полная версия

Анна Д. Фурсова
Счастье в мгновении. Часть 2

– Что такое? – произношу с испугом я, касаясь ее ладони.

– Это Джексон, который защищает животных? – вытаращивает глаза Мэри, припоминая наш последний разговор на эту тему.

– Да-да, – поддакивает по-детски Белла.

– Бел-ли, – произносит умоляющим голосом она, – я хочу дружить с Джексоном! – вскрикивает с места Мэри.

Белла расплывается в улыбке, услышав, как Мэри восхищается её женихом, даже не поправляя, сделанную ошибку ребенком, в ее имени. Я делаю кривую гримасу и раскрываю рот.

– Сейчас я тебя познакомлю с ним, – счастливо отвечает Белла. – Я уверена, что вы станете с ним друзьями.

– Ура-а-а! – танцует на месте Мэри.

«ЧЁРТ». Это слово, кажется, стало новым девизом моей жизни.

– Какая она милая, – смеется Белла.

– Да, – слегка улыбаюсь я.

С каждой секундой мое сердце стучит сильней, а мороз ползет по коже.

Будет ли Джексон шокирован неожиданной нашей встречей?

«Хотя можно уже и не удивляться. Вся Вселенная способствует соединению нас с Джексоном».

– Белла, а Джексон – твой жених? – радостно кричит Мэри, на что Белла начинает смеяться и покрываться румянцем.

От каждого вопроса Мэри я поражаюсь наповал.

– Скоро им будет, – коротко отвечает Белла, смотря при этом на меня.

Я натягиваю улыбку на лице. Так, значит, скоро им будет? Похвально Джексон… Бойко он справляется с дамами, вовлекая их в сексуальные делишки.

– Белла, – решаю я задать вопрос, предотвращая доводящие меня до ужаса допросы ребенка, – а вы планируете в Испании насколько задержаться?

Белла, постукивая длинными ноготками по поверхности стола, отвечает:

– Я вообще хочу уговорить Джексона, чтобы мы пожили здесь с ним. – Я киваю головой без слов. – Он мне на днях сообщил, что купил дом неподалёку с озером, как раз для нас, – хвалится Белла. Ее глаза загораются. – Вот уже скоро я перееду туда жить.

Значит, вот так? Дом с озером? А я глупая дура, поверила ему, попалась в его сети… Искренне посчитала правдой, что он осуществил покупку дома с целью, чтобы приезжать туда одному или со мной, чтобы расслабиться и отдохнуть вдали от городской суеты.

Моя душа не только уходит в пятки, но и рвётся на части, а я продолжаю сидеть и улыбаться.

– Ого, да он исполнитель твоих мечтаний… – язвительно сообщаю я и тру ледяными пальцами переносицу.

– Как только я перееду туда, а я планирую завтра, то желаю устроить сногшибательную вечеринку! – с восторгом восклицает она о своих планах. – Приглашаю заранее вас двоих с Даниэлем!

Это уже слишком. Я столбенею от ее слов. Сейчас я устрою этому похитителю чужих сердец настоящий концерт. Он думает, что он может так охотно врать двоим девушкам? Уж нет, со мной этого не произойдёт больше.

– А мне можно? – щебечет Мэри, внимательно нас слушая.

– Нет, Мэри, это вечеринка для взрослых, – произношу я. И не для меня.

– Эх… – надувает губы она.

– Ну, Мэри, не грусти, – подбадривает, как ни странно, Белла. – Вырастишь, тоже будешь посещать вечеринки.

– Наверное, – обнадеживающе сообщает Мэри.

– Так что, придёте? – повторно она спрашивает, как будто желает, чтобы я испытывала боль. – Возможно, это состоится завтра.

Отказаться придти – показать себя слабой. Нет, я пойду. С Даниэлем. За ручку. И буду целоваться с ним на каждом шагу перед Джексоном.

– Конечно. Как я могу пропустить такую вечеринку, – с сарказмом отвечаю я.

– Ну вот и отлично! – заключает Белла в приподнятом настроении.

Она непробиваема. Умеет добиваться своего. Ну это мы ещё посмотрим. В настоящее время важным является взять с поличным Джексона и полностью разгадать его новую сущность.

– Мила, почему мой брат так долго не идёт в нам? – взволновано щебечет Мэри.

– Он придёт, там скорее всего очередь большая… – предполагаю я, в надежде, что Даниэль не застрял на входе. Мне самой неловко и противно находиться с Беллой.

