Анна Д. Фурсова
Счастье в мгновении. Часть 2
Через несколько секунд во мне словно открывается второе дыхание и кто-то за меня внутри начинает лепетать:
– Все мы здесь собрались по очень важному поводу: спасти этих беззащитных животных от браконьерства. Нам известно, что ежегодно умирает и исчезает с лица земли большое количество различных особей и видов. И проводя исследования, мы можем убедиться, что виной этому является человек с его новыми технологиями. Да, XXI век, информационный век, подарил нам прогресс во всех сферах общества, но эффективный результат в одних областях, может негативно сказаться на других, в частности на природе. Но, уважаемые присутствующие, не в наших ли руках спасти планету и всех ее существ? Только мы сможем остановить исчезновение редких видов животных и загрязнение планеты, так как только МЫ обладаем совокупностью всех тех необходимых способностей и знаний, которые помогут нам предотвратить необратимые последствия. Природа дарит нам восторг и счастье, не так ли это? Кто из вас не любит прогуляться в лесу средь зеленой травы и деревьев? Или прочувствовать запах от дождя? Или увидеть и понаблюдать за животными? Так давайте дружно поможем нашей матушке природе! И начнём мы главным образом с себя!
Далее я привожу в пример волонтеров, которые уже спасли многих видов животных, бывших на грани исчезновения.
Завершив публичное выступление, все стоя аплодируют мне. Джексон показывает обеими руками «класс». Я пристально смотрю на него и, широко улыбаясь, мысленно благодарю его за то, что вселил в меня веру своим взглядом. Брюнетка с ярко накрашенными красного цвета губами недовольно косится на меня и дергает за рукав Джексона, что-то спрашивая, дабы он перестал пристально смотреть в мою сторону. Она постоянно прижимается к Джексону. Что-то мне рьяно подсказывает, что у этого женского блеска мрачная природа.
«Кто она такая? Кто же она ему?»
«Хотя какая мне разница, кто она для него. Джексон имеет полноценное право на личную жизнь».
Повернувшись в другую сторону, я замечаю, как Даниэль продолжает мне аплодировать. Максимилиан, вероятно, испытывает шок от того, что я ни слова не сказала из того текста, который он мне предложил. Мое мнение такого: именно такие речи дарят нужный заряд бодрости и вдохновения публике, а не те, которые читаются со сцены с листочка, непонятно кем написанного.
Спускаясь со сцены, Даниэль делает пару шагов ко мне и без слов искренне обнимает, шепча:
– Горжусь!..
– Спасибо!
– Это было удивительно… Ты в один момент остолбенела, но спустя секунду начала толкать такую трогательную и убеждающую речь, как настоящий оратор! – восторженно заявляет Даниэль. – Что это было, прекрасная леди?..
– Ха… – смеюсь я, пребывая в шоке. Сама не ожидала от себя, что смогу так. – Не знаю, возможно, смогла проникнуться душой к проблеме…
«Джексон меня вдохновил», – отвечает мой внутренний голос.
Я встретилась с Джексоном полчаса назад, но за это время он уже успел спасти меня… всего лишь посмотрев на меня своими чарующими зелёными очами.
– Я счастлив! Вечером все обсудим подробнее! А сейчас мне надо идти. Я выполнил свою миссию на день: услышал, поддержал тебя, обнял и поцеловал!
Я улыбаюсь и ярко чувствую, как сильнее загораются мои щёки после выступления.
– Как приеду, позвоню, – обнимаю я его.
– Да! Хорошего вечера с гендиректором! Я уверена, он заинтересуется твоим талантом!
«Это уж точно».
– Буду надеяться.
Даниэль отдаляется и сливается с толпой. Я достаю из сумки влажные салфетки и прикладываю их к щекам, чтобы освежить себя.
«Фух… кажется, пронесло».
Максимилиан со злостным выражением стремится ко мне.
«Или нет? Всё только начинается?»
– Фьючерс, что это было? – недовольно грозит Максимилиан, мой руководитель, а также организатор всех наших фотосъёмок, интервью и выступлений от модельного агентства.
