bannerbannerbanner
полная версияКель и Джил. Тайны древних

Иван Владимирович Кириллов
Кель и Джил. Тайны древних

Полная версия

Так и не разобравшись, искренне ли говорил хозяин дома, Доран взялся за свою кружку, отпил из неё, и с удовольствием выпустил на волю хмельное дыхание:

– Итак. Келю и Джил не повезло попасться в сети самых настоящих разбойников.

Глава третья. Разбойники

«Четыре тысячи триста двадцать три, четыре тысячи триста двадцать четыре. Ыгх, бесы! – Кель приложился спиной об очередной корень, выступавший из земли. – Сколько же ещё?! Четыре тысячи триста двадцать пять», – лекарь не переставал вести счёт времени с того самого момента, как разбойники упаковали их с Джил и утащили в лес. Он понимал, что любой нормальный человек налегке преодолеет то же самое расстояние гораздо быстрее, чем обрюзгший, стареющий разбойник с отдышкой, которому приходится, тащит на своём горбу, хоть и довольно лёгких, но всё же двоих человек. Тем не мене, юноша хотел хотя бы примерно представлять, на каком расстоянии от дороги они находились, на случай, если им вдруг удалось бы сбежать.

На протяжении всего пути Пёс хрипел, сипел, ругался, и периодически останавливался перевести дыхание. Лекарь заметил, что чем глубже в лес они заходили, тем тише Пёс начинал себя вести. Кель понадеялся, что Пса хватит удар, и тогда Джил без проблем сумела бы разобраться со вторым бандитом. Или, хотя бы на то, что где-то поблизости на этой же территории как раз обосновались разведчики из Раута. Но тщетно.

Сухой же ни на секунду не спускал глаз с пленников, и, благодаря тому, что Пёс двигался очень медленно, ни разу не запыхался, несмотря на нелёгкий груз в виде имущества двух молодых людей.

Джил притворялась камнем – непроницательность её помрачневшего лица побила все предыдущие рекорды за прошедший день. Лишь один раз она удостоила юношу укоризненным взглядом, в самом начале, когда Пёс только протащил их сквозь придорожные кусты. Когда они стукались об очередную кочку, девушка лишь скрежетала зубами от злобы. И только периодически хаотично перемещавшиеся брови и бегавшие из стороны в сторону глаза выдавали активную работу мыслей в голове артистки. Кель предположил, что Джил старательно выдумывала хоть какой-нибудь план побега.

Чем дальше они заходили, тем гуще становился лес, и тем тяжелее Псу становилось маневрировать между упавших деревьев и кочек.

К каждым корешком, пересчитавшим путникам все позвонки, внутри лекаря всё больше нарастало беспокойство, что лагерь бандитов находился настолько глубоко в лесу, что обнаружить его было практически нереально. Но, благодаря услышанному на дороге, он понимал, что разбойники если и убьют их, то не сразу, тем самым предоставив хоть какую-нибудь возможность для побега.

Наконец, когда счёт Келя перевалил за пять тысяч, он обратил внимание на слабое мерцание в той стороне, куда их тащили бандиты.

Когда до места назначения оставалось всего около двадцати шагов, лекарь заметил узкую полосу света на высоте, сильно превышавшей человеческий рост. Лучи словно пробивались через какую-то дымку, но юноша всё равно не мог понять, почему не приметил их раньше, особенно в таком мраке.

Вся группа подошла почти в упор к месту необычного явления, когда Кель наконец-то смог как следует рассмотреть место, откуда исходил свет.

Оказалась, что всё это время точкой их назначения была самая настоящая лесная крепость.

Из своего не самого удобного положения, юноша не мог разглядеть, сколько именно углов имелось у этого чуда природы, но мог уверенно сказать, что больше пяти. Стены заменяли невероятно высокие, трёхметровые ровные кусты, в то время как сторожевыми башнями на углах служили стволы деревьев. Их пышные кроны стали крышей крепости, таким образом, это чудо природы выглядело как монолитная лиственная стена, которая шла от земли до самых кончиков деревьев. Кель сразу понял, что такое необычное место не могло появиться само по себе. Тем не менее, кое-где, видимо, под влиянием времени года, между крышей и стенами начали образовываться небольшие зазоры, через один из которых Кель и смог увидеть тот самый свет. Лекарь резонно предположил, что его источником мог служить только лагерный костёр.

