Анна Д. Фурсова
Счастье в мгновении. Часть 2
– Мы почти на месте, – успокаивающе говорит он, укорив резкий тон.
Перестал злиться?
– Здорово, – тихо отвечаю я, осознавая, что уже скоро буду спать, если, конечно, ничего для этого не помешает. Или никто.
– Джексон, Милана, – обращается к нам Тайлер, – у меня есть знакомый в Италии, он может стать вашим личным переводчиком, если вы сочтете это необходимым. На все дни поездки.
– Дружище, – на моё удивление заявляет Джексон. Где же его напущенная серьёзность и мрачные глаза? – Не потребуется.
– А почему нет? – вставляю я свою лепту. – Итальянского языка я не знаю.
– Милана, нам это не будет нужным, – уверяет Джексон, на что я делаю озадаченное лицо. А как мы будем ходить на экскурсии, или мы не будем ходить?.. Настораживает меня всё это.
– Ты уверен? – переспрашиваю я.
– Абсолютно. Тайлер, останови здесь, мы прогуляемся до гостиницы.
– Как скажете. В случае надобности, звоните.
– Спасибо, Тайлер, – вежливо отзываюсь я, выбираясь в ночную прохладу.
– Я бы тебе открыл дверцу, – буркает Джексон, пожимая в то же время руку Тайлеру.
– Не стоит… – уставшим голосом отвечаю я, бросая: – Счастливо, Тайлер.
– До скорого, Милана.
Мы молчком двигаемся к гостинице.
– Я снова в чем-то провинился? – с недоумением спрашивает Джексон.
Снова? Звучит обидно. И да, снова. Он подумал, что я переписываюсь с Даниэлем, успел включить бессмысленную ревность, когда даже не было повода. Но сейчас я не горю желанием скандалить с ним.
Не смотря в его сторону, я спокойно отвечаю:
– Нет, я просто хочу спать.
– Мы в пяти минутах от гостиницы. Понимаю, столько всего за день…
Я без слов киваю.
– Джексон, можно задать вопрос?
– Конечно, Милана, – с нежностью говорит он.
– Почему ты оказался от предложения Тайлера? – Делаю небольшой поворот головой в его сторону.
– Относительно переводчика?
– Да.
Джексон ненадолго замолкает, затем продолжает:
– Я подробно изучил места, в которые мы пойдём, поэтому он нам не потребуется. А перемещаться по городу нам поможет карта и приложение в смартфоне.
– Что? – вылетает с плевком из меня. – Ты проработал карту нашего путешествия?
Джексон расплывается в улыбке, приобнимая меня за талию.
– А как ты хотела? – усмехается он. – Чтобы я пригласил девушку и не проработал всех деталей?..
Девушку? Мы уже стали друг для друга девушкой и парнем или?.. Разговора об этом не было. Поцелуи и признания – лишь часть, но не целое.
– Ну ты… – улыбаюсь я.
– Кто? – как будто играючи молвит он.
– Настоящий джентльмен, – с выражением отвечаю я, заходя в гостиницу.
– А я смотрю, Вам поднадоели джентльменские выходки? И мисс Милане хочется показать самостоятельность?.. – с иронией рассуждает Джексон.
– Не совсем, – хихикаю я.
Гостиница оборудована кожаными светло-коричневыми креслами со стеклянным столиком, справа располагается ресепшен, выполненный в чёрном стиле. Интерьер необычный, привлекающий внимание.
– Поднимайся на обозначенный этаж и номер, – не даёт осмотреться мне Джексон, негромко сообщая, – а я пока внесу оставшиеся средства.
– А как я узнаю, какой этаж и номер?
Снова идти туда, не знаю куда.
– Секунду, – бормочет он, копаясь в брючном кармане. – Держи. На листке всё написано.
– Хорошо, – говорю я, забирая себе документ, раскрывающий тайну нашего номера, в котором мы с Джексоном будем проводить время. Мы с Джексоном. Сама мысль меня удивляет, а реальность происходящего опьяняет.
Медленным шагом иду к лифту, ощущая нарастающее с каждой секундой волнение, как увеличивающееся с часом количество звёзд на небе.
Нам с Джексоном не нужно спешить, не нужно начинать всё так, как было после той встречи на благотворительном мероприятии. Быстро. Очень быстро. «Необходимо снова семнадцать лет дружить с ним, чтобы потом встречаться. Так?» – спрашивает мой спящий, почти не мыслящий, разум.
