметки.
В какой-то момент, когда я спускался по узкому проходу, все время упираясь в огромные валуны и выступы, пока по левую руку не открылась пропасть кратера, я снова услышал звук шаркающих шагов, только он прозвучал еще громче и на этот раз его не сопровождал грохот падающих камней. Оборачиваться смысла не было, я бы все равно ничего не увидел. О страхе я старался не думать, зная, что скоро уже окажусь верхом на квадроцикле, надавлю на акселератор и никто, вымышленное оно или нет, меня уже не догонит. И все же чувство того, что меня кто-то преследует, не покидало меня ни на мгновение.
Я подавлял в себе страхи, заставляя думать, что все слышимое и возможно видимое мной лишь плод воображения, подстегнутого бреднями Марка и последствия слишком длительного нахождения в среде другой планеты, что само по себе действует на психику не лучшим образом.
Квадроцикл я нашел не сразу. И даже успел немного запаниковать, что заблудился, так как искать его пришлось исключительно по памяти, а не с помощью навигационной программы. Когда же нашел, а точнее почти споткнулся об него, то увидев, что с ним стало, просто упал рядом с ним на колени и взвыл от ярости и недоумения, а потом на несколько секунд просто впал в немой ступор. Я не мог поверить своим глазам. Квадроцикл был изуродован до неузнаваемости. Подобно реперу он был практически расплющен и вмят в каменистую почву Беты. На нем не то ехать, вообще нельзя было сказать, что за груда металла и пластика, лежала на холодных камнях в луче моего фонаря. Какую же мощь и силу необходимо было приложить, чтобы превратить машину, несущая конструкция которой состоит из прочнейших сплавов и весом в сто с лишним килограммов, в груду металлолома?
Первая мысль, посетившая мою голову после нескольких секунд ступора, была о том, что теперь мне вообще не добраться до С-2. Квадроцикл был единственным звеном в цепочке моего возврата, и это было намного ужаснее, чем какие-то шаркающие ногами демоны за моей спиной. Вторая мысль была уже о том, что никакое природное явление не могло стать причиной уничтожения моего квадроцикла. Как бы это ни было абсурдно, но единственное логичное объяснение было только то, что это дело рук «кого-то» или «чего-то». Но кого? Или чего?
Может и в самом деле мои страхи и страхи Марка вовсе не напрасны?
Вот теперь точно паника. Смятение! Что делать? Как добраться до места высадки? Снова неудачные попытки связи с надеждой на чудо. Сколько же времени займет возврат к модулю пешком? Два часа? Три? Они точно не будут ждать меня столько времени.
Поднявшись на ноги и, сжав кулаки, я заорал, что было сил и от этого отчаянного крика сконцентрированного внутри шлема у меня заложило уши. И я просто пошел. Пошел, шагая, сжав от обиды челюсти и чувствуя как куллеры системы вентилирования внутри шлема, пытаются выправить увеличенный уровень влаги из-за выступивших из глаз слез.
Надежда на спасение была минимальна. Я точно помню подписанный мною за день до вылета контракт, где очень скользко и юридически грамотно был оговорен приоритет выполнения условий миссии перед жизнью исполнителей. Сначала сброс, потом спасательная операция. А значит, они взлетят без меня. Отсутствие члена команды больше пятнадцати минут после отданной команды руководителя работ, о подъеме на борт модуля, является причиной для вылета без него. Командир закончит работу, и только потом они вернутся за мной. Может быть вернутся. А это значит, что мне как-то нужно будет пережить сначала падение траулеров, которые, скорее всего, повредятся и произойдет радиоактивное заражение поверхности, а потом ночь.
При радиоактивном заражении окружающей среды, защитный инженерный костюм сможет поддерживать жизнеспособность организма еще девяносто минут. Потом появятся первые признаки лучевой болезни, вызванной излучением. Тошнота и рвота.
