bannerbannerbanner
полная версияКель и Джил. Тайны древних

Иван Владимирович Кириллов
Кель и Джил. Тайны древних

Полная версия

– По пути в Раут я где-то здесь устраивалась на привал в удобном местечке. По моим ощущениям, мы уже должны были оказаться где-то рядом с ним.

Парень не собирался отступать и продолжал допрос:

– А чем оно настолько лучше остальных, что ты так тщательно высматриваешь именно его?

– Там в центре стоит здоровенный пень, а вокруг него ещё три штуки поменьше, ну натурально – стол и табуретки…

Дальше ответ девушки человек из листвы не расслышал – они отдалились на приличное расстояние.

Но этого оказалось достаточно. Быстро сообразив, о каком месте рассказывала девчонка, он бесшумно спустился с дерева, как делал уже тысячи раз, пригнулся, и рысью помчался к той самой полянке, не издавая ни одного лишнего звука.

Бегом он добрался до места назначения намного быстрее чем те, за кем он собирался наблюдать.

Осмотревшись, человек в плаще мигом определил идеальную для себя позицию – высокое дерево, с крепкими, толстыми ветками и густой листвой, откуда, в случае крайней нужны, можно было бесшумно и быстро скрыться, оставшись незамеченным, но при этом оно располагалось достаточно близко к пням, что позволяло без лишних проблем подслушать разговор парня и девушки. Он незамедлительно туда забрался.

Долго ждать не пришлось.

Всё время, что путники беседовали по ходу трапезы – человек в плаще слушал, внимал, и анализировал каждое слово, настолько тихо и неподвижно, что сумел сохранить своё присутствие в полном секрете.

Разузнав, что парень с девушкой направляются прямиком в Коридель, и убедившись, что они не собирались никуда сворачивать с главной дороги, человек в плаще незаметно спустился с дерева, и бесшумно ретировался. Он выяснил всё необходимое.

***

Кель и Джил всё продолжали идти, даже когда уже совсем стемнело, а на небосводе зажглись звёзды. Лекарь беспечно любовался ими, а артистка, напротив, внимательно смотрела себе под ноги.

Юноша не слишком хорошо разбирался в расположении звёзд и созвездиях, но, тем не менее, умел находить все основные знаки явления. Он перевёл взгляд на Джил, но она этого не заметила, и продолжала вглядываться на дорогу. «Интересно, когда мы остановимся на ночёвку? Хоть я и вздремнул немного у Сола, и восстановил силы, но и то уже слегка притомился, а она всё топает без устали», – подумал он, но не стал озвучивать эти мысли, чтобы его не приняли за жалующегося, ноющего тюфяка, а вместо этого задал совсем отстранённый вопрос:

– Джил, а под каким знаком явления ты родилась?

Артистка бросила на него короткий, опостылевший взгляд, и буркнула, вновь опустив голову:

– Так ты у нас что, ещё и звездочёт? Небось, карту небесных светил наизусть знаешь?

Кель миролюбиво хохотнул:

– Не, не знаю. Ну, не всю, так, основные штуки. Самые занимательные. – Он замолчал, в ожидании ответа девушки, но та вовсе не намеревалась продолжать этот разговор. Тогда лекарь мягко настоял на своём. – Ну, так, а всё-таки?

Джил посмотрела на него, вздохнула, и лениво промямлила:

– Снежной мыши. – Наконец расколовшись, артистка задала закономерный встречный вопрос, скорее всего, из вежливости. – А ты?

– Медведь затмения.

Прошло совсем немного времени, прежде чем юноша перешёл к следующему пункту:

– А ты веришь, что судьба людей, родившихся под определёнными знаками, предопределена, как и некоторые черты характера?

Девушка отрицательно завертела головой, промычав:

– М-м.

– Ха-х. Я тоже.

Казалось бы, на этом тема исчерпала себя, но тут Кель задумался о том, что только что сказала Джил – знак снежной мыши в последний раз появлялся не так уж и давно, и располагался как раз после медведя, и это шло вразрез с предположением лекаря о том, что артистка была старше его всего на несколько лет, по всему выходило, что либо девушка прожила на этом свете аж целых тридцать годков, на которые ну никак не выглядела, либо ей только в этом году стукнуло восемнадцать:

– Джил, прости за нескромный вопрос, а сколько тебе лет? – Уточнил он нерешительно. Но на этот раз он сомневался не в словах артистки, а в своих познаниях в области последовательности знаков явления.

