Анна Д. Фурсова
Счастье в мгновении. Часть 2
Глава 35
– И вот мы остались одни… – непередаваемо чувственно, медленно струится от Джексона.
Я слепо подчиняюсь этой неожиданной, переполненной звездной пылью, мысли и меня затапливает волна нежности.
– Встречая закат солнца, видя просачивающееся отражение Луны… – рифмую я, донося протяжно и искренне.
Джексон обдумывает несколько секунд и продолжает:
– Как же хочется продлить эти счастливые мгновения…
В которых царит любовь, нежность и порывы вдохновения.
Я взираю на него, плавно встречаясь с его очами, в которых играются последние лучики уходящего солнца.
Окутанная фейерверком чувств, меня накрывает вдохновение:
– Хочется в этот момент забыть обо всех своих тревогах,
Взять и начать бы нашу историю сначала…
Джексон глядит на меня влюблённым взглядом, сверкающим жаждой любви и затаенной страсти:
– Дарить тепло и любовь друг другу,
И верить, что она нескончаема.
Я словно по написанному продолжаю:
– Но… мы столько раз ошибались,
Предавали, лгали и не верили друг другу.
Он гуляет взглядом по моему лицу и останавливается на губах.
– Но сейчас же всё изменилось?
Поверь мне, мы сможем… вместе, как раньше, быть друг с другом.
Хватающие за душу строки очаровывают. Мой язык не повинуется мне:
– Между нами стоит теперь многое: родные, близкие и наши партнёры,
Я даже не знаю, как нам быть?..
Секунда тишины.
– Быть может, нам следует их мнения отпустить?
Не думать о них, а думать о нас,
Знаешь, я могу забыть всех их, кроме твоих зелёных глаз…
Мы стоим и смотрим друг на друга, недоумевая над произошедшим. Мы говорили друг с другом, сочиняя строку за строкой, по откликам сердец. Мы выражаем свои чувства посредством рифмы, формируя неподражаемую чашу любви?
Тело горит огнём в ожидании урагана ласки и поцелуев.
«И когда солнце вот-вот уже склонилось к закату, он снова смог заглянуть в мою душу». И вот мы замерли, прикованные к месту и, как сумасшедшие подростки, таим в глазах каждого.
– Я… что это было? – делает обескураженное выражение лица Джексон.
Целиком поглощенная в раздумья, я пожимаю плечами:
– Полагаю, что наши души говорили друг с другом?
Джексон проводит рукой по лбу, устраняя крупные капли появившегося пота. Моя фраза приводит его к еще большему оцепенению.
В этот момент мы точно играем определённую роль в кино под названием «Жизнь и любовь». Но только что теперь? Мы вместе? Нет. Лишь горькая радость расстилается на наших лицах. Мы сделали безжизненный глоток любви. Это ничего не меняет. Наши слова, лишь только слова. Каждый из нас ничего не делает для того, чтобы быть друг с другом. В особую чашу любви мы сами же подливаем горечь.
Может, мы боимся? Боимся разрушить наши прежние жизни?
Томимые надеждами, мы осознаем, что не можем друг без друга, но и вместе мы не можем быть…
– Э… Я… Милана, что ты делаешь со мной, – продолжает растерянно он и без отрыва смотрит на меня.
– То же, что и ты со мной… – Говорю тихо и несколько раз моргаю. – Джексон, можно я запишу всё то, что мы проговорили друг с другом в заметки телефона?
– Д-да, – запинается он, не осознавая случившегося.
Я вспоминаю наши слова и незамедлительно строчу их, перебирая пальцами по сенсорной клавиатуре телефона, чтобы не забыть и не потерять их из памяти. А от сердца исходит нежность и мучительное отчаяние…
«Стихотворение двух затерянных ангелов во вселенских мирах».
* * *
И вот мы остались одни…
Встречая закат солнца, видя просачивающееся отражение Луны.
Как же хочется продлить эти счастливые мгновения…
В которых царит любовь, нежность и порывы вдохновения.
Хочется в этот момент забыть обо всех наших тревогах,
Взять и начать бы нашу историю сначала…
Дарить тепло и бесконечную любовь друг другу,
И верить, что она нескончаема.
Но… мы столько раз ошибались,
Предавали, лгали и не верили друг другу.
