Но вместо этого он почувствовал мощный удар откуда-то сбоку.
Как ни странно, в этот момент душа не слала Бейтону совершенно никаких сигналов. Но он ощутил, что чем сильнее ему хотелось спать, тем больше она приходила в ярость. Пока, наконец, не взбесилась до такой степени, что даже ..: «… закричала?».
Поняв, что за него непременно отомстят, Бейтон, полный чувством какого-то странного, извращённого удовлетворения, провалился во тьму.
***
– Так вот почему «глаза». – Утвердительно, как бы для самого себя, сказал Дон'Аллан, и, поболтав кружку с пивом, будто у него в руке сейчас был бокал с вином, немедленно к ней приложился.
– Что, прости? – Не уловил сути ремарки Доран.
Хозяин дома пояснил со спокойным, обыденным видом, как будто только что сделал своё регулярное, ежедневное, маленькое открытие:
– Что касается этой твоей девчушки, относительно неё ты постоянно говоришь «глаза», а не «глаз», хотя до этого момента ни разу не упоминал, что у неё их было два.
– О. – Разноглазый мечтательно уставился в потолок. – Откровенно говоря, я уже настолько привык к тому, что у Джил всегда оба глаза оставались на месте, что говорю об этом, как-то особо и не задумываясь. – Пожал плечами гость.
Учитель кивнул:
– Понятно, продолжай.
Ученик прочистил горло:
– Итак, Бейтон получил ранение, которое на первый взгляд не казалось настолько опасным, каковым оно являлось на самом деле.
***
Кель находился прямо напротив Джил, когда заметил, как из-за бревна выскочил какой-то человек, и помчался прямо на неё.
Лекарь немедленно распознал в нём брата Ультона. Только тогда юноша сообразил, почему главарь бандитов, пока сидел на бревне, постоянно оборачивался. В дополнение, Кель понял, что во время заварушки Ультон постоянно пытался оттеснить Джил как можно дальше от своего начального положения, вплоть до того, что едва ли не прижал её к противоположной стенке: «Он прикрывал брата!» – озарило лекаря.
Разбойник обнажил свою саблю и, не теряя ни секунды, помчался на Джил.
Даже в самом лучшем случае Кель не успел бы предпринять ничего такого, что помогло бы остановить бандита. Поэтому он сделал единственное, чем мог действительно помешать разбойнику – просто заорал, что было мочи:
– Джи-и-ил! Сзади!
Артистка успела обернуться, и даже ринуться вперёд, чтобы нанести упреждающий удар, но разбойник оказался шустрее, и успел заехать ей по лбу эфесом. Падая, Джил случайно сдернула свою повязку.
Разбойник замер в ужасе.
Кель, поняв, что Джил нужна была его помощь, побежал.
Лекарь находился по левую руку от Джил, поэтому он не мог видеть, что так напугало разбойника. Но ему не верилось, что пустая глазница могла заставить человека буквально оцепенеть от страха. Спустя ещё мгновение, Бейтон побледнел, и, закинув голову, захрипел: «Освободители всемогущие! Да что же не так с её лицом, что он аж заорать-то даже нормально не смог?!», – пронеслось в голове у юноши. Кель бросил мимолётный взгляд на Монарха – тот сидел, наблюдая за ситуацией с широко раскрытыми глазами, и даже не шелохнулся, чтобы помочь, хотя находился в разы ближе к девушке.
Джил уже успела прийти в себя после полученного ранения, и незаметно для окружающих потянулась к своим метательным ножам, а Бейтон всё продолжал стоять, таращась куда-то в пустоту.
И как только бандит зашевелился вновь – его тут же полоснуло лезвием по шее.
Кель находился с другой стороны, поэтому не увидел, достиг ли ножик своей цели, или нет, поэтому продолжал бежать, всё ещё думая, что он последняя надежда Джил на спасение: «Почти добрался!»
Когда до разбойника оставалось около двух метров, лекарь прыгнул поближе к нему, и, согнув ноги в коленях, оттолкнулся от земли, и боднул брата главаря куда-то в район рёбер.
Бейтон даже не дёрнулся. Выпустив саблю из рук, он, взбрыкнув руками, безжизненно завалился на бок.
