Иван Владимирович Кириллов
Кель и Джил. Тайны древних
Если госпожа казалась Келю весьма привлекательной, то рыжеволосая леди просто поражала воображение своей красотой. Особенно, на фоне всего остального, как самая яркая звезда на ночном небе, выделялись её прекрасные, огромные, изумрудные, сверкающие глаза, глядящие сквозь толпу и суету куда-то в пустоту. Её шёлковое платье своим оттенком идеально подчёркивало её завораживающие очи. Талию украшал пояс с золотой вышивкой. Благодаря не слишком длинному платью, Кель успел разглядеть шикарные, весьма изящные бархатные туфельки барышни. Особенно ему понравилась пара миловидных, крохотных бантиков, что венчали каждую из них.
Увидав эту лисицу, как он тут же про себя её нарёк, юноша, едва удержавшись от свиста, встал как вкопанный. Когда она прошла мимо него, он развернулся на месте и продолжил провожать её взглядом. Её глаза, выражавшие бездонную печаль, невыносимо влекли его, потому в его душу тут же закралась тоска от того, что он сумел увидеть их только лишь на столь краткий миг: «Ого! Вот это да! Ну если это не первая красавица города, то я просто обязан взглянуть на ту, что сумела её превзойти! – Он мечтательно уставился на ближайший особняк. – Вот бы попасть на какой-нибудь приём высшего общества, да поглядеть. – И тут же в его голове родился план, как осуществить задуманное. – Я могу попытаться пройти от имени своего учителя – наверняка меня кто-нибудь да узнает! Если хоть не познакомиться, так пообщаться с такими красавицами – оно уже будет того стоить! – Тут его посетила ещё одна захватывающая мысль, от которой он уже едва не пустил слюни. – А вдруг они все там выглядят ещё лучше?! Ай! Да хотя бы так же!» – размышляя об этом, молодой человек полностью погрузился в свои мысли, теша себя призрачным предвкушением предстоящего пира для собственных глаз, совершенно забыв о реальных нуждах в пире для своего желудка, и прохлады для своего тела.
Не то, чтобы Кель раньше не видел красивых, нарядно одетых женщин, нет, совсем даже наоборот. Но на Джане все представительницы прекрасного пола почти всё время ходили в повседневной одежде, так как каждый день от них требовалось выполнять отнюдь не бумажную работу – в саду, в гостинице, в таверне. Кроме того, женщины помогали разгружать рыбу и товары в порту и не только. Они, не покладая рук, стирали бельё, готовили, мыли посуду, меняли простыни или занимались другими делами, поэтому едва ли не постоянно носили такие же платья и передники, как и местная прислуга. Только рыбаки, из тех, что побогаче, да владельцы какого-либо дела могли позволить каждые пару месяцев покупать и привозить с континента жёнам новые платья, или хотя бы материалы для собственноручного изготовления и починки, поэтому заплатки на одежде островитянок являлись обычным делом.
Конечно, носили они и праздничную одежду, подобную той, что юноша видел на богачах из Раута. Например, на различных торжествах, праздниках, или в особенные дни, вроде именин. И за девятнадцать лет, которые Кель провёл на острове, он настолько привык видеть изо дня в день одни и те же лица, что только красивая одежда и могла победить его апатию и порадовать замыленные глаза. Не стоит забывать, что к Дону’Аллану за помощью обращались и знатные дамы, чьи наряды ничуть не уступали, а иногда даже превосходили те, что Кель сегодня увидел. Правда, позже, во время лечения, они представали далеко не в самом притягательном виде, и это несколько отталкивало Келя, и портило всё впечатление несмотря на то, что он изучал медицину с самого раннего детства.
Мимо промчалось стадо мальчишек разных возрастов. Они что-то восторженно кричали наперебой, и никто из их не слушал, что хотел донести кто-то другой. Краем глаза Келю удалось заметить предмет восхищения сорванцов – один из них нёс в руках ёжика, который постоянно принюхивался, испуганно озираясь по сторонам, но не предпринимал никаких попыток сбежать. Все ребята были одеты в чистую, новую, хотя и простую одежду. Из чего юный лекарь сделал вывод, что всё они принадлежали к высшему сословию. Скорее всего, именно поэтому самый обыкновенный ёж вызвал у них столь бурную реакцию – никого из них старались не выпускать за городские ворота, следовательно, и лесную живность они встречали крайне редко. «Ха! Хоть люди и при деньгах, а всё равно беспокоятся, что дети попортят дорогую одежду во время своих гулянок!» – Кель самодовольно усмехнулся, хотя его самого трудно было назвать бедняком. Однако и к состоятельным людям он имел весьма посредственное отношение.
