Иван Владимирович Кириллов
Кель и Джил. Тайны древних
Опустившись на четвереньки, лекарь повернулся к колодцу задом, и, для начала, решил опробовать прочность лестницы одной ногой. Осторожно опустив ступню на первую ступеньку, юноша постепенно перенёс на неё вес своего тела. Вопреки ожиданиям, деревяшка не лопнула и даже не скрипнула. Вторую ногу Кель опускал уже гораздо увереннее. И даже теперь ступеньки сумели сохранить свой первозданный вид. Обрадованный, Кель спокойно опустился в канализацию, бросив прощальный взгляд на люк. Он решил его не закрывать, поняв, что после дела лучше всего лучше будет выбираться именно отсюда.
По пути он понял, в чём был секрет долговечности местных лестниц – под собой они имели прочный каркас, из сплавленных вместе стальных труб, а сами деревяшки обили тонкими металлическими пластинами: «Прикреплёнными заклёпками с квадратными головками. – Вдруг, Келя осенило. – Мхм, – лекарь нахмурился, – Джил точно подхватила какую-нибудь заразу. Если… когда вернусь, нужно будет очень внимательно следить за её состоянием. Кстати, о Джил, главное, не пнуть случайно кинжал в воду», – это мысль пришла в голову лекарю очень своевременно, потому что именно так и случилось бы, не оглянись он в последний момент на место своего приземления.
Аккуратно спустившись на монолитную плиту, юноша, в первую очередь, нагнулся, чтобы подобрать кинжал Джил. И только спрятав его на место, Кель осмотрелся.
Стены в канализации представляли собой абсолютно гладкую, с выступающими по всей поверхности выпуклыми, отшлифованными до идеала, камнями, напоминавшими мозоли вперемешку с пузырями от ожогов. «Сразу видно работу магов земли – только они умеют сращивать земную породу без какого-либо соединительного материала», – восхитился про себя лекарь монументальности труда чародеев.
Сам юноша сейчас стоял на плите, которую маги специально сделали шершавой, чтобы никто из рабочих случайно не поскользнулся и не плюхнулся в воду. Подобный «пирс» находился и на противоположной стороне речки-вонючки.
Кель не знал даже какой примерно глубины бывают каналы для сточных вод в канализации. И проверять ему не хотелось: «Надеюсь, что не придётся. Хотя, в экстренной ситуации, кто знает? Бр-р-р», – от этих мыслей лекарь поёжился, выпустив воздух через плотно сжатые губы.
Под конец осмотра, юноша обратил внимание, что через ливневые решётки начал просачиваться хоть и слабый, но какой-никакой свет: «Отлично, значит, луна взошла. А то не видно ни зги».
Кель глубоко вздохнул, чтобы привести мысли в порядок, в очередной раз порадовавшись своей предусмотрительности: «Значит, так. Когда я спускался, вода находилась у меня за спиной. Теперь, чтобы не потеряться, я, относительно начального положения, пойду налево, касаясь правой рукой стены – так я точно смогу найти выход. Что ж, да помогут мне освободители».
Коснувшись кончиками пальцев гладких камней, Кель медленно двинулся в обозначенную сторону.
Пройдя около пятнадцати метров, лекарь добрался до первого поворота. Зайдя за угол, юноша обнаружил перед собой тупиковую стену, с огромным, размером с человеческий рост, сливным отверстием, из которого тонким ручейком бежала жидкость неизвестного цвета. Какого именно, лекарю в темноте разглядеть не удалось. Но, по сути, для юноши это был тупик.
«Так, меняем план. Теперь буду идти, держась за стену левой рукой», – Кель немедленно приступил к исполнению новой задумки и неспешно пошёл в обратную сторону.
Как только юноша вышел из-за угла, он краем глаза заметил, что-то на самой верхней ступеньке лестницы: «Крысолюд!» – остолбенел он, и видение тут же исчезло.
Затаив дыхание, очень осторожно, чтобы случайно не шаркнуть о плиту, Кель задом наперёд вернулся за угол.
Понаблюдав за колодцем около пяти минут, Кель осторожно вышел из-за угла и, встав на цыпочки, двинулся вперёд.
