Исаак Борисович Гилютин
Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
Авантюра с покупкой нового дома
Итак, вроде бы обустроились и совсем неплохо живём в своём доме, а также и на работе пока угрозы увольнения не наблюдается. Казалось бы, всё как-то, наконец, устроилось и теперь можно немного расслабиться. Но не тут-то было. Тане не даёт покоя мысль, что Кристина уже подросла (ей исполнилось четыре года) и ей надо бы иметь отдельную спальню, как Женьке, но у нас всего две спальни в доме. Короче, Таня, не переставая, обрабатывает меня на предмет покупки нового дома. Я каждый раз отмахиваюсь от её назойливой мысли, объясняя ей, что это совершенно невозможно при моей зарплате в $28,000 в год. Но она продолжает меня обрабатывать. Наконец, я сдаюсь и соглашаюсь поехать посмотреть, что имеется на рынке подходящего для нас, чтобы с цифрами в руках доказать ей, что при нашем доходе невозможно рассчитывать, что какой-нибудь банк даст нам ипотечный кредит на большой дом. Кстати сказать, что к этому времени Танин приработок уже закончился и рассчитывать на вторую зарплату в ближайшие годы тоже не приходилось. Необходимо заметить, что это происходило в начале 1982 года, когда рынок недвижимости в США был просто «мёртвый» уже несколько лет. Для молодого читателя напомню, что это было время самого разгара мирового экономического кризиса 1980–1982 гг. Он считается самым продолжительным мировым кризисом за период после окончания Второй Мировой Войны. Дело в том, что процентная ставка по ипотечному кредиту с того момента, как мы купили свой первый дом в 1978 году под 8 % годовых, все четыре года росла по экспоненте и к началу 1982 года достигла своего пика в 18 %. Никогда – ни до, ни после 1982 года, – за всю новейшую историю США после Второй Мировой Войны не было процентной ставки даже близко к этой цифре. Теперь понятно, что при такой ставке мало кто мог позволить себе купить дом, а те, кто мог, не спешил это делать, выжидая, когда эта ставка нормализуется. Ко всем этим проблемам есть и ещё одна, пожалуй, самая важная: уровень безработицы в США в это время достиг беспрецедентных 10 % и, если бы в это время было сокращение в моей компании WU, то при таком плохом рынке труда новую работу я бы нашёл очень нескоро.
Итак, мы с Таней отправились смотреть подходящие дома, естественно в нашей же деревне Suffern, ни о каком другом месте мы не могли и подумать, поскольку считали, что лучше этого места нет. Там нас устраивало абсолютно всё и, в первую очередь, школы для детей. Теперь та самая агент, которая продала нам наш первый дом, везёт нас показывать дома, которые уже больше года стоят на рынке без всякого движения. Таня «запала» на первый же дом, который она нам показала: это был двухэтажный дом площадью 220 кв. м плюс 110 кв. м. подвал, который при необходимости можно было легко превратить в жилые помещения; в первом этаже была очень большая кухня, столовая, большая гостиная и такая же большая семейная комната и туалет. На втором этаже было пять спален – две больших и три поменьше – и совмещённая ванная с туалетом. Ещё там был пристроенный гараж на две машины и асфальтированный к нему подъезд, на котором помещалось шесть машин, что очень важно для приёма гостей. Всё в доме было в очень приличном состоянии и возраст его был всего-то 20 лет. А про территорию вокруг дома легче составить мнение по его картинке:
https://goo.gl/maps/Q592U5EKZYfg1rcc7
Агент сообщила нам, что этот дом уже полтора года стоит на рынке, за это время цена на него снижалась три раза и, таким образом, со $150,000 дошла до $120,000. Всё это случилось благодаря «мёртвому» рынку на недвижимость последние два года. Хозяева вынуждены были уехать, не дождавшись продажи своего дома и теперь даже готовы дать свой ипотечный кредит покупателю сроком на один год в сумме $20,000 под 13 % годовых (вместо 18 % в банке), если покупателю не хватит денег, которые он сможет получить у банка. После этого дома Таня уже ничего больше смотреть не хочет, и мы возвращаемся домой под аккомпанемент Таниных восторгов о доме и о том, как же ей хочется в нём жить. Мне тоже хотелось бы, но я, в отличие от Тани, хорошо понимаю, что нам этот дом всё равно «не по зубам». Таня не может успокоиться и продолжает на меня «давить». Наконец, чтобы она успокоилась, я решил показать ей всю ситуацию в цифрах: при моей зарплате в $28,000 и процентной ставке в 18 % годовых, банк может дать нам не более $55,000 на 30 лет, $20,000 под 13 % даёт продавец на один год, за наш дом мы выручим ещё $15,000. Таким образом, нам не хватает всего-то $30,000, чтобы стать обладателями этого дома. Но Таню этот расчёт не успокоил – у меня есть основание полагать, что к этому времени, она уже неплохо изучила мой характер, который заключался в следующем: со мной часто бывает, что я в споре со своим собеседником твёрдо доказываю о невозможности того или иного решения, но после этого ещё много дней продолжаю свой уже негласный спор с невидимым уже собеседником, пытаясь всё-таки найти решение, которого, как я сам же и утверждал, нет.