– А вот же они, – повернув голову налево, восклицает Белла, доставляя возможность мне разглядеть ее. Она поправляет на себе лавандового цвета весьма откровенное платье, стягивая его чуть ниже в области декольте, чтобы была заметна ее большого размера грудь.

Причина выбора Джексоном этой девушки в этом?

Я вдыхаю полную грудь воздуха. Страх пронизывает мою душу, но я набираюсь смелости, чтобы высказать всё своему бывшему другу-парню, который в эту секунду беззаботно идет с Даниэлем, болтая с ним, неся поднос с едой.

Я машу рукой Даниэлю, чтобы он увидел, где мы. Через секунду Джексон отмечает нас с Беллой и выпученными глазами взирает на меня. Сейчас мы убедимся во всем. Он думает, что я осталась прежней наивной девочкой? Джексону ещё неизвестно, насколько я изменилась.

Внутри меня всё трясется.

– Джексон, – начинаю я, говоря громко с выражением, – какая встреча!

Джексон, затаив дыхание, испуганно смотрит на меня, ставя на стол поднос. Он ничего не отвечает.

– Да, было неожиданно встретиться с ним на кассе, – заявляет Даниэль, подавая нам с Мэри сладости. – Приветствую Белла, – вежливо произносит он, целуя ее руку. – Мэри, это тот самый Джексон, который совместно с Миланой борется за защиту животных! – поясняет с гордостью Даниэль. – Джексон, Мэри – моя младшая сестра.

«Джексон борется за защиту своего самолюбия и репутации».

– Привет! – недоумевая, улыбаясь Мэри, сообщает Джексон.

– Привет! – отвечает, смущаясь, Мэри.

– Я рад, что мы встретились с вами снова, да ещё и в таком месте, – улыбается Даниэль, садясь за стол.

– Да, весьма неожиданно, – буркает без эмоций Джексон, присаживаясь напротив меня. – Мы с Беллой решили перекусить и заехали в эту кондитерскую, но ненадолго. Мы слышали, что здесь очень вкусно готовят, – изучая мои глаза, сообщает он.

«А никто и не спрашивал его, чтобы он отвечал, что он здесь забыл».

– Да, это божественное место! – отмечает Даниэль и переводит взгляд на сестру. – Мэри, ты чего такая стеснительная стала? Всю дорогу шла с Миланой и неустанно пела песни.

Она опускает глаза вниз, до жути смущаясь Джексона.

– Мэри, правда, не бойся нас, – прикладываясь к плечу Джексона, заверяет Белла.

Чтобы снизить скованность Мэри, я, проявляя заботу, говорю:

– Мэри, бери кушай. Вот твой эклер.

Я случайно поднимаю глаза и натыкаюсь на взгляд Джексона.

«Что ему нужно? Почему он пристально глядит на меня, словно не видел сто лет?»

– Спасибо… – робко отвечает ребёнок.

Я откусываю суфле и не перестаю обдумывать, как поддеть Джексона. Что же скрывает эта личность, сидящая напротив, и невозмутимым взглядом ищущая что-то в моих глазах.

Уровень серотонина повышается, смелость набирает свои обороты, и я выдаю предельно громко:

– Джексон, Белла поделилась со мной ошеломляющей новостью. – Глаза Джексона увеличиваются. Он серьезным взглядом пробегает по мне. – Ты, оказывается, купил великолепный коттедж с озером для совместного проживания в нем с Беллой. Верно, так ли Белла, с озером? – намеренно задаю я вопрос выразительным голосом.

– Да-да, все верно, – улыбается Белла, жевавши, и не понимая, что я говорю с глупой иронией.

Джексон напрягся. Он явно встревожен тем, что же я скажу дальше. Он подносит ладонь к лицу и лихорадочно проводит ею в области губ.

– И Белла устраивает вечеринку в честь ее переезда, на которую мы с Даниэлем уже приглашены. Так почему ты не сказал об этом раньше? Это же такое крутое событие… – Я развожу руками, подтверждая свои слова. Меня прорывает.

Джексон таращится на меня чуть недовольным, пронзающим взглядом, но сохраняет молчание.

