Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала
После укрепления власти И. В. Сталина Коминтерн стал действовать исключительно в интересах СССР. Слева направо стоят: О. Куусинен, К. Готвальд, В. Пик, Д. Мануильский; сидят: Г. Димитров, П. Тольятти, В. Флорин, Ван Мин. DIOMEDIA / TASS Archive
Тем не менее главным троцкистским диссидентом был Живоин Павлович[859], поскольку Крлежа не разорвал связей с советским руководством, так же как и с югославским. Павлович издавал несколько партийных газет и журналов и владел книжным магазином, через который распространялись партийные издания. Жил он в основном в Париже. В книге «Баланс советского термидора» (1940) он упомянул об аресте и ликвидации трех генеральных секретарей Коммунистической партии Югославии (КПЮ), двух секретарей молодежной организации и «большого числа» членов Центрального комитета и Политбюро. Были уничтожены «почти все старые партийные кадры, почти все фактические руководители КПЮ». Он не знал новоназначенного генерального секретаря даже по имени и называл его «назначенным комиссаром», который своей главной задачей определил развязывание большой охоты «на врагов народа» и «троцкистов»[860]. Павлович был ликвидирован в освобожденном городе Ужице в 1941 году, и та же участь постигла многих подозреваемых.
Анте Старчевич, один из основателей Хорватской партии права, в своих трудах пропагандировал антисемитизм, расизм и сербофобию, идейной наследницей которой была усташская партия. Портрет на самой крупной хорватской купюре в 1000 кун. DIOMEDIA / World History Archive
Историк югославского движения масонства Зоран Ненезич опубликовал в 1980 году сведения, что в 1939 году семь членов коммунистического руководства Югославии входили в масонскую ложу «Конкордия», базирующуюся в Лондоне. Из них пять наиболее важных – это Броз, Бакарич, Кардель, Копинич и Велебит[861]. Уильям Стивенсон в книге «Человек по прозвищу Неустрашимый» (1976) описал контакты Билла Донована, главного американского и личного разведчика президента Рузвельта, с Иосипом Брозом в Белграде в 1941 году. Он был направлен американским президентом и британским премьер-министром для работы над предотвращением присоединения Югославии к нацистскому Тройственному пакту (государственный переворот 27 марта 1941 года). Они знали, что грядет нападение Германии на Советский Союз, и пытались отложить эту кампанию на позднюю осень, когда выпадет снег.
В то время у Иосипа Броза также имелся поддельный канадский паспорт на имя Спиридона Мекаса, грека, но «как это произошло, до сих пор секретная информация». Иосип Броз сообщил Доновану, что действует независимо и «без указаний Сталина». Стивенсон не указал источник этой информации в архивах, поэтому проверить это утверждение сложно[862].
Поскольку данные Зорана Ненезича были опубликованы за восемь лет до распада югославского коммунистического государства и никогда не опровергались, их следует воспринимать как достоверные, тем более что известно: спустя три десятилетия Иосип Броз посещал как президент югославского государства страны, входящие в Движение неприсоединения, и в некоторых из них действительно присутствовал на масонских обрядах. Журналисты и без того с подозрением относились к приобретению им фраков и перчаток. Напрашивается лишь один вывод: до разрыва с Советским Союзом главные лидеры югославского коммунизма были коммунистическими осведомителями и деятелями мирового масонства. Только после 1948 года роли меняются на противоположные.
В обзоре истории масонского движения в Югославии Великого секретаря ложи «Югославия» Виктора Новака (фонд Новака в архиве Сербской академии наук и искусств, дело под грифом Masonica) зафиксированы данные, что правительства Стоядиновича и Цветковича «поддерживали как фашистские, так и нацистские руководители в Италии и Германии в вопросе запрета на любую деятельность для югославских масонов. Принц-регент Павел после отказа принять его в члены масонской ложи в Англии полностью поддержал тезисы министра Корошеца и предложения загребского архиепископа Степинаца». Незадолго до начала войны Корошец в воззвании к словенскому народу говорил о трех проявлениях зла, которых необходимо избегать: коммунизме, «еврейском масонстве» и иностранцах, – и таким образом объявил о закрытии главной масонской ложи «Югославия» в Белграде 1 августа 1940 года. В помещениях ложи сразу же прошел обыск по подозрению в хранении «коммунистических документов». Принц-регент Павел через Великого магистра шотландской ложи герцога Йоркского, с которым он дружил еще со времен учебы в Оксфорде, пытался и не смог найти понимание во влиятельных британских кругах. Чрезвычайно показательно, что в то время эта ветвь британских масонов имела связи с лидерами югославских коммунистов и отказалась принять в свой состав члена правящей сербской династии. Позднее они осудят движение четников Дражи Михаиловича и примут коммунистов – здесь это было уже исторически предопределено.