В свои пятьдесят шесть лет Максимилиан Домингес, человек «старой закалки», досаточно бодрый, живительный, полный сил (как огурчик), обогащен стальным, неуправимым характером, точно прирожденный лидер, чего не скажешь по его внешним данным. Его маленький рост с упитанным телосложением, с плешью на голове и тонкими усиками над губой, которые он по привычке теребит, если чем-то недоволен (то есть всегда), создают о нем впечатление, что он омерзительный, гнусный, отталкивающий тип мужчин. Переполненный бесшабашной энергией он продолжает занимать пост высшего лица в агентстве, так как ловко управляет дисциплиной и профессионально выполняет свои обязанности.
– Я действовала по возможности, – отвечаю я правду, чуть напрягаясь от его недовольных фраз. – Я совершила ошибку, не прислав агентству новую почту. – Я оправдываюсь, продолжив извиняться.
Лицо Максимилиана отражает ярость. Он отчитывает и на повышенном тоне унижает меня. Это привычное его дело.
– Максимилиан, – влезает в разговор Кармелита, – давайте признаем, что даже в такой ситуации Милана отлично выступила, импровизируя речь.
Руководитель с плевком бросает на меня со злостью поток оскорблений и перемещает взгляд на Кармелиту, осознавая, что доля правды в её словах есть. Сдвинутые к переносице его брови вселяют в меня ужас.
– На этот раз ты выкрутилась, но чтобы больше подобного не было! Слишком много позволяете себе, Фьючерс! – Он брызгается слюной от гнева, со зверством одергивая синий галстук. – Господи, за что мне достаются такие невнимательные модели, которым поручить ничего нельзя?! – остервенело начинает он рычать одну и ту же фразу, которую произносит чуть ли не каждому, кто осмеливается отойти от его невыносимых правил.
– Больше такого не повторится, – мягко выражаюсь я, выдыхая, что всё уже позади и больше с меня не потребуется выступления. Ведь скоро главное событие, которого я так долго ждала, но может и не ждала, но хотела этого, – встреча с Джексоном. Мне так интересно узнать о нём всё.
– Поговорим завтра! – грозно дополняет Максимилиан. – На сегодня ты свободна.
– До свидания, – говорю я и ухожу от него, создавая по пути кривую гримасу.
Найдя маму, я предупреждаю ее, что задержусь и приду чуть позднее, поэтому она может забрать мою машину и ехать домой раньше. Я не решаюсь говорить ей о том, что меня ждет встреча с Джексоном, так как одно упоминание о нём снова заставит её вспомнить моего отца, который причинил нам неизгладимую боль, от которой в первые несколько месяцев мы задыхались…
Глава 3
Подкрасив губы бордовым оттенком, встряхнув головой, я отгоняю сомнения, которые, не щадя и так столь затуманенное и не отошедшее от внезапного публичного выступления сознание, во мне образуются.
Может, не стоит встречаться с этим человеком? Он может оказаться уже совершенно не тем, кого я знала раньше. Информация о нём через ленты новостей, журналов, редакторы которых немало страниц уделяют описанию его личности, появившейся в том или ином кругу предпринимателей, в разных странах, весьма неоднообразна. Писали, что он обладает напыщенной холодностью, неукротимой гордостью, суровой справедливостью, несгибаемой честностью. Всё это позволяет ему не подпускать к себе близко представителей женского общества, за исключением нескольких интеллигентных дам, которых мне удалось видеть с ним на фотографиях в информационной сети. Но необъяснимая невозмутимость и заметное грациозное равнодушие в совокупности с зачарованно-потрясенным внешним видом не отрывает от него особей женского пола, желающих познать его тайную разностороннюю личность.
Переживая, перебирая в памяти прошлые события, я горделиво выхожу с помещения на улицу и жду мужчину, когда-то значащего для меня больше, чем кто-либо. Как ни странно, Джексон задерживается, что несвойственно для его пунктуальной персоны.
Покрытая девичьей скромностью, словно впервые иду на свидание в своей жизни, меня обуревают вопросы: «А может, он передумал? Или решил провести этот вечер в компании своих бизнес-партнёров и брюнетки, которая весь вечер не отходила от него?»