Но сейчас же все изменилось?
Поверь мне, мы сможем… вместе, как раньше, быть друг с другом.
Между нами стоит теперь многое: родные, близкие и наши партнёры.
Я даже не знаю, как нам быть?..
Быть может, нам следует их мнения отпустить?
Не думать о них, а думать о нас,
Знаешь, я могу забыть всех их, кроме твоих зелёных глаз…
– Милана, а это не наше такси? – еще не приходя в себя, он сообщает дельную мысль.
– А ты вызвал уже нам такси? – отрываясь от телефона, спрашиваю я.
– Да, до приезда Тайлера.
Вот и конец наших романтичных минут. Как же не хочется возвращаться в иной мир, туда, где мы с Джексоном играем роли модели и предпринимателя, двух независящих друг от друга персон, чьи жизни переплелись исключительно для создания единого проекта.
Независимо от своего настоящего желания, говорю:
– Идём скорей. Наверняка нас заждались.
Джексон невольно хватает мою руку, мы переходим дорогу и быстрым шагом приближаемся к автомобилю.
– Такси? – лихорадочно произносит Джексон.
– Да, я уже хотел уезжать, – недовольно зудит мужчина средних лет, почесывая свою бороду.
– Простите, – щебечу я, залезая в машину. Джексон устраивается рядом.
В пространстве автомобиля играет еле слышная музыка, которая позволяет нам бесконечно думать и размышлять обо всем, что только приходит в голову. Путаница застилает всё в округе. Кто может осветить наши души, спрятанные в глубокой бездне? Кто нас вытащит наружу?
Постепенно становится сумрачно от ушедшего солнечного света. Такая обстановка самая благоприятная для романтика в лице писателя, то есть меня.
Мы сидим близко-близко с Джексоном и ни слова не говорим в адрес друг друга, вероятно, обдумывая произошедшее между нами. «Это стало нашим обрядом. Сначала происходит нечто непонятное, что нас заметно сближает, а после нам дается время, чтобы все обдумать… ну а затем, затем мы бранимся и…» В такую секунду совершенно не хочется скандалов, надеюсь, мы их сможем обойти мимо.
А ведь у нас даже лучше получается общаться друг с другом через рифмы, а не обычными словами.
Медленная езда на автомобиле, двухчасовой сон прошлой ночью оставляют меня без сил. Я непроизвольно, сама того не понимая, наклоняю голову на плечо Джексону и медленно закрываю глаза. Он нежно касается пылающими губами моего лба, располагает руку на мои плечи и притягивает меня к себе. Я наслаждаюсь ощущением сильных рук. Его крепкая нога прижимается к моему бедру, а теплые губы продолжают ласкать висок. Вот так, сидя рядом с ним, я провела бы всю вечность…
«Подумать только, один человек, один из миллиардов существующих во всей планете, дарит мне столько вдохновения, гармонии в душе, неземного внутреннего полёта, чувство невероятного счастья и радости. С ним я настоящая. И только с ним… одним…»
– Могу я сказать о своём желании или это противоречит всем нашим с тобой уговорам дружбы? – щебечет Джексон соблазнительным голосом мне на ушко.
– Можешь, – шепотом разрешаю я, едва сдерживая улыбку.
– Желаю уснуть совместно с тобой.
Меня окутывает тепло от его искренности. Пожалуй, это самые нежные слова, которые можно только слышать.
– И заснуть в объятиях, согревая друг друга… – Также нежно добавляю я к его словам.
– Неужели наши мечты и желания такие не реализуемые и их нельзя претворить в жизнь? – задается вопросом Джексон. «Он думал всё это время об этом?»
– Джексон, нет ничего невозможного. Нам просто нужно принять решение, а не ждать пока за нас его примет кто-то другой.
– Да, Милана… – вздыхает мой старый друг детства.
– Джексон… – начинаю я.
– Что, мое пленительное создание? – с мечтательным выражением произносит он.
Я загораюсь. Нельзя так загораться. Это всего лишь слова. Но… черт… каждый раз я невольно тону в них и не хочу останавливаться.
