Иван Владимирович Кириллов
Кель и Джил. Тайны древних
Келю понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить, что его перестали преследовать. И до самого момента осознания он продолжал непрерывно кататься по земле. На всякий случай он откатился подальше, на безопасное расстояние, и только тогда поднял голову, чтобы осмотреться, и увидел, что Ультон теперь стоял на четвереньках. Лекарь никак не мог до конца осознать, что же произошло, пока не увидел выглянувшую из-за спины великана Джил. Вымученно улыбнувшись артистке, юноша поднялся.
Ультон тяжело дышал, широко раскрыв рот и глаза. Голова его была низко опущена, можно сказать, она попросту тупо болталась у него на шее. Его лоб покрывали огромные капли холодного пота, которые, пробежав по носу, вискам, и щекам великана, капали не землю. Ткань его рубахи, насытилась кровью настолько, что была уже не в силах принять в себя ни грамма, и, поэтому, кровь главаря бандитов, не желая засыхать, капала вниз, точно песок в стеклянных часах, словно бы отсчитывая последние секунды, отведённые Ультону на свободе. А земля с большим удовольствием принимала дары главаря бандитов, жадно впитывая в себя всё, что только он мог ей дать, хоть и против своей воли.
Кель принялся обдумывать план финальных действий. Он понимал, что самый лучший его удар был не способен окончательно вырубить здоровяка, кроме того, несмотря ни на что, лекарь всё ещё опасался приближаться к низвергнутому великану: «Хотя, учитывая его нынешнее состояние… но уж лучше наверняка», – и тут юношу посетила одна замечательная идея.
Лекарь ехидно улыбнулся, отставив одну ногу за спину, приготовился к бегу, и крикнул:
– Эй, Ультон!
Главарь, сам не понимая зачем, видимо, потеряв всякую связь с реальностью, с огромным трудом и дрожью в шее поднял голову. Половину его лица закрывали слипшиеся от пота длинные, толстые, сальные патлы.
Кель, дождавшись, пока Ультон полностью поднимет голову, отступил на два шага назад, как следует разбежался, подпрыгнул, резко выкинув обе ноги вперёд, и, придав телу горизонтальное положение в воздухе, со всей дури заехал обеими подошвами великану в рожу, после чего триумфально шлёпнулся на землю. Лекарю захотелось расправиться с главарём разбойников так же красиво, как это сделала артистка с Сухим, но, даже несмотря на наличие плаща, без которого ранее осталась девушка, скинув его для удобства, Келю не удалось стать похожим даже на прозаичного крылатого ангела смерти. Скорее, со стороны он больше походил на неровное, несуразное бревно, обвязанное грязной тряпкой, которое кто-то метнул в лицо предводителю головорезов.
Раздался хруст.
Веса тела юноши хватило, чтобы Ультон, зажмурившись, скривившись, разбрызгивая кровь из носу, и раскидывая зубы по окрестности, в беспамятстве завалился на спину, широко раскинув руки.
Кель, испытав приступ какого-то дурацкого счастья, лежал на земле – он понимал, что всё наконец-то закончилось, но никак не мог полностью этого осознать. Лекарь глядел на звёзды, улыбаясь, как умалишённый, и размышлял: «Обильное артериальное кровотечение, резаная рана левого подколенного сухожилия, и сильный перелом носа, скорее всего, с искривлением перегородки».
***
Кель поднялся с земли, и огляделся. Все бандиты были повержены. Он щенячьими глазами посмотрел на артистку, и восторженно воскликнул:
– Джил, мы… мы сделали это! – Радости лекаря просто не находила границ. Но он тут же добавил, несколько отстранённо. – Хотя, честно сказать, у меня душа в пятки ушла, когда пришлось вонзить нож в живого человека, не с целью ему помочь.
В ответ артистка слабо улыбнулась, покачав головой:
– Да, Кель. А ещё, ты спас мою шкуру, спасибо. – Она вернула кинжал в ножны.
Юноша истерично захохотал, и обнял девушку. Та зашипела от боли:
– Придурок! Плечо!
– Ой, точно, прости. – Осторожно освободив Джил из объятий, Кель неловко отстранился. – Мы справились! – Лекарь вновь посмотрел во все стороны, чтобы убедиться в своих словах наверняка. – Даже не верится.
– Не верится, что всё пошло настолько отвратно. – Парировала Джил.
– Но мы хотя бы живы! – Не унимался Кель.
