Милорад Экмечич
История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала
Предприниматель и губернатор Народного банка Сербии, видный представитель сербского масонства, первый сербский брат 33-й степени Джордже Вайферт на купюре в 1000 динаров. Сербия, 2006 г.
Радикальная партия станет главной сербской политической партией и первой массовой политической организацией в стране. Она была учреждена на большом собрании в Крагуеваце, состоявшемся 7–9 сентября 1882 года. Уже в следующем году в нее входило 60 000 членов, число незарегистрированных последователей известно лишь приблизительно. Их главная газета «Самоуправа» («Самоуправление») была одним из основных политических изданий, пока не прекратила существование в 1941 году. Вначале ее возглавлял активный публицист и теоретик Пера Тодорович, пока не превратился в ее политического оппонента. Его преемником стал Стоян Протич, до этого малоизвестный учитель из Свилайнаца.
Лидером партии стал Никола Пашич, инженер по образованию. В начале его политического подъема казалось, что он исчезнет из истории, как и все те, кто пытался добиться объединения сербского народа путем тайной организации революции с помощью России. Начиная с первой программы, целью которой было упразднение регулярной армии и развитие местного самоуправления, партия заключила перемирие со своими противниками, приняла монархию и стала основным ядром, объединяющим сербский народ и общество. Основным ее электоратом были крестьяне. Партия первой ввела внутреннюю партийную структуру по образцу современных европейских партий. Австро-венгерский посланник сообщил, что это первая партия, которая ведет массы с помощью лозунгов. У ее членов были внутренние обязанности: распространение партийных печатных изданий, организация митингов и активное участие в собраниях. Режим преследовал партию с 1883 по 1887 год за участие в Тимокском восстании (1883). Партия заранее готовилась к тому, чтобы инициировать внутренний переворот. С января 1882 года разведслужба империи следила за этими приготовлениями, особенно за их связями с русскими. Она обнаружила, что Пашич контактировал с русскими представителями по этому поводу. Это было особенно важно, поскольку в 1883 году произошли волнения в Хорватии, – предполагалось, что Пашич пытался организовать крупные беспорядки на всей сербской территории.
Никола Пашич, основатель Радикальной партии и наиболее популярный сербский политик начала XX века. Архив Сербии
Причиной Тимокского восстания стало недовольство народа из-за упразднения демократических институтов, которые к тому времени появились в Сербии, а также принятия Закона о печати и Закона о введении конной жандармерии. На выборах 19 сентября победили радикалы, после чего король Милан распустил парламент. В результате несогласия с конфискацией оружия у населения в некоторых уездах Восточной Сербии 7 октября в районе реки Черной вспыхнуло восстание. Король объявил о проведении военного трибунала и направил на подавление восстания части регулярной армии. Восстание распространилось на несколько округов и сопровождалось выборами мятежниками местных властей. Было обвинено 809 человек, 94 человека приговорены к расстрелу, но приговор приведен в исполнение лишь для 20 человек.
Только Никола Пашич обходным путем добрался до места восстания, а остальные радикальные лидеры не появились там. Тот факт, что научная литература не разрешила многие загадки, касающиеся подготовки и организации этого восстания, его связи с представителями русских славянофилов и российского государства, возможность его превращения в новую сербскую объединяющую революцию являются лишь свидетельством того, что предварительная подготовка не была проведена должным образом. Казалось, что желания были масштабными, но активных действий по воплощению идеи в жизнь было мало.
В этих обстоятельствах король Милан предложил австрийскому императору дополнить секретную конвенцию 1881 года: сербский король соглашался, что в случае отсутствия законного наследника престола эту роль возьмет на себя принц династии Габсбургов. При поддержке императорской дипломатии король Милан 14 ноября 1885 года не раздумывая вступил в войну с Болгарией. Причиной объявления войны Сербией стало объединение Болгарии с Восточной Румелией, и сербский король считал, что в этих обстоятельствах Сербия также должна получить определенную территориальную компенсацию от болгарского государства. Казалось, что некоторые болгарские уезды скорее присоединятся к сербскому государству, чем останутся в составе болгарского. Намерение некоторых западных дипломатов направить сербскую армию в сторону Македонии и получить подобную компенсацию за счет Турции не реализовалось. Гнилой король ввязался в гнилую войну, иного от него и невозможно было ожидать. Сербы не испытывали ненависти к болгарам.