Убедившись, что головорез не представлял больше никакой опасности, юноша, ведомый несдерживаемым любопытством, обернулся, чтобы самому увидеть, что же так напугало бандита. Но, к его большому сожалению, к этому времени артистка уже успела натянуть повязку обратно. При этом её лицо выражало некую смесь испуга, растерянности, и гнева.
Кель наклонился, и протянул Джил руку, чтобы помочь подняться:
– С тобой всё хорошо? Ты не ранена? Голова не кружится? – В голосе лекаря звучала искренняя обеспокоенность.
Но артистка далеко не сразу приняла его помощь. Более того, она неотрывно смотрела на Бейтона, пока юноша не привлёк её внимания, подав голос. Дёрнув головой, Джил посмотрела на Келя так, будто увидала его впервые в жизни. Моментально собравшись с мыслями, артистка взяла лекаря за руку, и с его помощью встала на ноги. Однако прежде чем ответить, она ещё раз потёрла рану ладонью, прикрыв глаза, и едва заметно повращав головой:
– Да… да, всё нормально. – Необычайно тихо проговорила артистка, бросив очередной рассеянный взгляд на брата Ультона.
Не выпуская её руки из своей, лекарь обернулся, чтобы тоже посмотреть на Бейтона, который внезапно отыскался как-то сам собой. Не адресуя свой вопрос никому конкретному, юноша спросил задумчиво:
– Но что его так напугало?
Вдруг став самой собой, Джил, нахмурив брови, бросила на Келя взгляд, полный неприязни, и тут же демонстративно выдернула свою руку из его.
Изумившись столь резкой метаморфозе, лекарь подумал, широко распахнув веки: «Я что, опять что-то не то ляпнул, что ли?».
Скрестив руки на груди, Джил злобно процедила сквозь зубы:
– Вместо того чтобы лезть не в свои дела, лучше побыстрее осмотри его, – он кивнула головой в сторону Бейтона, – пока его кровь не вылилась нам в потерю золота. – Чуть поостыв, артистка добавила. – Я ему шею зацепила, может быть что-то серьёзное. – И отвела взгляд.
Тут лекарь заметил, что рана артистки была куда как серьёзней, чем могло показаться на первый взгляд, потому, как Бейтон достаточно глубоко рассёк лоб девушки. Помня про свой прошлых промах с поломанным плечом девушки, когда юноша, закончив срочно перевязывать Ультона, перешёл не к ней, а продолжил оперировать бандитов, юноша решил загладить свою вину, на этот раз правильнее расставив приоритеты, и в первую очередь занявшись артисткой:
– Джил, тебе ведь тоже нужна помощь! – Запротестовал лекарь.
– Ему нужнее. – Коротко констатировала артистка, и ткнула пальцем в лужу крови, растекавшуюся под головой поверженного разбойника настолько стремительно, что даже земля не успевала её впитывать.
Теперь Келю стало не до споров:
– Да помогут мне Освободители, что же за день-то сегодня такой?! – Развернувшись на каблуках, лекарь метнулся к брату главаря, и, плюхнувшись на коленки в лужу крови, немедленно прижал двумя пальцами кожу ниже места ранения. – Монарх, скорее! Мне тут пригодилась бы лишняя пара рук!
Целитель всё так же продолжал витать в облаках, с того самого момента, как Бейтон напал на Джил, не приходя в себя, он смотрел куда-то в пустоту. И только возглас лекаря вывел его из транса:
– Что? – Старец растерянно завертел головой, пока не разобрался в ситуации, обнаружив источник проблемы. – А, да-да, конечно, мальчик мой, разумеется, я уже иду. – Протараторил маг, поднимаясь.
Не дойдя нескольких шагов до раненного, Монарх вдруг остановился и пробормотал, точно одержимый:
– Ох, дерьмо …
Впервые услышав от целителя более или менее неприличное слово, Кель немало поразился. Тем не менее, он не стал тщательно анализировать столь разительную перемену в лексиконе старца, потому как понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее, и на это попросту не имелось времени. Хотя сам лекарь не видел никаких явных причин для паники:
– Что-то случилось? – Уточнил юноша с опаской.