Как же такое могло случиться, что мы с ним встретились? Или это его двойник, и я подверглась нашествию воспаленного воображения?
Вместе с тем, я должна помнить, что у меня есть молодой человек, как и у этого видного, публичного мужчины, – девушка. И все дальнейшие встречи с ним будут невозможны, да и бессмысленны.
Стою, трясусь от нагрянувшей на меня встречи, возле здания, но провожу время со смыслом, строча в заметках телефона продолжение книги, которую я начала писать тремя месяцами назад. Жанр моего произведения – роман. Писательство помогает мне забыть обо всех тревожных мыслях и на мгновение постранствовать в другом мире, в другой реальности, творцом которой являюсь я.
– Я опоздал, Милана Фьючерс. Прошу прощения. – Джексон подходит со спины. Сию минуту я ощущаю более резкий, чем был час назад, запах мужской парфюмерии, щекочущей нос.
«Его вкусы заметно изменились», – думаю я, подскочив от его голоса, словно от удара тока. Смущенная официальным тоном, я поворачиваюсь к нему лицом. Мой взгляд падает на держащий в руках у Джексона букет алых роз, отчего я невольно раскрываю рот от удивления.
«Вероятно, именно это и явилось причиной его опоздания».
– Это вам, модель, – протягивая розы, сообщает Джексон с отблеском нескрываемого ко мне почтения. Пальцы наших рук тонко-тонко соприкасаются друг с другом, обдавая меня непроизвольной дрожью. Я медленно дотрагиваюсь букета, будто продляю этой щемящей нежности момент. Джексон просверливает меня оценивающим взглядом, оттого тугой узел проявляющегося страха и безграничной паники сжимает моё тело. Я прислоняю к себе этих алых, вкуснопахнущих, и с частичкой от Джексона «малышей». Создаётся ощущение, что лепестки роз за это короткое время пропитались его божественным, резким, задурманивающим одеколоном. – Я польщен твоей речью. – Я смущенно удивляюсь торжественности его тона. – Такого уверенного в себе сотрудника с неимоверной напористостью в голосе я бы, бесспорно, принял в свою компанию и платил бы ему повышенное жалованье. – Его взгляд, исполненный властностью, ледяной холодностью со скрываемой, но проявляемой в словах нежностью, легко уловимой мной, позволяет мысленно согласиться с тем, что он, действительно, обладает способностью или умением очаровывать женщин.
Я опускаю глаза вниз, расплываясь в робкой улыбке от его косвенного комплимента, отчего мой язык выдает прежде, чем соглашается мозг:
– Я поразила великого оратора?..
– Не то слово… – мягко отрезает он.
Меня пронзает цветочный запах, формирующий во мне мысль:
– Безупречные цветы!.. – с трепетом в голосе говорю я и краснею. – Смею безмерно поблагодарить вас, Джексон Моррис. – Откровенно непривычно говорить вслух его инициалы, которые в глубоко укоренившемся местечке моего сознания значит гораздо больше, чем просто имя и фамилия… Сказанное вслух, преподносит мне комок застенчивости, подобно произнесению чего-то нечто постыдного.
Желая произвести на похитителя дамских сердец впечатление, продолжаю:
– А по поводу ваших слов относительно вакансии, я, пожалуй, откажусь, так как основной моей деятельностью является профессия модели. – Я подчеркиваю голосом «модели».
Джексон остается невозмутимым, не позволяя себе выпустить корзину эмоций, тщательно скрывая самую обычную улыбку.
– Модель Милана Фьючерс, позволите мне пригласить вас в ресторан итальянской кухни «Oven Mozzarella Bar»?.. – говорит он, демонстративно кашлянув, прикрыв ладонью рот, словно боясь быть отвергнутым.
– Позволю, мистер Моррис. – Я не отхожу от официального стиля общения.
С бьющимся сердцем я встречаюсь с ним взглядом, чувствуя, что он что-то желает сказать.
– Мой личный телохранитель нас довезет. Прошу, – любезничает Джексон, кивком указывая мне на автомобиль, и открывает дверцу машины.
Потрясенная его неожиданным заявлением, во мне тут же образуются, насыщенные рьяным любопытством, вопросы.
