полная версия

Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала

Сербское движение четников в Македонии имело и более широкое историческое значение, намного более широкое, чем цель, ради которой оно было создано. Хотя за ним стояли государственные интересы, все же это была спонтанная попытка запустить более значимый исторический процесс. В дополнение к одному Главному совету в Белграде и Исполнительному совету во Вране во всех населенных пунктах создавались местные советы. Хотя один член Главного совета подал в отставку, мотивируя тем, что все это не представляло интереса ни для интеллигенции, ни для народа, в этот процесс был включен весь сербский средний класс. Мужскую часть сторонников называли «Сербские братья», а женщины создали благотворительное объединение «Круг сербских сестер». Несмотря на все колебания вначале, движение распространялось как с сербской, так и с македонской стороны. Сербский национализм получил необходимые общественные институты. Лишь в период с 1945 по 1990 год организаций четников не существовало.

Сербские повстанцы (их называли четниками и комитаджиями) в Македонии. Фотографии 1904–1905 гг. Народная библиотека

Первоначально участие сербов в этой «малой войне» в 1902 году было результатом частной инициативы, поэтому первые действия приписываются попыткам богатых людей сделать что-то для своей родины. С 1904 года это уже официальная деятельность государственных учреждений, но доминировать они не смогли. В 1908 году из 154 различных отрядов – чет – было 74 болгарских, 41 мусульманский, 34 греческих и 4 сербских. Та война была беспощадной, дикой и первобытной. Девизом болгарских комитаджиев было: «Лучше ужас с определенной целью, чем ужас без цели». Сербские дипломатические документы, опубликованные для изучения истории Первой мировой войны, фиксируют всевозможные преступления. Грабежи, убийства целых семей, опаивание, чтобы легче было зарезать, изнасилования женщин в присутствии других членов семьи, совершавшиеся албанскими бандитами, которым придавалось некое политическое и национальное значение. Зафиксирован случай, когда сербский четник убил восемь человек, чтобы только проверить возможность рассечь все жизненно важные органы одним взмахом ножа, подобно тому, как китайские живописцы одним взмахом кисти создают цельный образ. В 1905 году султан признал существование влашской нации в Македонии. В 1907 году британский консул в Салониках составил таблицу убитых в том году:

Согласно отчету сербского посланника в Софии, в конце апреля 1911 года болгарская пресса подсчитала: «Болгарское население Македонии сократилось с 1 000 000 до 700 000 человек». Речь шла о больших публичных обсуждениях по поводу заявления депутата из Битолы Панче Дорева в турецком парламенте^[718] о том, что ответственность за это несут официальные власти Болгарии.

Младотурецкая революция 1908 года привнесла в турецкую государственную политику больше демократических элементов, и вначале была приостановлена деятельность, связанная с македонской «малой войной». Сербский народ наконец получил признание, но без разрешения на отдельную сербскую церковь. Выборы в парламент младотурок были назначены на основании высокого налогового ценза. Голосовали только самые богатые. Членов верхней палаты (сената) назначал султан. Из 288 мест в парламенте 147 принадлежало турецким депутатам, 60 арабским, 27 албанским, 26 греческим, 14 армянским, 10 славянским и 4 еврейским. Сербы создали в Скопье Организацию сербского народа в Османской империи. Она быстро превратилась в просветительское учреждение.

Великие державы и открыто, и тайно вмешивались в эту борьбу за усиление влияния в Македонии. Сербское правительство ограничивало свою деятельность только территорией Старой Сербии, которую оно четко описало в инструкциях своим консульствам. Оно неоднократно требовало не допускать совершения никаких террористических актов, кроме как в конфликте с вооруженными отрядами противника. Тем не менее эта борьба за территорию, помимо национальных устремлений к границам, которые народы считали своими по историческому праву, имела чисто стратегический смысл. Считалось, что Вардарская долина и Косово являются центром, господствующим над всей территорией Македонии вплоть до Эгейского моря. Кто занимает долины верхнего течения Вардара, имеет власть над всей Македонией. Эту философию, помимо Генерального штаба Габсбургов, развивал австрийский социалист Отто Бауэр. Среди сербов эту идею повторял Йован Цвиич, а за ним и политик Никола Пашич.

Сербский офицер и член «Черной руки» В. Танкосич в четникском рейде на территории Османской империи, 1911 г. Открытка, 1928 г.

