полная версия

Анна Д. Фурсова
Счастье в мгновении. Часть 2

Я даже Даниэлю, человеку, который делает для меня всё, понимает меня, как никто другой, не доверяю своё тело, а ему я доверила, черт подери, и вот последствия.

Мама была права, когда говорила, что он принесёт мне боль. Мама оказалась права… Что мне сказать дома? Почему я не приехала домой ночью? Черт, как я могла поверить ему?

Мои мысли сталкиваются друг с другом, образуя во мне боль, боль, которую я всеми силами пыталась забыть в Мадриде.

Просматривая сообщения в телефоне, я вижу, что от мамы и Даниэля нет ответных уведомлений после вчерашнего моего сообщения и у них есть полное право обижаться на меня. И… Даниэль, черт, если он обо всем узнает, то бросит меня…

Как же я хочу забыть эти дни, что провела с Джексоном… Я была откровенной с ним до глупости. Ошибка. Самая ужасная ошибка.

Самое ужасное, что в самой толще своего сердца я не согласилась бы повторить ту же ошибку, но не жалею ни об одной секунде, проведенной с ним.

Глава 18

– Сеньорита, приехали.

– Что, простите? – говорю я, снимая наушники, которые помогли снизить мою боль.

– Мы на месте, – повторяет мужчина.

– А-а.

Я достаю из сумочки кошелёк, чтобы расплатиться с водителем.

– Спасибо!

– Всего доброго.

Я иду к дому, начиная продумывать, что скажу маме, почему я не приехала вчера домой. Представляю, какой скандал она устроит. Может, ей не стоит говорить, что я была ночью у Джексона? Но какой смысл обманывать ее? Я скажу правду, что мы были вместе в отсутствии подробностей нашей времяпровождения.

– Мам, привет, – сообщаю я, прихлопнув дверь.

– Маааам, ты дома? – повторяю я, но мама не отвечает.

Я прохожу во все комнаты, но никого нет. Пустота, как и у меня внутри. Я следую на кухню, чтобы попить воды и успокоиться.

«Что это?» – говорю я про себя, отмечая записку на столе.

Я ставлю стакан с водой, к которому ещё не успела притронуться и читаю:

«Я буду у Марка до пятницы. Задумайся над нашим последним разговором. Он – твоя ошибка, и ты поймёшь это… Не совершай глупостей».

Я чувствую как к моим глазам подступают слезы.

«Он – твоя ошибка…»

Я сажусь на стул, опуская голову на положенные на кухонный стол руки.

Почему так больно? Почему я люблю его? Почему все так трагично между нами? Я же чувствовала между нами связь, но что произошло в один миг?.. Кто ему позвонил? Зачем он так жестоко поступил со мной? Почему он не сказал мне правду?

Только одно меня спасёт в этот момент – написание своих мыслей на листе бумаги. Чтобы не ходить за листом в свою комнату, я открываю заметки в телефоне и пишу:

* * *

Почему так болит душа,

А сердце так трепетно стучит?!

И по щекам льются горькие слезы,

От которых все тело дрожит.

Любовь – это же так просто,

Просто находиться с ним рядом,

Просто любить его,

Не отрываясь от его взгляда.

Любовь – это же нетрудно,

Нетрудно дарить ему заботу,

Нетрудно ценить его,

Смотреть вместе кино в дождливую погоду.

Любовь – это же страсть,

Страсть прикасаться к его телу,

Страсть целовать его нежно,

И делать для него всё, чего бы душа его не захотела.

Любовь – это же тепло,

Тепло находиться с ним в объятиях,

Чувствовать тепло его рук,

И согреваться от его милого взгляда.

Любовь – это же труд,

Труд любящих людей,

Который в конечном счёте,

Приводит к плоду их любви – появлению детей.

Но почему же так болит душа?..

Раз любовь – это же так просто…

А может, дело обстоит в том, что я отношусь к любви слишком серьёзно?

Перечитывая фразы стихотворения, мне становится чуточку легче. Я счастлива, что писательство помогает мне в переломных моментах своей жизни.

Успокаиваясь, я ещё раз бросаю взгляд на записку, оставленную мамой. Она выражает свою обиду? Может, стоит ей позвонить?.. Набираю её номер, но телефон находится вне зоны доступа. Значит, она не желает со мной общаться. Ну что ж, ее выбор. Я не держу на неё обиды, независимо от слов, которые она мне сообщила вчера после покупки нами платьев.