«Личный телохранитель? Так этот недавний новый автомобиль в мире от «Bugatti La Voiture Noire» принадлежит ему?»
Я ахаю от восторга то ли из-за того, что у Джексона имеется телохранитель, который при этом является его личным водителем, то ли из-за этой самой дорогостоящей марки машины в мире.
«Что ещё за этот вечер я узнаю о нем?»
– Благодарю, – вежливо отвечаю я, садясь на заднее, кожаное, невероятно удобное сиденье высококлассного автомобиля. Джексон занимает место рядом со мной, заходя с другой стороны. Я кладу цветы на колени, но перед этим повторно вдыхаю их нежный запах, который сливается с дерзким запахом парфюма от Джексона. Во мне пробегает воспоминание, как Джексон дарил мне букет цветов после первого показа мод в Сиэтле. И именно тогда и началась наша история любви…
Мои мысли прерывает тот, кем заполнен мой рассудок:
– Это Тайлер Браун, – в деловой манере знакомит меня Джексон со своим водителем. – Тайлер, это Милана Фьючерс, модель.
От его представлений меня Тайлеру образуются приятные ощущения и по телу пробегает огонек сияния, переходящий плавно в смущенную улыбку. Пожалуй, у Тайлера возникает в этот момент поток вопросов: «Зачем Джексон везет модель в ресторан? Кто она такая? У них свидание или деловая встреча?»
– Здравствуйте, Тайлер, – вежливо протягиваю я; волнение не приглушается.
При первом взгляде на Тайлера в голове проплывает мысль об «агенте 007». На этом «опасном» мужчине безупречно сидит истинно чёрного цвета классический костюм. Виднеющаяся рубашка также является темной, но не уступает цвету костюма. Глаза Тайлера прикрыты чёрными очками. С виду он чем-то похож на Джексона, но по телосложению полнее и по возрасту гораздо старше.
– Приветствую Вас, Милана. – Его звучный, кажущийся идеальным, голос напоминает голос диктора Всесоюзного радио Государственного комитета СМ СССР по телевиденью и радиовещанию Ю.В. Левитана, про которого мне ранее рассказывал папа, когда жил в теперешней уже России.
Мои предположения о том, что Тайлер будет заваливать меня вопросами не находят своего подтверждения. Джексон сообщает ему место, в которое он предложил мне съездить, на что Тайлер безоговорочно кивает и уходит в молчание.
Тронувшись с места, мы держим путь в ресторан, который располагается на улице «Фуэнкарраль». Благодаря Даниэлю за эти годы я стала разбираться во многих местах Мадрида, но все равно одной не выбираюсь никуда, так как испытываю страх потеряться среди улиц, не зная на высшем уровне испанского языка.
Искоса я вижу, как Джексон, не смущаясь, остро взирает на меня.
– Как тебе Мадрид?.. – Не знаю, что со мной, но от его голоса моё сердце болезненно сжимается. – Успела освоиться?
– Да, но есть некоторые проблемы с испанским языком, а во всем остальном я в восторге. Это потрясающий город, я бы хотела здесь остаться жить…
– Но разве ты не учила его, будучи студенткой? Ты же самостоятельно практиковала испанский язык в Сиэтле.
Я, недоумевая тем, что он помнит об этом, поворачиваю голову и, поднимая бровь, отмечаю:
– Я и не думала, что ты помнишь. Да, учила, но ты знаешь, что нужна регулярная практика, поэтому… – Я останавливаюсь на полуслове, теряясь в мыслях от происходящего.
– Не поспоришь с этим, – дабы не находиться в молчании цедит он. – Ты во многих была местах Мадрида? Осведомлена достопримечательностями? Лицезрела «Королевский дворец»? Музей «Прадо»? Парк «Буэн-Ретиро»? Площадь «Сибелес»? Или «Плаза-Майор»?
Джексон начинает перечислять достопримечательности Мадрида так, словно он является жителем Испании и хорошо знает каждый уголок города.
