Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала
Народная скупщина Королевства Югославия, 1936 г. Исторический архив Белграда
Земледельческая партия образовалась в 1920 году в результате слияния бывших крестьянских групп Центрального союза задруг (сельхозкооперативов) Сербии Михайло Аврамовича[805] и Крестьянского союза Боснии и Герцеговины. Существовала более глубокая традиция объединения сербских крестьян в кооперативное движение, в результате чего действительно ощущалось улучшение положения мелких крестьян на рынке. Моделью стали аналогичные немецкие организации. К этой партии присоединились крестьянские группы из Сербии и Далмации. Их целью было создание крестьянского кооперативного государства. С 1923 года руководство партией перешло от Аврамовича к ловкому политику и дипломату довоенного времени Йовану Йовановичу-Пижону[806]. С вхождением в партию Группы социального и культурного действия Драголюба Йовановича[807] возникает левое крыло Земледельческой партии, которое сыграет более значительную роль в будущем развитии, чем сама партия. В частности, эта левая ориентация имела сторонников в Боснии и Герцеговине, но и там исключительно среди сербских крестьян Боснийской Краины. Небольшое значение имела и Демократическая республиканская партия, образованная в 1920 году под руководством Йована Жуйовича и Яши Продановича. Социалистическая партия была создана в 1921 году путем слияния социал-демократических партий из Сербии и с территории бывшей империи Габсбургов. До 1928 года ее возглавлял довоенный лидер Социал-демократической партии Хорватии Витомир Корач, который оставил прекрасный след в качестве министра правительства, отвечавшего за аграрную реформу и колонизацию[808]. С 1928 года руководство партией перешло к Живко Топаловичу, одному из основателей Коммунистической партии и главному подписанту манифеста оппозиции в коммунистическом движении.
С расколом в Демократической партии от нее отделился Светозар Прибичевич и создал Независимую демократическую партию. Она стала преемницей сербских партий из Хорватии периода до 1914 года, но беспокойный лидер блуждал от радикального унитаризма к федерализму и попытке навести мосты с Хорватской крестьянской партией братьев Радичей. Какое-то время Светозар Прибичевич был доверенным лицом короля Александра, а после провозглашения им диктатуры в 1929 году переехал за границу.
К ней также были близки, хотя не являлись сербскими в прямом смысле этого слова, Югославская мусульманская организация и Словенская народная партия (СНП) католического священника Антона Корошеца. Главная заслуга этой партии заключалась в том, что она победила идеологию превращения Австро-Венгерской империи в федеративное государство и поддерживающую ее группу. Партия очень рано отказалась от идейных воззрений социалиста Янеза Крека. Она поддерживала единство югославского государства, хотя, по словам австрийского историка Арнольда Зуппана[809], ее лидер Корошец утверждал, что 90 % словенского народа настроены дружески по отношению к Австрии. Он допускал возможность присоединения словенцев к Федерации Центральной Европы и считал в 1936 году, что восстановление династии Габсбургов «окажет значительное давление на Белград с точки зрения уступки словенским и хорватским требованиям автономии».
Югославская мусульманская организация возникла из небольшого ростка общества «Молодые мусульмане», существовавшего до 1914 года, – так называли группу интеллигенции и землевладельцев под руководством лидеров Спахо и Храсницы. «Молодые мусульмане» 1917 года не имели ничего общего с более поздними фундаменталистами. В 1917 году эта группа объявила о согласии с программой создания унитарного югославского государства под управлением династии Карагеоргиевичей. Она объединяла большинство мусульман Боснии и Герцеговины. Лидер партии Мехмед Спахо[810] оказался искусным политиком. Он сопротивлялся давлению со стороны электората, который дал ему преобладающую поддержку на выборах 1920 года, чтобы партия ориентировалась на союз с хорватской крестьянской оппозицией, особенно после окончания королевской диктатуры и принятия октроированной конституции 1931 года («Слава Аллаху, мы за Спаху, а кто за Мачека, пусть подождет»).
