Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала
1906–1910 | «Таможенная война» («Свиная война») Сербии с Австро-Венгрией. Австрийцы пытаются всеми возможными мирными способами вернуть то положение, в котором сербская внешняя торговля была при Обреновичах (86 % сербского экспорта, в основном свинины, приходилось на Австрию). Австрийские санкции не возымели эффекта, на французские деньги в Сербии были построены современные мясокомбинаты, продукция которых (замороженная и консервированная) вывозилась через Болгарию. Мясокомбинаты и железные дороги стали той основой, вокруг которой ударными темпами развивалась сербская промышленность, также шло освоение рудных богатств Восточной Сербии (Бор, Рудник, Майданпек).
1908 | 5 октября – император Австро-Венгрии Франц Иосиф объявил о присоединении к империи Боснии и Герцеговины, с 1878 года существовавшей как кондоминиум под двойной властью Австрии и Турции. Причем министр иностранных дел Австро-Венгрии А. фон Эренталь заявил, что это решение согласовано с Россией, что не соответствовало действительности. 6 октября Сербия и Черногория объявили мобилизацию, Европа оказалась на грани новой войны. Путем сложных дипломатических интриг и давления на Россию, только что пережившую революцию 1905 года и поражение в русско-японской войне, европейским державам удалось убедить Сербию признать аннексию Боснии и Герцеговины 31 марта 1909 года. При этом сербские военные с аннексией не смирились; с молчаливого позволения короля Петра и военного министра Радомира Путника была возобновлена деятельность организации «Черная рука», на этот раз направленная на организацию восстания в Боснии и Герцеговине.
1909 | 27 марта – престолонаследником Сербии официально провозглашается Александр Карагеоргиевич; формальным поводом стало то, что его старший брат Георгий, отличавшийся необузданным темпераментом, забил до смерти своего камердинера. Подлинной причиной отречения, вероятнее всего, является непримиримая позиция Георгия по аннексии Боснии и Герцеговины, его публичные выступления с критикой Австро-Венгрии, а также России и Франции, которые позволили австрийцам совершить это преступление. После прихода к власти Александра Карагеоргиевича его старший брат будет помещен в сумасшедший дом; умрет Георгий пенсионером в социалистической Югославии в 1972 году.
1910 | 28 августа – на 50-летие своего правления князь Черногории Никола Петрович-Негош объявляет Черногорию королевством, а себя – королем. Красивый жест, ничего реально не изменивший в геополитическом положении Черногории, который, однако, дал хорошую историческую базу черногорским сепаратистам и автономистам, как в годы Второй мировой войны, так и в 1990-е годы.
1912–1913 | 8 октября 1912 – 30 мая 1918 года – Первая Балканская война. Несмотря на реформы турецкой армии, проводимые В. Кольмаром фон дер Гольцем (Гольц-пашой), к войне с коалицией балканских государств (Сербии, Болгарии, Греции и Черногории) Османская империя оказалась не готова. Свою роль сыграла и череда государственных переворотов в Турции – в июне 1912 года партии «Хюрриет ве итиляф» («Свобода и спасение») против кабинета младотурок, а в январе 1913 года исламистов из числа бывших младотурок во главе с Исмаилом Энвер-беем против либеральных «капитулянтов». По итогам войны Турция сохранила из европейских владений только Стамбул с ближайшими окрестностями, остальные территории отошли Балканскому союзу. Провести границы на освобожденных территориях Балканские страны должны были сами. В частности, должно было быть создано государство Албания со строго определенными великими державами границами, в том числе на землях, занятых войсками Сербии, Черногории и Греции. Таким образом, Сербия была недовольна тем, что не получала выход к морю (через албанские порты Дуррес и Влёра), Черногория – тем, что должна была уступить Албании Скадар, Греция – тем, что Эгейская Македония и Восточная Фракия доставались Болгарии. И это не говоря о принадлежности Вардарской Македонии, которую заняли сербские войска, сразу же столкнувшись с сопротивлением местных болгарских партизан. Нерешаемость всех этих вопросов мирным путем сделала неизбежной Вторую Балканскую войну.
