Исаак Борисович Гилютин
Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
Конец моей «ударной» работе в Warner Computers, Inc
Работа в загородном филиале Warner Computers, Inc. очень напоминала мою работу в главном офисе. А на дворе уже середина августа 1978 года. И опять мои двухнедельные встречи с представителем заказчика, для которого я делаю свой проект, не сулят мне ничего хорошего. Понимая, что расставание наше не за горами, я продолжаю рассылать свои резюме (теперь в нём был добавлен ещё и язык APL – я ведь на нём сейчас работаю) и готов ехать на интервью в любую компанию, но предпочитаю большую по размеру и желательно не в городе Нью-Йорк.
Наконец, в эти августовские дни я получил приглашение из IBMа на предмет прохождения теста по программированию. Там всё произошло очень быстро. Я попросту «завалил» тест по двум причинам: во-первых, там надо было уложиться в тестовое время, которое равнялось 30 минутам, и многое зависело от быстроты чтения, чем я похвастаться в то время ещё не мог; во-вторых, тест был довольно серьёзный, совсем не похожий на тот, который я «проскочил» играючи при получении прав на вождение автомобиля; среди вопросов, с которыми я успел ознакомиться, были такие, на которые я совсем не знал ответов.
А ещё через неделю я получаю приглашение на интервью в Western Union Telegraph Company (WUTCO), а точнее в её главный офис (headquarters), расположенный в городке Upper Saddle River, штат Нью-Джерси, у самой северной его границы со штатом Нью-Йорк. Уже подъезжая к их главному офису, я был просто очарован увиденным: большое трёхэтажное здание, окружённое небольшими холмами, сплошь покрытыми подстриженной травкой, кустами, деревьями и цветами. Вокруг не видно ни одного другого здания, просто какая-то нереальная идиллия. У меня даже в горле пересохло – так мне захотелось здесь работать. На проходной встречает меня молодой человек лет тридцати двух и представляется менеджером, к которому попало моё резюме. Уже в своём кабинете он сообщает мне, что все программисты его группы создают программы исключительно в языке APL и именно наличие языка APL в моём резюме привлекло его внимание. Дальнейшее интервью сильно напоминало то, которое имело место со мной ровно год назад в Chase Manhattan Bank. Он поинтересовался моей диссертацией и работой в СССР. После того, как я рассказал ему название и суть своей диссертации, что заняло не более 5–7 минут, он остановил меня и сказал, что не видит необходимости в том, чтобы тестировать мои знания в языке APL. Затем он добавил, что не сомневается в том, что я справлюсь с теми задачами, которые стоят перед его группой. После этого он спросил меня о зарплате, которую я получаю сегодня. Я, как это делают многие при перемене работы, слегка завысил свою зарплату до $18,000. Тогда он сказал, что они могут предложить мне $22,000 и, если меня это устраивает, то я могу возвращаться домой и ждать от них телеграмму с предложением работы. Я вышел на улицу и целый час гулял по этим холмам, ещё не веря, что произошло какое-то чудо. Дома я даже не стал рассказывать Тане о прошедшем интервью, чтобы не спугнуть удачу, в которую сам ещё не мог поверить. На следующий день, а это была пятница, я поехал на свою работу в город Стемфорд, где меня уже ждал неприятный сюрприз, впрочем, вполне мною ожидаемый. Оказывается, накануне повторился эпизод, который уже имел со мной место ровно полгода назад в Нью-Йоркском офисе: заказчик моего проекта тоже пожаловался на мой английский и потребовал меня заменить. Теперь они должны со мной расстаться, на этот раз навсегда. Мой теперешний менеджер оглашает мне решение, которое накануне было принято большим начальством в Нью-Йоркском офисе:
– Следующие две недели вы на работу можете не ходить, а подыскивать себе другую работу. Зарплату эти две недели мы будем вам платить. Мне очень жаль, но так складываются обстоятельства. Желаю вам всего самого наилучшего.
Ну вот и случилось то, чего я ожидал с самого начала работы. Теперь я не нахожу ничего лучшего, чем набрать номер телефона вице-президента компании Бена (Ben Aidenbaum) и сказать ему следующее:
– Звоню, чтобы поблагодарить вас за всё хорошее, что вы для меня сделали. Я прекрасно понимаю, что вы вынуждены со мной расстаться и я на вашем месте сделал бы то же самое. Считаю своим долгом сказать вам, что вы сделали для меня много больше того, на что я мог надеяться.
