Исаак Борисович Гилютин
Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
Итак, за два месяца до начала занятий всё готово к Кристининому путешествию за океан: СПБ университет с нетерпением ожидает приезд Кристины, я уже купил ей билеты на самолёт сначала на 14 июня домой в Нью-Йорк к маме, а затем на 30 июня из Нью-Йорка в Питер. И всё было бы ничего, если бы не Кристинина давняя проблема: она уже много раз жаловалась на боль в икроножных мышцах обеих ног во время и после тренировок. Было известно, что это частая проблема у спортсменов, чей вид спорта связан с бегом – у бегунов на длинные дистанции, футболистов, теннисистов и подобных спортсменов. И надо же было так случиться, что она решается на операцию в середине мая, за полтора месяца до поездки в Россию. Со мной она это не обсуждает и мне очевидно, что это происходит по совету тренерши, которая считает, что летние каникулы – лучшее время для операции, т. к. за следующие три месяца последствия операции должны зажить и, таким образом, к осеннему семестру Кристина будет готова играть в команде. 19 мая ей делают эту операцию тут же, в госпитале Стэндфордского университета, а 14 июня она улетает в Нью-Йорк.
Приключения Кристины в России
Первое знакомство со страной
За день до предполагаемого прилёта Кристины в Питер я сам полетел туда на целых две недели, чтобы лично встретить её в аэропорту Пулково, доставить к месту её временного проживания и провести с ней эти две недели. Я считал, что две недели будет достаточно, чтобы она смогла адаптироваться к очень необычным для неё российским обстоятельствам того времени. Первая драма разыгралась уже в аэропорту. Я встречал её там вместе с главой семьи, в которой ей суждено было проживать следующие два месяца. Теперь попытайтесь представить мои переживания, когда спустя час после прибытия Аэрофлотовского рейса из Нью-Йорка все его пассажиры уже покинули здание аэровокзала, зал прибытия полностью опустел и даже таможенники покинули свои посты, уверенные, что все прибывшие пассажиры уже прошли, а Кристины всё нет! И не у кого спросить – почему же её нет? Надеюсь, читатель ещё помнит конец 2-й части этой книги, где вся моя жизнь драматически изменилась как раз в Пулковской таможне. Не будет преувеличением сказать, что в следующие 15 минут в моей голове проносились сценарии один хуже другого. И вот, наконец, показывается Кристина с маленьким чемоданом (а ведь должен быть ещё и большой!?). Лицо её в слезах и она без ложного стеснения бросается ко мне на грудь и рыдает. Проходит некоторое время, пока мне удаётся её успокоить и спросить в чём дело. Теперь она, сдерживая слёзы, говорит, что у всех трёхстах пассажиров багаж пришёл и только её большого чемодана – нет. Её уверенность в справедливости мира никак не позволяла ей понять эту несправедливость. И только, когда она осталась совсем одна возле остановившейся карусели, пошла узнавать, что надо делать в этом случае, а затем ей пришлось заполнять бумаги на недоставленный чемодан. Очевидно, что при полётах внутри США с ней такого не происходило, хотя на самом деле это было вполне обычное дело в те годы. Немного успокоившись, Кристина задаёт мне чисто риторический вопрос:
– Как же я теперь буду жить целую неделю без своей одежды?