Из всех великих держав больше всего в эти обстоятельства вмешивалась Австро-Венгрия. Она действовала не в одиночку, так как с момента провозглашения в 1892 году кайзером Германии «нового курса» последняя стремилась к более тесным отношениям с Австро-Венгрией, чтобы в общем союзе с Италией можно было контролировать всю Центральную Европу. Толчком послужила новая таможенная политика США и закон Мак-Кинли. Немецкая экономика требовала более жесткого контроля над всей Центральной Европой. Согласно немецкому «новому курсу», после 1892 года были необходимы конфликт с Россией и сокращение ее влияния на Балканах, включение Сербии и Болгарии в границы германской зоны в Центральной Европе. Это усилило роль Австро-Венгрии на Балканах. Ее главным союзником было руководство албанского национального движения, стремящегося к тому, чтобы Османская империя трансформировалась в федерацию, в которой была бы создана Великая Албания, включающая в себя всю территорию Косова, Метохии, Западной Македонии и частично Греции.

Символический престол для полевой присяги четников, которую приносили на останках павших героев. Народная библиотека. DIOMEDIA / Archive PL

Это побудило все балканские государства ускорить работу над военным союзом. Правительство младотурок поначалу вело национальную политику, но очень скоро вновь начало собирать всех мусульман вокруг турецкого ядра. В связи с этим был разработан план расселения мусульман в Македонии, чтобы преодолеть любые опасности, которые представляли собой различные национальные устремления. Генеральному консулу Сербии в Салониках Живоину Балугджичу^[719] удалось получить доступ к конфиденциальным протоколам заседания Комитета младотурок, проходившего в Салониках незадолго до этого. Он отправил отчет 6 ноября 1910 года. Это собрание иногда называют ежегодным собранием, а иногда – конгрессом. Для общественности были опубликованы короткие заявления в десяток строк о том, что обсуждались вопросы просвещения. Основным докладчиком был Халил-бей, представитель правящей партии «Единство и прогресс» и глава турецкой депутатской фракции в парламенте. Он требовал колонизации Македонии иммигрантами-мусульманами. «В целях усиления мусульманского населения в Македонии различные комиссии мухаджиров – переселенцев – под председательством доктора Назима^[720] расселили свыше 12 000 человек. Как и прежде, эти комиссии будут в дальнейшем получать со стороны правительства доверие и помощь и надеяться, что в эти края удастся привести еще больше боснийских магометанцев. Большое число магометанцев из Персии, России и Туркестана изъявили желание переселиться в Малую Азию, но правительство не могло согласиться с этим, во-первых, по политическим мотивам, а во-вторых, из-за недостатка денежных средств для решения этих вопросов…» Халил заявил, что и в самой Турции не наступит мир, пока существуют народы с собственными устремлениями, а они будут существовать до тех пор, пока за ними с одной стороны стоит славянская Болгария, а с другой – православная Греция. «Славянство и православие – два самых крупных противника внутренней консолидации Турции… Очень скоро правительству придется принять другие, более серьезные и энергичные меры против этих интриг. Когда разоружение будет проведено полностью, когда бойкот достигнет своего апогея, когда постепенно будут вытеснены экзархисты и патриархисты и на их место придут мухаджиры, тогда население забудет и Великую Болгарию, и Старую Сербию, и греческую Македонию, и даже независимую Албанию».

На этом съезде особо обсуждался союз с «различными мусульманскими советами и организациями в странах за пределами Турции, где есть магометанское население. Такими странами были Персия, Туркестан, Кавказ, Индия, Египет». Непосредственной задачей было укрепление военных сил, а также завершение консолидации турецкой нации внутри государства. Речь идет даже о расовой интеграции. В четвертом пункте итогового документа говорилось, что в связи с проникновением отрядов из Болгарии и Греции необходимо: «Заселить на границе этих государств сильные колонии мусульманских переселенцев. Поскольку 12 000 мусульманских иммигрантов в Македонии все еще далеко не достаточно, комитет на слушаниях комиссий по мухаджирам просил правительство увеличить бюджет на их расселение. В этом году в Македонию необходимо переселить еще 20 000 человек, а для этого нужны средства в размере еще 22 000 лир. В Эрзеруме необходимо сформировать новую комиссию по мухаджирам, которая должна заняться расселением тех мусульман с Кавказа и из Туркестана, которые уже изъявили желание приехать в Турцию».