Воздев руки к небу, Монарх повысил голос:
– Душа! Душа Бейтона покидает тело! Она уходит в землю!
– Что?! Н-но, как такое возможно?! – От изумления Кель даже запнулся, потому как знал, что этот процесс должен быть начаться не раньше, чем организм разбойника полностью перестал бы функционировать. – Рана не настолько серьёзная! Он что, умирает?!
– Хуже! Он превращается в земляного элементаля!
– Нам кранты. – Невесело и почти безэмоционально подытожила Джил.
Лекарь немало удивился тому, что даже почти совсем несведущая в магии артистка понимала, чем им грозила сложившаяся ситуация, но он закинул эту мысль в долгий ящик, так как теперь не мог отвлекаться ни на что другое:
– Но как это возможно? Он ведь ещё жив!
– Сейчас это неважно! Бейтон обладает крайне мощной душой – из неё получится элементаль высотой с трёхэтажный дом, не меньше! – Торопливо воскликнул старец. – Если это случится – он впадёт в ярость, и разнесёт в щепки всё в радиусе нескольких километров! А от нас не оставит даже мокрого места! – Голос целителя задрожал от напряжения. – А разобравшись с нами, он, скорее всего, не сумеет утолить свою жажду мести, и тогда отправиться вымещать свою злобу на ближайшем городе: Рауте, или Кориделе! – Монарх продолжал кричать. – Он не оставит от них камня на камне! Мы не можем этого допустить! – Воткнув посох в землю, Монарх быстро собрался с мыслями, выглядел он крайне серьёзно. – Быстро! Кель! Каков диагноз?
Лекарь немедленно осмотрел рану, мельком:
– Кажется, рассекло несколько некрупных, кровоснабжающих сосудов мышц шеи. И, хотя кровотечение довольно интенсивное, думаю, сонную артерию задело едва-едва. Так что, скорее всего, он потерял сознание не из-за этого, а потому, что я его толкнул. – Ему не хватало света, чтобы с большей точностью определить серьёзность повреждений.
Хмыкнув, старец кивнул:
– Сможешь что-нибудь сделать, пока я подготавливаю ритуал сдерживания?
Кель задумался всего на мгновение:
– Думаю, да! Можно прижечь рану – она совсем неглубокая, и этого должно хватить, чтобы полностью остановить кровотечение. Это поможет нам выиграть время!
Монарх стремительно зашагал к бандиту, на ходу давая указания:
– Джил, немедленно положи один из своих ножей в угли, и сразу же возвращайся ко мне. – Девушка затормозила, явно задумав что-то спросить, или поспорить, но. – Скорее! – Поторопил артистку целитель.
Крякнув от досады, она всё же послушно метнулась к костру, на ходу доставая один из ножей и, не останавливаясь, кинула его на угли едва колышущегося пламени.
Монарх встал с другой стороны от бандита, напротив Келя. Он поднял посох перед собой, обхватив его обеими руками. Хрустальный шар начал слабо сиять изнутри, источая еле заметный свет цвета папоротника, который словно пытался пробиться сквозь непроглядный чёрный дым. Но чем дальше, тем сильнее становилось сияние, а туман, уступая место свету, уходил куда-то вглубь шара.
Когда Джил вернулась, маг вручил ей свой посох, со словами:
– Скорее, начерти вокруг Бейтона круг!
Артистка, ошалев от чести, оказанной ей столь неожиданно, впервые затупила, и спросила у целителя, глядя на посох рыбьими глазами, и не переставая хлопая ресницами:
– А который из них Бейтон?
Монарх взъярился:
– Тот самый, что лежит сейчас перед нами! – Он указал обеими руками на брата главаря головорезов, но тут же снова сосредоточился на деле. – Торопись!
Артистка поспешно воткнула посох в землю, и совершила пробежку вокруг бандита, заодно захватив внутрь лекаря, и самого целителя. Как только круг замкнулся, бороздка, вычерченная в земле девушкой, начал источать едва заметный, бледный свет. Он сиял настолько слабо, что Кель так и не смог понять, примерещилось ему, или нет.