Он стал извиняться, что всё так со мной получилось, а я почувствовал в его голосе сильное облегчение – реакцию на мой звонок и совсем не притворную благодарность. В конце нашего разговора он сказал, чтобы я непременно звонил ему в случае, если будут какие-либо трудности или если нужна будет его помощь. В общем, смех, да и только!
После этого я распрощался со всеми и, не дожидаясь вечера, уехал домой. А там меня ждал второй за этот день сюрприз, на этот раз очень даже приятный – телеграмма из Western Union c официальным предложением работы. Таким образом, я получил место работы в большой компании, в сказочном месте – я ещё в СССР мечтал жить и работать за городом, ближе к природе. Одновременно я увеличил свою зарплату в 1 ½ раза, а в дополнение к этому ещё две недели буду получать зарплату по прежнему месту работы. Вот это попёрло, так попёрло! Похоже, без помощи бога здесь опять не обошлось.
Но это ещё не всё. В понедельник 21 августа я вышел на новую работу, а через две недели я получил сразу два чека из Warner Computers, Inc. – один с моей регулярной двухнедельной зарплатой, а второй – (не поверите!) на $216 с сопроводительным письмом от вице-президента компании Бена, поясняющим, что это – премия за хорошую работу во втором квартале этого года. Вот здесь это письмо:
Хоть стой, хоть падай! В этот момент я вспомнил слова, которые сказала мне три года назад моя тётя, с которой я пришёл попрощаться навсегда (напоминаю, что она была всю жизнь членом партии при домоуправлении, т. к. никогда нигде не работала, а жила с двумя сыновьями на пенсии за погибшего на фронте мужа):
– Милый мой, куда же ты едешь? Там же капиталисты, они же выжимают все соки из рабочих…
Надеюсь, читатель со мной согласится, что эта фраза пришла мне на ум очень даже к месту. А ещё хочется напомнить мой тогдашний на это ей ответ:
– Ну из меня они много соков не выжмут, я худосочный.
Качественно новая глава в американской жизни
Работа в Western Union и поблизости собственный дом
В этой компании всё уже было намного проще. Тому было несколько причин: во-первых, за последний год я чему-то всё-таки научился на предыдущей работе; во-вторых, мой английский тоже несомненно стал лучше; в-третьих, заказчики на программирование задач здесь были, как бы свои, внутри компании, а я был полноправным членом этой же компании, и потому ко мне не могли относиться как к совсем чужому, как это было в случае с маленькой консалтинговой компанией, где клиент-заказчик, который платит деньги, может диктовать свои условия. Ах, как был прав Миша Бергельсон в своих характеристиках этим двум формам работы! Насколько бы легче оказалась моя жизнь за последний год, если бы я более правильно выбрал себе работу из тех двух первых, из которых мне пришлось выбирать годом раньше!
Помимо меня в нашей группе было ещё пять человек, все молодые ребята, годом или двумя ранее окончившие колледж. А менеджер наш, Melvin Perry, был очень приятным молодым человеком, который, кстати сказать, не был американцем, он был канадцем и ему приходилось раз в году продлевать разрешение на работу в США. Он довольно часто приглашал всю группу в ресторан на обед и расплачивался за всех. Скоро я узнал, что в компании было правило: если кто-то из сотрудников планировал в этот день остаться на работе на два часа дольше положенных восьми часов, то он имел право на обед в ресторане за счёт компании. Вот в тот день, когда он планировал остаться дольше, он брал нас всех в ресторан, даже тех, кто не собирался оставаться после работы. Вот что значит большая и богатая компания! А в то время Western Union (WU = WU) была и правда богатой компанией. Она ведь не только телеграммы и деньги доставляла по всему миру. В её распоряжении было ни много, ни мало, а 150,000 TELEXов и TWIXов тоже рассредоточенных по всему миру. Немного позже я узнал, что в то время она ещё владела шестью телекоммуникационными спутниками, целой сетью наземных передающих станций от одного берега до другого и сетью местных кабельных линий вокруг больших городов США.