Очевидно, что в офисе, где она заполняла бумагу о не прилетевшем чемодане, ей сказали, что доставят его в течение недели. Насколько это было в моих силах, я её успокоил и мы поехали к месту её нового проживания. Чтобы быть недалеко от неё, я снял себе квартиру в 15 минутах ходу от её места нахождения. Утром следующего дня я зашёл за ней и мы вместе отправились по маршруту, который ей предстояло проделывать в течение следующих двух месяцев. В Смольном соборе я передал Кристину «с рук в руки» преподавательнице, а сам собирался сидеть четыре часа, пока она не закончит свои дневные занятия. Чтобы мне не скучать, я попросил, чтобы меня пустили в кино аудиторию, где был компьютер и хранилище старых советских фильмов. После занятий мы с Кристиной проделали тот же путь обратно домой. Следующие два дня мы опять повторили весь путь туда и обратно. Я считал, что после трёх дней таких путешествий со мной Кристина уже не потеряется в большом городе. Что же касается меня, то я тоже с пользой провёл эти три дня, пересмотрев большое количество фильмов. Когда мне надоедало сидеть на одном месте, я уходил прогуляться по зданию. Однажды со мной разговорилась вахтёрша на входе в здание. Когда она узнала, что я приехал из Америки на две недели только для того, чтобы помочь своей дочери преодолеть её дискомфорт на этих курсах, она в сердцах произнесла:
– Такого отца я вижу первый раз в жизни – приехать из такого далека, чтобы сопровождать свою дочь на курсы в университете? Ведь ей же не 12 лет, а целых 20!
Я лишь посмеялся такому замечанию вместе с ней. Откуда ей было знать, насколько разнится американская и российская жизнь того времени. Совсем скоро эта разница выплывет наружу, но откуда это знать простой вахтёрше?
Россия продолжает удивлять
После трёх дней совместной поездки в университет я решил, что теперь уже Кристина не заблудится и может совершать их самостоятельно. С первого дня я вручил ей мобильный телефон, с которого она могла звонить не только внутри Питера, но также и мне в США после того, как я улечу. Ещё я оставил ей достаточную сумму денег, чтобы она не чувствовала себя стеснённой в этом отношении. Кроме того, я сказал, что если ей понадобятся ещё деньги, она может попросить их у моего партнёра по бизнесу Коли или у моего друга Саши Попова – я с обоими об этом уже договорился – они привезут ей столько денег, сколько она попросит.
Вечером четвёртого дня я навестил её дома. И вот что она мне с огорчением рассказала:
– Ты знаешь, что случилось сегодня утром, когда я стояла на остановке маршрутки возле дома? Я была первая в очереди, а за мной стояло человек 8–10. Приехала маршрутка, полностью забитая пассажирами и потому она проехала мимо, даже не остановившись. Через двадцать минут приехала другая маршрутка, почти также забитая пассажирами, но она всё-таки остановилась и даже открыла двери. В тот момент, когда я уже поставила одну ногу на ступеньку маршрутки, стоявший за мной мужчина, увидев, что в маршрутке место только для одного человека, левой рукой уверенно отодвинул меня в сторону и вошёл сам. После этого дверь закрылась и маршрутка уехала. Я просто «обалдела» от такого обращения. Никогда прежде мне не приходилось встречаться с подобным.
Я опять успокоил её, как мог, сказав, что это была большая случайность и что это не может больше повториться.
Наконец, Аэрофлот выполнил своё обещание и в конце недели Кристина получила чемодан со своими вещами – в этом смысле жить стало немного легче. Однако к этому времени выяснилось, что правая нога после операции совсем не зажила и постоянно давала о себе знать, особенно при ходьбе. В дополнение к этому не всё было ладно и в семье, в которой она жила. Дело в том, что единственный телевизор в доме был помещён в Кристинину комнату, как и обещали, но надо же было так случиться, что именно в эти дни во Франции проходил чемпионат мира по футболу, а мальчик-второкурсник по имени Кирилл был большим футбольным фанатом. Ему очевидно было лень ходить в бабушкину квартиру (это же целых 15 минут ходьбы!), он даже и ночевать туда тоже не ходил, несмотря на то, что про это говорила его мама, и мне совсем не понятно, как они спали вчетвером в одной хрущёвской комнате. Вот и представьте себе ситуацию: получилось, что, несмотря на обещания, данные мне хозяйкой, молодое поколение из-за Кристины чувствует себя ущемлённым. Наверное, отчасти поэтому никакого общения между молодыми членами семьи и Кристиной не получилось, а ведь это было главной составной частью моего плана. Кристина, конечно, это тоже понимала и продолжала меня «обрабатывать» на предмет переезда в университетское общежитие, где жили все остальные студенты из её группы. А я продолжал упираться, поскольку понимал, что там она будет общаться на своём родном языке, а тогда и результат обучения будет минимальным.