– Да, «Плаза-Майор» восхитительна. – Я перебираю в памяти прогулку с Даниэлем по этой улице. – Это поистине удивительная площадь, посередине которой расположена статуя Филиппа III. Ее размеры настолько громадны. Честно признаться, меня безумно впечатляет архитектура Мадрида, будто я по машине времени оказалась в другом измерении, в средних веках…
– Но, судя по ответу, ты ещё многого не видела, – с ухмылкой бросает Джексон, что-то помышляя. Или мне так кажется? – Я устрою тебе как-нибудь экскурсию, и мы обязательно пройдёмся по всему тому, что есть в этом фантастическом городе.
Что? Он устроит мне экскурсию? Что за наставнический тон? Он тоже здесь теперь будет жить? Или живет? А ведь мы тогда могли встретиться с ним где угодно, получается? Сколько много вопросов и пока очень мало ответов.
– Если не секрет, то откуда ты обладаешь такими познаниями о местах Мадрида? – осмеливаюсь спросить его я, ощущая некое замешательство, что наш разговор полностью слышен чужим ушам – Тайлеру.
– Читал соответствующую литературу.
– А-а… – мямлю я, поджав губы, бросив короткий взгляд на Джексона, который снижает рациональность образуемых мыслей.
Поддерживая общение со мной, он параллельно отправляет кому-то сообщения, уткнувшись в экран телефона – айфона, судя по всему, последней версии. Мысль о количестве его денежного дохода поражает меня.
Осмотрев его внешние черты лица, я машинально делаю вывод, что стрижка полубокс, с аккуратно-профессионально выстриженными прядями у висков, с объемом на макушке головы делает его изнеможенно-привлекательным.
Во мне активизируется неловкость. Создается странное чувство, что я мешаю ему или… Подумать только, сижу в машине с достаточно известным молодым предпринимателем, личный телохранитель которого везет нас в ресторан. И… Боже. Я дергаюсь от появившейся чудовищной мысли. А зачем ему понадобился личный телохранитель? Есть личности, которые могут навредить ему?
«И кому же он все время пишет?»
– Какие-то проблемы? – интересуюсь я, указывая кивком на устройство, которое он не выпускает с рук. – Девушка?.. – вылетает необдуманно из меня.
«Я начинаю мысленно презирать себя за дурацкую несдержанность».
– Нет, – цедит он. – Прошу прощения.
«Прошу прощения…» Какой раз этот вечер из него исходит эта фраза?
Джексон убирает телефон в свою кожаную черную прямоугольную сумку, бросая нейтральный взгляд в окно, отражающий отсутствие эмоций.
«И когда он успел стать таким сдержанным? Где его бесконечные шутки надо мной? Или он о чём-то, предельно для него важным, думает, что ему совершенно не до меня?»
На мой вопрос о девушке, он так и не ответил. Я и не решусь повторно переспросить. И все же, по какой причине он оказался в Мадриде? Не думаю, что он приехал, чтобы встретиться со мной, так как если бы он этого хотел, то написал бы, позвонил, да и в конце концов приехал бы раньше, не спустя несколько лет. Значит, цель его приезда иная. Но у меня в запасе ещё целый вечер, чтобы узнать о его истинных намерениях приезда в Испанию.
– Мы проехали Мадридский Испанский музей, а, значит, скоро будем на месте, – вставляю я, разбавляя нашу напряженную тишину.
– Была там? – следует тут же вопрос от него.
– Да, с однокурсниками посещали его на прошлой недели.
– Впечатлена? – Лаконичность стала его верной подругой?
– Да, стиль барокко завораживает… Я ослеплена составляющими внутри музея скульптурами. Такое чувство, что я погружалась в другую эпоху. Для меня Мадрид за эти годы стал местом, в котором каждая улица – произведение искусства.
– Согласен, – в холодном тоне бросает Джексон. – Мадрид – город приключения в прошлое. На картинке он выглядел совсем иначе.
– Да, – не своим голосом отвечаю я.
Тайлер останавливается напротив ресторана, подавая нам сигнал, что мы прибыли. Он такой молчаливый, так и хочется сказать слово «скрытный». Или личные телохранители все такие?.. Может, это заразно и перешло на Джексона?
Джексон первым выходит, обходит машину и открывает мне дверь, подавая галантно руку.