Я сосредотачиваюсь, дабы сказать то, что необходимо:
– Ритчелл предложила свою идею по нашему проекту о том, чтобы добавить в спланированный нами список ещё десять моделей-детей. Она также выразила предложение об охвате нами сразу двух тематик: «Карнавальная ночь» и «Выпускной балл». В свою очередь, эти мысли переданы Марку, который уже успел проинформировать об этом родителей Ритчелл и подыскал нам подходящих людей для помощи в проекте. Все ждут твоего решения, как только ты дашь положительный знак, то Марк оформит образы одежды для этих тем и пришлёт их нам на почту в виде электронных эскизов. Что скажешь?
– Отлично, – тихо говорит он, наблюдая за происходящим в окне.
– Это всё, что ты можешь сказать? – Я приподнимаю голову и мечу на профиль Джексона, чтобы понять, что значит «отлично», сказанное Джексоном, когда я замечаю, что всё не отлично. Опять что-то не так. Меня вводит в заблуждение и пугает наша недосказанность, нерешённость и непонимание друг друга.
Джексон взирает на проезжающие мимо нас машины и, как робот, отвечает:
– Милана, я согласен, мне нравится. Я рад, что Ритчелл и Марк нам оказывают помощь.
– Ха-ха-ха, очень смешно, – раздражаюсь я. Он не отводит своего внимания на очертания машин, зданий, которые видит в окне. – Ты издеваешься? Может, скажешь нормально? Джексон, это же не только в моих интересах? – заключаю я, вспыхнув. – Весь это проект, имею в виду.
Пребывающий в задумчивости, он поворачивается ко мне и отрезает:
– Милана, скажи честно, – сосредоточенно смотрит на меня, – ты встречаешься с Даниэлем, но ведь ты совсем не любишь его? – делая акцент на слове «любишь», исходит из его уст с лишенной робостью.
– Что? – переспрашиваю я с округлившимися глазами, понимая его вопрос, но не соображая, к чему он его задаёт. – Мы же говорили о другом и…
Он обрезает мою фразу:
– Ответь. Ты его любишь? – со сладостной ревностью он дожидается моего ответа.
Моя улыбка померкла. Потайного выхода нет. С развивающимся волнением я смотрю на Джексона и теряюсь, параллельно задавая себе вопрос: «Люблю ли я Даниэля?» Он замечательный мужчина, понимающий и любящий меня. Мне комфортно проводить с ним время, с его семьёй и милым созданием – Мэри. Но люблю ли я его? Как сильно я влюблена в него? Хочу ли я провести с ним с ним дни жизни, данные мне? Не нахожу ответа внутри себя.
– Ты молчишь, потому что не хочешь меня обидеть или потому, что боишься сказать правду? – всматриваясь в мои глаза, сообщает он.
Я опускаю медленно глаза, но Джексон приподнимает пальцем мой подбородок в исходное положение.
– Скажи, пожалуйста, – умоляющим голосом произносит он. – Я хочу знать, любишь ли ты его, планируешь с ним провести свою жизнь?..
Почему я молчу? Почему я не могу взять и сказать, что люблю только его, только Джексона, только единственного в этом мире мужчину, а от других мне неприятны даже комплименты? Почему? Почему? Почему?
Но Даниэль столько натерпелся в своей жизни. Я не в силах его бросить, порвать с ним связь. Я нужна ему. По крайней мере в ближайшее время.
– Джексон, нет, – машу я головой, проглотив стоящий ком в горле. – Я не могу причинить ему боль… – жалобно говорю я.
Он насупился.
– Такими словами ты мне причиняешь боль! – с грубым выражением произносит он, убирая все нотки нежности в своём голосе. Его одолевает беспощадная злость от непонимания того, что происходит между нами.
– Мы оба запутались, – не повышая голос, спокойно говорю я.
– Запутались? – мятежно вскидывается он. – Милана, мы лжём друг другу в этом и беда. – Он ранит меня такими словами и громкостью голоса, совершенно не обращая внимания, что водитель такси с недовольным видом поглядывает на нас через зеркало автомобиля. – Мы говорим одно, а делаем другое… – хмурит он брови, говоря со мной на повышенных тонах. Почему он так взбешён от отсутствия ответа на его вопрос?
– Джексон, зачем так громко говорить?