Помимо Балканских стран, Турции, России и Австро-Венгрии, за которой стояла Германия, в македонский котел влезли и черпаки англосаксонского мира. С виду независимые, разнообразные их миссии, штатные корреспонденты крупных газет и писатели были связаны с крупными западными банками. Невозможно установить, в какой степени в этом участвовали ложи вольных каменщиков. С российской стороны их основным союзником была либеральная партия конституционных демократов. Ее идеолог и руководитель Павел Милюков тогда путешествовал по Балканским странам. Из-за выраженных проболгарских симпатий он не чувствовал себя комфортно на пути через Белград в 1912 году. Фонд Карнеги за мир, через председателя своей балканской секции Ноэля Бакстона^[721] в Лондоне, был на стороне болгарской агитации в Македонии. С 1912 года существуют связи с влиятельными кругами в Вене, которые реализуются через члена парламента и выдающегося ученого Йозефа Редлиха. В дневнике за 1908–1914 годы Редлих с восторгом отмечает, каким благом являются 100 миллионов долларов Карнеги, половина его капитала, которые он использует для различных организаций, способствующих демократии и миру^[722]. Когда комиссия Фонда Карнеги в 1914 году опубликовала на английском и французском языках сборник свидетельств о стараниях сербов и греков «уничтожить болгарскую нацию» в Македонии, осталось лишь одно свидетельство политической неудачи. В Македонии непосредственное развитие событий показало, что существует македонская, а не болгарская нация. Измерять степень преступлений там, где их в изобилии совершали многие стороны, – негуманно, особенно если предпочтение отдается только одной стороне, а вторая обвиняется.

За протекционизм основатель кадетской партии П. Н. Милюков получал выплаты от болгарского правительства с 1897 года, а последние годы своей жизни провел на вилле во Франции, купленной в подарок от Болгарии к его 70-летию

До 1914 года существовала поговорка, что «Австрия – это рейх упущенных возможностей». По мере приближения войны 1914 года становилось все более очевидным, что австро-венгерская монархия не выдерживает духа времени, требовавшего демократических решений. Демократические настроения сожалели об отчуждении государства от общества. «Государство – это сила, сила – это право!» Описывая идеологию немецкого среднего класса перед войной 1914 года, Бедрих Лёвенштайн^[723] в 1970 году сказал, что правый радикализм был основной чертой его менталитета. Немецкий средний класс стремился к авторитарному режиму «сильного человека», всеобщей милитаризации общества, «честному абсолютизму». Он верил в философское видение Ницше войны будущего, войны как всеобщего чистилища, революционной войны за новое общество.

Немецкая молодежь вдохновила появление аналогичных явлений среди югославянской молодежи, в равной мере у сербской и хорватской. Она верила в прометеевские жертвы ради будущего общего блага. Деятельная, творческая жизнь под вулканами, как предсказывалось в философии Ницше, являлась духовной основой для обеих сторон. Южнославянская молодежь отличалась от немецкой до 1914 года тем, что больше внимания уделяла социальной революции. Ницше с красным флагом был бы ее истинным символом. Прежде чем героически перебить друг друга в 1914 году, немецкая и сербская молодежь и правда много пили из одной бочки. Историк Эмилио Джентиле назвал это общеевропейское увлечение войной как чистилищем «апокалипсисом модернизации».

Не существовало единого общего центра, вокруг которого бы эти разрозненные щепки молодежи снова собрались в одно полено. Центр медленно формируется, когда Люба Йованович (Чупа) в 1903 году основывает в Белграде журнал «Славянский юг». Наряду с «Сербским литературным вестником» позднее его страницы будут максимально внимательно читать австро-венгерские полицейские в попытках обнаружить между строк какое-либо тайное общество. Агенты Габсбургов выявили первые тайные организации в 1905 году в окружении боснийского писателя Петара Кочича^[724]. В 1907 году в Белграде была создана Южнославянская революционная организация. В 1907 году из Хорватии в Белград переехал офицер Милан Прибичевич^[725]. За основу она взяла Устав Революционной организации южных славян. В противовес этим «левым» тайным объединениям католическая церковь основывает публичные общественные организации, получившие название «Католическое действие». Первым этим занялся епископ Махнич^[726] в 1905 году со студенческим обществом «Домагой». Под тем же названием после 1918 года будет развиваться более широкая и влиятельная сеть «Католического действия». У них тоже была своя молодежь. Сюда же добавляются попытки сербских офицеров найти себе место в этом движении. Еще до того, как они назовутся «Черной» и «Белой рукой», эти два течения будут восприниматься как противоположные.

