Лариса Кольцова
Земля – павильон ожиданий
Вот представь, где он только ни бродил после своей адской отсидки, не мог никак земным воздухом надышаться. Прибыл однажды на дальний Восток, а там, может ли быть такое? Да вполне. Бывший преподаватель его узнал. Разговорились под деликатесную рыбку, под глоток вина в хрустальном бокале. Тут и Нелли вынырнула. А Васильев, человек правдивый и открытый, обратился к бывшему студенту: «Помнишь ли сокурсницу свою? Лору Соловей. Так это дочка её». Тут помимо нахлынувшей ностальгии, сразила Рамона, – как и многих до него, включая и тебя впоследствии, – необычность девушки. Светленькая вся, как есть Снегурочка. Особой красоты лица и нет, а вот волосы, фигура точёная, тут уж точно божественный резец постарался. «Жемчужная Афродита, вышедшая из своей сиротской ракушки», – так обмолвился Васильев задумчиво, вдруг натолкнув Рамона на странные мысли, прежде его и не посещавшие. А сам-то Васильев, стоик и любомудр, в каких, собственно, отношениях с Лорой состоял? Почему дочь Лоры у него тут на Шёлковом по названию, да не таковом по жизни, Пути оказалась. Ведь известно, ни шёлковых, ни лазуритом выложенных путей в жизни не бывает. Не его ли дочь Нелли? Он напрямик и задал такой вот вопрос. Тот с лица сошёл, будучи человеком не склонным к лицедейству ни по натуре, ни по убеждениям.
«Будь она моя дочь, таковой ли была бы её участь»? – вот что он ответил. И добавил: «Запущенная педагогически девочка оказалась. В плохой городок её дед да баба устроили. А проще, скинули, да и забыли. Не дали ребёнку нужного направления в развитии, на повара вот выучили, а для жизни не готова она оказалась. Если бы не я…». И замолчал, как подавился. Рамон прищурился, посмотрел, как бы искоса, но ему уже и не надо было ничего объяснять. Подумал лишь, не только та бочка проржавела, где Васильев сиднем сидел, а и душу его ржа подъела, видимо.
– Ты так говоришь, словно бы Рамон думает с тобою одни и те же думы и наделён таким же образным мышлением, – заметил Рудольф.
– Так ведь у нас с ним долгие разговоры были по душам. Его этот образ про бочку и фонарь. А я всего лишь использую. Одним словом, запала Нелли в душу Рамона, обаяла так, что он сам себе не верил, что такое может с ним случится после всего пережитого. Разочарование жемчужным созданием было пока что впереди, так что он схватил её в охапку, да и утащил к себе в Москву, не посчитав и нужным поставить работодателя и ответственного заменителя отсутствующих родственников в известность. А мужа Нелли он и не заметил. На то он и Листиков, чтобы его все игнорировали. Личностные особенности девушки он определил как посредственные, но и их признал благом при такой-то внешности. В целом простодушная, искренняя, естественная, к тому же изящная во всяком своём движении. В детстве танцами занималась. Улыбается редко, а зато как улыбнётся, так ямочки на щеках – сплошное очарование. Мог Рамон мимо пройти, да и забыть? Нет, конечно. Уговорил её оставить этот обильный, да неподходящий такой диковинке, как она, восточный край огромного континента. Сманил перспективой быстрого роста по земным если меркам, коли она с ним вместе отправится в космические уже пределы. Не краткое время лишь, а потом-то вся её длинная жизнь на Земле качественно другой уже будет.
Она поверила, да и как было не поверить человеку, пришедшему из другого мира. Чтобы представить себе его устройство, у неё и образов-то адекватных в наличии не имелось. Она же просто устроена была, а до встречи с дядей Сашей и говорить-то толком не умела. Не читала ничего. Одними сказками, да фантазмами собственного изобретения и была набита её голова. Вот она и предала своего доверчивого друга-мужа Листа, тайно сбежав с бывшим уголовником навстречу открывшейся, как она мнила, фантастической перспективе, которая в скором времени станет её реальностью. Рамон ведь во всех своих проявлениях не походил ни на дядю Сашу, ни на её неверных знакомцев, как ни были они разнообразны, а с Рамоном-то и рядом никто не встал бы без риска утратить свой глянец. И уже тем более на привычного и невзрачного добряка Листикова Рамон не походил совсем. Только тем, что тоже оказался добрым и надёжным. Обещаний по ветру не разбрасывал, её не бросал.