Из-за того, что они слишком близко подошли к крепости, до того, как Кель её заметил, он не смог оценить её истинных размеров. Зато успел приметить нечто, отчего у него по спине пробежал мерзкий, замогильный холодок.

Справа от их местоположения, в упор к одной из стен чуда природы, стояла большая, деревянная телега, груженная бочонками. Лекарь сопоставил в голове пару известных ему фактов, сложил два плюс два, и пришел к вполне очевидному заключению, что в бочонках хранилось пиво, отчего ему сделалось не по себе ещё больше, чем до этого. Правда, нескольких бочек уже не хватало. Упряжь телеги пустовала, но Келю не то, что не удалось обнаружить поблизости каких-либо лошадей, но даже когда он напряг слух, ему не удалось уловить никаких признаков нахождения рядом этих животных – никто не ржал, не фыркал, и не цокал копытами: «Неужели, они их съели?» – обескураженно предположил юноша. Зато ему удалось уловить едва слышный шёпот, который доносился откуда-то изнутри крепости.

В глубине души лекаря начала нарастать паника.

Кое-как добравшись до зелёной стены, Пёс с облегчением сбросил с плеч свою ношу, и вздохнул так тихо, как только мог:

– У-у-у-уф. Наконец-то доползли. – С этими словами обрюзгший бандит все своим весом навалился на ствол ближайшего дерева, и принялся восстанавливать дыхание. Его грудь тяжело вздымалась, а их лёгких несколько раз вырывался натужный кашель. Он несколько раз вытирал испарину со лба и тут же вытирал её об штаны.

Кивнув головой, Сухой утвердительно промычал в ответ.

Внезапно, из-за стены послышалось громкий, хриплый смех, из-за которого все четверо задрали головы кверху. Он смахивал на звук распиливаемого бревна, но явно принадлежал человеку. За хохотом последовал неодобрительный возглас очень грубым голосом, после которого вновь воцарилась тишина.

Только сейчас лекарь понял, что с того момента, как впереди замаячил свет, он ни разу не услышал внятной человеческой речи, которая доносилась бы со стороны крепости. Не говоря уже о шуме, которые обычно должна производить толпа взрослых, пьяных мужиков.

«Они слишком хорошо маскируются: нашли самое укромное место во всём лесу, которое и днём с огнём-то не сыщешь, не то, что ночью. Простые опустившиеся до разбоя крестьяне не сумели бы так спрятаться. Во время пьяной посиделки ведут себя слишком тихо – не поют, не ругаются, не дерутся. Видимо, только изредка шутят, и ржут, но и то, это наказуемо. Но бес его раздери, они ведь промышляют рядом с Раутом! Если их найдут – немедленно порубят на куски, но они, похоже, совершенно этого не опасаются. Наверное, у них что-то есть, какой-то козырь, или, может, какая-то военная выучка? Или, может, на их стороне магия? По другому, в здравом уме, неподалёку от Раута никто не стал бы грабить людей». Тогда Кель даже не подозревал, насколько оказался прав. Тем более он не мог предвидеть того, что козырей окажется целая гора.

Отдышавшись, Пёс спросил у Сухого, опять же шёпотом:

– Что главному скажем? – И потыкал пальцем в сторону Келя с Джил.

Сухой посмотрел на партнёра, как на недоумка:

– Мы ему что-то особое должны говорить, по-твоему? Мы же ничего не натворили, наоборот, притащили лекарства, ещё одного лекаря и бабу, в придачу! – Худосочный разбойник пронзил артистку хищным взглядом.

Пёс поспешил поправиться:

– Да не, – он отмахнулся рукой, – я про порванную сеть. Запасных-то у нас мало. Ультону очень не понравится, что из-за того, что мы зазевались, они успели несколько верёвок перерезать.

