Исаак Борисович Гилютин
Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
Что такое побывать на Шасте зимой в самый сильный шторм года!
В марте 2001 года мы с друзьями решили совершить зимнее восхождение на Шасту. Дело в том, что мои друзья в тот год готовились к поездке в Гималаи, чтобы совершить там восхождение на шести тысячник Ama Dablam, который находится в окрестностях Эвереста. Меня тоже звали с собой, но я не мог себе позволить оставить свой бизнес на целых шесть недель и потому пришлось мне отказаться. Но ребятам для такого восхождения нужна была более серьёзная тренировка, чем летнее восхождение. Поэтому было решено сделать зимнее восхождение на Шасту. Когда же мы узнали, что на Северную Калифорнию надвигается самый сильный шторм года, было решено, что это как раз то, что надо для их тренировки – только такие условия и будут наиболее приближенными к тем, которые их ожидают на Ама Даблам высотой 6,812 метров. Вот навстречу этому шторму мы и направились.
В магазине под горой, где мы брали в прокат снегоступы (уже ради этого стоило мне участвовать, т. к. никогда раньше мне не приходилось ими пользоваться), нас тоже предупредили о надвигающемся шторме. Мы их поблагодарили за предупреждение, заверив их, что это как раз то, ради чего мы приехали. Они очень удивились нашей лихости, покрутив указательным пальцем правой руки возле виска. Когда мы приехали на парковку под названием Bunny Flat, там, совершенно естественно для такого времени года, мы не обнаружили ни одной машины. Нас было пятеро на двух машинах. В этот первый день погода была вполне сносная, но к вечеру, как и предполагалось, испортилась. Вот в каких условиях мы вынуждены были устраиваться на ночёвку на середине горы:
Всю эту ночь шёл снег, а утром, когда мы с трудом вылезли из своих палаток, было абсолютно ясно, что нам уже не до восхождения, а хорошо бы спуститься живыми вниз. Вот это фото даёт хорошее представление об условиях того многочасового спуска с горы:
Скажу сразу, что этот спуск нам всем запомнился надолго. Мы спускались в снегоступах целый день в отсутствии какой-либо видимости и совсем неудивительно, что мы спустились на дорогу в двух километрах ниже того места, где находились наши машины. Нам ещё сильно повезло, что мы взяли в прокат снегоступы – трудно представить, что бы мы делали без них. Уже смеркалось и не было никакой возможности идти вверх с полными рюкзаками к нашим машинам по дороге, занесённой более, чем полуметровым слоем снега. На наше счастье, сверху вниз ехала снегоуборочная машина, которая, как оказалось, пыталась пробиться к парковке, где стояли наши машины, но водитель вынужден был повернуть назад, т. к. не смог туда проехать из-за толстого снежного покрова. Мы пытались предложить ему любые деньги, чтобы только он довёз нас до наших машин, но он наотрез отказался. Однако предложил довести нас вниз до деревни и нам ничего не оставалось, как согласиться.
Он довёз нас до полицейского участка и там, выгрузившись на главной улице, мы увидели, что вся она заполнена 30-сантиметровым слоем смеси воды и снега. Так что, даже наши двойные высокогорные ботинки на смогли защитить нас от воды. Оказавшись в полицейском участке, мы стали обсуждать, где бы нам переночевать. Решили искать единственную там гостиницу. Но тут выясняется, что у всех документы остались в машине и только у меня они со мной в рюкзаке. Это – привычка всей моей альпинистской жизни – я считаю, что, если я упаду на восхождении или, и того хуже, разобьюсь, то пусть уж и документы будут со мной, в этом случае они уже всё равно мне не понадобятся. Так что, мы были спасены и в этом плане – приняв душ, мы легко распределились по спальным местам номера гостиницы. Десять лет спустя на одном из сборищ по поводу моего дня рождения Серёжа Меншенин сказал, что тот случай заставил его пересмотреть свою привычку оставлять документы перед восхождением в машине. Приятно сознавать, что ещё есть что-то, что другие могут у меня позаимствовать.