– Это уж точно. Жаль, что не совсем целы. – Джил очень нежно потёрла ушибленное плечо. На удивление, после объятий лекаря оно начало болеть как будто бы немного меньше, совсем капельку. Задумавшись о том, чем это могло быть вызвано, артистка пришла к неоднозначному выводу, и оттого немного засмущалась своих чувств.
Вдруг со стороны послышались аплодисменты. Оба опасливо обернулись. Оказалось, что в ладоши хлопал Монарх:
– Молодцы, мои юные друзья, вы просто молодцы! Великолепная командная работа! – Маг довольно резво поднялся, неожиданно, от его вялости не осталось и следа. Кель с Джил немало удивились столь резкой перемене в состоянии целителя, но расспрашивать не стали, так как запас восторженных эмоций у обоих уже подходил к концу. А старец добавил. – Но, боюсь, жизни Ультона прямо сейчас угрожает серьёзная опасность.
Кель помрачнел, и посмотрел на главаря. Кровавое пятно просочилось уже до конца рукава рубахи великана, и расползлось на всю боковую часть его одежды. Медлить было нельзя. Лекарь сказал приказным тоном:
– Джил! Скорее, принеси мою сумку! – Одновременно с этим он присел на одно колено рядом с пациентом, и пережал пальцами артерию по обе стороны от места ранения.
– Что?! Ты собрался его спасать?! – Возмущению Джил не было предела. Тут она краем глаза поймала на себе взгляд Монарха. Обернувшись, артистка убедилась, что целитель смотрел на неё не то, чтобы с укором, но, скорее так, как смотрят на человека, который должен без подсказки сам понять, как ему правильно поступить. Девушка почувствовала себя так, будто в тот момент старец её проверял. Артистка всплеснула здоровой рукой. – Серьёзно?! Вы оба хотите сохранить Ультону жизнь?! Да вы вообще слышали, что он собирался со мной сотворить?! – Девушка упёрла здоровую руку в бок.
– Джил, прошу тебя! – Чуть ли не с отчаянием возопил Кель, с мольбой в глазах взглянув на артистку.
А она, в ответ, сдвинув брови, пристально уставилась на лекаря: во взгляде девушки юноша увидел крепкую, но не нерушимую стену, которую ему предстояло проломить, чтобы Джил хотя бы задумалась о том, чтобы начать помогать. В знак протеста артистка попыталась скрестить руки на груди, но у неё, естественно, ничего не вышло. Тогда она просто обхватила кистью здоровой руки локоть повреждённой, и завела носок одной ноги за пятку другой, чуть наклонив голову набок.
Поджав губы, Кель с натугой выпустил воздух через ноздри:
– Ладно! Тогда подумай вот о чём – как долго мы будем добираться до города, если придётся на себе тащить его тушу? А если мы сохраним ему жизнь – он сможет хоть кое-как, но доковылять до Кориделя на своих двоих. – Джил приподняла одну бровь, на весах жизни главаря разбойников её ненависть к Ультону явно перевешивала её же нежелание тащить на своей спине его массивное тело. Отвернувшись, Кель закатил глаза, его губы невольно скривились. Повернувшись обратно, он на одном дыхании выпалил свой второй, последний, но в то же время и самый весомый аргумент. – Тогда подумай о том, сколько золота мы потеряем, если он умрёт!
Торжество человеколюбия над ненавистью свершилось! Чаша весов с надписью «жизнь», придавленная страстью Джил к золоту, триумфально грохнулась на пол! Стена, отделявшая добро от зла рухнула сей же миг:
– С этого стоило начинать. – Улыбнувшись краешком рта, хмыкнула девушка.
Джил побежала к деревьям, на одном из которых она ещё недавно болталась с Келем.
Сумка лежала там, где её оставили. Чтобы поднять её, не потревожив при этом больное плечо, артистке пришлось встать на колено.
Когда она вернулась, Монарх уже стоял рядом с побеждённым главарём. Маг почему-то очень внимательно следил за пальцами, которыми лекарь пережал артерию разбойника, и не очень-то торопился приступать непосредственно к лечению.
Кель с надеждой посмотрел на старца, и спросил достаточно громко, чтобы вывести того из задумчивости:
– Монарх! Вы же ему поможете? Боюсь, традиционными методами спасти Ультона уже практически нереально! – Он бросил через плечо. – Джил, пожалуйста, открой сумку и поставь её рядом.