– Ничего себе… – вставляет с восхищением Даниэль. – Спасибо за приглашение! Обязательно придём! Я любитель природы, поездок на праздники…

– Джексон, – снова обращаюсь я к нему, повинуясь своим эмоциям, которые сгорают от излишка подлитого масла в огонь моей души, – так чего же ты молчишь? Разве не так? – жестикулируя, открыто бросаю я, чего Джексон не ожидал по всей видимости.

– Да, – подносит он ко рту чашку кофе, давая себе секунду для размышления, – я купил дом, – его глаза бегают, – а по поводу вечеринки я впервые слышу, – дрожащим голосом, нервничая, сообщает он.

– Как это? – удивляется Белла, кривя мордашку. – Мы же уже договорились, что пригласим туда завтра всех наших знакомых для празднования?

Что? Вот Джексон и открыл своё истинное лицо. Я продолжаю лупиться в его безразличные врущие зеленые глаза и посматривать в хитрые глазенки Беллы, чтобы понять, кто все-таки из них лжет: Джексон или Белла.

– Мы? – внезапно поражается Джексон и кашляет, создавая вид, что подавился от кофе. Напрягся малец.

Белла морщится и сдвигает брови к переносице.

Я ничего не понимаю, что происходит между ними. Они очень странно себя ведут и их показания противоречат друг другу, значит, кто-то один из них лжёт.

– Джексон, ты просто забыл, мы говорили утром про это? – В её словах прослеживается слепая злость на Джексона.

Так вот с кем он говорил утром, пока я его ждала. Его срочные дела были связаны с этой лицемерной брюнеткой.

Я залпом допиваю зеленый чай от сухости во рту.

У Джексона начинают дрожать руки, возможно, от того, что он не был готов к такому повороту событий. Белла им явно командует. Что она вообще себе позволяет?

Даниэль наслаждается булочкой с маком, наблюдая наши словесные переброски.

– Ой да, я забыл, – возвышает голос Джексон, стукая себя по лбу.

«Кого он обманывает?»

Я решаю дать ответный удар Джексону. Что он скажет на это?!

– Джексон, как тебе не стыдно забывать о своих обещаниях Белле? – прямо объявляю я, ощущая застилающие меня обманутые надежды.

Он на взводе. Я это чувствую. Но он терпит.

– Милана, спасибо, что заступаешься, – неожиданно отвечает Белла, словно такая ситуация происходит уже не первый раз, – он всегда о чем-то забывает… – вздыхает она. – Думает о постороннем.

– Джексон, и как же так? – издеваюсь я. – Белла с такой любовью для тебя все делает, а ты… – говорю язвительно ему в глаза.

Я дохожу до крайности, но… мне важна справедливость. Я хочу понять, что за игру он ведёт и с кем.

– Вот что точно, то точно, Милана, – соглашается со мной Белла. Ее щеки розовеют. – Я так рада, что ты понимаешь меня.

Удивительно, Белла вроде бы не блондинка, но неужели она не догадывается, что я саркастически выражаюсь?

Злость, гнев, обида, боль, разочарование… всё то, что сейчас исходит бесконтрольно от меня.

– И да, Дже-е-е-ксон, – протягиваю громко я, – так вы начинаете совместную жизнь с Беллой в этом великолепном коттедже? Я вас искренне поздравляю. – Я хлопаю в ладони трижды и продолжаю, улыбаясь, скрывая боль: – Совет вам да…

Джексон со злобой отрезает:

– Все хватит! Я просто забыл, вот и все. – Забыл? Что? Как это имеет отношение к моему выражению?

Я приподнимаю бровь.

– Всё в порядке, милый, забудем это, – гладя руку Джексона, изъявляет писклявым голосом Белла, успокаивая его. – Спасибо, Милана, за теплые слова. – Я фальшиво улыбаюсь. – Милый, так мы же приглашаем Милану и Даниэля к нам на вечеринку в честь приобретения этого прекрасного дома?

Джексон впивается в мои глаза, полные разочарования, по которым вот-вот польются слезы и безжалостно пронзает словами:

– Конечно.

– Мы придём! – восклицает Даниэль, образно заканчивая эту битву слов.

– Вы – взрослые, такие странные. Я ничего не поняла из того, о чем вы говорили, – с хохотом комментирует Мэри наш разговор.