Сухой крепко задумался, погладив подбородок указательным пальцем:

– Ничё не поделаешь, придется сознаваться. Если промолчим, а они сбегут через эту дырень, пока мы будем спать – Ультон, в лучшем случае, нам бошки открутит, и руки пообломает, а в худшем – нас самих продырявит. – Для подкрепления своих аргументов, Сухой покачал в воздухе мечом. – А так, скорее всего, выговором отделаемся. Ну, или он нас без выпивки оставит, но это вряд ли – всё-таки, мы очень сочную рыбку сегодня поймали. – Для пущей убедительности он, с помощью плеча и лопатки тряханул плащом-мешком Джил, в котором находилась добрая часть имущества пленных. Ножи и кинжалы звякнули друг о друга, а артистка в очередной раз скрипнула зубами.

Пёс пожал плечами, состроив крайне тупую харю. Очевидно, он не привык сам принимать какие-либо решения, либо же был просто не в состоянии этого делать, в силу своего скудоумия. Поэтому, он всегда покорно и беспрекословно следовал указаниям и приказам более рассудительных товарищей, выполняя всё, что ему скажут.

Сухой мотнул подбородком в сторону дерева, на котором отдыхал Пёс. Тот поначалу не понял, чего от него хотели, затем кивнул, развернулся, и, закатив глаза, разинул пасть, после чего принялся что-то вспоминать, прикрыв рот пальцами. Его худощавый напарник, рассержено выпустив воздух через ноздри, начал как-то странно кашлять, то длиннее, то короче, с какими-то странными перерывами. Пёс обернулся, прислушался, придурковато улыбнулся, и принялся радостно выстукивать условный сигнал в определённой последовательности, очень похожей на ту, которую издавал его напарник. После первого же удара обрюзгшего бандита, из-за лиственных стен крепости перестали доноситься какие-либо звуки, помимо треска костра. У лекаря в какой-то момент даже сложилось ощущение, что тот взялся там ниоткуда, загорелся сам по себе, в полном одиночестве, никем не поддерживаемый, окружённый лишь лиственными стенами. Либо же все, кто там сидел, внезапно испарились, или стали невидимыми, почуяв опасность. Это бы объяснило, по какой причине местные бандиты совсем не боялись быть обнаруженными, но такой мистицизм казалось лекарю настолько невероятным, что он сразу же отмёл этот вариант. И, тем не менее, сюрреалистичность этих картин заставила его чувствовать себя неуютно, настолько, что он даже вздрогнул: «Вот ещё не хватало попасться в лапы банде магов-ренегатов, которые умеют принимать бестелесную форму».

 

Когда Пёс закончил, со стороны крепости вновь послышался шёпот. Кто-то другой с облегчением вздохнул. Тут юноша поругал себя за излишнюю бурность своего воображения: «Да они же просто дыхание задержали! Вот я дуралей». Спустя пару мгновений грубый голос, тот же самый, который приструнил хохотуна, приказал:

– Заходите.

Человек, разрешивший войти, не повышал голоса, но на фоне остальных приглушённых звуков и разговоров, единственное его слово, сказанное с самой обычной громкостью, прозвучало как гром среди ясного неба.

Сухой, кивнув, прошёл вперёд, к стене крепости, у которой они всё это время стояли, ожидая позволения войти. Затем, свободной рукой он раздвинул кусты так, чтобы у Пса была возможность беспрепятственно затащить пленников внутрь. Тяжело вздохнув, толстопуз вновь взвалил верёвку на своё плечо, и, перевалившись на ту сторону, затянул ловушку с Келем и Джил внутрь, что далось ему нелегко, так как кусты только мешали ему в этом деле. Лекарь с артисткой навалились друг на друга, но кое-как сумели расползтись в разные стороны. Сухой, дождавшись, пока напарник закончит, зашёл следом.

***

Попав внутрь, Кель сразу же принялся рассматривать лагерь, пытаясь запомнить как можно больше подробностей, опасаясь, что их могут связать и надеть на голову мешки.