Она вдруг сообразила, что в облике космического десантника, пусть и бывшего, вошло в её жизнь несколько припозднившееся везение. К тому же Рамон обещал, что его карьерный провал не навсегда. Он точно выберется, не из таких передряг выбирался. Я даже не исключаю, что именно с Рамоном она впервые познала все радости секса, то, чем прежде занималась лишь ради удержания очередного друга, и всегда безуспешно. Под влиянием Рамона она притихла, боясь его потерять. Хотя Рамон и уверял меня, что не следит и не держит девушку на привязи, как и она в его дела свой нос не суёт. Тут он, конечно, относился к ней как к равноправной и развитой девушке-другу, а она, как я думаю, старые замашки не оставляла. Ведь её соображения хватило и на то, что в мире могут быть и более успешные и более продвинутые мужчины. Почему бы ей не войти в их круг обитания? Если Рамон впустил, то и прочие могут впустить. Рамон же не следил. А не следил, потому что не любил. И это она тоже отлично понимала. Её глубинный и впервые трепетный порыв ему навстречу повис в пустоте. Она не то, чтобы разочаровалась, но поскучнела.
Рамон был занят исключительно собою. Но не прогонял, и то хорошо. К тому же и обещанное выполнил. Со мной её познакомил. К тому времени она нашла подходящую себе работу, получила социальное жильё. Работала она везде как супер робот. Технику чует, можно сказать, на ощупь. Нареканий нет. А вроде и не очень образованная она. Тут уж школа Васильева-универсала, видимо, дала свои плоды. Поскольку то была школа отеческой любви, каковой девушка прежде не ведала. А личная жизнь совершеннолетней особы, да ещё побывавшей замужем, никому не интересна, если эта жизнь не антиобщественная и протекает в узаконенных рамках. Нравственные коллизии решает каждый сам. Насильно однолюбом никого не сделаешь. Так все считают. И подумала я вдруг, что эта Лара мало того, что лишила её полноценного детства, так и после своей уже гибели сумела испохабить её юность, направив на неё внимание этого любителя… философии и диковинной дальневосточной рыбы. Управляемые им рестораны именно рыбными деликатесами и славятся.
– Странно, что Лора ни разу не обмолвилась и словом о наличии у неё маленькой, заброшенной в детский городок для сирот, девочки. Сказала уже тогда, когда я отбывать был должен. Да и то лишь потому, что Ксения о том проболталась. А этому любителю старой философии и юных девственниц сразу же доверила сокровенную тайну. В детский городок возила, и дочку её он удочерить собирался. А так… Конечно, не знал бы о ней этот поисковик ускользающих смыслов, то и не было бы в её жизни такого вот разворота, не угодила бы под электрический разряд, как ты выразилась, несчастная золотая рыбка. Типи Листиков сделал бы из неё образцовую жену и заботливую мать.
– Не сказала, потому что знала, что ты сразу бы её бросил. А тому Диогену было всё равно. Будь у неё и выводок на тот момент, он бы и тогда её принял.
– Почему же?
– Потому. Вселенский отец всякой душе, особенно если душа эта вселена в бесподобное длинноногое тело.
– Что же этот вселенский отец не удержал свой козлиный уд в петле своей же стоической выдержки?
– Не мог, получается. Ты разве удержал? У тебя-то выдержка посильнее будет, не стоическая, а космическая.
– Во-первых, у меня нет козлиных частей тела. Во-вторых, я и не был с Лорой и близок-то по- настоящему. Не должно было ребёнка случиться…
– Ну да. Невинный оральный секс со случайной девушкой, чего о таком и помнить. А сына-то как же умудрились произвести? Через пищеварительный тракт, насколько мне известно, ни у кого ещё не получалось.