Добравшись, таким образом, до лестницы, лекарь остановился, чтобы посмотреть наверх, в надежде, однако, ничего там не обнаружить.
С неба на юношу глядела лишь неполная луна: «Наверное, показалось. Сейчас мне уж точно неохота видеть никого. Даже людей».
Опустив голову, Кель прошёлся взглядом по тому месту, где совсем недавно валялся кинжал Джил.
Решив, что лучшего момента не найдётся, лекарь достал свой колюще-режущий рычаг, чтобы рассмотреть его под светом луны.
На клинке и эфесе не было ни единой царапины или даже щербинки: «Ого! – мысленно, чтобы не привлечь лишнего внимания, присвистнул юноша, – А работа-то действительно мастерская! Это хорошо. Похожу без новых синяков от Джил какое-то время».
Сам не понимая, зачем, юноша спросил, громким шёпотом: «Эй! Есть здесь кто-нибудь?». Эхо, гулко отражаясь от канализационных стен, задало тот же вопрос всем тем, кто мог бы находиться от лекаря в радиусе двадцати метров.
Кель сжался, прищурив один глаз. Его губы растянулись в неловкой улыбке.
Когда, в очередной раз, никто не отозвался, юноша принял решение, в дальнейшем, держать рот на замке.
Он постоял над выходом ещё около минуты, а затем двинулся в путь, коснувшись камней левой рукой.
Пройдя около тридцати метров, Кель очутился на Т-образном перекрёстке. Помимо того, что чтобы продолжить движение прямо, пришлось бы оторвать руку от стены, так ещё и переходить поток сточных вод вброд.
Недолго думая, лекарь свернул.
Перед его взором предстал темный коридор, не освещаемый даже лунным светом из сточных решёток, что заставило юношу усомниться в правильности принятого решения.
«Но, ведь, если сюда течёт вода, то тупика здесь просто быть не может, правильно?», – Кель сильно сощурил глаза, что позволило ему заметить, что в самом конце коридор поворачивал направо.
Юноша продолжил идти.
Пройдя Г-образный коридор, лекарь вышел к длинному туннелю, которому не было видно конца и края.
Вздохнув, Кель подумал: «До самого конца», – и, с этой мыслью, двинулся вперёд.
Звук журчащей воды эхом отражался от влажных стен канализации.
Поплутав, таким образом, по коллектору около получаса, лекарь прошёл по нескольким Х-, Y-, и Т-образным перекрёсткам, преодолел с десяток коридоров и бесчисленное количество поворотов и, в очередной раз, невольно, вспомнил о лабиринте мифического Руслатавра: «Ха, знали бы все его жертвы мой способ – непременно выбрались бы и жизнь сохранили! А так их всех пожрало злобное чудовище! Неудачники!» – подбадривал Кель сам себя, довольно ухмыльнувшись своей сообразительности.
Приближаясь к очередному четырёхстороннему перекрёстку, юноша вспомнил о своих друзьях, понурив голову: «Интересно, Монарх уже обнаружил, что я сбежал? Или вообще не заходил в комнату? Ну да, наверняка не заходил, он ведь и на расстоянии может всё прощупать. А мою душу лучший медиум днём с огнём не сыщет. Чего он забыл в нашей комнате? А Джилли? Инкубационный период болезни ещё не прошёл, поэтому, спит ещё, и в ус не дует. А может, жар уже начался. Или общее недомогание, но она его ещё не чувствует. Не может чувствовать».
Когда Кель почти совсем дошёл до угла и уже собирался завернуть, его остановило, внезапно, донёсшееся издалека, мерзкое, непрерывающееся хихиканье.
Глаза лекаря расширились.
Не теряя времени, он прижался к стене и обмер, широко расставив руки и ноги. Дыхание юноши замедлилось. Только глаза всё ещё бегали из стороны в сторону, пытаясь определить источник звука.
Через минуту, из коридора, в который Кель собирался завернуть, показалась парочка крысолюдов. Они шли по «пирсу», располагавшемуся по ту сторону речки-вонючки.
Силуэтами крысолюды ничуть не отличались от своего собрата, увиденного лекарем сегодняшним днём у лавки Содри.
Но когда они проходили под ливневой решёткой, Кель смог разглядеть некоторые детали их снаряжения в лунном свете.
