полная версия

Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала

Нет оснований осуждать лично генерала Михаиловича за то, что он вел подобную политику. На суде в 1946 году он заявил, что все эмиссары союзников, аккредитованные при нем или бывшие с ним на связи (Хадсон, полковник Бейли, генерал Армстронг^[1051], посланник Рузвельта в 1944 году Макдауэлл и другие), были заинтересованы в первую очередь в том, чтобы четники уничтожали титовских партизан. Он говорит буквально следующее: «После переговоров с немцами в селе Дивци я никогда больше не вступил бы с ними в контакт, если бы не Макдауэлл». Мустафа Мулалич, заместитель председателя четникского Национального комитета, вспоминает, как ругался с Михаиловичем из-за того, что вокруг четникского штаба на Равна-Горе отираются всякие немцы. Генерал отвечал, что немцы здесь ради контакта с американцами. В двух селах под Шабацем при посредничестве четников велись переговоры немцев и американцев. Позднее в литературе появилось объяснение этих контактов: немцы якобы пытались договориться о более выгодных условиях капитуляции войск рейха на Балканах. Современная наука доказала, что истинным предметом переговоров была возможность сепаратного мира. Неизвестно, когда именно союзники впервые попытались вести переговоры с немцами при посредничестве генерала Михаиловича. Но и отношения четников с оккупантами, и возможность коллаборации оказались поставлены в зависимость от этих переговоров. Генерал Михаилович находился во власти фата-морганы, он искренне верил, что бывшие противники могут стать союзниками в войне против советской армии. С начала 1944 года контакты с немцами шли в основном через специального посланника германского МИД на Балканах Германа Нойбахера^[1052]. Это был функционер высшего звена, хитрый, достаточно толерантный, имеющий влияние и пользующийся доверием руководства рейха. До войны Нойбахер был мэром Вены, затем послом в Румынии. В 1943 году он получил задание создать «Великую Албанию» – независимое государство, полностью выведенное из-под влияния Италии. Будучи политическим реалистом, Нойбахер видел, что германская политика в отношении сербов была абсолютно ошибочной. Он писал, что сербы под оккупацией стали диким зверьем для отстрела, на которое могли охотиться все желающие. В мемуарах^[1053] Нойбахер утверждает, что американский представитель в ставке Михаиловича Макдауэлл вел с ним переговоры лично. Последние и самые серьезные попытки договориться между Нойбахером и Макдауэллом имели место в июле – августе 1944 года. Макдауэлл сообщил, что его правительство готово вести подобные переговоры только с кем-то из первых лиц рейха. Поначалу речь шла только о судьбе немецких войск на Балканах, но Нойбахер настаивал, что у него «есть полномочия обсуждать и вопросы, не касающиеся непосредственно Балкан». Американцы рассматривали возможность отправки в ставку четников специального представителя только для участия в этих переговорах, как и вариант приезда Нойбахера в США, чтобы обсудить с американским руководством «общемировую ситуацию». Поскольку представитель союзников настаивал на том, чтобы все переговоры происходили исключительно в присутствии генерала Михаиловича, можно предположить, что для союзников одним из условий переговоров с немцами было восстановление югославского государства под четникским руководством. Без этих данных вообще нельзя рассуждать о коллаборации сербских четников с немецкими оккупантами. США готовили для четников роль главного освободителя Балкан от коммунистической опасности, но американские стратеги достаточно быстро поняли, что войну против советской армии они обречены проиграть. С Советами нужно было как-то договариваться. В герцеговинских селах все, кому довелось пережить войну, прекрасно помнят на четникских народных сборах в 1943 году такую картину: выступающие с трибуны хвалят английских союзников, при этом в президиуме на почетном месте посажен немецкий офицер, который совершенно спокойно эти славословия слушает. То, что четники делали для итальянцев, передавая им списки сочувствующих коммунистам, они продолжили практиковать и с немцами. Было хорошо известно, что во всех селах по левому берегу Неретвы находятся уполномоченные представители четников.

22 августа 1944 года Гитлер в конце концов согласился на «маленькие тактические маневры с движением Дражи Михаиловича». Вероятно, руководство рейха пошло на это ради возможности более широких контактов с представителями западных союзников. После освобождения Белграда 20 октября генерал Михаилович лично будет писать немцам, что всецело одобряет такое сотрудничество, а 3 ноября майор Доброслав Евджевич от лица руководства всего четникского движения заключит договор о совместном отступлении с немцами на север.