– Я молодой был, и оценивать того дуралея, кем я являлся в те времена, как ответственного мужчину, странно. И когда же было, чтобы мне выдержка отказала?
– А выдержка тебе отказала в тот самый день, когда ты Нелли увидел и потащил её в технические уровни. Или Нелли тоже сама тебя уговорила отправиться в технические уровни?
– Откуда ты придумала эти технические уровни? Там тебя уж точно не было. Да и никого там не было. В том числе и меня.
Рита долго вглядывалась в его лицо, словно бы удивлялась тому, как лживы люди, мужчины в частности.
– А если и твой Артур сын этого Васильева? – спросила она в отместку за его непоколебимую устойчивость в наглой лжи.
– Нет. Он мой сын. Я уже проверил. Хотя прежде не хотел. А не люблю я его потому, что мать его не любил никогда.
– Никто и не заставлял тебя заниматься оральным сексом с нелюбимыми женщинами. Как и теперь не заставляет делать то же самое с Нелли.
– Я с нею занимаюсь здоровым и полноценным сексом. Потому что мне этого хочется. Именно с нею. Не с тобой. И ей тоже такой вот раскрепощённый секс в удовольствие. Но возражать не буду, если она захочет от меня освободиться. Я спрашивал, не тяжела ли ей двойная нагрузка? Она же и Рамону ни в чём не отказывает. Только ведь она покидать меня не хочет. И не потому, что боится. Угадай почему?
– Потому, что сладко стелешь! Да спать с тобой жёстко. У неё косточки совсем юные, а душа пусть и успела побродяжить, да неокрепшая и детская, в сущности. А ты её давишь!
– Зачем мне её давить? К чему-то принуждать? Тут другое…
– Хочешь сказать, что она в тебя влюбилась? А ты сам разве нет? Если уж озарение тебя накрыло столь внезапно, что ты и потащил её в какую-то слепую каменную кишку… А ещё утверждаешься в своём нравственном превосходстве над дядей Сашей. Тот по крайней мере мать её любил настолько, что и девочку не забыл, рождённую тою от такого же недоумка, какой была и сама мать-подросток в те времена. Предоставил ей возможность повысить свой образовательный уровень в хорошей и качественной школе, так что она покинула школьный городок, уже имея диплом профессионального повара-технолога. Могла работать при его же содействии на лучших предприятиях, объединённых в ту самую сеть «Шёлковый Путь», которой он и управлял. Приучил со сложной техникой на ты обращаться… А ты что ей дал? Чем обогатил? Даже аэролёт, самый простенький и маленький, не подарил, как обещал… А подарил бы, она увлеклась и глядишь, отказалась бы от этой сумасшедшей затеи бросаться своей дурной головой в вакуумную даль…
Рудольф презрительно промолчал.
– Не везёт этой девочке. Содружество насильников какое-то вокруг…
– На что намёк? – опять спросил он.
– Ладно Рамон, у него все пути в будущее уже в прошлом прописаны, как и у тебя. А ей-то что тут недостаёт?
– Ты чего хочешь от меня? Чтобы я уговорил её на Земле остаться? Видимо, сильно она дедушку впечатлила, раз он не отказался от своей затеи…
– Да он думать о ней уже забыл! Он на другую особу взгляд свой обратил.
– На кого?
– А эта информация мимо тебя. Тебе зачем? И без того полон твой информационный мешок, а тебе ещё жить, да жить. Ты думаешь, что я всю свою жизненную приобретённую информацию берегу? Нет. Бывает и такое, человек жив, а информация в нём хранимая уже мертва. Ни для чего уж не годная. Тлен времени. Вытряхивать приходится свой наличный мешок. Чтобы дальше налегке идти.
– Поживу с твоё, там видно будет. Что вытряхнуть, а что сохранить.