В это время Монарх вытянул руки перед собой, широко растопырив пальцы. Его кисти начали наполняться светом, столь ярким, что Кель смог разглядеть косточки пальцев целителя. Внезапно, всё сияние собралось в ладонях старца, и всего через мгновение из них наружу выплыли какие-то странные символы, сильно отличавшиеся друг от друга. Они зависли в воздухе, и казалось, состояли из того же самого света. До сего момента лекарь в своей жизни никогда не видел подобных знаков, и понятия не имел, для чего они предназначались.
Джил протянула посох владельцу.
Монарх кивнул вбок, и артистка, сразу поняв, что от неё требовалось, воткнула посох рядом с целителем. Лицо старца всё больше наливалось краской от напряжения, пока он, наконец, не произнёс сдавленным голосом, чуть ли не сипя:
– Нож!
Джил быстро подбежала к костру, и выхватила оттуда раскалённый клинок, но, коротко вскрикнув, тут же упустила его из рук на приличной скорости. На удачу, нож приземлился как раз недалеко от Келя. Артистка поморщилась от боли, и, размахивая обожжённой рукой, подула на неё, и предупредила лекаря:
– Осторожно, горячий!
– Переживу.
Мужественно заявил лекарь, после чего взялся за нож левой рукой, и, выпучив глаза, понял, что тот был не просто горячий, а «едрить его душу за ногу» какой горячий. Юноша тут же выронил клинок, зажмурившись, едва удержавшись, чтобы не зашипеть, но сообразил, что сделал это слишком поздно, как только почувствовал, как на коже пальцев начали вздуваться пузыри. Оценивающе посмотрев на руку, Кель разглядел, что сжёг себе всю кожу до такой степени, что местами она начала слазать, и это в дополнение к нескольким солидным волдырям.
Лекарь принялся зыркать по сторонам в поисках решения, когда его взгляд упал на пивные бочонки. Он чётко выверенным движением оторвал полоску от рубахи Бейтона, не отрывая пальцев от его шеи, и превозмогая боль от ожога, и передал её Джил:
– Скорее! Смочи ткань в пиве!
Артистка схватила полоску, шагнула к бочонку, и, присев на корточки, обильно смочила её, а затем вернула Келю.
Лекарь, на пару мгновений отняв руку от раны Бейтона, в несколько слоёв обмотал левую кисть, и, почувствовав облегчение в обожжённой конечности, немедля схватился за нож. Ткань зашипела, распространяя вокруг себя белый парок, и освежая воздух приятным хмельным ароматом. После чего сразу же прилипла к рукояти.
На этот раз Келю удалось без проблем приложить нож к ране не шее Бейтона. Взбурлив, кровь начала испаряться, сворачиваться, и постепенно остановилась, образовав на месте раны бордовую корку. Перебив приятный пивной душок, в воздухе повис тяжёлый аромат железа.
Кель облегчённо вздохнул – он выполнил свою часть, и выполнил успешно. Решив, что он сделал всё, что было в его силах, лекарь положил нож на землю, с трудом отлепив его от повязки, и посмотрел на мага. Даже несмотря на то, что Монарх больше не держал свой посох в руках, шар продолжал светиться всё ярче и ярче.
Наконец, когда юноше показалось, что шар вот-вот лопнет в следующую секунду, от переполнившей его энергии, Монарх закричал. Глаза целителя резко вспыхнули ярким светом. Целитель поднял подбородок, и вместе с ним, самостоятельно выкопавшись из земли, взмыл в воздух и посох. Всего через секунду старец уронил голову обратно, и посох тут же с силой ударился о землю, с таким звуком, будто кто-то попытался бревном выбить толстую, деревянную дверь, а в итоге всего лишь со звоном разбил стеклянную вазу. Внезапно, всё пространство внутри круга озарилось яркой вспышкой, настолько сильной, что Кель непроизвольно зажмурил глаза, но веки не сумели обеспечить надлежащую защиту, поэтому он дополнительно прикрыл их рукой. На мгновение лекарь почувствовал, как по его голеням пробежался импульс мощной энергии, и, задержавшись совсем ненадолго, стих.
Монарх закричал ещё пронзительнее.