Четникское движение невозможно отмыть от обвинений в коллаборационизме, но современным историкам очевидно, что наихудшая из коллабораций имела место с британскими союзниками. Это были не союзнические отношения, а зависимость, ошибка, в результате которой вся политическая программа и стратегические цели четникского движения оказались в руках эмигрантского правительства в Лондоне и стоявших за ним британцев. При этом дружественные отношения партизан с союзниками также постепенно перешли в военное сотрудничество. К 1945 году титовские партизаны имели полноценную европейскую армию в 700 000 штыков. У четников осталось мало способов доказать свою лояльность – помощь сбитым американским летчикам, например. Один из таких пилотов, Ричард Фелман, в книге «Воспоминания о моем союзе с генералом Михаиловичем»^[1054] описал отбытие большой группы спасенных авиаторов с четникского аэродрома Праньяни в Бари 12 августа 1944 года. Генерал Михаилович появился в сопровождении сотни галдящих детей. Торжественно построил тысячу своих бойцов в честь спасенных американцев. Слова Михаиловича переводила жена Драгиши Васича, которая хорошо знала английский^[1055]. Присев на камень, Михаилович начал жаловаться, что союзники его бросили. Очень комплиментарный по отношению к Михаиловичу, Фелман отмечает, что все авиаторы из эскадрильи «летающих крепостей», общим числом 250 единиц техники, получили письменные инструкции на случай катастрофы над вражеской территорией. Там было четко обозначено, что покинувшие самолет пилоты должны постараться попасть в руки людей с красной звездой на шапках, а не в руки четников, потому что четники «режут уши».

Торжественных проводов сбитых американских авиаторов назад на базы в Италии было немало, организовывали их как четники, так и партизаны. Есть описание проводов авиаторов с базы партизан в герцеговинском местечке Дони-Храсно, которые сопровождались народными гуляньями, а один британский пилот даже нашил себе на шлем красную звезду. Немцы ремонтировали некоторые из сбитых «летающих крепостей» и уже с немецкими экипажами отправляли их в места наиболее активных боев. Перелеты целых эскадрилий «летающих крепостей», по несколько сот штук, минимум два в ряд, окруженных защищающими их легкими самолетами, были бесплатным спектаклем, который ежедневно наблюдала вся Югославия. Самолеты с итальянских баз, расположенных в основном в провинции Фоджа, бомбили Вену, Будапешт, стратегически важные югославские города и нефтяные разработки в Румынии.

Американская бомбардировка Белграда. Аэрофотосъемка, 1944 г.

Партизанские войска активно сотрудничали с авиацией союзников. Верховный штаб определял цели бомбардировок. Для начала Задар был этнически зачищен от итальянского населения. Белград бомбили 11 раз (первый раз на Пасху 1944 года, когда погибло 1160 человек); бомбили и все крупные города в Сербии, а также черногорскую Подгорицу, где была большая концентрация четников. Загреб не пострадал от огненного дыхания этого дракона, потому что его защитил Ватикан. Королевское правительство в Лондоне тоже участвовало в выборе целей бомбардировки. Предраг Митич, югославский пилот, начинавший еще в военные годы, в 2004 году опубликовал воспоминания о своем разговоре с британским генералом Фицроем Маклином^[1056]. Цели бомбардировок определял партизанский Верховный штаб. В Лесковаце погибло около 2000 человек. После бомбардировок Сплита, который воспринимали как один из плацдармов генерала Михаиловича, вмешался Ватикан, и Хорватию больше не бомбили. Легко подсчитать, что в результате союзных бомбардировок в сербских городах погибло больше мирных жителей, чем после немецкой бомбардировки 6 апреля 1941 года. В научной и мемуарной литературе нет единства по вопросу о том, почему союзники бомбили два лагеря для сербских военнопленных под Салониками, а также лагеря для военнопленных в Германии. Разбомблен лагерь Оснабрюк, где погибли 116 сербских офицеров, сильно пострадал и Ясеновац.