1913 | 29 июня – 10 августа – Вторая Балканская война, в которой Сербия, Черногория и Греция, а также примкнувшие к ним Румыния и Турция перераспределяют между собой территории, на которые по итогам первой войны претендовала Болгария. По итогам войны Сербия подтвердила претензии на Вардарскую Македонию, но сверх этого не получила ничего. Греция смогла присоединить Эгейскую (Беломорскую) Македонию, кроме оставшегося за Болгарией Александруполиса (Дедеагача). Турция вернула себе «старую столицу» Эдирне (Адрианополь). Румыния присоединила Южную Добруджу. Объективно говоря, сил Болгарии хватило бы на то, чтобы противостоять Сербии, Греции и Черногории, но вступление в войну Румынии и Турции сделало неизбежным ее поражение. Как и итоги Первой Балканской войны, итоги второй ни одно из балканских государств (кроме Албании) не удовлетворили.
1914–1918 | 28 июля 1914 – 11 ноября 1918 года – Первая мировая война. Поводом к войне стало убийство сербом из организации «Молодая Босния» Гаврилой Принципом австрийского престолонаследника Франца Фердинанда в Сараеве 28 июня 1914 года. Вовлеченность в это событие «Черной руки» и полковника Димитриевича (Аписа) безусловна, однако истинные их намерения разные исследователи оценивают по-разному, есть ревизионисты, считающие, что убивать эрцгерцога изначально не планировалось, но Гаврило Принцип об этом не знал. М. Экмечич склоняется к более традиционной версии. 23 июля Австро-Венгрия предъявляет Сербии ультиматум из 10 пунктов, касающийся расследования убийства и антиавстрийской пропаганды, в случае неисполнения которых империя объявляет Сербии войну. Власти Сербии соглашаются со всеми пунктами, кроме участия австрийских представителей в расследовании и их допуска к любым необходимым им материалам и документам, касающимся не только убийства в Сараеве, но и любой антиавстрийской деятельности, поскольку такая формулировка подрывает суверенитет Сербии. Этого оказывается достаточно для объявления Австро-Венгрией войны Сербии. 28 июля Австро-Венгрия обстреливает Белград и перебрасывает войска через Дунай и Саву, несмотря на призыв германского рейхсканцлера Т. Бетман-Гольвега подождать и согласиться с посредничеством Великобритании (которая, в отличие от России и Франции, не спешила объявить о поддержке Сербии в случае австро-сербской войны). 1 августа Германия объявляет войну России, 3 августа – Франции, 4 августа Великобритания объявляет войну Германии.
1914 | 12 августа – Австро-Венгрия начинает полномасштабные боевые действия против Сербии, 16–19 августа в сражении при Цере войска Сербии наносят сокрушительное поражение армии бывшего правителя Боснии Оскара Потиорека. В ноябре австрийцы начинают новое наступление в районе Лозницы и Шабаца, на этот раз гору Цер сербам не удается удержать. 16 ноября начинается крупнейшее сражение Первой мировой на Балканах – Колубарская битва, продолжавшаяся по 15 декабря. Сербы опять нанесли поражение превосходящим силам фельдмаршала Потиорека. Ценой колоссальных потерь (120 тысяч погибших только в Колубарской битве) Сербия получила передышку на 10 месяцев.
1915 | 5 октября – начинается наступление совместных сил Австро-Венгрии и Германии на Сербию, их войска многократно превосходят силы сербов, одна только немецкая 11-я армия генерала А. фон Макензена насчитывает 500 000 штыков. 14 сентября в войну вступает Болгария. Сербия, понесшая большие потери в кампании 1914 года, не в состоянии в одиночку воевать с тремя государствами и на три фронта (наступление велось из Боснии, Срема и Болгарии). Англичане и французы начинают высадку войск для помощи Сербии в Салониках, но действуют слишком медленно. К ноябрю сербские войска оттеснены в Центральную Сербию, отступление на юг, в сторону Греции и Салоникского фронта, блокируют болгары, оккупировавшие Старую Сербию и Македонию. Король Петр и главнокомандующий Радомир Путник принимают решение отступать к морю через горы Албании.