Оказалось, что изнутри крепости имелось гораздо больше места, чем виделось снаружи – тем костром, что здесь горел, не получалось осветить всё, что находилось внутри.

Лекарь почувствовал тонкий манящий аромат сочного, жареного мяса.

В самой дальней части крепости, в противоположной стороне от того места, откуда вошли Сухой и Пёс, росло ещё несколько деревьев, не входивших в структуру самого чуда природы. Юноша приметил, что на ветке одного из них висел какой-то мешок. Рядом, опёршись на ствол того же самого дерева, стоял человек. Кель пришёл к выводу, что он охранял тот самый мешок: «Должно быть, там они хранят награбленное добро. Но с какой целью они подвесили его над землей?» – молча недоумевал лекарь.

По правую руку, относительно того места, откуда они вошли, стояли тканевые палатки, которые, судя по всему, служили разбойникам местом для ночлега. Для защиты от дождя бандиты накрыли их обработанной кожей животных.

По бокам каждой палатки стояли какие-то мешки и бочонки. Рядом с входом в самую большую из них красовалась пара небольших сундучков, которые по размерам скорее походили на маленькие резные шкатулки.

В самом центре лагеря горел тот самый костёр, свет от которого Кель заприметил подозрительно поздно. А вокруг него жители крепости раскидали четыре массивных, толстых, достаточно длинных бревна, которые служили им скамьями.

Видимо, в целях безопасности, чтобы не разразился пожар, разбойники перекопали каждый сантиметр почвы от костра и до самых брёвен. Зато далее, и до самых стен, здесь всё поросло густой, но невысокой травой, которая местами уже успела пожелтеть, и пожухнуть. Однако кое-где виднелись и проплешины. Кажется, никто из бандитов не стремился стать садоводом, и они вообще никак не следили за окружавшей их растительностью. Вообще, эта поляна напомнила Келю ту, на которой они с Джил недавно делали привал, но в отличие от сыпучего, серого песка там, земля здесь была жирной и маслянистой.

На каждом из брёвен, кроме того, что находилось слева от входа, кто-нибудь да примостился.

Все бандиты носили примерно такую же одежду, как Пёс и Сухой, отличавшуюся только цветом, размером и покроем. И, что характерно, пурпурные накидки солдат из Раута имелись в распоряжении только у тех двоих, кто поймал в ловушку лекаря и артистку: «Бесы, да они же маскируются под охранников, чтобы обманывать, и грабить наивных граждан!» – ужаснулся юноша. Больше такие никто не носил, по крайней мере из тех, кто находился в обозримом радиусе Келя.

Первым делом лекарю в глаза бросился разбойник, у которого на поясе висела сабля. Он же сидел к ним спиной, и находился ближе остальных, которые собрались вокруг костра.

С ним на одном бревне, положив руку тому на плечо, сидел самый высокий и наиболее крупный из бандитов: «Настоящий великан», – так обозначил его Кель, затрепетав. Владелец сабли, который сидел в обнимку со здоровяком, на его фоне казался весьма хлипким и тщедушным, хотя, на самом-то деле, по комплекции и росту не уступал любому другому нормальному человеку.

Со спины лекарь смог рассмотреть только то, что на поясе великана висела самая настоящая дубина, даже дубинищща, по сравнению с которой оружие Пса выглядело смехотворно, прям как зубочистка. Из-за того, что здоровяк заслонял своей могучей спиной Келю весь обзор, ему не удалось сразу рассмотреть остальных челнов шайки.