Один из них, тот, что непрерывно хихикал, в дополнение к этому бзику, ещё и постоянно дёргал головой и шевелил носом из стороны в сторону, словно его без остановки шарахало молнией. Выглядело это так, будто он постоянно пытался что-то вынюхать. Одет Хихикающий был в, бывшую когда-то белоснежной, грязную простыню. Её концы мерзопакостная тварь завязала в узелок на шее и поясе, отчего выглядела как мохнатая наволочка, с торчащими головой и двумя ногами, и огромным разрезом прямо в самом центре подушки, роль которой выполнял сам крысолюд. В отличие от своего товарища, Хихикающий передвигался на четырёх конечностях, переваливаясь с задних лап на передние, по змеиному извиваясь всем телом и размахивая лысым хвостом.
Патрульные скрылись в тени. Кель продолжал дышать очень спокойно.
Когда крысолюды вновь оказались под решёткой, юноше удалось рассмотреть партнёра Хихикающего монстра.
Только лекарь успел бросить на него короткий взгляд, как кровь тут же застыла в жилах. По спине пробежался, ставший как родной за эти два дня, замогильных холодок. Кель тихонько сглотнул.
Второй крысолюд носил бежевый, украшенный золотыми пуговицами и вышивкой камзол, с тёмными полосками, явно до недавнего времени принадлежавший ребёнку, лет десяти-двенадцати.
«Безжалостные уроды», – пронеслось в голове юноши.
Камзольщик ходил на двух ногах-лапах, слегка пружиня при каждом шаге. В маленьких ручонках крысы-разведчика виднелся небольшой, по человеческим меркам, самодельный заряженный арбалет. Голова, нос и глаза его смотрели строго вперёд, по направлению движения.
Крысолюды вновь покинули пятачок света.
Когда разведчики уже почти добрались до самого перекрёстка, Кель решил, что его пронесло, но не тут-то было.
Дойдя до угла, Хихикающий резко остановился. Он выпрямился, встав на задние лапы, высоко подняв нос. На теле твари обнаружился пояс, с заткнутой за него железякой, отдалённо напоминавшей нож. Поводя мордой в воздухе, Хихикающий спросил у своего товарища:
– Хе-хе. Слышь, Баклан. Хе-хе. – Разговаривал крысолюд быстро и отрывисто, короткими предложениями, можно даже сказать, словосочетаниями, будто его кто-то постоянно, после каждой фразы, дёргал за хвост. Голос резал ухо. – Ты не чуешь? Хе-хе-хи. – Хихикающий ощерил жёлтые зубы.
Кель ожидал, что с речью, как и с нервишками, у Камзольшика будет получше, но ошибся:
– Чего? Жрачка рядом? – Ответил он сородичу с точно такой же интонацией и манерой разговора.
– Да не. Хе-хе. Как-будто рядом. Хе-хе. Разлили воду. Ха-хэ. Цветочную. Хи-хе-хи! Которой самки человечков себя поливают. Хе-хе. Чтобы свой запах скрыть. Хе-хе. Натуральный. – Хихикающий сложил друг на друга ручки, оканчивающиеся острыми коготками, точно пытался унять вечно дрожащие руки.
– Чё? Не. – Камзольщик поднял конусовидную морду, пару разу дёрнув в воздухе влажным носом. – Терь да.
Зрачки лекаря черепашьим ходом поползли к переносице. Скосив глаза, Кель с каменным лицом рассматривал свою повязку из наволочки. Тихонько вдохнув терпкий, до этого момента обожаемый, аромат лаванды, он понял, как на самом деле пахнет предательство.
Юноша перевёл взгляд обратно на крысолюдов.
Душа ушла в пятки.
Хихикающий смотрел прямо на него.
Кель, очень медленно, чтобы даже мимолётным шелестом одежды или плаща не выдать себя, потянулся к кинжалу трясущейся рукой.
Твари продолжали дискутировать:
– Хи-хи. Откуда? Хе. Здесь? – С этими словами крысолюд принялся вертеть головой, пытаясь обнаружить источник цветочного запаха.
Когда Хихикающий дёрнул носом в сторону лекаря, тот облегчённо вздохнул – второй, скрытый до этого момента от взора юноши, глаз крысолюда дёргался, как и все остальные конечности монстра.
