Исаак Борисович Гилютин
Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
Постскриптум: моя плата за восхождение на Эльбрус
Через месяц после возвращения домой в родную Калифорнию, я приступаю к своим обычным тренировкам, которые включают также бег на 5-километровой дистанции. И вот тут меня ожидает неприятная новость – чувствую боль в правом тазобедренном суставе, чего раньше никогда не было. Сначала уменьшаю дистанцию с тем, чтобы сустав получал меньшую нагрузку, надеясь на то, что со временем он привыкнет и можно будет начать постепенно увеличивать дистанцию. Однако это не помогает, и я обращаюсь к врачам. По их рекомендации делают мне рентген сустава, который показывает, что с ним не всё в порядке. Теперь полностью прекращаю бегать и начинаю ходить к физиотерапевту. После двадцати сеансов физиотерапии становится понятным, что на этот раз она мне не поможет. Ковид-19 мне даже в чём-то помог – ведь я не хотел пропустить очередной Сан-Францисский марафон 2020 и так получилось, что я его и не пропустил – его просто отменили из-за пандемии. Такая отмена произошла только второй раз за всю 44-летнюю его историю.
Затем делают мне МРТ (MRI), который лишь подтверждает серьёзный износ сустава. На всё это ушёл целый год и в октябре 2020 года становится ясно, что операции по замене сустава уже не избежать. Мне стало очевидно, что это есть моя плата за все дни подготовки и само восхождение на Эльбрус. Ничто не достаётся даром – за всё приходится платить. Про себя же я подумал, что даже, если бы знал заранее, что такая за него будет плата, я всё равно бы не отказался от такого мероприятия. Мне было ясно, что эта гора в моём возрасте стоит того.
Изучив эту проблему в Интернете, узнаю, что в последние годы в США культивируют относительно новый вид операции, когда разрез для замены тазобедренного сустава делают не сзади, как раньше, а спереди. Этот способ имеет два преимущества: во-первых, разрез делается всего 5 см в отличие от 12 см при традиционной операции; во-вторых, не приходится разрезать мышцы. Благодаря этим преимуществам можно покинуть госпиталь в день операции, не оставаясь там на ночь, вместо нескольких дней при традиционной операции. Я очень быстро нашёл в Сан-Франциско доктора, который делает только эти операции уже в течение 10 лет. При встрече я объяснил ему, что мне очень важно, чтобы после операции я смог опять бегать свои 5 км на Сан-Францисском марафоне, а также продолжить восхождения на гору Шаста. Он уверенно заверил меня, что я смогу бегать свои 5 км, а что касается горы Шаста, то он просит меня сообщить ему, если я действительно на неё взойду – ему это интересно знать. Я, конечно, пообещал сообщить ему в случае, если это произойдёт. После этого я сказал, что знаю, что можно покинуть госпиталь в день операции, но хочу остаться на одну ночь, чтобы не доставлять хлопоты в этот день своей дочери. И добавил, что для этого мне нужна палата для одного и, если надо я за это доплачу. Он ответил, что в их госпитале все палаты для одного и потому ничего доплачивать не надо. Вот так всё быстро и определилось.
Утром 12 ноября мне была сделана операция, а через несколько часов я уже прогуливался по коридорам госпиталя, опираясь на палочку. Тут интересно заметить, что лет тридцать назад я узнал, что моя правая (операционная) нога длиннее левой не то на пол сантиметра, не то на целый сантиметр. Думаю, что именно поэтому её тазобедренный сустав износился больше, чем не левой ноге. Тогда было ясно, что это уже не поправить и я просто стал вкладывать во всю свою обувь дополнительную стельку в левую обувку. Я предупредил об этом казусе доктора, а он сказал, что это теперь не имеет значение, потому что после того, как он вставит новый сустав, он будет измерять с помощью лазера длину обоих ног с целью их выравнивания. Вот так я совершенно неожиданно с этой операцией ещё и выправил своё тело, которое либо при рождении, либо от моих спортивных нагрузок или неправильной обуви советского производства претерпело такое изменение.