Регент князь Павел с супругой Ольгой и румынской королевой-матерью Марией (в центре)
Помимо всех, казалось бы, непреодолимых внутренних трудностей, агония унитарного югославского государства не закончилась бы с его разрушением, если бы не удары извне, которые окончательно погубили его. Внутренние конфликты пребывали в гармоничном единстве с внешним кризисом Королевства Югославия. Невидимая историческая основа этой истории лежит в трансформации хорватского национального движения после 1918 года из традиционного элитарного в массовое. Это триумф исторического процесса превращения религии в водораздел нации. Именно поэтому роль католической церкви также очень важна, как и роль церквей в целом.
Историки уже подчеркивали отрицательную роль Хорватской крестьянской партии и политическую непоследовательность ее лидера Владко Мачека, которого считают виновником краха государства. Исторические источники, особенно итальянские дипломатические документы, официально опубликованные непосредственно итальянским правительством, в разрушении государства и в сотрудничестве с фашистскими государствами на югославской границе ставят на первый план роль епископа, а не лидера крестьянской партии. Только в будущем будет выполнен исследовательский долг науки – показать преобразование «Католического действия» в «Чистое католическое действие», которое в 1936 году осуществил архиепископ Степинац. Сейчас все опирается лишь на осознание, что этот переломный исторический факт существует. Сведения были опубликованы в мемуарах одного из деятелей «Чистого католического действия», находившегося в политической ссылке, Бонифация Перовича (1976). Удивительно, что Виктор Новак, главный историк католического клерикализма, не упомянул об этом в своем капитальном труде Magnum Crimen (1948), хотя ему было известно, что Степинац 12 апреля 1936 года провел реорганизацию отделения «Католического действия» в Загребской архиепархии.
Кроме этого единичного факта, в науке на данный момент отсутствуют исследовательские работы по «Чистому католическому действию». Перович пишет, что только некоторые пожилые хорваты верили в успех Крестьянской партии в достижении соглашения с сербами, в то время как молодежь выступала за радикальные действия по созданию независимого государства. Это движение, по словам Перовича, отделило национальные цели от югославских рамок и связало их с «революционными планами» руководства усташей в Риме. Перович упоминает, что в Далмации епископ Сплита в 1936 году представил эту новую организацию. В связи с этим Степинац опубликовал «Руководящие принципы», неизвестные до сих пор. Прежние два крыла «Католического действия», «Домагой» и «Крижари», были формально упразднены, и молодежи была предоставлена возможность полностью объединить эту церковную организацию, хотя ранее два крыла не были запрещены сразу.
В дополнение к Малой Антанте югославское правительство какое-то время пыталось создать Балканский союз (1934) с намерением совместно с Турцией, Грецией и Румынией предотвратить попытки Болгарии пересмотреть Нёйиский мирный договор 1919 года. Этот союз испарился, когда Болгария предложила сотрудничество. Италия пыталась играть на Балканах роль крупной мировой державы. Тиранским пактом 1927 года она заключила союз с Албанией, организовала албанскую армию под командованием итальянских офицеров. Через Албанию Италия намеревалась противостоять влиянию нацистской Германии на северную часть Балкан. Муссолини считал, что «Албания – вечный союзник Италии»: он заимствовал стратегическую оценку Наполеона от 1797 года, согласно которой владение Ионическими островами более важно для проникновения на Восток, чем владение Италией. 13 апреля 1939 года, за семь дней военной интервенции, Албания была оккупирована. Великой Албании была определена роль гегемона Балкан.
