полная версия

Анна Д. Фурсова
Счастье в мгновении. Часть 2

Я краснею. Меня снова накрывает. Меня всегда накрывает, когда я с ним общаюсь. Не накрывает, а перекрывает отделы мозга, отвечающие за адекватность речи.

– Милана, почему замолчала? – Он хохочет еще сильнее.

Я закрываю лицо ладонями и сквозь раздвинутые пальцы вижу, как его плечи сотрясаются от смеха.

– Я… – смущаюсь я, но беру себя в руки. – Я расскажу сегодня обо всем подруге. И, возможно, у неё тоже будут свои идеи по поводу костюмов, нарядов для детей.

– Обо всем? – с намеком бросает он. – И о нас?

Я на мгновение цепенею.

– Ну, я говорю о д-деффиле… – нечетко произношу я.

– А о нас? – повторно заявляет Джексон, опуская глаза на свои листы. – Не расскажешь?

Тело превращается в желе. Он… он… Что это за чтение моих мыслей?

– Джексон, каких нас? – Я пытаюсь проглотить сжимающий горло ком. Я набираюсь мужества и решаюсь сказать, перечеркнув свои истинные эмоции и чувства, чтобы окончательно прояснить все: – Не начинай. Мы сами с тобой пришли к выводу, что кроме статуса друзей, у нас больше нет шанса и возможности быть большим друг другу. Давай будем придерживаться наших обещаний.

– Как возможно закончить то, что не было толком начато? – холодно бросает он.

Безмерная печаль тут же пронзает мое сердце. Я упираюсь взглядом на него, ощущая, как густой мрак неизвестности снова одолевает мною. Сердце истосковалось думать, что у нас что-то может быть… и… ему хочется спокойствия и умиротворения, которое невозможно, если мы не сможем договориться с Джексоном о грани наших отношений.

– Ты права, – в тишину грубо отвечает он, поразмыслив. Его глаза наполняются осколками льда.

Я начинаю сомневаться, что быть друзьями – это лучший выход из нашего вечного любовного круга. По-хорошему нам не следует общаться вовсе.

– Подруга, – внезапно доносится от него, отчего моё сердце екает, – но что-нибудь в честь её приезда нужно устроить. – Он возвращается к теме нашего разговора. – Наверняка она же не была во многих местах Мадрида. И она – наш старый друг. – Он сдержан. Но я уверена, в нем происходит борьба, от которой невозможно не услышать в его голосе нотку уныния и тоски.

– Да, конечно, – фальшиво улыбаюсь я. – Я давно хотела посетить Королевский дворец, если бы всеми…

– А после можем поужинать в моем доме.

Его предложение пронзает мой желудок. «…мой дом…» Я не могу понять, зачем он мне говорил, когда я была там, что этот дом он купил для того, чтобы жить там одному, а на деле изъявил, что будет там с Беллой, которая уже считает этот дом своей собственностью. Хотя меня это не должно ни капельки волновать, но…

– Как тебе предложение? – уточняет он, так как я безмолвно невольно рисую палочки в ежедневнике.

– Да и тогда я… – протягиваю я, продолжая думать.

– Тогда ты пригласишь Даниэля, а я Беллу. Ты же это хотела сказать?

Я хотела сказать, что сообщу сегодня Ритчелл предложение о том, чтобы отметить её приезд, но, видимо, душу Джексона больше тяготит, кто из нас и с кем будет в паре.

– Да-да, – коротко отзываюсь я, соображая, что мы с Даниэлем сделали перерыв в отношениях, хотя не мы, а он предложил это. Мне кажется, что Даниэль откажется от подобных мероприятий. Но лучшим будет не гадать, а позвонить ему, что я сделаю попозже. – Джексон, я…

– Что?

– Нет, ничего, просто… – не осмеливаюсь я спросить про Беллу.

– Ты что-то хотела спросить?

– Как у вас с Беллой? – задаю я вопрос мучивший меня все время.

Зачем я спросила? Кто меня тянет за язык?

Джексон немного нервничает.

– Нормально. А у вас с Даниэлем?

– Нормально, – слегка улыбаюсь я, мотая головой. – Смею предположить, Белла счастлива от того, что вы живете вместе? – храбро спрашиваю я, чувствуя, как на щеке бьется жилка.