Сдался я после одного эпизода, который произошёл уже на 2-й неделе её пребывания. В тот день мы договорились, что во второй половине дня я буду её ожидать на остановке её маршрутного такси (угол Светлановского проспекта и проспекта Тореза) недалеко от дома, в котором я снимал квартиру для себя. Исходя из её обычного расписания, маршрутка должна была прибыть на эту остановку в три часа дня. Я пришёл на это место за 15 минут до расчётного времени и стал ждать. Проходит 15 минут, затем 30 минут, затем 45 минут, а Кристины всё нет. Зато за это время прошло три переполненных маршрутки и две из них даже не остановились – очевидно, что никто не собирался из неё выходить, а взять новых пассажиров всё равно было некуда. Можете себе представить моё состояние всё это время. Наконец, через час после назначенного времени останавливается четвёртая маршрутка, открывается её передняя дверь и из сидения, которое рядом с водителем, буквально вываливается мне на руки рыдающая Кристина, а с её одежды и из маршрутки сыплются на асфальт осколки дверного стекла. Я только успел увидеть, что у правой двери маршрутки вместо стекла торчат лишь осколки по периферии окна.
Кристина рыдает, уткнувшись в моё левое плечо, я прошу её объяснить в чём дело, а она никак не может успокоиться. Наконец, минут через десять её рыдания переходят в чуть более спокойный плач и она, постоянно прерываясь и вытирая слёзы, начинает рассказывать:
– У станции метро «Чёрная речка», т. е. в пункте пересадки с одной маршрутки на другую, была длинная очередь. Мне пришлось пропустить две маршрутки, поскольку не было никакой возможности в них войти – люди влезали туда с боем, расталкивая других и не соблюдая очереди, – я такого никогда в жизни не видела. К этому времени я поняла, что в общую дверь, куда все стремятся, я всё равно не смогу протиснуться, а, если даже мне это и удастся, то я не была уверена, что доеду живой в этой давке. Поэтому я пропустила и третью маршрутку, чтобы оказаться первой в очереди на следующую, потому что к этому времени заметила, что первый в очереди всегда занимал место рядом с водителем – это как бы было премиальное место. Я так и сделала: когда подошла четвёртая машина, я сразу ринулась к передней двери, открыла её и усевшись рядом с шофёром, захлопнула за собой дверь. Тут раздался звон разбитого стекла – его осколки полетели в меня, на сиденье и на пол кабины. Мне и так было не комфортно всё это время, а тут ещё и разбитое стекло! А шофёр и говорит: «будешь платить за стекло» и называет какую-то большую цифру. Я говорю ему, что у меня нет таких денег и что моей вины в этом тоже нет. На это он мне отвечает, что в таком случае он закроет дверь на замок и не выпустит меня из машины, а мы поедем до конечной остановки и там он будет со мной разбираться. Я жутко испугалась. Было ясно, что из-за моего сильного акцента он понял, что я иностранка и поэтому он может меня напугать и поживиться за мой счёт.
Теперь мне всё стало ясно:
1) Кристина закрыла дверь так, как она привыкла делать это у себя в Америке – с некоторым усилием. 2) Откуда ей было знать, что автомобили советского производства не такие прочные, как в США; даже мои российские друзья, когда я ездил с ними на их машинах, просили меня закрывать дверь мягко, без усилия. 3) Шофёр маршрутки, поняв, что имеет дело с иностранкой, решил извлечь определённую выгоду, припугнув её.