Рвотная масса будет скапливаться в пространстве шлема и если ее будет слишком много я либо захлебнусь ей, либо мне придется делать то, что просто противно представить, но предстоит сделать, чтобы отсрочить свой конец еще на некоторое короткое время. Потом, если я переживу рвотные позывы, появится головокружение из-за падения артериального давления и скорее всего потеря сознания. Помимо всего прочего, начнут отказывать внутренние органы. Почки, печень, селезенка. Лимфатические узлы на шее, под мышками и в паху разбухнут, появятся шишки. Последнее что я уже не буду помнить это приступ эпилепсии, во время которого и остановится мое сердце, а забрало шлема, возможно, зальет кровью от откусанного языка. Так что если целостность траулеров при падении нарушится то, скорее всего мне не придется думать о том, как пережить ночь на этой планете.
Жуткая смерть. Меня передернуло и окатило жаром. Лучше просто взять и снять шлем. При температуре окружающей среды минус сто двадцать градусов по Цельсию, все произойдет куда быстрее, чем от радиации. Я, наверное, даже не успею отравиться ядовитыми атмосферными газами. Я задержу дыхание и, через пару десятков секунд мой мозг просто замерзнет и, не нужно будет проходить через весь тот ужас, не придется съедать собственную рвотную массу, биться в конвульсиях и жутких мучениях.
Еще раз убедившись, что связь с С-2 отсутствует, я остановился, и руки невольно потянулись к механизму крепления на шее. Лихорадочно дыша и в пелене ужаса четко осознавая, что сейчас я делаю последние вздохи в своей короткой и никчемной жизни, наверное, что-то крича и чувствуя как пока еще текут мои слезы, я отстегнул защитный кожух и отвел в сторону фиксатор замка шлема. Информационный дисплей на левом предплечье и зона уведомлений на забрале шлема тут же замигали красным и, микшер издал предупреждающий звук о том, что разгерметизация опасна для жизни. Оставалось лишь повернуть зажатый в пальцах фиксатор и надавить на него. Механизм тут же откинет шлем, назад оголив мою голову, покрытую лишь тонкой тканью капюшона теплосберегающего комбинезона, который всегда одевается под костюм, независимо от его назначения.
Я зажмурился, сделал вдох. Еще один и как можно глубже и наполнив легкие воздухом, дрожащими пальцами, стал поворачивать фиксатор. За спиной вновь раздался звук шаркающих шагов и треск. Это было что-то новое. Треск я еще не слышал и он точно сообщал мне о том, что его производит вовсе не безликая и безжизненная природа желтой планеты. Такой звук, напоминающий звук трещотки только в быстро меняющихся тональностях, должен был издаваться именно кем-то! И он был совсем близко. Казалось прямо в метре или двух от меня. Он не прекращался и становился все громче, а через секунду я услышал жуткий скрежет, похожий на тот, который мы слышали во время толчков после взрыва.
Пальцы бросили фиксатор замка шлема и желание перед смертью увидеть причину всего того, что происходит со мной, увидеть моего обидчика, кем бы он ни был и из-за кого или чего я не смог вернуться к своей команде и теперь вынужден погибнуть тут, взяло верх. Кто же ты есть? Что ты такое, что разрушило в один час всю мою жизнь, сведя к нулю все мечты, амбиции и стремления?
Я обернулся. Страха уже не было. Вместе с ужасом перед этой планетой и ее природой он плавно перешел в покорное смирение перед тем, что меня ожидало. Но и безразличия я не чувствовал. Я очень хотел видеть то, что находилось в тот момент у меня за спиной.