Сейчас же юноша осознал, что на пути из порта ему, встречались военные, служанки, их госпожи, девочки, девушки, мальчишки, простые работники, вроде грузчиков и дворников, но зато он не увидел ни одного хорошо одетого, зрелого мужчину, похожего на купца, или любого другого представителя знати, или хотя бы члена городского управления. И это в Рауте! В одном из богатейших городов материка. Подобный факт немало удивил Келя, но он не смог связать такой катаклизм ни с одним известным ему событием из истории города. Рауту, за его двадцатисемилетнее существование, не было посвящено ещё ни одной книги и всё, что юный лекарь знал, он почерпнул из рассказов моряков. Разумеется, не обошлось без авторов, которые хотели войти в число первых, кто написал какую-либо научную работу о столь примечательном городе, но их исследования были настолько неглубокими, поверхностными, неточными и столь необоснованными, что в научной среде их никто не воспринимал всерьёз. В том числе и Кель. Поэтому юноша принялся копаться в воспоминаниях и рассказах проезжих и путешественников, чтобы постараться хоть как-то объяснить столь необычное явление.
Строительство Раута началось с того, что король Джум’Аран, рассматривая новую, только что составленную, карту западного побережья отметил, что форма лежавшего там полуострова поразительно напоминала профиль человеческой головы. При этом крайняя точка континента, расположенная на самом кончике «носа», была равноудалена от главных торговых городов эльфов и гномов таким образом, что, если бы между этими городами и кончиком носа провели линии – получился бы почти идеальный равнобедренный треугольник. Прямо на середине линии, соединяющей торговые города двух рас нелюдей, находился остров Кадирес. Этот остров всегда использовался ими для встреч, переговоров и обмена товарами, так как он находился на одинаковом расстоянии от каждого из их городов. Но самое главное, что кончик носа лежал на таком же расстоянии от острова Кадирес, как и любой из этих городов. Это означало, что при благоприятных погодных условиях, у каждой из рас путь до острова занял бы примерно одинаковое количество времени. Тогда Джум’Аран задумался о том, чтобы сделать из Кадиреса не только как торгово-переговорную точку гномов и эльфов, а настоящую нейтральную торговую зону, где ремесленники и торговцы всех рас могли бы свободно торговать, будучи уверенными в своей безопасности, благодаря находящимся на равном расстоянии от Кадиреса войскам родных государств. Заодно король отметил, что остров Джан, где жил маг, исцеливший его дочь, находился по пути к Кадиресу, что означало, что из него можно было сделать перевалочный пункт, на случай чрезвычайных обстоятельств, вроде поломки мачты у корабля, или чего-то подобного.
Ещё в эру рабства эльфы и гномы наладили взаимовыгодный обмен рудой. Гномы, которые могли всю жизнь проработать в шахте без вреда для глаз или лёгких, да и вообще какого-либо ущерба для здоровья, совершенно не умели очищать добытые материалы. А эльфы, которые, в свою очередь, от природы абсолютно устойчивы к любым видам яда, научились работать с химикатами, смертельными для любых других живых существ. Они назвали эту науку алхимией, а её методы и тайны хранились в глубочайшем секрете. Гномы круглый год добывали руду и горную породу, чтобы затем отправить эльфам для обработки. По завершению очистки эльфы возвращали гномам лишь половину полученных материало. После этого мастера кузнечного дела обеих рас использовали добытые ресурсы для изготовления товаров и оружия.
Но в то время, как гномы использовали оружие и доспехи для охоты, защиты от орков, с которыми у них шла борьба с самого начала времён, или разрешения государственных конфликтов внутри страны, а также для облегчения процесса добычи полезных ископаемых, эльфы применяли полученное превосходство для захвата континента людей и превращения коренных жителей в рабов. Достаточно миролюбивых гномов отнюдь не радовали подобные амбиции, но они смотрели на это сквозь пальцы, так как сильно зависели от алхимии эльфов, и им хватало собственных военных конфликтов.