На этот раз Келю удалось разглядеть едва заметное бельмо на обращённом к нему глазу мерзостной твари.
– Наверно. Человеческие самки разлили. Случайно. К нам. Сюда. Они ж тупые!
Хихикающий возликовал:
– Точно! Хе-хе. Тупые! Хе. Тупые! Совсем тупые! Хи-хи-ха! Поливаются цветочной водой! Хе-хе. – Крысолюд продолжал поглаживать трясущиеся руки. – Хотят скрыть. Хе-хе. Свой естественный запах. Хи-хи. Совсем тупые! Ха-ха-хи! Все ведь на одну морду! Хе. Как один! Ха-ха-хе-хи-хе-хе-хе! – Крысолюд рассмеялся так, что Кель было понадеялся, что у того случился припадок. Но ошибся. – Как пото́м. Хех-хе. Отличить свою самку. Хи-хи. От чужой? Хи-ха! Тупые!
– Не то. Что мы! Всех своих по запаху знаем! – Вторил ему Камзольщик.
– Точно! Хе-хе. Они тупые. Хи-ха-хе. Человеки! Хи-ха! А мы нет! Хе-хе. Мы умные! Хе-хи. У-у-умные! Хи-ха-ха! Мы-то всех своих. Ха-хи. По запаху узнаем! Хи-хе.
Камзольщик оскалился:
– Ну. Всё! Пошли!
– Двинули! Хе-хе. – Ответил Хихикающий, опускаясь на все четыре лапы. – Найдём кого-то! Хи-хе. И убьём его! Хи-хе! Заберём его еду! Хе-хе. Вкусную, сочную еду! Ха-хи. Его мясо! Хе-ха-ха. И одежду! Одежду тоже! Хе-хи-ха! Пошли- Пошли! Хе-хе.
Когда крысолюды дошли до поворота и оказались повёрнуты к Келю спинами, тот выдохнул и моргнул, как ему показалось, впервые за целую вечность.
Наконец, лекарь позволил себе заметить, что помимо манеры речи, голоса крысолюдов были очень схожи между собой. Кель бросил разведчикам в вдогонку последний взгляд: «Шерсть разного цвета. Вряд ли родственники. Разве что дальние. Или из разных помётов», – озадаченно потерев подбородок, Кель вернул кинжал на место: «А как их женщины… самки? Или уже женщины? Неважно. Как они рожают? Как люди, или как крысы? Репродуктивная система сильно изменилась? Надо будет провести вскрытие пары особей, если случай подвернётся».
Когда патрульные совсем скрылись в тени, продолжив идти по плите, последние надежды Келья на то, что ему удастся узнать глубину смердящего водного потока, хотя бы примерную, рухнули. Он до последнего надеялся, что крысолюды пересекут водяную преграду вброд, чтобы и дальше двигаться по прямой.
Дождавшись, когда шаги, прыгучие, вперемешку с царапающими, стихнут, Кель принялся рассуждать: «Итак, куда мне пойти? Эти крысолюды шли из убежища или, наоборот, в? Надо подумать. Раз хихикающий рассуждал о том, что ему хотелось бы кого-нибудь убить, значит, они только собираются это сделать? Верно! К тому же, они шли без добычи, наверняка, ещё просто не успели раздобыть! Железно! А вдруг, он говорил о том, что хотел бы, а на самом деле они просто возвращались с дежурства, и только потом отправятся на охоту? Бесы. Ладно, придётся рискнуть. Хотя, так шансов облажаться гораздо меньше, на самом-то деле».
Приняв решение, Кель двинулся в ту сторону, откуда только что пришли разведчики.
И не прогадал.
Пройдя около пятидесяти метров, всё ещё не отрывая руки от стены, лекарь заметил впереди, в стене, выложенную из прямоугольных блоков, огромную арку. Напротив неё, через сток, перевешивался низкий каменный мостик, без каких-либо перил или других средств безопасности: «Значит, вот как они попали на другую сторону!» – догадался юноша.
Повернувшись обратно, Кель, неожиданно, заметил маячивший под аркой силуэт, едва доставший бы ему до пояса, с каким-то продолговатым предметов в мелких ручонках: «Часовой!»