26 ноября – начинается отступление сербской армии, получившее название «Албанская Голгофа». Во время марша через горы Албании и Черногории погибло более 70 000 человек от тяжелых погодных условий, болезней и атак протурецки настроенных албанских разбойников (хотя правитель Албании Эссад-паша Топтани был настроен просербски и многое сделал для помощи отступающей сербской армии). Вместе с армией через «Албанскую Голгофу» проходят и тяжело больной король Петр, и престолонаследник Александр, и правительство во главе с Николой Пашичем. К концу декабря 1915 года в районе Скадара удалось собрать 110 000 сербских солдат и 2350 офицеров. По мере наступления Австро-Венгрии в Черногории и Северной Албании сербские войска передислоцировались в порты Дуррес и Влёра. Италия помогать сербам с дальнейшей эвакуацией отказалась категорически, Англия и Франция продолжали тянуть время. Только после послания Николая II руководству стран Антанты 18 января 1916 года с угрозой в одностороннем порядке выйти из войны французский флот занялся спасением сербской армии. К 15 февраля 1916 года на остров Корфу было переправлено 135 000 человек и еще около 15 000 в тунисский порт Бизерта. В апреле 1916 года началась переброска сербской армии на Салоникский фронт. Сербское правительство во главе с Пашичем, как и король Петр, осталось на острове Корфу.
1917 | 20 июня – на Корфу между Николой Пашичем и Анте Трумбичем, главой Югославянского комитета, в который вошли сербские, хорватские и словенские депутаты австрийского парламента и видные деятели культуры австрийских югославян, была подписана так называемая Корфская декларация. В ней постулировались братство трех южнославянских народов и необходимость создания единого югославянского государства. Пашич видел будущее государство как парламентскую монархию, Трумбич – как федерацию, победила в итоге точка зрения Пашича. Так было положено начало «Первой Югославии».
Восстановление послевоенного Белграда. «Своими силами». Фрагмент. Художник М. Ладьевич, 1970 г. Исторический музей Сербии
Глава 7. Сербский народ в югославском государстве, 1918–1992 годы
Важным отличием истории сербского народа до 1918 года и после этого периода является историческая «усталость от подъема». До создания югославского государства, в котором сербский народ впервые реализовал идею своего национального объединения, национальное движение медленно шло к конечной цели. Этим характеризуется борьба за государственное объединение любого народа на европейском пространстве, когда достигается конечная «точка насыщения» (Saturating point). В случае с сербами этот первый этап был длительным периодом наступательных действий для достижения конечной цели объединения. После 1918 года пришло время обороны ради сохранения достигнутого. В период подъема в менталитете социума наблюдается готовность к жертвенности, а в период спада дух обращается к ощущению бесперспективности сопротивления и заранее демонстрирует готовность к компромиссу. У некоторых других народов момент насыщения просто привел к смене парадигмы, то есть малая вероятность достижения целей преодолевалась путем применения других методов.
Основная причина того, что сербы опустили свои бинокли[780] после 1918 года, заключалась не в том, что насыщение должно было однажды наступить, а в высокой цене, заплаченной за объединение в 1918 году. В научной литературе встречаются противоречивые данные о потерях за две мировые войны. Что касается Первой мировой войны, в некоторых источниках указано, что Королевство Сербия потеряло 28 % населения – 1 247 000 человек, из которых 56 % мужчины. Из 1 900 000 погибших на всей югославской территории на сербов из Сербии пришлось 65,63 %. Такие различия в оценках также связаны с иными территориальными рамками, в отношении которых они проводились. В официальной статистике, подготовленной для Версальского мирного договора 1919 года, было подсчитано, что в старых границах (без Косова, Метохии и Македонии) Сербия потеряла 43 % населения. Черногория потеряла 25 %, Босния и Герцеговина – 19 %.
Этническая карта Королевства сербов, хорватов и словенцев, 1921 г.
Сербы заплатили за свое национальное освобождение самую высокую цену. Здесь необходимо учитывать и тот факт, что разные «культурные пояса», введенные в науку Йованом Цвиичем в 1902 году, после 1918 года стали унифицироваться, и победа норм цивилизации, основанных на европейском опыте, повсюду, кроме мусульманских регионов, привела к тому, что демография гармонизировалась с европейским путем развития. Иными словами, регионы демографического спада получали импульсы европейской цивилизации, в то время как мусульманская часть переживала головокружительный подъем, характерный для азиатского ареала.