В общем, таким образом, «кончик носа» западного побережья стал идеальным местом для основания города, как с экономической, так и с военной точки зрения.
Король принял решение. Но тогда перед ним встала задача совершенно иного толка – как поскорее заселить вновь построенный город, да не землепашцами и гончарами, а самыми настоящими купцами и торговцами, что поспособствовало бы его скорейшему развитию? Помимо того, что местность Раута всегда была болотистая, из-за чего никто и не желал там жить и до этого, так ещё в море рядом с носом практически не водилось рыбы, отчего даже рыбаки не строили там свои хижины. Хотя, даже если бы там уже поселился хоть кто-нибудь – возведение города на болоте обошлось бы казне в круглую сумму, а что можно взять с рыбаков? При этом город находился на слишком большом расстоянии от столицы, поэтому его следовало сделать самодостаточным, даже несмотря на то, что связь могли обеспечивать маги-медиумы. При всём при этом, пришлось бы собирать с налогов астрономические суммы, чтобы они могли покрывать расходы на содержание целой флотилии кораблей и военного гарнизона.
Немного поразмыслив, король пришёл к гениальному в своей простоте решению – договорившись при помощи послов с главами других государств, Джум’Аран объявил на весь континент о создании независимой торговой зоны на Кадиресе. Сразу же после этого началась продажа земли на территории ещё не построенного города-на-кончике-носа. А тем, кто приобретал ещё неосвоенные земли, в качестве дополнительного вознаграждения за помощь государству, король гарантировал пожизненное снижение налогов самим покупателям, их детям, детям их детей, и правнукам, всем, аж до самого скончания рода – на любые виды торговой деятельности. Самые богатые и ушлые купцы и торговцы, рассмотрев перспективы столь многообещающего вложения, сразу же раскупили всю землю на несколько вёрст от береговой линии, даже несмотря на баснословные цены. Таким образом, король убил даже не двух, а трёх кролей одним камнем – строительство города ничего не стоило казне, заселил местность, да не простаками и крестьянами, а самыми настоящими богачами, налогов которых, даже с учётом всех поблажек, хватало не только для содержания местной армии, но и для пополнения государственной казны.
Лисица уже давно скрылась из виду, но Кель этого не заметил, так как глубоко погрузился в пучину воспоминаний, продолжая столбом стоять на дороге.
Несмотря на то, что до этого момента рассказы всех путешественников, остановившихся на Джане, совпадали, лично Кель сильно сомневался, что король был настолько мудр и внимателен, чтобы разглядеть подобные возможности и перспективы после первого же взгляда на карту, и тут же с хирургической точностью грамотно и гармонично сложить в голове настолько хитроумные решения. Лично Кель предполагал, что, скорее всего, при дворе обитала целая ватага советников, учёных, архитекторов и картографов, которые перебрали десятки, если не сотни всевозможных мест для основания города, а после столько же решений всех предстоящих проблем, и они же высчитали все расстояния. И только после этого в руки королю попали уже готовые планы по сбору средств, строительству, и дальнейшему развитию города. И только затем произошла вся эта история «с гениальным в своей простоте» решениями Джум’Арана. Но, так или иначе, ни один исследователь пока что не собрал по-настоящему надёжной доказательной базы, на основе которой можно было бы заняться изучением основания Раута. Да и кроме процесса строительства изучать пока что было особо нечего – в городе не успело произойти хотя бы одно хоть сколько-нибудь громкое событие, и он всё ещё считался слишком молодым, чтобы иметь реально интересную историю. Так что Кель только и мог, что строить догадки.
Итак, Джум’Аран подписал указ о создании города, и торжественно окрестил его Раутом. Первым делом возникла необходимость осушить болота и вырубить леса.
С этого момента в рассказах путешественников начинались расхождения. Одни рассказывали, что контракт заключали с гильдией магов, другие, что работа была выполнена с применением технологических решений гномов.
Так или иначе в момент, когда сваи стало можно забить в землю, а не утопить, перед архитекторами встала задача выбора материалов для домов. Землевладельцы поголовно отказывались жить в деревянных жилищах, даже многоэтажных. Их главным аргументом являлась та куча золота, что они вложили в создание Раута. И их пожелание выглядело справедливым, ибо за ту же цену в любом другом городе можно было построить целый дворец, поэтому каждый желал получить дом из высококачественного камня. Тогда строителям не осталось ничего, кроме как заключить с гномами контракт на поставку материалов, удовлетворяющих столь высоким запросам.