Лекарь замедлил шаг. Он продолжал идти, не отрывая глаз от крысолюда-охранника. На этот раз твёрдая, рука потянулась к эфесу кинжала: «Кажется, он там один, если перерезать глотку быстро – скорее всего, меня не услышат, точнее, его. Криков», – составлял он план действий прямо на ходу.
Внезапно, рука Келя провалилась.
Юноша накренился влево, неуклюже балансируя рукой с кинжалом: «Бесы!» – успел он подумать, прежде чем завалиться на бок:
– Во-о-а-а! – Вырвалось из его уст, прежде чем он упал в дыру.
Потеряв равновесие, Кель ударился рёбрами о каменную поверхность. Схватившись освободившейся рукой за ушибленное место, он на мгновение зажмурил глаза, шумно втянув воздух через сжатые зубы.
Крысолюд дёрнул ушами, обернувшись на источник звука:
– Кто? – Часовой подёргал носом. – Здесь?
Юноша испуганно заозирался вокруг, в поисках пути отступления.
Посмотрев налево, туда, куда провалилась рука, Кель обнаружил перед собой, примерно на уровне ремня, довольно широкий тоннель, где-то полтора-два метра в диаметре.
– Что? Я прятки играем? Сейчас узнаем. Кто там! – Злобно хихикнув, крысолюд направился в сторону юноши. Его манера речи очень походила на таковую у сородичей.
«Так, могу спрятаться тут и напасть из засады», – мелькнул в голове лекаря новый план. Не теряя и минуты, он тут же забрался внутрь туннеля. Присев в удобную для броска позицию, Кель затаился, держа кинжал наготове.
Крысолюд приближался к тоннелю прыгучей походкой, шаркая когтистыми лапами о плиту при каждом шаге.
«А что, если он извернётся, уклонится от моего удара и выстрелит первым? Они же ужасно ловкие», – размышлял лекарь над разумностью своего плана, когда услышал за спиной тихие отголоски человеческой речи: «Да вот человеческой ли? – Засомневался юноша, опуская кинжал. Он мельком глянул на часового. – Лучше не нарываться. Решил пользоваться ядом – буду пользоваться ядом», – он спрятал оружие за пояс.
Часовой приближался.
«Нужно заползти подальше и затаиться».
Резво развернувшись на месте, Кель пополз вглубь тоннеля, высоко задирая колени, чтобы лишний раз не шуметь.
Впереди юноша заметил кругляшек света: «Надеюсь, больше никакого света в конце тоннеля я не увижу. По крайней мере, сегодня».
Часовой поравнялся с дырой:
– Это у нас тут. Кто?! – Крысолюд приподнялся на цыпочках. – А?! – Гаркнул он внутрь. Эхо ответило ему тем же
Кель распластался по нижней поверхности тоннеля, распрямившись, вытянув руки вдоль туловища, и замер.
Ничего не обнаружив, крысолюд недовольно сощурился:
– Я слышал. Точно слышал! Что-то! – Опустившись, он начал вертеться вокруг своей оси, дергая из стороны в сторону лысым хвостом. – Ты тут! Я знаю! Я найду тебе!
С этими словами тварь направилась туда, откуда только что пришёл Кель.
Пролежав в таком положении ещё около трёх минут, для надежности, юноша поднялся на четвереньки и пополз к свету.
По мере приближения, лекарь всё лучше и лучше мог разглядеть решётку, огораживающую выход с другой стороны тоннеля.
Громкость голосов нарастала. Что-то Келю в них очень не понравилось.
Добравшись до решётки, лекарь, прежде чем заглянуть за неё, расположился поудобнее – он сел на одно колено, облокотившись на стенку тоннеля.
Юноша ещё раз, на всякий случай, прислушался, не возвращался ли часовой, и развернул голову в сторону света.
Забыв, что долгое время провёл в темноте, Кель зажмурился.
Когда он смог открыть глаза, перед ним предстала следующая картина.