Когда Кель смог открыть глаза, он увидел, что целитель перевернул правую руку ладонью вверх, и теперь символ, который над ней парил, сиял ярко, как никогда прежде. Тут раздался звук, как будто мимо уха лекаря на высокой скорости пролетело что-то тяжёлое.
Краем глаза лекарь заметил какое-то свечение. Обернувшись в сторону Бейтона, юноша с изумлением приметил, что контур тела бандита, там, где он соприкасался с землёй, теперь источал точно такой же бледный свет, как совсем недавно круг, начерченный Джил.
Только теперь Монарх перестал кричать. Целителю очень тяжело давалось даже дыхание. Его губы, да и всё тело, мелко дрожали. Старцу с трудом удавалось и дальше удерживать руки в воздухе. Медленными, дёрганными движениями он перевернул правую ладонь лицом к земле, и обратный образом поступил с левой. Но вместо того, чтобы засветиться, как его правый собрат, левый символ, напротив, начал мерцать, потрескивая, словно готовился исчезнуть с секунды на секунду. Старец с трудом опустил голову, чтобы посмотреть на это. Его глаза расширились – но светились они настолько ярко, что Келю не удалось разглядеть даже зрачков целителя. Монарх пошатнулся так, что едва не упал, но всё же сумел удержаться на ногах, видимо, с огромным трудом. Посмотрев одними глазами сначала на Келя, а потом и на Джил, старец, сказал, дрогнувшим, сильно ослабевшим голосом, запинаясь:
– П… П-помогите… – и добавил, уже почти беззвучно, лепеча одними губами. – Мне…
Кель сразу же вскочил на ноги, и заорал:
– Как?! Что мы должны сделать?!
Монарх собрал всю оставшуюся волю в кулак, но его всё равно хватило только на то, чтобы произнести одно-единственное слово:
– Схватите…
Пока лекарь соображал, что же имел в виду целитель, артистка, сориентировавшись гораздо быстрее, не теряя ни секунды, положила обе руки старцу на плечи. Символ мгновенно стабилизировался, перестал мерцать, и даже начал снова набирать свет. Взглянув на свои руки с отчаянием и безнадёгой в глазах, Кель подумал, что его неспособная к магии, накрепко запертая за вратами душа вряд ли могла чем-то помочь. Но, поняв, что на сомнения тогда не оставалось времени, лекарь решительно сжал кисти в кулаки, и, в два прыжка оказавшись около Монарха, вцепился в предплечье целителя так, будто от этого зависела жизнь всего материка.
Тут юноша испытал нечто такое, что запомнилось ему ещё очень надолго. Келю показалось, что ему в спину врезался таран, и выбил врата его души с такой силой, что они мгновенно распахнулись настолько широко, что энергия моментально заструилась по всему телу. А в следующий миг магия пронеслась сквозь лекаря штормовым ветром, сметая на своём пути все остальные мысли и ощущения.
Символ вспыхнул настолько ярко, что юноша успел подумать, что что-то взорвалось, и его тут же снова ослепило. Кель в очередной раз зажмурился, но этого, опять же не хватило, но он не решился убрать даже одну руку от предплечья Монарха, даже чтобы защитить собственные глаза, поэтому просто отвернулся в сторону.
Целитель закричал так, что у лекаря заложило уши.
А вслед за воем старца раздалось такое жужжание, что у юноши в ушах теперь ещё и оглушающе зазвенело.
Наконец, когда вспышка угасла, маг прекратил кричать.
Отстранившись, Кель бухнулся на колени. Ему пришлось очень тщательно протереть глаза и помассировать уши, прежде чем к нему вернулись зрение и слух. Вернув все свои чувства на место, лекарь первым делом уставился на свои руки. По всему телу юноши разливалось такое новое, освежающее, будоражащее чувство, что он боялся пошевелиться, чтобы его не спугнуть. Кель не переставая думал о нём, и осязал каждой частичкой своего тела, стараясь запомнить как можно лучше, потому как боялся, что в любой момент, стоило ему отвлечься хоть на полмгновения, и это чувство ускользнуло бы в никуда, и никогда оттуда не вернулось: «Так вот она какая… магия», – кружилась в голове лекаря одна-единственная завороженная мысль.