Охочие до денег гномы всё продолжали безостановочно заготавливать материалы на продажу в Раут, пока однажды не обнаружили, что город людей уже практически достроен, и они больше не собираются тратиться на такой дорогостоящий продукт. Торговцы гномов схватились за головы, ведь работы по добыче и обработке этого камня и им самим выливались в кругленькую сумму. И вот тогда им на выручку пришли те жители Джана, кто успел набить карманы золотом.
Разбогатевшие за счёт славы Дон’Алла, его пациентов и рабочих Раута рыбаки, узнав о беде гномов, предложили выкупить остатки камня практически по себестоимости. Оказавшиеся в безвыходном положении гномы только обрадовались возможности хотя бы выйти в ноль с минимальной прибылью, ведь на их родине в этом камне не было никакой необходимости, поэтому они, не задумываясь, заключили сделку с островитянами.
После заключения мирного договора с эльфами остров Джан отошёл людям, но там никогда не был создан какой-либо управляющий участок или назначен губернатор, который следил бы за распределением территории. Джан, формально, считался частью Раута, но чиновники портового города занимались только решением судебных дел, когда старейшина не мог разрешить конфликт мирно, да следили за исполнением законов. Дистанционно. По отношению к острову даже сборщики налогов исполняли свои обязанности спустя рукава – проводили описание имущества жителей всего раз в год, и даже если сумма собранных средств оказывались прилично меньше, чем следовало из их расчётов, не устраивали никаких разбирательств. Разумеется, на время проверок ушлые жители острова становились намного беднее – их имущество и поголовье домашнего скота, в лучшем случае, ополовинивалось. Поэтому, проблем с землёй населения Джана, в отличие от Раута, не испытывало. Хитрые рыбаки решили строить дома вширь, а не в высоту, и огораживать забором гораздо большую территорию, нежели могли использовать. Ведь, в случае чего, пару этажей всегда можно было достроить, а за расширение владений в любой момент могли начать взимать плату. Таким образом, на Джане появились таверны и гостиницы, а многие, теперь уже бывшие, рыбаки переквалифицировались в садовников, поваров, торговцев и прочие более прибыльные и благородные профессии. Но далеко не все.
Во время постройки Раута, все отходы жизнедеятельности, магии и строительства сливались в море, что вкупе с осушением болот возымело слишком большое воздействие на окружающую среду этого региона. Из-за выброса колдовских отходов в воду, на свет появился монстр, существо, созданное хаотичным смешением магии. Моряки назвали его Кракен. Монстр, не зная никакой меры, начал пожирать и без того скудные запасы рыбы возле берегов Раута, отчего те окончательно истощились. Затем, оголодав, он начал нападать на любые суда, отплывавшие от Раута, топить их, и питаться всем, что находилось в трюмах и на палубах – не брезгуя, в том числе, и человечиной. Совсем немногим чудом удавалось спастись из лап Кракена, они-то и рассказывали горожанам о произошедшем. Не страшась ничего и никого, монстр терроризировал город, атакуя корабли денно и нощно. Поначалу свой промысел прекратили наиболее мелкие торговцы, но, когда оказалось, что монстру нипочем даже самые мощные орудия наилучших военных кораблей, люди сообразили, что жизнь дороже любых денег, и перестали выходить в море совсем. Кракен патрулировал воды неподалёку от берега города ещё несколько дней, надеясь наткнуться на лёгкую добычу, но, когда, наконец, осознал, что больше ему в этой местности ничего не светило – перебрался в открытое море, в поисках пищи, к невероятному облегчению всех жителей Раута и соседних поселений.
Помимо отсутствия рыбы, существовала ещё одна причина, по которой рыбаков было не найти в Рауте – ни один из них не мог позволить себе приобрести землю хотя бы близ этого портового города. А если бы и смог – плавать приходилось бы слишком далеко, и ещё платить неподъёмно высокие налоги за проживание в «городе на кончике носа» – как его иногда называли в народе. И всё это при сомнительном размере прибыли. Благодаря вышеперечисленным обстоятельствам, профессия рыбака до сих пор оставалась актуальной на Джане.