По ту сторону решётки расположился огромный зал, выложенный такими же блоками, как и предшествовавшая ему арка, по которому тут и там сновали крысолюды, одеты в разнообразнейшую одежду – от рваных, грязных обносков до чистых, украшенных вышивкой и красивыми пуговицами рубах, курток, жилетов, платьев и всего остального. Почти все самки подземных тварей покрывали голову потерявшими первозданный вид чепчиками, шапочкам и платками, подражая человеческим женщинам: «Духи им, видите ли, не нравятся, а красивыми быть хочется. Видимо, все женщины одинаковы», – усмехнулся про себя Кель, но тут же смутился: «А может, они просто думают, что так надо? Кто знает, что у них в голове творится?».
Зал был очень хорошо освещён. Настолько, что Кель мог разглядеть чуть ли не каждый его уголок: «Как-то слишком хорошо», – поджав губы, нахмурился он, и поднял глаза, в поисках источника освещения.
Челюсть юноши упала до колена.
Весь потолок был увешан громадными, деревянным, магическими люстрами, наподобие тех, что лекарь видел в трактире у Сола: «Но … Но ведь это невозможно! Только маги могут ими управлять! Неужели… неужели… у них есть… душа?».
Кель ещё раз окинул взглядом мерзких, грязных, мохнатых, человекоподобных тварей, разгуливавших у него под носом.
Отпрянув от решётки, лекарь опустил глаза и забегал ими из стороны в сторону, перебирая в голове возможные варианты решения этой головоломки: «Так, а может? Нет. Или? Вряд ли. Хотя. Нет», – пока не нашёл единственное, наиболее вероятное: «Возможно, чисто теоретически, что они являются созданиями, порождёнными магией – на вроде Кракена. Тогда, не исключено, что именно благодаря бесконтрольному излучению магической энергии, они могут питать люстры и заставлять их светиться. Видимо, здесь всё работает по такому же принципу, по которому эльфы в начале Войны за Освобождение выделяли магов среди всех остальных солдат».
Приподняв уголок рта, юноша покачал сам себе головой. Этот вариант показался ему наиболее правдоподобным.
Более-менее разобравшись в ситуации, Кель продолжил изучать обстановку в зале.
Опустив взгляд, он заметил, что прямо под решёткой крысолюды расставили на огне три пузатых, высоких, видавших гораздо лучшие времена, котла. В них варилось подозрительного вида похлёбка, распространявшая в воздухе приятный мясной аромат, который лекарь не мог чувствовать из-за пропитанной лавандовым экстрактом повязки. Сейчас перед одним из котлов, верхом на табуретке, стоял крысолюд в белоснежной одежде и колпаке, придававшем ему долю комичности. Местный повар размешивал варево длинным, ржавым черпаком.
Перед котлами, прямо на полу, наваленные в одну кучу, лежали куски мяса, фрукты, рыба и овощи. Над всем этим великолепием летали самые настоящие тучи мух: «Мда. Антисанитария зашкаливает. С таким иммунитетом, не удивительно, что их никакая зараза не берёт», – поморщился юноша.
В центр зала крысолюды расставили кухонную мебель – столы и стулья разных размеров, высоты и габаритов: «И как только они всё это сюда затащили?», – недоумевал Кель. Столы были уставлены разнообразной утварью, и опять же, совершенно разной – суповые тарелки соседствовали здесь с плоскими собратьями, салатницами, блюдечками, стаканами, кружками, кувшинами и широкими чашками, судя по всему, когда-то являвшимися вместилищем для варенья. Почти на всей посуде ещё оставались кусочки прилипшей, давно засохшей пищи и грязные разводы от напитков. «Повара завели, а о мойщике не подумали, очевидно», – подколол лекарь грязнуль в своей голове. Некоторые стулья занимали крысолюды с тарелками и ложками в руках – они нетерпеливо стучали ими по столу, подгоняя повара, заставляя того быстрее размешивать похлёбку, в надежде, что так она приготовится гораздо быстрее.
Пока лекарь продолжал осматривать помещение, под непрерывный гомон крысолюдских разговоров, его не отпускала одна мысль: «Что-то не так. Только вот, не пойму, что именно».
Вдоль всей левой стены валялись какие-то бесформенные кучи разнообразнейшего тряпья. Вокруг них непрерывно суетились самки крысолюдов. Они то вытаскивали, то клали обратно кульки одежды, предварительно внимательно их осмотрев. Некоторые забирали кульки с собой и уходили. Кроме того, крысолюдки о чем-то непрерывно переговаривались между собой и, меняясь местами, переходили от одной кучи к другой. Кель предположил, что одежду, украденную и добытую с трупов своих жертв, кровожадные твари скидывали в одну горку, чтобы любой мог подойти и выбрать то, что приглянется, или за что зацепиться глаз.