Более поздняя идеологическая пропасть, которая отделит католические объединения от югославянских публичных и тайных обществ, вначале представляла собой безобидный ручеек, в нем не предугадывалась широта океана, который еще предстояло создать. Трудно даже говорить о некой общей идеологии, кроме того факта, что их объединяло стремление к бунту. Главным лозунгом хорватской молодежи было: «Nulla redemptio sine sanguine» («Нет искупления без крови» – лат.). Вынужденные выбирать латинский язык в качестве основного источника образования в католической монархии, эти дети и революционные лозунги о том, что без кровопролития нет освобождения, переводили таким образом. Хорватские католики боролись за возрождение монархии Габсбургов и признание особой роли церкви во всей их жизни. Епископ Махнич напишет, что нацию и ее цели определяет только католическая церковь. Позже он создаст первый идеологический молитвенник об обращении хорватами православных сербов в католичество. В этой среде существовала идея, что это государство может стать федеративным объединением. Это было время, когда габсбургские правительственные круги (историк Людвиг Таллоци) ведут работу по выделению мусульман в отдельную балканскую нацию под этим религиозным названием. Несогласные с этим мусульманские интеллектуалы массово вступали в сербские объединения, а в некоторых случаях становились их знаменосцами.

Не нужно слишком много размышлять об идеологическом профиле этой молодежи. Это те корни, из которых после 1918 года возникнет несколько противоположных политических направлений. Большинство уйдет в коммунизм, поэтому его корнями следует считать молодежные организации в Австро-Венгерской империи и Сербии до 1914 года. В ранний коммунизм они привнесут и свои методы личного террора, которые должны, как принесший себя в жертву Прометей, разжечь революцию. Работающие в разных газетах, например «Молодая Хорватия» («Млада Хрватска»), «Молодая Далмация» («Млада Далмација») и «Молодая Босния» («Млада Босна»), вместе именуемые «младославяне», как называл их губернатор Боснии и Герцеговины генерал Потиорек, позднее они остались известны как «поколение младобоснийцев». Прежде чем начать черпать свои убеждения из российского коммунизма, они искали их в соответствующем бунте. Стоит прочесть рассказы писателя Мирослава Крлежи^[727] «Первая месса Алоиза Тичека» и «Великий магистр подлости». Позднее в поэме, посвященной Коммунистическому интернационалу, он напишет: «Ах ты, проклятая черная тварь», – из своей молодости и из молодости всего своего поколения передаст он тот дух бунтарства, быть может крик всей молодости, без четких целей. В этом молодом хорватском революционном движении особенно сильным будет влияние австрийской культуры, называемой Abendlands Rettebewegung – движением спасителей Запада. Наблюдатели со стороны назовут их «левыми справа» (Linke leute von Rechts), поскольку, конечно, освобождение западной цивилизации должно было бы начаться с их нации, независимо от того, насколько она была мала и насколько балканская. Великий магистр Крлежи – капиталист деревянных гробов, мифически связанный с мировым империализмом. Это символ, а не реальность.

Социальная идеология, хотя и присутствовала постоянно, все же была скорее средством действия, чем его целью. Основой, на которой строилось все это богато украшенное здание, был переход сербского национального движения от прежнего элитарного типа к следующему, массовому. Вся интеллектуальная и городская элита южнославянских народов, обнаружив эти мощные опоры, получила сильнейший стимул и нашла оправдание в противодействии сохранению империи Австро-Венгрии. Вклад в это католической интеллигенции, не входящей в определенный круг сербов-католиков, был настолько велик, что они сами без колебаний приняли веру в то, что являются этническими сербами. Иво Войнович в литературе, Влахо Буковац в живописи и Иван Мештрович в скульптуре воспринимались общественностью как сербы из Далмации. В начале апреля 1910 года посол Сербии в Вене сообщил своему правительству о политическом скандале, который вызвала выставка Ивана Мештровича. До этого 27-летний художник, мало известный в мире, получил лестное признание за экспозицию скульптур сербских исторических героев. Посол сообщил: «Мештрович, истинный серб, брал мотивы для своих произведений из наших народных песен, особенно из косовского эпоса, и поставил перед собой задачу изобразить наших косовских героев в своих скульптурных работах». Министерство просвещения Австро-Венгрии заключило с ним сделку на покупку двух работ за 40 000 крон. После этого они извинились и отказались от сделки: «…потому что нельзя допустить, чтобы в Австро-Венгрии прославлялась сербская история». Предложили разовую помощь для дальнейшего обучения. Возмущенный Мештрович сообщил посольству, что на запланированной в следующем году выставке в Риме он будет выставляться не в павильоне Габсбургов (Австро-Венгрии), а в павильоне Сербии.