Союзнические бомбардировки сербских городов в конце войны остаются вызовом не только для современной науки, но и для политики. История вопроса начинается с квислингистского правительства Милана Недича, которое обратилось с протестом в Международный Красный Крест, утверждая, что «эти бомбардировки предложил лично Тито», а союзники это предложение охотно приняли. После распада Югославии в 1992 году «ревизионистская историография» использовала этот факт в своих пошлых целях. Джордже Станкович, хорошо разбирающийся в этом периоде историк, сообщает в «Военно-историческом вестнике», что первым о бомбардировках сербских городов просил союзников Дража Михаилович еще в 1942 году, аргументируя это тем, что «сербы не будут переживать из-за гражданских жертв». Позднее такие предложения союзникам делал партизанский Верховный штаб, при этом нет документов, которые могли бы связать просьбы о бомбардировках лично с Тито. Станкович реконструировал цели бомбардировок и утверждает, что «Белград бомбили по соображениям исключительно военным». На белградских фабриках работали на нужды немецкой армии около 5000 рабочих, только на авиационном заводе «Рогожарски» ремонтировалось 600 авиационных моторов. Союзники сознательно избегали бомбардировок белградского района Аутокоманда (Автоколонна), поскольку взрыв огромного склада боеприпасов уничтожил бы четверть города. На одной из неразорвавшихся бомб была обнаружена надпись «Счастливой Пасхи». Последнее слово в этой дискуссии еще не сказано, до сих пор есть недоступные, тайные документы. То, что союзники бомбили именно военные цели, не исключает политический характер бомбардировок, – во всяком случае, в мире их воспринимали именно так. Когда в межвоенный период закладывались стратегические основы массированных бомбардировок, их целью, по определению Чарльза Перси Сноу в книге «Наука и власть»^[1057], была деморализация мирного населения из-за огромных жертв вокруг индустриальных объектов. В Хорватии бомбардировки минимизировали, за вычетом транспортных узлов и мест дислокации войск (Славонски-Брод), при этом с самолетов разбрасывались листовки, в которых описывалось, как союзническая авиация подчистую разбомбила немецкое село на границе с Бельгией, которое до этого оказало сопротивление американской пехоте.

К середине 1944 года коммунистические партизаны стали доминантной силой на всем югославском театре боевых действий, более влиятельной, чем сербские националисты или квислингисты. Красная армия к концу лета 1944 года подошла к Джердапу, и первые ее разведотряды уже заглядывали в ворота Сербии. В это же время руководство партизан собиралось перебираться на какой-нибудь адриатический остров. Западные союзники считали, что титовские знамена с пятиконечными звездами развеваются в их честь, а не в честь советской армии, и старались всеми доступными способами привязать к себе партизанское руководство. Решение Гитлера десантом на Дрвар захватить партизанский Верховный штаб и маршала Тито (так же, как был освобожден Муссолини из превращенного в тюрьму отеля на горе Гран-Сассо) результатов не принесло. Рано утром коммандос Отто Скорцени^[1058] на планерах буквально свалились с неба на Дрвар и застали партизан в момент побудки и умывания. Тито собирался отмечать свой день рождения. Верховный штаб в полном составе целый день прятался в пещере над городом, дождался ночи и только тогда смог выбраться. Крестьянин, который выводил титовцев, носил овечью шапку с кокардой, которая в то время стала самым распространенным головным убором сербских крестьян. Никогда в истории ни один маршал не добивался победы и славы, просто ускользнув незамеченным из вражеского окружения, как Тито 25 мая 1944 года.

Передовые части разведывательного батальона 7-й дивизии СС выдвигаются по направлению к Дрвару, где располагался штаб партизанского движения, 25 мая 1944 г. DIOMEDIA / The Picture Art Collection

Союзники были уверены, что руководству партизан нанесен невосполнимый урон. Русские пилоты 3 и 4 июня перебросили весь Верховный штаб и Национальный комитет в Бари, а оттуда на остров Вис. Остров на время стал столицей югославского партизанского движения. Уинстон Черчилль верил, что маршал Тито теперь полностью зависит от его помощи, и был немало удивлен, когда узнал, что тот на советском самолете вылетел в Москву. Черчилль назвал его змеей. Вернувшись, Тито сделал заявление, которое имело бы значительно больший эффект, будь оно предано огласке в июле 1941 года, когда партизанская война только началась. Судя по всему, он прошел идеологическую обработку у Иосифа Виссарионовича Сталина, ибо, вернувшись, объяснил своим товарищам, что партизанское движение все еще находится в фазе «буржуазно-демократической революции», до «демократической революции» оно еще не доросло. «Демократической революцией» на марксистском жаргоне назывался заключительный этап социалистической революции в индустриальных странах. Иными словами, Тито получил выговор за свой вечный «левый уклон», за ошибки, которые совершал, и согласился вести себя как югославский национальный политик, а не как противник Югославии.