Артистка, посмотрев на свою раненую руку, бросила на лекаря испепеляющий взгляд, которого он, разумеется, не увидел, и даже не почувствовал, так как его голова была занята совершенно другими вещами. И всё же, девушка выполнила указание, но для этого ей пришлось взять лямку сумки в зубы, и пальцами здоровой руки раскрыть её. Сноровка артистки дала о себе, знать, и всё это она проделала довольно ловко и быстро, после чего взяла сумку в здоровую руку и поставила её поближе к лекарю. Тот, приметив её краем глаза, поблагодарил Джил.
Наконец Монарх, не обращая внимания ни на какие увещевания, сам вышел из транса, и, осмотрев Ультона, ответил:
– Конечно, мальчик мой, я могу помочь залатать Ультона, но не стану делать этого…
Только услышав отказ, Кель моментально на него отреагировал, перебив целителя:
– Что?! Но почему?! – Кель обескуражено уставился на старца.
Монарх выставил вперёд ладонь левой руки, призвав юношу замолчать, и успокоиться:
– Не спеши с выводами, мальчик мой, ведь ты меня не дослушал. – Он спрятал свободную руку за спину. – Я не собираюсь исцелять Ультона полностью. Его ногу я залечу таким образом, чтобы он сильно хромал, но, при этом, мог ходить самостоятельно, без посторонней помощи. Что же касается его руки – я сращу его артерию обратно, чтобы он не истёк кровью, разумеется, но, что до мягких тканей, я хотел бы оставить всё, как есть, чтобы на случай, если нашему не достопочтенному главарю банды придёт в голову снова помахать кулаками – то у него ничего бы не вышло. По крайней мере, до тех пор, пока мы не доберёмся до города. Проще говоря, я хочу оставить Ультону серьёзные, но несмертельные раны, чтобы его жизнь оказалась вне опасности, но, в тоже время, чтобы обезопасить нас с вами. – Целитель обвёл взглядом всех присутствовавших, из тех, кто ещё оставался в сознании. – Все согласны с моей позицией?
Джил недобро усмехнулась:
– Хах. Ещё как. – С этими словами артистка попыталась как можно нежнее потереть ушибленное плечо здоровой рукой, но оно тут же отозвалось мгновенным и сильным, хоть и коротким, приступом боли. Тут же отдёрнув руку, девушка непроизвольно зажмурила один глаз, шумно втянув воздух через сжатые зубы.
Кель вздохнул с облегчением. Однако, как только он взглянул на побледневшее лицо великана, в нём тут же взыграло чувство долга, которое стремилось не позволить ему обойтись полумерами, в то время как у него имелась возможность приложить максимум усилий для оздоровления пациента. В глазах юноши проявилось сочувствие, и с таким вот выражением лица он посмотрел на Монарха:
– Но Ультон потерял очень много крови, он итак слаб, вы уверены, что это хорошая затея?
Не стремясь привлечь внимание, или быть услышанной, Джил злобно пробормотала себе под нос:
– Если вы спросите меня, то, как по мне – просто отличная.
Целитель посмотрел в глаза лекаря, приподняв одну бровь. После чего, одобрительно усмехнувшись, ответил:
– Об этом можешь не беспокоиться, мой юный друг, у нашего знакомого её ещё столько, что я готов едва ли не биться об заклад, что он оправиться быстрее остальных, да ещё и дошагает до Кориделя без передышек.
Джил встрепенулась. Ей как-то не верилось в слова старца, хотя тот уже успел доказать, что вполне был способен за них ответить, помимо того, что он всегда очень пристально следил за тем, что говорил:
– Вы хотите сказать, что даже после всего того, что мы тут с ним сотворили, он ещё и очухается быстрее остальных?
Целитель пожал плечами:
– Я бы не стал утверждать с полной уверенностью, но так же и не исключаю, что очнётся он одним из первых.
– Оу. – Кель вздрогнул, и, теперь уже с опаской, посмотрел на Ультона. – Ну, в таком случае, думаю, у нас не остаётся иного выбора.
Джил скривилась:
– Сразу бы так.
Монарх кивнул:
– Что ж, мальчик мой, раз уж ты уже взялся за руку Ультона – можешь пока начинать делать все необходимые перевязки, а я займусь его ногой. – С этими словами, целитель, что удивительно, воткнул посох в землю, и, без какой-либо помощи со стороны своего артефакта, да не использовав его в качестве опоры или костыля, сел на колени, и начал подробнее изучать ранение главаря бандитов.