Продвижение сербской армии к Сливнице, расположенной в 28 километрах от Софии было остановлено. В трехдневном сражении сербская армия потерпела поражение и в панике отступила. Болгары захватили, а затем потеряли Пирот. 3 марта 1886 года в Бухаресте был подписан мир, восстановивший положение, существовавшее до начала войны. Что нельзя было восстановить, так это состояние униженности во всем сербском обществе. Только король выиграл от войны, потому что благодаря организации защиты от бунтов в тылу была подавлена внутренняя оппозиция. Радикальная партия раскололась, а ее преследование было прекращено в 1887 году. Она заключила мир с монархией и постепенно выстраивала основы для возрождения.
Старая Либеральная партия какое-то время была союзником Радикальной, но в 1893 году эта партия покинула сербскую политическую сцену. В 1903 году она возродилась под новым именем – Народная партия.
Кроме них существовала еще и партия более состоятельной и, соответственно, более консервативной части сербского общества – Прогрессивная партия. В период кризисов она получила возможность с 1880 по 1887 год контролировать правительство. Партия просуществовала до 1896 года, но ее лидеры по-прежнему оставались в кругу назначающих и свергающих правительства.
После отречения короля Милана в 1893 году Сербией снова управляло новое регентство. В результате государственного переворота 1 апреля 1893 года на престол взошел его сын Александр, в срочном порядке объявленный совершеннолетним. Это привело к внутреннему кризису и возвращению короля Милана. В этом бессмысленном театре сербской национальной политики оставалось только со временем накопить свежие силы для новых начинаний. Король Милан быстро вернулся к венским актрисам, в изгнание в Австрию, а новый король Александр в течение десяти лет тщетно пытался восстановить репутацию – свою личную и своей династии.
Неизвестно, когда в Сербии был заложен фундамент нового заговора. Греки возродили свою «Этерию» (1894) (Filiki amina), а год спустя турецкие офицеры создали свою организацию «Единство и прогресс». Все они в прошлом совместно участвовали в масонских ложах, были членами офицерских клубов, где в основном вербовали новых участников, и все они стремились с помощью политической пропаганды, а затем и вооруженных действий достичь национальных целей путем разделения Македонии. О сербских тайных обществах в науке известно меньше всего, и они больше запомнились по последствиям своих акций, чем по тому, что делали для их подготовки.
После государственного переворота и жестокой ликвидации королевской супружеской четы подсчитали, что в офицерское тайное общество входило 107 человек. Руководил им в то время капитан Драгутин Димитриевич. Он станет более известен как полковник Апис, поскольку обнаружится, что он также сыграл решающую роль в ликвидации наследника престола Габсбургов и его супруги в Сараеве 28 июня 1914 года. Роль Аписа в убийстве 1903 года не совсем ясна, так как имеются и другие сведения. Но, несомненно, он был к нему причастен.
Король Милан на смертном одре, 1901 г. Архив Сербии
Историки, изучавшие убийство короля в Сербии в 1903 году, известное в сербской культуре как Майский переворот 1903 года, имели в своем распоряжении ограниченное количество первоисточников, чтобы должным образом выполнить работу. Так обстоят дела со всеми заговорами, особенно с теми, что связаны с масонскими ложами. Истина станет известна когда-нибудь в будущем. Наиболее важными были те источники, которыми располагала австрийская разведывательная служба. Ее штаб находился в Вене, но все отчеты копировались и отсылались в крупный центр в Сараеве. И сербские ученые могли подробно изучать этот архив. В научной литературе в основном использовались доклады посла Австро-Венгрии и военного атташе из сербской столицы. У них были свои сотрудники.