Открываю ключом дверь, таящую просторы на Милан.
Оглядываясь, я то и дело раскрываю рот от изумления. Когда мы были впервые с Джексоном в гостинице в Сиэтле, я была уверена, что красивее того номера нет больше в мире, но то, что я вижу сейчас…
Расстилающийся напротив меня панорамный вид на город в тысячу раз безупречнее тех, в которых я находилась до этого.
«Вот это да…»
Я прохожу вперёд по белому керамогранитному полу, обводя номер блуждающим взглядом. Убранство искусно оформлено в коричнево-бежевых тонах, но похоже не на номер, а на квартиру с двумя комнатами, снабженными двухместными кроватями и гостиной с угловым диваном, на котором покоятся штук десять дизайнерских, пушистых с виду, бежевых подушек. Стену украшает минимализм. Отсутствие захламление декором придает свежести номеру.
«Зачем нам такое огромное жилье на три дня?..»
Я вылупляю глаза, осматривая высококлассный интерьер ванной комнаты.
«Ух… В-а-а-у…»
Джексон заморочился, так заморочился.
Я дергаюсь, воспроизводя звук открытия двери.
– Милана изучает наши апартаменты?
Я выхожу с ванной.
– Джексон, зачем нам такой огромный номер на двоих? – осмеливаюсь спросить я, утыкаясь глазами в пол.
– Не нравится?
– Джексон, он прекрасен, но…
Он тут же останавливает поток моих сомнений с ледяным спокойствием:
– Ты сама ответила на свой вопрос. Располагайся там, где тебе удобнее и уютнее. Выбирай любую комнату.
Его слова заставляют трепетать моё сердце. Мы будем спать в разных комнатах? Он не хочет быть со мной? Из-за того, что мы еще друзья? Или он раздосадован на меня? Или считает, что я увлечена Даниэлем? А то, что было и… Ничего не понимаю.
– Э… – открываю я рот, не зная, что ответить.
– Что-то не так? – спрашивает он так, словно желает услышать от меня возражения.
Мы снова играем? Играем «в друзей»?
Я поднимаю голову, бросая на него короткий взгляд, замечая, как он чего-то ожидает от меня, скрывая хитрую улыбку.
Бросает мне молчаливый вызов?
«Нет уж, Джексон. Я не буду проявлять инициативу, если ты желаешь все это время, что мы пробудем в Милане, находиться в разных комнатах, – пожалуйста. Так и будет. Больно нужно. Одной даже лучше».
– Никаких возражений, – отрезаю гордо я с затаенной лихорадочной напряженностью. – Меня всё устраивает.
Обрушивается зловещий занавес тишины.
– Уверена? – фыркает он.
Эта полумолчанка внушает мне неизъяснимую робость. С деланным равнодушием бросаю:
– Само собой разумеется. – Гордость придает мне сил. Надолго ли она вдруг взбунтовалась во мне?
«Вот бы ты сейчас обнял меня и сообщил на ушко, что никуда не отпустишь и будешь рядом…»
– Ну что ж, тогда будем ложиться? – намеренно выражается с таким акцентом Джексон, всё еще надеясь, что я опровергну его мысль.
Но нет. Не желаю всё делать сама. Я и так делала для него всё, все эти годы. Например, большую часть времени думала о нем. А это тоже многое значит. И поцеловала дважды сама: на озере у его дома и в самолете.
– Да, спокойной ночи, – слегка злясь, бурчу я. С поразительным самообладанием я слепо двигаюсь с минимальной скоростью в другую сторону, стараясь оттянуть поход в комнату. Это мгновение, что я иду, кажется, тянется бесконечно.
– Сладких слов, – издаёт он мне вслед перед тем, как я дотрагиваюсь дверной ручки.
Он даже не остановит меня? Он даже не подбежит ко мне? Как же все странно.
«Не этого ты ли хотела, Милана? Всё постепенно, небыстро».
Я захожу и закрываю за собой дверь. Усаживаюсь на пол, прижимаюсь спиной к двери, и подтягиваю к подбородку колени, дабы медленно перевести дух.
Сложно начинать всё сначала. Для того, чтобы что-то построить нужны годы, а для того, чтобы сломать – секунда… В одну из секунд своей жизни мы всё и испортили, разрушили. Поэтому нам тяжело сейчас. Мы оба боимся, мы оба много думаем, мы оба либо говорим открыто о своих чувствах, либо, как минуту ранее, – замолкаем, остерегаясь, что причиним каждому боль.