Партия боролась за улучшение положения мусульман в Югославии. Впервые в истории она создала массовое мусульманское движение за сохранение югославского государства под сербским руководством. В своей программе они требовали сохранения традиции особого управления в Боснии и Герцеговине и считали, что в Видовданской конституции 1921 года признается их специфичность в административном делении страны. Они требовали введения шариатских судов и более справедливой компенсации мусульманам-землевладельцам в рамках аграрной реформы.
К этой партии боснийских мусульман была очень близка партия «Джемиет»[811]. Официально с момента своего основания она называлась Обществом защиты прав мусульман, и сначала ею руководил Ислам Хукук, а затем Ферат Драга[812]. По словам Богумила Храбака[813], в партии преобладало влияние турецких землевладельцев, хотя они составляли меньшинство среди мусульманского населения Рашки, Косова, Метохии и Западной Македонии. Они сотрудничали с обеими ведущими сербскими партиями, радикалами и демократами, но последние потеряли их поддержку из-за более радикальных требований в проведении аграрной политики и колонизации.
Главной политической слабостью югославского государства между двумя мировыми войнами была не нестабильность политических партий, отчужденность их руководства от электората, а отсутствие различных социальных объединений вне политических партий и государственной администрации, что обычно называют гражданским обществом. Существуют различные толкования этого понятия. Здесь под ним подразумевается система независимых гражданских объединений, клубов, кооперативов вне крестьянского мира, которые всегда существуют в государстве и на которые не может распространяться никакой полицейский запрет на собрания. Следует избегать интерпретаций, что под таким наименованием могут объединяться также различные ассоциации и организации, сознательно создаваемые из отечественных или зарубежных участников. В сербском гражданском обществе также были широко распространены добровольные дружины, применявшие насилие, что означает, что оно не может обозначаться таким термином либо лишь частично совпадает с ним по значению.
Результаты выборов 1923 года в Королевстве СХС. Выборы продемонстрировали значительную роль этнического фактора в югославской политике, особенно в тех регионах, где сербы были меньшинством
Следствием подобного положения дел стали растерянность сербских политических партий, их бессилие перед сепаратистскими, католическими, мусульманскими движениями и движениями национальных меньшинств, поэтому все решения в строительстве югославского государства были оставлены на усмотрение государственной администрации и программ ненадежных политических партий. После объединения 1918 года в отдельных районах появились группы под названием «Народная гвардия», которые привлекались для подавления сопротивления в черногорских деревнях. Черногорский сепаратизм затих к 1925 году, когда была объявлена амнистия группе лиц, которые в 1919 году пытались поднять восстание с помощью итальянской армии. Хотя сепаратисты («зеленые») признавали, что черногорцы – сербы, даже лучше остальных, дух сепаратизма сохранялся. С 1923 года предпринимаются попытки создать партию федералистов (Черногорская партия). Она была образована в 1925 году, а ее главный идеолог и активист Секула Дрлевич[814] и сам писал о черногорцах как о сербах, как отмечал Димитрие – Димо Вуйович (1981). Уже зародилась идея особой черногорской нации, и именно в первые десятилетия XX века она впервые в истории нашла поддержку у интеллигенции. Этому способствовало и то, что высокообразованные слои населения в основном пытались найти себе работу в государственной администрации. «Чиновничья интеллигенция» стала суррогатом среднего класса, давшим новое направление «вечному гувернадурству».
В период усиления влияния Хорватской крестьянской партии, после ее попыток при содействии итальянской армии вызвать беспорядки в Хорватии (1919), сербы создали в деревнях бывшей Военной границы «крестьянские советы» как дополнение к «народным вечам» городского среднего класса. Из всего этого следует, что создание институтов гражданского общества зависит от уровня развития общества и силы его средних слоев. Крестьянское общество это не устраивало, поэтому такие институты в сербских деревнях хотя и существовали, но были изменчивы. После 1918 года в сербской среде создавались различные объединения, целью которых была защита идеи создания югославского государства.