Утром следующего дня моя дочь Кристина забрала меня к себе. Там я каждый день ходил с палочкой по несколько километров два раза в день по улице разглядывая с их холма прекрасные виды Сан-Франциско. А через три дня по моему настоянию она отвезла меня домой в Сан-Хосе. Через три месяца я вновь стал бегать, постепенно увеличивая дистанцию и теперь надеюсь на участие в Сан-Францисском марафоне 2021, который в этом году из-за Ковида-19 перенесли с июля на сентябрь.
Моё отношение к старости и смерти
Знаменитый ирландский писатель и поэт Оскар Уайльд в своей наиболее известной книге «Портрет Дориана Грэя» высказал, как мне кажется, очень интересную мысль о человеческой старости: «Трагедия старости не в том, что стареешь, а в том, что остаёшься молодым». Вот именно это и происходит со мной и, я думаю, со многими другими, достигшими моего возраста. Поэтому хочу здесь поделиться своими мыслями и выводами, к которым я пришёл, практически не читая литературы на эту тему.
1) Каждый и без меня знает, что надо делать, чтобы – нет, не оставаться молодым – это невозможно, а чтобы отсрочить или даже полностью исключить настоящую старость, под которой я понимаю состояние, когда тебе потребуется посторонняя помощь для обычной повседневной жизни. Итак, для этого надо всего лишь быть поклонником здорового образа жизни (ЗОЖ), причём, чем раньше в своей жизни он им становится, тем легче будет в старости. А ещё лучше, если это начинается со дня его рождения. Общеизвестно, что ЗОЖ подразумевает, как минимум, четыре составляющих: здоровое питание, необходимые витамины, спорт на протяжении всей жизни (желательно на свежем воздухе), наконец, хороший и длительный сон в ночное время. Я не перечислил здесь психологическое состояние человека по той простой причине, что, во-первых, оно очень индивидуально, а, во-вторых, если он придерживается перечисленных четырёх составляющих, то, с большой вероятностью, его психологическое состояние тоже находится в полном порядке.
2) К главным перечисленным составляющим следует отдельно добавить медицину. При любых занятиях спортом никому не избежать многочисленных травм. И я в этом отношении тоже не был и сегодня тоже не являюсь исключением. Помимо травм у меня, как и у всех нормальных людей, бывали и бывают, хотя и очень редкие, но недомогания, которые свойственны любому нормальному человеку. Я, руководствуясь правилом «чем раньше начнёшь лечение, тем быстрее вылечишь проблему», т. е., не откладывая ни на один день обращаюсь к врачам. Я говорю здесь о вполне очевидном подходе, но дело в том, что мне известны люди, которые не любят ходить к докторам. Считаю это в корне не правильным, поскольку медицина за последние 40 лет достигла впечатляющих успехов и глупо этим не пользоваться. Но тут всегда возникает проблема: когда вам конкретно нужна серьёзная медицинская помощь необходимо потратить много времени, прежде чем вы найдёте лучшего или одного из лучших докторов в необходимой вам области. Поскольку я сам имел много медицинских проблем, то с большой уверенностью скажу, что мне совсем не жаль большого количества времени, потраченного мною на поиски хорошего доктора в каждом отдельном случае. Мой личный почти 45-летний опыт жизни в США привёл меня к мысли, что не следует жалеть времени и денег для поиска доктора-специалиста из 5–10 % лучших в своей области. И особенно это касается физиотерапевтов – они разительно отличаются друг от друга. Они ведь не доктора вовсе и думаю, что получить лицензию на их услуги не составляет большого труда. Так, по крайней мере, дело обстоит в США, но подразумеваю, что в России с этим тоже не лучше.