Генерал Оскар Потиорек, генерал-губернатор Боснии и Герцеговины. Открытка по фотографии К. Пицнера, 1914 г. DIOMEDIA / Mary Evans

Особое значение имеет усиление сербского национального движения в Боснии и Герцеговине. Еще до триумфа после краха усилий Каллаи по созданию единой боснийской нации и мусульмане, и православные начали свои «движения за автономию». Под влиянием сербского правительства в 1896 году сербы первыми начали писать меморандумы императору в Вену, в которых требовали организовать церковь с митрополитами, а также церковно-образовательные общины. Мусульмане очень быстро начали движение за автономию, хотя оно было старше сербского, так как появилось еще до своего официального образования, поскольку именно это движение начало борьбу за организацию «вакуфских земель». Это было недвижимое имущество, подаренное исламской религиозной общине для строительства мечетей, школ и благотворительных учреждений. Эти движения перестали существовать после 1905 года. В 1907 году были созданы Сербская народная организация (в ноябре) и Мусульманская народная организация (в марте). Первой руководил богатый торговец Глигорие Ефтанович, а второй – известный мусульманский активист Алибег Фирдус. Эти две партии пытались тайно договориться об общих целях. Они проводили собрания на лечебном курорте Киселяк или в городе Славонски-Брод, когда хотели скрыться от наблюдения боснийской полиции. Историки в затруднении: они не могут решить загадку, потому что существует несколько текстов соглашения, но нет единого окончательного. Ключ был найден турецким историком Айдином Бабуной^[728] в документе из турецких архивов: мусульмане получали инструкции от турецкого правительства прийти к соглашению с сербской стороной, но не ставить окончательную подпись на бумаге. В 1902 году стороны договорились со взаимными уступками. Сербы отказались от решения аграрного вопроса, а мусульмане приняли сербское наименование как свое, получив взамен национальную идентичность и язык, султана как суверена автономной Боснии и Герцеговины и изгнание всех католиков – четверть миллиона, которые планировали поселиться в стране к 1914 году, 20 католических и несколько лютеранских аграрных колоний.

У сербского правительства были иллюзии относительно силы этого политического подъема в Боснии и Герцеговине. В январе 1907 года оно направило своему посланнику в Париж сообщение: «У народа в Боснии и Герцеговине пробудилось национальное самосознание и стремление к свободному, мирному и культурному развитию без тяжести незаконного оккупационного режима». Православные, мусульмане и значительная часть католиков хотят и требуют замены габсбургской оккупации единой государственной автономией «с европейским контролем». Было видно, что главным сторонником присоединения провинции к Австро-Венгерской империи был наследник престола Франц Фердинанд. В марте 1907 года он тайно посетил императорский двор в Берлине, чтобы обсудить вопросы объявления аннексии Боснии и Герцеговины и статуса независимости Болгарии. В то время он уже был соправителем (mitregent) в государстве.

Несмотря на все уважение к сербским государственным деятелям того времени с Николой Пашичем во главе, надо сказать, что и у них были наивные убеждения, которыми грешили балканские интеллектуалы, что Европа исправит свои ошибки по отношению к ним, когда познакомится с ними. Они верили, что православным, мусульманам и католикам в Боснии достаточно прийти к соглашению в соответствии с решением Берлинского конгресса (1878) о предоставлении Австро-Венгрии мандата на решение вопроса о статусе Боснии и Герцеговины, и европейская дипломатия повернет колесо истории вспять и выполнит минимальные сербские требования, чтобы Босния и Герцеговина стала автономной страной под европейским контролем, и таким образом вопрос будет решен.