Но что потрясло юноше, пожалуй, больше всего остального, так это то, что присутствующие не выглядели как разбойники, какими Кель себе их представлял: подлыми, уродливыми, кривозубыми душегубами, в грязнущей, рваной одежде, с кровожадными ухмылками на полрожи, поголовно вооруженными щербатыми кинжалами и арбалетами. В общем, такими, что при первом же взгляде сразу всё становилось понятно, и на них, как на добропорядочных гражданах, можно было бы смело ставить крест. Но, как оказалось, реальные разбойники с виду смахивали на самых обыкновенных солдат, которые вышли из крестьян. Конечно, гораздо менее опрятных и дисциплинированных, но, тем не менее, именно это и внушило лекарю первобытный страх – то, что душегуба, как оказалось, нельзя было отличить от обычного человека по внешнему виду: «Получается, здесь, на континенте, любой может вонзить тебе клинок под ребро из-за пары монет, а потом спокойно уйдёт заниматься своими делами, беспечно насвистывая?» – от таких домыслов лекарю даже немного поплохело.

От осознания обыденности таких ужасных вещей у юноши, в дополнение ко всему, затряслись поджилки, что не помешало ему по привычке, или даже, скорее, на уровне инстинктов самосохранения, продолжить осматривать своё окружение.

Вдруг низкий, грубый голос, тот же, что разрешил им войти, спросил:

– Ну что, как рыбалка?

Кель не мог видеть, кто это говорил, так как никто из разбойников не удосужился даже взглянуть на вновь прибывших, но предположил, исходя из всех начальных данных, что голос принадлежал именно великану. И не ошибся.

Сухой покашлял, прочистив горло, и, повернув голову в сторону гиганта, произнёс полушёпотом, уставившись тому в спину, при этом, не смея двинуться с места без позволения:

– Отлично, просто отлично! – Восторженно шептал сухопарый негодяй. – Рыбка снова двинулась на поклёв! Видимо, люди в Рауте уже устали сидеть за стенами, и, наконец-то, уняли дрожь в коленках, и набрались храбрости высунуть нос за ворота. – Сухой гадко усмехнулся. – На свою голову.

– Показывай. – Коротко приказал великан, не разделивший радости подчинённого. Кель предположил, что главарь не торопился делить шкуру неубитого медведя, и для начала хотел сам оценить масштабы награбленного.

Сухой дал отмашку Псу. Тот тихо возмутился:

– Мы ж договорились только до лагеря! – Его прерывистое бульканье напоминало Келю закипевшей в кастрюльке воды.

Тупое упорство напарника слегка вывело худощавого бандита из себя. Он зашипел, точно змея. Почти беззубая змея:

– Придурок, что мне теперь, бросить их шмотки и тащить? Мы на возню больше времени потратим, если ты и дальше будешь тут характер показывать! – С этими словами он шлёпнул Пса неострой стороной лезвия своего меча по ноге. – Давай! Тут всего пара метров, не сдохнешь!

Посмотрев на напарника взглядом самой обиженной в мире собаки, толстяк в очередной раз схватился за верёвку и, недовольно бурча под нос что-то отдалённо напоминавшее ругательства, потянул пленников в сторону костра.

Пёс протащил пленников так, что в итоге они оказались у ног главаря, но, при этом, чтобы все остальные преступники тоже могли их как следует рассмотреть.

Кель не стал сразу в подробностях рассматривать каждого разбойника, вместо этого он, воспользовавшись тем, что ему открылся гораздо более свободный обзор на крепость, решил срочно пересчитать общее количество находившихся внутри душегубов, потому в тот момент это показалось ему жизненно необходимым. Именно поэтому он начал интенсивно вертеть головой во все стороны.

И всё же, первым, за что зацепился взгляд не в меру любопытного лекаря – стал источник вкусного, будоражащего аппетит, мясного запаха, который он почуял, сразу после того, как они попали в крепость. Это была освежёванная тушка кабана, имевшего весьма внушительные размеры. Бандиты жарили его на вертеле над костром. Кель понял, насколько правильно поступила Джил, когда решила пообедать заранее – ему совсем не хотелось истекать слюной перед целой ватагой негодяев.