Мама, быть может, и в чем-то права. Мои поступки не являются адекватными и честными по отношению к Даниэлю.

Ход моих рассуждений обрывает телефонный звонок. Я мгновенно беру, не посмотрев на экран.

– Мам, привет!

– Милана? – изумляется Даниэль. – Мама? – хихикает он. – Ты дома? Что с голосом?

– Ой, – смотрю на экран телефона, на котором написано «Даниэль», – прости, я думала… неважно. Всё хорошо. Да, дома.

– А что, что-то стряслось? – заботливо спрашивает человек, который еще не знает того, что произошло. – Что с твоим голосом? Ты заболела? Почему хрипишь?

Сказать или не сказать правду? Сказать! Но только кусок правды.

– Мамы нет дома. Она уехала на несколько дней к Марку. А у меня дела в порядке. Нет я не охрипла. – Я не показываю голосом грусть и боль, что невыносимо трудно.

– Ого, – радостно восклицает Даниэль, – так у них все серьёзно? Я не знал, что их отношения такие динамичные.

– Мы поссорились, поэтому… – Получается, всё из-за Джексона. Наполовину. А наполовину из-за меня.

– Как это? Что случилось? Почему мне не позвонила?

– Я… – единственное, что я способна сейчас рассказать.

– Милана, мне придти к тебе? – Его забота не знает границ. Это чувствуется даже через экран телефона, как он волнуется за меня. А я предала его.

– Нет, не стоит… Но спасибо тебе, что переживаешь за меня. Как ты сам-то? Прости, что забыла спросить… – С каких это пор я стала эгоисткой и думаю только о себе?

– Я отлично. Обязательно помиритесь, я уверен в этом!

– Спасибо… – медленно отвечаю я, водя пальцем по скатерти, едва сдерживая слезы ото всего, что происходит в моей жизни.

– Вообще я позвонил тебе, чтобы кое-что предложить.

– Что же? – чуть взбадриваюсь я.

– Не хочешь втроём, включая мою сестру Мэри, сходить через час, в полдень, в кондитерскую «La Mallorquina»? Я давно ей обещал, что свожу ее туда. А обещания нужно выполнять. Ты с нами? – по доброму предлагает Даниэль.

Честно? Я бы хотела залечь и проплакаться как следует, побыть одна…

«А Мэри будет счастлива видеть тебя…»

– Э…м… – думаю я.

А может, мне стоит рассмотреть это предложение? Если я буду лежать и плакать, я точно не смогу выбросить из головы Джексона и его жестокий поступок по отношению ко мне.

– Пошли! – счастливым голосом командует Даниэль. – И я успел соскучиться по своей девушке. – Эти слова ранят меня. Ранят тем, что мне ужасно стыдно за свои действия.

– С учётом того, что мы с тобой там были всего однажды, несколько месяцев назад, и мне это место очень понравилось… – обдумываю я в последний момент, – да, идём.

– Ееее… – голосит от радости он. – Это же кондитерская, которая была открыта в позапрошлом веке. Это же раритет Мадрида, его изюминка… – расходитсяон в мыслях от приятных чувств. – И все сладости там изысканно вкусные. Для моей сестры – это рай.

– Да, – коротко смеюсь я, добавляя, – и эта кондитерская располагается на центральной площади Мадрида – Пуэрта-дель-Соль.

– Я смотрю, моя девушка постепенно становится испанкой, запоминая улицы, места, достопримечательности города?

– Учусь у своего парня, – подмечаю я.

«Парня до тех пор, пока он не узнает правду о нас с Джексоном».

– Мне приятно, – мило отвечает Даниэль.

Он всегда становится счастливым, когда я сообщаю ему такую фразу. – Через час встречаемся у твоего дома, успеешь?

– Да.

– Целую, любимая.

– Целую.

А может, вычеркнуть эти дни, проведенные с Джексоном? И с последующего часа прогулки начать создавать счастливое настоящее и будущее с Даниэлем. Он никогда не оставит меня одну. Я с удовольствием останусь жить с ним в Мадриде, так как я за это короткое время успела полюбить всей душой этот неотразимый город. А то, что было вчера, – пусть останется в прошлом, навсегда…

Глава 19

– Привет, Мэри, Даниэль, – натягивая улыбку на лицо, не выдавая свои истинные эмоции, которая сидят внутри меня, сообщаю я.