– Милана, я понял к чему ты клонишь, но… – Он замолкает на секунду и шумно выдыхает. – Когда она узнала, что я купил дом, то подумала, что я его приобрёл для нас с ней, поэтому я не стал говорить ей обратное. Оставил всё как есть. Ко всему к этому там имеет место быть инцидент с прессой, видоизменивший обстоятельства, и…

Вот как? Но почему он ей лжёт? Почему не скажет об истинных намерениях? Или он врет мне, чтобы я не расстраивалась?

– Но зачем тебе это? – напряженно перебиваю его я.

– Все сложно, Милана, – безнадёжно произносит он.

– Сложности заложены только в нашем сознании, Джексон.

– Знаю.

– И Белла она…

– Милана, – резко обрывает он меня, проявляя недовольство, – скажи, если мы с тобой определились, что мы друг для друга – друзья, зачем нам шпынять каждого в личную жизнь?

Шпынять? Я же просто хотела спросить. Зачем так грубить?

Но в чем-то он прав, я не должна была спрашивать о его отношениях с Беллой.

Какую же мы совершили ошибку с ним… когда встретились и думали, что после откровенных разговоров, жаркой ночи в постели все изменится. «Или только я так считала? Вот глупая».

– Я просто спросила и… – Дура. Наивная дура. Как же стыдно. Отвращение к самой себе – худшее из чувств. Зачем я только спрашивала? – Думаю, мне пора, – мямлю я и встаю с кресла, кладя свои записи в сумку.

– Остановись, – поднимается он навстречу. Я быстрым шагом иду к двери, Джексон хватает мою ладонь, с резкостью останавливает меня и рвет на себя.

– Я тебя обидел? – шепчет он мне, дыша в лицо.

Я взглядываю в его глаза, сверкающие полным отчаянием, пытаясь унять подступающие слезы.

– Джексон, почему нас в последнее время что-то связывает? К чему всё это? Почему именно нас выбрали для проекта? – с сидящей болью перебираю я мысли вслух.

Его ладонь настолько сильно держит мою руку, что я ощущаю, как он весь пылает, пылает огнем. Словно раскаленная сталь.

– Вопрос не из легких, – тараторит тихо он.

Мы молчим и медленно, магнитом, приближаемся лицами друг к другу.

– Мы же друзья, помнишь? – с отчаянием говорю ему в губы его же словами, а сердце в эту секунду бьется у самого горла и вот-вот выскочит изо рта.

Джексон без слов отпускает мою руку и утыкается взглядом в пол, не моргая.

– Как только Марк создаст образы, я позвоню тебе, – глухим голосом добавляю я, но Джексон, словно окостенел. – Тогда до завтра, о времени встречи напишу, как договорюсь с Ритчелл.

Джексон хладнокровно кивает в отсутствии слов и делает несколько шагов к окну, становясь спиной ко мне. Я секунду обвожу его тоскливым взглядом, разворачиваюсь и распахиваю дверь, вдыхая морозный воздух свободы.

– Как только сотрудники подберут моделей, я свяжусь с тобой, – до того как я захлопываю дверь, он произносит.

«Фух…» – выдыхаю я про себя, покидая офис Джексона. Мои мысли сейчас, как количество снега и льда в Антарктиде. Их немедленно нужно высвободить наружу, дать им волю, развив их в творческом направлении.

Плетясь к стоянке машин, я достаю телефон и записываю.

* * *

Любовь и дружба подобны двум злейшим врагам,

Которые ранее были верными подругами.

Но не поделив какую-то мелочь между собой

Они терзают и борются уже столетие друг с другом.

Любовь перекрывает дружбу,

Не даёт ей движения и развития вверх.

Она уничтожает её мгновенно,

Всякий раз, когда: «Я люблю его», – говорит человек.

Любовь, уничтожая дружбу, радуется своим блестящим успехом,

Подобно людям, находящимся в плену,

И жаждущим глотка воздуха, свободы и победы.

Однако любовь не всегда выигрывает в этом жестоком бою,

И порой, двое, несмотря на взаимные чувства,

Уходят друг от друга,

Туда, где они, вероятнее всего, никогда не встретят больше друг друга.

Но день ото дня они понимают,

Как им худо друг без друга,

Как сильно они скучают.

Как им хочется ласки, любви и тепла,

Чтобы по щеке их текла искренняя слеза,

Символизирующая счастье от любви, с которой жили раньше они.