– Спасибо, – тихо произношу я, смущаясь от излишней вежливости с его стороны.
Я захватываю розы с собой, чтобы по возможности поставить их в вазу, попросив ее в ресторане.
– Добро пожаловать! – сообщает дежурно деловитый мужчина.
– Ты говоришь так, будто это твой ресторан.
– Нет. – На его губах, наконец-то, блуждает сдержанная улыбка. – Вот тот столик, рядом с окном, наш, – указывает он пальцем.
«Он нашел время, чтобы заказать нам столик?»
Я качаю головой, и мы вместе медленно плывем под музыку к месту, в котором состоится приближающийся, томительный временем, разговор. На улице вечереет, за счет чего столик возле окна позволит нам посматривать на ночной город, становящийся в тысячу раз восхитительнее, чем днём.
Мы садимся напротив друг друга. Перед нашими глазами – прозрачная ваза, наполненная водой, данная мне официантом, полная безукоризненно-чарующими алыми розами. Я так боюсь смотреть Джексону в глаза, поэтому стараюсь чаще отводить взгляд, но его изменившиеся черты лица, телосложение не позволяют мне не таращиться на него, как на нечто искусное и редкое. Приняв решение о заказе пасты с морепродуктами, пирожных «Тирамису» и безалкогольных коктейлей, нас накрывают минуты мертвой, кажущейся бесконечной, тишины и только доносятся звуки тонкой, но умело пронзающей музыки.
– В настоящее время обучаешься?.. – внезапно интересуется Джексон. Его взгляд отражает малый, но появившийся процент робости.
Как удивительно нас может поменять время. Ведь с этим человеком я прошла через многое и пережила с ним детство, влюблённость, любовь, первые сексуальные отношения. Но сейчас мы так отдалились друг от друга, что и не знаем, как общаться с каждым, что спросить, что рассказать… Нам так многое хочется узнать друг о друге… Я так чувствую.
– Да, на заочном отделении. – Кладу руки на колени, которые от тревоги стали льдышками. Жар и холод бьют сегодня по мне ключом, будто соревнуются между собой. – Изучаю азы профессии психолога.
– Стараешься успевать? – удивляется Джексон, перебирая пальцами рук по поверхности стола.
– Распределяю время для каждой деятельности, – скрывая глубоко укоренившееся волнение, говорю я.
– Хм… – бурчит он.
Нет. Я так не могу. Пора мне брать инициативу. Он стал таким необщительным. И его неприступный тон мне не нравится.
– Джексон, а как у тебя всё сложилось? – опершись локтями о стол, уверенно в себе, спрашиваю я.
– Ты про…
Я впопыхах заканчиваю его мысль:
– Карьеру.
Надеюсь, что он не подумал о том, что я спрашиваю о его личной жизни, но об этом я тоже желаю узнать. Где-то там внутри, я устрашаюсь услышать, что у него кто-то есть. Но ведь мне все равно: есть ли у него кто-то или нет. Ведь так? Наши отношения давно в прошлом. Мы изменились и каждый пошёл своей дорогой. А сейчас мы, как хорошие друзья, встретились обсудить цели, достигшие каждым из нас.
– Мы с отцом сумели продвинуть нашу компанию до высокого уровня, создав гениальную программу, которая вмиг распространилась и стала перспективной. Программа связана не только с должной работой с каждым выпускником, дабы выбрать впоследствии им профессию и желанный карьерный путь, но и с тем, чтобы помочь активной молодежи трудоустроиться. В настоящее время мы распространяем бизнес, продвигаем его в страны Европы, Азии, параллельно работая над другими бизнес-проектами. – Делает короткую паузу. От его рассказа я чувствую колыхание воздуха по своей коже. – Всё это время я проживал в Нью-Йорке и учился в университете экономики, в котором изначально планировал. С командой мы приняли решение открыть филиал нашей компании в Испании, Мадриде, как раз над этим я работаю сейчас. И где-то на полтора месяца, я задержусь в этом городе.
Ровно полтора месяца мы сможем с ним видеться. Это так много, но и так мало.