Отношения – это работа. Такая работа, которая требует непросто усилий, но и вложений со стороны двух партнеров. Эти усилия могут заключаться даже в самом примитивном. Будь то это сказать лишний раз «люблю» или обнять… Пусть этот раз будет лишним, чем недостающим.
А что, если другого шанса у меня больше не будет?
«Пойти сказать ему, как люблю его и хочу спать рядышком с ним?..»
А вдруг он ждёт? Быть может, он хочет ОТ МЕНЯ услышать приятные слова, ведь он столько сегодня уже говорил и делал. Точнее, вчера. Джексон организовал день рождения на яхте, пригласив общих школьных друзей, с которыми ему не удалось пообщаться, лишь видеть их. Он надел на себя эти ужасные вещи, чтобы не быть изобличенным, пребывая тайком на яхте. Он подарил мне большую крылатую птицу, которую я все равно не приму и отдам в распоряжение другим. Без него в эту секунду я не была бы в Милане.
«Милана, иди уже!»
Я поднимаюсь, дохожу до двери, продолжая раздумывать, перебирая «за» и «против».
«Черт, и в кого я такая нерешительная?..»
Нет. Не пойду. Не могу. Чувствую преграду между нами. Он хочет, чтобы была дистанция, пока мы не разберемся во всем. Он с Беллой, я с Даниэлем. Мы – друзья. Всё. «А признания в любви друг другу в самолете и момент на яхте под песню из «Титаника»?..»
«Друзья тоже могут любить друг друга», – отвечаю я своему разбушевавшемуся сознанию и ухожу подальше от двери, чтобы не передумать.
Пытаясь стряхнуть с себя эти терзающие мысли, я убираю покрывало с половинки кровати, на которой человек десять может уместиться, взмахнув его на другую сторону. Осознавая, что с собой не взята одежда, распахнув шкаф, я нахожу белоснежный махровый халат.
«Думаю, отличный вариант…»
«Как и в тот день, когда я приехала к нему в коттедж», – подает голос обезумевший разум.
Переодевшись, я соображаю, что мне бы не хотелось, чтобы Джексон злился на меня. Я-то сомневалась в нём, считала, что ему нужно от меня только одно… Но, оказалось…
«Милана, ты угомонишься или нет?..»
Надуваю сама на себя губы и прилегаю на край кровати.
Сейчас между нами всего лишь одна стена. А ранее миллионы километров… Чего же я жду?..
Черт.
Я резко вскакиваю с кровати и пробираюсь на носках, как мышка, в его комнату.
Неужели Джексон уже спит?
Я поворачиваю дверной ручкой по часовой стрелке и приоткрываю дверь.
Джексон повёрнут ко мне спиной. От него едва ли слышно сопение. Заснул. Крепко. Несокрушимо. «Мой измученный мальчик».
Я прохожу ближе, боясь вздохнуть, иначе разбужу его. Слабые мерцания от потухающих фонарей города играются на его обнаженной спине. Он идеален. Его широкие плечи принуждают коснуться до него, почувствовать упругость мышц. Это как желание оставить свой отпечаток на чём-то таинственном, единичном в мире. Он моя единица, заставляющая при любых обстоятельствах, выбирать его персону и невольно сравнивать её с другими, видя в тех других даже под достоинствами недостатки.
Осмелившись, я настороженно ложусь, прислушиваясь ежесекундно к его неторопливому дыханию.
Натягиваю на себя частичку одеяла, опасаясь прервать спящего огонька своей души. Чувствуя запах его тела, окутывающий меня с головой, я робко обхватываю его рукой опуская ее постепенно, ощущая жар, передающийся от него. Прижимаюсь ещё ближе, устраняю всю дистанцию, преграду, ворота, километры между нами. Промахнувшись рукой, я случайно дотрагиваюсь кончика его носа, отчего он слегка вздрагивает и, касаясь тёплыми губами моей ладони, накрывает ее своей. Прокалывает живот. Он всё же не спит и притворяется или я пробудила его? Обождав несколько секунд, я вижу, что он не меняет положения тела, продолжая сопеть. Уткнувшись лицом в его горячую спину, закрываю глаза, чувствуя счастье, которого не испытывала с момента последней встречи с этим мужчиной, удавшемуся завоевать меня вновь и навсегда.