После нескольких дней раздумья, я решил, что может быть мне удастся обмануть американские банки: к этому времени у меня было пять кредитных карт от разных банков, каждая на небольшую сумму (6–7 тысяч долларов), из которых я пользовался только одной, а остальные были взяты так, на всякий случай – они ведь никаких денег не стоят, а когда предлагают, я не отказываюсь и беру – а вдруг пригодятся. И, кажется, именно такой случай и наступил сейчас. На них, конечно, были совсем сумасшедшие процентные ставки от 24 % до 30 %, но я уже не на шутку завёлся и тоже очень захотел этот дом, впрочем, я всегда его хотел, но голый расчёт меня останавливал. Но теперь, когда я нашёл, хоть и странное, но всё-таки решение, меня так «понесло», что я уже не способен был остановиться. Себе же я сказал: «ну мне же не привыкать к рискованным предприятиям, моя жизнь полна ими, ну будет ещё одно, а бог ведь со мной, он почти всегда мне помогает».
Итак, я подписываю договор с продавцом, получаю два ипотечных кредита – один в банке, другой у продавца, а третий кредит я осуществляю лишь в день закрытия сделки, т. е. во всех пяти банках практически одновременно беру наличными по $6,000, что даёт мне недостающие $30,000. Эти пять банковских кредитов, которые являются самыми дорогими деньгами в моём «портфолио», я буду называть своим третьим ипотечным кредитом, который, естественно буду стремиться выплатить в самую первую очередь.
Теперь в срочном порядке продаётся старый дом, и вся семья переезжает в новый и, конечно, кайфует в нём следующие восемь лет. Вот только у меня на много месяцев вперёд появляется новая головная боль – как успевать расплачиваться по всем семи кредитам. Поскольку никаких домов для покраски мне больше не перепадало, я, наконец, придумал новый способ подработки. А произошло это так: я уже три года пользовался услугами адвоката по заполнению налоговых деклараций и каждый раз, проверяя его работу, я находил в них ошибку, а то и две. Когда я ему на них показывал, он говорил “sorry”, (т. е. «ну извини»). Это означает, что, если бы я не нашёл его ошибку, не ему, а мне пришлось бы платить большую сумму налога, чем это требовалось по закону. А ведь я ещё и платил за его плохо сделанную работу. Причём этот адвокат был мне рекомендован бизнесменом, который давал Тане надомную работу. Мой опыт с заполнением налоговой декларации этим адвокатом навёл меня на мысль, что я могу это делать не хуже, а скорее лучше, чем этот адвокат.