И однажды, встретив друг друга,

Их души крепко обнимаются и переплетаются…

Но… каждый из них понимает, что после всего, что между ними было,

Быть друзьями – тот вариант, от которого, даже имея чувства сейчас, они откажутся сами…

Поэтому из столетия в столетие,

Каждый человек осознает великую тайну,

Что нет дружбы после любви.

Она исчезла еще в тот момент,

Когда: «Я люблю её», – ответил другой человек.

Глава 31

После приезда домой, до прихода ко мне подруги, я занимаюсь редактированием книги, которую дописала до конца. Перечитываю и невольно думаю, улыбаясь: «Как такое возможно? Эти мысли сформулировала я? Или мой двойник?» Я благодарю Вселенную за то, что я обладаю этими способностями, которые применяю круглые сутки и без них уже не представляю свою жизнь. И с каждым днем я чувствую, что это мое. Это то, что уносит меня в другую Вселенную, награждая чувствами счастья, от которых я парю на небесах. Герои, которых я создала в книге, буквально оживают всякий раз, когда я открываю рукопись и, мне кажется, я как будто проживаю с ними их жизнь, их взлеты и падения, их минуты любовного признания и часы непреодолимого расстояния. Эти чувства не опишешь. Это счастье, это великое счастье быть писателем, когда всё только в твоих руках; ты являешься создателем мира, судеб и тебе решать, простит она его, того, кого любит всем сердцем и душой…

Редактирование, однако, оказалось процессом сложнее, чем писательство. С ним придётся повозиться ещё не одну неделю, чтобы достойную по качеству и содержанию рукопись предоставить издателю Николасу, коллеге Джексону.

Понимая, что мои глаза немыслимо устали от длительного напряжения, просматривая рукопись на экране ноутбука, я набираюсь мужества повторно позвонить Даниэлю, чтобы уточнить, пойдёт ли он завтра совместно со мной на экскурсию в Королевский дворец, в место, куда я хотела попасть ещё со времён, когда жила в Сиэтле. Но ответа на мой звонок так и нет. Только я тянусь еще раз к телефону, чтобы набрать снова, как отмечаю ответный вызов.

– Да, слушаю.

– Подруга, можешь открыть дверь? Не могу достать до звонка, руки заняты, – запыхавшись, бормочет подруга.

– Ритчелл? – взвизгиваю от смеха я.

– У тебя есть ещё одна лучшая подруга? – дерзит шуточно она.

– Иду! – кричу я в трубку и, смеясь, поднимаюсь с кресла, от которого не отлипаю, когда работаю с книгой.

Мой смех усиливается в разы, скрючивая тело. Ритчелл держит большую сумку через плечо, напоминающую багаж для путешествий, и пять плоских коробок, которыми прикрыто ее лицо, безостановочно смеющееся.

– Возьми же, тяжело… – смеётся заразительно она, пока я разглядываю ее, гогоча, опираясь о дверной косяк.

– Ч-что это? – захлебываюсь в смехе я, еле выговаривая, забирая несколько коробок себе. Такой вкусный запах исходит от пиццы.

– Узнаешь!

– Ритчелл, – усмехаюсь я, поднося коробки к столу на кухню, – а кто мне говорил утром, что он на диете, так как пережрал пиццы в Италии? – Я держусь за живот от смеха.

– Милана, это было утром, – громко хохочет она, начиная разбирать свою сумку, в которой помимо еды лежат вещи в таком количестве, словно она ко мне переехала не на вечер, а на неделю.

– Ритчелл, ты с ума сошла? – поражаюсь я, плача от смеха. – Куда столько еды? Я уже купила сегодня все.

– Ты скажи это моим родителям. И да, им от тебя передан большой привет.

– Им тоже, – подтираю под глазами льющиеся слезинки от нежданного приступа веселья.

– Ну что, подруга, начнём отмечать нашу долгожданную встречу?

– Да-а-а, – кричу радостно я, подпрыгнув, как ребенок.

Мы разбираем диван в гостиной, расстилая сверху небольшую зеленую скатерть, ставя на неё все наши вкусности, и удобно залегаем, выпрямляя ноги.

– Перед тем, как начнём делиться нашими историями, давай поднимем бокалы твоего любимого апельсинового сока.

– Да, – заявляю я, поднося свой бокал к бокалу Ритчелл.

– Изумительный вкус.

– Ой даа-а-аааа… и как у нас красиво! – восторгается Ритчелл.

– Давай сфотографируем нашу атмосферу, снимем видео на память, иначе как и всегда начнём пожирать всё, как оголодавшие, – не унимаюсь шутить я.