В наиболее важном из них сообщалось, что в Министерстве иностранных дел Сербии был агент, который, пользуясь помощью ночного сторожа, по ночам переписывал все важные документы, в том числе и дневник министра. Другой агент делал то же самое с дневником и бумагами премьер-министра. Копии этих документов с необходимыми переводами отправлялись из Вены и через семь дней прибывали в Сараево. Сербский журналист Петар П. Попович из Земуна, писавший под псевдонимом Кляйн, был ключевым звеном в передаче этих данных. Австрийские сыщики также опросили главного камердинера короля, но так, чтобы тот об этом даже не узнал. Они проверили весь путь: как король после концерта отправился в опочивальню, помолился перед иконой, которую носил в кармане, и попросил стакан минеральной воды. Опросили и некоторых солдат, которые жаловались, что офицеры вывели их из казарм с оружием и боевыми патронами для защиты короля. Только после убийства короля и его военного министра офицеры поняли, что не защищали их, а помогали убить. Единственное, что неясно из этих данных, – кто из 107 заговорщиков руководил группой. Австрийская разведка говорит об отставном генерале, но наука до сих пор считает, что это был капитан Апис.
Король Александр Обренович и королева Драга среди придворных и офицеров, 1902 г. Гравюра. DIOMEDIA / Heritage Images. Фотограф М. Юришич
Задачей всего этого анализа было пролить свет на вопрос, почему австрийское правительство молчало о том, что подготовку и убийство сербской королевской четы в 1903 году осуществляли те же заговорщики, что стояли за убийством наследника престола Франца Фердинанда[714] и его жены. Сложно следовать научному долгу и четко указать, куда ведут следы убийства еще одного сербского правителя 1903 года. Россия создала разведслужбу на Балканах в начале века. Ее штаб-квартира сначала находилась в Бухаресте, и историки называют ее «Русская балканская агентура»[715]. Это несколько расплывчатое наименование свидетельствует о том, что информации о ней мало. Известно, что король Александр Обренович хотел, чтобы эта самая полиция охраняла его от возможного покушения, и его просьба была удовлетворена. По этой причине ее руководитель был переведен в Белград, но он вскоре покинул это место и оставил после себя преемника. Влиятельные лица из правительства, как и сербская полиция, негодовали из-за размера суммы, выплаченной начальнику русской охраны. Существует вероятность, что следы этого убийства ведут в Петербург, но они не являются ни единственными, ни единственно достоверными. Россия считала, что в случае пресечения династии Обреновичей сербский престол займет черногорский князь.
Ключ от комнаты, в которой скрывались король Александр и королева Драга 29 мая 1903 года. Исторический музей Сербии
Через одного из профессоров Берлинского университета правительство Габсбургов получало подробную информацию об отношении к России претендента на сербский престол князя Петра Карагеоргиевича. Он жил в деревне недалеко от Цюриха. В марте 1901 года пришло сообщение – князь считал: «Русская политика эгоистична. Она причина того, что для Сербии в 1809 году все так сложилось; она главная причина того, что для моего деда в 1813 году все сложилось именно так; и она же причина того, что для моего отца, князя Александра, все сложилось так, как сложилось. Я ей не доверяю». Правительство Австро-Венгрии было проинформировано о том, что король Александр Обренович перед 1903 годом совершил разворот и решил вести активную политику помощи сербскому национальному движению в Боснии и Македонии.
Только когда новый король Петр Карагеоргиевич взошел на белградский престол, стало понятно, что он союзник России, а не противник. Как и в любом другом анализе данных о заговорах с целью убийства монарха, ответы никогда не бывают четкими и ясными. Напрашивается вывод, что следы произошедшего в 1903 году в Белграде убийства ведут не только в Петербург, но и в Вену. Почему австрийское правительство заговорило, когда полковника Аписа обвинили в убийстве Франца Фердинанда в Сараеве в 1914 году, и промолчали, когда капитан Апис готовил убийство сербского короля в 1903 году и оно прошло успешно?