3) Что же касается спорта и его значения для счастливой жизни человека, то мой читатель должен был заметить, как много раз в тексте этой книги я буквально боготворил спорт, который чрезвычайным образом изменил мою жизнь. Здесь я дополнительно хочу лишь раскрыть один секрет, который (уж поверьте!) никогда и ни с кем не обсуждал. Дело в том, что во мне всю взрослую жизнь проживают два Исаака – один реальный, а другой – виртуальный. Окружающие знают меня реального, а вот виртуальный известен только мне одному. Функция виртуального Исаака заключается в том, чтобы контролировать действия реального Исаака и высказывать ему свои суждения по каждому его непристойному поступку. Этот виртуальный Исаак постоянно находится где-то «в облаке» и следит за каждым действием реального Исаака. К примеру, если у меня на сегодня запланирована тренировка, а мне очень не хочется на неё идти (ведь там будет трудно!), при том, что видимые физические недомогания или болезнь отсутствуют (только они имеют право отменить тренировку), этот виртуальный Исаак говорит реальному: «попробуй только пропустить эту тренировку – я буду презирать тебя за это малодушие и напоминать тебе об этом некрасивом поступке всю оставшуюся жизнь». После такого сообщения «сверху» от моего главного в жизни судьи мне становится не по себе и я не просто иду, а прямо-таки бегу на тренировку. По возвращению с неё я чувствую себя вдвойне хорошо: во-первых, я там на славу потрудился, за что моё тело мне благодарно, а, во-вторых, у виртуального Исаака совсем нет причин меня презирать.
4) Ни для кого не секрет, что общение с молодыми людьми отдаляет процесс старения. Поэтому старайтесь побольше общаться с ними. В разговорах с молодыми старайтесь не только слушать, но и слышать их доводы и точку зрения. Если это хорошо образованные люди, то скорее всего, что в спорах с нами, правы они, а не мы. У меня нет сомнений, что они лучше знают современную жизнь и лучше знают, как бы они хотели жить дальше. Нам же, «умудрённым» своей длинной жизнью, иногда трудно их понять, но от этого мы не становимся более правыми по сравнению с ними. Я часто говорю другим и также часто напоминаю себе фразу: «молодые всегда правы, даже когда они неправы!».
5) Очень желательно жить жизнью, независимой от своих детей, так, чтобы они не чувствовали никаких обязательств по отношению к вам, кроме моральных. И снова: чем лучше будет ваше здоровье (см. пункт 1), тем меньше хлопот вы будете доставлять вашим детям, за что они несомненно тоже будут вам благодарны.
6) Все, кто заканчивал свою трудовую повинность, знаком с шоком, который наступает сразу после этого: с одной стороны, появляется много свободного времени, с другой – не надо больше составлять план на свой рабочий день, не надо подчиняться чьим-то приказам или, наоборот, отдавать приказы другим и т. д., к чему ты приучен за несколько десятилетий трудовой жизни. И психологически это действует отрицательно почти на каждого человека. Поэтому-то врачи и советуют иметь какое-то хобби на старости лет. Я тоже не исключение из этого правила: когда в 76 лет я закрыл свою компанию, президентом которой был в течение 21 года, то всё это прочувствовал и на себе. Однако у меня этот шок прошёл очень быстро, потому что я стал тренироваться не 2–3 раза в неделю, а каждый день. Эти тренировки меня так утомляли, что я с удовольствием отходил ко сну и спал как в детстве. Но это была пища для тела, а для ума нашлось другое занятие – написание этой книги. Книга заняла у меня уже три года и, похоже, займёт ещё какое-то время, а когда её закончу, я планирую брать уроки музыки – хочу научиться игре на пианино. А это занятие займёт у меня во много раз больше времени, чем книга. Так что, надеюсь, этим обеспечу себе занятие до конца жизни.
7) Что же касается самой смерти, которой всё равно не избежать, то мне нравится подход к этому вопросу старейшего российского журналиста 87-летнего В. В. Познера. Вот как он ответил на вопрос «как бы вы хотели умереть?», который ему был задан одним из самых молодых и талантливых блогеров Юрием Дудём:
– Либо на теннисном корте во время игры, либо в постели, занимаясь любовью со своей любимой женой.