Похороны погибших сербских офицеров на Солунском фронте, 1916 г. Архив Сербии
Два сменивших друг друга югославских государства и сербский народ в них с 1918 по 1992 год пережили первый крах в процессе распада унитарного единства в 1941 году, а второй – в агонии федеративного объединения. Уже одно это различие указывает на то, что главная причина краха кроется не во внутренних разногласиях, какими бы болезненными и разрушительными они ни были, а в ударах извне. Иными словами, после 1918 года сербский народ своих старых союзников потерял, а новых не приобрел.
В обеих Югославиях, унитарной и федеративной, общими были неустойчивость системы и агония ее институтов. Основной и глубочайшей причиной этого стали потери населения в обеих войнах. Величина людских потерь, основа любой истории, после 1945 года не была точно установлена. В Первую мировую войну она составила 1 900 000 человек. Официальные данные югославского государства после 1945 года демонстрируют, что число жертв во Второй мировой войне не превышало число жертв в Первую мировую войну, поэтому оно составило около 1 700 000 человек.
Югославия – единственная страна в мире, которая не произвела подсчет своих жертв после Второй мировой войны в 1945 году. Речь идет не только о политическом интересе властей в том, чтобы не устанавливать точного числа погибших и не разделять убийц и убитых, потому что простым вычитанием было бы легко определить число жертв политического террора, учиненного той же властью после 1944 и 1945 годов, но и о принципиальной неспособности сербской науки решить этот вопрос. Считается, что во время террора, устроенного в Независимом государстве Хорватия, сербский народ потерял около 750 000 человек. Но расхождения в оценках очень значительные – они колеблются от 1 до 35 % жителей Независимого государства Хорватия. Сложность состоит в том, что число жителей в том хорватском государстве точно неизвестно. В день его провозглашения, 10 апреля 1941 года, главная идеологическая газета католической церкви «Хрватска смотра» сообщила, что в стране проживает 3 788 000 католиков и мусульман и 1 845 000 православных сербов. Нацистский координатор военных и гражданских властей на оккупированной территории Герман Нойбахер в воспоминаниях (1956) писал, что, по его оценке, в государстве усташей было убито 750 000 сербов. Официальная статистика была составлена по данным переписи 1931 года, поэтому точно определить прирост населения за десять последующих лет было невозможно. По данным правительства, всего насчитывалось 6 500 000 жителей, из которых 4 817 000 хорватов-католиков, 1 845 000 сербов и 776 000 хорватов-мусульман. По оценкам правительства Италии, общая численность населения составляла 6 600 000 человек, из которых 2 000 000 были сербами. По данным немецкого публициста Адольфа Дреслера, в 1942 году из 6 800 000 жителей 2 300 000 были сербами. Член правительства усташей Хаджияхич писал в 1943 году, что хорватов-мусульман было не 776 000, как официально утверждалось, а 915 000. Это число он получил, добавив к переписи населения 1931 года данные исламской религиозной общины. По подсчетам Главного штаба усташей, согласно переписи 1931 года, в Гатачском уезде проживало 15 742 человека (православных 61,92 %, мусульман 32,72 %), а к 1941 году это число возросло до 19 500 жителей. Если принять это за меру прироста населения после переписи 1931 года, то сербов было бы почти на 300 000 человек больше, чем утверждает официальная хорватская статистика. Поглавник Павелич сообщил немецкому дипломату Веезенмайеру, что в его стране сербы изначально составляли 30 % всего населения, но их осталось 12–15 %. Немецкий публицист Адольф Дреслер, основываясь на данных официальных хорватских властей, объявил в 1942 году, что 250 000 сербов были изгнаны в Сербию и от общего числа населения в 6 800 000 человек их осталось 30 %, то есть около 2 300 000 человек.
Из-за этой какофонии сведений о точном числе жителей в хорватском государстве, доле сербов и тех, кто был убит, невозможно точно сказать, какие демографические потери понес сербский народ во время Второй мировой войны. Основой истории являются живые люди, и только воспроизводящиеся народы имеют стабильное будущее. Отсюда следует вывод, что потеря человеческой силы сербского народа является основным мотивом всей его истории. Этот народ боролся не за то, чтобы добиться чего-то большего, чем он достиг к 1918 году, а только за то, чтобы путем любых компромиссов и уступок сохранить имеющееся.