Был объявлен государственный союз с Италией, а именно: итальянский король был провозглашен также королем Албании и обе стороны объединились личной унией. Было создано фашистское государство с одной албанской фашистской партией. Целью было создание Великой Албании путем аннексии частей Югославии и Греции. По словам министра правительства Джузеппе Боттаи[863], был принят амбициозный план по строительству сети дорог, «чтобы держать приграничные народы в напряжении». Италия напала на Грецию 28 апреля 1940 года, поскольку еще до военного краха Франции в мае того же года Муссолини оценил, что Европа под контролем только германского руководства приближается к своему концу.
Банкнота оккупированной Албании в составе Королевства Италия в 10 леков с характерным гербом – черным албанским геральдическим орлом, с итальянской королевской короной и ликторскими топориками – эмблемой движения Б. Муссолини
Готовя нападение на Советский Союз, правительство Германии стремилось к стратегическому господству на Балканах. С этой целью в конце октября 1940 года ее войска вошли в Румынию. Венгрия присоединилась к великому союзу Германии, Италии и Японии (Тройственный пакт) 20 ноября 1940 года, за три дня до Румынии, а Болгария – 1 марта 1941 года. Эта спешка вызвала паническую реакцию югославского политического руководства, которое запаздывало в переговорах с Советским Союзом и опасалось, что военную помощь можно будет ожидать только от Британского экспедиционного корпуса в Греции. Несколько британских дивизий прибыли в северные районы Греции, в то время как немцы в Болгарии уже имели контингент из 350 000 солдат, они разместились дальше, южнее югославской границы.
Югославская армия и правительство проводили противоположную политику. Правительство отправляло помощь греческим войскам, а армия через военного министра Милана Недича предлагала присоединиться к Тройственному союзу и аннексировать Салоники в качестве платы за это. Югославские политики находились под впечатлением от мощи Германии и самого Гитлера. В отличие от Муссолини, которого Йованович-Стоимирович описывает как человека с короткими ногами и головой без шеи, «с лица монументален, в профиль он ужасно толстозадый господин», Гитлера он описал как человека с большими знаниями, далеко идущими целями, но он (Гитлер) «нездоров, что-то болезненное тлеет за всем этим, за всем этим воинственным фасадом, который легко снимается и надевается». На военном параде в июне 1939 года он постоянно предлагал князю Павлу освежающие леденцы. Эти наблюдения были записаны в дневник сразу же после личной встречи с двумя фашистскими лидерами.
Хотя князь Павел снял с поста Недича и не принимал во внимание требования Гитлера дать ему сформировать правительство, всеобщий страх перед войной захватил и его. Министр иностранных дел тайно вел переговоры о вступлении в союз с Германией и Италией. В первые дни января 1941 года он встретился с Риббентропом, а затем и с Гитлером. Немцы предложили Югославии Салоники. Корошец предсказывал такой вариант задолго до переговоров. Тройственный пакт был подписан в Граце 25 марта 1941 года, в то время как по Белграду разносились коммунистические призывы к демонстрациям (24 марта). С января в Белграде работал личный представитель Рузвельта Уильям Донован. В США еще не существовало единой системы разведывательных служб, вместо нее действовала организация «Черная комната» (Black Chamber)[864]. Целью Рузвельта и Черчилля было при помощи этой бесцельной авантюры задержать поход Германии на Москву до зимы с ее глубокими русскими сугробами.