Что касается лично меня, то, несмотря на то что я очень люблю играть в теннис, но не играю уже лет 20 после того, как «заработал» себе медицинскую проблему под названием «tennis elbow», ну а что касается жены, то у меня её попросту нет, зато есть ещё горы, лыжи и бег. Ну и, конечно, есть ещё мои дети, которые пока ещё согласны кататься со мной на слаломных склонах. Ещё я люблю беговые лыжи, но ни один из них до сих пор не воспылал желанием составить мне компанию в этом виде спорта. Однако я не теряю надежду – может быть, в будущем кто-то из моих внуков составит мне компанию.
Одним словом, хочется долго и достойно жить, и также достойно умереть, не доставляя хлопот своим детям.
Новости с последнего Сан-Францисского Марафона (2021 года)
Я уже упоминал, что моё участие в дисциплине 5 км в составе Сан-Франциского (СФ) марафона должно стать для меня панацеей для времени, когда я уже не смогу «поклоняться» своей, ставшей уже любимой, горе Шаста. В этот летний сезон даже и в мыслях не было пообщаться с Шастой – из-за Ковида19 было не разумно идти на неё с кем-то и ночевать там в одной палатке. А теперь уже кажется, что у меня и вовсе не будет возможности повидаться с ней, хотя бы ещё раз.
Потому я с таким пиететом стал относиться к СФ марафону последние пять лет. Однако вот уже два года, как я там не участвовал: в 2019 году у меня на это была более, чем уважительная причина, – в это самое время я находился на Эльбрусе, а в 2020 году марафон вообще не проводился из-за Ковид19. В этом году его тоже чуть было совсем не отменили, но затем просто перенесли с июля на сентябрь, очевидно, надеясь, что за два лишних месяца большее количество людей будет вакцинировано.
Я очень обрадовался, когда узнал, что он всё-таки состоится 19 сентября и, как только мой хирург разрешил мне начать бегать после замены моего правого бедра на титановое в ноябре 2020 года, я начал свои тренировки. В этом году мой зять, Гейб, вполне ожидаемо, тоже решил поучаствовать в том же забеге, что и я. Но неожиданно у нас появился и третий участник из нашей семьи. Дело в том, что за пять месяцев до марафона мой сын, Женя, который живёт в Нью-Йорке, рассказал мне новость, связанную с его 16-летним сыном, Максом, который уже давно славится своей необыкновенной коммуникабельностью, вполне подстать Кристининой. Оказалось, что Ковид19 «ударил» по этому чрезвычайно коммуникабельному молодому человеку значительно сильнее, чем по среднестатистическому. Раньше я как-то не задумывался над тем, кому из молодых людей легче переносить трудности изоляции из-за Ковида, – тихим спокойным интровертам или очень коммуникабельным экстравертам?
А вот теперь Женя озвучил мне, что Макс очень тяжело переносит изоляцию от своих друзей и подруг и это несмотря на то, что он почти всё Ковидное время продолжает играть в лакросс, так как их игры всегда проходят на открытом воздухе. Но вот школьные-то занятия проходят дистанционно и это ему тяжело переносить. Это известие меня просто ошеломило и в течение нескольких дней не оставляло меня – я всё обдумывал, чем бы его развлечь в этой ситуации. В результате, в наш следующий разговор я сказал Жене, чтобы он предложил Максу на выбор: либо сходить со мной на Шасту в удобное для него время – ради того, чтобы вывести мальчика из транса, я был готов рискнуть, либо поучаствовать со мной в 5 км дистанции СФ марафона 19 сентября. Макс сразу же отреагировал: он хочет и то, и другое, но, поскольку восхождение на Шасту со всеми приготовлениями и переездами из Нью-Йорка и обратно займёт целую неделю, то в этом году он не может найти столько свободного времени, т. к. занимается выбором колледжа, куда будет поступать в следующем году. Зато для участия в марафоне требуется всего один уикенд, и он с радостью принимает моё предложение. Уже на следующий день я регистрирую его и себя и покупаю ему билет на самолёт. Вот так мы с Гейбом получили третьего участника марафона и, таким образом, наша тройка будет представлять сразу три поколения нашей семьи.