Что касается численности сербов в период после объединения в 1918 году, то все переписи населения показывают, что до 1981 года численность сербов как ведущего народа в стране росла. Численность его стала снижаться после 1981 года, сначала за пределами Сербии и на территории Косова и Метохии. В Королевстве СХС, в соответствии с переписью 1921 года, проживало 11 984 911 человек, из которых 46,67 % составляли православные, 39,29 % католики и 11,22 % мусульмане. Соотношение практически не изменилось и в переписи 1931 года (всего 13 934 083 человека, из них 6 577 398 сербов). Эти цифры не совсем точны, потому что в число сербов также включалось православное население Македонии, а в число хорватов – католики, которые все еще придерживались идентичности шокцев и буньевцев. Первая перепись населения после Второй мировой войны в 1948 году показала, что прежние темпы роста сократились. Хотя общий прирост населения Югославии за три года, с 1945 по 1948 год, был чрезвычайно высоким, он свидетельствовал, что его темп по сравнению с предыдущим, мирным периодом стал ниже. Именно из-за быстрого прироста населения в течение трех послевоенных лет трудно подсчитать общие потери во время Второй мировой войны. Результаты переписей за период с 1961 по 1981 год показывают, что число сербов выросло на 2 000 000 за десять лет. Из 20 504 516 жителей Югославии в 1971 году сербов насчитывалось 8 644 227 человек (правда, из числа сербов исключили черногорцев). К этому следует добавить, что население за пределами Сербии все чаще демонстрировало тенденцию переселяться в свою родную республику. За два десятилетия, с 1961 по 1981 год, из Боснии и Герцеговины в Сербию переехало 266 000 человек, то есть в среднем по 13 500 человек в год. После 1991 года этот прирост увеличился, и, по оценкам, в 1992 году в Сербию иммигрировал 1 000 000 человек, а с 1992 по 1995 год – еще 750 000. Под военным и дипломатическим давлением Соединенных Штатов Америки, интересы которых являлись общей крышей для сосредоточения интересов западноевропейских стран, сербское население было практически полностью вычищено из Хорватии, Косова и Метохии. Этническая чистка сербов в Хорватии выявила, что показатель 18,9 % (1931) в переписи 2001 года снизился до 4,42 %, а в следующие несколько лет упал до минимума – 0,91 %. В Косове и Метохии доля сербов с 23,5 % (1961) сократилась до 10 % (1991), и с тех пор они практически исчезли на этой территории.
Помимо всех изменений в существующих социальных структурах общества и идеологии, согласно которой общество организуется в различных формах государства, неизменным оставалось только одно явление – религиозная нетерпимость, на основе которой беспрепятственно протекал процесс становления религии как водораздела нации. В 1941 году парламентскую демократию королевства заменила фашистская тоталитарная система. За ней в 1945 году пришла диктатура пролетариата, а ее в 1992 году сменила американская форма демократии, основанная на монорелигиозных социальных объединениях. Помимо всех слишком явных различий в идеологиях, стоявших за изменениями типа государства, постоянным и неизменным оставалось лишь одно: государство все больше сводилось к объединению на основе одной религии.
Главным движущим фактором этого разрушительного развития была религиозная нетерпимость католической церкви. Она никогда не принимала югославское государство как свое. Перед объединением, 1 декабря 1918 года, католические епископы Хорватии опубликовали всеобщее послание ко всем верующим, предлагая приветствовать падение монархии Габсбургов как символ освобождения от многовекового рабства. Но это все равно было воспеванием государства, которое в середине октября 1918 года последний император из династии Габсбургов, Карл, провозгласил под названием Королевство Иллирия как одно из государств Центральной Европы, входящих в общую католическую конфедерацию. Вместо поддержки унитарной Югославии под властью сербской православной династии последовало требование предоставить полную свободу хорватскому католическому Сеньорату, как тогда называлась сеть организаций «Католического действия». Сербский писатель Йован Скерлич, ставший свидетелем разрушительного сербского погрома в Загребе в 1902 году, когда уличная толпа уничтожала все сербское, что видела перед собой, писал, что будущая Югославия и общее государство сербов и хорватов сможет существовать только в условиях всеобщего, равновеликого и всестороннего ослабления духа религиозной нетерпимости – или не будет существовать вообще. За восемь десятилетий существования югославского государства произошло именно то, что вызывало страх у Йована Скерлича в 1902 году. Все великие державы, стремившиеся разрушить югославское государство и оказать влияние на его организацию, использовали религиозную нетерпимость в качестве основного оружия.