Из моего первого месяца работы запомнился мне один очень смешной эпизод. Буквально через пару недель после начала моей работы, менеджер посылает меня с ещё одним парнем в командировку в столицу США Вашингтон. Парню лет так двадцать три, совсем недавно окончил колледж. В самолёте он на правах хозяина положения уступает мне место у окна и я, не отрываясь, смотрю в него. Наконец, мы подлетаем к Вашингтону. Я вижу внизу под нами довольно приличная река и пытаюсь вспомнить, как же она называется. Поскольку это была моя первая в США командировка и мне предстояла встреча с её столицей, я пребывал в небольшом экстазе и, очевидно, это состояние «отбило» мою память. Тогда я решил не заморачиваться и спрашиваю своего сослуживца. И, о ужас, он, молодой американец, не может ответить мне на этот вопрос. Я отказываюсь в это поверить, это ведь всё равно, что русский молодой человек со средним образованием, не может вспомнить название реки Невы или Волги. Я умышленно не называю здесь Москву-реку, т. к. это уже чересчур просто. А он усиленно трёт свой лоб в поисках ответа. Наконец, эта смешная ситуация возвращает мне мою память, и я восклицаю:
– Так ведь это должно быть Потомак!
И он так с облегчением подтверждает, что да, я правильно говорю. В тот момент я впервые получил подтверждение, что наше советское образование в чём-то превосходило американское. Позже с этим пришлось столкнуться неоднократно. Однако хочу, чтобы меня правильно поняли, мой собеседник был не с хорошим университетским образованием, а скорее окончил колледж самого среднего уровня, если не ниже. Но не надо забывать, что помимо колледжа было ведь ещё двенадцать лет средней школы!
Как я уже сказал, здесь особых проблем с работой у меня не было и потому не вижу смысла отнимать у своего читателя его драгоценное время. Зато считаю возможным рассказать о покупке своего первого в жизни дома. В первые же дни моего нового положения я задумался о собственном доме недалеко от работы. Я уже упоминал, что это была моя мечта всей жизни вообще, а теперь к ней ещё присоединилась более свежая мечта – уехать прочь из Нью-Йоркского мегаполиса и как можно быстрее. Я уже знал, что дома в Штате Нью-Йорк значительно дешевле, чем в штате Нью-Джерси. Связано это с тем, что штатный подоходный налог в Нью-Джерси в несколько раз меньше, чем в Нью-Йорке. Мне понятно, что при моей новой, но всё равно ещё очень маленькой зарплате, можно думать лишь о самом дешёвом доме. Поэтому в первый же выходной я условился встретиться с женщиной-агентом по недвижимости в деревне Suffern, штат Нью-Йорк, у самой границе с Нью-Джерси. Первым делом она расспросила меня о моих доходах, а затем показала мне несколько самых дешёвых домов в этой деревне. Мне сразу понравился самый из них дешёвый по адресу 4 Interstate street, за который просили $52,000. Теперь она начала мне рассказывать детали процедуры покупки дома. Когда я понял, что мало что в этом понимаю, а также и то, что такого дурачка, как я легко «надуть» на несколько сотен, а то и тысяч долларов, я пошёл звонить Лэсу с просьбой, не мог ли он приехать и поучаствовать в качестве моего адвоката в разговоре с агентом. Лэс ответил, что прямо сейчас спускается вместе с Крис, они возьмут в прокат автомобиль и где-то через час-полтора приедут на встречу со мной.
Сначала меня немного удивил тот факт, что мой агент даже обрадовалась тому, что разбираться с цифрами приедет настоящий американец – казалось бы, ей куда легче оформить покупку со мной, ничего не понимающим в этом серьёзном деле, чем иметь дело с грамотным и всё понимающим американцем. Однако очень скоро стала понятна её радость: как опытный в этом деле человек, она сразу поняла, что с моим доходом мне ни один банк не даст необходимую ссуду на этот дом. А теперь, в присутствии Лэса она произвела необходимые расчёты и выяснилось, что мне не хватает $6,000 наличными, чтобы стать обладателем этого дома 50-летней постройки. В то время, чтобы получить ссуду в банке, надо было заплатить наличными 20 % стоимости дома, тогда на остальные 80 % можно было получить ссуду на 30 лет под 8 % годовых. Лэс переглянулся с Крис и после этого говорит, что они одолжат мне эти недостающие деньги. Теперь можно сказать, что дело было сделано. Когда мы расстались с агентом и пошли в ближайший ресторан обмыть покупку, было видно, что и Лэс, и Крис были рады не меньше моего. Они даже высказали мысль, что хотели бы иметь одну комнату в нашем доме для себя и готовы её профинансировать. Это их желание было так нетипично для американцев и, слава богу, что у меня хватило ума не последовать его осуществлению. Вместо этого я просто сказал, что это будет лишним, и что они и так всегда будут желанными гостями в нашем доме. А затем уже я сам взял инициативу в свои руки и озвучил им условия, при которых я только и смогу взять у них в долг $6,000:
1) Я согласился на предложенный Лэсом срок выплаты в три года;
2) Я настаиваю на том, чтобы наш договор был официально заверен у нотариуса;
3) В договоре должна быть указана моя процентная ставка, которая должна быть равна той, которую они сегодня получают на эти деньги в банке (в то время она была равна 5 %).