Не откладывая надолго, я в ближайший уикенд отправился не куда-нибудь, а в самое логово русско-еврейской иммиграции – знаменитый Нью-Йоркский Брайтон Бич. Это ведь там большое количество наших бывших соотечественников, которые вообще не говорят и не читают по-английски. Вот я им и буду делать налоговые декларации за пол цены против той, которую берут в H&R Block. В феврале 1982 года мы переехали в новый дом, а все уикенды в марте я с раннего утра отправлялся на Брайтон Бич. Там обходил сначала тех, координаты которых мне давали знакомые, а затем ещё всякие лавочки, коих там всегда было предостаточно. У всех этих клиентов брал их документы, необходимые для заполнения декларации и уезжал домой, где в течение недели по вечерам заполнял их и на следующий уикенд ехал опять туда же, чтобы вернуть им готовые декларации и получить с них деньги за работу. И там же повстречаться с новыми клиентами, которых, как правило, поставляли мне довольные предыдущие клиенты. Должен признаться, что с этим бизнесом пришлось расстаться уже через месяц. Причина этому очень проста: он был абсолютно не рентабельным – ведь туда приходилось ездить полтора часа в один конец, плату за свою работу я брал мизерную, а время тратил достаточно много, потому что все налоговые декларации я делал, как будто лично для себя, т. е. я совершенно честно проверял все возможные варианты, чтобы минимизировать налог. И очень скоро понял, что так никто из профессионалов не работает, они делают первым пришедшим на ум способом и отдают клиенту, который, как правило, уже не проверяет их работу, да и не способен это делать. Я также понял, что так работать, как они, не могу, у меня так устроена голова, что я всё должен делать оптимальным образом, что требует большей затраты времени, и значит эта работа не для меня, поскольку она в таком случае абсолютно не рентабельна. Таким образом, я опять остался без стороннего приработка, имея на руках семь кредитов.
И снова новая работа, хотя и в том же WU
Теперь, когда эпопея с рацпредложением осталась позади, мне опять стало невыносимо скучно на этой работе и я задумался о том, чтобы найти чего-нибудь поинтересней. Тем более, что я уже довольно прилично владел языком APL (даром что ли я так натерпелся в Warner Computers Inc., да и они со мной тоже!) и мне очень хотелось с ним поработать, создавая что-нибудь поинтереснее. Однако ни в моём отделе, ни в соседних, никто с ним не работал и даже не имел о нём никакого понятия.
И вдруг, как это часто бывало со мной в прошлом, я очень вовремя познакомился с одним интеллигентным и очень высоко образованным американцем по имени Георгий (George Bumiller). Он был ведущим инженером, но я даже не знаю какого отдела и совсем не помню, как мы с ним познакомились, но точно знаю, что не по работе, т. к. я ничего не понимал ни в телеграфии, ни в телефонии. Сам я склонен относить интерес к моей персоне со стороны американских интеллигентов только как к иммигранту из СССР, поскольку такие американцы были хорошо осведомлены, как нелегко нам было сначала покинуть нашу родину, а затем, почти также нелегко было встроиться в ту, которая нас приютила. Это будет легко понять, если учесть, что многие из них принадлежали к евреям-ашкенази, т. е. родители которых, а может даже и они сами бежали в США из стран восточной и западной Европы до и сразу после Второй Мировой Войны.
Однажды у меня с ним состоялся длинный разговор в коридоре вычислительного центра, где я пожаловался ему на свою скучную работу. К моему удивлению, он воспринял мою жалобу совершенно серьёзно и сказал, что порекомендует меня одному менеджеру, которому, как ему кажется, я с моими знаниями могу пригодиться. Уже на следующий день я имел интервью с этим менеджером по имени Джон Бассет (John Bassett). Джон оказался такой колоритной личностью, что я с удовольствием уделю ему несколько страниц и надеюсь, что мой читатель тоже получит удовольствие от знакомства с ним.
Начну с того, что он был начальником отдела системного планирования всей компании (Systems Planning Department) и у него в подчинении было три сотрудника. Совсем немного поговорив со мной, он подозрительно быстро согласился взять меня к себе в отдел, ни одним словом не обмолвившись о моих будущих обязанностях или о том, что я умею делать. Думаю, что опять сыграла определённую роль моя учёная степень Ph.D., потому что, как мне тогда показалось, а в будущем это лишь подтвердилось, Джон в качестве начальника будет выглядеть солиднее, если у него в отделе работает человек со степенью. Со своей стороны, я и понятия не имел, чем занимаются люди в его отделе, но решил, что в отделе с таким красивым названием должны быть не только умные и интересные сотрудники, но также и интересные задачи. Территориально его отдел состоял из его личного отдельного кабинета и одной кабинки (cubicle) в большом зале, в которой сидели три его подчинённых. В этой кабинке у окна стоял ещё один письменный стол, который мне и было предложено занять.