На бревне справа от великана сидела ещё одна парочка разбойников. Эти, в отличие от первых двоих, никому рук на плечи не клали, напротив, они старались держаться друг от друга на почтенном расстоянии. На земле, промеж ступней каждого из них, стояло по бочонку пива. Они о чём-то оживлённо спорили. Из-за того, что обстоятельства вынуждали их общаться шёпотом, им пришлось наклониться друг к другу поближе. Оба бандита держали в руке по пивной кружке. Каждый раз, когда другой начинал говорить, тот, что молчал, в это время наклонял бочонок ногой, чтобы вновь наполнить кружку до краёв. Судя по тому, насколько сильно этим двоим приходилось наклонять бочонки, лекарь сделал вывод, что посиделка уже шла какое-то время. Когда Пёс вытянул пленников на всеобщее обозрение, оба бандита резко прервали свой не слишком-то бурный диспут, уставившись на Келя с Джил.

Оторвав взгляд от жаренного кабанчика, юноша краем глаза углядел на бревне напротив гиганта ещё одного разбойника. Келю не хватило поворота головы, чтобы как следует его разглядеть, поэтому пришлось задействовать ещё и торс. И как только лекарь совершил это движение, тот самый бандит, что сидел напротив главаря, нахмурившись, резко вскочил со своего места, прихватив лежавший подле него наготове лук. Заученным движением он выхватил из колчана на спине стрелу, и, прикрыв один глаз, прицелился в юношу, натянув тетиву. Кадык Келя нервно дёрнулся, и он замер, боясь пошевелиться, так как разбойник всем своим видом показывал, что стоит лекарю совершить одно-единственное неверное движение, и у него в организме сразу возникнет передозировка железа, скорее всего, не совместимая с жизнью.

Издевательски, протяжно усмехнувшись, грубый голос отдал приказ:

– Расслабь булки, Кривой, они же всё равно, что связаны. – Великан медленно, снисходительно повёл рукой. – Сядь.

Лучник, не переставая хмуриться, одними глазами взглянул на вожака, вернул стрелу в колчан, и вернул себя и лук в исходное положение. Помимо того, что этот человек пользовался совершенно другим, дальнобойным оружием, в отличие от остальных разбойников, Кель приметил, что у его ног не стояло бочонка. Лекарь предположил, что, скорее всего, лучник, по крайней мере, в данный момент, исполнял роль часового, который, по-видимому, оставался настороже, прикрывая спины тех, кому этой ночью не приходилось держать голову в трезвом состоянии.

Грамотное распределение человеческих ресурсов рассеяло последние сомнения лекаря: «Это точно не простые разбойники. У них имеется какая-то особая подготовка. Может быть, бывшие солдаты? И, наверняка, на их прячет либо сильный маг, либо амулеты. Поэтому-то их до сих пор и не сумел обнаружить медиум из Раута». До этого момента Кель надеялся, что его последний крик у дороги мог услышать хоть кто-нибудь. Теперь и эта надежда растаяла бесследно: «Такие парни случайные места для ловушек не выбирают», – подвёл он печальный для себя итог.

Из задумчивости лекаря вырвала фраза великана, брошенная в его адрес:

– Эй, пацан, можешь перестать сверлить Кривого глазами. Не ссы, он тебя не прошьёт, по крайней мере, пока я ему не велю.

Наконец переборов в себе страх, лекарь сумел найти в себе силы развернуться, чтобы посмотреть в глаза здоровяку, который, судя по всему, собирался определить его дальнейшую судьбу. Как и ожидалось, юноша не обнаружил во взгляде великана ничего хорошего.

Внешность здоровяка внушала первобытный страх. Большой, горбатый, множество раз переломанный нос, широкие, сухие, потрескавшиеся губы и двойной подбородок дополняла густая, пепельная, трёхдневная щетина. Жирные, длинные волосы слипались, падая на лицо, уши и затылок толстыми сальными локонами. Но самое главное – глаза. Они прямо таки полыхали холодной, животной яростью, заставляя любого, кого здоровяк удостаивал взглядом, дрожать от ужаса. И в то же время, выражением лица и расслабленной позой великан представлял собой человека, постоянно сохранявшим ледяное спокойствие. Однако, несмотря на обвислый подбородок, здоровяк совсем не выглядел толстым, хотя у него имелся несколько обширный живот. Скорее, по заключению Келя, как медика, вожак бандитов постоянно то стремительно набирал вес, то так же быстро его сбрасывал, отчего кожа на лице растянулась, но из-за высокой скорости смены массы тела никак не успевала прийти в нормальное состояние. Что ещё очень явно бросилось юноше в глаза, так это руки великана – они были настолько широкими и крепкими, что, казалось бы, одну из них тот мог использовать, как наковальню, а другую как молот, чтобы ковать раскалённый металл. Лекарь понял, что себе в вожаки разбойники избрали крайне неординарного человека.