«Я хочу быть у тебя единственной»
– Вот скажи, какая тебе разница, сколько мне лет? – уже нежно прокурлыкала Рита. – Разве вы любите что-то иное, чем это? – и она стукнула по своему лобку, – а там пока всё еще в порядке, и всё остальное тоже. Или тебе душу мою явить в её подлинном виде? Не испугаешься её? – она засмеялась беззвучно, став тем отвратительным каменным колдуном-маской, сощурив узкие глаза и обнажив идеальные зубы, подлинные живые по виду, а в действительности, искусно вживлённые в её омоложенные челюсти.
– Кукла, – сказал он, – кругом одни куклы и маски. Где живые и настоящие?
Сел на усыпанный бликами, тоже поддельными, солнечными будто, диван. – Ксюня тоже спряталась за какую-то маску дурацкую. И дело тут не в возрасте. Какой он у неё? А в чем-то другом. Только ведь и Ксюня не то. Я тоскую по Нэе. Я целовал бы её пузико, такое тугое и такое родное…
– Ну, так и иди! Может, и простит. Перед отлётом. Покайся. Так мол и так. Пузико хочу поцеловать твоё. Всё же и я тут постарался, и моё оно тоже. Что тебе Антон? Он другую найдёт. Не проблема. Может, и обрадуется. Принял из великодушия, а теперь может и не рад? Да и мама очень уж расстаралась, милостивица, уговорила сына пожалеть инопланетную сироту. Ты-то не слушался мать никогда, а другие слушаются. Сколько из-за этого судеб поломанных, не знаешь? А я знаю. Иногда ведь человека и подтолкнуть только и надо, а он остальное сделает сам, или своё счастье или своё мимо него попадание.
– Мне так пусто. А ты издеваешься.
Рита теребила его завитки, ничуть не постаревшие. После восстановления пигмента они были, как и тогда в его молодости. Она поцеловала его в макушку.
– У тебя жёсткие волосы, а на вид они кажутся мягкими, из-за цвета, наверное. Если бы ты не восстановил пигмент, ты был бы неотличим от отца. Я его видела недавно. Красив, весел. Но отчего-то не хочет молодиться, совсем седой.
– Его и так все любят.
– А тебя?
– Кто меня любит? Я же один.
– Но ты об этом и мечтал, о свободе. Жалел, что привёз Нэю.
– Я был дурак. И есть.
– То ты Ксюньку хочешь, то Нэю. Так кого из них?
– Иногда мне кажется, что это одна и та же женщина, но в двух лицах. Одно лицо наслаивается на другое, и я их путаю. Мать Нэи была сильно похожа на Ксению. И звали её Ксенэя. В самый первый раз, когда я познакомился с матерью Ксюни, она сидела за столом. Мы пили чай. У неё был такой милый хвостик на макушке, как у девочки, а глаза синие и круглые. Ксюнька на отца сильно похожа, хотя и женственная. А он был груб, эдакий глиняный эрзац – шедевр. Когда я увидел Нэю впервые, но скорее это был второй раз, а то и третий, я подумал, какое знакомое лицо! И не от того, что я видел её раньше, и раньше был этот эффект узнаваемости, но где и когда?
– Ну да. У них же общий генетический котел, где их и сварганил наш загадочный Шеф-Повар. Одни и те же ингредиенты. Не скажу, что Бог. Не думаю, что Творцу только и дел, что готовить нашу неповторимую, но столь удручающе однообразную со всеми прочими личность. Но в большинстве это личинки. И личностями мало кому из них светит и стать.
– Ты личность?
– Да.
– А я?
– Личность никогда не задаст подобный вопрос. Поэтому ты и ответил.
– Ишь, как всё расфасовала по сортам. Высший, низший.
– Не нравится? А сам на Троле?
– По мне – так ты по сравнению с Ксенией или Нэей просто бездарность, но преуспевшая в саморекламе. На таких дураков, вроде меня, действует. И на Артёма действовало. Я, помнится, в глубине души не уважал его, что он своей необыкновенной жене предпочитал тебя. И мать моя тебя не уважает.