Эта проблема так и не разрешилась, и произошло возвращение к языку силы. Окружение Франца Фердинанда, за действиями которого стояли планы по сбору всех стран Центральной Европы, вместе с Сербией и Болгарией, в единое целое под германским контролем, не стремилось к исправлению собственных ошибок, а двигалось дальше к пропасти мировой войны 1914 года. Правительство Габсбургов пыталось путем экономического давления и запугивания заставить Сербию сотрудничать. С 1906 по 1911 год оно вело таможенную войну против Сербии. Тот кризис был назван «Свиной войной», поскольку был запрещен экспорт свиней из Сербии, от которого зависела стабильность сербской экономики. Один депутат сербского парламента вздыхал: «Нет нам спасения, но мы не пропадем». Дошло до того, что в Сербии овечьи шкуры на местном рынке стоили дороже, чем мясо. Поэтому было принято решение заняться строительством мясоперерабатывающих цехов, были открыты новые рынки, и Сербия действительно не прогадала. Инструментом запугивания после 1909 года стали судебные процессы по обвинению в государственной измене. Они были подготовлены до аннексии Боснии и Герцеговины в 1908 году. Было известно, какую роль в стимулировании всего этого южнославянского подъема сыграл «Славянский юг» из Белграда, но имелись и фальсифицированные документы, которые неизвестно кто и каким образом сфабриковал. Генрих Фридъюнг согласился выступить перед судом в качестве обвинителя великосербских заговоров и проиграл.

Франц Фердинанд, эрцгерцог Австрийский, наследник престола Австро-Венгрии. Фотография, 1900 г. DIOMEDIA / Granger

Австрийский министр иностранных дел барон Эренталь считал, что аннексия Боснии и Герцеговины была делом, способствовавшим «развитию рейха», как он написал в письме канцлеру Германии. Провозглашение аннексии привело к внезапному развитию событий в Османской империи. 3 июля 1908 года в Македонии разразилась революция младотурок. Существовала опасность, что в новый парламент будут приглашены и депутаты из Боснии и Герцеговины, где турецкий султан обладал международно признанной верховной властью. Ведущие сербские и мусульманские партии ценили возможность провозглашения автономии Боснии и Герцеговины больше, чем ее включение в новую государственную систему Турции. Правительство Австро-Венгрии объявило, что провозглашение аннексии назначено на 7 октября 1908 года, но турецкое правительство было уведомлено на день раньше из-за поста Рамадан. Иностранным дипломатам сообщили об этом 5 октября, а сербское правительство позже, из газет, узнало, что объявляли глашатаи на левом берегу Дрины. 26 февраля 1909 года турецкий султан признал аннексию, получив финансовую компенсацию в размере 2,5 миллиона фунтов стерлингов. Алибег Фирдус обратился к султанскому двору с просьбой отказаться от нее и признать автономию провинции, но она была сухо отклонена. Ему поставили в укор слишком тесное сотрудничество с сербами. С тех пор мусульмане стали поддерживать правительство Габсбургов в его противостоянии сербским планам. Это соответствовало прежней позиции властей младотурок, что вопрос по Боснии и Герцеговине не следует поднимать из-за отношения Австро-Венгрии к смене режима в Турции. Менее чем за два месяца до объявления об аннексии Алибег Фирдус направил только что образованному Боснийско-герцеговинскому обществу в Константинополе строго секретный меморандум. Общество возглавлялось беженцами-мусульманами из Боснии и было просербским. Ознакомившись с меморандумом Алибега, правительство младотурок 11 сентября 1908 года ответило, что любого, кто поднимает вопрос по Боснии и Герцеговине, следует считать предателем.

Аннексия Боснии и Герцеговины имела глубокие последствия, которые больше ощущались в долгосрочной перспективе, чем сразу после нее. Россия и Франция, после диктата германского правительства о признании Россией аннексии, пришли к убеждению, что таким образом Германия открывает путь для дальнейшей экспансии на Ближний Восток, и решили, что никаких уступок делать не следует. Они начали издалека поддерживать балканские государства в вопросе заключения общего союза. Во внутренней политике произошло более глубокое разделение между политическими партиями и в молодежном движении. Национальное мнение в Сербии забурлило. Повсеместно проводилась запись в добровольцы для войны против Австрии. Тогда впервые используется красный флаг на местах, где производится запись. Со времен русской революции 1905 года он был символом сопротивления, а не социальной идеологии.