Мы секунду молчим, а затем начинаем смеяться. Но смеха здесь не так много, как кажется. Ведь ребёнок в возрасте пяти лет сообщил нам поистине мудрую мысль. Никто из нас, сидящих за столом, не является искренним друг с другом. Джексон врёт кому-то одной из нас: либо Белле, либо мне; Белла делает всё возможное, чтобы привлечь внимание Джексона, который и вовсе ее опасается, он не испытывает к ней чувств, которые испытывает она к нему; Даниэль превозносит Беллу и Джексона, словно те единственные звёзды во Вселенной, а я… Что я? Я просто хочу забыть Джексона и всё то, что меня с ним когда-либо связывало.

– Мэри, очень глубокие мысли у тебя, – хвалю ее я.

На измазанной сливочным кремом мордашке Мэри образуется улыбка.

– Безупречная еда здесь, – заключает Белла, которая вместила в себя несколько пирожных.

– Да, – буркает Джексон, который даже и не попробовал ничего, кроме чашки горького, как и мое настроение, кофе.

Я достаю из желтого рюкзака Мэри влажные салфетки.

– Милана, – резко спрашивает Джексон, отчего ёкает сердце, – мы можем обговорить план наших дальнейших действий по проведению благотворительной акции? Мы можем на пять минут отойти?

Его уязвленное самолюбие возрастает до бесконечности и ему обязательно потребовался, видите ли, разговор со мной с глазу на глаз. И для этого он находит возможность зацепиться за ложь. Умно.

– Джексон, – сглатываю я, – я думаю, что мы почти все обсудили и нам незачем менять существенные условия договора, – прямо намекаю я, что нам не имеет смысла больше встречаться друг с другом.

Он делает озадаченный вид, не ожидая от противника – меня – отказ.

– Я хотел обсудить дополнительные, – придумывает ложь и продолжает: – Белла, Даниэль, позволите мы в течение пяти минут обговорим?

Я фыркаю от того, что он решил спросить у остальных разрешения, чтобы нам поговорить.

– Конечно, любимый, – ласково говорит «да» Белла.

Я сдерживаю истерический смех и делаю ответный удар, предупреждая Даниэля:

– Даниэль, я…

Он не дает мне закончить:

– Это же важно, бесспорно, идите. Мэри еще не допила чай и к тому же её нужно умыть. Оставь салфетки, пожалуйста.

Я мотаю головой и глубоко вздыхаю перед пятиминутным, томительным разговором с Джексоном.

Глава 20

Мы следуем с ним к выходу на улицу, так как внутри кондитерской очень шумно от количества посетителей.

Не успев выйти с кафе, Джексон хватает меня со всей силой за руку и разворачивает лицом к себе.

– Не находите Ваше поведение чересчур дерзким, мисс? – ядовито выходит из него. – Что это сейчас было? Захотела меня проучить? – на высоких нотах в голосе продолжает он. Его глаза горят гневом.

– Отпусти, мне больно, – огрызаюсь я и выдергиваю его руку.

– Немедленно ответь! – кричит Джексон, сдвигая брови к переносице. В бешенстве он одной рукой сжимает запястья моих рук. Его негодование и хватка рук так меня возмущают, что кровь вскипает от гнева.

– Я закричу, если ты меня не отпустишь!

– Будь по-твоему, – импульсивно исходит от него. Он поспешно отстраняется, делая шаг назад.

– Джексон, как ты мог? – машинально со злостью выкрикиваю я.

– Я? Я тебя оскорблял, сидя за столом? – Он нервно проводит рукой по волосам.

– Ты считаешь, что эти обвинения беспочвенные? – Мой голос предательски дрожит.

Он даже не хочет признать свою вину.

– Милана, упрекать друг друга для тебя нормально? – щурясь от солнца, выбрасывает с разъяренностью он. – Ты сама не была против.

Я резко втягиваю воздух и бледнею от злости. Рана так свежа, так глубока.

– Я же поверила тебе, поверила, что ты, – я гневно тыкаю в него пальцем, – был искренен со мной в тот вечер, сообщал правду о своих чувствах. Я поверила тебе, а ты, ТЫ, – делаю акцент на крайнем слове и меня не волнуют, что скажут посторонние, – снова всё испортил. Ты просто воспользовался мной! Ты жестокий обманщик! Где в тебе хоть капля благородства? Ты терзаешь, терзаешь меня!!!

Джексон откидывает голову назад, вздыхает и делает минутную паузу.

– Милана, – подходит он вплотную ко мне, но я намеренно вышагиваю назад, – я говорил всю правду тебе, поверь мне… – В его глазах искренность, но я не могу заставить себя поверить ему еще раз. – То, что сказала тебе Белла, это лишь отчасти правда, – отчаявшись, признается он.