– Такое чувство, – нескончаемо хохочет Ритчелл, – мы встречаемся с тобой, чтобы пожрать.

– Да, а ты думала иначе? – Разделяю с подругой ее смешной смех.

Ритчелл снимает видео, задавая мне вопросы, как будто берет интервью.

– Милана Фьючерс, скажите, по какому поводу у Вас грядёт очередная тусовка? – мужским голосом говорит она, свернув губы в трубочку.

– Приезд подруги! – лёжа выкрикиваю я, строя смешные мордочки в камеру.

– Милана Фьючерс, готовы ли Вы к обжорству с подругой?

– Всегда готова! – смеюсь я, показывая язык и округляя глаза, как сумасшедшая.

– Милана Фьючерс, Вам скоро 22 года, а Вы ведёте себя, как ребёнок, которому 5 лет! – продолжает нести бред Ритчелл.

– Так, – хихикаю я, – это все потому, что я в душе ребёнок. Я люблю игрушки и…

– Мальчиков! – добавляет Ритчелл, сотрясаясь от смеха.

– Дурка! – раскатистым смехом заливаюсь я. – Ритчелл! – Я кидаю в нее бежевую, пушистую, декоративную подушку и попадаю в ее лицо. – Что ты несёшь, каких мальчиков?!

– Дурка по нам точно плачет, – орет от смеха она и через мгновение торжественно произносит на камеру:

– У неё столько поклонников… – ахает она, прикладывая руку к сердцу. – Это не женщина, а похитительница мужских сердец!

– Подруга шутит, не верьте ей, – выхватывая телефон у неё, голосисто произношу я и выключаю видеозапись.

– Ну… – скулит она, не сдерживая смех, – я хотела снять репортаж о нас, а ты…

– Давай уже кушать!

– Вечно голодный ребёнок… – закатывает она глаза.

– Как же я рада, что ты приехала, – искренне я заключаю в объятия подругу.

– И я рада! – прижимает меня к себе Ритчелл.

– Фоточку немедленно! – объявляю я, делая селфи, когда Ритчелл раскрыла рот.

– Милана, я же не подготовилась, наверное, получилась ужасно! – иронично сердится Ритчелл. – Я найду самый неподходящий момент сфотографировать тебя.

– Договорились, – улыбаюсь широко я, открывая первую коробку с пиццей.

– ООО… я смотрю для кого-то еда важнее, чем неудачное фото?

– Ух слишком ароматно пахнёт. И ты сама их купила! – подчеркиваю я, глумясь, указав пальцем.

– Кушаем. Кто-то обещал мне начать делиться своими тайнами! – с набитым ртом произносит она.

Я наслаждаюсь едой, закрывая глаза и покачивая головой, ощущая заметный аппетит в отношении пиццы. Божественно.

– Давай ты начнёшь! – случайно толкаю её локтем, отчего помидор, лежащий на кусочке пиццы подруги, покрытый нежным расплавленным сыром, отлетает в сторону, на грядушку дивана.

– ЭЙЙЙЙ, куда ты, сеньор! – Мы вместе начинаем покатываться со смеху.

– Я сс-слукчччачайно, – умираю от смеха я, заикаясь, как сдвинутая умом.

– Я з-заметила, – трясется от смеха Ритчелл.

Хорошо зная подругу, я не могу не увидеть в её глазах, накрашенных тушью так, словно при каждом моргании ею передо мной порхает бабочка, тщательно скрываемую тревожность, будто она что-то не договаривает.

– Ритчелл, начнёшь ты? Я очень хочу узнать, что ты хочешь мне сказать. Поэтому ты сейчас же начнёшь рассказывать свои секретики, накопившиеся за месяц, что мы не виделись!

Ритчелл озадаченно улыбается, быстро хватает кусок пиццы, дабы избежать столкновение взглядами со мной. Меня напрягает её нервозность, но с чем она связана?

– Нет, мы остановились на тебе, значит, ты продолжишь! – настаивает серьёзно она.

– Ритчелл, ты что-то скрываешь от своей подруги!

– Милана, давай все-таки ты. Что там с мамой? Ты на ней остановилась рассказывать, перед тем как уйти на встречу. – Ритчелл старательно делает все, чтобы не заводить тему о самой себе.

– Ну хорошо, – говорю я, глубоко вздохнув. – Ритчелл, я скажу тебе одно: мама против моих встреч с Джексоном… и из-за этого она уехала к Марку, малоизвестному для неё человеку. Она считает, что встречи с предателем, так она называет Джексона, не принесут хороших результатов и сделают мне больно.