Глава 46
Я просыпаюсь оттого, что солнечный свет пробивается через щели ставней, не дающий мне продолжить кататься на колесе обозрения в своём красочном сне. Одним глазом взираю на Джексона, повернутого ко мне лицом. Неужто я спала на одном боку всю ночь? «Не всю. Полночи. Так как металась два часа из одного угла в другой, не желая спать одной!» – голосит проснувшееся сознание. Удивительно. И так крепко заснула. Как он влияет на меня. Немыслимо. Поразительно.
Насколько приятно просыпаться с любимым человеком, видеть спящую мордашку перед собой. Смотрю на него и понимаю, что люблю. Но будет лучшим, если я попробую также незаметно соскользнуть с места, как и пробиралась, чтобы не дать ему позволить подумать, что я сдалась и сама прискакала к спящему существу. А ведь так и есть. Моя сила воли продержалась недолго и испарилась за секунду, как только я обняла его.
Еле-еле стянув с себя одеяло, я отцепляюсь от Джексона, пододвигаюсь к краю спального места, на что он что-то мямлит, находясь всё ещё во сне.
«Фух, не разбудила… Мне ещё удастся вернуться в свою норку».
Я со скоростью улитки выпрямляюсь, делаю шаг и…
– Малышка, ты решила сбежать от меня, чтобы я не подумал, что ты сама пришла ко мне?.. – доносится низкий ото сна голос Джексона, который словно выжидал этого момента, чтобы сказать слова.
Я вздрагиваю и поворачиваю голову к нему.
– М-мне, м-мне, просто… я… – уворачиваюсь я, едва сдерживая смех и краснея изнутри.
– Скрываемся с места преступления? – сдержанно хохочет Джексон. – А за это наказывают, ты не знала? – смело шутит он, пристально смотря на меня. – Жестоко наказывают.
Пошлый подтекст приводит меня в оцепенение.
– Что за… – подавленно смеюсь я, не продолжив мысль, не сводя слегка испуганных глаз с его сонного выражения лица.
– Так что? Сбегаем? – повторяет он, показывая мне указательный палец, застывший в воздухе, приговаривая: – Ай-ай, как не стыдно.
Я фыркаю.
– Джексон, кто бы говорил только… – закусываю я губу, сдерживая рвущийся хохот от его театрального выражения. – Сам притворялся, что спишь. Ложь тоже наказуема.
– Притворялся? – Устремляет он брови вверх. – Я и вправду спал, но не заметить твой храп… это же… немыслимо просто, – заливается в смехе.
– Храп? – вскрикиваю я и кидаю в него в отместку за такие слова подушки. – А сейчас уже была клевета!
– Ты чего? – смеётся он, укрываясь одеялом от обстрела.
– На тебе, на тебе, – продолжаю бросать ему в лицо пушистые квадратики и смеяться вместе с ним.
– Так, значит, война следующего уровня? – шуточно басовитым голосом заявляет Джексон. – После битвы мукой.
– А ты, что думал? – с сарказмом говорю я. – Мир?!
– Ну, держись, – игриво сообщает Джексон и со всей резкостью поднимается с постели.
– Эй, ты куда идёшь? – испуганно смеюсь я.
– Ловить свою малышку, – гогочет во все горло Джексон, надвигаясь на меня, как снежная буря. Я отодвигаюсь задним ходом и неожиданно упираюсь в стену.
– О нет, – щебечу я, не смеясь, округлив глаза. Он всё ближе и ближе.
– О да, а дальше стена, никуда не уйдёшь, – резвится Джексон, кладя руки на стену, образуя преграду для меня.
Лица так близки. Он подхватывает ритм моего сердца. Я опускаю глаза вниз. Джексон проводит носом по моей шее и меня плющит от чувств.
– Я знал, что ты придёшь, – без шуток, с мучительной нежностью, молвит он. Этот человек радуется, что его ожидания оказались оправданными?
– Ты играешь со мной? – вырывается у меня из уст. Голова идет кругом.
Мой взор падает на его губы.
– Я? – ухмыляется Джексон. – Как ты могла подумать о таком, любимая?
«Любимая…» Одно слово, и я вместе с сознанием собираю чемоданы и улетаю далеко-далеко.
– Почему ты сам не пришёл ко мне? Зачем нужно было заводить игру? – Самое главное, что у него получилось не оставить мне выбора.
– Я завожу игру, а ты заводишь меня, – соблазняющим тоном дразнит Джексон.
Я на мгновение замираю, затем продолжаю ускоренно дышать.