Редактор газеты «Политика» Владислав Рибникар был посредником между правительством и руководством югославских коммунистов. Он также выступал посредником по вопросам их участия в демонстрациях против присоединения к Тройственному пакту. Историческая наука до сих пор не исследовала, насколько люди, находившиеся у власти и в отдельных партиях, были информированы о реальной альтернативе: подписать Тройственный пакт с нацистской Германией или отказаться от него. Верили ли они официальным заявлениям, что Гитлер согласился подписать договор с условием сохранить государственную независимость Югославии, не требуя права переброски немецких частей через югославскую территорию, и даже рассматривает возможность вознаграждения Югославии, передав ей Салоники. В беседе с немецкими дипломатами в посольстве Германии у посла Югославии в Москве Милана Гавриловича сложилась совершенно иная картина: после требования Гитлера, направленного Цинцар-Марковичу и Драгише Цветковичу, о присоединении Югославии к Тройственному пакту Гаврилович 17 февраля 1941 года сообщил, что ему было сказано: «Примет Югославия требования фюрера или нет, ее судьба решена. Если примет, то еще может сохранить для Сербии статус Словакии, а если не примет, то будет полностью уничтожена. Босния отходит к Хорватии и таким образом становится неотъемлемой частью Итальянской империи со статусом протектората. Словения отходит к нам. Остальное будет разделено между венграми, болгарами и снова итальянцами». Согласно данным из приложений к книге Миодрага Янковича и Велько Лалича «Князь Павел. Правда о 27 марта» (2007), принц-регент Павел был проинформирован об этом. Поэтому альтернатива отказа от подписания Тройственного пакта означала бы, что уже тогда Югославия была бы разорвана на части. Сербия получила бы независимость, аналогично статусу Словакии, а Хорватия, согласно тому же статусу, стала бы протекторатом. Италия никогда не отказывалась от утопического идеала восстановления независимости Черногории и присоединения Косова и Метохии к Италии. Македония была бы разделена между Болгарией и Италией. Сербия получила бы статус независимого государства, присоединила бы часть территории до реки Босны, а также до Митровицы в Косове и Метохии, и взяла бы часть прерогатив в управлении Банатом. И даже если бы массы людей на улицах Белграда не взорвались криками «Лучше (в) гроб, чем раб», исход был бы таким же или близким к подобным решениям, которые бы аннулировал победивший союзник в 1945 году. Главное в дальнейших исследованиях этого вопроса – освобождение ученых от идеологических предрассудков, будто в ужасах Второй мировой войны сербы виноваты сами.
Посланник Рузвельта Донован также был в контакте и с коммунистами. Их заявления о том, что они действуют самостоятельно и совершенно не зависят от позиции советского правительства, стали с 1937 года практикой всех европейских коммунистических партий. Антикоминтерновский пакт 1937 года между Германией и Италией обязывал все правительства не допускать беспрепятственного развития коммунистического движения в своих странах. С другой стороны, было бы нелогично, чтобы руководство югославских коммунистов активно участвовало в государственном перевороте против держав Оси в то время, когда действовало соглашение о дружбе 1939 года (пакт Молотова – Риббентропа). Немецкая дипломатия внимательно следила за деятельностью югославских коммунистов.
Как и многие другие события балканской истории, в которых была замешана британская тайная политика, историческая наука не исследовала подробности организации государственного переворота в Белграде 27 марта, целью которого было предотвратить союз с державами Оси и за ночь сменить союзника в будущей войне. В частности, остается неясным, в какой степени немецкая разведка была осведомлена о подготовке государственного переворота 27 марта. Их публицистика и пропаганда, с помощью некоторых оставшихся участников этих событий в Белграде, создали образ того, что государственный переворот был частью плана американского президента Рузвельта по созданию союза между Советским Союзом, Турцией, Грецией и Югославией, который бы остановил немецкое проникновение на Балканы. Помимо Донована, обвиняли «посла президента Рузвельта» Артура Блисс-Лейна[865], а также британского министра Энтони Идена в том, что они посетили Белград и участвовали в проведении государственного переворота. Согласно этим сообщениям, Иден посетил некоторых генералов, но не встретился с официальным министром иностранных дел и с новым премьер-министром Симовичем. Нацистская публицистика писала не о том, что целью западных союзников было задержать нападение на Советский Союз и похоронить немецкую армию в глубоких снегах России, а о попытке создать в Мостаре крупную авиабазу и доставить через Дубровник и другие порты огромное количество нового вооружения. В исторической науке тайные планы и действия – всегда самая сложная исследовательская задача, но редко такие научные исследования связаны с исторической судьбой народа, что происходит в данном случае. Нацистские публицисты полагали, что переворот 27 марта 1941 года был результатом ошибочного стратегического расчета американского правительства, чтобы державы Оси не могли провести военную интервенцию в балканское осиное гнездо.
После переворота 27 марта 1941 года путчисты привели к власти 17-летнего Петра II Карагеоргиевича. Фотография в Daily Mirror, 28 марта 1941 г.