Из экстаза Келя вывели хрип и сип Монарха. Направив в сторону целителя обеспокоенный взгляд, лекарь увидел, что старец стоял на коленях, ухватившись за посох, но не потому, что так хотел, или стремился прислушаться к новым ощущениям, как сам лекарь, а попросту потому, что у него совершенно не осталось сил ни на что иное. Он непрерывно надрывно бормотал:
– Повезло, ноги! Как же повезло, всего лишь ноги! Так мало времени на подготовку и такое везение! Невероятная удача! Ноги… ноги … только лишь ноги.
Кель посмотрел на Джил – она единственная из всех присутствующих умудрилась устоять на ногах, и не переставая, очень усердно тёрла левый глаз, и смахивала тут же навернувшиеся слёзы, и смогла разомкнуть веки немного позже лекаря, и то после этого ей ещё пришлось проморгаться. Молниеносно оценив ситуацию, они переглянулись, поняли друг друга без слов, и сразу же бросились на помощь целителю. Они оба присели по разные стороны от Монарха, каждый положил по одной руке целителя себе на плечо, и, вытянувшись, они подняли за собой и старца. Его посох взяла себе Джил.
Неожиданно, Бейтон застонал. «Хороший признак», – подумал Кель и спросил у мага:
– Видимо, столько магии сразу – это слишком даже для вас, да?
Монарх отвечал еле слышно, едва шелестя словами:
– Вроде того. Я слишком стар для подобного ритуала, в том смысле, чтобы проводить его без должной подготовки. А если бы не ваша помощь, – он по очереди посмотрел вначале на лекаря, а потом и на артистку, прежде чем продолжить, – я, скорее всего, не сумел бы даже довести его до конца, не говоря уже о том, – тут он прервался, и мрачновато помолчал, – право слово, кто знает, чем бы для меня всё это закончилось. – Совершенно невесело подытожил целитель.
Келю не терпелось расспросить мага в подробностях обо всём, что произошло сегодня в стенах лесной крепости, но он разумно решил отложить разговоры на потом – слишком уж вымотанным выглядел Монарх.
Усадив целителя на бревно, из-за которого недавно появился Бейтон, Кель и Джил уселись по сторонам от старца. Артистка протянула целителю его посох, тот, благодарно кивнув, взял его, и тут же воткнул в землю для дополнительной опоры.
Некоторое время они все ошеломлённо молчали, приходя в себя, собираясь с мыслями, и размышляя о последних событиях, пока, наконец, лекарь не выдал восторженно:
– Ну и ночка! Мы одним махом одолели целую шайку отпетых головорезов, провели несколько операций без передыху, а потом ещё и крайне опасную душу удержали в теле! – Восхищение в голосе юноши всё не кончалось, и не кончалось. – Да с некоторыми и за всю жизнь столько не происходит, сколько с нами за эти несколько часов!
Джил устало-недовольно пробурчала:
– Я бы не сильно расстроилась, если бы всё это случилось не со мной. – Она усмехнулась. – Больше скажу, да я бы не секунды не сомневалась, если бы мне предложили обменять всё вот это вот, – она обвела взглядом поляну, – на тихий, одинокий вечер в самом замшелом в мире трактире в компании пары кружечек пива.
А Монарх лишь многозначительно протянул из солидарности с артисткой:
– Да-а-а.
Немного подумав, маг спросил:
– Кель, к сожалению, я был немного занят, поэтому упустил из виду, какой рукой ты прижигал рану Бейтона? Не мог бы ты уточнить?
Казалось, Келя ничуть не удивил подобный, казалось бы, взявшийся из неоткуда, и пришедшийся совершенно не к месту, вопрос:
– Правой. – Ответил он как ни в чём ни бывало.
Джил же поспешила опровергнуть данное утверждение:
– Не-а. Левой.
Кель с сомнением посмотрел на свои руки. Увидев всё ещё пропитанную с одной стороны пивом повязку, он вспомнил про ожёг:
– Точно, левой. – Из его груди вырвался неловкий смешок. – С детства путаю стороны.