– Потому что уже нет сил… Мы, действительно, как подростки… – осуждено цедит Джексон. – Сколько уже можно? Когда мы станем взрослыми и примем хоть какое-нибудь решение?! Мы мечемся на одном месте. Мне был важен твой ответ, чтобы принять решение, но ты…
Сколько уже можно? Так, значит, это я начала эту затею с нашими встречами? Мои стальные нервы не выдерживают, и я вполголоса с досадой выражаюсь:
– Твое самолюбие мешает нашим отношениям! И не ты ли это начинал с самого начала пудрить мне мозги? С самого начала! – говорю я прежде, чем остатки храбрости покидают меня. – Снова я виновата? Я по-твоему бросила тебя в тот день в твоём безыскусном коттедже? – Я начинаю выходить из себя, дав волю гневу, слушая невразумительные заявления от Джексона.
– Я пудрю тебе мозги? Дьявол побери, – хлопает он в ладоши перед моими глазами, как психически ненормальный человек. Я смотрю с ужасом на это, испытывая отвращение от его действий. Водитель оказался прочным, он продолжает молчать и не делает нам замечаний.
– Джексон, тише, мы не на улице! – заявляю я грубым тоном.
– А мне плевать, где мы! Значит, вот так, да? – ворчит он, сводя брови в единую линию. – Браво, Милана! – с безумным беснованием молвит он, оглушая меня. – Пудрю мозги, сообщаю ненужные слова тебе о любви, унижаюсь, а ты и знать меня не желаешь! – Взгляд Джексона полон ярости.
– Унижаешься? – нервно усмехаюсь я. Я теряю самообладание: – И чем же? Снова, чтобы заманить меня в постель?
– Заманить? – орет он, сотрясаясь плечами.
Я отсаживаюсь подальше от него.
– Я поняла твою тактику! Шикарно! Поздравляю! Тебе удалось… – Нервы расходятся на полную катушку. – Но я больше не буду твоей марионеткой! Делай, что хочешь со своей Беллой-чурчхелой на палочке!
– Как ты сказала?! – истерично смеётся он. – Да это твой Даниэль весь такой лапочка, а сам – настоящий негодяй и болван! – цинично отчеканивает Джексон, на что я мрачнею.
– Что? Болван? Да это ты лживый негодяй! – неожиданно громко слетает из меня. Я по-настоящему вскипаю от злости. – А вот его не смей трогать, он в отличие от тебя, еще никогда не причинил мне боль! И вообще, – кричу я, как сумасшедшая, – уберись навсегда с моей жизни, слышишь? – Я почти плачу. – Я не могу так больше, нет сил… Я всех бросила ради тебя, – ору я, – ради тебя, а ты мне сейчас заявляешь подобное…
Крупные слезы выступают у меня на глазах.
– Убраться? Пф… – фыркает он, – да легко, подумаешь?! – Боль пронзает все мое существо. – Словно я специально делаю все, чтобы ты появлялась в моей жизни. Невыносимо это…
Я обвожу его отрешенным взглядом, переполненным чувствами эмоциональной сломленности. Я колеблюсь между высью и бездной. Я перегорела. Во мне что-то треснуло, какой-то осколок.
– Сделай милость, уберись уже из моей жизни! – гордо восклицаю я, подтирая стекающие слезы с глаз. – И я больше не твоя партнерша по проекту! Делай его сам! Ищи замену мне, потому что я больше не желаю тебя терпеть!
– Сделаю! – самодовольно рявкает Джексон. – Найду! – угрожающе обещает он, снижая тон голоса. – Подумаешь, велика проблема, – язвит он.
Он видит мои слезы, слышит всхлипывания и смягчается во взгляде.
– А вот и сделай! – повторяю злобно я.
Источник моих проблем берётся за голову, находясь в разгневанном состоянии.
– Единственное, что я желаю, так это навсегда выкинуть тебя из своего явно умалишенного сердца! – взбешено вопит Джексон.
Тысяча ножей в сердце. Браво. Он навсегда разорвал мою поломанную, девственную душу и превратил всю мою любовь в прах, развеяв ее по воздуху.
– Я желаю этого вд-войн-е! – тараторю я, отчего у меня заплетается язык.
Распаленный он небрежно выдает:
– Мы даже друзьями быть не можем…
– Простите, – слегка испуганно вмешивается таксист в наш накал страстей, – что мешаю вашему эмоциональному разговору, но мы приехали.
Разозленный Джексон сидит несколько секунд молча, пыхтит и начинает копаться в кармане, рьяно бросая купюры таксисту.
