Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала
Политика сербского правительства, а за ним и всех сербских учреждений национального восстания в Боснии зависела от русского славянофильства. Трудно дать четкое определение славянофильству, если не учитывать, что оно было потомком классического панславизма и предтечей неославизма после русской демократической революции 1905 года. После Крымской войны и поражения России в 1856 году идеология и официальная политика, на которых держалась империя, начали давать сбои. Классический панславизм опирался на доктрину «триады», согласно которой нация определяется как принадлежность к одной религии: народность, православие, самодержавие[681]. Это была эпоха веры в то, что самодержавие может освободить славянские народы в смысле принятия ими полного императорского руководства.
Федор Достоевский, определяя славянофильство как идеологию, писал: «Кроме этого объединения славян под началом России, означает и заключает в себе духовный союз всех верующих в то, что великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру, всему европейскому человечеству и цивилизации его свое новое, здоровое и еще неслыханное миром слово». Слово это состояло в убежденности, что славянской и русской традиции свойственно не самодержавие, а старинная дума, государственное собрание, существующее под разными названиями у всех славянских народов. Эта старая «бессословная Россия» несет новое послание изношенной западной цивилизации материализма.
Отвергается легенда о «проклятии Перуна». Когда древние новгородцы приняли христианство, ревнивый старый славянский бог Перун уплыл вниз по реке и оставил на мосту палку с надписью: «Новгородцам на память». С тех пор в славянстве господствовала автократия. Старый панславизм заканчивался теорией Н. Я. Данилевского в работе «Россия и Европа» 1869 года[682], согласно которой славянские народы объединяются со столицей в Константинополе. Идеологической основой нового славянофильства была книга «К сербам. Послание из Москвы» 1860 года, требовавшая не полного подчинения России, а отказа от духовного рабства у западной демократии, не имеющей славянских черт. Достоевский говорит, что у Запада надо учиться науке и мастерству, но не религии, потому что на Западе ее нет.
«К сербам. Послание из Москвы». Лейпциг, 1860 г. Российская государственная библиотека
Двусмысленность этой идеологии способствовала так называемому «сербскому гипнотизированию» русскими и всеславянством. Вместе с русскими славянофилами часть сербской элиты того времени верит, что Россия может сыграть самостоятельную роль в освобождении Сербии, вне ограничений, наложенных на нее великими державами, особенно Австро-Венгрией и Германией. Наиболее настойчиво это проповедует кружок славянофилов вокруг газеты «Голос» М. Г. Черняева[683]. В этом кружке считалось, что, начав войну Сербии против Турции, Россия сможет объявить войну султану. Сразу по прибытии в Сербию Черняев получил убежище, сербское гражданство и службу в чине генерала, и все это в один день. Когда он получил под командование 40 000 сербских солдат, российский император выразил недовольство этими решениями. В России была Партия действия – группа, которая хотела сама что-то предпринять, чтобы русский царь вступил в войну. Считалось, что даже без одобрения властей, путем направления добровольцев в Сербию и поставок снаряжения, российское общество самостоятельно «может вести войну без одобрения своего правительства и без всякой государственной организации в чужой стране».
Сербское правительство, под давлением разгоряченного национального общественного мнения и особенно сербской молодежи, недооценило опасность вступления в войну без четких гарантий. Их не было. Российский император заявлял, что он не вступит в войну, а его эмиссары, особенно один из важнейших европейских дипломатов Н. П. Игнатьев[684], сообщили, что император не может публично сказать, что он собирается делать, но не оставит сербов в беде.
В то время у Сербии не было вооруженных сил для ведения войны с Турцией. Ее народная милиция насчитывала 220 000 человек, но мобилизация собрала только 124 000 человек. Имевшихся 325 офицеров было недостаточно. Черногория рассчитывала на 17–20 тысяч солдат. Они действительно прошли суровую школу постоянных боевых действий с превосходящей турецкой армией и соседними мусульманами. Турция могла собрать армию численностью 494 000 человек, из которых 186 000 в Болгарии и 107 000 в Боснии. Ее армия была лучше подготовлена. С 1830 года османская военная академия готовила офицеров по европейским стандартам. Сербская академия ежегодно выпускала только десяток старших офицеров. Турки частично имели более современное вооружение, немецкие казнозарядные пушки «остраганы», американские скорострельные винтовки «винчестер», делавшие 18 выстрелов в минуту. В прогнившей Турции только часть армии еще хоть чего-то стоила.