Воспоминания о Кракене заставили юношу поежиться – по его спине пробежались омерзительные мурашки. Он печально опустил голову и глубоко вздохнул. Когда-то давным-давно, ещё в детстве, монстр перевернул жизнь юного лекаря с ног на голову.
Внезапно у Келя за спиной раздалось чьё-то оглушительное гарканье:
– А ну, с дороги! Затопчу! Ну-у-у!
От неожиданности юноша отпрыгнул в сторону, и вытаращился на владельца столь зычного голоса. Им оказался старик-кучер в иссиня чёрном цилиндре и плаще, закрывавшем всё тело, и только руки в белых перчатках, удерживающие вожжи, выглядывали наружу. Кель даже представить себе не мог, насколько же жарко было старику в подобном плаще: «Наверное, он там себя ощущает как печёная картошка. Лицом, по крайней, мере, смахивает» – испытывая некоторую обиду из-за испуга, заметил про себя лекарь. Внутри чёрной как ночь кареты, которую вёл кучер, висели занавески в тон цвету повозки. Когда она проехала мимо, Кель успел заметить двух женщин в траурных платьях с соответствующими вуалями на головах. Одна была молода, в то время как лицо второй украшали глубокие морщины.
Когда мрачная повозка исчезла из виду, в голове юноши пронеслось лишь: «Ну и ну! Хорошо, что сейчас день. Если бы я ночью повстречал невидимый экипаж, которым управляет летающая голова с мертвенно бледными руками, у меня бы от страха сердце остановилось».
Придя в себя после этого небольшого инцидента, Кель огляделся, и обнаружил, что по удачному стечению обстоятельств из задумчивости его выбили прямо напротив точки назначения.
Здание трактира больше смахивало на те, что строили в Джане – в отличие от жилых домов, его построили не столько высоким, сколько длинным и широким, а весь фасад украшали довольно большие, защищённые решётками окна. Таверну сделали всего трёхэтажной, что показалось Келю странным: «Ведь в большой город должно приезжать больше путешественников? Тем более, в такой». Помимо этого, что показалось юноше крайне примечательным, трактир стоял особняком от остальных домов Раута, таким образом, что по обе стороны от него образовывались сравнительно широкие улочки: «Должно быть, они служат какой-то цели. Может быть, там дальше стойла для лошадей? Или чёрный вход, для самых таинственных и скрытных клиентов?» – вообразил себе лекарь.
На деревянной вывеске, висевшей над входом на цепях, из-за чего она шумно колыхалась от ветра, красной краской намалевали «Солёная русалка». Под надписью нанесли рисунок, на котором изобразили ту, в честь кого, судя по всему, и назвали заведение. Хвост русалки исполнили зелёным цветом, а торс – ничем не прикрытым. Лишь грудь морского создания художник кокетливо закрасил длинными, доходящими до самого хвоста, светло-рыжими волосами. Её как будто срисовали с «Бестиария животных и чудовищ, обитающих на землях и в морях, принадлежащих роду человеческому», книжке учёного-исследователя Чин’Табала, которую Кель зачитал до дыр благодаря красочным описаниям самых необычайных существ, их жизни, повадок, и мест обитания. Так или иначе, юноша не смог найти на этой картинке ничего, за что русалку можно было бы назвать солёной – разве что за морские волны, которые окружали камень, на котором отдыхала полуголая красавица.
Перед тем, как что-либо предпринять, юный лекарь решил для начала проанализировать публику, что повстречалась ему на пути, чтоб, как он и задумал ранее, составить хоть какое-то мнение о тех людях, с которыми ему предстояло иметь дело. Однако его намерения потерпели крах, потому как он не смог прийти к какому-либо однозначному выводу: «Что ж, публика здесь слишком разношёрстная. Нужно оставаться готовым ко всему» – единственное верное решение, которое Кель смог вывести их всего, что с ним произошло с того момента, как его нога ступила на причал.
Сделав глубокий вдох, юноша сделал несколько шагов в сторону трактира, распахнул дверь и вошёл.
***
Зазвенел колокольчик, оповестивший хозяев заведения о новых посетителях. Воздух в трактире поприветствовал Келя приятной прохладой, отчего он сразу почувствовал себя гораздо комфортней, чем на улице.