Обернувшись, я застыл, раскрыв рот от удивления. Передо мной возвышалось нечто. Даже почти в кромешной темноте и сквозь туманную густую пелену, я увидел это. Огромный черный валун неправильной круглой формы. Он стоял совсем рядом и дрожал. При каждой волне дрожи из него вырывался трещащий звук, а в его центре, часть его плоти была раскрыта словно бутон цветка, обнажая что-то белое. Рассмотреть его более детально я не мог из-за темноты и тумана, а мой фонарь подсвечивал лишь контур и только крупные его черты. Без сомнения это было существо и, как я мог определить, его круглое тело состояло из камня. Теперь до меня начинало доходить то, что имел в виду Марк, когда в агонии кричал про ожившие камни. Существо словно склонилось надо мною, в полтора или два раза превышающее человеческий рост. Оно вздрогнуло и снова издало громкий треск, выведя меня из состояния ступора.
Еще минуту назад, я, пытавшийся покончить жизнь самоубийством, чтобы не испытывать мучения обеспеченные мне после облучения из-за выброса отработанного урана, под воздействием инстинкта самосохранения, упал на спину и стал отползать от этого каменного великана, вспахивая почву локтями и ступнями сапог. Пока я полз, луч моего фонаря хаотично плясал в разные стороны, но все время находил его в темноте и он каждый раз был ко мне ближе.
Да кто он такой? Обитатель чужого мира! Что же ему нужно от меня?
Да что тут думать! Мы вторглись в его дом, мы взорвали тут бомбу, мы собираемся заразить радиацией его мир! Видимо он просто пытается делать все, чтобы сохранить свою планету такой, какой он привык е видеть.
Чтобы делал Человек, если бы в Его дом на Землю пришел кто-то, кто захотел бы превратить ее в свалку радиоактивных отходов? Человек сделал бы все, чтобы не допустить этого. Человек защищался бы. Защищал бы свой дом. Мы бы встали всем человечеством грудью, живым щитом на пути узурпатора.
Но это существо… Разумное ли оно? Может ли оно мыслить и имеет ли оно сознание, чтобы понимать и осознавать происходящее вокруг? Способно ли оно мыслить или подобно насекомому существует лишь посредством природной программе инстинктов репродукции и самосохранения?
Тогда это существо пыталось меня убить. Он пытался раздавить меня, катясь вперед, перед началом движения закрыв свой «бутон». Он пытался убить захватчика вторгшегося в его дом, уничтожить, чтобы избавить свою планету от угрозы, которую он видел в моем лице. А может и просто он хотел убить меня, только потому, что сильнее и больше. Может это животное просто поиграет с моим телом, словно щенок с мячиком, как впрочем, поиграл с меткой и квадроциклом.
Не понимая как, но я сумел вскочить на ноги с такой ловкостью, которая казалась просто нереальной для человека в тяжелом инженерном костюме. Что-то вдруг придало мне сил. Адреналин, выбросившийся в кровь, заставлял сердце биться с бешеной скоростью, а мозг принимать быстрые решения, от которых зависела моя жизнь.
Я и совершенно забыл о том, что минуту назад хотел снять шлем и умереть. Как жаль, что мне не добраться до места посадки С-2. Команда должна знать, что эта планета не мертвая, что здесь есть жизнь. Сколько их неизвестно. Быть может, это существо обитает тут в единственном числе, а может из тумана за расправой надо мной наблюдают еще сотни или тысячи таких, как и он. Неизвестная до сегодняшнего дня форма жизни, живущая среди ледяных скал в среде, которая на восемьдесят процентов состоит из нитрида водорода. Эй, ученые Земли, могли бы вы подумать, что первый контакт человечества с внеземным жителем будет таким? Вы так себе это представляли?
А ведь я мог бы разбогатеть, если случилось бы чудо и я все-таки смог бы вернуться домой! Я бы стал знаменитым! Обо мне твердили бы на каждом углу и приглашали участвовать в научных и развлекательных медиашоу!
Но это была ирония обреченного на смерть представителя человеческой расы, который убегал от огромного черного существа, рассекая оранжевым костюмом густой туман, зачем-то оттягивая тем самым свой конец. Видимо я просто не хотел погибать от рук какого-то инопланетного монстра.