Девушка сердито цокнула языком:

– Какая тебе разница? По-моему, ты и сам всё прекрасно посчитал.

Лекарь виновато погладил затылок:

– Просто хотелось бы удостовериться. Как-то мне не вериться, что ты на год младше меня. А по-иному выходит, что ты…

Джил резко вклинилась в речь Келя:

– Да-да, мне всего восемнадцать. – С негодованием подтвердила она.

– Восемнадцать?! – Воскликнул юноша, и, не до конца осознавая, что он только что услышал, зачем-то начал отсчитывать озвученное число на пальцах. – Получается, раз ты путешествуешь три года, значит, ты ушла из дома когда тебе исполнилось всего пятнадцать?!

Артистка опасливо огляделась, и высказалась суровым полушёпотом:

– Орать ночью в лесу, особенно в котором завелись грабители, не лучшая идея, гений. – Вылупив глаза, Кель понял, что только что сотворил немалую глупость, и тоже осмотрелся в поисках опасности. После чего сделал такое движение, как будто бы запер губы на невидимый замок, а ключ выбросил. Этим жестом ему удалось немного смягчить недовольство девушки. Она заговорила чуть мягче, но всё так же – очень тихо. – Ну да, всё верно. А что такого?

Лекарь невольно присвистнул. Сообразив, что он опять прокололся, юноша, тут же зажал рот обеими руками. Сдвинув брови и прикрыв глаза наполовину, Джил посмотрела на него, как на последнего идиота. Стоит признать, заслуженно. Кивнув в знак согласия с позицией артистки, Кель всё-таки поделился собственным мнением:

– Пятнадцать лет – это, можно сказать, ещё ребёнок! Должно быть, тебе пришлось совсем несладко?

Артистка особенно не любила три вещи: тех, кто слишком много болтает, тех, кто пытается лезть к ней в душу без приглашения, а ещё разъяснять что-то очевидное. Данный вопрос включал в себя все три этих пункта, и поэтому немедленно возвёлся в ранг риторических. Вместо этого девушка предостерегла своего спутника:

– Ты лучше не открывай рот без крайней надобности, и, я самими Освободителями клянусь, если ты ещё, хоть один-единственный раз свистнешь, – она сунула кулак ему под нос, – я сниму свои вонючие портянки, и запихаю так глубоко в твою неумолкающую глотку, что ближайшую неделю ты сможешь только дышать. Усёк?! – Лекарь часто-часто закивал. – Если ты не знал, по ночам звуки разносятся гораздо дальше, чем днём. Дубина. – Закончив свою тираду, она немедленно развернулась, и зашагала дальше.

Судорожно сглотнув, юноша со всей серьёзностью отнёсся к указаниям Джил, и, поэтому решил отложить все разговоры до утра. И, на всякий случай, перестал любоваться красотами природы, и тоже начал поглядывать по сторонам, в поисках чего-нибудь подозрительного.

Когда они прошли ещё некоторое расстояние, с артисткой начало твориться что-то неладное. Дыхание стало тяжелее и громче, а глаза бегали из стороны в сторону – она то нерешительно смотрела на Келя, то виновато глядела себе под ноги, то отворачивалась в сторону леса, точно старалась высмотреть там что-то важное. Но, что самое главное, девушка совсем перестала следить за дорогой.

Лекарь забеспокоился. Он очень внимательно посмотрел на артистку, и искренне участливо поинтересовался:

– Джил, с тобой всё в порядке? Ты не заболела? Нормально себя чувствуешь? Видок у тебя какой-то нездоровый. – По профессиональной привычке он потянулся рукой к её лбу, чтобы оценить температуру, но вовремя осёкся, сжав ладонь в кулак, опасаясь, что артистка могла чересчур резко отреагировать на подобный жест. Вместо этого он настороженно огляделся, и спросил опасливо, почти неслышно. – За нами что, кто-то следит?