С такими организациями, которые считались плодами «частной инициативы» по защите государства, были связаны различные организации четников. Они были продолжением аналогичных организаций, существовавших в сербской истории с 1904 года, а в периоды Балканских войн и Первой мировой войны, в 1912–1918 годах, играли роль вспомогательных воинских частей, сформированных на добровольной основе. Еще в 1921 году в Объединении четников за свободу и честь Отечества образована первая такая группа. У нее была двойная задача: собрать членов старых отрядов четников, чтобы помочь стабилизировать политическую ситуацию в новом государстве. Они являлись в первую очередь собранием ветеранов, которое открывало двери новым членам, ранее не участвовавшим в движении.
Статут Объединения сербских четников за короля и Отечество. Белград, 1924 г. Народная библиотека
В 1924 году были образованы еще две такие организации: Объединение сербских четников за короля и Отечество, Объединение сербских четников «Петар Мрконич». Эти ассоциации имели сходную, но не полностью идентичную внутреннюю структуру. Их возглавляли лидеры из столицы государства, а руководящие советы избирались на ежегодных собраниях в День святого Георгия. Объединение могло быть образовано в любом месте, если насчитывало не менее десяти членов. Помимо старых четников, с 1922 года в члены принимались и «новые четники». В заявлении на вступление каждый четник обязался подчиняться командованию и вести себя достойно. За свой счет четники приобретали обмундирование серо-зеленого цвета и головной убор из овчины. Они носили черные или трехцветные флаги и эмблему в виде черепа. Хотя среди хорватов и словенцев также существовали объединения четников, такие организации по-прежнему были преимущественно сербскими.
Помимо четников, существовал ряд других подобных организаций. СРНАО (Сербская национальная молодежь) насчитывала 270 организаций и 300 000 членов по всей стране, она начала создаваться после 1923 года. Существовала тенденция создавать местные комитеты из членов-мусульман, обычно под названием «Осман Джикич»[815]. Их задачей было развитие сербского национального самосознания среди мусульман. В истории движения четников в Боснии и Герцеговине Нусрет Шехич[816] заявил, что они также совершали покушения на лидера мусульманской организации. В 1929 году организации четников имели единую Инструкцию по четникскому ведению боевых действий, утвержденную Генеральным штабом югославской армии. Она была дополнена в 1938 году. В апреле и мае 1941 года Генеральный штаб поручил Косте Печанацу создать отряды четников. Из изложенного следует вывод, что организации сербских четников мирного времени не создавали четникское движение в военный период после 1941 года. Это влияние было косвенным и отдаленным, поскольку было понимание, что существует проверенная модель партизанской войны. Четники-ветераны пополняли как националистические, так и коммунистические отряды.
Аналогичную роль сыграла ОРЮНА (Организация югославских националистов). Она восходит к организации «Югославская передовая националистическая молодежь», учрежденной в марте 1921 года в Сплите. Инициатива исходила от Демократической партии, поэтому ОРЮНА изначально считалась ее молодежной секцией. Целью партии было с помощью оружия противодействовать любым движениям сепаратистского характера, а также попыткам создать плацдарм для социальной революции. Сторонники организации также клялись давать отпор итальянским притязаниям на адриатическое побережье. Согласно новому уставу от мая 1922 года, эта формально молодежная структура получила название ОРЮНА. Ее руководство до 1928 года располагалось в Сплите, а с 1928 года переместилось в Белград. Бранислав Глигориевич установил, что в 1923 году ОРЮНА насчитывала 200 организаций и 100 000 членов по всей стране. Они также создали вооруженные боевые отряды, а наиболее организованные части находились в Словении. Целью движения было объединение югославской нации, создание Великой Югославии, которая включала бы Болгарию, а также всю территорию от Сегеда до Салоник. Существует мнение, что молодежная организация, из которой вышла ОРЮНА, была копией аналогичных структур итальянского фашизма того периода, а некоторые их действия против коммунистов и сепаратистов были практически идентичны действиям фашистских штурмовиков. И все же эти две стороны были кровными врагами, прежде всего в самом Сплите.