Наутро, когда тяжёлая снегоуборочная машина, расчистив главную улицу деревни, поехала наверх расчищать дорогу к Bunny Flat, водитель взял с собой всех нас плюс лопаты, которые нам одолжили в магазине. Когда мы добрались до места стоянки наших машин, то мы их… не увидели. Две наших машины были полностью занесены снежным сугробом:
Вот так ничем закончилась наша попытка не просто зимнего восхождения, а зимнего восхождения в наихудших условиях. Может поэтому у ребят не получилось взойти в том году и на Ама Даблам.
Однако нехорошо чувствовать себя побеждёнными, даже если победителем оказалась гора или погода, что уж совсем не должно быть обидным. Поэтому уже на следующий 2002 год мы решили исправить эту ситуацию и взойти на неё в том же марте, но в хорошую и очень морозную погоду. И нам это удалось без особых проблем.
Вот она долгожданная зимняя вершина (слева направо: Серёжа, я и Карен):
А здесь почувствуйте силу ветра, который всё норовил сдуть нас со склона, но ему это, слава богу, не удалось. Здесь же он дует нам в спины и на нём можно неплохо лежать, но если он внезапно прекратиться, то можно будет и неплохо упасть:
Ещё один психологический эксперимент
В начале 2000-х годов у меня работал русский студент по имени Илья Гершов – его родители, к которым я относился уважительно, попросили меня взять его на обучение бизнесу, а заодно научить и здравому уму-разуму. Учился он на первом курсе местного колледжа и в этом, конечно, не было ничего необычного. Необычным для русско-еврейского мальчика было то, что его главным предметом там, а, значит, и будущей его специальностью, была американская литература. Одним словом, он готовил себя к писательскому мастерству (!). Ой, как же я намучился с Ильюшей! У него были серьёзные проблемы с логическим мышлением, возможно, что и с памятью, а также и с аккуратностью в работе. В общем, учить мне его пришлось несколько месяцев, на что с другими у меня уходила одна, максимум две, недели. Не расстался я с ним сразу лишь потому, что он был хорошо воспитан, а, главное, очень старался и мне было его по-человечески жаль. От него я тоже кое-чему научился – после него я брал себе в помощники только студентов, у которых главным предметом в колледже была либо вычислительная техника, либо программирование. Но всё это никакого отношения к тому, что я хочу рассказать, не имеет.
А имеет отношение вот что. Происходил он из семьи образованных эмигрантов из Москвы, но его родители никогда не занимались спортом и совсем неудивительно, что и сам Ильюша со спортом тоже, мягко говоря, не дружил. Из его рассказов я знал, что по выходным вечерам он проводил время со своими русскими друзьями, выпивая за вечер энное количество банок пива, а иногда чего и покрепче. На мои расспросы о его друзьях выяснилось, что они все, как и подобает нормальным молодым парням, регулярно ходят в спорт клуб, но его туда не зовут. В общем, ситуация вполне понятна – он щуплый, абсолютно физически неразвитый мальчик, не может тренироваться на их уровне. Эта его ситуация сильно напомнила мне моё детство и мои тогдашние из-за этого комплексы и переживания, хотя моё детство было ещё хуже, потому что у меня и друзей-то не было, а про пиво и водку я не мог даже помыслить. На этой волне сопереживания я и говорю ему:
– Ильюша, хороши же у тебя друзья – водку пить вместе они тебя зовут, а позвать тебя на тренировку им в голову не приходит! Впрочем, ты мог бы и сам напроситься на это.
Я-то надеялся, что таким замечанием приведу его в чувство и он сделает правильный для себя вывод. Он мне ничего на это не ответил. Но, насколько мне известно, у него в этом плане ничего не изменилось.