Своими вопросами он словно бы вывел её из какого-то транса. Одёрнувшись, девушка заговорила сбивчиво:

– А, что? Нет-нет. Вроде, нет. – Понуро опустив голову, она глубоко вздохнула, и заговорила, похоже, попытавшись прикрыть раскаяние злобой. – Слушай, Кель, я, то есть, ты. Ты такой открытый и искренний, тебя можно читать, как открытую книгу. – Лекарь не мог полностью согласиться с данным утверждением, в конце концов, они ещё недостаточно хорошо узнали друг друга, но не собирался перебивать артистку. – И ты как на дух выкладываешь мне всё, о чём бы я не спросила. Иногда даже излишне сдабривая подробностями. А стоит тебе задать мне хоть один маленький, хоть сколько-то личный вопрос, в ответ я только огрызаюсь и хамлю. – Она самую малость замялась. Похоже, она действительно злилась, но только не на лекаря, а на саму себя. – В общем, в качестве извинений, я хотела бы хоть раз ответить тебе взаимностью, и поделиться одной из самых сокровенных моих тайн. – Джил смущённо посмотрела на Келя исподлобья. В этот момент она выглядела настолько уязвимой, что лекарь сразу догадался, насколько нелегко ей давалось это признание, и, прежде чем продолжить, ей захотелось увидеть, как он на него отреагирует. Юноша постарался максимально облегчить ей эту задачу, и поэтому изобразил на лице понимание и сочувствие. – Видишь ли, тогда, в трактире у Сола, я соврала, что зарабатываю на жизнь одними лишь выступлениями.

Так как Кель считал Джил крайне неординарной личностью, его ментальный чердак проломился, и в голову самым настоящим градом посыпались мысли и предположения относительно того, чем же ещё, помимо метания ножей, могла заниматься бродячая артистка. Из всего, что пришло на ум, самым невинным, оказалось, пожалуй, рисование, а самым порочным, наверное, азартные игры. Сгорая от нетерпения, лекарь только и смог выдавить из себя:

– А чем же тогда ещё?

Артистке понадобилось ещё около минуты, чтобы собраться с духом. Наконец, подняв на юношу тяжёлый, но полный решимости взгляд, она выпалила:

– Время от времени я охочусь за головами.

Такого поворота лекарь совсем не ожидал, как и того, что случилось с ними в следующий момент:

– Чего-о-о-о-ох?! – У Келя из лёгких вышел весь воздух от удивления.

 

Но вовсе не из-за признания девушки, хотя, на самом деле, и из-за этого тоже. Основной причиной, по которой он повысил голос, являлось то необычное обстоятельство, что и он, и его спутница внезапно подлетели в воздух, и так там и зависли, промеж небом и землей, плотно прижавшись друг к другу, и не понимая, что же произошло.

– Бесы! – Поддержала лекаря сдавленным возгласом новоиспечённая охотница за головами.

Немного придя в себя, юноша сообразил, что они оказались подвешены в полутора метрах над землей, в сети, на дереве. Верёвка, которая удерживала их в заточении, обвивалась вокруг толстой ветки, и уходила куда-то за ствол. Сеть оказалась весьма крепка и надёжна – полотно, из которого её сплели, имело толщину в два пальца. Кель очутился в полулежащем положении, с задранными кверху ногами, что ощущалось весьма неудобно, так как пятки оказались значительно выше головы. Джил, в свою очередь, поначалу тоже приняла крайне неудачную позу, но ей удалось довольно ловко извернуться, скинуть походя с плеча рюкзак, и усесться на колени. Она настолько умело провернула этот трюк, что лекарю даже показалось, что артистка специально тренировалась для подобной ситуации, и поэтому всегда была к ней готова. Однако его голову тут же заняли более насущные проблемы. Юноша хотел задать свой вопрос тихонько, но, к собственному удивлению, сорвался, и завопил во всю мощь своих лёгких:

– Джил, что происходит?! – В его голове, словно мухи вокруг мёда, хаотично роились различные пугающие предположения, и их жужжание заглушало голос разума. Кель попытался взять себя в руки, и отчасти ему это даже удалось. Понизив голос, он, тем не менее, вместо чего-то внятного, сам того не желая, выдал одну из самых абсурдных своих догадок. – Мы ведь всего-то угодили в западню солдат Раута, правда? – Он нервно хохотнул. – Сейчас они придут, спустят нас на землю, мы им всё объясним, и они нас отпустят, так ведь?! – Уточнил он дрожащим едва ли не писком.