 

Здоровяк, в это же время, внимательно изучал самого Келя.

Человек, который сидел с вожаком на одном бревне, и которого последний приобнимал за плечо, наоборот, не обращал на пленников абсолютно никакого внимания. Судя по его покачивающейся из стороны в сторону голове, плавающему, невидящему взгляду, приподнятым бровям, и искривлённому рту, тот уже успел надраться до такой степени, что окружающая действительность вовсе перестала его волновать. Он лишь раз скользнул глазами по Келю и Джил, очевидно, даже не поняв, кто или что перед ним в тот момент находилось, но, несмотря на это, одобрительно хмыкнул, и сразу же продолжил с упоением и запрокидыванием головы лакать своё пойло.

Как только до ушей Джил долетела кличка стрелка-часового, к её горлу тут же подступила смешинка. Напрягшись, артистка попыталась сдержать сдавленный смешок, но, в конечном итоге, не выдержала, и прыснула.

Кель посмотрел на неё с недоумением.

А великан переключил своё внимание с парня на девушку, спросив угрожающим тоном:

– Я сказал что-нибудь смешное? Или тебя забавляет ситуация, в которой вы оказались? – Однако выражение лица главаря разбойников ни капли не изменилось.

Усилием воли Джил подавила приступ веселя, и, нацепив своё любимое выражение лица, полное отрешённости, ответила:

– Вообще-то да, сказал. – Она мотнула головой в сторону лучника, настолько, насколько ей позволяла это сделать сеть. – По-твоему, разумно давать в руки лук человеку, которого вы сами же кличете «Кривым»?

Девушка замолчала, и впилась взглядом в великана. Тот поступил точно так же.

У Келя мелькнула мысль, что если бы эти двое участвовали в конкурсе пантомимы, где участникам нужно было бы изображать статуи – то они оба непременно бы прошли в финал.

Лекарь мотнул головой, отогнав неуместные мысли.

Хмыкнув, великан перевёл взгляд на лучника, после чего едко подметил:

– У него глаз, как у орла. Может белки глаз выбить со ста шагов. – Здоровяк криво ухмыльнулся, прищурив один глаз. – Мы его «Кривым» за другое назвали.

Тут все бандиты, и те, что сидели возле костра, и тот, что стоял подле деревьев, точно заговорённые, бросили на лучника косой взгляд, и гадко захихикали.

Ответим им всем взглядом, полным ненависти, Кривой натужно выпустил воздух через ноздри, и недобро посмотрел на артистку.

Пару раз протяжно хохотнув за компанию со всеми, вожак призывно поднял руку. Этого хватило, чтобы через секунду все разбойники в лагере утихомирились. Довольный собой и исполнительностью подчинённых, великан хмыкнул. После чего потянулся своей огромной рукой к лицу девушки, и обхватил её через подбородок за щёки большим и указательным пальцами:

– А голосок-то у девки ничего такой. Как хорошо, что у нас как раз есть клетка подходящего размера для такой певчей птички. Жаль только, что не железная. – Резко дёрнув головой, Джил вырвалась из захвата главаря разбойников. Неторопливо отпрянув, тот кровожадно улыбнулся. – А ты у нас, как я погляжу, дерзкая. – Он одобрительно приподнял одну бровь. – Это хорошо. Чем отважнее и наглее девка, тем приятней потом ломать её волю. – Крепко вцепившись пальцами свободной руки в бревно, на котором сидел, главарь бандитов хищно оскалился. Остальные разбойники, переглянувшись, последовали его примеру, предвкушая предстоявшее развлечение.