– А ты как сама считаешь? – неожиданно выдает Ритчелл. – Что между вами вообще происходит с Джексоном после той встречи, о которой ты мне так толком и не договорила по телефону? Честно сказать, я тоже не понимаю, зачем ты начала с ним общаться.

Я поджимаю под себя колени и обвожу их руками, смотря в одну точку.

– А ты, знаешь, я тоже не понимаю… – беспомощно цежу я, натягивая улыбку на лице.

– Милана, но у него Белла и…

– Ритчелл, я тысячу раз слышала, что у него отношения с Беллой, – прерываю её я, не сдержавшись.

– Но зачем ты продолжаешь с ним встречаться?

– Пойми, что у нас с ним проект, и мы сами не выбирали себя для участия в нем. Это сделал Максимилиан и Роберто, руководитель и директор модельного агентства. Я должна была отказать им, что ли?

– Что? – выскакивает от Ритчелл. – Я не знала, но подожди, чуть позже о проекте. Ты же писала, что вы встречались до проекта, да?

Она замолкает, ожидая моего ответа, но мне так не хочется говорить о Джексоне и обо всём, что было между нами после встречи на благотворительном мероприятии. Это наша ошибка с ним… Мы просто отдались во власть чувствам.

– Да… – отвечаю тоскливо я, кладя голову на колени.

– Милана, я понимаю, что не могу настаивать на своём мнении, что-то советовать, но я решусь спросить. Ты все ещё любишь его?

– Нет, – быстро, коротко и тихо бросаю я в ответ.

– Милана, можешь посмотреть мне в глаза и ответить честно?

Я медленно поворачиваю голову к Ритчелл, боясь, что все ответы она найдёт в моих глазах, которые при одном только имени «Джексон» зорко блистают и расширяются.

– Милана, ты… – начинает Ритчелл и тут же замолкает на секунду, пристально пялясь на меня, – всё ясно, не продолжай. – Нежно добавляет со вздохом: – Ты всё любишь его…

Я без слов возвращаю голову в прежнее положение.

– Ритчелл, – бормочу я, – я пытаюсь забыть, я искренне пытаюсь не думать о нем, но все мои попытки тщетны. – Внутри меня начинается истерика о безысходности моего положения и меня накрывает: – Я не знаю, как не любить его. Он повсюду. Я встаю и думаю о нем, я занимаюсь чем-либо и думаю о нем, я ложусь спать и думаю о нем… – страдальчески выдавливаю я. – Он прицепился ко мне, как звезда на небе, и не желает отлетать.

– Подруга… Я боюсь представить, как тебе тяжело. Но ты же понимаешь, что…

Я с отчаянием дополняю ее мысль, зная, что она хочет сказать:

– Я понимаю, что наши отношения обречены…

– Из-за этого вы расстались с Даниэлем, то есть сделали паузу в отношениях?

– Нет, – мотаю головой. – Ритчелл, просто я… – Я молчу полминуты, обдумывая, как ей сказать. – Я не люблю его по-настоящему… – откровенно выдавливаю я из себя мысль, но не главную причину расставания.

– Милана, и снова в твоей жизни мелодрама, у меня даже слов нет… Но, подруга, ты уверена, что Джексон по-прежнему такой же парень, которого ты раньше знала? Ты уверена, что он не изменился? Ты уверена, что он любит тебя?

– Не знаю… – молвлю я себе под нос.

Когда мы танцевали на крыше, мне показалось, что мы так любим друг друга… Но застряли где-то на одном месте, не можем сдвинуться. Мы только мучаем друг друга своими непонятными чувствами.

– Я спрашиваю, так как не хочу, чтобы ты питала иллюзий и жила тем, чего нет.

– Спасибо тебе, что понимаешь меня, слушаешь… – искренне шепчу я, стараясь не расплакаться от накопившихся чувств.

– Милана, но тебе нужно понять, а стоит ли думать о нем, жить прошлым? – Каждый день задаюсь этим вопросом.

Я пожимаю плечами, не находя ответа.

– Эх, подруга… А как ты думаешь, встречаясь с Беллой, насколько Джексон ею увлечен?

Как же противно это слышать. Вымученная неопределенностью своей личной жизнью, я выдыхаю:

– Думаю, что он влюблён или нет… Завтра ты сама все увидишь.