Балканские государства были разочарованы тем, что турецкий султан признал присоединение Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии. В 1910 году она получила конституцию и местный парламент. Избегалось создание любых учреждений (таких как краевая армия), которые имели другие провинции империи, входящие в одну из двух федеральных единиц. Вместо краевой армии были узаконены скопированные с Тироля формирования, в которые мобилизовали только мусульман, католиков и жителей аграрных колоний, созданных после 1879 года. Было очевидно, что турецкое правительство согласилось, чтобы мусульманское население переселилось в Македонию. Власти империи не были в восторге от этого, поскольку боялись, что таким образом сербское движение только усилится. По словам Томислава Кралячича^[729], один мусульманин, эмигрант из Македонии, назвал причиной своего решения уехать невозможность жить в стране, где его луг граничит с лугом крестьянина-христианина.

В Сербии была сформирована «Народная оборона» во главе с ученым Стояном Новаковичем. Она была похожа на аналогичные организации для защиты национального дела итальянцев и румын. Новакович не был человеком громких слов, а тем более безрассудных поступков, совершаемых в целях бунта. Ни сербская, ни мировая наука до конца не исследовали ту политическую систему, которую обобщенно называют «Народная оборона». Из-за этого невозможно оценить ее отношение к тайным организациям того времени, существовавшим вне границ Сербии. 19 октября 1908 года сербское правительство получило из Подриньского округа сообщение о том, что в Шабаце образовано «тайное патриотическое общество под названием “Народная оборона”, которое вместе с обществом “Народная оборона” из Белграда будет работать над нашими национально-патриотическими делами». Оно было разделено на три комитета, задачей одного из которых, «по иностранным делам», было наблюдать за развитием событий в соседних странах и «собирать добровольцев на случай войны». Организация в Шабаце была независимой, хотя и сотрудничала с одноименной организацией в Белграде. Это имело большое значение для последующего расследования австро-венгерской полицией роли «Народной обороны» в подготовке и осуществлении покушения на наследника престола в Сараеве.

Австрийская аннексия Боснии и Герцеговины и провозглашение независимости Болгарии в 1908 году глазами французского карикатуриста. «Малый журнал» (Le Petit Journal), 18 октября 1908 г. Открытка

В тени этой организации сербские офицеры решаются наконец создать свое тайное общество «Объединение или смерть», которое в народе получило название «Черная рука». В научной литературе ведутся споры о природе этого тайного общества. Она менее важна, чем вопрос, кто за стоял за этим обществом. Он стал бесконечной исследовательской задачей. В этом вопросе открываются все новые детали, но отсутствует необходимая целостность. Самым большим препятствием в этой работе являются политические предрассудки, процветавшие в период больших дебатов об ответственности за развязывание войны в 1914 году. Русский военный историк Я. Вишняков^[730] в сентябре 1999 года в только что созданном военно-историческом журнале опубликовал несколько ранее неизвестных документов и сопроводил их вопросом, знала ли в то время российская военная разведка об этой секретной сербской операции. Российский военный атташе В. А. Артамонов^[731] впервые узнал об этом из газет. Цель состояла в том, чтобы сформировать новую национальную партию, и для этого была основана газета «Пьемонт». В новом отчете от 17 января 1912 года говорится, что представитель этого тайного общества пытался установить связь с российским военным атташе. Ему отказали, чтобы в агитации не упоминалась Россия. Их целью было создание организации «Народная оборона» по образцу болгарских организаций в Македонии. Все это шло от Любы Стояновича, а также «Славянского юга». Тайную организацию «Объединение или смерть» организовал майор Драгутин Димитриевич – Апис с целью противодействия сербским радикалам. На стороне этого тайного ядра были митрополит, военный министр и наследник престола Александр. Предполагается, что и правительство могло приложить к этому руку. Главной целью было укрепление авторитета армии и достижение сотрудничества с Россией. В последнем пункте они разошлись, потому что наследник престола отвергал возможность организации южнославянской революции на территории Габсбургов, даже без одобрения России, если Австро-Венгрия двинется на Салоники. Существовали идеи об унии между Сербией и Болгарией, во главе которой предлагалось поставить черногорского князя Мирко. 25 февраля 1912 года для российского императора была составлена записка о существовании «Черной руки» и о попытках сербского правительства получить от нее поддержку. Меньшее значение имеет документ о том, что министр иностранных дел во Временном правительстве России 30 мая 1917 года потребовал остановить процесс против Аписа и «офицеров-республиканцев», так как это, вероятно, приведет к беспорядкам в российской армии. Наказание «офицеров-республиканцев» осудило и оказывающее влияние на британское общественное мнение окружение Уикхема Стида^[732] и Сетон-Уотсона^[733].