Пуля из офицерского револьвера М1891, извлеченная из тела короля Александра Обреновича. Музей науки и техники, собрание Сербского врачебного общества
С падением династии Обреновичей в 1903 году в Сербии началась длительная историческая волна демократизации. Такая волна шла во всем мире и стала основанием для данного процесса. После демократической революции в России в 1905 году российский император провозгласил, что введет конституционный порядок, что и было впоследствии реализовано. Русская революция повлияла на революции в Персии (1906), Турции (1908), Китае (1910), а также в Австро-Венгрии, где с 1907 года правительство пыталось экспериментировать со всеобщим избирательным правом. Следствием объявления всеобщей забастовки в России стала всеобщая забастовка в Боснии и Герцеговине в 1906 году. До этого ни такой всеобщей забастовки, ни такого понятия просто не существовало. Первым, кто последовал за российским императором, стал черногорский князь Никола. Всего через день после объявления об этом в России он заявил, что Черногория тоже получит конституцию. После объявления стало понятно, что такая «конституцийка», которую он поручил составить одному из своих сотрудников, являлась копией габсбургского и российского конституционализма, где существовала куриальная система, поэтому в ее рамках постепенно и с опозданием искали возможность для реализации всеобщего избирательного права путем введения пятой курии – промышленных рабочих. В Черногории не было ни крупных землевладельцев, ни среднего класса, поэтому куриальная система была приспособлена к традиции существования городских общин, племен и капитанств.
Когда «конституция напала на Черногорию», на выборах 1906 года был сформирован и первый парламент. Вновь созданная Народная партия была похожа на национальные партии Воеводины и Сербии. Князь тут же основал Истинную народную партию, и руководитель российской Конституционно-демократической партии Павел Милюков[716], посетивший в то время черногорский парламент, писал, что все это «похоже на открытие первой российской Думы». Князь ввел конституцию, разрешил парламент и создание партий, но он думал, что правитель определяет и все остальное, в том числе и патриотические чувства. В мае 1907 года князь признался сербскому послу в Вене: «Никто не просил меня о конституции, и я дал ее Черногории по собственной воле, чтобы поднять ее культурную репутацию, чтобы нельзя было сказать, что Черногория – единственная христианская страна в Европе, не имеющая конституции. Но многие черногорцы не поняли должным образом истинного значения и характера конституционализма и, наоборот, своими чрезмерными требованиями осложняли работу новой скупщины». Они считали, что имеют право смещать и княжеских министров. Конституция была принята, но только потому, что о ней объявил российский император. Черногорский князь объявил войну Японии, как только та начала войну против России. Она останется в истории единственной войной, которая не велась и так и не закончилась подписанием мирного договора. Из-за возможности объединения сербского народа в форме федерации Черногория в 1910 году была объявлена королевством.
Старый королевский дворец, из окон которого 29 мая 1903 года были выброшены трупы последних представителей династии Обреновичей. Открытка, 1902 г. Архив Сербии
Черногорский князь изо всех сил пытался поставить свое государство на рациональную основу существования. Российские денежные пожертвования имели решающее значение для организации армии. Российский военный атташе выступал за то, чтобы этот денежный поток прекратился, но сразу же отмечал опасность того, что российскую помощь может заменить итальянская. Наследник черногорского престола обходными путями искал поддержки в Австро-Венгрии. Сам князь пытался создать различные институты для формирования особого черногорского национального самосознания. Его современник и близкий политический оппонент Раде Туров Пламенац в своих мемуарах (1997) пишет, что князь «не спрашивал никого, знает ли он сербский, или, как они говорят, знаешь ли “нашки”, а вместо этого спрашивал: “Ты знаешь катунский? Учите катунский”, – хотя они и не знали, что это такое».
Еще с 1880 года Штроссмайер с радостью отмечал, что черногорский правитель очень благосклонно относится к католической церкви. Недавно появившаяся в Белграде газета «Славянский юг» («Словенски југ»), бывшая тогда вестником радикального сербского национального движения, 2 апреля 1906 года написала: «В Черногории определенное число нечестных людей стремятся, чтобы Черногория разорвала с Сербией все экономические, политические и даже духовные связи. Они пытаются создать среди тамошнего сербского народа новую черногорскую национальность!» Однако такая национальность не была провозглашена, а первыми, кто о ней объявил 1 мая 1945 года, были югославские коммунисты. Это вопрос рациональности: можно ли половину населения общей численностью около полумиллиона человек объявить отдельной нацией?