Члены Объединения сербских четников за короля и Отечество отмечают праздник общества в день Сретения Господня. Белград,15 февраля 1930 г. Народная библиотека. DIOMEDIA / Historic Collection
Организация «Народная оборона», учрежденная в 1926 году, являлась продолжением одноименного движения 1908 года. Под руководством Степе Степановича она считала своей главной задачей культурное воспитание сознания югославянского единства. Организацией руководил Центральный совет, который возглавляли воевода Степе (Степанович) в качестве пожизненного председателя и Иван Рибар[817], первый заместитель председателя. Ее задачей было посредством культурной деятельности «укреплять национальное самосознание нашего народа в духе полного национального и государственного единства». Основная деятельность организации развернулась после установления королевской диктатуры в 1929 году.
В развитии югославского государства и сербского народа в нем между двумя мировыми войнами значительную роль сыграло движение масонов. В новом государстве оно продолжило свою плодотворную работу, начатую до 1914 года. Здесь необходимо подчеркнуть трудность исследования этой истории и особенно очень заметного отделения белградских масонских организаций от кружка, сформировавшегося вокруг Р. У. Сетон-Уотсона в Великобритании. Белградские масоны опирались на французских масонов, и в этом, наверное, следует искать оправдание тому, что у них не было выраженного негативного отношения к королю Александру, которого, кстати, обвиняли в организации Салоникского процесса (1917) и ликвидации полковника Димитриевича – Аписа. Масоны в Королевстве Югославия пытались объединиться, но им не удалось избежать ловушек сепаратизма внутри них самих. Руководящее ядро находилось в руках белградских предпринимателей и юристов.
Идея объединения югославских лож, как указывает Зоран Ненезич[818], пришла из Загреба, возможно потому, что две хорватские ложи были разделены по вопросу отношения к югославскому единству. Соглашения об объединении были заключены в феврале 1919 года в Загребе. Наконец, 8 июня 1919 года была основана Великая ложа «Югославия», состоящая из двух лож из Загреба, одной из Осиека и трех из Белграда. Великим магистром был избран предприниматель и крупный промышленник Джордже Вайферт[819]. В итоге в этот круг вошли 30 лож: по семь из Белграда и Хорватии, две из Далмации и по одной из Нови-Сада и Скопье.
От этой истории осталось мало письменных свидетельств, потому что во время принятия решения о самороспуске в 1940 году масоны позаботились о том, чтобы наиболее ценные бумаги остались вне досягаемости полиции. В вопросах влияния югославских масонов на политическую жизнь в государстве важнее не переоценивать их влияние, чем недооценивать его. Оно, без сомнения, было очень сильным, но они никогда ничего не могли решить самостоятельно. Их задачей было укрепление демократии и связей с влиятельными людьми, группами и профессиональными слоями, такими как профессура Белградского университета. В своей конституции они в первую очередь подчеркивали: «Масоны Югославии любят свое Отечество, они преданы и верны ему. Они считают своим высшим долгом защищать ее свободу, независимость и неприкосновенность ее целостности, действуя совместно в целях достижения внутреннего порядка и мира словом, письмом и делом». Масоны способствовали примирению партий и снижению интенсивности сепаратистских террористических актов, противниками которых являлись. В связи с этим выделялась загребская ложа «Либертас», которая считалась дикой. Она была связана с немецкой ложей «К трем глобусам» (Zu den drei Weltkugeln). С 1917 года в нее входили люди, которые позднее стали руководить хорватскими усташами: Славко Кватерник, его сын Эуген, доктор Будак и доктор Пук[820].
Участие и действия лидеров югославского коммунизма в масонском движении изучены недостаточно. Они были связаны с лондонской материнской ложей «Конкордия» (Concordia). Британские масоны выступали против короля Александра и пытались установить связи с югославскими республиканскими кругами. В 1984 году, после смерти маршала Тито, Зоран Ненезич объявил, что Иосип Броз, Владимир Бакарич, Эдвард Кардель, Владимир Велебит и Йосип Копинич[821] были масонами, связанными с Великобританией. Людям из окружения Тито было известно, что впоследствии в ходе поездок по неприсоединившимся странам он посещал ритуальные собрания. Из этого можно лишь сделать вывод, что до разрыва связей с Советским Союзом в 1948 году вожди югославского коммунизма пытались оказывать влияние и вести разведывательную деятельность в пользу Советского Союза, а после 1948 года это делалось в противоположном направлении. Они не имели ничего общего с французско ориентированной ложей «Югославия», которая распалась самостоятельно после капитуляции Франции в 1940 году.