Религиозная карта Королевства сербов, хорватов и словенцев, 1921 г.
Все это время католическая церковь стремилась зафиксировать границу своего понимания Европы по реке Дрине. В Первую мировую войну властям Австро-Венгрии не удалось провести этническую чистку сербов в долине реки Дрины. Великий геноцид 1941–1945 годов также не справился с этой задачей, а этнические чистки в Хорватии, Косове и Метохии, как и в некоторых частях Боснии и Герцеговины, создали границы, не воспринимаемые как постоянные и убедительные. Процесс зачистки территории от сербов к западу от Дрины остался вопросом будущих десятилетий. После 1878 года хорватская католическая церковь была на Балканах главным союзником всех западных держав, стремившихся разрушить сначала задуманное, а затем и созданное югославское государство.
В данном вопросе югославский коммунизм попытался совершить исторический поворот, но под бременем этой цели потерпел неудачу и сошел с исторической сцены. Остается вопрос, был ли югославский коммунизм действительно атеистическим движением, как он себя первоначально идентифицировал. Некий член французского парламента в начале XX века называл себя католическим атеистом («Я атеист, но католик»). Югославский атеистический опыт 1945–1992 годов показал, что человек может полностью освободиться только от чужой религии. В аналитической записке, составленной в 1961 году экспертами югославской коммунистической партии (с 1952 года – Союз коммунистов Югославии, СКЮ) по поручению Центрального комитета, констатировалось, что из состава партии в среднем каждый год из-за религиозности исключалось 2400 членов, в основном в католических частях страны.
Религиозность может иметь различные проявления. Убежденность, что бог существует, лишь одно из таких проявлений. Кроме того, есть обрядовая религиозность, которая выражается в публичной маркировке принадлежности к церкви, когда индивидуум приходит в храм для молитвы и обрядов. Религия – это также и то, что означает само это слово: звено, связывающее группы населения в единое сообщество[781]. Атеизм затрагивает главным образом первую характеристику, то есть внутреннюю убежденность в существовании бога, затем ритуальное благочестие в общественных местах, при этом чувство принадлежности к одной группе не уничтожается атеистическим духом. Религия является фактором формирования этнической принадлежности, на Балканах это единственная традиция, которая старше населяющего их народа. Для церквей наиболее разрушительный атеизм приходил из западных обществ, где атеистическая волна поколебала и разрушила старые формы морали, сексуального воздержания, брака.
Каптол, резиденция Загребского архиепископа, строившаяся в XI–XVIII веках, стала символом хорватского клерикализма. Открытка, 1970-е гг.
В течение всего этого периода, с 1918 по 1992 год, католическая церковь была связана с одной из двух великих мировых держав, стремившихся к господству на земном шаре. С 1922 года для нее характерен «филофашизм», а после 1945 года его постепенно сменяет «филоамериканизм». В обоих случаях католическая церковь выступала в качестве внутреннего разрушителя стабильности и государственного устройства в обществах, противостоявших этим мировым силам.
Как и в Третьей Французской республике, в югославских государствах с 1918 по 1992 год католической церкви удалось построить собственное внутреннее гражданское общество, сеть внутренних организаций, которые всегда держали верующих католиков изолированными от организованного демократического государства и управляли ими. В упомянутой выше аналитической записке («Политические и идеологические проблемы, связанные с религией») Президиума СКЮ (1961) говорится, что католическая община занимает первое место среди других религиозных общин по количеству типографий, издаваемых газет и книг. «Католические школы характеризуются очень высокой степенью изоляции учеников от внешнего мира и контакта с общественными событиями в стране. Чаще всего им запрещено выходить на улицу, а если и разрешено, то делают это группами, чтобы полностью контролировать перемещения и поведение учащихся. Посещения разрешены только самым близким родственникам, а беседы с ними происходят в присутствии педагога. Письма учеников проходят строгую цензуру. Читать прессу и слушать радио запрещено, как и читать современную литературу. Однако дается возможность достать иностранную антикоммунистическую литературу и прессу… В результате всего этого в таких школах молодежь растет в духе фанатизма, национальной нетерпимости и узости взглядов».