Югославские коммунисты сыграли значительную роль в подготовке и осуществлении государственного переворота 27 марта 1941 года. Возможно, именно с этой даты было бы правильно отсчитывать начало революции 1941–1945 годов. Хотя советская дипломатия как союзник Германии официально занимала отрицательную позицию по данному вопросу, Коминтерн после беседы с британскими журналистами и новым королевским представителем Гавриловичем направил генеральному секретарю югославской партии шифрованную телеграмму «с директивой занять решительную позицию против капитуляции перед Германией». В превосходном анализе отношений между Тито и Сталиным российский историк Анатолий Аникеев («Как Тито от Сталина ушел», 2002) приводит совет поднять «всеобщее народное сопротивление» с целью установления дружбы с Советским Союзом. Аникеев цитирует Судоплатова, что переворот 27 марта был организован британской и советской разведслужбами. В своем глубоком исследовании он использовал неизвестные архивные материалы. Несомненно, будущие исследователи пойдут еще дальше. Скульптор Сретен Стоянович[866] зафиксировал в своих бумагах (Архив Сербской академии наук) информацию о том, что Мустафа Голубич, в то время агент советской разведки, а до 1914 года друг Стояновича по организации «Млада Босна», накануне 27 марта 1941 года провел встречу члена Центрального комитета КПЮ с сербскими рабочими. А. С. Аникеев приходит к заключению, что совместная подготовка переворота в Белграде 27 марта 1941 года стала первым историческим шагом в возникшем позднее союзе западных держав и СССР. Исходя из этого, можно сделать вывод, что в этом заключается и главный исторический смысл событий 27 марта 1941 года. Это была сознательная жертва, принесенная во имя стимулирования союзников к победе над нацизмом в 1945 году.
Югославия не была готова к войне, а внутри ей угрожала опасность, что соседние страны запросто развяжут в ней гражданскую войну. Ее армия насчитывала 250 000 солдат, а к концу марта было мобилизовано 600 000 человек. Заключение союза, несмотря на то что он не предусматривал оккупацию территории Югославии, вызвало всеобщее негодование сербского народа. 27 марта британские агенты в армии, добровольческие формирования четников, коммунисты и патриоты различных мастей провели антивоенные демонстрации. Накануне ночью был совершен государственный переворот, и правительство сформировал генерал ВВС Душан Симович. Принц-регент Павел был свергнут, возращен в Белград с дороги в Блед и отправлен в изгнание в Кению[867]. Несовершеннолетний король Петр II был объявлен совершеннолетним, и регентство прекратило свое существование. Хорватский лидер Мачек присоединился к правительству, которое полагало, что заменит лишь фасад, не касаясь сути. Вероятно, хорватский лидер также контактировал с британцами. Тройственный пакт отменен не был. Переговоры с Советским Союзом должны были укрепить уверенность, что немцы не среагируют объявлением войны. Пакт о дружбе и ненападении между СССР и Югославией был подписан в ночь с 5 на 6 апреля, непосредственно перед началом бомбардировок столицы, в том числе потому, что 5 апреля немецкое подразделение СС из Румынии заняло Сипский канал[868] для сохранения свободного прохода по Дунаю.
Нусрет Шехич очень красиво изобразил (1971) подготовку к партизанской войне. Уильям Донован лично общался с одним американским писателем о партизанском способе ведения войны. Об этом сообщил даже корреспондент «Таймс». В 1940 году Генеральный штаб принял решение о формировании штурмовых батальонов четников. Упоминать четников не позволяли хорватские члены правительства. Сформировано Верховное командование штурмовых сил, в которое вошли старшие офицеры регулярных воинских соединений. Было образовано по одному штурмовому батальону при штабах армейских округов в Нови-Саде, Сараеве, Скопье, Карловаце, Нише и Мостаре. 1 апреля Генеральный штаб переименовал это командование в Верховное командование четников. Профессиональные военные не доверяли отрядам четников, поэтому обходили их стороной. Сам Гитлер боялся такого способа ведения войны и поэтому старался избежать военного конфликта с Югославией. Он отправил своего представителя, чтобы заранее встретиться с Костой Печанацем и расположить его к себе. В задачу этих батальонов входили охрана армейских округов и действия в тылу противника по разрушению мостов и опорных пунктов. Был сформирован также 7-й батальон, а командование было переведено в деревню Самаила под Кралевом. Невозможно установить непосредственную связь этих приготовлений с партизанской войной, начавшейся несколькими месяцами позже. Все командование четников попало в немецкий плен.