Они не стали возражать и уже на следующий день я поехал к ним домой, и мы всё сделали согласно моим условиям. Здесь уместно заметить, что, поскольку я ненавижу быть должником кого-то или кому-то, то мне удалось полностью и сильно досрочно вернуть Лэсу мой долг – вместо трёх, отпущенных мне по договору лет, у меня это заняло всего один год.
Далее события развивались очень быстро и недели через две мы уже жили в нашем очень уютном домике, в котором было две небольших спальни, гостиная с камином (как же без камина – это же Америка!), одна ванная комната с туалетом и небольшая кухня. Ещё в нём был гараж и driveway на две машины, что очень важно для приёма гостей. Это как бы минимальный стандартный набор для американского дома. Но там были ещё два помещения, которые никак нельзя назвать стандартными, – это, во-первых, так называемая, Florida room, которая располагалась на уровне земли, имела каменный пол и не имела отопления, зато две её стены, выходящие во двор, были полностью остеклены. Как видно из её названия, она была предназначена для использования только в летний период (на манер советской дачной веранды) и надо признать, что в жаркие летние дни там всегда было прохладно. Из неё был выход в сад, который по русской терминологии занимал 3–4 сотки. Во-вторых, в доме был нежилой чердак, который я сразу же обустроил для себя в качестве спальни, которая служила мне верой и правдой первые годы, пока Кристина была ещё маленькой и просыпалась по ночам. Этот чердак очень напоминал палатку, т. к. крыша дома была по форме крыльев палатки. Тот факт, что там зимой по-настоящему было холодно, – для меня было даже большим плюсом. Я легко воображал, что провожу ночи в спальнике и палатке где-нибудь в высоких горах. Был там ещё обустроенный подвал на всю площадь дома, где я поставил письменный стол для себя и стол для пинг-понга для всех. Для первого дома в США, как, впрочем, и во всей предыдущей жизни, это был совсем неплохой домик, многие наши гости даже говорили, что у него есть какая-то изюминка и несомненный шарм. А ещё очень важным достоинством было его место положение, которое было всего в десяти минутах езды до моей теперешней работы, при том всегда без транспортных пробок.
Буквально в первые же дни после переезда на новое место произошёл очередной конфуз, который явился прямым следствием плохого знания американской жизни. На одном из зданий совсем близко к нашему дому Таня увидела вывеску “Salvation Army”. Что тут началось: Таня устроила мне почти истерику – ей, видите ли, страшно жить совсем рядом с армейской частью, а, значит, и с солдатами её населяющими! Я думал, что она заставит меня продать дом и уехать куда подальше от армейской части. К счастью, через несколько дней кто-то из американцев объяснил ей, что “Salvation Army” никакого отношения к военной армии США не имеет, а переводится как «Армия Спасения», которая занимается всевозможной помощью бедным американцам и всякого рода неудачникам. Таким вот образом, я тоже был спасён.