Сербско-турецкая война, 1877 г.
Единственным подразделением высокой боевой ценности в сербской армии были русские добровольцы. Было 2884 добровольца и 644 офицера. Сербские описания войны оставили многочисленные свидетельства о русских добровольцах в белых рубахах и с обнаженными саблями в толпах неопытных сербских крестьян. Сербы были опытны в партизанской войне из засады, но не в современной войне, в которой воинское подразделение должно тренироваться так долго, чтобы не отличать учения от реальных боевых действий. На сербской стороне это умели делать только русские добровольцы.
Политической целью этих военных приготовлений было объединение сербского народа. Сербские дипломаты, в частности генерал Ранко Алимпич[685], обсуждали условия союза в Цетинье, но окончательно он был заключен в Венеции 15 июля 1876 года. Несмотря на то что это действительно было объединение сербского народа, династический вопрос оставался причиной того, что все ограничилось только союзом и военной конвенцией. Территория от Качаника до Бара поделена между двумя княжествами. Сербия получила Восточную Сербию, Боснию и часть Герцеговины до реки Неретвы у Коница, а Черногория – Восточную Герцеговину до Фочи и реки Лим. В этих переговорах упоминается возможность того, что в будущем сербским правителем может стать какой-нибудь мусульманский вельможа, если обе династии окажутся без наследников. Только у мусульман было хоть какое-то дворянство, хотя и не nobles de lèree, старое дворянство меча, а чиновное дворянство, возникшее в результате Земельного закона 1858 года.
«Прибытие в Белград генерала М. Г. Черняева, осень 1914 г.». Литография из журнала «Всемирная иллюстрация», № 414
В день объявления войны, Видовдан, 28 июня 1876 года, повстанцы в Боснии и Герцеговине в четырех местах провозгласили объединение Боснии с Сербией и Герцеговины с Черногорией. Военные неудачи сербской милиции, не дотягивающей до уровня современной войны, привели к тому, что этот звездный момент первого в истории сербского объединения не остался в коллективной памяти народа. Не удалось заключить договор с вождем албанского племени мирдита, выступавшим от имени всей Албании. Биб Дода жил в турецкой столице и в свои 19 лет не решился пуститься в авантюру заключения договора с сербами[686].
Во всех официальных объявлениях войны и объединения призывали присоединиться католиков и мусульман, с обещанием уважения семьи, собственности и вероисповедания. В прокламации князя Милана в Делиграде от 28 июня сказано: «Наше движение чисто народное. Оно должно закрыть свои ряды для всех элементов социального переворота и религиозного фанатизма. Мы несем с собой не переворот, огонь и опустошение, а справедливость, порядок и безопасность». К счастью, неграмотные боснийские крестьяне не понимали этих великих слов, иначе поражение в войне было бы еще глубже.
Полковник Милета Деспотович[687], офицер российской императорской гвардии, был назначен командующим повстанческой армией в Боснии. Ему удалось утвердить настоящую военную дисциплину, но он не выполнил главную задачу – провести политические переговоры с мусульманами и убедить их в необходимости совместного освобождения. В июле 1876 года в Сараево привезли покров с могилы пророка Мухаммеда. С ним обращались крайне бережно, чтобы не вырвать ни одного святого волоска, иначе боснийская моль быстро съела бы покров. Мусульманское население с огромным энтузиазмом откликнулось на мобилизацию мужчин от 17 до 70 лет. В Ливно в добровольцы рвались мальчики 12 лет. Это приводило к массовым преступлениям. Артур Эванс писал в газете «Манчестер гардиан», что около 6000 человек, женщин и детей, были хладнокровно вырезаны, 81 церковь сожжена и 250 000 человек были вынуждены бежать в государство Габсбургов.