– То есть?

Я слегка улыбаюсь и объявляю:

– Мы с Джексоном решили устроить тебе праздник в честь приезда. И приглашаем тебя завтра на экскурсию в Королевский дворец, затем на ужин, который состоится в доме Джексона.

– ОГО! – визжит она. – Конечно, я «за». Не была там ни разу. Я о дворце, – хихикает она. – Ура! Это ваша идея с Джексоном?

– Я рада, что ты рада, – с нотками уныния говорю я. – Идею предложил Джексон.

Ритчелл округляет глаза.

– Значит, Джексон ещё не забыл про меня? А кто будет в нашей компании, кроме вас двоих?

– Белла, – щиплю я сквозь зубы. – Возможно, Джуана и её парень Итан. Ты их, думаю, помнишь, когда присутствовала на одном из наших показов.

– Да, помню. Вот завтра я и узнаю, что это за личность Белла, о которой только и пишут в интернете, в том числе об её отце. И заодно я прослежу за Джексоном и сразу отвечу тебе на все твои вопросы о нем. Кстати, а Даниэль, будет?

– Будешь моим агентом. – Я широко улыбаюсь, ощущая заботу Ритчелл. – Даниэль не отвечает на звонки, думаю, что я буду без него.

– Так ещё раз набери! Все будут по парам, а ты без! – командует она.

Я только хочу сказать Ритчелл о том, что она права, но начав размышлять о сказанных ею в мой адрес словах «все будут по парам», прихожу в крайнее недоумение, раскрыв невольно рот.

– Ритчелл, что-то я не понимаю. – Глаза подруги бегают по сторонам. Обескураживающую нервозность в ее лице нетрудно усечь. – Это как по парам? – Брови сходятся на переносице. – Если Даниэль пойдёт, – рассуждаю я, – то пары не будет только у тебя.

– Что? – ошарашенно произносит она, почти неузнаваемым голосом. – Я такое сказала? – мнётся подруга, старательно отводя взгляд в другую сторону, беря пустую коробку с соком и сминая ее.

– Ритчелл, твоя очередь настала! Я же вижу, ты что-то таишь. Тем более, как ты можешь не рассказать обо всем своей подруге?

– Хорошо, – соглашается на моё удивление она, – но мы ещё не договорили. Что за проект у вас с Джексоном?

– Опять ты уходишь от вопроса! – смеюсь я. С каждой секундой моя интрига растёт, почему она не хочет делиться своими новостями?

– Умоляю, расскажи, и перейдём к моим тайнам.

Я беру подушку в руки, обхватив ее руками.

– У нас с Джексоном весьма интересный и полезный проект. Наша задача: организовать собственное детское дефиле, включая придуманные нами наряды, которые мы должны не купить, а самостоятельно, конечно, при помощи услуг швей, создать и затем продемонстрировать на публику. Все средства, собранные за это дефиле, пойдут тяжело больным деткам. Поэтому мы встречаемся с ним, чтобы все идеи сложить воедино и к концу июля провести дефиле. Пары, которые выиграют, получают то ли грант, то ли подарок, но в любом случае, это не так важно. И я освобождена от занятий в модельном на всё это время, то есть только работа над проектом, включая съёмки и показы.

– Прости, я была неправа, когда накинулась на тебя. Это честь, что выбрали именно вас с Джексоном. И очень удивительно, что ты и Джексон… – качает она головой. – Кто-то там наверху очень хочет, чтобы вы были вместе.

От ее слов во мне загорается лучик души. Подсознательно я тоже в это верю.

– Спасибо, Ритчелл.

– Теперь понятно, почему ты обратилась к Марку. – Видно, что Ритчелл заинтересовал наш проект. – Милана, а можно меня включить в ваш проект? Я бы хотела оказать помощь, и я смогу привлечь родителей?

– Правда? – с огромной радостью громко говорю я.

– Конечно. Я как раз могу заняться рекламой в форме приглашения, чтобы на это дефиле пришла масса людей. А тема дефиле вами обдумана?

– Я предложила сегодня Джексону тему «Карнавальная ночь». Он согласился, думаю, что её же я сообщу Марку завтра утром, когда буду обговаривать с ним все.

– Да, идея супер. А если нам сделать две идеи? Одну – карнавальная ночь, другую – выпускной балл. И все это под музыку и красивую речь продемонстрировать. Я уверена, что творческий подход и выход за рамки одной темы обязательно учтёт жюри при выставлении баллов.