Период от промульгации югославской конституции 28 июня 1921 года (Видовданская конституция) до провозглашения королевской диктатуры 28 июня 1929 года – исторический этап, когда провалились попытки создать основы парламентского и демократического государства, обладающего всеми характеристиками, существовавшими в европейских демократиях того времени. Государство было провозглашено «конституционной, правовой и наследственной монархией». Из предыдущих сербских конституций в новую было перенесено положение о непризнании дворянских титулов, за исключением членов династии. Это способствовало отчуждению части хорватских землевладельцев, имевших такие феодальные титулы. Среди сербов они в основном были вымышленными.
Видовданская конституция обеспечила правовую основу для создания демократических партий и институтов. Недостатком этой конституции было то, что она не создала столь же хороших людей для своей реализации. Были объявлены «Обзнана» и Закон об общественной безопасности, в соответствии с которыми запрещались коммунистическая и сепаратистские партии, включая основную крестьянскую партию в Хорватии. После 1918 года она объявила себя республиканской и бойкотировала выборы в Учредительную скупщину в 1920 году. Разногласия начались в кафанах вокруг официального сокращенного названия государства «Королевство СХС». Одна сторона интерпретировала его как «Сербы хотят все», а другая – «Только хорваты мешают». Цель Радича состояла в том, чтобы бойкотированием выборов сделать невозможным принятие конституции большинством в две трети голосов, как это было предложено в Корфской декларации (1917). Однако позже он также принял эту конституцию, поддержанную простым большинством голосов, и приспособился к новому государству. Эта партия была противником югославской парламентской демократии больше, чем коммунизм, хотя сама боролась за нее в хорватских политических обстоятельствах. Значимым событием стала попытка ввести местное самоуправление путем принятия закона о создании в государстве 33 областей. Они получили названия по своим центральным городам. Должность главы администрации области называлась «великий жупан», он также выступал представителем правительства. Города Белград и Загреб обладали особым статусом в этой системе. Область возглавлял великий жупан, а территориальное управление было распределено по округам, уездам и общинам.
Власть в стране принадлежала королю, который делил этот пирог со всегда нестабильными и склонными к разногласиям политическими партиями. Это видно по всем выборам 1923, 1925 и 1927 годов. Здесь следует добавить тот факт, что это время кризиса для аграрных обществ по всей Европе, поскольку 1927 и 1928 годы вышли тяжелыми – разразилась засуха. Главной слабостью государства была нестабильность сербской Народной радикальной партии. На главном экзамене всей своей истории, в программном наследии 1895–1905 годов, она придерживалась мнения, что интеграция единого сербскохорватского народа возможна. Такая интеграция могла произойти только в соглашении 1905 года: необходимо было разделить влияние двух сторон, а политические силы внутри этой интеграции должны были сотрудничать и отдавать предпочтение той стороне, которая имеет этническое большинство в общинах.
Хорватская крестьянская партия под руководством проворного и талантливейшего балканского политика Степана Радича к 1925 году стала символом всех кризисов и государственных неудач. После попытки в 1919 году в сотрудничестве с итальянской армией вызвать сопротивление провозглашению югославского единства и запрету на деятельность после выхода «Обзнаны» он пробовал присоединиться к кружку, собравшемуся вокруг бывшего генерала Стефана Саркотича в Вене, и войти в организованный там Хорватский комитет. Колеблющийся и ненадежный в плане сотрудничества с сербскими партиями, он точно так же вел себя по отношению к своему австрийскому союзнику. В те ранние годы главным союзником было окружение Сетон-Уотсона в Лондоне. В него входил и редактор «Таймс» Уикхем Стид, женатый на хорватке. Радичу не удалось добиться от британцев, чтобы они оказали давление на короля Александра с целью предоставления хорватам автономии. В 1921 году он безуспешно искал поддержки у австрийского министра иностранных дел, чтобы провозгласить независимость Хорватии. По словам Сетон-Уотсона, в предвыборной речи в Загребе в 1923 году лишний бокальчик стал причиной того, что Радич назвал министров ослами и нагрубил королю.