Встреча Тито с Черчиллем 12 августа 1944 года в Неаполе, в королевском дворце Казерта, примечательна тем, что нам неизвестно ни по какому поводу она состоялась, ни о чем на ней говорили, ни к каким решениям пришли. Сразу же после встречи с Черчиллем Тито самолетом вылетел на север Италии, в штаб генерала Александера^[1059]. Сталин, узнав об этом, передал Тито предостережение: не летать на английских самолетах, чтобы его не постигла судьба польского премьера^[1060]. Тито на протяжении нескольких десятилетий после этого эпизода вообще не будет пользоваться самолетами. Через три дня после встречи с Черчиллем он посещает Ватикан. Историки Смиля Аврамов^[1061] и Милан Булаич проанализировали все доступные источники, чтобы ответить на вопрос, встречался ли Иосип Броз с папой Пием XII или просто рассматривал Сикстинскую капеллу как турист, что было официальным объяснением его визита. Исключать встречу Тито с папой наука не может, хотя ватиканских документов, где она бы упоминалась, никто не видел.

Католическая церковь критиковалась за преступления, которые хорватские усташи совершали против сербского народа. Кардинал Степинац во время визита в Ватикан 26 мая – 3 июня 1943 года также попал под удар по этому поводу. Как сообщает Карлхайнц Дешнер^[1062], Степинац пытался защищать усташей, упирая на то, что 240 000 православных было обращено в католическую веру, и не понимая, что ситуация может полностью поменяться и те самые насильственно окатоличенные сербы станут разрушителями католической церкви. Кардинал Тиссеран^[1063] осуждает Степинаца за уничтожение 350 000 сербов и говорит, что чувствует себя ближе к сербам, чем к хорватам. В августе 1943 года Степинац отправляет в Рим своего эмиссара, профессора Крунослава Драгановича^[1064], с посланием лично папе. Степинац жалуется на злодейства, которые партизаны и четники творят над хорватами, но главной проблемой он считает сербских националистов и «пансербистов». В Ватикане открыто говорят о том, что лучше было бы, чтобы победили партизаны, а не четники, хотя и те и другие Святому престолу чужды. Примерно тогда же Ватикан в очередной раз возвращается к идее Дунайской конфедерации (Intermarium), в которую вошли бы Словения и Хорватия. Профессор Драганович был одним из хорватских представителей в этом габсбургском гнезде. Британия и США тоже шуровали ложками в этом супе. Желание Ватикана создать некий «центральноевропейский блок» известно с 1942 года.

Можно предположить, что если встреча Тито с папой Пием XII все-таки имела место, как полагают многие историки, то именно Тито от этой встречи получил наибольшую выгоду. Ватикану было передано пожелание советского представителя при королевском правительстве Богомолова^[1065] встретиться с папой. В этой просьбе было отказано, советскому представителю ответили, что он может лишь как турист посетить Сикстинскую капеллу. Ватикан был важным глобальным игроком при фашистах и остался таковым после того, как западные демократии перехватили стяг истории. Главный виновник геноцида над сербским народом оказался в стане победителей; самим этим фактом сербское национальное движение было обречено на гибель.

После прорыва назад в Сербию партизанские войска численно и технически значительно усилились. А генерал Михаилович дважды провозглашал мобилизацию и дважды не смог ее довести до конца. Сербский народ был сыт по горло этой «королевской армией», обросшей бородами, с мясницкими ножами, которые, очевидно, не были простым украшением. Большая часть народа поражение четников воспринимала как освобождение. Главной заботой партизан было реорганизовать свои изрядно потрепанные силы. Именно в Сербии им удалось создать полноценную европейскую армию. В начале 1945 года партизанские войска насчитывали 350 000 бойцов и 40 дивизий, в связи с ростом численности их понадобилось разделить на четыре армии. Партизаны становятся силой общеевропейского масштаба, значимой для окончания Второй мировой войны. Отправляясь в поход на Загреб, Тито опасался собственных дивизий, сформированных по итогам проведенной в Сербии мобилизации. Отправляясь в Москву, он инструктирует генерала Терзича^[1066] по поводу Сремского фронта: это фронт короля Петра, нам он не нужен, «чтобы к моему возвращению никакого Сремского фронта не было». Именно этот политический страх был причиной столкновений с усташами и немцами стенка на стенку, бессмысленных с учетом недостатка оружия и неумения пользоваться тем, что присылал Советский Союз. Эти стычки унесли жизни многих молодых людей.