– А она никого не уважает. Тебя что ли уважает? Или Ксеньку уважала? Трусы её коллекционировала. Собирала и прятала. «Зачем»? спрашиваю. Хочу потом пересчитать, сколько я их нашла. Она всюду их швыряет и забывает. Потом отдам. Забросит их в стиральный автомат и бережно хранит, как фетишист какой. Она же любила её, но своеобразно, на свой манер, мечтала заполучить от неё внуков. Чего ты Ксеньке детей не сделал. Выросли бы уже.
Он молчал. Рита ничего не знала о том, что натворил Артём с дочерью, заставив подневольного человека сделать ей аборт на большом сроке. – Ничего уже не исправишь.
– Почему же? Но не уверенна, что ты сумел бы всё исправить, даже если тебе дали такой шанс. Всё начать сначала. Ты точно так же стал бы скручивать её податливую душу в свои затейливые узлы, которые потом не умел и развязать. И она знает это. Потому и избегает тебя. Хотя и незачем теперь-то. Время ушло. Не для тебя, а для неё. Мать её сглупила, обрекла на раннее старение. Но и это не фатально, с нашими-то возможностями. Пусть доносит свою маску, а там видно будет. Ей пока рано.
– О чём ты?
Рита умолкла, поняв, что сказала ему лишнее. Она готовила дочери своего утраченного мужа судьбоносный подарок, вторую молодость. Но решила не спешить. Всё же Ксения была ещё естественно свежа и не стара. Надо было дать ей время на то, чтобы Ксения окончательно забыла Рудольфа, и уже после этого смогла бы сотворить свою судьбу заново, но с другим. Не с этим, который был нужен ей самой, Рите.
Центры подлинного омоложения, не внешнего, а именно настоящего, были закрытыми информационно и пространственно от якобы открытого социума Земли. Они были предназначены лишь для редких по своей избранности элитариев Земли. В виду их невероятной сложности, затратности, да и невозможности для большинства, ненужности для них – им и с одной жизнью делать было нечего. Так считали назначившие себя элитой новой Земли. Для большинства и так было сделано многое. В сравнении с прошлыми эпохами Земля вступила в стадию своего райского существования. Без войн, практически без массовых болезней и без повальной бедности. А подлинный Рай был недоступен и элите. Они только ещё вступали в преддверие этого Рая. Но сразу были засекречены все открытия и разработки, а сама эта научно – исследовательская структура превратилась в маленький и закрытый для всех предбанник, где топтались избранные, думая протиснуться в Рай поодиночке, оставив за его стенами недостойное большинство.
Никто, как в прежние времена не звал это большинство быдлом. Но меж собою звали биомассой, годной лишь для расселения в других мирах на планетах земного типа. Но такие планеты были редкостью, и многие колонисты жили в мирах под куполом, или в недрах планет, всю жизнь. Тесно, замкнуто и очень опасно тоже. Поэтому планеты, как Паралея или та, вокруг которой вращался спутник Гелия, были редчайшей драгоценностью. Но Паралея была уже занята, и это создавало много проблем в её заселении. А та, безымянная, возле которой и был спутник, подобна во всём Земле. Находка из находок. Чтобы приступить к её изучению и терраформированию и была нужна основательная база на её спутнике, названном Гелия. Имя могло быть любым. Что в имени? Но подобное название Рита преподнесла Рудольфу, как дар из даров, хотя это вызывало усмешку в верхах.
У Риты же это был повод для гордости и собственного душевного умиления, что она могла порадовать своего капризного мальчика, большого и часто непослушного. Количество подобных мальчиков было засекречено. Об этом не знал никто, кроме неё самой. Рудольфу же она твердила, что он единственный после Артёма. Своё подлинное влияние, свои возможности она таила от Рудольфа, желая его бескорыстного чувства к себе.
Она неожиданно и очень ловко застелила своё тайное ложе, извлечённым из недр дивана бельём. Скинула блузку и брючки. Подойдя, она стала по-хозяйски раздевать и его, умело навязывая искусную, нежную свою игру. Прижимаясь, гладя, отстраняясь и привлекая всё теснее. За прозрачной стеной лил дождь, и уходить от неё не хотелось, да и куда? В пустоту своих отсеков, то есть своих пустынных комнат, которые не с кем было уже делить. Никто не мешал ему там находиться одному, никто не дышал и не наступал на задники домашней обуви, не щебетал на ухо нежности, и делать там, как оказалось, было нечего, спать неуютно, есть невкусно.