В конце 1876 – начале 1877 года командир Деспотович прислал для дипломатической конференции великих держав в Константинополе список массовых преступлений. В нем перечислены жертвы, убийцы, место и время, а также свидетели, которые могут дать показания в суде. Перечислены случаи самых экзотических убийств, какие только известны в истории мировой преступности: 20 человек на домашнем очаге «как козлов зарезали». Среди погибших – деды и прадеды четырех впоследствии выдающихся интеллектуалов, а среди убийц – Ахмед-ага Поздерац, предок впоследствии знаменитого лидера в войне против нацизма. Епископ Штроссмайер отправлял информацию об этих преступлениях лорду Гладстону. У него было крайне негативное мнение об исламе: «Властвовать и тиранить, наслаждаться совершенной праздностью и покоем, быть преданным всем своим противоестественным порокам, всегда и вообще… Это самим Богом предопределенная задача мусульманства». Это своего рода общий срез позиции европейской культуры того времени.
«Насилие османских добровольцев башибузуков над сербами». Гравюра О. Мака, 1877 г. Журнал «Кругозор»
Австро-Венгрия пыталась предотвратить сербскую войну за объединение. Правительствам в Белграде и Цетинье тоже дали понять, что эта цель не будет принята. В Вену из числа повстанческих воевод был приглашен Дон Иван Мусич, единственный воевода-католик в восстании, и там сам граф Андраши приказал ему дожидаться окончательного решения от габсбургского двора. Он дал ему крупную сумму на содержание его католического отряда, поддержание дружбы с черногорским князем, чтобы считаться его человеком. Специальный посланник посещал монахов-францисканцев по Боснии и Герцеговине, но большинство выражало желание, чтобы Сербия освободила Боснию. Австрийцы также переманили на свою сторону группу мусульманских беев, но им не удалось склонить к себе самого выдающегося – Фирдус-бея. Он им ответил, что правительство Габсбургов вмешивается в чужие дела.
Германия поддерживала союз Австро-Венгрии и России. Сначала канцлер Бисмарк[688] думал, что речь пойдет только об аннексии католических областей, но позднее он пустил все на самотек: как договорятся. Это период внутреннего конфликта с немецкими католиками, главная партия которых – Партия центра (Zentrumspartei) – горячо выступала на стороне Габсбургов. Когда в речи перед рейхстагом канцлер сказал, что его не интересует Восточный вопрос и что все те места, за которые ведутся бои, недостойны добрых костей даже одного померанского солдата, ему возразил лидер католиков Виндтхорст[689], что все это, может, и так, но от этого все же зависит, германцы или славяне будут править будущим миром.
Сербская армия на фронте против Турции внесла свой вклад в позднейшие учебники военного искусства, показав, как не надо воевать. Основное направление наступления было поделено на четыре колонны и растянуто на 100 километров. Военное соединение генерала Алимпича наступало через реку Дрину, а на Ибарском фронте, в направлении Явора, – части архимандрита Никифора Дучича. На Дрине было много боснийских, итальянских и хорватских добровольцев, одно время даже 300 студентов из Загребского университета. Попытка занять Биелину не удалась.
В результате побед при Велики-Изворе турки захватили Заечар и Княжевац, а после 15-дневного перемирия вновь прорвались до Алексинаца. Победа сербов при Шуматоваце не изменила хода войны. Последующее поражение при Джунисе вынудило Сербию просить перемирия, которое продлилось до заключения мира в конце февраля 1877 года.
«Столкновение казаков-добровольцев с отрядом османской армии в ходе битвы при Джунисе». Гравюра А. Шеля, 1876 г., «Живописное обозрение», № 47
Черногорская армия держала основное направление удара на Невесинье. 28 июля 1876 года в битве под Вучи-Долом с Мухтар-пашой турецкая армия потерпела тяжелое поражение. Благодаря последующим победам на Фундине, несмотря на неудачу с освобождением Никшича, Черногория показала себя как важный фактор европейской политики того времени. Сам паша попал в плен, а в сумках 3000 пленных было обнаружено 500 экземпляров священной книги мусульман.
Сербские поражения облегчили великим державам возможность договориться. Главным вопросом в этом была грань, до которой российский император согласится нанести ущерб сербской этнической территории и оставить ее под оккупацией Габсбургов. Император Александр II время от времени делал заявления против «разбойников в Герцеговине», формально поддерживая опасения Австро-Венгрии в связи с созданием более крупного сербского государства на Балканах. Сам Бисмарк считал, что такое государство станет центром сбора всех южных славян и поставит под вопрос государственное выживание Австро-Венгрии. Московские славянофилы прекратили всякую помощь Сербии. А «Письмом из Москвы в Белград» от 4 декабря 1876 года они переключили все свое внимание на болгар. В Белграде они оставили только одного агента, «который будет представлять там русскую письменность и русскую литературу». Дух из легенды о проклятии новгородцев славянским богом Перуном был еще жив. Осуждалось стремление сербов к западному парламентаризму, но и черногорскому князю дорого стоило его самодержавие, ему даже перестали оказывать помощь, чтобы он восстановил прежнее правящее Собрание как единственную форму славянской демократии.