– Я не хотел поспешности во всём, поэтому так себя вёл, – продолжает он уже в серьезном тоне, убрав руки от стены.
Что? Наши намерения сошлись?
От этих слов, я ещё больше влюбляюсь в него, но куда уж больше?!
– Тебя так нравится моя ключица?
– В смысле? – отстраняясь от своих дум, уточняю я, поднимая взгляд на него.
– Ты так внимательно смотришь на неё или… – замолкает он на секунду, – о чем-то думаешь? Или о ком-то?
Я отрываюсь от его взгляда, робко улыбаясь.
– Нет-нет, просто, – уклончиво говорю я.
– Просто? – смеётся Джексон. – Подожди, ну-ка повернись ко мне. Малышка, – хохочет он, – ты же вся, – продолжает громко смеяться, – вся… – усиливает смех.
– Ч-что? Ты о чем? Что я? – забрасываю его вопросами.
Джексон лопается от смеха.
– Ты мне скажешь или нет? – смеюсь я от его заразительных смешных припадок.
– У тебя чёрные круги вокруг глаз, как будто ты делала маску из глины, – хохочет он, специально пристально всматриваясь.
– Ха-ха-ха, давайте всеми посмеёмся, – злостно отрезаю я. – Ты же сам не дал мне возможности собраться в путешествие, поэтому у меня нет косметических средств, одежды. Вообще ничего.
Джексон смеётся, я с дерзостью устремляюсь в ванную.
– Малышка, ты обиделась?
– Да иди ты! И вообще, сам ты панда, ты же так хотел обозвать меня, – полыхаю я, по пути подтирая рукой глаза.
Неужели я настолько страшная сейчас?
Я захлопываю дверь ванной комнаты, слыша:
– Солнце, не обижайся, я не хотел тебя обидеть. Одежда скоро у тебя будет, как и всякие женские штучки.
– Ну-ну, – отзываюсь недовольно я.
Мозг не перестает винить тело за то, что не выполняются обязанности модели.
Умывшись, я делаю невысокий хвост на голове, выпустив насколько прядей у лица, и приглаживаю челку влажной рукой.
Тишина. Словно Джексон сбежал от меня. Может, от моего внешнего вида?
Однако мне удаётся слышать чей-то разговор за дверью. Я прислушиваюсь.
– Спасибо, Тайлер, дружище, спас! С меня причитается, как полагается, – вежливо отзывается Джексон.
– Не стоит. Я сделал все, что смог. Главное, чтобы ей это подошло.
Я смотрю в щелку двери, видя их дружеские объятия.
Кому это ей? Что подойдёт? Речь обо мне? Белле?
– Ей придётся по вкусу.
Ей придётся по вкусу? А что, если Джексон попросил Тайлера сделать что-либо для Беллы? Ведь мы же так и не поговорили с ним обо всем. Расстались ли они после той ссоры или помирились, или…
Одна мысль о Белле заставляет меня вспомнить о Даниэле. Как же он там?
– Я понадоблюсь сегодня Вам? – уточняет Тайлер.
– Думаю, нет, но если что, я свяжусь с тобой! Благодарю тебя! Все, я побежал, а то она меня потеряет. На связи.
Я мигом отхожу от двери, стоя и разглядывая арку в гостиной комнате.
– Ты подслушивала? – внезапно выражается Джексон, обводя меня взглядом.
– Что? – брякаю я с деланным недоумением.
– Подслушивала! – утверждает, улыбаясь, Джексон.
– Я? – с полным изумлением молвлю я. – Нет. Красивый ремонт, цвет такой приятный, – перебираю я, чувствуя себя дурой.
– Не будем спорить. Это тебе, – говорит он и протягивает пакет.
– Что это? – Я улыбаюсь от неожиданности.
– Можешь носить с удовольствием.
Из-под ресниц я заглядываю в пакет.
– Но… – начинаю я, не понимая, откуда эта одежда.
Джексон сразу же объясняет:
– Я попросил Тайлера купить несколько нарядов для тебя. Надеюсь, я не ошибся с размером.
ЧТО?
Ошеломлённая поступком Джексона, со скоростью падаю в его объятия.
– Спасибо за всё, что делаешь для меня!
– Милана, ты заслуживаешь большего!