Нелегко разобраться, за какие цели боролся лидер хорватского крестьянского движения. Радич был, без сомнения, искусным политиком, всегда действовал в пределах пацифистской морали, поэтому все периодически возникающие у него планы революции терпели неудачу. Получивший исключительное образование на французских источниках, плодовитый писатель и неутомимый оратор, на сербской стороне он не имел равных себе политиков. Как личность и интеллектуал он произвел впечатление на короля Александра после примирения. Для тех, кто не смог понять внезапной смены программных и конечных целей, он казался балканским непостоянным средним интеллигентом, воспитанным в догме о миссии хорватского народа охранять священную границу с Востоком. В лекции, которую Радич прочитал в Лондоне в декабре 1923 года, он сказал, что Загреб – европейский город, который «можно сравнить с величайшими центрами европейской цивилизации, потому что в течение последних семи веков он был головой и сердцем всей цивилизованной нации». Белград же, как и Бухарест, находился под контролем тайных военных организаций и высших аристократов. «Даже Афины все больше стремятся в Левант», находясь между «двумя политиками – западного гуманизма и восточной деспотии». Выходом было бы создание некоего союза между Австрией и Югославией, «чтобы королевство стало федерацией своих свободных народов». Если этого не произойдет, то следует найти средство, которое даст Хорватии право на самоопределение и экономический союз с Австрийской Республикой. Это стало бы первым шагом к содружеству дунайских и балканских народов.
В декабре 1923 года Радич был в Вене с британским паспортом. Он сообщил одному югославскому журналисту, что хочет договориться об автономной Хорватии с сербскими политиками, с собственным сабором (парламентом) и баном (правителем). Арнольд Зуппан обнаружил отчеты австрийской полиции, в которых отмечено, что в марте 1924 года Радич порвал связи с сепаратистским кружком Стефана Саркотича и начал контактировать с сербскими политиками. В 1925 году Саркотич опубликовал буклет о «предательстве Радича». Пытаясь связать Хорватию с советской политикой, Радич посетил Москву и включил свою партию в Крестьянский интернационал. В Москве он представил проект Балканской федерации, в которую вошли бы Сербия, получившая в свой состав Воеводину, Боснию и Македонию в соответствии с договором 1912 года, Болгария с расширенной территорией, Хорватия, которая отдала бы Западную Боснию за Срем и Славонию, а также Черногория с Герцеговиной и, возможно, бывшим Скадарским вилайетом. Планировалось, что новое балканское государство заключит военный союз и вступит в «тесный союз с Советской республикой». Будущие научные исследования изучат, какая драма стояла за отказом Радича от республиканских идеалов и приходом к хорватскому радикализму в кружке генерала Саркотича в Вене, советскому коммунизму и принятию сербского короля.
Хотя примирение Радича с сербской монархией, разрыв связей с русским коммунизмом и отказ от республиканских идеалов вызвали у хорватской оппозиции разочарование, он создал из своей партии решающий фактор поддержки государства. Крлежа издевался над ним, говоря, что крестьянин «Стипица» будет потеть на придворных балах во фраке, неуклюже танцуя с юными принцессами. Поскольку сербским радикалам в 1925 году не удалось создать стабильную коалицию, король решил дать Радичу мандат на восстановление правительства. Оно проработало недолго, а выборы 1927 года не дали волшебного решения для объединения. Сам Радич однажды предложил королю Александру объявить диктатуру, усмирить партийные страсти и временно ввести затишье, в котором будет найдено единое правило для решения хорватских требований.