– Она, как была, так и осталась твоей, дурачок, эта дурочка Нэя. Куда она от тебя денется? Если уж и я не могу… Не переживай, мой ангел. Тогда, что я могла тебе дать? А сейчас у меня огромные возможности. И я помогу тебе. А твоя инопланетная штучка пусть будет у тебя. Я не против. Мне давали информацию из Центра исследований инопланетного разума, и как много я узнала о тебе и о твоей жизни там. Она же вела дневники. Она воображала, что это её сокровенная тайна. Но какие могут быть тайны от нас? А она, что в ней? Ну, подумай? Забавная и фигура с диспропорциями. Но в ней столько очарования. В её движениях, в глазах, в губах. Волосы бесподобные, искрятся, и заметь, без всякого воздействия на них. Тонкая вещичка, точёная. Люби, я не ревную. Но я тоже буду любить тебя. Пока я живая и в силе давать тебе то, что не могут другие. Кто может оценить тебя, как ты заслуживаешь этого? У меня было много…
«И есть» – дополнил её Рудольф про себя.
– Но ты совсем не стал одним из них, ты всегда был там, во мне, куда не было, и нет доступа им. Ты особенный, любимый в твоей молодости. Сколько я тебе прощала, а другим ничего. И я дождалась тебя, хотя ты, по существу, сбежал сам на эту Паралею. Но в отличие от тебя, как сделал это ты, мстя Нэе за разлуку, я мстить не буду. Я буду только сильнее тебя любить. А этот спутник? Что он? Там ты очистишь все пятна в своём личном досье, и я сделаю всё, что ты будешь уже на такой высоте, откуда тебя некому будет спихнуть. И мы уже не будем разлучаться.
Я устала от своего своеволия и скитаний, и я полечу с тобой, чтобы помочь всё устроить, а потом буду ждать тебя на Земле. Ты вернёшься ко мне навсегда. Оттуда. И мы, всё испытав в этой жизни, всего достигнув, будем с тобою жить на Земле исключительно жизнью свободных и ничем не обременённых людей. Мы будем входить в самые наши высокие сферы, ты же понимаешь, как непросто устроена жизнь на Земле? Какая тайная и всемогущая иерархия пронизывает её всю, с верха и до низа? Пусть у тебя будет много детей, женщин, пусть они рожают, всё, что от тебя мне дорого. Но ты будешь только моим.
А та, твоя звёздная печаль Гелия, ты разве не понял, что любил в ней меня? Это же ты наделял её красотой, о которой тосковал без меня, а она была всего лишь пластичная и легко изменяющаяся программа, она принимала форму твоих мечтаний, она была так устроена. Ты и был её творец. Потому и страдал, что сам был несовершенен и наполнен разладом.
Так и не раскрытые загадки Паралеи
Что же касается Нэи, ты многого не знаешь о ней. Сведения засекречены. Франк ещё на Паралее установил, что она продукт гибридизации, но любопытным является то, что она родственница твоей Ксюше. Как может такое быть? У Доминики – жены Артёма был дядя, брат её отца, тот самый Олег Трофимов, давший имя Тролу, а сам пропавший там бесследно. Предложу тебе реконструкцию, но грубую, в приближении, конечно.
Они направлялись на Медею, там была обустроенная база и колония. Но их вышвырнуло в пределы светила Магниус. Паралея – Трол единственная там планета земного типа. Они попали туда, когда там уже строилась база под управлением Змеелова. А поскольку в бескрайних горах хозяйничали также и те, кого вы прозвали паучата, он с экипажем попал именно в сектор врага, где и был убит. Люди летели семьями на планету, где была семейная колония, а не на Паралею, тогда ещё не имевшую обозначения Трол. И с ними были дети. И детей, возможно, не тронули. Их ассимилировали, и что могли помнить дети? Они попали в Архипелаг, в элитные сословия, и один из них, тот, кто возглавлял в то время их разведывательную структуру, Тон-Ат, взял себе и удочерил одну из детей, девочку, дочь Трофимова. Он воспитал её, а когда был внедрён в Паралею, взял её с собой, где и выдал замуж за вдовца с детьми – военного инженера и аристократа, тем самым через родственные связи внедрился уже в глубинные структуры местной военной элиты.