– Сдача не нужна! – с немыслимой грубостью отрезает он и выходит со всей дерзостью из машины, хлопая дверью.
Я вытираю застывшие слезы, забираю сумочку и дрожащими руками открываю дверь такси.
– До свидания! Извините за то, что вам пришлось сейчас всё это выслушать… – с остатками разумности бросаю я.
Водитель как ни странно улыбается и заключает:
– Милые бранятся – только тешатся.
Я делаю непонимающий вид, приподняв левую бровь и, не вдаваясь в подробности его слов, закрываю дверцу автомобиля, и плетусь за Джексоном. Он быстрыми шагами доходит до входа в дом, от которого доносится музыка и веселое щебетание женских голосов моих подруг.
Искаженная любовью, я откидываю волосы со лба и пытаюсь побороть отчаяние. Одна лишь Луна остаётся мне верной подругой и неустанно освещает мне, вымощенную плитами, тропинку. Раз Джексон принял решение окончательно забыть и вычеркнуть меня из своего сердца, то и я поступлю также. Как там говорится? Просто взять и отпустить? Отпущу, скоро. Надеюсь, что отпущу…
Окруженная переживаниями, я достаю телефон и судорожными пальцами жму на приложение «Заметки», утешая себя мыслью, что только это поможет мне выплеснуть отчаяние и боль.
* * *
Полубезумец с пылкою страстью,
Бредил под сальный огарок свечи.
Истерзанный запретными, убийственными чувствами,
Он носил на себе отпечаток ее хрупкой души.
День ото дня он лишь думал о ней,
Губил себя, что не уберёг.
Измученный с мёртвенно-бледным лицом,
Он верил, что лучезарный корабль любви ещё не так от них далёк.
Его глаза наливались слезами,
Слезами горечи роковой ошибки.
Обрекший сам на себя страдания,
Он сгорал от ярости в огненном пламени.
Рутина затмевала его незарубцованные раны,
А муки снова возвращались ночным временем…
И только Луне были известны его мучения,
Его одержимость любовным бременем.
О как бы хотел он ее вновь вернуть…
Завладеть ее губами с исступленной силой,
С необъяснимым очарованием взглянуть в ее очи счастливо,
И в глубине души прошептать: «Как же она немыслимо ангельски красива…»
Написав, я выставляю «душевное движение» в социальные сети. Быть может, кто-то посчитает его особенным и решит сохранить себе.
И лишь написание прозы помогает мне на мгновение отвлечься, побыть отрешенной от мира, целиком предаться нагрянувшей печали.
Все надежды утрачены. Я и он, как звезды, отдельные друг от друга миры, которые никогда не смогут переплестись на чертовски малую вечность.
«И даже опустошенное сердце всё равно отдано ему…»
Глава 36
Отдохнув сердцем, с глубоким вздохом я распахиваю дверь и ступаю ногой в дом, притягивающий ко мне одни проблемы, точно в нем таится сила, достигшая умения впадать в мою душу.
В эту же секунду пищит своим противным голосом Белла:
– Мы как раз только собирались вам звонить, и вот вы уже и приехали, – говорит она с любовью Джексону, затем, увидев меня на пороге, ошарашенно смотря на мой внешний вид, добавляет сквозь зубы с искусственной сияющей улыбкой: – Рада тебя видеть, проходи, Милана.
С выверенной дозой безразличия я мотаю головой в знак приветствия, не улыбаясь. Ободренная отсутствием открытой неприязни, я перебираю ногами в гостиную комнату, где все уже расселись по местам на кожаном диване вокруг безупречно сервированного стола под сверкающей люстрой. Одоленная мыслями о ссоре с Джексоном я жажду излить душу подруге, но она, находящаяся в объятиях Питера, игриво смеющаяся от каждой его нелепой шутки, так полна необузданного счастья. Это я, по обычаю, пишу о счастье, о любви, но не раскрываю в себе ни того, ни другого. Словно мне суждено быть только свидетелем чужого счастья.