– Смешно, очень смешно, – нервно смеюсь я. – Какая, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, разница о правде или лжи, если вы теперь вместе будете жить в этом доме? – судорожно гремлю я. – Я же ей могу рассказать о нашей близости, – блефую я, вскидывая горделиво голову. – Представляю, как она обрадуется, – изображаю пальцами кавычки.

– Иисусе, что ты говоришь?! – издевается он, но его слегка припугнули мои слова. – Ты не сделаешь этого! – словно угрожает он мне. – Я могу сделать точно так же, проучив твоего миленького.

Он прав. Я не сделаю этого. Но то, что он сделал со мной и предал меня, этого я не забуду.

– Не ТРОГАЙ ДАНИЭЛЯ! ТОЛЬКО ПОСМЕЙ! – истерзанная болью с жестокостью выражаюсь я.

Заслонившись рукой от солнца, он продолжает словесную перепалку:

– ТЫ САМА ЛГАЛА МНЕ! ЛГАЛА, ЧТО МЕЖДУ ВАМИ НЕТ БЛИЗКИХ ОТНОШЕНИЙ, А ТАК ЗАЩИЩАЕШЬ ЕГО, ЧТО…

Так он притворился, что поверил вчера мне?

Одоленная дождем упреков, с разрывающемся сердцем, я тщательно подбираю каждое слово и говорю так, точно льдинки смерти падают на пол:

– ЕСЛИ ЭТО И ТАК, БЫЛО ЛИ, НЕ БЫЛО ЛИ ЧЕГО-ТО У НАС, ТО ТЫ УЗНАЕШЬ ОБ ЭТОМ ПОСЛЕДНИМ, МИСТЕР ДЖЕКСОН!

Мучительное страдание, промелькнувшее в его взгляде, рождает глубокое разочарование, переходящее в скрытую печаль.

Внутренний голос продолжает:

– У вас помолвочка скоро состоится, раз ты ради своей возлюбленной дома покупаешь?.. – театрально доношу я мысль. – А я для чего была там? ДЛЯ ЧЕГО? – шумлю на всю улицу. – Чтобы испробовать прочность матраса? – Гнев перекрывает разумность моих слов.

Его глаза становятся бездонными.

В ожидании ответа я гляжу на него. Ему так трудно признать, что он будет жить с Беллой? Почему он снова молчит? Почему он не может сказать о своих планах с Беллой? Почему он издевается надо мной? Почему?..

Молчанием он подливает еще одну тонну масла в огонь. Как же он не понимает этого?.. Я не робот, терпение в котором железное, я человек с почти разрушенным душевным миром… Мне нужно держаться от него подальше, чтобы обезопасить себя, обезопасить свое психическое, эмоциональное состояние, иначе я сорвусь окончательно.

– Мне лучше вернуться, – продолжаю я, видя в этом единственный выход. Я не могу заставить его сказать всё так, как есть на деле. Если он считает, что нужно стоять, не проронив ни слова, смотреть безучастно друг на друга, то я отказываюсь в это играть. Довольно с меня игр. Наигрались. Я уже предала Даниэля. И предаю, находясь с Джексоном, человеком, который разбил мне сердце, затмил грезами жестокую реальность. – И нам больше не о чем говорить. Я всё поняла. Я раскусила тебя… И умоляю, оставь, оставь меня… Я не хочу больше тебя видеть. – Мой громкий голос переходит в тихий «крик» разочарования.

– Милана, да, я виноват, но я не врал ни в чем… клянусь честью. – Это единственное, что он мне хочет сказать?

Поверить? В то, как он вчера ласкал меня с криками о любви и страсти, а утром вышвырнул, как собачонку, на улицу, со словами: «Молчи и не говори, что я приютил тебя на ночь и воспользовался тобой»?

– Джексон, да ты даже не можешь ничего объяснить мне! – восклицаю с ненавистью я. – Ты говоришь обрывисто. Ты считаешь, что твои слова – правда, но где подтверждения? Ваши показания с Беллой расходятся. Ты мне солгал! – Я не могу сдержать чувства обиды на него. Он единственный, кто способен сильно ранить меня, так как моя любовь к нему не знает границ. – И причинил боль! И продолжаешь лгать!

Я разворачиваюсь, едва сдерживая подступающие слезы.