Набычившись, Джил собралась что-то ему ответить, но Кель опередил её, решив срочно сменить тему, чтобы переключить внимание на себя, прежде чем артистка успела бы ещё сильнее усугубить ситуацию:

– Что вы сделали с торговцем пивом и его охраной?! – Закричал лекарь. Он очень опасался того, что ему не хватит духу, и его голос задрожит, но, к счастью, у него в запасах оказалось достаточно смелости, чтобы этого не произошло.

Медленно повернув голову, великан одарил юношу таким взглядом, что у последнего даже похолодело внутри. Высокомерно приподняв подбородок, из-за того, что какие-то насекомые смеют дерзить ему на его территории, он ответил слегка надменно, с толикой призрения:

– А я смотрю, у вас у обоих большие яйца, да? – По рядам бандитов прокатился едва слышный смешок. – Видимо поэтому вы решили ночью погулять по лесу, где недавно пропали люди, да? – Он осклабился. Кель заметил, что у здоровяка не хватало некоторых зубов, прямо как у Сухого. – Вообще, вы далеко не в той ситуации, чтобы задавать вопросы.

Внезапно, к лекарю пришло полное осознание участи, постигшей пивовара и его сопровождающих. Почему-то после этого, наверное, из-за того, что он уже просто устал бояться, на него накатило абсолютное спокойствие, и из-за этого он решил сам довести этот вопрос до конца, ответив на него вместо великана:

– Вы убили их. – Хладнокровно проговорил лекарь, сам удивившись собственной храбрости.

Улыбка вожака стала ещё более свирепой:

– Не-е-е-е-т, – он вытянул голову вправо, – что ты! – А теперь влево, после чего посмотрел на юношу, приспустив одну бровь. – Как ты мог такое о нас подумать? – Его голос звучал так, будто предположение Келя воистину задело его за живое. После чего главарь указал рукой себе куда-то за спину. – С ними всё в порядке – они отдыхают в нашей комнате для гостей, здесь недалеко – всего пара метров под землёй, прямо под телегой. – В голосе главаря зазвучали весёлые нотки – ему явно нравилось издеваться над мальчишкой.

– Вы животные! Человеческая жизнь неприкосновенна, вы не имели права её отнимать! – Выпалив это, Кель понял, что попытавшись избежать конфликта, только увёл его немного в другую сторону, и уже там наступил в ещё большую кучу, чем в которую вляпалась бы артистка.

Кроме того, лекарь подметил, что на конкурсе пантомимы здоровяк всё же занял бы второе место, так как последняя фраза юноши явно вывела того из себя.

Лицо вожака исказила гримаса гнева, в то время как в его глазах холодным синем пламенем продолжала гореть первобытная ярость.

Оказалось, что с правой стороны пояса главаря висели ножны, которых Кель до этого не замечал. Резким взмахом руки, совсем нехарактерным для массы его тела, великан выхватил кортик, и, подбросив его в воздухе, перевернул лезвием вперёд, после чего ловко перехватил, и нацелил на лицо лекаря:

– Уверяю тебя, они там великолепно проводят время. Никаких забот, их никто не беспокоит. – Плавным движением руки, вожак провёл лезвием кортика возле своего горла. – Может быть, хочешь к ним присоедениться? – Великан освободил правую руку, чтобы провести пальцами по лезвию своего оружия. Как только вожак это сделал, бандит, которого он всё это время придерживал за плечо, сразу обмяк, и треснулся лицом о бревно, выронив кружку. Здоровяк не обратил на это внимания. – Я уверен, они обрадуются столь болтливому собеседнику, а то что-то они там больно неразговорчивые в последнее время. По крайней мере, были, когда мы в последний раз проверяли. – Главарь провёл лезвием кортика по своему языку, оросив клинок капельками собственной крови. – Как думаешь, это заразно? – Разбойник коротко хохотнул, но тут же осёкся.

Браваду Келя как рукой сняло. По собственным ощущениям, лекарь в тот момент уменьшился раза в три.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63 
Рейтинг@Mail.ru