Остановившись у края дивана, я легонько присаживаюсь, старательно изображая улыбку. Никому не знать в сию секунду, что за война в моем сердце. Белла обводит меня своим хитрым, льстивым и завистливым взглядом, доставляя напитки на стол, заставленный кушаньями. Итан с глубоким восторгом втолковывает Питеру, что в Мадриде каждому предоставляется возможность посетить стадион «Сантьяго Бернабеу», в котором проходят футбольные матчи Королевского клуба – «Реал Мадрид», где можно не только постоять на стадионе, прочувствовав всю атмосферу, которую, как правило, большая часть людей в мире видит через экран телевизора или компьютера, но также и посмотреть в музее стадиона все выигрыши, кубки, одежду игроков клуба. Ритчелл и Джуана в объятиях своих мужчин хоть и не разбираются в этих вещах, но предельно внимательно слушают Итана. Питер загорается глазами от услышанного и твердит, что в ближайшее время обязательно посетит это ценностное место. Джексон оказывает помощь Белле разносить тарелки с закусками и берет смелость вставить свою лепту, перебивая Итана:
– Знакомьтесь, Белла – моя девушка, – указывает он своенравно на девушку в черном, облегающем до колен платье, пребывая на эмоциях после наших пререканий. А до приезда сюда он безразлично констатировал, что у них с Беллой отношения, основанные только на общении. Грустная улыбка трогает мои бордовые губы. Он делает всё, чтобы я почувствовала его боль. Но известно ли ему о моей боли? С огнём играешь, Джексон… Я же тоже могу не выдержать.
– Да, мы уже познакомились, – улыбчиво отвечает Питер, разглядывая блюда. – Белла столько наготовила угощений, что я боюсь моя брюшная полость не выдержит такого торжества.
Итан с Джуаной и Ричтелл хохочут. Я с отвращением фыркаю. Питеру тоже приглянулась эта Белла, на губах которой играет все та же льстивая улыбочка?
– Питер, не стоит так говорить, здесь всё по минимуму, – произносит льстиво она, радуясь, что восхваляют ее персону, а не мою, что включает в ее глазах торжественный огонек. – Джексон, а ты не рассказывал мне, что у тебя есть брат?! – обращается она к своему парню, по виду которого можно понять, что он накаленный.
– Да, уж так случилось… – с фальшивой спокойностью протягивает он, присаживаясь рядом с Беллой на другую часть дивана. И, как видится, я вновь оказываюсь напротив этих двоих. Внутренний пожар, землетрясение, наводнение не щадят меня, а вулканическая лава рвёт на большие куски моё по-прежнему любящее сердце.
– Присаживайтесь все, – восторженно заключает Белла. – И да, приятно поближе познакомиться с вами всеми.
– Как и нам, – отвечает Ритчелл, не сводящая с неё глаз, наблюдая за каждым ее действием, словом, мимикой и жестом. «Нечистые взгляды».
– Милана, может, ты к нам? Мы подвинемся, – предлагает Ритчелл, замечая затуманившую грусть в моих глазах.
– Нет, мне и так хорошо на краю дивана, – тихонько говорю я, посматривая на Джексона и Беллу. Белла накладывает в тарелку Джексона грибную запеканку с куриными грудками, поливая сверху сырным соусом. Джексон беззвучно показывает ей ладонью категоричное «нет» в отношении увеличенной порцией. Он целиком поглощен в думы. Это невозможно не заметить. «Шевелит извилинами мозга, как вычеркнуть меня из сердца?»
Питер открывает элитную бутылку игристого шампанского вина, наливая в бокалы Джексону, Белле, Итану и подходит к бокалу Ритчелл.
– Я не буду, – тихо отказывается Ритчелл.
– Я тоже, – подмечает Джуана, – завтра пары в модельном.
– Милана? – предлагает Питер и ставит бутылку на пол, заранее ожидая моего отказа. Но не сегодня. По крайней мере, не сейчас.
– Конечно буду, – произношу я, на что Джексон поднимает на меня насупленный взгляд из-под бровей.
Я отважно беру налитый бокал из рук Питера.
– Ну что, поднимем бокалы за то, что мы встретились всеми? – Я встаю с места. – Ритчелл, Питер, за ваш приезд!
Они удивленно улыбаются. В глазах моей дорогой подруги – потрясение и недоумение. А что? Ритчелл предполагала, что я боюсь эту леди – Беллу? Нет уж!
– Да! – подхватывает мою мысль Джуана. – Вы – замечательные, я рада, что сегодня провела этот день с вами.