Уже на следующий день я приступил к исполнению своих новых обязанностей, о которых я так и не имел никакого понятия, зато сидел за новым письменным столом в совершенно новом для меня отделе, а должность моя теперь называлась Технический Консультант в Отделе Системного Планирования – не правда ли, звучит много лучше, чем моя предыдущая должность? Вместо того, чтобы ввести меня в курс дела, т. е. проектов, которыми занимается его отдел, мой новый начальник просто вручил мне для ознакомления несколько последних отчётов, которые он регулярно составлял для своего начальства. С этими отчётами я занял отведённое мне место в кабинке с тремя другими сотрудниками отдела. Необходимо заметить, что у каждого из нас на столе стоял личный телефон – по тем временам большая редкость для рядовых сотрудников. Интересно так же и то, что мы не были ограничены в звонках не только внутри штата, но также и в любой другой штат США, а также в Канаду и Мексику. Объясняется такая роскошь очень просто: в то время значительная часть телефонных линий Америки принадлежала нашей компании и потому за звонки через эти линии не надо было никому платить – в то время это было большой роскошью. Напомню, что звонок в СССР из дома, осуществляемый с помощью другой телефонной компании AT&T, в то время стоил $2.20 за минуту разговора.
Но, как очень скоро выяснилось, это было и большим недостатком моей новой работы. Остальные три сотрудника, которые занимали должности инженеров – старший инженер, мужчина лет сорока пяти, и две молодых женщины – просто инженеры, почти без остановки вели между собой разговоры, не относящиеся к работе, а иногда эти женщины подолгу разговаривали по телефону со своими подругами и бойфрендами. Ох, как же мне это напомнило ситуацию в Советском Союзе, когда даже в серьёзном научно-исследовательском институте, относившемся к военно-промышленному комплексу (ВПК), можно было встретить женщину-инженера, занимающуюся вязанием во время рабочего дня. Но там и в то время хотя бы это было оправдано пословицей: «они (государство) делают вид, что платят нам за работу, а мы делаем вид, что работаем». В условиях же США, как правило, эта пословица не имеет под собой почвы. Всё это, разумеется, они делали в рабочее время, но, самое главное, они почему-то разговаривали так громко, как будто говорили не по телефону, а с собеседником, который находился в соседней комнате.
В такой обстановке я несколько часов пытался понять, что же написано в этих отчётах, но никак не мог сосредоточиться под аккомпанемент женских разговоров, которые проходили в двух шагах от меня. Тогда я демонстративно заткнул свои уши пальцами в надежде, что они увидят эту мою показуху и поймут, что мешают мне работать. Однако мне ничего не удалось добиться и этой демонстрацией: теперь я понял, что трое моих теперешних сослуживцев никогда не посещали ни публичной, ни университетской библиотеки и не имели понятия, как в ней работают люди.
Вот как-то так проходит несколько дней, и я начинаю понимать, что есть и ещё одна для меня проблема – все трое относятся ко мне с большой опаской. Скоро я понял, откуда происходит такое ко мне отношение. Оказалось, что обе женщины, несмотря на их инженерные должности не имеют даже образования колледжа, а мужчина, которому на вид лет сорок пять и который занимает должность старшего инженера, в настоящее время учится на третьем курсе захудалого местного колледжа. Кстати сказать, чуть позже и сам Джон признался мне, что он тоже учится на 3-м курсе местного колледжа и объяснил это таким образом:
– Это не потому, что мне не хватает знаний, но мне нужна формальная бумажка о высшем образовании, чтобы оставаться на этой должности и дальше, т. к. два года назад вышло постановление о том, что менеджер любого уровня должен иметь высшее образование. Вот я и выполняю условие этого постановления.
Однако такой уровень образования не помешал этим троим уже много лет работать в Отделе Системного Планирования громадной компании, а самому Джону возглавлять его! С такой ситуацией мне не приходилось сталкиваться даже в Советском Союзе, а надо же – столкнулся в США, самой технически прогрессивной (на тот момент) стране!