И вот однажды под впечатлением просмотра моих горных фотографий, которые в изобилии развешаны по стенам моей гостиной, Ильюша обращается ко мне с просьбой:
– Исаак, не могли бы вы когда-нибудь взять меня на Шасту?
Я хорошо понимаю, откуда у этой его просьбы «ноги растут»? Насмотрелся фотографий в моей гостиной – вот и захотелось, а понимания, на что он просится, у него нет никакого. Я почти уверен, что он и снега-то никогда не видел, не только летом, как на моих фотографиях, но даже и зимой: в нашем Сан-Хосе снега зимой не бывает, а привезли его сюда из Москвы малым ребёнком. И о катании на лыжах зимой он мог только слышать. Глядя на него, я опять вспомнил своё убогое детство и мне захотелось открыть ему глаза на прекрасный мир гор и вообще спорта. Поэтому я говорю:
– О том, чтобы тебе взойти на Шасту сейчас речи быть не может – ты к этому не готов. Тем не менее, я могу взять тебя на неё, но не для того, чтобы восходить на вершину, а только, чтобы показать тебе и дать почувствовать прекрасный мир гор. Мы можем подняться с тобой на 1/20 горы, где летом будет снег и плато, окружённое с трёх сторон настоящими горами. Мы там сможем переночевать в палатке, а утром вернуться домой. Я, может быть, даже поучу тебя ходить по снежному склону, если погода позволит.
Надо ли говорить, как он обрадовался. И уже в следующую субботу мы с ним мчались к Шасте. Там я дал ему свой большой рюкзак с палаткой внутри, свои лыжные палки в качестве трекинговых и свою каску (так, на всякий случай). Посмотрите на Ильюшу в предвкушении ожидаемого удовольствия:
Помог я ему одеть рюкзак и мы, не торопясь, пошли в гору, любуясь пейзажем впереди по ходу. Первые полчаса мы шли нормально, но затем Ильюша пожаловался мне, что ему тяжело дышать. Я взглянул на него и всерьёз испугался – его лицо было бледное как мел. Я обследовал его рюкзак и сразу увидел, что он одел его так, что левой лямкой перетянул лёгочную артерию. Тут только выяснилось, что он в свои 22 года впервые одел на себя рюкзак! После того, как я поправил лямку рюкзака, Ильюша признался, что теперь идти стало одно удовольствие. Бедный мальчик получил полчаса мучений!
Ещё через час мы достигли намеченного места и уже в темноте поставили палатку и улеглись спать. А утром проснулись с восходом солнца и в полной тишине. Когда Ильюша вылез из палатки и увидел, что предстало его взору, он просто обалдел от окружающей красоты. Вот посмотрите на счастливое лицо человека, впервые увидевшего летом снег:
Позавтракав, я решил показать ему настоящий снежный склон, а заодно поучить его ходить на нём. Для этого нам надо было перейти в другой горный цирк через левый от нас гребень, на что потребовалось ещё час ходу без рюкзаков. И вот мы достигли нашей цели, где я начал учить его ходить по снежному склону:
Обратите внимание на его оголённые руки: я, конечно, его предупредил, что так в горах не ходят – сгорит кожа на руках, – но, во-первых, ему не верилось, что за какой-нибудь час она может сгореть, а, во-вторых, ему очень хотелось загореть на самом деле, чтобы вернувшись, похвастать перед друзьями, что это у него не какой-нибудь пляжный загар, а самый, что ни на есть, настоящий горный.
Ему так понравилось ходить по снежному склону, что он не хотел уходить. Хорошо зная, с кем имею дело, я не сводил с него глаз. И тем не менее, стоило мне на одну секунду отвернутся, как уже в следующий момент я услышал его крик «Исаак!». Мгновенно оборачиваюсь и вижу, что Ильюша уже лежит на склоне и катится по нему вниз. И это на склоне, который не больше 7о крутизны! Я тут же вскочил, схватил свой ледоруб и помчался за ним на ногах как на лыжах. Ещё через мгновение я его обогнал, встал на его пути и остановил его падение. Теперь я вижу его обезумевшие от страха глаза. Я решил, что теперь он сполна получил все запланированные для него эмоции и на этом наше учение пора заканчивать.