Первое секретное соглашение между Австро-Венгрией и Россией было заключено 8 июля 1876 года в Рейхштадте. Основные детали были согласованы двумя императорами в поезде на обратном пути после встречи в Берлине. Устное соглашение оставляло возможность того, что граф Андраши считал обещанной ему всю Боснию и Герцеговину. Его посланник в Цетинье показывал линию к востоку от Билечи, на Фочу и по Дрине до устья. Это граница, которую черногорский князь просил в меморандуме трем императорам в мае 1875 года и которая, судя по всему, была согласована на предыдущей встрече с австрийским императором в Которе. Окончательным секретным соглашением между Россией и Австро-Венгрией стали Будапештские конвенции от 15 января (и марта) 1877 года. В Петербурге канцлер Горчаков[690] сказал сербскому посланнику: «Боснию вам не получить, насколько бы вы в нее ни вошли. Австрия не допустит сильной Сербии. У нас будет так: если захватим Нови-Пазар, полдела сделано, а если займем Ниш или Видин, мы всего добились».
Россия вступила в войну против Турции 24 апреля 1877 года. К тому времени в Сербии отказались от системы милиции и очень быстро были заложены основы современной постоянной армии. После объявления войны 13 декабря 1877 года с 82 000 солдат были быстро освобождены Ниш, Лесковац, Вране и Пирот. Объявление перемирия 31 января 1878 года сделало невозможным освобождение Скопье и Приштины. Если бы война продолжилась дольше, сербы освободили бы Косово и часть Македонии.
«Захват Гривицкого редута под Плевной, 1877 г.». Художник Н. Д. Дмитриев-Оренбургский, 1885 г. Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, Санкт-Петербург
В первую очередь мировая дипломатия пыталась найти какое-то решение, по которому Босния и Герцеговина получила бы автономию под суверенитетом султана. Все придерживались убеждения графа Андраши, что Босния не имеет своего собственного существа, она не является нацией, как Болгария. «У нее нет своего собственного существа (Dasein). Если эти провинции предоставить самим себе, то они будут, с одной стороны, предметом вожделения, а с другой – предметом завоевания и соперничества тех, кто имеет в виду создание великой южнославянской империи». Когда султан под гром пушек провозгласил конституцию, все отказались от проекта автономии.
Проект Константинопольской конференции 1877 года, хотя и был мертворожденным, имеет определенную ценность, поскольку аналогичный проект был воплощен позднее (после распада югославского государства в 1992 году). Провинции получали губернаторов, назначаемых султаном с одобрения великих держав. В одной Народной скупщине мусульмане и православные имели по две пятых депутатов, а католики одну. Армию заменяла милиция смешанного религиозного состава, а административное деление шло по нахиям и кантонам. «Кантон» по-турецки – мудирлук. Султан назначает кантональных губернаторов, кроме них есть еще кантональный совет, а губернатор – представитель большинства населения. Это было своего рода предложение конституции (Un règlément organique).
Турецкий султан и весь правящий слой не могли смириться с расчленением империи. Вот почему они организовали панисламистское движение с центром в Мекке. Это была автономная область Османской империи (шерифат), и, являясь святым местом для мусульман, она защищала от того, что такое движение будет считаться делом только султана, как произошло бы, находись центр в Константинополе. Военное министерство вело эти дела в условиях большой секретности. Боснийско-албанский комитет, или «клика», как его называют в российских конфиденциальных донесениях, организовал сопротивление вторжению сербской армии в Косово (Призренская лига) и армии Габсбургов в Боснию и Косово.
Провалились планы России создать Великую Болгарию с Македонией по Сан-Стефанскому миру 3 марта 1878 года. По положениям Парижского мира 1856 года Россия не имела права подписывать мир с Турцией, а только «предварительный мирный договор». Вот почему Берлинскому конгрессу великих держав (с 13 июня по 13 июля 1878 года) было предоставлено отдать Боснию и Герцеговину Австро-Венгрии. Сербия увеличила свою территорию на 11 100 квадратных километров, а Черногория – на 3900. Одним-единственным маневром на конгрессе, на который он не имел права доступа, сербскому представителю Йовану Ристичу при помощи двух конвенций, по торговле и железным дорогам, удалось завоевать благосклонность Австро-Венгрии, вместе с куском Восточной Сербии, несколько большим, чем первоначально рассчитывали русские представители.