Демократизация захватила все провинции Австро-Венгерской империи. После 1903 года в Хорватии проходят народные волнения, что приводит к изменениям и введению «нового курса». В это время наследник престола Франц Фердинанд пытался преобразовать федерацию дуалистическую в триалистическую. В результате венгры потеряли бы привилегию второго правящего народа, потому что вокруг Хорватии было бы создано югославянское федеральное образование. Помимо триализма императорского двора, существовал еще «триализм снизу». Католические священники пытались превратить беспорядки 1903 года в подобное движение триализма со стороны простых людей.
Положение сербов в хорватских провинциях коренным образом изменилось, когда в 1881 году прекратила существование территория Военная граница. Введению Сербского закона 1887 года, по которому сербы получили церковную автономию, хотя в нем православную церковь называли «греко-восточной», предшествовала долгая подготовка. Было узаконено и использование кириллицы. Хотя сербы не получили политических свобод, это был первый случай, когда сербское наименование вошло в закон. Католические евхаристические конгрессы транслировали католическую политическую идеологию всему обществу, в основном с германских территорий. Копировалось движение христианского социализма и антисемитская идеология бургомистра Вены Карла Люгера. Словенцы были единственным народом в мире, имевшим антисемитские партии и идеологию, но не имевшим своих евреев.
Политические организации сербов в Австро-Венгрии появляются после 1884 года. В 1881 году создана Сербская независимая партия в Руме. В 1884 году учреждают газету «Србобран». В Далмации основой для такого объединения, прежде всего в краевом парламенте, стало разделение бывшей Народной партии на хорватское и сербское крыло. В Далмации все еще существовало сильное движение сербов-католиков. Сербская народная партия в Приморье разделилась на два крыла, и оба имели национальную направленность. Одно возглавил лидер партии Саво Бьеланович, а второе – священник Никодим Милаш. Долгое время сербская политика в Хорватии следовала идеям воссоединения сербов в Воеводине. Старое либеральное движение раскололось на две политические организации. Две программы (Кикиндская и Бечкерекская) отражали существенные различия в подходах. Более умеренная Кикиндская программа проповедовала сотрудничество с венгерской политикой, использование небольших возможностей, предоставляемых Законом о гражданстве 1868 года. Газетой этого течения было издание «Браник». Более радикальное течение публикуется в газете «Застава», за которой стоит Сербская народная свободная (свободоумная) партия. Отделившееся от нее левое крыло превратилось в Радикальную партию. Долгое время сербское движение в Хорватии находилось под влиянием объединения сербов в Воеводине. Они искали убежища в Народной партии, близкой к бану Куэн-Хедервари. Постепенно с 1896 года от Сербской независимой партии отделяется крыло Радикальной партии.
Имевшаяся в хорватских провинциях тенденция к возникновению политических организаций вокруг выборов в местные собрания – саборы – в Загребе и Задаре была не единственной проблемой. В отношении всех сербов постоянно проводилась политика религиозной нетерпимости, как и общая для всех хорватских партий политика навязывания идеологии, согласно которой нация является общностью единой хорватской государственности. Эта идеология «политического народа» имела свою градацию, и ее конечные пределы определялись церковью. В 1900 году первый хорватский евхаристический конгресс объявил, что этнические границы хорватов проходят по реке Дрине, и эта позиция постепенно стала отправной точкой для всех хорватских партий. Из дискуссий на том конгрессе, в частности на его секции, посвященной социальным вопросам, выросла Хорватская крестьянская партия Анте и Степана Радичей. Они выступали против попыток католицизации определенного таким образом хорватского этнического ареала и за необходимость его хорватизации. По этой причине они также требовали реформы католической церкви, чтобы она своим либеральным подходом, таким как право общин избирать священников, привлекла к себе мусульман и православных. Только после 1918 года эта партия станет самой массовой во всей хорватской нации и на своих плечах будет нести процесс трансформации национального движения из либерального в массовое.