Для исхода югославской революции осенью 1944 года два момента были принципиально важны и оба находились вне сферы, в которой вращались непримиримые партнеры. Первый фактор – это встреча Сталина и Черчилля в Москве 9 октября 1944 года^[1067]. Они без разговоров сошлись на том, что Британия должна остаться средиземноморской державой, то есть контролировать Грецию, а Советский Союз получит наконец возможность превратить Черное море в русское озеро. Это означало, что в Болгарии у британцев будет сугубо наблюдательная позиция, а влияние в Югославии Сталин и Черчилль договорились разделить поровну. Эти соглашения обычно (и неверно) увязываются с Ялтинской конференцией, «ялтинским соглашением фифти-фифти». Договоренность была в силе меньше одного дня, уже на следующий день, 10 октября, министры иностранных дел Молотов^[1068] и Иден начали обсуждать возможность повысить советский процент. Молотов предлагал 25 % для Британии и 75 % для СССР, в самом крайнем случае советская доля влияния в Югославии должна была составлять не меньше 60 %. Британцы предполагали, что о будущем государственном устройстве Югославии должны договориться Тито и глава королевского правительства Иван Шубашич, им решать, станет ли она республикой, монархией или чем-то третьим. Молотов был уверен, что Тито, когда партизаны войдут в Белград, немножко оттает и смягчится. В горах он вел себя как провинциал, решал все проблемы втихую, в городе же цивилизуется и станет более договороспособен. Под «чем-то третьим» Иден подразумевал личную диктатуру, которая в итоге и установилась в Югославии.

В ходе переговоров осенью 1944 года прилетевший в СССР Черчилль предложил Сталину заключить «процентное соглашение» о разделе Европы. Москва, октябрь 1944 г. DIOMEDIA / Dom Slike

Вторым фактором, сыгравшим принципиальную роль в дальнейшем развитии событий, стал государственный переворот в Болгарии 9 сентября 1944 года. Из союзника Германии и недичевской Сербии Болгария за одну ночь превратилась в их врага и друга титовских партизан, что зацементировала встреча Тито и Георгия Димитрова в Софии 5 октября 1944 года. По факту это означало, что около 100 000 мобилизованных болгарами македонцев стали основой партизанских войск в этой части Югославии. Саму болгарскую армию бросили на два направления: одна часть отправилась на Сремский фронт, вторая должна была навести порядок в Косове. Помимо болгарской армии, в освобождении Призрена и Тузи участвовали 5-я и 6-я албанские партизанские дивизии. Британцы не хотели помогать албанским бойцам, поскольку те нелегально проникли на югославскую территорию. С другой стороны, в албанских отрядах были и коммунисты, и баллисты, что привело к частым стычкам с югославскими партизанами. Сразу же после освобождения от оккупантов в 1944 году в Косове вспыхивает восстание против югославской власти, второе такое же происходит ближе к концу войны, в мае 1945 года.

Македонский партизан А. Шопов, зима 1943/1944. Музей Югославии

Болгарская армия оказалась в Косове, конечно же, не случайно. Британские наблюдатели видели, что Тито ведет политику уменьшения сербского влияния в будущей югославской федерации. Военный представитель Британии сообщал командованию 4 декабря 1944 года: болгарские войска в Косове понимают, что выполняют там политическую функцию. Тито заявлял, что албанские баллисты могут попасть в Югославию только военным путем. На самом же деле в Косове существовал союз баллистов и титовских партизан. Сербским беженцам не разрешали вернуться. В британских донесениях значится, что «Тито не волнует судьба Косова, он охотно уступил бы его Албании, если бы Албания этого захотела»^[1069].

Британские власти еще 10 апреля 1944 года оповестили югославское правительство в Лондоне: «Желание Тито создать автономную Македонию здесь понимают исключительно как часть его программы по уменьшению сербского влияния, поскольку такое государство можно создать только за счет интересов Сербии. Наша поддержка Тито не подразумевает поддержку его антисербской программы».