– Я рада, очень, – искренне произношу я, чуть потрясаясь от его истории жизни. Когда он отдыхал, если учеба и бизнес были неотъемлемой частью каждого его дня? – Как папа? – спросив про Джейсона, меня окутывают не лучшие воспоминания о том переломном лете.
– В порядке, – неубедительно отвечает Джексон, посматривая на часы. – Но я живу отдельно от него в Нью-Йорке, поскольку у него появилась новая подружка и… – Он замедляется в речи.
– О, это же хорошо, – тонко произношу я, сливаясь голосом с музыкой. – Твой папа решил обустроить свою личную жизнь.
– Да… – протягивает мой собеседник. Видимо, у Джексона тоже прошлые раны еще не успели затянуться… – Наталья хорошая женщина и, кажется, она ему подходит, – он берет небольшую паузу и заканчивает мысль: – Он счастлив, думаю, это главное.
– Это новость меня обрадовала, – притворяюсь я, поправляя челку. Чем больше я вспоминаю те годы, тем больше начинаю печалиться.
– А как твоя мама? – задает вопрос мне.
– Потихоньку, но у нее с личным фронтом обстоят некоторые проблемы.
Косым взглядом я замечаю, что включаются фонари на улице. Как красиво и уютно…
«Романтично…» – поддакивает изнутри мой внутренний голос.
– А у тебя? – осмелившись, произносит рассеянно Джексон.
Я резко поднимаю на него глаза, сталкиваясь с его пристальным взглядом. Я не знаю, что сказать: правду или ложь.
– Ваши блюда, – подходит к нам официант, подавая заказанную еду.
«Фух…»
Но Джексон не отступится. Так что сказать ему? Если ему что-то нужно, как я поняла, он не отстанет.
– Каков будет ответ? – настоятельно требует он и его взгляд падает на вибрирующий телефон, лежащий возле него.
– Секунду, – поднимая вверх палец, в официальном тоне пронзает он и отвечает на звонок.
Я медленно киваю и перебираюсь глазами в окно, чтобы не сгущать нашу и без того напряженную обстановку.
– Алекс, я же сказал, это нам не подходит! – злобно, в ругательском стиле, рявкает Джексон.
Каким он стал важным, грубым.
– Алекс, мать твою, думай мозгами, а не другим местом! – раздраженно, с пущей вседозволенностью, бросает он, отчего моё сердце падает куда-то вниз.
ЧТО? Я прихожу в шок. Напротив меня точно находится тот самый Джексон, которого я знала или?..
Добавив пару оскорбительных слов в адрес собеседника, он с резким выдохом сбрасывает звонок. Парализованная этим зрелищем, я теряю дар речи.
– Прошу прощения. Это по работе. – Его раздраженность в словах, сообщенных мне, снижена, но имеет место быть. – Без меня не справятся, создают чушь собачью, с которой приходится возиться затем, уничтожая время. – В нем царит зверский взгляд, который ужасает меня.
Я сглатываю комок и с трепетом в груди выдаю, смотря, куда угодно, только не на него:
– Ты с ними строг.
Он фыркает и продолжает:
– По-другому никак, Милана. Иначе произвола не избежать.
– Считаешь себя авторитарным руководителем? – Мой вопрос его, как ни странно, смешит.
– Считаю? – громко произносит он. – Я им являюсь. Благодаря этому я управляю командой и достигаю высокопоставленных целей, – отрезает властно он.
Не хотела бы я оказаться в его команде, лидер которой является жестким управленцем.
Он отпивает часть морса, имеющегося в стакане, и приказывает:
– Вернемся к нашему разговору. Каким будет ответ?
Что-то я уже начинаю жалеть, что согласилась на эту встречу. Всё совсем не так, как я ожидала.
Я ухожу от ответа, намотав пасту на вилку, и поднеся ее ко рту.
– Это очень вкусно, – брякаю я и так осторожно жую, боясь, что испачкаюсь и произведу на этого одновременно сдержанного, и в то же время грубоватого знакомого незнакомца.
Джексон делает короткий смешок и, не притронувшись к еде, заявляет:
– Ты стремительно уходишь от разговора. Как у тебя на личном?.. – Вопрос гремит, как гром.