Сербы в хорватских провинциях сгладили все свои разногласия, объединившись с хорватскими партиями, за исключением Хорватской партии права. Их главным союзником была партия, борющаяся за независимость Венгрии. Хорватские партии создали коалицию, приняв в 1905 году Риекскую резолюцию, а сербские партии присоединились к ним, подписав год спустя Задарскую резолюцию. Помимо совместного сопротивления германской политике проникновения на восток, сербские и хорватские партии разделили сферы своих интересов. В публичных документах этого не было, но австрийская полиция сообщила, что существовало соглашение, в котором освобождение Боснии и Герцеговины объявлялось делом сербов, а внутреннее урегулирование в хорватских провинциях – хорватов и сербов. В смешанных общинах присутствовали оба флага, но первый определялся в соответствии с большинством населения. Однако постоянная угроза исходила от духа религиозной нетерпимости, который не ослабевал. В 1891 году главная газета Партии права в Загребе «Хрватска» («Хорватия») писала, что сербы «созрели для топора», что они «заговорщики и преступники, которых следует истребить». Василие Крестич (1983) цитирует историка Перо Гавранича (1895), что между сербами и хорватами идет «коварная, тайная, отвратительная борьба одного существования против другого» и при некоторых других обстоятельствах она может перерасти в вооруженные столкновения. Этот крайний хорватский национализм был институционализирован в 1906 году, когда появилась Чистая партия права под руководством Йосипа Франка – еврея, принявшего католическую веру. Ее главной опорой в обществе была католическая церковь, а политически она следовала устремлениям клерикальных кругов во главе с наследником престола Францем Фердинандом.
Такая ориентация сербских партий на сотрудничество с хорватскими партиями не была ни случайной, ни временной. Идеолог Радикальной партии в Сербии, одно время считавшийся самым умным и образованным сербским деятелем, Милован Милованович[717] опубликовал в 1894 и 1895 годах в партийном журнале «Дело» несколько рассуждений, которые по смыслу следует считать новой сербской доктриной. Они имели такое же значение, что и первая сербская национальная программа Gravamina et postulata (1790) или «Начертание» (1844) Илии Гарашанина. Милованович исходил из того, что ближайшее и дальнейшее будущее сербов будет определяться отношением великих держав к Восточному вопросу. Все, чего к тому моменту добилась Сербия, – разумная оценка и воплощение той выгоды, которую приносила ей опора на Россию. В этих рассуждениях («Восточный вопрос», «Сербы и хорваты») он исходит из того, что русская политика по Восточному вопросу, который, возможно, вступал в последнюю историческую фазу, была пламенем, которым сербы умели обогреться, но старались и не обжечься.
Милованович считал крайне необходимым создать границу, разделяющую сербский и болгарский народы, с возможностью, в числе прочих, принесения сербской национальной жертвы. Болгары и сербы – два отдельных народа, имеющие равные права на свое независимое государство. А сербы и хорваты, наоборот, – один народ, который в своих взаимоотношениях постоянно борется за разделение. Сербы и хорваты ведут «непрерывную, неутомимую и непрекращающуюся борьбу друг с другом за то, чтобы в общем, своеобразном национальном организме расширить, насколько возможно, границы того, что будет называться специфически, исключительно, в узком смысле сербским или хорватским». Вместо внутренней разобщенности и бессмысленности трений, пишет Милованович, необходимо прекратить этот смертельный и изматывающий спор и построить общую сербскохорватскую нацию.
Тем, кто в Новейшее время ищет козла отпущения, чтобы обвинить его в том, что сербский национальный корабль направился в сторону югославянского объединения, а не сербского национального освобождения, следует обратить внимание на эти идеологические предпосылки, которые выстраивала самая массовая, влиятельная и решительная сербская политическая партия. Стремление к югославянскому, а не чисто сербскому национальному объединению исходило из коллективной одержимости сербской интеллектуальной элиты, что достаточно хотеть устранить господствующий дух религиозной нетерпимости из культуры своего народа, чтобы начала расцветать более высокая, европейская, более гуманная цивилизация. Они недооценили бездну, в которой оказались все югославянские общества из-за нерушимого духа религиозной исключительности. Тогдашний патриарх сербской культуры Йован Скерлич после антисербского погрома в Загребе в 1903 году, когда уничтожали все сербское, что встречалось на улицах, считал, что югославянское единство неизбежно, но оно невозможно, пока не придет конец столь глубоким религиозным чувствам. Это был голос пророка в пустыне.