Я опустошаю бокал, не притрагиваясь к еде, оставляя за собой лишь оболочку, облеченную в изумрудное одеяние.
Белла ощущает смущение каждого и говорит обманчиво сладким голосом:
– Кушайте, не стесняйтесь!
– Да, спасибо! – отзывается Питер. – М-м-м… запечённая буженина в медовом соусе превосходна! – с щелчком пальцев добавляет он.
– Этот рецепт неизменно пользуется успехом, – с притворной робостью отмечает Белла и просит Джексона подлить ей фруктового коктейля.
Джексон угождает всем её желаниям и небрежно закидывает руку на спинку дивана, чуть ли не обнимая за плечи Беллу. Сердце пускается вскачь. «Вмиг моя душа замерцала, подобно грозовому облаку, в сопровождении с разрядами грома».
После выпитого бокала сердце наполняется самым нужным равнодушием и неизъяснимой храбростью.
– А давайте отдельным тостом поблагодарим Беллу за этот приём! – Вперив пристальный взгляд на Беллу, несу я, намекая Питеру на повторную дозу шампанского вина.
– Согласен! – безудержно громко поддакивает Джексон и встречается с моими, полными ненависти к этому дому и его хозяйке, глазами. По спине пробегает неприятный холодок. Согласен, всё-таки?
Питер наполняет наши бокалы.
– Белла – мой личный повар, – криво улыбается он.
Напрасно, Джексон, напрасно хвалить её. Мы развеем все достоверные факты о её никчемных способностях.
– Джексон, скорее шеф-повар, бери выше, – усмехаюсь сардонически я. – Что-то ты свою даму не превозносишь должным образом… – льстиво произношу я. Джексон затыкается, не находя ответа и, обдав меня ледяным взглядом, утыкается в тарелку.
Белла устремляет взор на меня с жаждой прервать наш диспут:
– Как вам экскурсия?
– Белла, – беру я смелость сказать ей всё в глаза, – ты многое упустила, особенно с танцами во дворце.
Питер с Ритчелл косо на меня смотрят.
– Я была там давно, но была, – блефует она, обдумывая, чем ещё меня задеть.
Я делаю подкрепляющий большой глоток ароматного напитка, заполняя рот ледяным шампанским. Часть разума уходит в сонное состояние, облагораживая меня откровением и прямотой.
Я беззвучно верчу в пальцах тонкую ножку бокала, обшаривая взглядом кокетку.
– Дай-ка угадаю, с любимым папой? – истерично смеюсь я, глядя ей в глаза.
Джексон с Ритчелл переглядываются, желая остановить льющиеся с моих уст фразы, исходящие от терзающей меня любви.
– Ещё и с мамой, – смеётся она, не понимая мою прямую насмешку.
Я поджимаю губы и киваю головой.
– Джексон говорил, что ты также хорошо готовишь традиционные испанские блюда, – протягивает с небрежностью она. – Попробуешь мое коронное блюдо – «Гаспачо»?
Мужчина, который сегодня на растерзании делает недоумевающее лицо, раскрыв слегка рот.
– Я говорил такое? – вылетает мигом от него.
Белла умело лжет, имитируя улыбку:
– Да, мы же хотели ещё соревнование устроить, кто лучше и вкуснее готовит: я или она.
Врать она ловко умеет. Я сверлю ее взглядом, насыщенным открытой неприязнью, но демонстрирую лишь напускное безразличие.
– Что? Сеньорита Белла, – подчеркиваю с желчью я, ставя бокал на стол, – заврались вы что-то. Такого не было, – отбиваюсь я, добавляя: – Да и я бы не стала играть с обессиленными противниками.
– Оу… – произносит Итан, пристально изучая наши словесные переброски.
Ритчелл тыркает под столом мою ногу, чтобы я наконец-то замолчала. Но не сегодня, Ритчелл. Она затеяла войну против меня, и она не добьётся своего.
– Так, попробуешь? – повторно намекает она на блюдо.
Я, потеряв терпение, но непоколебимым железным способом смотрю на неё, обдумывая, что сказать:
– Ни в этой жизни!
Челюсть Джексона отвисает. Он буйно, окутанный злостью, лупится на меня. Ритчелл со всей силой ударяет мою стопу, на которой уже, полагаю, бьется наружу синяк, и одновременно проговаривает взглядом что-то Джексону.