– Привет, Мила, – лепечет сестра Даниэля.

Этот пятилетний ребёнок помимо своей милой внешности, очень остроумен. Сколько бы раз мы бы не находились вместе, я всегда удивляюсь тем мыслям, которые образуются в ее маленьком мозгу.

Я обнимаю ее крохотное тельце и маленькие ручки Мэри отвечают мне взаимностью, обхватывая мою шею.

– Я соскучилась по тебе. Мы давно не виделись, – с трепетом и любовью сообщает дитя. Ее искренность растапливает мое сердце.

– И я по тебе соскучилась…

Я встаю с корточек и, улыбаясь, приобнимаю Даниэля.

– Ну что, девочки, готовы кушать сладкое? – объявляет в приподнятом настроении Даниэль, смотря на нас с Мэри.

– Да! – кричит детским тонким голосом Мэри.

– Вперед, – отвечаю тихо я.

Если сладкое способно устранить все мои душевные печали, я тысячу раз «за».

– Тогда берёмся за руки и с улыбкой на лице вприпрыжку направляемся на самую главную площадь Мадрида!

Его слова независимо от того, хочу ли я смеяться или нет, все же образуют во мне смешок. Я приветствую простоту и юмор в общении.

– Прям вприпрыжку? – хихикаю я.

– Мэри сейчас научит. Покажи-ка нам, как ты можешь высоко прыгать.

Мэри начинает скакать по тротуару, отчего мы закатываемся в смехе, бродя за ней следом. Возвращаясь к нам обратно, она берет меня и Даниэля за руки.

Детские малюсенькие ладошки – отдельный источник «мимишности». Безумно люблю детей. Дети – цветы нашей жизни. Возможно, когда-нибудь, и я буду идти вот так по проспекту со своей дочкой или сыном, держа друг друга за руки, и отвечать на ее (его) подчас глупые и смешные вопросы, и рассказывать о своём детстве, которое я провела с Джексоном. Джексоном? Опять он. Везде он. Когда же я смогу окончательно забыть его имя и всё, что меня с ним связывает?

– Мила, ты о чем-то мечтаешь? – внезапно задаёт вопрос это прелестное дитя, смотря на меня милыми глазами.

Дети знают, как приводить врасплох взрослых.

– Я скорее не мечтаю, а восхищаюсь тем, что меня окружает, красотой природы… – придумываю на ходу.

– А как это? – Наивность ребенка облегчает мне боль.

– Мэри, это когда ты смотришь на что-то и начинаешь невольно улыбаться, – вставляет лепту Даниэль, поглядывая в мою сторону.

– Это то же самое, когда мне купили игрушку, и я радуюсь этому?..

– Нет, Мэри. Это когда ты радуешься тому, что уже существует в мире, то чего нельзя купить. И это самое ценное в нашей жизни. – Я отвечаю, как истинный философ.

«Так отвечал мне дедушка».

– А почему же многие люди уничтожают это самое ценное? Почему кидают мусор куда попало, уничтожают животных? – Что я и говорила. В свои пять с небольшим лет, она невероятно догадливая и умная.

– Да, Мэри, это глобальная проблема человечества, с которой мы боремся. – Даниэль старается простыми словами объяснить любопытному ребёнку.

– Поэтому запомни, что нужно беречь природу и всё то, что в ней живет, растёт, обитает! – добавляю я.

– Да… – отвечает задумчиво Мэри, желая и дальше расспрашивать нас обо всем с Даниэлем.

– Мой брат говорил, что ты спасла бедных тигров?

Я смотрю на Даниэля, стараясь понять, что именно подразумевает Мэри. Он ей рассказывает о всех моих походах на благотворительные вечера?

– Да, – отвечаю я.

Чёёерт. Я только что подумала о том, что эта единственная тема о природе не свяжет меня с Джексоном.

– Мэри, Милана не только их спасает, но и у нее скоро будет целый выработанный проект по поддержке животных.

Что? О чем он? Какой проект?

– Проект? – вырывается у меня, и в эту же секунду до меня доходит смысл этого слова.

Это наша наиглупейшая затея с Джексоном сообщать отмазку «проект» под совместными встречами.

– С Джексоном Моррисом, – добавляет свободно Даниэль. – Кстати, как прошла вчерашняя встреча с ним?