Лекарю удалось насчитать в общей сумме около пятидесяти особей. Судя по рассказам Лара и Арена, число людей, павших от мелких ручонок зловонных душегубов, значительно превышало количество тварей, представших сейчас перед юношей: «Значит, в одежде они не испытывают недостатка. Почему тогда Хихикающий носил рваную простыню вместо даже самой простецкой куртки?», – недоумевал Кель. – «Наверное, вкусы у них весьма специфичны. Не такие, как у людей».
Каждый представитель мужской части крысолюдов был чем-нибудь да вооружён. Арбалет с собой носил только каждый второй, причём, даже у себя дома они не собирались их разряжать, держа всё время наготове, совершенно не задумываясь о безопасности и возможных травмах, повлечённых по неосторожности. Зато у каждого в руках или за ремнём висел либо нож, либо железная заточка, либо палка, а у некоторых даже меч. Ржавый, щербатый, с затупившимся лезвием, но всё ж таки меч. Среди канализационных монстров затесался даже один, вооружённый тростью, с обмотанной бинтами, закруглённой верхушкой. Очевидно, что чтобы её заполучить, крысолюдам пришлось расправиться с каким-нибудь стариком или калекой. «Совесть и мораль здесь тоже не в почёте», – нахмурился лекарь.
Рассматривая убранство места обитания крысолюдов, Кель услышал за спиной шаги, шумно царапающие плиту «пирса»: «Кажется, часовой вернулся. Отлично, он меня потерял», – подумал он, обернувшись за спину.
Под противоположной стеной располагались спальные места – промятые кучи соломы, разных цветов и размеров. Кое-где даже виднелись тюфяки, судя по виду, оставленные здесь ещё теми, кто занимался постройкой этого места. На каждой такой нехитрой кровати располагалось по три-четыре крысолюда. Одни спали, свернувшись калачиком, другие просто отдыхали, задрав лапки с острыми коготками кверху: «Милота, – скривился Кель, – Была бы, если бы я не знал, что все они беспощадные убийцы».
Припомнив людей, строивших эту канализацию, у лекаря возникла мысль о том, что этот зал мог служить местом, где маги земли, рывшие тоннели под Кориделем, коротали свободное время, в перерывах между работой. «Бесы! И сколько же таких комнат они успели построить для себя? – Юноша стукнул себя кулаком по колену. – А если это не единственное их логово? Что, если я смогу избавиться от них здесь, а в другой части подземелья их останется ещё столько же, или даже больше? А вдруг моя книга даже не здесь? Тогда мразь, подстрелившая Джил вообще живёт не здесь! Получается, а зря сюда сунулся?». От переживаний юноша принялся непроизвольно двигать нижней челюстью, пересчитывая верхний ряд зубов нижним: «Так. Надо успокоиться, – Кель глубоко вдохнул и выдохнул. – Для начала, нужно внимательней осмотреть остальную часть зала – вдруг, что-то удастся обнаружить? Хотя бы зацепку. А потом как следует подумать».
Первым делом лекарь решил поискать взглядом амулеты, которые могли бы остаться здесь ещё от строителей, даже не смотря на то, что если бы они здесь и были, то, непременно, давным-давно разрядились бы. Кроме того, юноша задумался о том, что среди украденных вещей совершенно случайно могли попасться амулеты, способные выдать его присутствие здесь. Пусть и не специально, ведь крысолюды вряд ли умели ими пользоваться.
К счастью, не обнаружив никаких охранных систем, Кель смог заметить в верхнем правом углу довольно внушительную груду наваленных друг на друга мешков. Её охранял самый настоящий элитный отряд крысолюдов в количестве восьми штук – все они носили строгие, черные, хоть и разного покроя, куртки. «Элитные» стояли по стойке «смирно» и совсем не разговаривали, сохраняя каменное выражение лица: «Кого-то они мне напоминают», – тихонько хихикнул юноша. Каждый из охранников был вооружён арбалетом, а за поясом у них торчали начищенные до блеска стилеты. Судя по всему, их клинки являлись единственным чистым предметом среди всего остального барахла, осевшего во всех уголках зала отдыха магов.