Теперь о самом СФ марафоне и, главное, о его 5 км дистанции. В этом, всё ещё Ковидном году, чтобы уменьшить толпу участников на старте, организаторы предложили старт в одно и тоже время, но в два разных дня – субботу 18-го и воскресенье 19 сентября. В первый день закончили дистанцию 680 участников, а во второй – 859. Таким образом, в этом году участников было на 1,000 меньше, чем в предыдущие марафоны.
Первым из нас троих вполне ожидаемо и очень красиво финиширует Макс:
Вторым, естественно, прибегает Гейб, но уже не так красиво:
А последним, конечно же, прибегаю я и уж совсем некрасиво (третий справа):
Теперь пора подводить итог. Немного о моих личных надеждах: мой рекорд на ближайшем к моему дому местном стадионе за последний месяц был 37 минут. Поэтому для СФ марафона я определил себе вилку между 37-ю и 38-ю минутами. Это при том, что три года назад моё время было 33 мин 26 сек. – сразу видно, что серьёзно постарел! Однако мой результат этого года оказался значительно хуже моего прогноза – целых 40 мин 01 сек. Я был ужасно расстроен, потому что такой регресс в беге не позволит мне достичь моей заветной цели – пробежать на этом же СФ марафоне эту же дистанцию в пределах 1-го часа в возрасте 100 лет!
Правда, чуть позже Гейб прислал мне сообщение о том, что, несмотря на такое плохое время, я, тем не менее, занял первое место среди всех участников в возрасте 70+ лет. Этим, что называется, он посластил мою горькую пилюлю.
А вот время двух других поколений нашей семьи: Гейба – 29:32 и Макса – 24:40. Внимательно проанализировав данные таблицы результатов, я с удивлением узнал, что на семейном-то уровне с учётом возраста (Age-Graded Scoring), я занял первое место (87 общее место с 54,50 %), на втором месте Макс (99 общее место с 53,75 %) и на третьем – Гейб (211 общее место с 47,77 %). Таким образом, это ещё большой вопрос, кому из нас надо больше тренироваться, чтобы отнять у меня первое семейное место.
На этом фото золотой и серебряный призёры семейного чемпионата на фоне беспилотного автомобиля Jaguar с Google’s Waymo самоуправляемой частью на крыше автомобиля:
А на этом присутствуют уже все три призёра семейного чемпионата плюс Сашка:
Сила и выносливость Макса буквально прёт из него. Уже после бега он вот таким способом показывает, что бег на 5 км для него всё равно, что слону дробина:
https://www.dropbox.com/s/zph7n1dlt1rvg0x/Max%20holds%20me.jpg?dl=0
Ну что ж, в следующем году придётся его послать на полу марафонскую дистанцию – нечего ему делать на детской 5 км. Может, хоть на ней выложится полностью.
Наконец, если кто-то из читателей захочет проверить правильность моего анализа данных или, хуже того, захочет составить нам компанию в следующем году, вот координаты Веб сайта:
https://www.runraceresults.com/Secure/RaceResults.cfm?ID=RCLF2021
Чтобы найти соответствующие записи нужно в графе «Select Race» выбрать «5K Sunday», затем в графе «Search by Bib» (Bib – это номер, под которым каждый из нас бежал) ввести один из наших номеров (мой 21768, Макса 21046 и Гейба 21760) и после этого нажать кнопку «Find Runner».
Итак, встречаемся на СФ Марафоне 2022, надеюсь, в более расширенном составе. Что касается меня, то я уже начал готовиться к нему – очень не хочу отдать пальму первенства Максу, который уже «наступает мне на пятки».
Часть 6: Мои дети
Прежде, чем я перейду к повествованию этой части книги, хочу поблагодарить своих детей, Женю и Кристину, за то, что они позволили мне описать их жизни так, как они представляются мне самому.