Я выразила согласие на прогулку с Даниэлем и его сестрой, чтобы не думать о Джексоне, но он повсюду…

– Да… – притворяюсь я о действительности этого проекта. Терпеть не могу врать. Но всё это от безысходности. – Продуктивно, – лгу я, почесывая кончик носа.

Совесть будет мучить меня. Нужно срочно поговорить на эту тему с Даниэлем, и всё ему рассказать. Я это сделаю при первой же возможности, чтобы вранье не тянулось, как снежный ком. Мне известно, что это такое. Не желаю повторения прошлого.

– Мила, а кто такой Джексон? – озадачивает меня сестра Даниэля.

В секунду мои глаза округляются до размеров планеты, выбрасывается адреналин в кровь, увеличивая частоту сердечных сокращений.

Что отвечать? Как быть? Я теряюсь.

– Это ее коллега по работе, – помогает мне Даниэль.

Я ошарашенным взглядом гляжу на него.

– И он тоже любит помогать животным? – задаёт вопрос Мэри. Её любопытство сведет меня с ума.

– Д… – В горле пересохло, что не позволяет мне четко ответить. Я пробую еще раз: – Да, – наконец-то отвечаю я и облегченно выдыхаю.

– Я хочу с ним дружить! – заявляет Мэри, чему я крайне поражаюсь. Все кругом сговорились, что ли? Все хотят через меня общаться с этим Джексоном…

Шутки Вселенной – уже не шутки. После появления Джексона всё стало заметно идти ко дну. То, к чему я стремилась все эти годы, в первую очередь, забыть его, уже невозможно при таких условиях. Возникает чувство, как будто этот человек внедрился в меня, живет во мне, дышит во мне, как бес.

– Мэри, у него много дел, и вряд ли он сможет познакомиться с тобой… – умело создаю я причину.

– А ты позвони и узнай!

Я лихорадочно моргаю, пребывая в шоке от услышанного. Какой дотошный ребёнок… Я начинаю понимать Джексона, которому не нравится моё чрезмерное любопытство. Черт. Снова. Мои мысли подписались на Джексона и умственный процесс осуществляется только в одном русле, там где заседает Джексон?

– Мэри, а зачем тебе дружить с ним? – удивляется Даниэль, проясняя мысли Мэри.

– Чем больше людей помогает животных, тем большая часть из них будет спасена!

И это сказал пятилетний ребёнок… Гений. Мы с Даниэлем распахнутыми от удивления глазами переглядываемся друг на друга, поражаясь мудростью Мэри.

– Так, мои девочки, нам главное не пропустить автобус, который нас довезёт до нужного места.

– Да! – радостно отрезаю я, осознавая, что тема о Джексоне закрыта.

Мэри держит крепко наши руки, опрашивая Даниэля о том, сколько нам ехать по времени. Я стою и наслаждаюсь тем, как он доходчиво старается объяснить своей младшей сестре ответы на все интересующие вопросы. Видно, как она его любит, своего старшего брата.

Перебирая в мыслях события своей жизни, я вспоминаю, что и у меня есть старший брат, правда, о существовании которого я узнала несколько лет назад. Интересно, как у Питера сейчас дела, смог ли он наладить отношения с моим отцом, смог ли он разлюбить меня?..

– Мои хорошие, заходим дружно в автобус. – Даниэль пропускает меня вперед, а сам берет Мэри на руки и следом устремляется за мной на второй этаж общественного транспорта.

Поездка на автобусе в Мадриде – это как отдельная экскурсия, так как благодаря отсутствию крыши, можно свободно наслаждаться удивительными местами, вдыхая при этом свежий воздух. Существует ещё одно достоинство транспорта в этом чудесном городе, которое состоит в том, что если ты приобретаешь билет, без разницы в метро или на маршрут, то ты имеешь возможность использовать его на протяжении всего дня. Главное хранить при себе билет.

Был весьма курьезный случай у нас с Даниэлем, когда я выбросила по случайности проездной билет, а в метро охранная служба решила его проверить у нас. Но благодаря тому, что я находилась не одна, Даниэль сумел по-испански прояснить ситуацию. Поэтому знание испанского языка в Мадриде необходимо, с которым у меня имеются проблемы, но, я думаю, что со временем они устранятся так как на сегодняшний период времени у меня уже второй уровень знания языка.