Вместо того, чтобы тратить вдруг ставшее настолько дорогим время на то, чтобы отвечать на неуместные вопросы лекаря, артистка сосредоточилась, и быстро мотнула головой туда и обратно. Никого не обнаружив, девушка попыталась достать один из своих метательных ножей, но, к сожалению, её плащ настолько неудачно закрутился и смялся, что они оказались недоступны. Как на зло, похожая история случилась и с кинжалами – достаточно быстро вооружиться ими не получилось бы, а возня в данный момент выглядела как непозволительная роскошь. Цыкнув от досады сквозь зубы, она совершила едва заметное, едва ли не молниеносное движение – резко согнула и тут же распрямила пальцы правой руки. Через мгновение в ладони девушки оказался нож, совсем непохожий на тот, что она давала посмотреть юноше на привале. Без лишних слов, Джил принялась резать верёвки, не обращая никакого внимания на эмоциональное состояние своего попутчика.

Нож возник настолько быстро, что, если бы Кель в тот момент моргнул, то не успел бы заметить, что оружие вылетело из рукава артистки. В свете луны лекарь сумел разглядеть, что обоюдоострый клинок ножа, по форме напоминавший лопату для земляных работ, разделялся надвое прямоугольным вырезом, идущим от кончика к середине клинка. Рукоять заменял металлический прямоугольник, немного толще и шире, но в разы короче лезвия. Эфес и клинок соединяла узкая, но крепка перемычка, благодаря которой девушка удерживала нож за рукоять, зажав её промеж двух пар пальцев.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Угораздило же! Всего на минуту расслабилась, и на тебе! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – Яростно и непрерывно шипела Джил сквозь зубы.

Кель же, не обнаружив поблизости какой-либо явной угрозы, усилием воли подавил свой первоначальный приступ паники. Он попытался принять более удобную позу – для этого лекарь вытянул руки вверх, схватился за сеть, и подтянулся. Юноша больше не испытывал дискомфорта, и теперь тоже мог сделать что-нибудь полезное, однако, расплатился за это тем, что значительно раскачал западню.

Что несказанно взбесило артистку:

– Кель! Идиот! Не ёрзай, ты же мешаешь! – Гневно выругалась она, не разжимая челюстей, не прекращая при этом остервенело пилить верёвки.

Лекарь заметил на её пальцах что-то тёмное и жидкое. Он тут же определил сочащуюся кровь. Похоже, из-за спешки и неудобного положения, девушка не слишком удачно поймала выстреливший из её рукава нож. Тут же в разум юноши пришло осознание того, откуда у артистки появились множественные шрамы на пальцах.

Кель ещё раз огляделся в поисках чего-то или кого-то, что могло бы доставить им неприятности, но, вновь не приметив рядом ничего необычного, он спросил, теперь тоже шёпотом:

– Джил, так что всё-таки происходит?

– Заткнись! Помогай, давай! – Злобно прошипела артистка, и мотнула головой назад. Лекарь мгновенно разобрался, чего от него хотели, залез обеими руками в комок, который в данный момент представлял собой плащ артистки, немного порылся в нём, и извлёк наружу первый попавшийся метательный нож. Девушка тут же провела краткий инструктаж. – Режем по общей линии, – одним стремительным движением, она обозначила пальцем фронт работ, – я – сверху, ты – снизу. Поторапливайся.

Пока юноша мешкался, пытаясь сообразить, откуда ему следовало начать резать, артистка уже успела выполнить добрую половину работы.

Как вдруг из кустов послышался мерзкий, хриплый голос:

– Смотри-ка, Пёс, каких замечательных пташек занесло в наше уютное гнёздышко. Ну прям голубок и горлица. – После небольшой паузы, он добавил. – Только вот горлица, похоже, с изъяном. Отсюда не разглядеть.