Соглашение министров иностранных дел 10 октября 1944 года обеспечило Советскому Союзу преимущественное влияние в Югославии. Ошибочно было бы относить это к дележу территорий. Имелся в виду раздел полномочий при оказании помощи югославским сухопутным силам, в чем советская сторона имела очевидное превосходство. Меньшая роль британцев была обусловлена тем, что военно-морские и военно-воздушные силы на балканском театре военных действий играли меньшую роль.

Без помощи советской армии югославские партизанские отряды не смогли бы освободить всю территорию страны, в особенности Белград, 20 октября 1944 года. У британцев не хватало ресурсов на адриатическом побережье. В Требинье у них имелась артиллерийская батарея. Однажды ночью британцам пришлось наведаться в соседний партизанский лагерь, где пленные так кричали, что это невозможно было терпеть. В Дубровнике английский военный контингент оказался в изоляции со стороны местного населения.

Четникское движение было разбито не на поле боя, а на зеленом сукне, где «британцы играли в карты с русскими». И до договоренностей Сталина и Черчилля в Москве главной заботой британцев было не помочь генералу Михаиловичу удержаться на плаву, а сделать так, чтобы на них никто не смог возложить ответственность за сербскую трагедию. Штаб Михаиловича в конечном счете принял решение не повиноваться решениям великих держав и правительства в Лондоне. Королевским декретом 25 августа 1944 года упразднялось Верховное командование Югославской армии в Отечестве, а Тито 30 августа обратился к хорватским домобранам и сербским четникам с призывом вступать в партизаны.

Король Петр II поддержал эту инициативу, зачитав на британском радио 12 сентября призыв к четникам вступать в титовскую армию. Часть четников так и поступила. По всей Западной Сербии цирюльни были переполнены состриженными волосами и бородами. Срывались и выбрасывались королевские кокарды. Михайло Шашкиевич^[1070] описывает в дневнике, как распался его четникский отряд, действовавший в окрестностях Чачака. Бороды сбрили практически все. «Офицеры тоже все побрились, большая их часть не имела никаких знаков различия на шапках или шайкачах. Из атрибутики имелся только металлический листок дуба, прикалывавшийся на отвороте блузы». Титовской маршальской ветвью бывшие четники обозначали, что они часть его войск. Приказ освободить Валево был исполнен кое-как, контакты четников с советской армией не были враждебными, скорее неуверенными и бессмысленными.

Советский танк с эмблемой медведя, вставшего на дыбы, в освобожденном от немцев Белграде, октябрь 1944 г. Музей Югославии

Большая часть четникских отрядов не приняла распоряжение короля. Несколько тысяч бойцов Королевской армии на Родине из Подгорицы, прослушав печальное радиообращение Петра II, дружно запели: «Дядя Дража, мы тебе клянемся, что с пути твоего не собьемся». Спустя три года народ будет петь эту же песню со слегка измененными словами новому вождю, который пошел на разрыв со Сталиным. Дража Михаилович перебросил уцелевшую часть своей армии в Боснию через Сьеницу, а сам переместился в село Дворови под Биелиной, затем в Модричу, в дом Карабеговичей – мусульман, до 1914 года известных как большие сербские националисты. Мустафа Мулалич в воспоминаниях отмечает, что генерал Михаилович, когда его звали, охотно заходил в мечети, разувался у входа, как положено, после молитвы выступал перед верующими.

Все силы противников коммунистов находились в состоянии распада, а югославский коммунизм от этого только крепчал. Есть еще один момент, который в исторической науке обходят молчанием. После того как от генерала Михаиловича отвернулись британцы, вокруг него начала было складываться новая проюгославская сила, которая должна была начать действовать в последние месяцы войны. Католическая церковь именно в этот момент создает отряды крижаров. Их руководство находилось в Ватикане. Аронс и Лофтус в своей работе о «нечестивой троице»^[1071] сообщают, что профессор Крунослав Драганович был одним из руководителей крижаров. Отряды повстанцев с этим названием начинают создаваться в католических селах, причем как в тех, которые титовские партизаны уже освободили, так и в тех, которые еще только ожидали освобождения. В Герцеговине южным опорным пунктом крижаров стала гора Врана, в Славонии – гора Папук, распространились они и по всему горному массиву между этими точками. Это не усташские отряды, хотя они, по сути, мало чем отличались от усташей, это личные войска кардинала Степинаца. Из посланий генерала Михаиловича подчиненным становится понятно: он знал, что немцы стараются создать в тылу у титовцев, да и вообще повсюду на Балканах, где это возможно, центры вооруженного сопротивления. Михаиловичу могло казаться, что за такой немецкой стратегией стоит тайная договоренность с западными союзниками об открытии фронта против советской армии.