Он ради этого вопроса пригласил меня на встречу?..
«И показать то, как он кардинально изменился».
– Лучше всех, – быстро отвечаю я. Я не намерена скрывать то, что встречаюсь с Даниэлем. И если признаюсь, то буду делать вид, что я предельно счастлива. Я не хочу, чтобы он подумал, что я всё это время ждала и думала только о нём.
– Так, значит, у тебя есть мужчина? – выдавливает с неохотой Джексон.
– Угу, – едва слышно волочу я, указывая глазами на то, что я сейчас ем и не могу говорить.
– Это тот самый, который к тебе подходил после твоего выступления? – намекает Джексон на Даниэля. – Даниэль Санчес?
Я чуть ли не выплевываю обратно безупречную пасту. Вот бы проходящие мимо посетители не подумали, что она противна на вкус. Каким внимательным оказался Джексон. Но откуда он узнал, что его зовут Даниэль?
– Э… м… – мямлю озадаченно я, проглатывая еду и запивая фруктовым напитком. – Откуда тебе известно его имя? – Я давлюсь словами.
– Мне всё известно, – со странной насмешкой выражается Джексон, начиная трапезничать.
– Что?.. – ляпаю я.
Ему все известно? Он шпионит за мной?
– Что? – специально сообщает он вопросом на вопрос.
Настала моя очередь узнать о его личной жизни.
– Джексон, а ты состоишь в отношениях? – скрепя сердце, с отвращением спрашиваю я, вспоминая, как пару часов назад на него вешалась брюнетка.
Джексон, секунду помолчав, коротко отвечает и продолжает вкушать еду, которая, судя по его выражению лица, не приносит ему удовольствия:
– Разумеется.
Что он себя так ставит? Разумеется. Высокопочтенный господин, ей-Богу.
– Та девушка эта… – говорю я за него, развивая мысль.
– Белла Гонсалес, – он пытается улыбнуться, – она хороший, добрый, честный человек и мастер своего дела. – Такое чувство, что он приписывает ей несуществующие, прямо невероятные, качества. – Я познакомлю вас на днях.
Я не ослышалась? Он познакомит нас на днях? Я сжимаю под столом подол своего платья.
– Да, конечно, – с легкой грустью улыбаюсь я, закрывая свои истинные эмоции в настоящую секунду. Меня нисколько это не задевает. Это правильно, что каждый из нас не зациклился на чем-то одном и не терял время зря. Джексон – привлекательный мужчина, являющийся известным предпринимателем, разъезжающий по странам, как у него не может быть девушки?
Наступают неизбежные неловкие паузы.
– Ну и как у вас в целом? – Он задает мне вопрос. Его взгляд блужает по тарелке с едой.
Сердце в груди отчаянно колотится, наверное, даже другим слышен этот грохот.
– Так, как нужно, – сглотнув подступивший к горлу ком, говорю я. – А у вас?
На секунду теряясь, он, кивая головой, равнодушно молвит:
– Превосходно. – Конечно. Еще бы. Бриллианты на её шее – его рук дело?
Я приступаю к десерту.
Чувствую, что Джексон мне лжёт или что-то недоговаривает. Уходя в свои мысли, я неосознанно сообщаю:
– Ей повезло. Ты же такой, – сообразив, что мой мозг несет бред вслух, я замолкаю, глядя на его озадаченный вид. – Ой, – увеличив тон голоса, говорю я. – Прости, я просто…
Что я несу? Щеки горят от стыда. Я смеюсь, чтобы устранить неловкость. Но Джексон не оставит это так.
– Какой? – оживленно спрашивает Джексон. Ему понравилось, что я так выразилась? Сразу-то так очнулся от своей серьезности и устранил гнев. Его глаза запылали огнём, который, возможно, виден только мне.
– Мужчина… э… м…
Черт, что я сказала?! Как я могла проговориться? Теперь приходится оправдываться.
– А раньше я был женщиной? – с издевкой объявляет Джексон.
Он не разучился смеяться? Так вот что его оживляет.
Мой мозг отключился с самой первой минуты встречи с ним. Не понимаю, что происходит со мной?!