– Не точны твои построения. Он захватил мать девочки в силу причин, разгадывать которые я не берусь. Сама девочка была лишь матери в нагрузку.
– Это уже незначительные детали. Девочка стала ему как дочь. Каковы были его отношения с приёмной дочерью, уже не узнаешь. Не от кого. И что там произошло с нею, когда она выросла, тоже неясно. Некая трагедия, окончившаяся убийством отца семейства и изгнанием вдовы с детьми в низы их общества. Мать Нэи, возможно, и подозревала приёмного родителя в том, что он приложил руку к той трагедии. История уничтожения оружия древней и погибшей цивилизации, согласись, так и не прояснилась. Если не мы, то кто? У местных таких возможностей не было и близко, чтобы уничтожить то, что при неумелом обращении уничтожило бы половину континента. Ты прибыл туда уже после жестоких битв. Островитян к тому времени вытеснили из горной страны. Они, конечно, продолжали туда пролезать, но уничтожались безжалостно. Так что тебе достался период мира и процветания, можно сказать.
– Не так! Мне тоже довелось повоевать с ними…
– Тон-Ат, видимо, и не знал, что Ксенэя, его приёмная дочь, залезет в горы. У него своих забот был полон рот. По упрочению верховной власти в Архипелаге он к тому времени преуспел. Но приёмную дочь утратил.
Хагор. Фигура загадочная, но не менее, чем все остальные. Ты не выяснил, сколько штук их там обитало?
– Штуками они уж точно не являлись. И кажется, было их там всего лишь четверо. Но не штук, а разумных существ в обличии трольцев. Три старика и одна девушка. Ибо Инэлия выглядела девицей, но с обесцвеченными волосами.
– Почему же все мужские особи выглядели стариками?
– Думаю, что причина в том, что они плохо различали возраст как таковой. Они хватали тех носителей, кто был в доступе на тот момент и при смерти пребывал. А вот для спутницы подобрали носитель покраше и к тому же из высшего сословия. Чтобы обеспечить ей комфортное проживание. Думаю так, девушка та не умерла биологически, а всего лишь впала в кому из-за болезни. Но её по неведению, вызванному недостаточным уровнем медицинской науки, потащили на поля погребений. Там Хагор вычислил, используя свои уже возможности, что она подлежит воскрешению. И похитил её из гробового вместилища. После чего и предоставил Инэлии сей юный и пригожий чертог. А уж потом пришелица и сама его украсила соответственно своей наличной природе. Прежняя тролиха была примерно как все прочие, а Инэлия стала там красотой небесной – пагубой для мужских сердец.
– Кто же такое поведал? – Рита выслушала его скептически. – Мне-то сказки твои к чему?
– Инэлия о том поведала нашему Антону. Но я тут защищать сию версию не буду. Инэлия и Хагор и были сказочниками, если не сказать, что лжецами.
– Вайс выдвинул оригинальную гипотезу, что Хагор и был островным Пауком, проигравшим свою битву за власть Тон-Ату, и сбежавшим в горы с семьёй. В изгнании он и лишился рассудка, став полупомешанным изгоем, наделённым творческими способностями к сочинительству. Чем он и потчевал свою и твою дочь в их детстве. Тон-Ат не тронул его, из милости или из особого презрения к больному идиоту, не опасному ему.
Он взял себе Нэю, как бы в память о приёмной дочери, которую любил. Был ли он урнингом, как все их верховные жрецы, неизвестно. О физической их природе вообще ничего не известно. Никто же не разобрался в этом, даже вы, живя там столько лет.