Когда она немного успокоилась, я спрашиваю её:
– Кристина, но ведь я дал тебе достаточно денег, чтобы они всегда были с тобой на всякий случай. В конце концов, ты же могла расплатиться с ним, чтобы он от тебя отстал и тебе не пришлось бы волноваться. Почему же ты этого не сделала?
Тут читатель, наверное, расхохочется. Вот каков был её ответ мне:
– Пап, ну я же ни в чём не виновата. Это же не справедливо! Почему я должна давать ему деньги за его неисправную машину?
После этого инцидента я пришёл к выводу, что Кристина уже достаточно познакомилась с российской действительностью и согласился, чтобы уже завтра она переехала жить в университетское общежитие.
Две экскурсии – в бедность моего детства и в современную роскошь
До моего отъезда в США оставалось только два дня и я, конечно, хотел перевести её туда сам. Поэтому я позвонил своему другу, доктору Саше Попову, и попросил его приехать за нами на машине и перевезти Кристину. Когда он приехал, то спросил не надо ли по дороге показать ей что-нибудь из достопримечательностей Питера. Вот тогда мне пришла в голову мысль показать ей комнату в коммунальной квартире, в которой наша семья из пяти человек проживала до 1962 года. Итак, мы приехали на Барочную улицу, дом 4 и без проблем поднялись на второй этаж. Там я позвонил во все три звонка квартиры № 23, не имея никакой надежды, что кто-нибудь нам откроет дверь. Однако дверь открылась и на пороге стоял довольно дряхлый давно не бритый старик. Я извинился за беспокойство и объяснил ему, что в далёком детстве я жил здесь в большой комнате со своими родителями, братом и сестрой, а сейчас я приехал из Америки со своей дочерью и хотел бы показать ей место жительство своего детства. На это старик мне говорит:
– А я вас знаю, вас звать Исаак. Конечно, проходите. Но соседка, которая теперь живёт в вашей комнате, отсутствует, так что посмотреть её не получится.
Я поблагодарил его и мы прошли в коридор. Там на потолке висело три лампочки, одну из них он зажёг, но всё равно там было темно. Я показал Кристине:
– Вот смотри – это кухня, а это туалет (открываю дверь в туалет). На самом деле, больше здесь нечего показывать.
Теперь Кристина оглядывается по сторонам и, наконец, спрашивает:
– А где ванная комната?
Пришлось ответить:
– А таковой вообще не было, как впрочем, и горячей воды тоже. Вот видишь кран над раковиной на кухне – это и был единственный источник холодной воды для приготовления пищи, он же умывальник для десяти человек. А мыться ходили раз в неделю в баню. Здесь в кухне размером 10 м2 стояли три стола (по числу семей в квартире) для приготовления пищи. А ещё здесь же стояла большая (1 м х 1,5 м) плита, которая топилась дровами. Её снесли только в году так 1950 м, когда провели газ и паровое отопление. Так что, здесь было очень весело жить. Между прочим, так жило в то время абсолютное большинство людей.
По выражению её лица, я понял, что она с большим трудом всё это воспринимает – ей не понятно, как можно было жить в таких условиях! Ну и слава богу, что непонятно. Больше там делать было нечего, я поблагодарил старика и мы ушли. Когда мы оказались на улице, я попытался вспомнить имя этого старика. Дело в том, что в той комнате жила вдова с двумя сыновьями – один, по имени Валерий, был моим ровесником, другой, по имени Костя, был на двенадцать лет моложе. И вот теперь я корил себя за то, что не спросил, который из них был этим стариком. Кристине я объяснил, что мы только что побывали на социальном дне современного Питера.
Затем мы отвезли Кристину в университетское общежитие, которое находилось на другом конце города, и после этого её жизнь в Питере стала намного привлекательней, но от этого пострадал её русский язык. Через два дня я улетел к себе в Калифорнию.