Деревня Suffern по сравнению с Нью-Йорком имела много преимуществ, но, пожалуй, самым важным из них было то, что там были очень приличные и хорошо оснащённые государственные школы, начиная с начальной и кончая средней (Junior+Senior high schools). Средняя школа, например, имела свой 25-метровый бассейн в подвале главного здания, а также девять собственных теннисных кортов на улице, на которых местным жителям разрешалось играть в любое время, свободное от занятий. Конечно, все эти школьные прелести оплачивались из налогов домовладельцев, каковыми теперь стали и мы. И, конечно, в этих школах и сами студенты (student body) сильно отличались от тех, которые были в Нью-Йорке. Ведь в Suffernе и в близлежащих городках жил самый, что ни на есть средний класс Америки. Я особенно обрадовался теннисным кортам, поскольку почти сразу по приезде в США решил, что занятия альпинизмом в силу многих причин мне больше никак не светят и, значит, надо найти ему достойную замену. Тогда я и решил, что такой заменой для меня должен стать теннис, традиционно национальный вид спорта для США, одновременно очень атлетичный и зрелищный. Ещё в первый месяц своего пребывания в Нью-Йорк Сити я купил в спортивном магазине две деревянных ракетки по три доллара каждая и коробку с тремя мячами. По выходным я брал 4-летнего Женьку и шёл с ним к ближайшей школе. Там мы оба нещадно стукали наши мячи о кирпичную стену своими деревянными ракетками, впервые приобщаясь к этому совсем нелёгкому виду спорта. И надо сказать, что даже такие убогие упражнения совсем не прошли даром. Лет через двадцать уже живя в Калифорнии я играл на уровне 3.5 (из 5) по американской квалификации. Что же касается Жени, то он, когда учился в средней школе, играл за теннисную команду и был в ней 2-й ракеткой школы. Он и сегодня, спустя 40 лет, играет на уровне выше 5-го, т. к. иногда его противниками являются бывшие профессионалы в этом виде спорта. Как видите, ничто не проходит бесследно, даже постукивание деревянной ракеткой по каменной стене школы в отсутствии какой-либо техники!
Итак, с переездом в собственный дом можно сказать, что жизнь наша преобразилась до неузнаваемости. На моей новой работе тоже было довольно тихо. Буквально через два месяца после того, как я начал свою трудовую деятельность в WU, начальство объявляет, что начинается подготовка к профсоюзной забастовке. Дело в том, что в то время почти во всех больших и старых компаниях имелись профсоюзы и, в отличие от советских профсоюзов, эти были очень сильные и многочисленные. Раз в три года они проводили забастовки по всей стране, если компания имела офисы в разных штатах, требуя повышения зарплаты. Такой год как раз и настал в WU и начальство начало загодя готовиться к забастовке. Как правило, членами профсоюза были все мелкие клерки и сотрудники на самом низу производственной пирамиды. Но менеджеры любого уровня не могли быть членами профсоюза, так же как и мы, программисты, да и весь остальной персонал, работающий в головном офисе или вычислительном центре компании. Подготовка заключалась в том, чтобы распределить всех служащих (не членов профсоюза) по местным офисам всей страны так, чтобы забастовка не парализовала деятельности компании на местах. По сути, мы должны были под руководством местных менеджеров делать работу, которую в обычное время делают клерки-члены профсоюза. Также заранее покупались самолётные билеты для сотрудников, разлетающихся по всей стране, и бронирование номеров в гостиницах. Узнав, что меня распределили в город Милуоки, штат Висконсин, я пошёл к менеджеру моего менеджера (second line manager), чтобы объяснить, что я не могу покидать свой дом на такое длительное время (предполагалось до месяца) по той причине, что моя жена не управляет машиной и, значит, без меня вся семья будет просто голодать. Он сказал, что в таком случае меня оставят здесь или пошлют в ближайший офис, куда можно будет добираться на машине. Вот так просто решился и этот вопрос. Заметьте, опять никаких бумажек, да ещё кем-то заверенных, от меня не потребовалось – все верят на слово.
Сама забастовка, не успев начаться, почти сразу и закончилась. Очевидно, обе стороны сумели договориться в последнюю минуту. Однако месячная подготовка «выбила» компанию из колеи, сыграли определённую роль и финансовые потери, которые ей пришлось понести за этот период. А кончилось всё тем, что компания объявила сокращение штатов. Первая моя реакция была: ну теперь-то моей вины в этой ситуации вроде бы нет, отчего же такое невезение? Ну а вторая, конечно: теперь я останусь без работы, зато с большой месячной выплатой за кредит на дом. Итак, впереди маячит совсем интересная перспектива.