– Джексон, я… – отпускаю его с объятий, – прости, я… не хотела с такой резкостью… Мы же не хотели снова совершать ошибки и… – оправдываюсь я. Я поступаю неверно, так как не уважаю чувства Джексона. Раз мы решили не спешить с действиями, значит – не будем спешить. А быстрота моих объятий связана с избытком приятных чувств.
– Черт… – шипит Джексон, стукнув по стене. – Я виноват, раз сказал так, что ты подумала, что я… – Обзывается сам на себя. – Ты не должна оправдываться. – Он лихорадочно ворошит свои волосы. В его глазах – невысказанная повесть. Он хочет сказать мне что-то, но обдумывает результат. – Ты права, мы играем в игры. – Я слушаю его с открытым ртом. Сейчас состоится тот самый откровенный разговор между нами?
Решительная минута жизни.
«Мамочки, дыхание снова учащается…»
– Я хотел это сделать в более романтичной обстановке, но… – пыхтит, шумно выдыхает, насыщается яростью. – Снова совершаю ошибки, снова оттягиваю время, снова обманываю сам себя. – Он говорит так отрывисто, с откровенной злостью. Он в упор смотрит, зудя басовито: – Я говорил, что не хотел спешить, так как не переносу того раза, когда ты уехала от меня заплаканная, разгневанная, убитая… Я жестоко подвел тебя. – Было очень больно, но… это не исправишь. Нельзя повернуть время вспять. – Я не знал, как всё объяснить тебе тогда, что мучает меня, и не знаю, как сделать это сейчас… – Он о «глобальных проблемах»? Как бы я хотела сказать ему, что всё знаю, но не могу, я дала обещание. – Я боюсь, я очень боюсь… тебя потерять. – Он прислоняется к дверному косяку, будто его ноги не выдерживают веса его тела. – Тогда ты сказала, что я разорвал твою душу, прежнюю жизнь и… После таких слов не хотелось жить. Не посчитай меня шизофреником. Хотя… таким я и являюсь. – Джексон на глазах сник под тяжестью этого раскаяния.
– Джексон, нет, – беру его ладонь, – любимый, – исправляю ласковым голосом, чтобы успокоить его, – я так сказала потому, что… – у меня есть секунда для размышлений, – я… – либо сейчас, либо никогда, – я никого никогда не любила так, как люблю тебя. – «Скажи ему то, что говоришь Ритчелл, Питеру, своему дневнику, признайся, оголи свою душу». – Моё сердце отдано тебе. И то, что я в тот день наговорила тебе гадостей подтверждает лишь то, что никто не был для меня так важен, как ты. – Его взгляд невыразимо сосредоточен на мне. – И ты не подвел меня. Да, у меня были причины сомневаться в тебе, но… – главное, не сказать правду о разговоре с Питером, – то, что ты сделал для меня вчера снимает все тени сомнений. – Я давно не видела такой улыбки на нём, как сейчас. – Если мы будем вместе, то всё преодолеем, кем бы, ты и я, не являлись. А модель и бизнесмен… – улыбаюсь я, – вполне себе мощная парочка. – И решаюсь добавить рвущуюся мысль: – Любовь, если она есть, не сгорит. Даже если подливать в неё тонну разжигающих средств, она будет тлеть, пылать, испускать пары, но не сгорит, никогда, ни при каких обстоятельствах… – Высказалась. Оголила душу.
Я взираю в его ослепительный взгляд, в котором замечаю несколько слезинок, готовившихся к побегу из зрачков. Этими словами он покрывает руины цветами.
– Я спрашиваю себя: можно ли так любить одну девушку? И… – Слезинка стекает с глаз. Боже. Мои глаза заволакивает влажная пелена. Сложно о чем-то думать. – Ты будешь моей девушкой, любимая? – И в шуточном акценте добавляет: – Составим мощную парочку из модели и бизнесмена? – Мы пристально смотрим друг на друга. В этот миг гостиничный номер покрывается ярким солнцем, нежностью и нашей любовью, которую мы так долго осознанно скрывали друг от друга. – Даже несмотря на причины, которые отталкивали сказать мне тебе эти слова… Даже несмотря на то, что мы так и не ушли от прошлых воспоминаний… Даже несмотря на то, что… нам придется официально заявить об этом окружению, с которым мы работаем… Даже несмотря на родителей… ты понимаешь.
Меня переполняют мысли, что последует дальше. Все его появления на публике не с Беллой, а со мной застанут врасплох тех, кто знает его, включая полыхающих любопытством журналистов, репортеров, фотографов. Фотографии от мероприятий будут фиксироваться и появляться в СМИ, что косвенным образом повлияет на мою модельную жизнь… Сложностей перед нами немало. Страхи снова берут вверх. Или эти страхи не имеют оснований? Только вместе мы сможем всё преодолеть.