На обратном пути, уже сидя в машине, Ильюша мне и говорит:
– Исаак, мне так понравилось, что я даже не могу выразить, как мне захотелось взойти на вершину.
На это я посоветовал ему тренироваться весь следующий год и обязательно бегать, как минимум, 5-километровую дистанцию. Он с радостью обещает мне, что непременно так и сделает ради того, чтобы я взял его на восхождение в следующем году. Всё это происходило в 2005 году.
Проходит целый год, и он напоминает мне о моём обещании, говорит, что своё обещание он выполнил и весь год тренировался. Теперь я готов выполнить своё и назначаю уикенд, в который мы с ним поедем на гору. Но, за неделю до назначенного уикенда у Ильюши день рождения и он приглашает на него и меня. Там присутствуют все его друзья и родители этих друзей. В середине вечера он отзывает меня в сторону и говорит, что здесь присутствует его близкий друг, который служит в United States Marine (Морской пехотинец США!), сейчас он здесь в отпуске и тоже очень хочет пойти с нами на Шасту. Говорю ему, чтобы познакомил нас, а там посмотрим. Он убегает и приводит своего друга Олега. Передо мной стоит высокий русский парень, на голову выше и меня, и Ильюши, и настолько же шире в плечах. На меня, безусловно, действует магия его профессии (US Marine!) и внушительные размеры его тела. Так что, я, не задумываясь, даю своё согласие на его присоединение к нашему восхождению.
Вот только теперь я подошёл к тому, ради чего решил включить сюда этот рассказ. Как и всегда, приехали мы под гору, взяли на прокат необходимое снаряжение для них обоих и поехали дальше на Bunny Flat – большой паркинг, откуда 99 % желающих взойти на гору, начинают свой подъём на неё по так называемому Avalanche Gulch. Но я там ходил лишь однажды и этот маршрут мне очень не понравился. Уже следующий раз я попробовал другой путь – через Old Ski Bowl (Старая Лыжная Чаша) и он мне очень понравился. С тех пор я всегда там и хожу. У этого маршрута есть сразу несколько преимуществ: во-первых, он значительно живописнее. Во-вторых, к нему ведёт 5-километровая шоссейная дорога вверх и, таким образом, начало маршрута оказывается на 300 метров выше, чем от Bunny Flat. В-третьих, он почти не известен широкой публике и поэтому я никогда не встречал на нём других восходителей – это очень важное для альпиниста условие – почувствовать себя наедине с горами. Однако у этого маршрута есть один недостаток – дорога к нему закрыта большую часть года. Её, как правило, открывают к 4 июля, к празднику дня Независимости США, но тоже не всегда – это зависит от того, каков на ней снежный покров и когда он полностью растает.
Итак, мы приезжаем на Bunny Flat и видим, что «моя» дорога закрыта. Тогда я говорю парням:
– У нас есть два варианта: либо идти отсюда по неинтересному маршруту Avalanche Gulch, по которому идут все, либо – по моему любимому маршруту через Old Ski Bowl, но тогда нам придётся идти дополнительные 5 км по закрытой дороге вверх, а после восхождения проделать тот же путь, но уже вниз.
Мне, конечно, хотелось, чтобы они выбрали «мой» маршрут, т. к. в то время я был ещё совсем молодым (мне тогда было всего-то 65 лет) и пройти лишние 5 км с небольшим рюкзаком мне не составляло никакого труда. Я догадывался, что парни выберут мой любимый вариант, хотя бы потому, чтобы выглядеть этакими молодцами по сравнению со мной. Говоря, по правде, я на этом и играл. И не ошибся.