Ему вторил густой, лающий бас:

– Ага, а я-то уж думал, они о нас как-то пронюхали. Слышь, Сухой, я говорю, уже забеспокоился, что они нас заметили, и какой-нибудь лесной тропой пошли обходить.

– Да я с первого раза понял! – Раздражённо прикрикнул мерзкий голос.

Джил прервала свою попытку освободиться, затем вырвала метательный нож из рук лекаря и спрятала оба клинка в голенище сапога. А потом прошептала так тихо, что услышать её удалось только лекарю:

– Мы в глубочайшей заднице. Сохраняй спокойствие, и, в случае чего, беги, и не путайся под ногами.

Громко шелестя листвой, из кустов вышли двое немолодых мужиков. Первое, что бросилось Келю в глаза, от чего у него пробежал холодок по спине – пурпурные накидки, что носили эти двое, такие же, которые он видел на солдатах в Рауте. Но своими противными, немытыми рожами на военных они не походили. Совсем. Лекарю не хотелось этого признавать, но чутьё подсказывало ему, что они попались в лапы самых настоящих разбойников.

Один из них, которого прозвали Сухим, хищно улыбался, и ничего хорошего это, отнюдь, не сулило. Помимо прочего, у него не хватало нескольких зубов, что вовсе не красило его физиономию, а напротив, заставляло выглядеть ещё более устрашающе. Кроме этого, юноша обратил внимание на его кривой, очевидно, множество раз переломанный нос. Бандит зачёсывал назад давно немытые, прилично отросшие волосы, которые крепко сдерживал на месте толстый слой кожного жира. Нижнюю часть лица обрамляла густая, жёсткая щетина.

Его напарник выглядел ненамного лучше. Маленькие, широко посаженные глаза вкупе со сплющенным носом, висящими, небритыми щеками и отёкшим лицом придавали ему сходство с бульдогом. Лающий голос идеально гармонировал с его внешностью и кличкой, которую, ему, скорее всего, присвоили соратники – Пёс.

Включая солдатские накидки, эти двое одевались почти одинаково. Оба носили котарди тёмно-кирпичного цвета. Кель знал правильное название этого вида одежды, потому как всю жизнь прожил со швеёй. Но в данном случае одежда приходилась владельцам не по размеру, отчего больше походила на хлопковые, бесформенные, плохо сшитые куртки, доходившие бандитам до середины бедра. Только если на Сухом верхняя одежда висела мешком, точно на вешалке, то пуговицы Пса боролись не на жизнь, а на смерть за каждый миллиметр ткани, который могли удержать на его внушительном дряхлом пузе. Оба носили мешковатые от пояса до колен, но сильно зауженные на голенях брюки – тощий светлые, а толстяк тёмные. На поясе Сухого болтался меч. Лекаря заставляла крайне неуютно себя чувствовать схожесть этого оружия с тем, что он видел у солдат в трактире у Сола, потому как воображение тут же обрисовало ему незавидную судьбу служителей порядка, которая, похоже, теперь поджидала и их двоих. Пёс же пользовался массивной деревянной дубинкой.

Худощавый пристально осмотрел улов, и произнёс, слегка наклонившись к товарищу:

– Смотри-ка, Пёс, – он мотнул головой в сторону ловушки, – сеть разрезали. Значит, у них есть какое-то оружие – это надо исправить. Давай. – И хлопнул подельника по лопатке, подталкивая вперёд.

Собакообразный разбойник возмутился, и пролаял:

– А чё я-то сразу?

– Лады, давай так – начнём вместе, потом я обыщу пацана, а тебе позволяю облапать девку, но за это в лагерь ты потащишь их один, идёт?

Долго уговаривать не пришлось. Заплывшие глазки Пса сразу же засверкали нехорошими огоньками:

– Идёт! – От предвкушения он так резко тряханул головой, что по его висячим щекам пробежались волны.

Сухой кивнул. После чего вытащил свой меч, и закричал, направив его в сторону пленников:

– Даже не думайте рыпаться! Если кто дёрнется – сразу в обоих лишних дырок понаделаю, понятно?!

Лекарь и артистка, переглянувшись, нехотя кивнули.