Благодаря тому, что один из мешков оказался надорван, Келю удалось увидеть исходивший из дырки золотой блеск. Лекарь охнул: «Это же ворованные драгоценности! Наверное, эти крысолюды в чёрном что-то типа местных дежурных, на случай, если вдруг сюда заявятся стражники! Вот почему Арену и его парням не удавалось застать что-то, кроме пожухшей соломы!».
Повернув голову чуть вправо, Кель порадовался тому, что в данный момент находился в сидячем положении, иначе, он непременно бы упал на месте.
Прислонившись к правой стене, прямо под её центром, стоял высокий, изящный, резной мягкий стул с изогнутыми подлокотниками и выпуклыми ножками, с плавной линией изгиба. На сём произведении плотницкого искусства восседал толстый, с, что удивительно, чистой, лоснящейся шерстью крысолюд. Одет он был в голубую шёлковую рубашку. Она сидела на нём настолько хорошо, словно её шили под заказ. «Золотые пуговицы», пришитые к рубахе, твари соорудили из вятых, в центре которых пробили отверстия, приспособленные специально для этих целей. Спину крысолюда украшала самодельная мантия, выполненная из облезлого лисьего воротника, с неумело приделанной к нему зелёными нитками пурпурной тряпкой, служившей в этой комбинации подолом. Голову чистюли венчала «корона» «инкрустированная» драгоценными камнями. Головной убор крысолюда представлял собой какую-то кривую, круглую, железную полоску, с выступавшими сверху, изогнутыми, острыми зубцами. «Инкрустация» заключалась в том, что туннельные твари просто-напросто загнули зубцы короны так, чтобы те зажимали драгоценные камни, удерживая их на месте, банально не давая упасть. Главной отличительной особенностью коронованного чистюли, помимо нормальной шерсти, являлись вымазанные жиром, скрученные карандашиком, усы: «Но ведь они нужны животным, чтобы ориентироваться в пространстве? Или я чего-то не знаю? Может, эти монстры потеряли такую возможность после своей краткосрочной эволюции?», – недоумевал лекарь. Сам крысолюд был с ног до головы увешан драгоценностями, прямо как рассказывал Лар – на запястьях и хвосте золотые браслеты и цепочки, на пальцах рук и ног кольца, а на шее ожерелья, кулоны и бусы. У основания «трона» стоял длинный, блестящий, острый меч, по размерам явно не очень подходивший существу небольшого роста. «Неужели, среди всего награбленного не нашлось даже самой простецкой диадемы? Или они считают, что это украшение только для женщин? Но почему тогда… разве что он… разве что он? Ха! – Кель саркастически прищурился, его лицо исказила язвительная улыбка. – Точно! Вспомнил! Он пытается походить на короля Джум’Арана! Старается выглядеть точно так же, как король на том портрете, что я видел в кабинете комиссара Исая! Крысиный Король подражает королю человеческому! Вот умора! Поэтому они и корону такую дурацкую соорудили – чтобы Король Крысолюдов смотрелся как настоящий! Только вот интересно, каким образом они умудрились побывать в комиссариате?», – поиски ответа на сомнительный вопрос юноша решил оставить на потом.
Напоследок, глаз лекаря зацепился за что-то блестящее, лежавшее у подножья стула Крысиного Короля, что-то очень смутно знакомое. Келю пришлось прищуриться, чтобы разглядеть сверкающий предмет. В следующее мгновение его глаза расширились: «Книга! Моя книга! Она здесь! Видимо, не обнаружив в ней ничего ценного – король просто выбросил её под ноги!» – радость настолько переполнила юношу изнутри, что он чуть было не подпрыгнул на месте от восторга. Но тут же успокоился: «Так, томик ещё не в моих руках. Нужно как следует всё обдумать».
Закончив обозревать убежище крысолюдов, Кель стал раздумывать над своим планом действий, заодно, по-новой, обшаривая взглядом каждый уголок помещения, продолжая искать ту самую деталь, что не давала ему покоя на протяжении всей слежки.