Справедливости ради, следует сказать, что большой рюкзак с палаткой я доверил нести морскому пехотинцу – не подумайте, что там был уж очень большой вес – ну, никак не больше 15 килограммов – сущий пустяк для US Marine. Они там на своей службе наверняка таскают в два, а то и в три раза тяжелее. Их там, наверное, заставляют это делать не пешком, а бегом. И было бы смешно, если бы я или Ильюша нёс палатку, а морской пехотинец шёл бы налегке.
Итак, мы преодолели эту дорогу часа за полтора и подошли к началу маршрута. Затем, уже на маршруте, идём час, два, три – все идут молча – видно, что обоим моим подопечным гора даётся нелегко. Ещё через два часа мы перевалили через гребень и перешли в центральный южный цирк Шасты. Здесь погода сильно ухудшилась – нас накрыло густым туманом (для меня это произошло впервые на этой горе в такое время года) и несмотря на то, что я был на ней уже много раз, я теряю ориентацию, поскольку дальше 10 метров ничего не видно. Поэтому я ухожу вперёд, чтобы разведывать путь, но так, чтобы видеть идущего за мной Ильюшу, а морского пехотинца я почти не вижу – он отстаёт от Ильюши на столько же, на сколько Ильюша отстаёт от меня. И мне это кажется очень странным и уж точно совсем неожиданным. Ильюша идёт и молчит, а вот Олег что-то там пытается ему говорить, причём издалека, не догоняя его. Скажем прямо, моим подопечным в этот раз сильно не повезло с погодой, такой туман – большая редкость на этой горе, на которой летом погода очень устойчивая. Кроме того, густой туман в горах дополнительно уменьшает количество кислорода в воздухе, как бы добавляя к реальной высоте ещё пол километра. После получаса такой неприятной ходьбы вверх, я вижу, что мои ребята ещё сбавили темп и понимаю, что надо искать место для ночлега, не доходя до известной площадки на Halen Lake, которую я в таком тумане скорее всего и не найду.
Ещё через полчаса я обнаруживаю себя на гребне (который совсем не ожидал увидеть!) и нахожу площадку для палатки. Решаю здесь остановиться на ночь. Минут через пять ко мне подходит Ильюша, а вот морской пехотинец показывается из тумана ещё через 10 минут и (что я вижу!): он еле идёт по нашим следам в снегу и через каждые несколько шагов останавливается, чтобы отдохнуть. Именно так я 35 лет назад шёл по вершине Хан-Тенгри, но там высота была 7,000 метров и после 10-дневного на неё восхождения с большим рюкзаком, раза в два больше, чем сегодня несёт Олег. В общем, мне ясно, что наше восхождение на этом завершено и на этот раз вершина нас не увидит, независимо от того, будет ли завтра хорошая погода или такая же плохая. Там, где мы находимся – это только 1/4 горы. Объявляю ребятам, что завтра с утра встаём и идём вниз. По их лицам вижу, что оба с удовольствием принимают моё решение. После этого ставим палатку, варю им еду и чай, они едят и с наслаждением залезают в свои спальники.
Вот так закончилось это неудачное во всех отношениях восхождение. Единственное, что меня порадовало в нём – это поведение Ильюши – видно было, что и ему трудно, но он шёл и молчал, в общем, показал себя бойцом. А вот Олег меня сильно разочаровал – никак не ожидал я такого от морского пехотинца. Больше того, когда на следующий день Ильюша пришёл на работу, он озвучил мне то, чего я ещё не знал по той причине, что Олег шёл далеко от меня. По словам Ильюши, Олег шёл позади него и всё причитал: «когда же всё это закончится!». Вот вам и загадка: такое разное поведение двух таких непохожих друзей – один статный морской пехотинец («косая сажень в плечах»), другой – маленький, субтильного телосложения, непривычный к большим нагрузкам, молодой человек. Я, пожалуй, неправ, говоря, что это восхождение было совсем неудачным: я получил свой урок – внешний вид человека совсем не гарантия его достойного или наоборот поведения в стрессовой ситуации. А ещё профессия морского пехотинца после этого инцидента потеряла блеск в моих глазах.