Глаза наполняются слезами. Я только киваю, усиленно киваю, подтверждая свой ответ.
Он мимолетно вцепляется в мои губы, пытаясь утолить чудовищный порыв. Этот поцелуй, как глубокая истома, в которую мы погружаемся сначала так медленно, а потом полностью и сразу же.
Джексон кружит меня возле себя.
– Я ни с кем, слышишь, ни с кем не разделю тебя! – уверенно заверяет он. – ТЫ только моя!..
– Счастье в мгновении?.. – сквозь слезы вылетают из меня самые заветные, тайные, только наши, слова.
– Счастье находиться рядом с тобой, любимая…
– Эй, – шуточно взвизгиваю я, – не отходи от сценария, – расплываюсь в улыбке до ушей.
– Счастье в мгновении… – сообщает он, ладонями прикасаясь к моим щекам, несокрушимо даря поцелуй в губы.
– Не хватает только маленькой детали для полного счастья, – лепечу я, припомнив похожий момент в Сиэтле.
– А я даже знаю какой!
– Нет, не думаю, – смеюсь я.
– Один момент, – бросает он и уходит в комнату, где лежит его сумка.
Возвращается через несколько секунд.
– Они твои, – хохочет Джексон, подавая пачку бубликов.
Когда Джексон предлагал в первый раз быть его девушкой, то надевал мне на палец священный бублик, который где-то хранится у меня дома.
Изумленные восклицания касаются моих губ:
– ЧТО? ТЫ… НЕ ОЖИДАЛА… ЧТО ТЫ ПОМНИШЬ И… – Не верится, что он так подготовился и вспомнил про бублики.
– Я всё помню, малышка. – Касается пальцем до кончика моего носа.
– Но мне нужен всего лишь один, а не целая пачка, – смеюсь я.
– Так выбери один, а другие пусть будут запасными. – Мы заливаемся добрым смехом, поистине добрым.
Наш романтический, милый момент решает кто-то намеренно подорвать.
– Ответишь? – говорю я, кивком указывая на смартфон.
– Нужно посмотреть кто нас беспокоит, и если важный звонок – отвечу, – говорит Джексон, отпуская меня со своих тёплых и нежных рук. Он широко улыбается, смотря на экран, нажимая при мне громкую связь.
– Приветствую вас, – улыбаясь, начинает Джексон.
– Мои дорогие, здравствуйте! – радостно восклицает Ритчелл.
– Ритчелл? – Делаю округлённые глаза. – РИТЧЕЛЛ? – повторно спрашиваю я.
– Джексон, скажи, что ты сделал с моей подругой, что она не помнит подругу? – усмехается Ритчелл.
– Сделал сердечное признание в своих чувствах, – откровенно отвечает Джексон, смотря на меня.
– Ооооо, так вы снова вместе? – орет в трубку от счастья подруга. – Ну наконец… БОЖЕЕЕЕЕ… Как же я ждала этого момента. УРАААА… Пииииииитееееерр, бегом сюда!
Я закатываю глаза и берусь за голову, шепча:
– Джексон, можно было позже это сказать?.. Она же теперь не угомониться.
– Мы вместе благодаря Питеру и Ритчелл, – отвечает он, смеясь от реакции подруги. – Поэтому нет.
– Что-что? – отзывается Ритчелл. – Я отходила, Питера искала. Милана, представляешь, он все шоколадки замочил, подаренные тебе.
Мы хохочем с Джексоном, переглядываясь друг на друга.
– Пусть ест все, – добавляю я, не переставая смеяться.
– Ритчелл, не перестарайся его подкармливать и так еле влез в мой бежевый костюм, – подшучивает Джексон.
ЧТО? Значит, тот шикарный костюм принадлежит Джексону. Они одалживают друг другу одежду? ЧТО???
– Я не понял?! – восклицает с выражением Питер. – Кто это еле влез?
– Так, Питер, без шуток, – отрезает Ритчелл, перебивая его. – Давай лучше порадуемся за этих двоих безумных.
Мы с Джексоном широко улыбаемся. «Двоих безумных». Пожалуй, лучшее объяснение нас.
– За каких двоих? – В голосе легкое недоумение.
– Питееер, – протягивает Ритчелл. – Ты как с луны свалился.