– Но у нас только десять моделей и, не думаю, что мы подберем ещё десять… да и костюмов придётся больше шить.

– Милана, откуда такой пессимизм в тебе? Я же сказала, мои родители помогут. Марк уже их и так осведомил о проекте. Найдём двадцать моделей, поработаем с детьми, чтобы они на публике выглядели достойно. Вместе мы сделаем грандиозное дефиле, от которого, кто бы ни был в жюри придут в неописуемый восторг!

– Ритчелл, что мне для тебя сделать? Я так тебе благодарна.

– Пока благодарить не за что. Завтра утром мы решим эти вопросы и свяжемся с моими родителями. При встрече можем обсудить это с Джексоном, чтобы не оказалось так, что он не согласен с моей идеей. Ведь все-таки вы – главари проекта.

Я слушаю ее и мысленно благодарю мир за такую подругу.

– Ритчелл, люблю тебя до Луны и обратно!

Ритчелл улыбается до ушей.

– А я тебя люблю бесконечно-бесконечно.

Мы снова крепко обнимаем друг друга.

– Милана, а вот с Даниэлем не стоит так… Он с нежностью и любовью к тебе относится, если ты его не любишь и не желаешь развития ваших отношений, так и скажи ему.

– Я не то, чтобы совсем не люблю его, я…

– Ты не любишь его так, как любишь Джексона? – Подруга читает мои мысли.

«Любовь к Джексону не сравнить ни с чем… она неповторимая, особенная. Я продолжаю ее беречь, хранить, оберегать этот маленький огонек от посягательств со стороны, который вспыхивает каждый раз, когда мы тонем в друг друге».

– Ритчелл, мы случайно с тобой не части одного целого?

– Части, а ты не знала? – с иронией говорит она. – Мила, кто, если не я, понимает тебя? Я же знаю тебя, не как Джексон с пелёнок, но уже тоже много лет. И могу с уверенностью сказать, что ты – мой родной человек.

– Я сейчас расплачусь… – трогательно говорю я, сдерживая эмоции.

– И нас с тобой ничто не разлучит! Даже расстояние. Мы его преодолели, – голосит Ритчелл.

– Ты меня оглушила! – заявляю смеясь я. – И ты обещала рассказать мне что-то! – командую я. – Я жду.

Выждав мгновение, ее накрывает внезапная смена настроения.

– Милана, я не знаю, как тебе сказать.

Ритчелл встаёт с дивана и начинает нервно ходить из стороны в сторону, что меня напрягает и незамедлительно сосредотачивает во мне внимание. Я обегаю взглядом ее встревоженное лицо.

– Ритчелл, что это с тобой? Что могло случиться с тобой за месяц, что мы не виделись, такого, что ты так волнуешься рассказать об этом своей лучшей подруге?

– Милана, – бурчит под нос Ритчелл, берясь за голову, – это просто покатилось, как снежный ком, и каждый раз я хотела тебе сказать, правда, но даже сейчас мне тяжело в этом призна… – Ее голос надламывается. – Признаться.

Легкая тень моей улыбки переводится в паническое состояние. Мое сердце начинает трястись, а разыгравшееся воображение подбрасывать то, что приводит тело в жуткое и стрессовое состояние.

– Ритчелл, не ходи кругами, говори прямо. Ты же знаешь, что наша дружба вечна и ничто её не сможет уничтожить. Никогда!

– Милана… – Ритчелл стоит спиной ко мне, скрестив на груди руки, которые потрясываются на ее предплечьях. – Я боюсь, что ты не простишь меня. Это жестоко и… – Она замолкает на полуслове.

– Подруга, – вскакиваю я с дивана с бешено бьющимся сердцем, – ты скажешь? – Я начинаю сверкать тревожностью. – Иначе я обижусь сейчас.

– Милана, это трудно, – слегка улыбается она, но в ее действиях нарастающая паника. – Пообещай, что ты… ты когда-нибудь простишь?

Мои ресницы хлопают в такт биению сердца. Что она скрывает от меня, за что я могу не простить ее? Охваченная мрачным предсказанием, я молвлю:

– Ритчелл, да что такое? Ты скажешь или нет?

Ритчелл молчит, уставившись в одну точку.

– Ты меня сводишь с ума, говори уже! – с тревожно колотящимся сердцем повелеваю я. – Это как-то связано с тем, что ты обмолвилась о том, что все будут по парам, кроме меня?