Берлинский конгресс 1878 года стал поворотным моментом в сербской, балканской и европейской истории. Сербия, Черногория и Румыния признаны независимыми государствами с увеличением территорий. Болгария получила автономию. Македония и Косово остались в пределах Османской империи. Область Рашка, официально называвшаяся «Нови-Пазарский санджак», сначала получила гарнизоны Габсбургов, а затем попала под управление султана. Этим клином Австро-Венгрия стремилась предотвратить территориальное объединение Сербии и Черногории.
В результате тайно организованного панисламского сопротивления правительство султана вдохновило сопротивление мусульман в Боснии, так же как и в Косове. Доставлялось оружие и снаряжение. В Сараеве и некоторых других городах дошло до народного восстания. В основном это было объявление мусульманами войны австрийской армии, а 27 июля 1878 года было сформировано Временное правительство. Во главе одного сербского отряда стоял бимбаша Ристо Буяк. Решения Временного правительства носили панисламский характер. Запрещались европейские костюмы и провозглашались законы шариата. Под командованием генерала Йозефа Филипповича[691] австро-венгерская экспедиция началась с 72 000 солдат, а закончилась 280 000. Вокруг крупных городов шли ожесточенные бои, Сараево было взято 19 августа, хотя поход начался 29 июля. Только 3 октября император поздравил с подавлением сопротивления, потеряв 5020 солдат и 178 офицеров. Против великих держав мусульмане организуют четыре «лиги» – албанскую, арабскую, курдскую и боснийскую.
Территориальные изменения по Берлинскому конгрессу
Политика Габсбургов в отношении Боснии и Герцеговины и оккупация провинций в 1878 году несли в себе все существенные достижения идеологических проектов Чезаре Бальбо из «Надежд Италии» 1844 года, которые для будущих десятилетий после краха государства Габсбургов в 1918 году имели гораздо большее значение, чем для времен оккупации в 1878 году. В инструкциях генералу Филипповичу, командовавшему оккупационными войсками в 1878 году, еще до перехода границы на территорию Боснии, говорилось: «…в религиозных вопросах настоятельно рекомендуется тщательно защищать католическую часть населения, потому что они наиболее привержены сохранению монархии. Помимо католиков, вам следует уделять особое внимание землевладельцам-мусульманам, имеющим самые большие поместья и традиционно являющимся наиболее прогрессивной частью населения. Постарайтесь привести магометан к самому тесному союзу с католиками. Строже всего следите за отдельным созданием связей между мусульманами и православными. Тем самым можно предотвратить враждебные устремления православных против оккупации. Сейчас пока ни православные, ни мусульмане не проявляют желания отделиться от Вселенского патриарха и шейх-уль-ислама в Константинополе. Однако в будущем необходимо работать над тем, чтобы они сами стремились избавиться от этого главенства. В этом случае магометане смогли бы добиться руководства, которое будет находиться в самой провинции, а православные, возможно, могли бы присоединиться к патриархату в Карловци. Таким образом представители обеих религий будут теснее связаны с монархией». В последующие несколько лет так и было сделано: католики получили архиепархию в Сараеве, мусульмане – шейха, а православные остались связанными с Константинопольским патриархатом. Все западные страны, после 1918 года завоевывавшие мир через Балканы, делали все то же самое, даже не имея представления о «Начертаниях» Чезаре Бальбо 1844 года и инструкциях генералу Филипповичу при переходе через реку Саву в 1878 году.
Канцлер Горчаков, подписавший мир после победы в войне, считал его «самой темной страницей в своей жизни». Тем не менее главным следствием Берлинского конгресса 1878 года, связанного с первым историческим провозглашением объединения исконных провинций сербского народа, является появление современного панисламизма. Так же, как сербская революция 1804–1815 годов сопровождалась переносом ваххабитского движения на европейский континент, панисламизм в 1876–1878 годах представлял собой второй важный этап в эволюции современного исламского фундаментализма.