– Это ты про наших? – выражается с удивлением брат.
– Питер, тебя так от количества съеденного шоколада штормит? – вставляет, усмехаясь, Джексон.
– Подожди, так вы… – останавливается на секунду Питер, – ееее… ураааа… Я так рад, я так рад… Джексон, Милана, вы… вы… – восторженно перебирает слова Питер. – Я так рад… Наконец-то не хнычете теперь поодиночке.
– Не хнычете? – в один голос произносим мы с Джексоном, делая удивленные глаза.
– Питер хотел сказать, что не страдаете друг без друга. Я счастлииииива, – кричит с восторгом Ритчелл, – пожалуйста, Джексон, не отпускай ее больше…
Мои щёки начинают пылать от переполнения приятных чувств.
– Никогда, – говорит он и кладёт свою руку мне на талию, сильнее прижимая меня к себе. – Спасибо вам. Без вас я бы не смог вернуть ее… – произносит нежно Джексон, лицезря меня. Я безмолвно стою и чувствуя себя счастливым ребёнком.
– Ну вот, брат, узнаю тебя. Биться до конца! Это же в нашей крови, – вопит, смеясь, Питер.
– Да, братан! – гордо соглашается Джексон.
– Вы раскрывали наш подарочный конверт? – радостно спрашивает подруга.
– Нет, а что там?.. С головы вышло, – признаюсь я, немедля идя в комнату, где оставила свою сумочку.
Я слышу, как Питер поспешно обменивается репликами с Джексоном обо мне.
– Брат, береги ее… – выражается с любовью Питер, на что я искренне расплываюсь в улыбке, хватаю подарок подруги и возвращаюсь к Джексону.
Питер начитает читать морали.
– Питер, я решу сам, – с заметным недовольством отвечает Джексон.
– Знаю, как решаешь всё сам. И с Беллой побыстрее разбирайся, чтобы…
Джексон перебивает его резко:
– Замолкни уже.
– Питер, и правда, – влезает Ритчелл, чувствуя нарастающую ссору между братьями. – Мы дали им толчок, дальше они справятся сами.
Значит, он не поговорил ещё с Беллой.
Я изображаю спокойствие как будто не слышала несколько последних, горящих заботой, фраз от Питера и подкрадываюсь к Джексону.
– Я тут.
– Долго ты, сестрица, ходишь… – забавно исходит от Питера.
– А что в этом конвертике? – говорю я, рассматривая его со всех сторон. Похож на письмо без адресатов.
– Милана, открывай, – смеётся подруга, – и узнаешь.
– Ритчелл, мне страшно, там фейерверк? – начинаю гадать я.
– Нет, – хихикает Питер. – Круче.
Джексон затихает. В нем происходит мыслительный процесс. «Может, он пожалел, что мы снова вместе?.. И продолжает думать о Белле? Или его задели переживания Питера обо мне?»
Я открываю конверт, но в нём ещё один конверт.
– Ритчелл, Питер, вы специально это?!
– Открывай, ждём твоей реакции, – сообщает подруга.
Джексон, улыбаясь, поглядывает на меня сверху вниз, продолжая развивать какую-то мысль.
Я раскрываю конверт и моему взору представляется две прямоугольные бумажки.
– Что это? – отзываюсь я.
– Переверни, – отмечает подруга.
Я переворачиваю и читаю.
Ноги заметно покачиваются на месте:
– Это… это… это…
Я смотрю на Джексона изумлённым взглядом, не подбирая слов в эту минуту.
– Милана, мы можем быть спокойными? Наш сюрприз понравился тебе? – слышится от Питера.
Я повторно читаю текст на бумаге и не могу поверить. Этого не может быть и…
– Милана, ты скажешь что-нибудь или нет?.. – раздаётся от Питера. – Мы еле достали это через родителей Ритчелл, которые связывались со знакомыми известных мировых брендов. Долгая история.
– Я так благодарна вам… Это же моя… – руки трясутся от эмоций, – мечта попасть на всемирно известное дефиле в Милане… – Я произношу и повторно покачиваю головой от удивления. – Не верю, что мне выпал шанс посетить дефиле, организуемое Национальной палатой моды в Милане, и возглавляемое известным Марио Бозелли… – выделяю последнюю фразу я.
– Любимая, – обращается Питер к Ритчелл, – по-моему мы смогли сделать так, чтобы она потеряла дар речи от нашего подарка.