– Смотрите, – кричу радостно я, – какие красивые здания.

– Да, – соглашается Даниэль, – мне бабушка с дедушкой говорили как-то, что Мадрид чем-то имеет схожесть с городом в России, Санкт-Петербургом, но я в нем ни разу не был.

– Я была там, когда мне было три или четыре года, но мало, что помню. Но, мне кажется, твои близкие правы, схожесть есть.

– Мила, Даня, а мы поедем туда? – интересуется Мэри, впитывая в себя каждую деталь информации, о которой мы беседуем.

– Когда ты немного подрастешь, то втроём мы обязательно туда поедем, – обнимая Мэри, нежно лепечет Даниэль.

Уважаю мужчин, которые любят детей. У Даниэля и Мэри очень нежные чувства к друг другу. На них невозможно насмотреться.

– Правда? – округляет серые глазки Мэри. – И Мила с нами поедет?

Я смотрю в эти ангельские чистые глаза, и не могу сдержать улыбку, искренне отвечая:

– Ну конечно, Мэри.

– Ура! – кричит Мэри на весь маршрут. – Мила, я так хочу, чтобы ты была для меня сестрой!

– О…у… – нежно ляпаю я, улыбаясь и чмокая Мэри в лоб. Даниэль ставит Мэри на ноги и кладет свою руку мне на талию.

– Так, не нужно мне ещё одну сестру! – усмехается Даниэль, касаясь губами моего подбородка.

– Это ещё почему? – хихикаю я, зная ответ.

– Я знаю, я знаю, – визжит Мэри, топая ногами.

Я безудержно смеясь, негромко говорю:

– Что знаешь, Мэри?

– Брат хочет, чтобы ты для него была невестой, – молвит по-простому Мэри.

Что? Моё лицо покрывается краской. Нашелся комментатор чувств и желаний Даниэля.

Краем глаза гляжу на Даниэля, который ошарашенно морщится и всячески старается не показывать, охватившую его неловкость.

Мэри скоро все его заветные тайны расскажет.

– Мэри, что ты?!.. – встревожившись, негодует он.

– Даниэль, всё хорошо, – уверяю его я, сильней краснея от фразы Мэри. – Мэри, а ты честная и прямолинейная натура… – слетает с моих губ, пока я глажу ее по голове.

– Уж слишком, – с сарказмом отвечает Даниэль, проводя лихорадочно рукой по лицу.

А она не на шутку его смутила.

– А как это «честная» и «прямолинейная»? – настойчиво требует объяснений открыватель всех подсознательных тайн своего родного брата.

Даниэль резко втягивает в себя воздух. Как я понимаю, еще секунда и он взорвется от допытываний сестренки.

– Мэри, а ты ещё и любопытная так же, как и я, когда-то, – стараюсь я обратить всё в шутку.

– Мэри, – грозит он ей пальцем весьма сурово, – ты достаёшь Милу и меня своими вопросами, которые постоянно вылетают из тебя, как вода из родника! – повышая голос, заключает негодующе Даниэль. – Ты можешь хоть минуту помолчать? Сколько можно ля-ля-ля… ля-ля-ля? – последняя фраза переходит границы дозволенного.

Я моргаю несколько раз. Мэри прижимается ко мне после угрюмого замечания Даниэля и замолкает, но не даёт волю слезам.

Что это было? Явно у него не получилось сдержать медленно нараставший гнев. Но зачем так грубо сообщать ребенку?

«А так ли ты, Милана, хорошо знаешь Даниэля? Быть может, и у него есть свои «скелеты в шкафу»? Его впервые возникшая, проявленная грубость к сестре, – тому показатель…»

Сознание подбрасывает мысли, не имеющие подтверждения, но всё же заставляющие меня быть на чеку и обеспокоиться.

– Эй, – слегка толкаю его в плечо, – ты что? – Я стараюсь быть спокойной. – Мне наоборот с удовольствием приятно общаться с Мэри. И…

Он не дает мне сказать, кидая на меня негодующий взгляд, отчего я теряюсь в мыслях.

– Милана, не защищай её! – огрызается он. – Она должна понимать, что не только ей мы должны уделять внимание! – Его что, муха укусила?

– Ты меня обидел! – вопит Мэри, обхватывая крепко мою руку, отстраняясь от него дальше. – Не хочу с тобой дружить!