Скалолазание в память о погибшем друге
В начале сентября 2001 года, когда в американский праздник Labor Day (День Труда) выдаётся длинный (три дня) выходной, необычно большой компанией (человек двенадцать молодых людей, позвали и меня, а я не отказался) мы улетели в велосипедную и скалолазную Мекку США – город Moab в штате Юта на западе страны. Повод для этой поездки был довольно печальный: 18 августа погиб один из самых молодых и способных скалолазов этой компании Андрей Герасимов, друг Данилы Энговатого, о котором выше я уже писал. Вообще-то, их было трое с одного курса (1993 года) матмеха ЛГУ (математико-механический факультет Ленинградского Государственного Университета) – Андрей, его жена Наташа Луцевич и Наташина лучшая подруга Женя Кох. К слову сказать, Андрей был блестящим программистом, за что и получил в 1996 году приглашение на работу в Силиконовую долину. Помните, выше я писал о проблемах с паркетным полом моего дома после новоселья, когда двое из гостей пришли прямиком после скалолазания в Йосемитском парке, не снимая обуви? Это как раз и были Данила с Андреем. Помимо скалолазания эти двое увлекались ещё и прыжками с парашютом. Я знал, что Данила, ещё живя в Москве и учась на физическом факультете в МГУ, совершил там 25 таких прыжков, а, кроме этого, имел ещё чёрный пояс по кикбоксингу. В общем, тот ещё спортсмен и, очевидно, он решил приобщить к прыжкам и своего нового скалолазного друга Андрея. Через год после того, как они побывали у меня на новоселье, они вместе совершали очередной прыжок, который для Андрея оказался смертельным – он разбился при приземлении прямо на глазах у приземлявшегося в этот же момент Данилы.
После такого вступления можно переходить к событию, о котором я собираюсь рассказать. В православии существует традиция поминать погибшего на 40-й день после смерти. Данила решил организовать восхождение на любимую скалу-башню Андрея под названием Castleton Tower и посвятить его памяти своего погибшего друга. Для выполнения этого решения нужен был длинный уикенд, т. к. эта башня находится в штате Юта, одном из красивейших в США. Ближайший такой длинный уикенд приходился на начало сентября – вот Данила и решил, что эти три дня, хотя и значительно не дотягивают до 40-дневного срока, но значительно важнее таким вот необычным способом отметить память своего друга.
Выглядит эта башня и наш не неё маршрут довольно впечатляюще:
Данила принципиально хотел, чтобы участников этого мероприятия было как можно больше. Он сообщил мне, что выбрал самый лёгкий маршрут на неё под названием North Chimney (Северный Камин) протяжённостью четыре верёвки и был 5.9 по американской шкале трудности. Остальные на неё маршруты были ещё круче – от 5.10 до 5.13, а я никогда, даже в молодые годы не лазил труднее, чем 5.8. Ну и не следует забывать разницу в 30 лет между мной и всеми остальными. Поэтому я понимал, что шансов залезть на неё естественным лазанием у меня практически нет. С другой стороны, я также понимал, что, если попытаюсь залезть лазанием, то почти наверняка застряну на маршруте на глазах у всей честной публики. И что будет тогда? Вытянуть меня наверх на верёвке на по-настоящему вертикальной стене – практически невозможная задача, хотя бы потому, что верёвка сильно растягивается при нагрузке. Останется лишь одна возможность – спускаться дюльфером вниз по верёвке. Но и это будет не простой задачей, потому что, начиная со второй верёвки, нижние концы всех остальных будут закреплены. В общем, и то, и другое, будет моим полным публичным фиаско, а, случись любой из этих процессов, он, учитывая, что весь коллектив совершенно неопытный в производстве спасательных работ, займёт много времени и тогда, очень может случиться, что нам не хватит дневного времени, чтобы все участники успели залезть на башню, да ещё и спуститься с неё – а это тоже не тривиальная задача для мало опытных спортсменов. Короче говоря, я никак не мог допустить, чтобы на восхождении со мной произошло нечто подобное, но и упустить такой редкий шанс я тоже не хотел. Думаю, что Данила, приглашая меня, всего этого не знал, потому и приглашал. Однако я решил, что меня выручит мой, совсем не скалолазный, а профессиональный альпинистский опыт.