– Не уходи, я тебе не лгал, – быстро произносит он, становясь напротив меня. И все равно ему тяжело сказать то, что он скрывает. – Да чтоб меня, – хлопает он себя по лбу и молвит опустошённо: – Я солгал Белле. – Он бросает взгляд в другую сторону.

– Не-не… не поняла, – запинаюсь я, смотря сверху вниз на него.

– Это была безвыходная ситуация и мне пришлось ей крупно сорвать, – заявляет Джексон, по голосу раскаиваясь в содеянном.

– Соврать о чём, не понимаю? – Он может объяснить так, как есть, а не ходить вокруг да около?

Джексон шумно выдыхает и погружается в раздумье.

Я жду, когда он признается во всем по существу, но двухминутное, кажущееся вечным, молчание заставляет пульсировать мой желудок. Что его останавливает? Что за тайны мучают его сознание?

Прежде чем осознать то, что сообщить ему, я передаю голосом послание от сердца и разума:

– Джексон, тебя что, так и не научило прошлое, что ложь ни к чему не приводит? Ложь уничтожает все. Мой отец потерял все, что было ему дорого по причине того, что лгал столько времени, – эмоционально говорю прямым текстом. – Джексон, мой тебе совет, разберись со своими триггерами, страхами, условными рефлексами, не обманывай тех, кого искренне любишь, и живи своей жизнью… Что значит тебе пришлось? Это твоя жизнь, ты не обязан делать что-то против своей воли. Запомни.

Как по-философски я выразилась… Джексон погряз позади меня в глубокую задумчивость, а я решаю продолжить читать ему мораль.

– Джексон, ты разве забыл наши разговоры в Сиэтле? – понижая тон голоса, спокойно спрашиваю я.

Джексон качает головой в стороны, поджав губы.

В настоящую секунду, этот мужчина в возрасте двадцати одного года похож на ребенка. Да, он изменил свою жизнь, да, он вырос, да, он стал заниматься карьерным продвижением, но некоторые его действия имеют связь с детскими неосознанными мотивами. Регулярная ложь, «двойная» лицемерная жизнь… на своем же опыте я убедилась, что это путь в никуда.

– Джексон, ты причиняешь мне боль своим молчанием… – через минуту говорю я. – Мне лучше уйти, не хочу заставлять ждать своего парня, – прямолинейно в отсутствии загадок, лжи, намеков произношу я, так как желаю жить свободной жизнью, не быть постоянно в думах о том, что могу кому-то своими действиями навредить и заставить страдать, хотя еще вчера совершила ошибку, отдавшись во власть своих чувств, стоящему передо мной человеку.

Джексон по-прежнему сохраняет обет молчания.

– И да, – я набираю воздуха и добавляю с горечью, – давай забудем наконец друг друга. Я устала возвращаться в прошлое. – Сейчас даже слова поддержки не смогут облегчить навалившуюся на мое сердце тяжесть. – И то, что было, – молчу секунду, – ты прав, пусть это останется за кадром нынешней жизни, канет в лето. И не совершай ошибок в отношении других девушек, что совершил со мной.

– А вот сейчас я не понял, – язвительно отмечает он, взбодрившись. – Ты намекаешь мне на то, что моя цель общения с девушками заключается в том, чтобы «переспать» с ними?

Из всего моего предложения он осмелился уточнить об ошибках, связанных с другими девушками, а то, что я указала, что больше мы не будем встречаться, – это не имеет для него значения?

– Я разве так сказала? – безразлично отвечаю я, решая, что пора уходить. Мы не понимаем друг друга. Мы разные. Мы изменились. – Джексон, хватит с меня… Я ухожу… Счастья вам с Беллой, – с жаром произношу я. – И да, – вздыхаю я, говоря на прощанье, – она, возможно, тебя любит, раз верит во все твои лживые намеки.

– Куда ты? – раздраженно выдавливает Джексон.

– В счастливое будущее, – остроумно проговариваю я и прикасаюсь к двери кондитерской, бросая последний убийственно-отчаянный взгляд на Джексона, в глазах которого – гнев, плавно переходящий в боль. Не замечая, что кто-то выходит обратно, я с силой стукаюсь левой частью головы о входную дверь и отклоняюсь в сторону.

– АЙ-Й-Й, – кричу, совершенно того не ожидая, я.

Джексон мгновенно подхватывает меня. Я оказываюсь в его руках, держась одной рукой за его шею и ощущаю от удара сильное головокружение.