Мать Нэи была убита по нелепой случайности, а дочь стала женой Главного Ответственного Распорядителя – подземного ГОРа, вот такой кульбит совершила судьба и в твоём, и в её случае. Поэтому вас и тянуло друг к другу с такой силой, вы же были порождением одной Звезды, хотя в случае с Нэей только наполовину так. Твоё «сверх сознание»…
– Поясняй по ходу своего сочинительства свои же термины, – пробурчал он, приноравливаясь к её подушке, чтобы вздремнуть под её сказочные напевы.
– Это то, что выше и сознания и подсознания. Так вот, именно на таком уровне и возникло узнавание. Особое волновое воздействии, родственное излучение от миловидной девушки, созданной причудливым смешением двух миров. И как не отторгал ты людей Паралеи, сам ты произвёл потомство с их представительницами.
– Не я и один, – буркнул недовольный Рудольф.
– Да ладно, – Рита нежно погладила его взлохмаченные волосы, – Ты стал что-то неряшлив, мой друг, как тебя покинула эта инопланетная фея. Отлично я знаю, что ты не один там был такой. И не строй из себя умелого конспиролога, потому что я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
Рита обольстительным удавом обвилась вокруг него, сильно и давяще, – Я же сказала, я тебе позволяю любое баловство. Пусть будут дети… и не только от Нэи. Ты ещё молод, будешь у меня Космическим отцом, а я буду всегда главной твоей женой. Всегда, когда буду этого хотеть? Согласен? Это сейчас тебе кажется, что ты будешь любить только её, но я знаю, каков ты. Будешь любить и других. И ты ещё признаешь мою правоту.
– А тебе ведь и хочется этого, чтобы ей не завидовать. Когда соперниц много, их как бы и нет. Множество распыляет чувство, а ты всё равно стоишь особняком.
– Возможно, и так, а возможно, мне всё равно. Я в таком зрелом возрасте, что эти смешные женские качества, как ревность и соперничество для меня пустой звук. А ты мне нужен. Потому что в душе моей пустота, которая осталась после Артёма, и ты заполнишь её. Другие не могут. Но пусть это будет моя и твоя тайна. И ещё. Нет, и не было никакого кристаллического Созвездия Рай. Это мираж, выдумка жрецов Архипелага для нас, землян.
У них существуют свои секретные практики по воздействию на сознание и психику людей, а также осколки древних технологий, оставшихся после их всепланетного военного катаклизма. Вероятно, их острова в океане, а также и горы служили хранилищами этих их прошлых достижений. Они могли быть спрятаны для будущих поколений.
Те же, кто овладели островами, завладели и технологиями, непонятными для нас, так как они могли быть и более развитыми в их прошлом и иметь принципиально иные открытия и достижения в своей утраченной в целом, но сохранённой фрагментарно, науке. Поэтому они так и рвались в горы. А там засели наши. И эти горы мы ещё будем изучать. Тем более в Архипелаге после исчезновения их Верховного жреца и владыки наступила смута. Где он, как думаешь?
– Да там же, где и всегда. «Он здесь и не здесь, он везде и нигде», – как описывал древний миф одного древнего же духа. Он меня обманул. Прикинулся дохлятиной, а потом вдруг решил, а не устроить ли мне перезагрузку в своих владениях? Вот и скрылся где-то на время, чтобы определиться, кто ему друг, кто враг, а кто так. Ну а как же, всевидящая ты моя, объяснишь ты трагедию моей дочери?
– Твоя дочь, прости, как это тебе ни больно, была подставлена безумцем под редкое и опасное природное явление в горах, связанное с плазменным выбросом в атмосферу со стороны Магниус. Хагор был безумцем уже клиническим!
– Она была выпотрошена. Забыла? Без хирургического вмешательства.
– Хагор мог сам устроить ей ту операцию, ликвидировать её ребёнка, ты не можешь знать его возможностей. Он же работал в молодости в их Храме Жизни. Какие эксперименты они там ставили, разве это нам известно? Безумец и патологический лжец, гениальный ученый, бывший жрец и правитель их мира, что мог он знать и уметь, пусть и обладая калейдоскопическим уже мышлением?