Католическая церковь имела наибольшее число священников по отношению к числу верующих из всех христианских церквей; это, впрочем, не сравнится с количеством мусульманских священнослужителей в исламской общине. К 1941 году у мусульман в югославском государстве было 2200 имамов и более 2000 мечетей. В 1960 году – 2003 имама и 1780 мечетей. С 1970 по 1990 год в государстве ежегодно строилось по 20 мечетей, а в Турции по четыре в день. Перед 1941 годом православная церковь насчитывала 3148 священников, 27 архиереев, более 500 крупных церковных деятелей и 3500 церквей. В 1960 году в той же общине было 1850 священников, 293 монаха и 552 монахини, а также 2500 церквей, 537 часовен и 150 монастырей. В 1939 году в католической церкви насчитывалось 3109 священников, 1310 монахов и 7113 монахинь, а также 4467 церквей, 3109 часовен и 379 монастырей. Только она пыталась сохранить прежние достижения и постепенно приумножить их во всех местах, где ранее они были забыты.
Эти цифры, сами по себе мертвые и скучные, являются тем не менее рентгеновским снимком состояния, в котором социальные элиты, в основном интеллигенция, пытались создать некое многоконфессиональное сообщество, гармоничное в социальном и политическом отношении. И в случае югославского демократического унитаризма и атеистического федерализма они проиграли эту историческую битву. Религиозная нетерпимость осталась главным фактором, пережившим все эпохи и идеологические различия.
На основании всего изложенного все же можно сделать вывод, что последствия не являются виной рядовых верующих. Они стали первородным грехом ватиканского центра католической церкви, которая создавала политические союзы с великими мировыми державами и пыталась вместе с ними участвовать в управлении земным шаром. Без ударов сначала со стороны нацистской Германии, а затем со стороны глобалистских Соединенных Штатов Америки югославское объединение смогло бы преодолеть внутренние разногласия и в 1941 году, а тем более в 1992-м, сохранить общее государство. Разрушение менталитета единства югославских граждан не является выражением их конфликтного национального характера, а пришло извне в облике навязанного насилия.
Современный кризис религиозности лучше всего преодолела католическая религиозная община. До атеизации после 1945 года для нее существовала опасность обращения в православную веру, а с 1917 года – во вновь созданную Хорватскую старокатолическую церковь, которая возникла в Далмации и начала распространяться, особенно в Воеводине. В ответ на эти вызовы церковь прошла строгий внутренний отбор и модернизировалась по образцам европейских католических общин: священник из духовного лидера превращался в социального лидера верующих. В то же время сократилось количество священников и они стали проходить более качественное и непрерывное обучение. Священник стал писателем, руководителем светских спортивных, культурных и туристических объединений.
В условиях позднего процесса хорватизации Далмации, Славонии, Боснии и Воеводины католики в этих регионах упорно сохраняли осознание своей близости к сербскому православию и отождествляли себя с ним. В Далмации до сих пор помнят, что они оставили православие, бежав с турецкой территории в XVI–XVII веках. Еще в 1865 году Анте Кузманич писал: «Одна сторона в нас с древних времен проявляет любовь к своей национальности и делом (на деле) ее демонстрирует. Это далматинцы греко-восточной веры. Они иекавцы[782]. Я их за это не укоряю, но укоряю наших икавцев, которые позволяют себе злоупотреблять этим языком».
В газетах часто писали о переходе в православие, в основном по политическим мотивам сопротивления итальянизации населения. В конце 1880 года в Задаре в газете «Српска листа» отмечалось, что молодежь в одной деревне на острове Брач скандирует: «Сербская национальность – наша национальность». На некоторых судах, помимо обязательного государственного австро-венгерского флага, «развевается и наше национальное священное сербское знамя». В мае 1890 года католический епископ приостановил использование глаголицы в церковной службе в Сплите, и газеты писали, что некоторые и здесь, как в случае с 11 верующими в Риеке, перейдут в православие. Крестьяне в деревнях Рицмань и Лог в Истрии в 1903 году перешли в православие, так как «все их усилия получить славянский язык в церкви не увенчались успехом». В 1904 году католики Подгоры и села Сукошан под Задаром пригрозили епископу, что они «самым мирным путем перейдут из католической в святую народную православную веру и тем самым также проявят высочайшее благочестие, по справедливости, и к тем святым, которые на небесах охраняют славян».