– Даниэль, не обижай Мэри, – защищаю я этого дитя, как могу.

Что не день для меня, то сплошное удивление. Что со всеми происходит? Сколько раз я гуляла, раз пять, с Даниэлем и его сестрой, сегодня он первый раз такой агрессивный. – Мы же девочки, нам хочется проявлять как-то себя, быть в центре внимания.

Даниэль смягчается во взгляде и замыкается в себе.

– Мила, он так часто меня обижает… – жалобно скулит Мэри, по щекам которой пробегают слезы.

– Мэри, я сейчас же оставлю тебя без сладкого, если не прекратишь ерничать! Я взял тебя с собой не для того, чтобы ты так себя вела… – У меня глаза лезут на лоб от его фраз. Что он творит?

Мэри плачет.

Никогда не видела Даниэля таким раздражённым из-за мелочи. Подумаешь, что у него любопытная сестра, что в этом такого?

Может, у него что-то случилось? Дело в его родителях или бабушке с дедушкой? Вдруг что-то произошло с одним из них?

Правда, Даниэль крайне редко рассказывает о своих близких, кроме одного человека – дедушки, который, наверное, для него является примером во всем.

Я дотрагиваюсь до него, перемещая свою ладонь ему на плечо, одновременно успокаивая Мэри.

– Ты чем-то расстроен? – Его дыхание меняется от моего прикосновения.

Он качает головой в стороны.

– А что тогда?

Он шумно выдыхает.

– Ничего, – неохотно, но мягко отвечает Даниэль, смотря в другую сторону.

Его что-то тревожит. Почему он не желает поделиться тем, что чувствует?

Что происходит со всем моим окружением? Мама злится на меня, обижается, записки оставляет, что не вернется домой, если я продолжу поддерживать связь с Джексоном; Джексон сообщает красивые слова о любви, но сам предает меня, даже не называя причин. А Даниэль? Я считала его человеком, способным довериться мне, которого и я сама хорошо изучила за всё время общения, но… Он тоже что-то утаивает от меня.

* * *

Через пять минут Мэри успокаивается, благодаря увлекшим ее моим философским речам, что не нужно обижаться и дуться, и что её брат не хотел, на самом деле, заставить её плакать.

Одна пришла в себя. Другой – по-прежнему молчит, погруженный в раздумье.

– Милый, не обижайся на нас… Мы не хотели тебя обидеть, да Мэри? – Я намеренно говорю «милый». Приятное слово медленно вызывает улыбку на лице Даниэля.

Мэри кивает на мои слова и лепечет последний стих, изученный ею в детском саду, смысл которого заключается в искренней любви братьев и сестер.

– Ой, нам же сейчас выходить, – громко заявляет Даниэль, взбодрившись от мыслей. Что же занимает его думы? – Чуть ли не проехали.

– Да? – бросаю быстро я. – Мэри, давай мне ручку. Идём к выходу, – сообщаю я, осторожно спускаясь с ней на асфальт.

Мы втроём стремимся к центральной площади Мадрида.

Забавным является тот факт, что я ответила согласием на эту прогулку, чтобы самой отвлечься от грустных навязчивых мыслей о Джексоне и приподнять себе настроение. И что получается? Приходится приводить в чувства Мэри, Даниэля, от последнего я точно такого не ожидала.

– Что заказывать будем в кондитерской? У кого какие предпочтения? – завожу я разговор, чтобы привести Даниэля в живые чувства.

– Я хочу эклеры с фисташковым кремом! – отрезает Мэри, подпрыгивая.

– А я – черничное суфле… – улыбаюсь я, уже ощущая этот неописуемый запах, воздух которым насыщен в кондитерских.

«Прощай моя талия…»

– А я хочу, чтобы вы перестали говорить «хочу»! – наконец-то смеётся Даниэль.

– Так, – восклицаю я, – ты сам нас позвал в кондитерскую, а тот, кто зовёт, тот и…

Даниэль продолжает:

– Платит, – хохочет он. Неужели я вижу его настоящего? – Да, я помню…

– Мэри, так что будем кушать столько сладкого, сколько в нас влезет! – с наполовину искренним весельем заключаю я.

– Мила, ты такая добрая! – прижимается ко мне Мэри.

Я смеюсь:

– Спасибо, милая.

Она отходит на шаг назад и сводит наши ладони с Даниэлем.