Позже я узнал от Коли, своего партнёра по бизнесу, что он по собственной инициативе решил провести для Кристины ещё одну экскурсию, на этот раз на социальную вершину. Для этого он привёз её в один из самых дорогих ресторанов города «Дворянское гнездо», которое располагалось в знаменитом Юсуповском дворце на улице Декабристов, д. 21 и которое совсем недавно открылось после большой реставрации. Скажу только, что этот ресторан предельно солидный и претенциозный и может похвастать такими гостями как Владимир Путин и Джордж Буш-старший, Катрин Денев, Брюс Уиллис или Пол Маккартни. За 20 лет нашего совместного бизнеса Коля никогда меня не звал не только в этот ресторан, но также и в любой другой. А вот Кристине решил показать блеск Питера. Вообще-то, Коля известен своим сибаритством – он любит всё лучшее и дорогое, будь то технические новинки на рынке Хай-Тека или рестораны. И, конечно, он удивил этим поступком не только Кристину, но и меня. По возвращению домой она взахлёб рассказывала мне об этом ресторане. Я думаю, что во всей Америке нет подобного ресторана – я имею в виду, прежде всего, его дворцовый интерьер. С тех пор я дал себе слово непременно посетить его, но пока что так и не осуществил своего намерения. Ну, время то ещё есть.
Кристина должна была улететь домой в самом конце августа. Однако 7 августа я получаю от неё Е-мейл, в котором она сначала говорит, что жизнь в общежитии значительно веселее, чем это было в начале семестра, хотя признаёт, что от этого пострадал её русский язык. Но затем спрашивает меня нельзя ли поменять её самолётный билет с 28-го на 21 августа. Очевидно, что именно ради этого вопроса я и получил этот Е-мейл. Я интерпретировал этот вопрос так: здесь всё хорошо, но очень хочется скорее вернуться домой. Пришлось выполнить и эту просьбу.
Интересно, что Кристина как бы предугадала знаменитый дефолт, который случился в России 17 августа 1998 года. Таким образом, она улетела через четыре дня после дефолта и я был очень рад, что так получилось – в эти тяжёлые для России дни лучше было быть подальше от неё.
Последние два курса в Стэнфорде
Следующие два курса уже не вызывали никаких опасений в смысле успеваемости, а их лакроссовая команда, как и в предыдущие годы, проводила около 25 официальных встреч с другими университетами по всей стране. Естественно, что все их поездки оплачивал Стэнфорд, а говорить здесь о том, как же это было интересно, нет никакого смысла.
Летом 1999 года, сразу после 3-го курса, у Кристины должна была быть производственная практика в одной из компаний Силиконовой долины. Поэтому пришла пора обеспечить её автомобилем. Я подобрал её в университете и мы поехали по объявлениям искать для неё подержанный автомобиль. Я хорошо понимал, что такую покупку надо искать исключительно в районах, где живут преимущественно руководители компаний, т. е. в местах с дорогой застройкой. Логика этого довольно проста:
1) там живут очень обеспеченные люди, которые любят менять свои машины каждые 3–4 года; 2) пока машина находится в их руках, они, как правило, регулярно отдают свои машины в обслуживание согласно расписанию; 3) они продают свою машину не потому, что им нужны деньги, а чтобы от неё избавиться после приобретения новой. Эти три причины позволяют купить вполне приличную машину за относительно небольшие деньги.
Кристина «влюбилась» уже в первую машину, которую мы увидели. И неудивительно, потому что это была спортивная двухместная Honda Civic CRX. Мы проехали на ней пару кругов и мне не понравился какой-то шум в двигателе. Мне стоило больших усилий уговорить Кристину поехать смотреть следующую – очевидно она уже видела себя за рулём этой машины и также то, как её друзья в Стэнфорде будут ей завидовать, когда она появится на ней на кампусе. Что тут скажешь: молодость – она и в Африке молодость! Ну мне не в первый раз приходится дискутировать с ней на тему «что такое хорошо и что такое плохо». В общем, не без труда, но мне удалось её уговорить продолжить наши поиски с обещанием, что мы вернёмся к этой машине, если не найдём ничего лучшего. Вторая машина – 5-местный Honda Accord hatchback 1987 года – мне сразу понравилась, потому что у неё вообще не было недостатков: при цене в $4,000 и пробеге 50,000 миль все её системы, включая кондиционер и электрические приводы для дверных окон, были в рабочем состоянии.