Итак, большой компанией прилетели мы в столицу штата Salt Lake City в пятницу вечером, взяли в прокат микроавтобус, загрузились туда со всеми своими рюкзаками и помчались в сторону городка Moab. Поскольку расстояние между этими городами 240 миль, то в пустыне за городом Moab мы оказались далеко за полночь. Каждый расстелил на песке свой полиэтилен, положил на него свой спальник и прямо под открытым небом отошёл ко сну. Проснулись в субботу около шести утра, что-то там пожевали, попили чайку и, прихватив скалолазную амуницию и три верёвки, отправились в направлении цели нашего приезда – башни Castleton Tower.
Через час мы были уже под башней – зрелище очень впечатляющее! Теперь все стали надевать скальные туфли и обвязки (страховочные пояса), а Данила на правах организатора и, очевидно, сильного скалолаза, ещё одел на себя петлю с большим количеством закладок (искусственные точки опоры и страховки) и полез первым. Интересно, что Данила ни разу не спросил меня «по зубам» ли мне этот маршрут, очевидно, думал, что я уже не мальчик и сам должен разобраться со своими проблемами – по пословице: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Я же, прежде чем он полез, попросил его оставить мне его жумар (устройство, напоминающее дверную ручку, которое свободно скользит по верёвке при передвижении его вверх и заклинивается, когда его нагружаешь). Ещё один жумар мне одолжил Карен, которому он тоже был не нужен, т. к. он к тому времени уже лазил куда более трудные маршруты.
Теперь, понимая, что у меня в запасе масса времени, пока наступит мой черёд лезть вверх, я начал устраивать для себя систему, которая почти не будет мне мешать лазить свободным лазанием в простых местах, зато в ключевых местах я смогу ею воспользоваться и лезть в таких местах не по скале, а по верёвке. Называется этот способ лазанием на стременах, которые укрепляются специальным способом на ступнях обеих ног, обязательно пропускаются под обвязкой (иначе система работать не будет!), затем каждое стремя заканчивается жумаром, который прикрепляется к одной и той же верёвке. Конечно, я поупражнялся дома, чтобы вспомнить, как всё это работает, понимая, что только этот способ позволит мне присоединиться к коллективу. Замечу, что меня учили этому лет 40 назад, когда я только познавал азы альпинистской профессии, и не могу вспомнить, чтобы за свою спортивную карьеру когда-нибудь пользовался им. Ведь этот способ нужен только наиболее слабому по уровню подготовки в группе, которому не под силу пролезть там, где могут пролезть остальные. Мне, слава богу, повезло в том, что на сложных маршрутах я всегда ходил с товарищами одинаковой подготовки.
Кончилось тем, что с этим устройством я нигде не застрял и пролез быстрее, чем некоторые молодые. А там, между прочим, было вот такое, почти экзотическое, лазание:
И, конечно, я получил громадное удовольствие от этого восхождения. Вот здесь все участники того восхождения на вершине башни:
Думаю, что вы там меня легко нашли, хотя бы по возрастному принципу.
Но после восхождения был ещё спуск – три последовательных дюльфера по вертикальной стене – а это было моё любимое занятие в молодые годы. В городок Moab мы вернулись уже в полной темноте.