– Беритесь за руки уже! Если я маленькая, это не значит, что не понимаю взрослых и всех их штучек.

Мы переглядываемся с Даниэлем и впадаем в приступ смеха.

Ей точно пять лет? Щёки начинают гореть после ее слов.

– Беритесь за руки! – повторяет малышка.

Даниэль обхватывает смущенно мою ладонь, продолжая:

– Мэри… – смеется он. – Ты нас с ума уже свела.

Я держусь за живот от смеха.

Спустя минуту Даниэль заявляет:

– Девочки, мы с вами находимся в особом, эксклюзивном месте Мадрида, который имеет название «нулевая точка» отсчета дорожных расстояний. Но судя по количеству людей, фотографии нам не сделать. Это известное место в Мадриде, каждый турист хочет постоять на этом нулевом километре.

– Интересно… – Я обглядываю, как кучка людей пытается проломиться и сделать фото. – А ты в прошлый раз мне не говорил об этом месте.

– Значит, ты прослушала, – резвится Даниэль.

– Не должна, – улыбаюсь я.

Но и такое возможно.

– А теперь посмотрите вправо. – Мы синхронно поворачиваем головы с Мэри. – Это бронзовая скульптура под названием «Медведь и земляничное дерево» является символом Испании.

– А почему именно эта скульптура является символом, а не какая-нибудь статуя короля или ангела? – спрашиваю я, осматривая второй раз это великолепие.

– Существует очень много легенд. Мне родители говорили, что столица Испании располагается в области созвездия Малой Медведицы, а на том месте, где сейчас располагается город, ранее была земляничная роща. Поэтому так и назвали.

– Любознательно. А ещё есть легенды, которые тебе известны? – интересуюсь я. Мэри слушает брата с открытым ртом. Впрочем, как и я.

Даниэль поворачивает голову в мою сторону, улыбаясь, произносит:

– Милана, вы поменялись с Мэри?

– Нет, – усмехаюсь я, – я люблю изучать что-то новое, тем более страну, в которой теперь я живу.

– Есть легенда, которая гласит, что один из королей Испании любил охотиться на медведей, которым по вкусу земляника. Вот и решили совместить эти факты и воссоздать статую. Вид медведя и земляничного дерева можно также встретить на гербе Испании. Многие и вовсе считают, что это изображение не медведя, а медведицы…

Пока Даниэль рассказывает, я решаю запечатлеть несколько фотографий этого удивительного символа.

– Интересно… У каждого города – своя история. Это настолько захватывает меня. Хочется изучить каждую страну мира, чтобы приблизиться, пусть даже на малейшую часть, к ее традициям, символам, достопримечательностям.

– Да, Милана.

Даниэль, смотря на Мэри, удивлённо спрашивает:

– Мэри, что-то ты замолчала?..

– Мне тоже интересно слушать тебя, братик, – лепечет ребенок, раскрывший рот от толкований Даниэля.

– Ути… – щебечу я.

«Братик». Когда-то я так говорила Джексону.

– А теперь идём в кондитерскую!

– Да! – одновременно вскрикиваем мы с Мэри.

Перед заходом в кафе, Мэри всю дорогу поет нам с Даниэлем детские песни. Помимо того, что у этого дитя острый ум, так ещё и гениальная память.

Выбрав сладости, от вида которых разбегаются глаза, Даниэль, усмехаясь, подтрунивает нас:

– Вы уверены, что слопаете за раз несколько пирожных, эклеров, суфле, пончиков? – И переводит взгляд на меня. – А как же фигура, Милана?

«Он мне напоминает Джексона».

– Фигура под контролем, – показываю жестом «ОК». – А если что, то с собой заберем.

– А я съем всё и ещё захочу что-нибудь, например, трубочку с ванильным кремом, – с выражением вставляет Мэри, что не может не смешить меня.

– Мэри, меня домочадцы домой не пустят, если ты столько съешь, поэтому ограничимся тем, что взяли, – рационально рассуждает он, мягко сообщая отказ. В моей голове не укладывается, что было с ним несколькими минутами ранее. Наличие рядом с нами Мэри останавливает его рассказать, что не даёт ему покоя? – Милана, займёте с Мэри места на втором этаже, пока я расплачусь на кассе?

– Да, конечно. И не забудь взять мне зелёный чай, – напоминаю я уже третий раз.

– Мэри, тебе взять сок?