Когда я всё это объяснил Кристине, она выслушала меня, потупив свой взор в землю – ей всё равно хочется спортивный автомобиль. Ей совсем невдомёк, что когда/если её машина испортится – это будет моя проблема, а совсем не её, а мне и с моим бизнесом забот выше крыши. Как и много раз до этого, пришлось мне настоять на своём, а ей, хотя и с большой неохотой, принять моё решение. А сейчас вы поймёте, зачем я так подробно описал покупку её автомобиля. Дело в том, что я хочу познакомить вас с письмом на русском языке, которое Кристина оставила мне через месяц после приобретения её машины, когда она гостила у меня. И чтобы помочь вам понять о чём идёт в нём речь, а после этого вы смогли бы вдоволь посмеяться над ним, как это произошло со мной, когда я обнаружил его в своём архиве только сейчас, в дни написания книги, я должен сделать три пояснения к нему:
1) поездка, о которой идёт речь в первом предложении – это моё очередное восхождение на Шасту, для чего я уехал из дома в 3 часа ночи, когда она спала; 2) во втором предложении она благодарит меня за машину, которая теперь уже
ей нравится; 3) в конце письма речь идёт об аэропорте Сан-Франциско, из которого через неделю я должен был вылетать в Питер. Кроме её имени в конце письма, в нём вообще трудно найти правильно написанные слова и пунктуацию. И это после пяти семестров изучения русского языка в Стэнфорде и почти двухмесячного семестра, целиком ему посвящённого в Санкт-Петербургском университете! Итак, вот этот шедевр русской словесности:
После 3-го курса у неё была 3-месячная практика в одной из компаний Силиконовой долины, совсем недалеко от Стэндфордского кампуса. Несмотря на то, что эта компания находилась всего в 30 км от моего дома, Кристина отказалась жить у меня, а стала арендовать с другими студентами дом недалеко от работы. Эта компания даже заплатила им совсем неплохие деньги за время их стажировки – что-то около $10,000.
4-й курс был примечателен лишь тем, что Кристину выбрали капитаном Стэндфордской лакроссовой команды и она заслужила звание почётной спортсменки университета и какое-то время её фото даже висело в Stanford’s Hall of Fame (Зал спортивной славы ун-та), а в остальном всё было как и прежде вплоть до церемонии окончания университета, о которой хочется рассказать подробнее. Дело в том, что Стэнфорд всегда придерживался традиции приглашать на выпускные церемонии в качестве спикера очень знаменитых людей, часто своих выпускников. Так, на 109-й выпуск в 2000 году был приглашён Кофи Аннан, в то время генеральный секретарь ООН. А за два года до этого эту роль исполнял Тед Капелл, очень известный многолетний ведущий политической передачи «Ночная линия» (“Nightline”) на одной из трёх главных американских радиостанций – ABC. Эта передача ассоциировалась с его именем на протяжении 25 лет (с 1980 по 2005 г. г.) и я сам хорошо помню, как в 80-х годах не ложился спать, пока не прослушал его новостную политическую программу, которая транслировалась каждый день с понедельника по четверг с 11:30 до 12-ти ночи. А в 2002 году эту роль приглашённого спикера исполняла любимица Кристины со времени двухнедельного семинара 1997 года Кондолиза Райс, которая в то время была советником по национальной безопасности у президента Джорджа Буша младшего. Теперь вы можете представить, какие люди напутствовали молодых специалистов в их взрослую жизнь и как же они должны были гордиться тем фактом, что учились в университете, в котором также учились и эти совсем
неординарные люди.