Парализованная Ритчелл смеет кивнуть. Она словно излучает атмосферу ужаса.

– Так, – гадаю я, – у тебя появился парень? Ты беременна? Ты выходишь замуж? – Я сойду с ума, если она не скажет.

– Куда ты так разошлась, – истерично смеется Ритчелл, что снижает на секунду во мне тревогу. Значит, это не то, что подкидывало мне сознание.

– Это самые масштабные варианты? – с выдохом спрашиваю я.

– Не совсем. Это… – Она осекалась и уставилась в потолок.

– Не совсем? – изумляюсь я. – Ритчелл, что мне сделать, чтобы ты сказала? – умоляю я, приближаясь к ней.

– Пообещай, что не будешь долго держать обиду, как узнаешь правду?.. – дрожащим голосом настаивает она.

– Говори! – упорно умоляю я.

– Милана, – начинает она, на что у меня сердце вылетает из груди от нервозности, – завтра прилетит мой молодой человек в Мадрид.

– Я так и знала! – восклицаю с восторгом я. – Ритчелл, но что в этом такого, что ты не хотела, чтобы я об этом знала? Он – известная личность? Или что?

Она жутко теряется.

– Он не известная личность, но… Он просто хороший человек.

– Так, а сколько ему лет? Как его зовут? Откуда он родом? Давно вы встречаетесь? Сколько лет, месяцев вы знакомы? Ты любишь его?

– Милана, столько вопросов. – Изнемогает от напряжения подруга, потирая ладони друг о друга.

Я беру руку Ритчелл, но она вся влажная и до сих пор дрожит.

– Ритчелл, я не понимаю, что происходит? Почему ты так волнуешься? – недоумевая спрашиваю я, сама волнуясь не меньше ее.

– Милана, просто… – тише шепота молвит она.

– Ты ответишь? Кто этот человек?

Она молчит.

– Ритчелл, ну мы же близкие подруги, поделись мне… – уговариваю ее я, но попытки бесполезны.

– Милана, это…

– Кто это? – почти кричу я, закусывая губу от трепета.

Ритчелл идет к окну.

– Ритчелл, да что же такое? Я не понимаю, почему ты так боишься сказать? Если я только рада за тебя. Мне неважно, кто этот человек, сколько ему лет, кто он по профессии. Я не осужу тебя, говори. Хоть он нищий.

Ритчелл что-то шепчет под нос, ругаясь на саму себя, затем бьет себя по лбу и тяжело вздыхает.

Я подхожу к ней. Мы стоим и взираем на фонари, зажигающиеся среди улиц Мадрида. Через несколько минут на тротуар обрушиваются тяжелые капли дождя, умывая поверхность земли от собравшейся пыли.

– Подруга, так с кем у тебя роман? – под хлестающий по стеклам дождь полушепотом говорю я.

– Ты будешь в шоке, – внезапно в ней случается прорыв нервного смеха.

– Наконец-то ты смеёшься, ты меня испугала так, – уже спокойнее говорю я. Дождь незримо успокаивает. – Так что, скажешь?

– Да. – Звучит, мягко говоря, неуверенно.

– И? – подталкиваю ее я.

– Готова? – уже смелее произносит Ритчелл.

– Ритчелл, я уже полчаса, как готова, – делаю смешную гримасу.

– Фух… – вздыхает она. – Это…

– Это? – с нервным смешком говорю я. – Вампир? – услужливо, смеясь, подсказываю я.

Она погружается в минутное, тяжелое молчание, как и дождь снижает скорость падения каплей.

– Это Питер Моррис… – медленно лепечет она и закрывает рот рукой, не веря, что сказала.

Я падаю в пропасть, вонзаясь телом в сотню мелких раскаленных игл. Дыхание останавливается. Я… я… я с силой упираюсь о подоконник, дабы держать омертвевшее тело на месте, со всех сторон которого стекает кровь, глядя пустым взглядом в оконный проем. Это была последняя капля и, кажется, я близка к обмороку. Тяжелый ком в груди всё растет и сжимает сердце. Я раздавлена. «Нет, этого не может быть…» – с отчаянием проговариваю я про себя. Непрошенные слезы пускаются в ход. «Нет, нет, нет… Это не то, что я подумала. Это не тот Питер Моррис», – как мантру повторяю я про себя, уверяя, что всё, что было сказано, – жалкая ложь. Горькие слезы стекают по щекам, но у меня даже нет сил их вытереть.