Мусульмане Боснии и Герцеговины пытались искупить грех сотрудничества с нацистами и участия в развале Югославии, они искали новых, более надежных союзников везде, где только можно. Создается целая сеть мусульманских четникских отрядов. Самая значительная группа мусульман-четников сложилась в Мостаре вокруг доктора Исмета Поповаца^[1072]; действовали также отряды Мустафы Пашича, Фехима Мусакадича, Халила Чолакходжича, Юсуфа Узуновича, 2000 бойцов мусульманской милиции Хасана Звиздича тоже перешли на сторону Михаиловича. Большая часть мусульманского населения солидаризировалась с титовскими партизанами. Мусульмане в Сараеве, которые больше других сотрудничали с оккупантами, попытались создать отдельную Мусульманскую армию, во главе которой встал Хафиз Мухамед Панджо^[1073]. Он вел переговоры с четниками, потом с партизанами, ни к тем ни к другим не прибился и в итоге распустил «армию» по домам. В организации «Молодые мусульмане» хорошо запомнили выпускника сараевской гимназии Алию Изетбеговича. Он активно участвовал в религиозных дебатах, но в конце концов оказался в лесу с мусульманскими повстанцами. В Боснийской Краине действовали отряды Хусейна-Хуски Мильковича^[1074]. В момент наивысшего взлета под его началом было 4000 бойцов, организованных в 12 батальонов. Его бойцы пели: «Куда Хуска ступит, там турецкая земля». Титовцы перетянули его на свою сторону, а затем втихую ликвидировали. Дольше всех продержался отряд Исмета Поповаца, который стал ядром мусульманского четникского движения, подчиненного Драже Михаиловичу. Бойцы Поповаца отступали с четниками до австрийской границы, где их всех вместе перестреляли в словенской деревне Зидани-Мост. Самого Поповаца ликвидировали в Герцеговине.

Выступление редактора газеты «Хорватски народ», главы отдела пропаганды Независимого государства Хорватия, 1943 г. Музей Югославии

В этой ситуации общего хаоса была невидимая рука, которая пыталась все силы, близкие генералу Михаиловичу, собрать в единое целое. Новая Югославская армия в Отечестве создана 1 декабря 1944 года. В научной литературе этот этап истории четникского движения окружен туманом. Планировалось, что в состав «новых четников» войдут хорватские, словенские и мусульманские отряды, образующие три армии и один корпус под единым руководством. Хорватскую армию должен был возглавить генерал Матия Парац, сербскую – Мирослав Трифунович, а словенскую – Иван Прзель^[1075]. Что делать с мусульманами и кого поставить у них во главе – осталось нерешенным. Югославская армия воплотилась в реальность в апреле – мае 1945 года, когда генерал Миодраг Дамьянович^[1076] в Любляне попытался освободить северную часть Югославии раньше, чем туда доберутся партизаны. Но было уже слишком поздно, коммунисты освобождали для хорватов Риеку и Истрию, а для словенцев – Триест и Юлийскую Краину. Душа этих народов лежала к коммунистам. Немцы пытались собрать остатки четников Момчило Джуича и Доброслава Евджевича, а также корпус лётичевцев под командованием генерала Одило Голобочника^[1077].

Попытка генерала Михаиловича освободить Тузлу в начале января 1945 года с десятитысячным отрядом не удалась. В марте четники попытались отступить в Сербию, полагая, что там, в горах, у них получится привлечь на свою сторону и направить против коммунистов большую часть населения. До этого были контакты с поглавником Павеличем, «теневым кабинетом» Владко Мачека и кардиналом Степинацем. На суде генерал Михаилович отрицал, что вступал в контакты с этими людьми. Идеологи победителей после 1945 года рисовали недостоверную картину, на которой четники капитулируют перед фашистами и вливаются в их ряды. Исследователям стоило бы засучить рукава и принять во внимание, что западные союзники имели камень за пазухой в виде югославской армии под командованием генерала Михаиловича. Хорватский поглавник примирился с тем, что ему осталось только выслуживаться перед союзниками, и пропустил четников через хорватское Загорье в Словению. При этом черногорских и часть сербских четников на этом пути уничтожили усташи Макса Лубурича. При загадочных обстоятельствах погиб Драгиша Васич.