Неторопливо, чтобы не полопать волдыри, лекарь размотал повязку, чтобы ещё разок оценить степень обожённости руки. Оказалось, что, на самом деле, всё было не так уж плохо, как ему показалось поначалу. Он придвинул ладонь поближе к лицу: «Сильное покраснение и несколько мелких волдырей. За два-три дня должно пройти. А если мазать барсучьим или гусиным жиром – то вообще за день сойдёт. – Юноша хмыкнул. – И почему вначале мне привиделась облезшая кожа? – Он сам себе пожал плечами. – Видимо, просто показалось. У страха глаза велики», – резонно решил лекарь.
А Монарх, в это время, перешёл к закономерному продолжению своего допроса:
– Послушай, Кель, мальчик мой, я не мог не заметить, что для аналогичных действий ты постоянно используешь разные руки. Ты что, левша?
– Не-е, не совсем. – Протянул лекарь, и закончил, опёршись локтями на колени. – Я амбидекстр.
Джил показалось, что она неверно расслышала:
– Что-то?
– Амбидекстр. – Спокойно повторил юноша.
– А что это такое? – Приподняв одну бровь, уточнила девушка.
Целитель ответил вместо лекаря:
– Это значит, что Кель управляет обеими своими руками одинаково хорошо, и для него не существует никакой разницы между правой и левой, как для остальных людей. То есть, он может совершать двигательные действия и правой и левой рукой с одинаковой скоростью и эффективностью.
– Понятно. – Кивнула артистка, и, подняв обе руки, сладко потянулась, выкинув вперёд ещё и ноги. После чего добавила, ни к кому не обращаясь. – Уникальный паренёк, с какой стороны не посмотри. И угораздило же меня пойти именно с ним.
Монарх пристально посмотрел на Джил. Та, не поняв, в чём было дело, ответила ему вопросительным взглядом. Но, вместо того, чтобы сказать что-то конкретное, целитель лишь многозначительно произнёс:
– Воистину, вы оба весьма и весьма необычные молодые люди.
Троица ещё некоторое время помолчала. Каждый истолковал слова старца по-своему, по-иному, в более простом русле, нежели это сделал сам Монарх. Кель подумал об отличной физической подготовке Джил. А артистка вспомнила о недюжих познаниях лекаря в, да, практически во всём. Поэтому дальнейших расспросов не последовало.
Тишину нарушил Кель самым обыденным вопросом:
– Монарх, а они ещё долго будут не придут в себя? – Он обвёл рукой штабеля валявшихся без сознания бандитов. – Мы успеем поесть? Мне кажется, я быка готов проглотить.
Глаза старика остекленели на пару мгновений:
– Да, успеем, у нас есть ещё пара часов. Этого времени нам должно хватить, чтобы поесть, отдохнуть, и приготовиться к дальнейшему путешествию. – Он повернулся к артистке. – И, кстати, об отдыхе, кажется, Джил, в этой суете мы снова совсем забыли про тебя и твой лоб.
Хмыкнув, девушка потёрла предмет обсуждения кончиками пальцев.
Кель подскочил, как ужаленный:
– О, бесы, Джил! Монарх, у вас есть силы, чтобы исцелить её рану? – Он спросил это с такой надеждой в голосе, будто жизни артистки грозила неотвратимая смерть в случае отрицательного ответа.
Старик немного помялся, прислушиваясь к внутренним ощущениям:
– К сожалению, мне нужно ещё немного отдохнуть, прежде чем я снова смогу колдовать, мой юный друг. – Целитель сделал пригласительный жест. – Не мог бы ты пока обработать рану нашей дорогой Джил более традиционными методами? Так сказать, чтобы подготовить мне площадку для действий, и облегчить процесс исцеления?
– Конечно. – Не секунды не сомневаясь согласился лекарь.
Не мешкая, юноша поднялся и подошёл к своей сумке. Порывшись в ней, он достал зелёный пузырёк с обеззараживающей смесью. Вспомнив, что у него не было не то, что бинта или ваты, но даже ткани для жгута, лекарь оглянулся на Бейтона.
Разбойник начал слабо ворочаться из стороны в сторону, и всё так же постанывал. Кель пожал плечами, подошёл к нему поближе, и оторвал от рубашки разбойника ещё один солидный лоскуток, оголив нижнюю часть живота бандита, тот заскулил, и лекарь, взглянув на него жалостливо, не смог противиться чувству своего долга:
– Монарх, кажется, у него сильный болевой шок, и поэтому он так неспокойно себя ведёт даже во сне. Вы можете что-нибудь сделать, чтобы облегчить его страдания?