Интересно, как распорядилась судьба относительно дней рождения моих детей, которых только двое. Они однозначно связаны с датами рождения и смерти одного из самых кровожадных диктаторов ХХ века – И. В. Сталина: Женя родился 21 декабря 1972 года (это день рождения Сталина в 1879 году), а Кристина – 5 марта 1978 года (это день его смерти в 1953 году). Прошу поверить на слово: я не занимался специальным планированием этих дат. Однако, может быть, именно поэтому они такие разные – мои дети, но оба очень нестандартные.
Их детство и школьные годы
Надо сказать, что нашим детям сильно повезло – я, как и большинство родителей, тоже не знал, как их следует воспитывать. Однако на своём личном детстве я хорошо усвоил, как воспитывать ни в коем случае нельзя.
На момент нашей запланированной эмиграции из СССР Жене было чуть более двух лет. Естественно, что он ничего не помнит о том лихом времени, которое выпало на долю его родителей – с 17 июня 1975 года по 7 января 1977 года, когда я прибыл в Нью-Йорк. К этому моменту ему как раз исполнилось четыре года. Можно с полным правом сказать, что ему и мне пришлось знакомиться друг с другом заново.
Так уж случилось, что первые четыре года его жизни Таня была с ним 24 часа в сутки и все наши проблемы в СССР она, вполне естественно, замещала общением с ним. При том, что материальных проблем у неё всё-таки не было. Может и поэтому Женя был очень забавным и коммуникабельным ребёнком, так что окружающие взрослые любили с ним разговаривать и общаться. Однако, как это часто бывает в жизни, характер ребёнка может сильно меняться по мере его взросления.
Я мало уделял ему внимание в первые два года своей жизни в США – слишком крутые они были для меня, которые можно охарактеризовать как «время физического выживания». Сначала у меня не было машины, а также и денег для её приобретения. Поэтому ни о каких поездках за город – хоть зимой, хоть летом, – не могло быть и речи. Тогда, практически сразу после моего прибытия в Нью-Йорк я купил в спортивном магазине две деревянных ракетки по $3 каждая, а мячи, уже кем-то использованные, подобрал на ближайшем теннисном корте. По выходным я брал 4-летнего Женьку и шёл с ним к ближайшей школе. Там мы оба что было сил стукали наши мячи о кирпичную стену своими деревянными ракетками, впервые приобщаясь к этому совсем нелёгкому виду спорта. Я не могу сказать, что Женя сразу полюбил этот вид спорта – он скорее стукал мячи потому что папа сказал, что так надо делать. В том возрасте он ещё был вполне послушным ребёнком. И надо сказать, что даже такие убогие упражнения совсем не прошли для него даром. Забегая вперёд, скажу, что Женя оказался очень способным ко многим видам спорта. В частности, когда он учился в средней школе, то играл за теннисную команду и был в ней 2-й ракеткой школы вплоть до 12-го класса. Он и сегодня, спустя 40 лет, играет на уровне выше 5-го, т. к. иногда его противниками являются бывшие профессионалы в этом виде спорта. Как видите, ничто не проходит бесследно, даже простое постукивание деревянной ракеткой по каменной стене школы при полном отсутствии даже минимальной техники!
Когда через полтора года мы приобрели свой первый дом в Suffern-е, то я проводил с ним уже больше времени. В частности, у нас в доме был большой жилой подвал, где я установил стол для пинг-понга и в дождливую погоду мы там с ним играли. А, начиная с зимы 1978–79 г. г., пока Таня была вынуждена сидеть с 10-месячной Кристиной дома, я в выходные дни начал ездить на ближайший лыжный склон, который находился в часе езды от нашего дома в Great Gorge. На гаражных распродажах я за бесценок приобрёл лыжи с ботинками для себя и Женьки. Ему тогда было шесть лет. Я привязывал его к себе на 10-метровый репшнур и в таком тандеме – он спереди, я сзади – мы спускались с горы. Очень скоро я убедился, что у него хорошие способности и к этому виду спорта.