Первое, что бросилось ему в глаза это то, что хозяева трактира хорошо потрудились над освещение, гораздо лучше любого подобного заведения на Джане. Больших окон, что юноша видел снаружи, всё же не хватало, чтобы помочь осветить весь зал целиком, хоть они и пропускали приличное количество света: «Но не оставляют же они вторую половину заведения в кромешной темноте по вечерам» – подумал юноша. С этой мыслью Кель задрал голову и тут же раскусил трюк. Под высоким потолком висела огромная люстра, явно изготовленная с применением магии. Впрочем, за единственным исключением, она выглядела, как и любая другая люстра – круглая, деревянная, из-за перекладин смахивала на колесо кареты. От обычных люстр её отличало только то, что вместо привычных подсвечников по её периметру располагались небольшие стеклянные колбочки, внутри каждой из которых находилась толстая проволока, сделанная из специального сплава, имеющего свойств излучать яркий свет, но только если неподалёку находился маг, который мог бы заряжать её энергией своей души. «Если бы её питали энергетическими амулетами – они бы висели по всему залу, но что-то их нигде не видно. Значит, остаётся только вариант с магом. Должно быть, хозяин таверны имеет высокий доход, раз может позволить себе обслуживание такого устройства», – подумал юноша. Тем не менее, юный лекарь слышал, что недавно в гильдии магов сумели доработать материал таким образом, чтобы он мог впитывать крупицы энергии, постоянно выделяемой душами обычных людей не-магов, при этом не уступая в яркости своей ранней версии. Однако, ему он до сих пор не встречался, хотя на Джане постоянно останавливались корабли, вёзшие на Кадирес на продажу последние новинки магических достижений человечества. «Наверняка ещё не успели распространить по материку, не то, что вывезти за его пределы. Но ведь всё-таки это Раут! Где ещё можно найти всё самое новое, если не здесь?» – подвёл итог юноша.
Такие же люстры висели по всей резиденции, где Кель жил и работал с Дон’Алланом. Ещё будучи совсем ребёнком, он выяснил у учителя их происхождение. Оказалось, что во время Войны-За-Освобождение, хитроумные эльфы сумели изготовить сплав, который светился тем ярче, чем ближе находился человек с могущественной душой. И тогда их лазутчики стали проникать в военные лагеря людей под покровом ночи, и убивали всех магов, лишая таким образом своих противников единственного преимущества. Вследствие чего люди стали проигрывать битву за битвой, не имея ни малейшего представления о том, как эльфы научились настолько точно и безошибочно определять магов среди сотен и тысяч обычных людей. Но продолжалось это лишь до тех пор, пока однажды людям не удалось захватить одного из вражеских шпионов. Благодаря немыслимой силе и физической выносливости эльфов, лазутчик сопротивлялся пыткам, сохраняя здравый рассудок дольше, чем смог бы любой из людей, и сумел сохранить свои секреты. Но, в конечном итоге, его же сила обернулась уязвимостью. Палач людей придумывал всё более жестокие и изощрённые пытки, но жизнь всё никак не покидала тело эльфа. В конечном итоге, мучитель сумел подобрать ключ к ларцу с тайнами шпиона – и тот выдал всё, что знал, не в силах более терпеть истязаний. Заполучив необходимые сведения, маги быстро придумали и овладели способом скрывать истинную силу своих душ даже во сне, а также научились точно определять, когда поблизости находилось хоть несколько грамм злополучного металла, что позволило предотвратить карательные вылазки остроухих. После этого люди продолжили победоносную войну против гнёта эльфов. Использовать же сам сплав в мирных целях люди начали гораздо, гораздо позже, спустя много лет после заключения мирного договора.
Сообразив, что, наверняка, он выглядел довольно нелепо из-за того, что, войдя в заведение первым делом начал столь пристально пялиться на люстру, Кель, тряханув головой, чтобы прийти в себя, оторвал от неё взгляд и принялся осматривать трактир и его посетителей.
Оказалось, что вся мебель здесь была изготовлена из древесины. Стены, пол и потолок – всё в данном заведении хозяева отделали одинаковым материалом. Справа от входа находилась квадратная винтовая протяжённая лестница с перилами и перекладинами, ведущая на другие этажи, и её поставили так, что в одном из углов заведения создавалась густая, непроницаемая тень, с которой, пожалуй, не справилась бы даже магическая люстра. Слева установили длинную, украшенную узорами стойку, вдоль которой расставили высокие стулья на одной ножке, а позади неё, на полках и подставках, расположились бочонки и всевозможные бутыли. Между стеллажом с напитками и прилавком стоял сам хозяин сего замечательного заведения, усердно натиравший кружку фартуком – трактирщик. На противоположной от входа стене, ближе к стойке, виднелся, прикрытый небольшими, высотой в половину человеческого роста, маятниковыми дверьми, проём в стене, который, наверняка, вёл на кухню. Всего в зале стояло около десятка круглых столиков, но только три из них занимали посетители.