Сербские повстанцы, действовавшие в Македонии в 1903–1912 годах. Открытка
Что же касается желания Миловановича, приведенного в проекте национальной доктрины (1894–1895), что следует стремиться к разумному государственному отделению от болгар, то именно к этому все и шло. Он сам способствовал попыткам создать второй Балканский союз. Работа в этом направлении велась с 1904 года. Ее завершение в 1912 году было ускорено из-за вспышки албанских восстаний с целью создания автономной Великой Албании в рамках возрождающейся Османской империи. Албанские требования были обусловлены поддержкой, которую им явно и косвенно давали требования Австро-Венгрии, чтобы султан провел реформу по децентрализации своего государства.
До сих пор до конца не исследовано, какова доля этих усилий правительства Австро-Венгрии по построению современного албанского национального движения в общей истории албанского народа. Венские эксперты старались поддержать усилия по стандартизации албанского национального языка, принятию латинского алфавита, окончательному изображению национальных символов (флаг и герб) и написанию краткой истории албанского народа. Эти усилия поддерживал кружок Людвига Таллоци в Вене. Научная литература глубоко закопалась в мифологию в своем обосновании, что современные флаги и герб – это исконно албанские символы, знаки времен Скандербега. Наряду с письмом Министерства иностранных дел Австро-Венгрии от 25 ноября 1897 года, хранящимся в архиве в Сараеве, существует также счет на 15 форинтов, которые были выплачены венскому живописцу «за изображение герба и флага». Двуглавый черный орел был создан похожим на орла с герба Габсбургов. С 1889 года таким же образом был введен и официальный боснийский герб, созданный на основе изучения старых собраний средневековых гербов. Неблагодарные потомки забыли тот красно-желтый флаг и герб с изображением руки рыцаря в доспехах и с саблей. Выражение «боснийский герб» в современном сленге сербского языка является нецензурным и в приличном обществе не употребляется.
Сербская национальная пропаганда в Македонии имела наиболее активную поддержку среди перебежчиков-македонцев, разбогатевших на торговле и в мелкой промышленности и вошедших в состав сербской социальной элиты. Их доля не поддается измерению, потому что такая ассимиляция опирается на естественную спонтанность и убежденность в принадлежности к одному этническому корню. В османской политике сербы проиграли битву за поддержку признания своего вероисповедания и национальности. При поддержке России в начале марта 1870 года болгары получили признание собственной церкви во главе с экзархом. Все области, где была распространена эта церковь, объявили территорией болгарской нации, а также были попытки печатать сербские газеты, издаваемые правительством в Призрене, на болгарском языке.
С 1886 года в Сербии существует объединение «Святой Савва», стимулирующее такую деятельность. Аналогичные объединения были созданы с болгарской и греческой сторон. К 1901 году сербы основали в Македонии 226 начальных школ, 4 мужских и 3 женских лицея и обеспечили себе епископские места в Скопье, Велесе и Дебаре. Одно время болгарских школ было почти в четыре раза больше, а после 1902 года – в два.
Гораздо важнее просветительской миссии были вооруженные действия на македонском театре военных действий. Они стали закономерным продолжением прежних конфликтов политического и культурного характера. Началось все с организации вооруженных групп, которые из-за привычки называть болгарское движение за присоединение Македонии различными комитетами именовали «комитаджии». Соперничество началось, когда в 1897 году были введены греческие отряды. В Греции вооружили 34 отряда. В том же году и болгарские организации разработали план по привлечению 80 000 человек. Около 1900 года в Болгарии было 100 000 иммигрантов из Македонии, пятая часть из которых проживала в столице – Софии.