Бандиты начали медленно приближаться к сети, сосредоточенно наблюдая за своими жертвами, как вдруг, неожиданно даже для самого себя, не выдержав напряжения, юноша выпалил:

– Откуда у вас эти накидки?! – От его голоса прямо-таки разило нескрываемым волнением. Келю немедленно стало стыдно за свою несдержанность, и, в очередной раз собрав волю в кулак, он взял себя в руки, и успокоился, насколько возможно.

Разбойники озадаченно переглянулись, поняли друг друга без слов, и, оскалившись, крикнули одновременно, едва сдерживая смех:

– Подарили! – И зловеще захохотали.

Смех Сухого напоминал скрип несмазанных дверных петель, в то время как бульканье Пса создавало ощущение, что тот задыхается, и ему требуется немедленная медицинская помощь.

Отсмеявшись, бандиты подошли ближе к сети. Тощий молча протянул руку. Кель украдкой взглянул на Джил, та, не колеблясь ни секунды, вытащила из голенища сапога ту самую пару ножиков, что спрятала ранее, и передала Сухому, тот, не отрывая взгляда от ловушки, отдал их своему напарнику. Пёс начал внимательно осматривать приобретение, после чего присвистнул:

– Слышь, Сухой, чё говорю, да это не обычные ножички, смотри, у них рукояток даже нормальных нету, и лезвие какое-то необычное.

Он поднёс предметы обсуждения ближе к лицу напарника, чтобы тот мог их осмотреть, не отвлекаясь от пленников, и не опуская меча:

– Мх-м. Такие, обычно, пользуют для скрытого ношения. Значит, они не так просты, как кажутся. Надо их обобрать, прежде чем спускать. – Сухой отвёл руку Пса, и скомандовал. – А ну-ка, вы двое, показывайте, что под плащами!

Кель и Джил обречённо переглянулись, но выполнили приказ, настолько споро, насколько позволяло их положение. Получилось совсем неловко – вначале лекарь попытался помочь артистке раскрутить плащ, но они мешались друг другу, толкались, и теряли равновесие, из-за того, что сеть раскачивалась от их движений. Тем не менее, в конечном итоге, у них все получилось.

Сухому же явно доставляло непомерное удовольствие командовать, а то, что ему настолько беспрекословно подчинялись, приводило его во внутренний восторг. Он с пристрастием осмотрел имущество пленников:

– Так-так-так, что тут у нас? О-о-о, – он одобрительно качнул головой, – эй, пацан, давай-ка сюда сумку! – Кажется, он знал, что носят в подобных матерчатых ёмкостях. Он посмотрел на Пса и призывно махнул рукой в сторону ловушки. – А я смотрю, вы, пока нас ждали, удобную дырочку проделали для передачек, да? – И добавил издевательски. – Как великодушно!

К несчастью, Джил действительно успела перерезать несколько верёвок: всё ещё недостаточно, чтобы вовремя сбежать, зато вполне хватило, чтобы расстаться со своим добром так, чтобы грабители чувствовали себя вне опасности. Кель расстегнул единственную пуговицу на своём плаще, едва не заехав артистке локтем по лицу – всё же пространства не хватало даже для столь элементарных манёвров, снял сумку, и протолкнул её в брешь в сети.

Пёс поймал её, и тут Сухой засуетился:

– Дай-ка я посмотрю. – По его недоверию в его голосе стало понятно, что ответственные поручения его пузатому напарнику старались не доверять.

Тот выполнил просьбу без задней мысли. Тощий отдал собакообразному свой меч и наказал:

– Не спускай с них глаз, Пёс! – После чего бесцеремонно зарылся в сумку лекаря.

Толстяк с восхищением взглянул на доставшееся ему колюще-режущее оружие. Похоже, напарник ещё и не хотел давать ему острые предметы без крайней необходимости, что многое говорило об умственных способностях Пса. Затем, гордо выпятив грудь, и самодовольно улыбнувшись, толстяк направил остриё меча на пленников. Кель заметил, что лезвие слегка подрагивало, исходя из чего сделал вывод, что у бандита дрожали руки, либо из-за возраста, либо, что вероятнее, из-за излишнего употребления алкоголя.

 

Изучив содержимое сумки, Сухой радостно воскликнул:

– Ого, Пёс, да нам свезло! Пацан-то, оказывается, лекарь! Налёт на аптеку можно отложить! Пополним запасы нашего старикана, и не придётся светиться лишний раз!