Меня такое положение сильно шокировало – я ведь ожидал, что попадаю в группу образованных людей, которые занимаются интересными задачами. Такое положение может иметь место лишь в очень старой компании и в отсутствии серьёзной конкуренции на рынке. Не сомневаюсь, что Джон Бассет озвучил им мою учёную степень – для него это было козырем (вот какие люди теперь будут на меня работать!), но не для них, они испугались того, что образованный человек может легко раскрыть и обнародовать убогость производимой ими работы.
Я понял, что надо каким-то образом наводить коммуникационные мосты с этими людьми и непременно показать, что меня не следует бояться. Случай, и даже не один, не заставил себя долго ждать. Как-то проходя мимо терминала, за которым работал старший инженер, я остановился, чтобы поинтересоваться, чем же он так усердно занят вот уже несколько часов без остановки. А теперь я попрошу своего читателя присесть, если он (она) стоит, т. к. я поведаю вам историю, в которую трудно поверить, что она происходила в начале 80-х годов в 70 километрах от Манхеттена. Итак, наш старший инженер уже много часов сидит перед своим терминалом, а слева от него на подставке стоит стопка листков, на которых рукой (да-да, я не ошибся – ручным способом) записаны шесть столбцов со следующими данными: 1-й и 2-й – названия двух городов США, 3-й и 4-й – вертикальные и горизонтальные координаты первого города, 5-й и 6-й – такие же координаты второго города. Старший инженер, используя чью-то «невероятно сложную» программу, которая стоит на большом компьютере Univac-1108, который, в свою очередь, находится в большом машинном зале вычислительного центра WU в соседнем городке Mawah, с помощью клавиатуры терминала вводит четыре координаты из последних четырёх столбцов, затем нажимает кнопку «Ввод», компьютер мгновенно выдаёт на экран результат, который оказывается расстоянием в милях между этими двумя городами. Теперь он заносит это расстояние в седьмой столбик и, как вы уже, вероятно, догадались, тоже своей рукой. После этого он переходит к следующей строке, т. е. к следующей паре городов.
Увиденное приводит меня в ступор, но я не могу позволить, чтобы мои сослуживцы это заметили. В моей голове кружится сразу ворох догадок и вопросов: 1) похоже, что эту «непосильную» задачу вычисления расстояния между двумя городами США старший инженер получил от нашего начальника Джона Бассета; 2) похоже также, что координаты городов выбирались кем-то из таблиц и записывались буквально рукой; 3) трудно поверить, что эти таблицы не находятся где-то в одном или даже во всех WU-х компьютерах, т. к. в такой компании они нужны многим людям, хотя бы для определения тарифов на разговоры, как внутри штатов, так и между штатами; 4) сколько же ошибок наделает старший инженер занимаясь такой работой в течение целого дня, как при вводе данных в компьютер, так и при выводе из него? 5) когда же результаты его работы попадут к сотруднику, для которого они предназначены, этот сотрудник, скорее всего, опять вынужден будет вводить их в компьютер руками и сколько же он при этом наделает ошибок? 6) как же начальник отдела Джон Бассет всего этого может не понимать? И т. д.
Теперь я начал понимать, почему мои новые сотрудники так с опаской смотрели на моё появление: они, возможно, и сами догадывались, что занимаются глупостями, но их это очень даже устраивало, а теперь с моим появлением вся эта «лафа» может выйти наружу. Что же касается меня, то я решил, что с меня хватит одной эпопеи с находкой 3-х позиций для записи разговорного времени – к этому моменту я ещё не знал, чем она для меня закончится – то ли «пряником», то ли «кнутом». И потому мне пришлось сделать вид, что я ничего странного во всём этом не заметил – такое моё отношение должно было успокоить всех – и моих сослуживцев, и моего нового начальника, хотя удивлению моему не было предела. Здесь будет уместно заметить, что даже на кафедре ВТ Лесотехнической Академии, где ещё десять лет назад был куда более примитивный компьютер «Минск-22», на котором работали девочки программистки всего лишь со школьным образованием, не возможно себе представить нечто подобное тому, что открылось мне в первые дни моей новой работы в Отделе Системного Планирования такой громадной компании как WU с её многочисленными, куда более продвинутыми компьютерами. Я уже не говорю про более серьёзные учреждения, такие, как мой любимый «Электроприбор» или кафедры серьёзных ВУЗОВ Ленинграда, таких, как ЛИТМО, ЛЭТИ или ЛИАП. Ну как тут не вспомнить расхожую сегодня фразу о том, что «в России каждый в отдельности умный, а все вместе дураки, тогда как в США наоборот: каждый в отдельности дурак, а все вместе умные».