А через несколько дней оглашаются результаты по сокращению штатов. Они настолько для меня необычные, насколько и ненормальные: вся наша группа во главе с менеджером попадает под сокращение. Однако одному мне предложен перевод в другое подразделение компании – её вычислительный центр, который находится в городке Mahwah, тоже в штате Нью-Джерси, и который расположен в два раза ближе к моему дому. Мне самому ясно, что я был в группе не самым лучшим программистом и после недолгих рассуждений, я пришёл к такому выводу относительно произошедшего: во-первых, зарплата молодых ребят была выше, а может даже и много выше моей, а сокращение штатов производилось как раз из-за экономии денег; во-вторых, существенно, что этот процесс проходил в отделе кадров без консультации с нашим менеджером и, значит, квалификация там совершенно не учитывалась; наконец, в-третьих, кадровики принимали своё решение лишь на основе документов в моём деле, а там они читают моё резюме и видят в нём всё тоже PhD и не в чём-нибудь, а непосредственно в вычислительной технике – если этот факт уже сработал три раза даже с профессионалами во время интервью, что уж говорить о кадровиках, вообще не видевших меня в глаза! Итак, похоже, что фортуна окончательно повернулась ко мне лицом.
На следующий день еду на работу уже в другое здание и знакомлюсь со своим новым менеджером. Теперь выясняется, что в его группе никто не знаком с языком APL, а все работают с COBOLом. На самом деле они даже не создают программы, а просто прогоняют созданные кем-то несколько лет назад, получают результаты, анализируют их, вкладывают в отчёт и отправляют его начальству. Но изредка в эти программы приходиться вносить изменения, которые требует жизнь. Ну уж такая работа даже мне была по силам, хотя, конечно, я начал скучать по языку APL и самому программированию. Но, как говорится, «дарёному коню в зубы не смотрят».
Где-то в середине 1980 года получаю письмо от уже известного вам Фреда Туника, который сообщает мне, что он вовсю готовится к эмиграции в США вместе с родителями своей жены Гали. В связи с этим у него ко мне две просьбы: 1) можно ли на мой адрес посылать посылки с книгами и 2) к моменту его прибытия в Нью-Йорк подыскать ему дешёвый автомобиль. Естественно, что я ответил положительно на обе его просьбы. Уже через месяц каждые 2–3 дня стали приходить посылки с его книгами, которые я складировал на чердаке возле своего спального места. А ещё через полгода я получил письмо от Фреда уже из Рима с датой их прибытия в Нью-Йорк. Теперь я стал искать для него автомобиль, который нашёлся прямо на нашей улице. Автомобиль продавал бизнесмен, у которого был свой небольшой бизнес прямо в доме. Автомобилю было лет пять от роду, он был полностью на ходу и все его атрибуты были в полном порядке. Но, конечно, он пробежал за свою жизнь около ста тысяч миль и просили за него всего то $300. Я решил, что это как раз то, что надо Фреду. Но проблема состояла в том, что Фрэд прибудет только через две недели, а автомобиль за такую цену уйдёт за 1–2 дня. Пришлось приложить все свои способности, чтобы уговорить продавца не продавать его никому, а подождать две недели до приезда моего друга. Когда Фред прибыл со всей своей семьёй в шесть человек в Нью-Йорк, НАЯНА поместили их в дешёвенький отель в Бруклине. В ближайший уикенд я поехал к ним, чтобы забрать молодую часть семьи к себе.
Там произошёл, на мой взгляд очень смешной эпизод, который хорошо характеризует определённую часть советских иммигрантов. Тесть Фреда, которого звали Иосиф Наумович и который был в Ленинграде последние годы до эмиграции коммерческим директором фабрики «Красное Знамя», обратился ко мне с вопросом, не знаю ли я, кому в США можно продать идею «тканых матриц»? Я, естественно, попросил его объяснить, что это такое – «тканые матрицы»? Из его объяснения я ничего не понял, но сделал вывод, что мало вероятно, что мой собеседник лично чего-то изобрёл или придумал. Мой ответ, конечно, не мог быть иным, нежели «нет, не знаю». А про себя я подумал, что скорее всего, он, занимая пост коммерческого директора фабрики, имел доступ к разного рода патентным заявкам и рацпредложениям, которые принадлежали работникам и сотрудникам фабрики «Красное Знамя». Очевидно было, что он привёз с собой какие-то материалы, относящиеся к одному из таких патентов или рацпредложений.
Итак, я забрал с собой молодую часть этой большой семьи и привёз их к себе в дом на уикенд. По приезде я рассказал Фрэду, что его ждёт бегающий автомобиль всего-то за $300. Я не сомневался, что обрадую его этим известием. Однако, как это часто со мной бывало, я сильно ошибался. В ответ на моё сообщение Фрэд произнёс фразу, от которой я слегка впал в ступор:
– Ну это мы ещё посмотрим, чистое ли там масло в двигателе.