– Милана, – тараторит ужасающе Джексон, не поняв, что произошло, судорожно держа меня. – Что, что… к-как? – Он вытаращивает глаза, мимолетно проводя своей ладонью по моей щеке.

Я потихоньку поднимаюсь в стоячее положение, руки Джексона обхватывают мою талию. Я держусь за часть головы, где чувствуется сильная боль.

– Простите, сеньорита; я вас не заметил, – произносит без нотки сожаления незнакомый мужчина средних лет. – Как Вы?

Взгляд Джексона стекленеет. Он отступает от меня и схватывает ворот рубашки мужчины, столь рьяно открывавшего дверь кафе.

– Что вы себе позволяете? Посмотрите, что Вы наделали? Вы же чуть не угробили её? – зверски орет на всю Джексон.

Мужчина отпирается и отталкивает Джексона от себя. У меня глаза лезут на лоб от его суровости. Но я так обессилена, что разнимать их, в случае продолжения драки, не нахожу возможным.

– Сэр, что Вы? – ошеломленно доносится от мужчины. – Я же извинился. Я же не специально задел Вашу девушку.

– Вы что, не видели, что она входила в здание? – как сумасшедший голосит Джексон, толкая в плечо мужчину, который сразу же дает ответную силу.

– Джексон, прошу, не надо… – взмаливаюсь я в воздух, отмечая двойственность Джексона, расплывающегося в моих глазах на два силуэта.

Боже… Я даже уйти нормально не могу. Вечно что-то мне мешает раз и навсегда закрыть эту дверь под названием «Джексон».

– Это она невнимательная, глазела на кого-то и не увидела меня, – нагло изъясняет мужчина, стремясь удрать как можно быстрее.

Что же такое творится со мной? Как я могла не увидеть, что дверь уже открывалась?..

– Я сейчас же вызову полицию! – угрожает яростно Джексон. – Вы знаете, кем я являюсь? – посыпались угрозы от Джексона. – Я вмиг сделаю так, что Ваше превосходительство не сможет никуда трудоустроиться. Что за хамское отношение?

– Что? – брякает мужчина, разинув рот. – О чем вы? Свидетели есть. Здесь не только я виноват.

Переставая прогонять через себя разговор ко мне приближается тошнота, вследствии сильного головокружения. Я отхожу чуть дальше и стою, как вкопанная, не шевелясь, думая о положительном, и о том, что всё хорошо. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, сглатывая комок тошноты, продолжающий приближаться к выходу из заточения желудочно-кишечного тракта.

Джексон мимолетно поглядывает на меня, видя ухудшение моего состояния и, переставая браниться с мужчиной, подбегает:

– Милана, тебе плохо? – испуганно вопит он, руками бегая по моему лицу. – Ты вся бледная… Ответь, прошу…

– Дже…ксон… – с трудом проговариваю я, продолжая поддерживать голову, и наклоняю корпус тела вниз. – Я… мне… пло-хо… – мысли путаются и нацелены только на тошноту, не щадящую меня.

– Милана, ааа… – паникует Джексон, – что делать? – вскрикивает он, касаясь ладонями моих плеч. – Я вызову «скорую помощь».

– Не нуж… – Я не успеваю сказать слово и меня рвет. Джексон судорожно обхватывает мои волосы и схватывает сумочку, падающую с рук.

– Родная, как же так вышло? Всё из-за меня. Если бы мы сюда не пошли, то всё было бы в порядке. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе… – как будто он читает молитву.

Через минуту, после выбросившихся на волю рвотных масс, я прихожу в себя и выпрямляюсь, опираясь на Джексона.

– Джексон, Милана, куда вы запропастились? – отзывается Даниэль, ища нас глазами. Он замечает нас. – О, детка, что случилось? – со страхом выражается Даниэль, мигом устремляясь к нам. – Что с тобой?

Меня штормит в разные стороны. Я перевариваю слова Даниэля.

– Что? – брякаю я, кружась, как на волнах.

– Милана, – перехватывает Джексон, не отпуская меня, – поехали в больницу, немедленно! Вдруг ты задела шрам на голове от аварии, – тревожно тараторит он, увеличивая дыхание.

Мысли путаются. Черт. Авария. Даниэль не осведомлен об этом.

– Джексон, ты можешь мне объяснить, что с Миланой? – недоумевая, спрашивает Даниэль, изумленно открывая рот, обозревая меня сумасшедшими глазами.