Немцы начали нападение на Югославию атаками немецких частей из Венгрии и Болгарии, итальянских частей из Албании и через Далмацию. В составе двух немецких армий было пять танковых и три моторизованные дивизии. Всего Югославию атаковали 52 немецкие, итальянские и венгерские дивизии. Против 484 немецких бомбардировщиков и 250 истребителей у югославских ВВС было 309 самолетов, которые были технически пригодны для ведения современной воздушной войны. Немецкой кампанией Гитлер командовал лично из поезда, который днем находился в туннеле, а ночью снаружи, непосредственно у югославско-австрийской границы. Он сам определил цели для уничтожения жизненно важных центров югославской столицы. Полное уничтожение Народной библиотеки он рассматривал как условие переориентации сербской культуры с французских источников на немецкие. Библиотека сгорела дотла, а вместе с ней около 850 000 томов. В Белграде был убит 2271 житель (по некоторым оценкам, 4000), раненых было несравнимо больше. Правительство сначала переместилось в Пале под Сараевом, а затем через Никшич попыталось и сумело отбыть в Каир. Имелся план подписать перемирие с перспективой позднее продолжить войну из-за рубежа. Полная военная капитуляция была подписана министром иностранных дел Цинцар-Марковичем и генералом Янковичем 17 апреля в условиях всеобщего беспорядка. В плен попало около 370 000 солдат, католики и мусульмане были освобождены. Около 30 000 солдат попало в итальянский плен.
В той молниеносной 11-дневной войне было оказано сопротивление атаке из Болгарии и в воздухе над Белградом. В первый из двух дней войны немцы потеряли десять самолетов, а югославские войска пятнадцать. 6 апреля бан Дравской бановины Марко Натлачен[869] провозгласил «Словенский мир», правительство независимого государства, а через четыре дня, после провозглашения государственной независимости Хорватии, приказал вывести югославскую армию со словенской территории.
В научной литературе существовала альтернативная теория о хорватском предательстве. Не может быть никаких сомнений в том, что оно проявлялось в большей степени среди народа, чем в официальном руководстве Крестьянской партии. Однако следует задуматься, можно ли подтвердить всеобщее мнение о том, что ответственность за это несет лидер главной партии и всей нации Владко Мачек. Документы в большей степени переносят это бремя на руководство католической церкви. В литературе указывается, что 53 католических священника, перечисленных по имени, фамилии и месту жительства, руководили в этой войне атаками по югославской армии. 6 апреля епископ Сплита направил Муссолини сообщение о том, что он поддержит оккупацию Далмации и что «в этом случае Италия может дать четкие инструкции епископу и духовенству епархии на всякий случай и для оказания влияния на население».
Немецкие солдаты проходят по центру Белграда рядом с разрушенным королевским дворцом. Архив Югославии
Хорватские фашисты хвастались, а югославская наука пыталась это опровергнуть, что во время войны произошла «национальная хорватская революция». Надо признать, что восстание действительно имело место, но больше под руководством церкви и «Чистого католического действия». Хорватский бан отправился в изгнание в Великобританию вместе с правительством, а глава его кабинета отъехал на 20 километров от Загреба, чтобы встретить немецкую армию. Возможно, неверной является и повсюду приводимая информация о том, что Владко Мачек, следуя какому-то собственному плану, сам предложил членам своей партии принять независимое государство.
Бывший бан Дравской бановины М. Натлачен приветствует Б. Муссолини в Словении. Музей Югославии
Несмотря на то что эта теория является общепринятой, она должна пройти через процедуру исследовательских сомнений. В первом отчете, который 21 апреля 1941 года отправил из Загреба французский консул новому Министерству иностранных дел коллаборационистской Франции, возглавляемой маршалом Петеном, рассказывается история «национальной хорватской революции», о которой он пишет, что она будет «и дальше жить». Первые призывы к формированию новой хорватской армии, к дезертирству из королевских воинских частей немцы отправляли через радиостанцию усташей «Велебит» в день объявления войны, 6 апреля 1941 года. «Доктор Мачек потерял всякую власть (авторитет). Большинство его сторонников обратились к националистам, а остальные оказались в полном замешательстве… Формирования Хорватской крестьянской и городской обороны, а также полиция сами переориентировались на революцию». Дезертирство хорватов из армии стало всеобщим, даже один летчик с самолетом присоединился к немецкой эскадрилье, чтобы бомбить позиции своего короля в Подгорице. Подразделение Крестьянской обороны Мачека взбунтовалось 9 апреля в Беловаре, «и доктор Мачек направился в гущу событий, чтобы подавить восстание». Это восстание готовилось еще в разгар мира, и неясно, в какой именно день Мачек был там.