Опередив целителя, Джил кисло отшутилась:
– Я могу. – Похлопав по своему кинжалу, под неодобрительные взгляды лекаря и старца. Заметив повышенное внимание к своей персоне, артистка тут же безразлично отмахнулась, заявив развязным тоном. – Да не смотрите вы на меня так, я же шучу. Я не совсем ополоумела, чтобы резать курицу, которая должна вот-вот снести мне золотое яйцо. – Девушка потёрла теперь уже здоровое плечо, для пущей убедительности. – Тем более, которое досталось мне такой ценой.
– А-ага-а. Та-ак во-от. – Протянул Монарх, чтобы плавно вернуть разговор в прежнее русло. – Мой мальчик, я могу это сделать, но обо всём по порядку. Как бы там ни было, для начала, мне нужно отдохнуть. Но я буду пристально следить за состоянием Бейтона.
Кель вернулся к сумке, вытащил тот же пузырёк, и обильно смочил ткань. Потом он вернул бутылёк на место, снова покопался в сумке, и в этот раз извлёк на свет пару пригоршней каких-то трав.
Вернувшись к Джил, он присел на колено и принялся протирать рану смоченной тканью, которую держал в правой руке, а травы он зажал в кулак левой, и положил его на плечо артистки. Перед началом процедуры лекарь предупредил:
– Сейчас будет немножко щипать.
Щипало сильно. Джил зашипела, прикрыв один глаз, но никаких комментариев по поводу маленькой лжи Келя давать не стала. Вместо этого она спросила, обращаясь к старику:
– Монарх, вы, кажется, упоминали каких-то лошадей?
Старец кивнул:
– Да, снаружи, за стеной, привязано несколько лошадей. – Целитель указал примерное направление рукой. – Ультон и его шайка присвоили их себе вместе с обозом.
Артистка кивнула, из-за чего следующее движение лекаря получилось крайне неосторожным, и он случайно надавил на рану девушки. Джил шумно втянула воздух через сжатые зубы, но, понимая, что была виновата сама, опять же, промолчала, и продолжила беседу с Монархом:
– Как думаете, сможем ли мы ими воспользоваться, чтобы побыстрее добраться до города?
Целитель задумчиво погладил бороду:
– Думаю, да. Насколько мне известно, характер у них весьма и весьма покладистый. Кроме того, это тягловые лошади, ранее принадлежавшие торговцу, поэтому, я уверен, что должны были обучить быстро привыкать к чужим людям, чтобы они каждый раз не нервничали при виде новых охранников.
Закончив первый этап, Кель положил полоску ткани на бревно. Теперь он, орудуя обеими руками, принялся мять и растирать травы, пока они не дошли до состояния однообразной кашицы.
Подняв глаза наверх, Джил попыталась рассмотреть, что же там происходило с её лбом, но, естественно, ничего не увидела. Тогда она потянулась к месту ранения пальцами, чтобы потрогать, но Кель, вовремя заметив несогласованные телодвижения артистки, пресёк их одним суровым взглядом и отрицательным мотанием головы. Остановившись на полпути, Джил послушно опустила руку, и опёрлась ей на бревно. Затем, закинув ногу на ногу, она водрузила сверху свободную ладонь, артистка поинтересовалась:
– Что это?
– Вообще, это смесь из двух трав, но основной ингредиент – это трава-метун. – Подняв голову, Кель утомлённо вздохнул, и устало улыбнулся.
Джил немного повеселела, уголок её губ непроизвольно потянулся вверх.
Лекарь был счастлив снова увидеть улыбку артистки, особенно после всего, что с ними только что произошло:
– Сама смочишь слюной, или мне? – Кель хитро прищурился.
Джил хмыкнула с видом человека, принявшего вызов, и, не церемонясь, плюнула на кашицу. Лекарь, не ожидая такого поворота, посмотрел на горку перетёртых трав с некоторой обескураженностью, но потом смял их в кулак, чтобы вся смесь как следует пропиталась, и приложил её к ране девушки.