– Дамы, реванш! – вставляет наконец Питер, не совсем понимая, что происходит. – Я уверен, вы обе готовите превосходно! Белла, это вкусное блюдо, спасибо!
Белла приветливо улыбается Питеру, думая, как ещё подорвать мою самооценку и принизить меня на ее фоне. Но тот самый торжественный огонек в ее глазах померк.
– Мой вечно голодный мужчина, – ласково бормочет Ритчелл, приняв настороженный вид от моего поведения. Питер одаряет подругу поцелуем в щеку, чтобы всё внимание перевести на них.
Итан мигом заводит тему, интересуясь у Джексона его бизнес-моделью.
Белла перебрасывается с Ритчелл вопросами о ее карьере, жизни.
– Слушай, – изумляется Белла, – так, значит, бутик «Рассвет» – это компания твоих родителей? – Она в замешательстве.
– Получается, что так. Но не только родителей. Я теперь официально являюсь маркетологом этой компании.
Взгляд Беллы ошеломлён.
– Я очень часто там покупаю вещи через интернет-магазин. Цена равняется качеству!
– Правда? – удивляется Ритчелл. – Я делала дизайн к этому сайту, кстати. Мне приятно, что ты приобретаешь там одежду.
– А я вот и не слышала о нем, – вставляет Джуана, – нужно обязательно посмотреть вещи в этом бутике.
Улыбка Ритчелл поднимается до ушей.
– У нас вещи все дизайнерские, то есть купить подобное где-то не сможете. Поэтому… можете на свой вкус и цвет подобрать под любое торжество наряд.
– Профессиональных успехов тебе и твоим родителям! Буду также продолжать у вас покупать одежду!
– Спасибо, – искренне отвечает Ритчелл.
Она ещё и Ритчелл на свою сторону подтягивает. Пригубив бокал, я мрачно-сосредоточенным выражением лица оглядываю Беллу и срывающиеся из нее ехидные слова.
– Милана, так вот откуда у тебя такие шикарные наряды? – на удивление делает она мне комплимент.
– Ха, нетрудно догадаться, – отвечаю я со смешком, вкушая виноград, который, пожалуй, является единственной едой неприготовленной Беллой.
– Может, как-нибудь вчетвером на шоппинг сходим? – предлагает Белла, обводя меня осуждающим взглядом.
– Я только «за», – с улыбкой отвечает Джуана.
– У меня как раз будет повод… – таинственно заявляет Белла, пожирая глазами Джексона. Ее улыбка источает отвращение. Ей подвластны темные силы.
– Повод? – переспрашивает Джуана, захватив вилкой кусочек сыра, обмазанного в меду.
Белла встаёт со стола, стучит вилкой по бокалу, торжественно заявляя:
– Друзья, минутку внимания. – Я пристально смотрю на неё, предвидя, какая мысль на этот раз посетила ее мозг. – Раз уж все мы с вами сегодня собрались, а вы теперь – наши друзья, то хочу поделиться с вами одной новостью. – Мы с Джексоном встречаемся, непонимающими от действий Беллы, взглядами и застываем в напряженном молчании. – Сегодня исполняется ровно два года нашим отношениям с Джексоном и в скором времени мы объявим дату нашей помолвки. – В ее глазах сверкает демонический огонь торжества.
У Джексона дернулся мускул на его напряженном лице.
Я неестественно костенею. Грудь сдавило так, что…
– ООО, – восклицает Итан с Питером.
У Ритчелл падает вилка на пол, издавая громкий, противный звук. Я перестаю дышать, стараясь держать себя в руках, и не включать чрезмерную эмоциональность и таившийся в душе источник слез. Моё неровное дыхание, кажется, слышно всем.
Джуана восторженно кричит:
– Круто, ребят! Поздравляю! – Она поднимает бокал.
– Милый, а ты успел забыть?
Меня охватывает ревность.
Джексон пронизывает меня молящим, жалобным взором, находясь под сильным впечатлением фразы девушки в черном.
– Да? – брякает надламывающимся голосом он, словно подавился. – Уже два-а года?..
Истерика внутри моей души бьет стенки сосудов, приводя тело в дрожь, подобно развевающейся розе на ветру.