В книге о «воспоминаниях и наблюдениях» усташского функционера Эугена (Дидо) Кватерника Эре Яреб[870] пишет, что его отец, Славко Кватерник[871], требовал от Мачека провозгласить независимое государство 10 апреля. Под тем предлогом, что немцы против него, он отказался, а когда Кватерник привел к нему немецкого посланника Веезенмайера, тайно координировавшего создание нового государства в Загребе, в качестве подтверждения, что именно этого немцы и хотят, Мачек ответил: «Моя политическая концепция потерпела крах, полковник. Вы провозгласите Хорватию». После этого они втроем составили воззвание к членам Хорватской крестьянской партии принять новое государство и приспособиться к нему. Формально эта партия распалась еще до краха государства 6 апреля и была тайно воссоздана лишь тогда, когда в 1942 году появились первые признаки, что немцы могут проиграть войну. Она больше никогда не поднимется из мертвых. Усташи поглотили ее.
Французский консул писал, что из трех газет (усташский «Хорватский народ», «Дойче цайтунг» в Хорватии) еще и «католический “Хорватский голос”» требовал революции и призывал к восстанию. Первую армию и правительство сформировали Кватерник и Будак, а консул писал, что 13 апреля правительство было полностью сформировано. Первый военный отряд усташей был собран Кватерником, в то время самым влиятельным человеком архиепископа Степинаца, в Загребе 11 апреля, и всего через шесть дней после этого с Павеличем прибыло более 2000 усташей на 50 грузовиках. В то время уже происходили перестрелки с сербским населением. На Купе и Уне усташи сталкиваются с сопротивлением, и консул писал, что «особенно Босния – театр кровопролития (sanglante) между сербами и хорватами. В самом Загребе все православное население находится под подозрением и угрозой изгнания. Говорят, что сербы в Боснии просили защиты даже у немцев». Евреев подозревали в том, что они разлили воду в немецких частях, было объявлено, что конфискуется имущество 30 000 семей сербов (и некоторых католиков), получивших в ходе аграрной реформы и колонизации владения в Славонии, Среме, Бачке, Баранье и Банате.
Большинство хорватов следовали за своей церковью. Верующие видели, что в «хорватской революции» гибнут люди. Однако большинство принимало призывы церкви. О том, что христианская совесть не была спокойна у всех, свидетельствует отрывок в отчете французского консула: «Один верующий впоследствии подтвердил мне, что эта революция встала перед вопросом, который в исповедальне задавали многие кающиеся, о законных причинах убивать (грешить). (Un religieux me confiera plus tard qu’il avait pressenti cette révolution aux questions posées au confessional par les nombreix penitents sur le cas legitims de meurtre.)»
Один из командиров отрядов Крестьянской и Гражданской обороны Крунослав Батушич, согласно книге монаха-францисканца Отона Кнезовича («Уничтожение хорватской армии в 1945 году», Чикаго, 1960)[872], утверждал, что эта армия готовила мятеж с 1939 года, не ставя в известность главу Хорватской крестьянской партии Мачека. К концу 1940 года это огромное формирование насчитывало 142 000 человек. Бан Шубашич превратил его в резервные силы полиции, а вооружение туда тайно передавали хорватские офицеры королевской армии. У них имелся хорошо подготовленный план уничтожения Югославии и создания хорватского государства, но они скрывали этот план от председателя своей собственной партии, поскольку не доверяли ему из-за его проюгославской позиции. Сам Мачек заявлял, что не мог быть «радикальным хорватом», потому что его отец считал себя словенцем по национальности. Еще в 1945 году он говорил, что целью его последователей является «хорватское государство, которое может быть интегрировано в некую Дунайскую федерацию, или в югославскую», если союзники примут такое решение. Архиепископ Степинац был неофициальным командующим той огромной армией в уничтожении югославского государства. В воспоминаниях один словенский священник писал, что проходил через Загреб 10 апреля 1941 года и во время вступления немецких войск находился в американском консульстве. Он видел, что евреев из верхнего города немедленно выселили, а сербов начали убивать[873].