Для меня это означало, что, во-первых, Фрэд совсем не новичок в автомобильном деле, т. е. был владельцем автомобиля ещё в СССР, а во-вторых, если масло в двигателе будет не чистым, этот автомобиль Фрэд покупать не станет. Я никак не мог ожидать такой его реакции и подумал, как же я теперь буду выглядеть перед продавцом, который любезно согласился подождать две недели и держит у себя на парковке ненужный ему автомобиль, который он легко мог продать за один день, а теперь Фрэд его не купит? В этот момент я очень пожалел, что вообще выполнил эту просьбу Фрэда. А пока что мы пошли с ним знакомиться с автомобилем. Первым делом он стал смотреть чистоту масла в двигателе и, слава богу, его состояние удовлетворило Фрэда. Ко всему остальному трудно было придраться, поскольку всё было в рабочем состоянии и Фрэд согласился купить его. У меня отлегло от сердца, но, как говорится, осадок от этого эпизода остался у меня надолго.
Продавец автомобиля оказался полезным и ещё в одном деле. Разговорившись с ним сначала ни о чём, я спросил его о бизнесе, которым он занимается. И тут выяснилось, что его бизнесом является изготовление разнообразных кабелей и небольших по размерам печатных плат для малого и среднего размера бизнесов. Естественно, что я тут же сообщил ему, что моя жена Таня инженер по образованию и имеет большой опыт работы с паяльником и печатными платами в телефонной индустрии. Он заинтересовался этим фактом и уже через неделю я получил работу для Тани – спаять несколько сот кабелей. За эту работу он платил Тане $3 за час работы. Это, конечно, были мизерные деньги по тем временам, но всё-таки лучше такие, чем никакие. Чтобы быть предельно честным, сознаюсь, что $3 в час Таня зарабатывала лишь в первые два дня, а затем её производительность вырастала раза в два и она была «вынуждена» заниматься банальной припиской количества отработанных часов. Можно сказать, что с учётом этих приписок, Таня зарабатывала все $5 за рабочий час. Сам работодатель этого, конечно, не знал, хотя мог и догадываться. Однако его и такая работа вполне удовлетворяла, т. к. нет сомнений, что он получал за продукцию, произведённую Таней не менее $10 в час, если не все $15. И я считал, что это вполне нормально для нормального капитализма – тот, кто создаёт рабочие места, он и есть важнее того, кто на самом деле работает и потому совсем неудивительно, что он забирает себе 50 % дохода от стоимости произведённого продукта.
Кроме того, наличие работы, хотя бы и такой нестандартной, давало Тане определённое удовлетворение, т. к. придавало ей сознание того, что она не только домашняя хозяйка, а ещё и труженица, приносящая в дом свою лепту в благосостояние семьи. Я оборудовал ей рабочее место в жилом подвале нашего дома и Таня, уложив детей спать, стала проводить там все вечера, заодно улучшая свой английский язык, прослушивая за работой радиопередачи. Оказалось очень кстати, что на это вечернее время приходилась популярная в то время часовая передача «Спроси доктора Рут или сексуально говоря» (“Ask Dr. Ruth or Sexually speaking”).
Я не могу не сказать здесь пару слов об этой замечательной женщине, которой в то время было уже далеко за 50 лет. Доктор Рут Вестхаймер является одним из самых признанных авторитетов в мире в вопросах секса. Она выступала с советами по телевидению, радио и Интернету на протяжении десятилетий и написала множество книг на эту тему. Её судьба 11-летней еврейской девочки в Германии 1939 года была отчасти трагичной, как и у большинства таких детей, – её родители сгорели в печах концентрационного лагеря Освенцим, а отчасти более счастливой, потому что саму её они благоразумно и, главное, вовремя успели отправить в швейцарскую школу, тем самым спасли ей жизнь. В Швейцарии она воспитывалась в детском доме для еврейских девочек-беженцев, затем работала горничной в швейцарских еврейских семьях. После войны Рут эмигрировала с некоторыми из своих друзей в Израиль, затем в Палестину, и стала сионистом. Она стала снайпером и разведчиком для Хаганы, еврейского подпольного движения, борющегося за создание еврейской родины. 14 мая 1948 года Израиль провозгласил свою независимость, а 4 июня, в день рождения Рут, она была ранена, когда бомба взорвалась возле кибуца, где она жила, повредив верхнюю часть одной ноги. Её восстановление было трудным и медленным.