А ещё через год, когда Кристина подросла, мы всей семьёй стали ежегодно выезжать в горы восточного побережья США (штаты Вермонт и Нью-Гемпшир) на целую неделю и тогда первые два года отдавали Женьку в лыжную школу, чтобы он научился настоящей технике, не в пример той, которой я мог научить его сам. Ему хватило всего нескольких уроков, чтобы освоить настоящую слаломную технику, которая осталась с ним на всю жизнь. Он и в этом спорте оказался очень способным – уже через пару лет я завидовал его технике, которая мне не давалась всю первую половину жизни, хотя и по понятной причине – меня никто никогда не учил, а сам я, как только освоил неправильную технику, так и жил с ней многие годы. И только достигнув 60 лет, при каждом ежегодном совместном катании с Женей, я обращался к нему за советом, чтобы он объяснил мне мои технические ошибки – мне всегда хотелось кататься как он. Как он я, понятное дело, кататься уже никогда не буду, однако, с его помощью я приобрёл необходимую технику и сразу понял громадную разницу между плохой и хорошей техникой катания.
Я так говорю о Жениных способностях в слаломе с полным знанием дела, потому что через 25 лет Женя отдавал своего сына Макса, в лыжную школу подряд в течение девяти лет, начиная с четырёхлетнего возраста, и, на мой взгляд, деньги и время были потрачены впустую. Сейчас Максу уже 16 лет, а он только в последнем сезоне стал кататься приемлемо, но до Женькиной технике, которую тот приобрёл в 8–9-летнем возрасте, ему ещё очень далеко.
Что же касается Кристины, то ей сильно «не повезло» в сравнении с Женькой – за её воспитание я взялся, как только она начала ходить. Вот тут суровый, но справедливый папа-тренер поставил её на лыжи, когда ей ещё не было и двух лет:
Глядя на это фото, совсем нельзя сказать, что она очень довольна таким воспитанием. Однако благодарность за это придёт много позже, хотя таких успехов в лыжах, как у Женьки, у неё не будет. А вот тут её первые уроки скалолазания, когда ей только что исполнилось три года:
Но и в этом виде спорта она тоже не преуспела. К моему огорчению, ни скалолазами, ни, тем более, альпинистами из них обоих не стал никто. Что они не стали альпинистами я даже рад – мне так спокойнее, а вот, что они не стали скалолазами – это жаль, потому что это очень полезный, увлекательный и, не в пример альпинизму, практически безопасный вид спорта.
Интересно, что в свои младые годы (до 8–9 лет) Женя был очень коммуникабельным и забавным ребёнком, а Кристина, наоборот, очень замкнутой, если не сказать диковатой. А в последующие 4–5 лет всё поменялось с точностью до наоборот и так и осталось в их взрослой жизни – Женя стал ярко выраженным интровертом, а Кристина – таким же ярко выраженным экстравертом.
С 1-го по 8-й класс, как и все мальчишки его возраста, Женя посещал секцию футболу, но как-то всё без энтузиазма. Неудивительно, что в футболе он никаких успехов не достиг. Впрочем, и в школу он тоже ходил без энтузиазма, скорее подчиняясь правилу «делай как все» или «надо – значит надо».
Кристина же с 1-го класса ходила в школу с большим энтузиазмом и к своим школьным обязанностям относилась значительно серьёзнее, чем Женя. К тому же, с 1-го класса она выразила желание заниматься гимнастикой и относилась к этим занятиям тоже очень серьёзно. Но главное, поскольку это командный вид спорта, он, несомненно, развил в ней лидерские качества и ответственность за коллектив. По моему мнению, именно эти два качества – преданность делу и лидерство – помогли ей достичь в жизни большего по сравнению с тем, на что она могла рассчитывать по своим самым средним способностям в науках.