– Даниэль, – нервничает Джексон, – некогда. Скажи Белле, что мы будем в больнице. Я вызову такси.

– Милана, ты мне можешь сказать, почему тебе плохо? – Даниэль подходит впритык ко мне, его челюсть отвисает, наблюдая меня. Он касается моей ледяной ладони, но Джексон незаметно отпирает её, не давая Даниэлю быть ближе.

– ЧЕРТ, ОБЪЯСНИТЕ МНЕ! – со всей громкостью выражается Даниэль, шаря, сидящими уже на лбу, глазами на мое неустойчивое состояние ног.

Я чувствую, как меня повторно начинает тошнить.

– П-подождите… Мне плохо… – выскакивает из меня.

– Любимая, – надрывает голос Даниэль. – ЧТО С ТОБОЙ?

– Милана, – рвет глотку Джексон, окидывая меня взглядом.

Даниэль вместе с Джексоном держат меня, каждый из которых борется за то, чтобы захватить большую часть моего корпуса тела.

– Даниэль, ей нужно срочно в больницу, – настоятельно требует Джексон, истребляя руки Даниэля, лежащие на мне. – Я поеду с ней… А ты, пожалуйста, предупреди Беллу, – указывает до ужаса напуганный Джексон.

– Милана, ответь, почему тебе плохо? – Он не слышит Джексона. Или не желает слышать. – Какая прошлая авария? Какой шрам? – требует он ответа.

– Мужчина ударил её дверью, – говорит за меня Джексон. – По его словам случайно. И кстати, а где он? – Джексон оборачивается по сторонам. – Неужели скрылся? Чёёрт…

Даниэль бросает нецензурные слова в адрес мужчины, пока Джексон коротко обозначает ему, как всё случилось.

Я отхожу в сторону, отрываясь от рук Джексона, и меня опять начинает рвать. Это похоже на отравление или на ответную реакцию на пронзающую боль, сидящую и зудящую внутри меня.

– Всё, мы едим в больницу, – заключает быстро Джексон. – Наше такси подъехало. Даниэль, я тебе позвоню, потом.

– Спасибо большое тебе. Я бы поехал, но Мэри…

– Без слов, – отрезает, тараторя, Джексон.

Джексон аккуратно, обхватив меня за плечи, сажает в такси, и занимает место рядышком со мной.

– В самую ближайшую больницу и как можно скорее. Я заплачу Вам! – тревожно издает Джексон на испанском языке, отчего я, как по щелчку, оживляюсь и успеваю удивиться, несмотря на плохое самочувствие. Он тоже учит или учил испанский?

Джексон прижимает мою голову к себе на плечо, беспокойно гладя по волосам.

– Всё будет хорошо, моя малышка… – шепчет Джексон, и я начинаю произвольно улыбаться, отмечая наличие незначительного, но все-таки улучшения состояния. Его другая рука нежно обхватывает мою ладонь, и я не сопротивляюсь.

– Ты такая холодная. Сейчас согрею. – Он гладит по руке, обогащая её теплом.

Я закрываю глаза. Мне становится так приятно от прикосновений этого мужчины. Я чувствую его родное плечо, его тёплые, нежные руки, его безграничную заботу. Даже в таком состоянии мое разум продолжает кричать о любви к Джексону, несмотря на боль, причиненную им мне.

Проходит десять минут.

– Джексон, мне уже лучше. Едем обратно, – прошу его я, развивая мысль о том, что подумал Даниэль, когда я села и уехала с Джексоном, даже не сказав ничего ему.

– Нет! – выдыхает он в мои волосы. – Мы едем в клинику, пока я не буду убеждён, что с тобой всё в порядке, я никуда тебя не отпущу!

Люблю его властный и диктаторский стиль общения в отношении меня.

– Но там же Белла, а я не хочу, чтобы у тебя были проблемы и…

– Милана, твоё здоровье для меня важнее всего! – настойчиво заявляет Джексон.

«Что-то внутри меня заставляет поверить ему».

Он пододвигает меня ближе к себе, и я утыкаюсь носом в его теплую шею, слыша ускоренный пульс его сердца. Я наслаждаюсь этим печальным счастьем прижаться к нему, а вдруг это в последний раз?

– Спасибо тебе за вс…

– Тсс… – прерывает Джексон. – Милана, за заботу не говорят благодарности!