За тем, что располагался ближе к выходу, сидела парочка небритых хмурых мужиков, молча распивавших пиво. Судя по штанам, подвязанным верёвкой, они оба были грузчиками. Каждый глядел мимо другого, на свою стену, расположенную напротив. На первый взгляд, судя по их отрешённому виду, складывалось ощущение, что эти двое вообще не знали друг друга, пришли не вместе, да и, в общем-то, не очень-то и стремились подружиться, а за одним столом оказались по загадочному стечению обстоятельств. По какому именно, Кель не имел ни малейшего представления, так как привык, что люди на Джане вместе ходили в питейные заведения, чтобы пообщаться и весело провести время, но никак не просто посидеть друг напротив друга.
Следующие посетители показались юноше гораздо более занимательными. Потому как за соседним столиком сидели те самые три солдата, которых Кель видел по пути в трактир: «Интересно. Обычно военнослужащие, телохранители сборщиков податей, как и сами чиновники, посещая таверны Джана, брезгуют садиться рядом с простолюдинами. А эти совершенно спокойно относятся к компании обыкновенных грузчиков. Должно быть, эти солдаты сами выходцы из семей невысокого сословия» – метко подметил юноша. Теперь у него появилась возможность как следует разглядеть их форму. Остроконечные шлемы, которые напоминали Келю скорлупу лесного ореха, стояли на столе, каждый солдат носил серые штаны и тонкую, белую стёганку, поверх которой надевал кольчугу, прикрывавшую туловище и голову. Торс и колени прикрывало длинное, прямоугольное, пурпурное полотно, прошитое по периметру золотой лентой, с вырезом для головы в центре. В районе нижней части живота её подкреплял пояс, чтобы накидка не мешалась при ходьбе или беге. У всех вояк на вооружении имелись мечи, которые они сейчас дружно сложили на стол, видимо, чтобы не мешали сидеть. Солдаты обсуждали заказ, который собирались сделать после выполнения сегодняшнего задания, а именно – после осмотра груза, доставленного трактирщику с Джана.
В дальнем правом углу, за столиком, который почти полностью спрятался в непроницаемом мраке под лестницей, сидела девушка. Стоя у входа Кель сумел разглядеть только то, что она носила распущенные волосы, зачёсанные так, чтобы прикрыть половину лица. В данный момент незнакомка внимательно изучала собственную руку. Это всё, что юноше удалось узнать о девушке с такого расстояния. Её лица, одежду, или хотя бы длину волос оценить не получилось.
С тех пор, как Кель вошёл в трактир – никто не удостоил его даже мимолётным взглядом, что слегка удивило лекаря. Пожав плечами, наш герой протиснулся между солдатами и грузчиками, и направился прямиком к стойке.
Хозяином заведения оказался высокий, тёмно-смуглый, полноватый мужчина. Сильно вытянутое лицо украшал выпяченный, мужественный подбородок, тускловатые губы широкого рта он держал слегка поджатыми, густые брови нахмурены, под длинным, орлиным носом прятались усы цвета воронова крыла, обрамлённые жёсткой щетиной не щеках. Взгляд карих глаз сейчас устремился в сторону лестничных перил, а на плечи падали густые, кудрявые волосы. Гардероб его мало чем отличался от привычной формы трактирщиков: белая рубашка с коротким рукавом, тёмные брюки и жилетка, на поясе висел фартук, которым трактирщик орудовал, точно тряпкой.
Буквально вгрызаясь взглядом в лестницу, он столь яростно натирал пивную кружку, что Кель невольно оглянулся, ожидая увидеть там как минимум портал в иное измерение, о которых немало читал как в научных, так и в художественных трудах. Но, так или иначе, не обнаружив ничего необычного, он повернул голову обратно к стойке, поднял руку и робко поприветствовал хозяина:
– Эм… Здравствуйте?