Собакообразный никак не отреагировал на слова тощего, потому что боялся оторвать взгляд от рук Джил, потому как теперь она держала частично развёрнутый плащ в руках, отчего её метательные ножи оказались на виду, а лезвия кинжалов начали ярко поблёскивать в свете луны. Наконец Пёс, не отрывая взгляда от пальцев артистки, медленно повернул голову, и пробулькал настороженно:

– Слышь, Сухой, чё говорю, а у девки-то полно ножей, да ещё и кинжалы на поясе какие-то, чего доброго, прирежет нас обоих, глазом не моргнёшь, а?

Худощавый посерьёзнел:

– И то верно. Надо её сразу разоружить.

Он очень осторожно поставил сумку Келя на землю, видимо, боясь разбить или повредить хоть что-то из свалившегося на голову счастья, в виде лекарств, и рыкнул на Джил:

– Значит, так, девка, сейчас ты медленно сворачиваешь свой плащ, и передаешь его моему другу без резких движений. – Он с сомнением посмотрел на Пса, забрал у него меч, а в ответ на непонимающий взгляд соратника, мотнул подбородком в направлении ловушки. – Затем, ещё медленнее, расстёгиваешь свой пояс, и его тоже просовываешь через дыру в сетке. После этого ты, держа руки на виду, неторопливо вытаскиваешь все свои ножички, припрятанные в укромных местах, и тоже отдаёшь ему. Рюкзак вытолкнешь наружу последним, а если попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус, – тут тощий легонько ткнул остриём меча в ногу юноши, – в первую очередь из-за тебя пострадает твой дружок, а не ты, понятно?

Джил кивнула и неспешно, со скоростью черепахи, чтобы не спровоцировать разбойника, развязала верёвочки на шее. Свернув плащ, настолько аккуратно, насколько позволяла ситуация, артистка медленно передала его Псу. Тот, недолго думая, расстелил его на земле и кинул на ткань те два ножа, что девушка отдала в самом начале.

Когда пришла очередь пояса, Джил положила пальцы на пряжку, и собралась её расстегнуть, как вдруг на секунду заколебалась, с горечью взглянув на свои кинжалы. Моргнув, чтобы бандиты не заметили изменения положения её глаз, артистка украдкой посмотрела на меч Сухого, который в данный момент упирался прямиком в бок Келя. Девушке явно больше всего не хотелось расставаться именно с кинжалами, из-за чего она начала быстро перебирать в голове варианты, как скоро и безопасно переменить ситуацию в свою сторону. К сожалению, безуспешно.

Замешательство Джил не ускользнуло от цепкого взгляда Сухого. Недовольный этим бандит её поторопил:

– Давай быстрей! А то я сейчас новую дырочку ему в груди просверлю, – остриё лезвия на полсантиметра вошло в одежду лекаря, отчего тот, дёрнувшись, отстранился, болезненно поморщился и засопел, – чтобы лёгкие проветривать! – Бандит злорадостно хохотнул.

Артистка сокрушённо выдохнула через ноздри. Ей ничего не оставалось, как отстегнуть свой пояс, и отдать его Псу. Как оказалось, на задней части ремня так же висела парочка метательных ножей. Но собакообразный не обратил на них особого внимания, вместо этого он уставился на кинжалы и ахнул:

– Ого! Сухой! Да это же не заточки какие-нибудь! Тут работой мастера попахивает, не меньше! – Не поднимая головы, толстяк развернулся к напарнику. – Слышь, чё говорю-то? Стоят целое состояние, небось!

В ответ тощий свирепо гаркнул, сжав свободную руку в кулак:

– Не поворачивайся к ним спиной, идиот! – Собакообразный подпрыгнул, развернувшись в полёте, испуганно вылупил глаза и отшатнулся на пару шагов. Хотя и зря. Артистка еле слышно скрипнула зубами от досады. Если бы она успела разрезать ещё несколько верёвок, чтобы иметь возможность свободно выбраться наружу, сейчас всё могло бы пойти совсем по-иному. Худощавый разбойник с немым укором посмотрел на грузного товарища, тот только хлопал очами. Потом всё же положительно высказался насчёт добычи. – Это хорошо, что кинжалы качественные – покажем их главному. Если они действительно так хороши, как ты говоришь – наверняка он останется доволен, и добавит их себе в коллекцию. – Сухой жадно ухмыльнулся. – Авось тогда и нам чего перепадёт. Как за такой улов не наградить-то?