– Я тоже хочу зелёный чай, – повторяет за мной Мэри.

Умиление от Мэри наполняет моё тело радостью.

Даниэль делает пухлые губы в одну тонкую линию и с едва уловимым недовольством сообщает:

– Ты же его не пьёшь? А мне потом допивать за тебя.

– Я буду чай, как у Милы, – твердит дитя, стукая правой ногой по полу.

Приятно, когда кто-то берет с меня пример.

– Только попробуй не выпить его! – грозит указательным пальцем Даниэль и вздыхает.

Поднимаясь на второй этаж, Мэри запевает для меня детскую песню на испанском языке, а я подпеваю ей, разрабатывая навыки своего уровня знания местного языка. Мы смеемся, поём, идя за ручку, и мне так хорошо на душе.

– Давай вот там сядем, возле окна, – показываю я.

Любимое мое место в кофейнях – место возле окна, чтобы понаблюдать за прохожими, за несущейся жизнью за окном.

– Да, Мила, – соглашается Мэри, и мы дружно шагаем с ней к выбранному пустому столику.

Я усаживаю ее на стул, пододвигая к столу.

– Ой, простите, – извиняюсь я, зацепившись о кого-то плечом.

– Ничего, порядок, – отвечает мне девушка.

Я перевожу взгляд на неё и теряю дар речи.

«О, нет…» – кричит мой внутренний голос.

Девушка смотрит пристально на меня, но в ее глазах в десятки раз меньше удивления, чем в моих.

Я хлопаю глазами и произношу:

– Белла?

– Милана? – следом вырывается из нее моё имя.

Этого не может быть. Только не она. У меня до нуля опускается способность реагировать на что-либо другое.

«Надеюсь, что Джексона здесь не будет».

Я стою, как вкопанная, держась за край стула, на котором сидит Мэри.

– Не может быть, как забавно мы встретились… – протягивает противным голосом Белла, заправляя волосы за уши. – А кто этот прелестный ребёнок?

Несколько раз моргнув, доношу тонким голосом:

– Это Мэри, сестра Даниэля. – Стоп. Но как? Что она здесь забыла?

Я постепенно отмираю и говорю уже своим голосом:

– Мэри, познакомься, это моя знакомая, Белла.

Белла широко улыбается и встречается глазами с Мэри.

– Привет, Мэри.

– Привет! – Мэри пристально смотрит на Беллу, и у неё выскакивает: – Какая ты красивая…

Белла хихикает и дергает шутливо её за кончик носа.

– Спасибо, малышка.

«Видимо, Джексон её тоже так называет, раз у нее на языке это слово».

– Мы решили втроём сходить в кафе, развеяться, – толкую я, притворяясь, что рада до небес встречей с ней. – А ты, что делаешь здесь?

– Еле уговорила Джексона вырваться куда-нибудь… – Кровь застывает в жилах. Он тоже здесь? Чёрт. Нет. Ну как так? – Он недавно только приехал с офиса, всю ночь работал, – продолжает она докладывать с сочувствием.

«Работал он над враньём всю ночь, соблазняя меня».

– А-а, понятно, – безразлично отвечаю я.

– Джексон сейчас подойдёт. Как продвигается ваш проект?

Лучше бы он остался там и ушёл от неё. Нет, это уже и вправду не смешно, а больно. У меня не умещается в голове мысль: «Я сбегаю подальше от Джексона, я делаю всё, чтобы не думать о нём, но эти попытки с самого начала не приводят ни к чему… Всё равно мы встречаемся».

Проект? Ах да, проект.

– Работаем, работаем, – быстро произношу я.

– Как мы встретились неожиданно, – резвится Белла, покачивая головой, – а что, если нам объединить стулья и расположиться всеми вместе?

С меня вырывается нервный смешок, который я не контролирую. Как такое возможно? Я же согласилась пойти в кондитерскую, чтобы выкинуть этого человека с его долбанутой на голову подружкой раз и навсегда. А сейчас эта девица предлагает мне сесть вместе.

«Я не понимаю, это единственная кондитерская в Мадриде, что ли?»

– Можем, – отчаянно соглашаюсь я.

А есть другой выход?

Белла моментально переносит все вещи на столик и ставит рядом еще два стула, садясь на один из них.

– ААА… – внезапно вскрикивает Мэри, отчего наши взгляды с Беллой заостряются на ней.