В другой раз я заметил, что наш старший инженер уже много часов, не поднимая головы, пытается что-то решить. Проходя мимо, я спросил его, над чем он так сосредоточен, а сам замечаю, что это задачи по математике. Спрашиваю его, нет ли у него с этим проблем, а он так радостно, как будто только и ждал моего вопроса, отвечает:
– Да, что-то у меня с этим трудности.
Оказывается, ему в колледже задали десять задач, из которых он не может решить ни одной. А я только этого и ждал. Говорю ему:
– Если хочешь, я могу тебе их решить, давай заберу домой, а завтра принесу тебе их решение. Он так неподдельно обрадовался:
– Нет, ты правда можешь их решить?
– Ну, конечно, могу.
Он с радостью даёт мне свои листки, и я уношу их домой.
На следующий день, когда я вручил ему все десять решённых задач, лёд в отношениях между мной и остальными членами нашего отдела полностью растаял – ведь он был начальником для двух других женщин. Все они теперь поняли, что меня не только не следует бояться, но я даже могу быть для них полезен.
Однако новое ко мне отношение совсем не повлияло на частоту и громкость их разговоров по телефону. Это было для меня очень серьёзным препятствием, т. к. я понял, что моя производительность при таких условиях будет не более 15 % моих возможностей. Тогда я решаюсь на разговор с начальником Джоном Бассетом. Прихожу к нему в кабинет и говорю:
– Знаешь, Джон, какую я нашёл серьёзную проблему в Америке, которая сильно затрудняет рабочий процесс?
Он так заинтересовано придвигается ближе к столу, чтобы приготовиться слушать проблему, которую я сейчас открою для него, а он, на своё удивление, о ней сам и не догадывался.
– Знаешь, – говорю ему, – у нас в вычислительном отделе большого и очень серьёзного научно-исследовательского института (имелся в виду Электроприбор), в котором среди ста человек было несколько к.т.н. и даже один д.т.н., а остальные инженеры, было всего два городских телефона – один у начальника отдела, а второй – для остальных 99 сотрудников. При этом все 99 сотрудников трудились не покладая рук. А здесь у каждого сотрудника, даже и не инженера, на столе стоит телефон и звони куда хочешь и когда хочешь, при том, что мы все сидим в одной кабинке в двух метрах друг от друга. Работоспособность в такой ситуации падает в несколько раз.
– Ну и что же ты хочешь, – спрашивает меня Джон, – чтобы я уступил тебе свой кабинет?
Я, конечно, ожидал такой ответ и был к нему готов, поскольку было ясно, что другого помещения у него для меня всё равно нет.
– Нет, – говорю, – до этого я ещё не додумался. Я пришёл просить твоего разрешения на работу во вторую смену. Скажем, все уходят с работы в четыре часа дня, а я прихожу в три часа, чтобы успеть переговорить с тобой, получить от тебя новое задание, которое я буду выполнять до одиннадцати вечера и оставлю тебе полученные результаты. В этом случае у меня будет полноценный рабочий вечер, а у тебя утром следующего дня результаты. Что по-английски называется Win-Win situation (все выигрывают и нет проигравших).
– Да я-то не против, – отвечает Джон, – но что скажет на это твоя жена?
– А это очень просто, – моя жена знает, что работа в этой стране – главное, а всё остальное второстепенное.
– Ну тогда давай с завтрашнего дня так и сделаем, – говорит Джон, всё ещё не очень понимая, как это моя жена позволит мне работать по вечерам в совершенно пустом главном здании компании.