Женя же, наоборот, относясь ко всем сферам своей деятельности без особой увлечённости, с какой-то лёгкостью достигал вершин, для которых его сверстникам надо было много и долго трудиться. Это относится и к математике, к которой, как я заметил уже в 7-м классе, у него были совершенно выраженные способности, и к слаломным лыжам, и к теннису. А ещё в возрасте 8–9 лет я научил его играть в шахматы и очень скоро он стал меня обыгрывать, а через пару лет ему по-настоящему стало скучно играть со мной, т. к. я долго думал, а он делал свои ходы сразу после моих, как будто он заранее знал, какие они будут. Ещё через пару лет я просто прекратил с ним играть, чтобы не мучить мальчика. Однако заставить его дома делать чуть больше в математике, чем требует школьная программа, не представлялось возможным. Ему это было не интересно. Начиная с 7-го класса он по просьбе учителя математики стал посещать математический кружок. Я об этом даже не знал, а он не считал нужным поставить меня в известность. Вот фото Жени после окончания 8-го класса:
Обратите внимание, что позади него справа он бросил доску – это награда за успехи в математических соревнованиях, которую он только что получил из рук директора Junior High School. Среди студентов обычно принято демонстрировать свои награды, но Женя так не считает, он отбросил её в сторону, чтобы её не было видно на фото – вот такие у Жени были внутренние установки.
Следует заметить, что Женя все тинэйджерские годы, вплоть до окончания 12-го класса, стеснялся того факта, что его родители дома разговаривали на русском языке, а на английском – далеко не так хорошо, как родители его друзей, к тому же, с приличным русским акцентом. В этом плане я и правда переживал за него, потому что хорошо помнил переживания своего детства, когда мои родители разговаривали между собой на идиш, а их русский язык был очень далёк от интеллигентного Петербургского. Однако и помочь я ему в этом тоже был не в состоянии. В этом месте читатель моего возраста, наверное, удивится: если в 40–50-х годах прошлого века язык идиш в СССР был, мягко говоря, не в почёте, что меня сильно напрягало, то русский язык и его носители в США в 80-х годах совсем не были чем-то унизительным. И для Жени не было даже утешением, что его родители оба с высшим образованием. Думаю, что из-за этого он почти никогда не приглашал в наш дом своих друзей, а всё больше старался быть в их домах.
Интересно, что Кристину этот факт нашей жизни совсем не беспокоил и она довольно часто приводила своих подруг к нам в дом. Меня же поведение Жени в этом вопросе беспокоило и однажды я спросил у неё самой:
– Кристина, тебя как-нибудь напрягает, что мы разговариваем дома на русском языке, а наш английский далёк от совершенства?
Кристина пожала плечами и сказала:
– Какая разница?
Я получил тот ответ, который и ожидал, и пришёл к выводу, что просто Женя – человек, которому очень важно быть как все, ничем не выделяться из толпы, чтобы на него не обращали внимание. Очень скоро я получил этому выводу подтверждение. Но об этом чуть позже.
Несмотря на такую Женину нелюбовь к русскому языку, я с 4-го класса занялся его обучением как раз этому языку. К этому времени Таня уже выучила с ним русский алфавит и прочитала ему стандартный набор русских сказок. Мой же процесс обучения был очень примитивным: я взял русскую книгу для его возраста и наказал, чтобы к моему приходу с работы он прочитал одну страницу, а вечером он должен будет рассказать мне содержание прочитанного. И так должно продолжаться всю неделю, зато на следующую неделю количество страниц увеличится ещё на одну, и так далее. Несколько месяцев это работало, но когда он уже читал по семь страниц в день я решил, что он уже привык к этой повинности и более не нуждается в моей проверке. К тому же, в это время я стал приезжать домой так поздно, что он уже спал и мои контрольные функции сами собой отпали. А когда в воскресный день я решил проверить его успехи в русском чтении, оказалось, что без контроля эта повинность не работает. Может быть это была моя вина – семь страниц – уж через чур много и он решил, что на мои вопросы «прочитал ли он положенное количество страниц» будет отвечать, что «да, прочитал» и этим удовлетворит меня, что и работало какое-то время, пока я не осуществил контрольную проверку.