Пёс, тоже обрадованный такой перспективой, улыбнулся так, что уголки рта утонули в обвисших щеках, и по-кретински блаженно гэкнул. Он небрежно кинул пояс Джил на расстеленный на земле плащ так, что кинжалы брякнули о ножи. Глаза артистки налились кровью от подобного безалаберного обращения с её любимым имуществом. Пёс, не обратив на это внимания, выжидающе уставился на путников. Не отрывая от толстяка гневного взгляда, артистка нащупала рукой рюкзак, схватила его за верхнюю петельку, и пропихнула сквозь дыру в сети. Собакообразный, не ожидая того, что тот тяжелее, чем кажется на первый взгляд, поймав рюкзак, просел, ухнув, пошатнулся, едва не завалившись на бок, и почти уронил добычу на землю. После чего восстановил равновесие, и с грохотом скинул её в общую кучу на плащ.

Девушка презрительно хмыкнула.

Сухой нахмурился:

– Слышь, девка, думаешь, я только вчера родился? Я прекрасно знаю, что такие как ты всегда держат туз в рукаве. Давай-ка, вытаскивай всё, что осталось, а то твоему дружку не поздоровиться. – Он грозно ощерился.

Джил, закатив глаза, медленно неслышно сердито вздохнула. Одной рукой она ухватилась за верёвки, чтобы удержать равновесие, а другой потянулась к голенищам сапог, достала из каждого по два метательных ножа, и раздражённо кинула их толстяку под ноги. Тот простодушно нагнулся, поднял их все, и швырнул к остальному добру артистки.

Худощавый одобрительно, даже с некоторым уважением, усмехнулся:

– Ишь ты, какая. С гонором. – И пробубнил. – Ну ничего, это мы поправим.

Сухой испытывал несказанную радость от того, что всё шло, как по маслу, и пленники не стремились доставить им проблем. Он с подозрением осмотрел весь арсенал, конфискованный у девушки, и сваленный в одну гору. А затем уточнил, прищурившись:

– Это точно всё?

Джил молча кивнула.

Немота, внезапно одолевшая артистку, вывела тощего бандита из себя, о чём он незамедлительно поведал:

– Что, говорить разучилась?! – Оскалившись своей просвечивающей устрашающей улыбкой, он злобно добавил. – Отвечай нормально, когда я к тебе обращаюсь! Пользуйся своим прелестным язычком, пока позволяют. – Он провёл большим пальцем по острию своего меча, в его глазах сверкнул кровожадный огонёк. – И зубками тоже, пока они у тебя ещё есть.

Впрочем, ему ни на секунду не удалось напугать Джил – на её лице не промелькнуло и тени страха. Тихонько высокомерно усмехнувшись, она ответила совершенно спокойно и чётко:

– Да, это всё. – Артистка с обжигающей ненавистью посмотрела на своего пленителя, благо, он не мог разглядеть этого в темноте.

Враждебно гладя на девушку, худощавый грабитель пошевелил нижней челюстью, и надменно хмыкнул, дёрнув плечами:

– То-то же. – Сухой начал опускать меч, будто расслабившись, но в следующий миг совершил стремительный выпад в сторону шеи Келя, остановившись в десятке сантиметров от сонной артерии лекаря. Юноша в страхе одёрнулся, икнув. – Но если ты нам соврала – то за каждый неучтённый нож, или любое другое оружие, которое найдёт у тебя сейчас Пёс, – он медленно перевёл кончик лезвия в направлении кисти Келя, – твой дружок лишится по одному пальцу, усекла?

– Усекла. – Покорно, но с толикой вызова ответила девушка.

– Отлично. – Тощий мотнул головой в сторону ловушки. – Пёс, проверь-ка её обувь ещё разок, на всякий случай.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63 
Рейтинг@Mail.ru