Вместо парламентской демократии государство превратилось в парламентскую анархию, но оно все еще существовало и могло функционировать. Кризис разразился, когда депутат Радикальной партии Пуниша Рачич во время жарких парламентских дебатов с трибуны убил Павле Радича и Джуро Басаричека и серьезно ранил Степана Радича. Рачич – сербский унитарист, до 1914 года он был приговорен к смертной казни королем Николой, выступал свидетелем обвинения на Салоникском процессе (1917), а в кризис перед 1929 годом говорил о необходимости трансформировать Югославию в Великую Сербию. Были попытки (как пишет хорватский историк Звонимир Кулунджич) найти за этим убийством руку самого короля Александра, но наука не приняла эту версию. Рачич был одним из по меньшей мере миллиона балканских невротиков-националистов, всегда готовых умереть за свой народ.
Степан Радич, лидер ведущей хорватской партии, был ранен сербским депутатом из Черногории на заседании парламента 19 июня 1928 года и скончался два месяца спустя после нападения
Бессмысленное кровопролитие в скупщине 20 июня 1928 года нанесло больше урона югославскому государству, чем обезглавленной Хорватской крестьянской партии. Это событие вызвало видимые и невидимые изменения с обеих сторон – как в руководстве Хорватской крестьянской партии, так и в югославском государстве. Лежа на смертном одре, Степан Радич совершил исторический поворот, ставший важным звеном в деле краха югославского государства в 1941 году. 24 июля 1928 года официальные итальянские представители в Загребе доложили Муссолини о встрече Радича с вождем радикального крыла хорватских националистов Анте Павеличем. Тогда Радич сказал ему: «Мы будем искать способы добиться признания независимого государства, а что касается итальянцев, я сделаю все возможное, чтобы прийти к соглашению. Это я поручаю вам»[822]. Лидеры хорватской оппозиции, которые были непосредственно проинформированы об этих внутренних соглашениях, в Риме говорили, что Радич дал добро на то, чтобы будущая независимая Хорватия приняла покровительство Италии.
Хотя это решение Радича соответствовало его политическому принципу, что успехов добиваются только те политические движения, которые вовремя примиряются со своими противниками, это изменение имело более глубокие корни. В 1918 году Радич сотрудничал с поэтом д’Аннунцио в создании первого фашистского государства в Риеке. После 1927 года, когда в фашистском движении произошли изменения – по образцу энциклики Rerum Novarum (1891) были введены Хартия труда и целый ряд элементов социального страхования, – итальянский фашизм оказал положительное влияние на эволюцию всех католических движений в Центральной Европе. Покушение на руководство Хорватии в 1928 году стало лишь последним стимулом, чтобы наконец влиться в эту масштабную волну.
А. Павелич, лидер усташей, разговаривает с главой правительства Италии Б. Муссолини и его министром иностранных дел Г. Чиано в ходе официального признания Независимого государства Хорватия. Рим, апрель 1941 г. Музей Югославии
Хотя Хорватская крестьянская партия всегда была тайным союзником радикального крыла хорватского сепаратизма, новое руководство, пришедшее на смену Степану Радичу, сразу же продемонстрировало признаки несогласия с методами работы хорватского движения усташей Анте Павелича. Согласно донесениям итальянских дипломатов от 25 июля 1928 года, Павелич, по просьбе раненого Степана Радича, должен был работать над союзом с итальянскими фашистами. После встречи в Риме он описал Муссолини границы будущего независимого государства. На юге в него должны были войти вся Далмация до Которского залива, на востоке – Босния и Герцеговина, разделенная по рекам Неретве и Босне (Сараево должно было остаться на хорватской стороне), а на севере предполагалось включение католической части Воеводины. После жесткого Радича новый лидер партии Владко Мачек[823] выглядел мягким, склонным к дипломатическим маневрам. Он вызывал подозрения из-за своего словенского происхождения и тем более из-за своего отца, югославского унитариста. Вместе с лидером сербов из Хорватии Прибичевичем он представил королю Александру план превращения Югославии в федерацию. В нее должны были войти Хорватия (со Славонией и Далмацией), Воеводина, Босния и Герцеговина, Сербия, Македония и Черногория. Отсутствие Старой Сербии, как тогда назывались Косово и Метохия, показывает, что в этом был замешан и Сетон-Уотсон из Лондона.