Нехотя отняв пальцы от артерии Ультона, Кель порылся в сумке. Достав из недр какую-то баночку с прозрачным содержимым, лекарь смочил по очереди вначале одну руку, а потом другую. После чего снова опустил руку в сумку, но тут же опомнился:
– Бесы, жгута-то у меня с собой нет. – Осмотревшись по сторонам, юноша бросил через плечо. – Джил, подай мне, пожалуйста, дубинку Пса.
Скривившись от того, что из неё сделали девочку на побегушках, артистка наклонила голову набок, но всё же пошла за дубинкой.
Когда девушка достигла своей цели, она заметила, что Пёс, лежа там, где его оставили, и обильно пускал слюни во сне. Хмыкнув, Джил от всей души саданула обрюзгшему бандиту носком сапога в район поясницы. Пёс заскулил, но в сознание так и не пришёл. Проворчав себе под нос несколько нелестных отзывов в адрес толстяка, артистка присела на корточки, чтобы забрать дубинку.
Когда она вернулась, Кель уже перевязывал подмышку Ультона полоской ткани, которую оторвал от рубахи великана. Окровавленный метательный нож, которым юноша и нанёс великану рану, лежал рядом. Джил пока решила его не забирать, чтобы не лезть лекарю под руку. Монарх лечил подколенное сухожилие бандита с применением магии. Руки целителя, и область, на которую он воздействовал, светились бледно-зелёным светом, который при свете дня, пожалуй, можно было бы и вовсе не заметить, но в сумерках он виднелся довольно отчётливо.
Лекарь очень внимательно занимался своими обязанностями, поэтому, чтобы обратить на себя внимание, артистке пришлось сунуть дубинку ему чуть ли не под нос.
Юноша даже не сразу сообразил, что это такое перед ним оказалось, но когда до него всё же дошло, он всего на мгновение отвлёкся от пациента, чтобы коротко поблагодарить девушку:
– Спасибо.
Приняв дубинку из рук Джил, Кель с треском оторвал от рубахи Ультона ещё одну полоску, повязал её вокруг плеча великана, немного подальше от места ранения, после чего соорудил из неё закрутку, а затем, просунув в неё дубинку Пса, провернул её несколько раз, чтобы как следует затянуть жгут. Потом, когда кровотечение полностью прекратилось, он закрепил другой конец дубинки той повязкой, которая обвивала подмышку главаря бандитов, чтобы она не раскрутилась. Оценив свою работу, лекарь удовлетворительно кивнул, и повернул голову в сторону артистки:
– Помоги мне поднять его. – Юноша встал, обошёл великана, и просунул обе ладони ему под плечи.
Девушка, однако, не торопилась выполнять просьбу Келя:
– Это ещё зачем?
– При ранении артерии под мышкой, одного жгута недостаточно. – Спокойно объяснил лекарь.
Приняв устойчивое положение ног, Джил здоровой конечностью покрепче схватила великана за шиворот, намотав ткань его рубахи на пальцы, и одним рывком придала тому полусидячее положение, без какой-либо поддержки со стороны Келя.
От увиденной демонстрации силы у лекаря как-то сами собой слишком широко распахнулись глаза.
Приметив это, Джил загадочно улыбнулась, приподняв одну бровь, и осталась довольна результатом.
Почувствовав себя неловко, Кель отвёл взгляд, и немедленно завёл оба локтя разбойника за спину. После чего принялся связывать их вместе заранее заготовленными полосками ткани, которую всё так же позаимствовал с одежды главаря бандитов.
Задорно хохотнув, Джил поддержала подобный метод лечения, уткнув руку в бок:
– Такая медицина мне по вкусу – связывать ублюдков для их же собственного блага!
В ответ оба медика наградили её взглядами, полными немого укора, без слов дав понять, что то была вынужденная мера, но никак не попытка намеренно ограничить свободу пациента. Опять же, не разделив оптимизма артистки, каждый врач сосредоточился на своей части работы.
– Э-э-э, – примирительно протянула девушка, – ну и да ну вас, пойду, лучше, верёвку поищу, чтобы связать всех этих… – заметив, что её никто особо-то и не слушал, Джил, махнув на эскулапов рукой, не стала даже договаривать, и, демонстративно отвернувшись, пошла заниматься своими делами.
Для начала Джил направилась к своему плащу. Наклонившись, она схватила его здоровой рукой, и ловко закинула на плечи, а затем очень споро, работая одной кистью, завязала шнурок у себя на шее. Затем она занялась поисками кинжала. И ей удалось довольно быстро его обнаружить, хоть он и оказался на значительном расстоянии от места её падения. Чтобы не беспокоить повреждённую конечность наклонами, артистка, встав на одну ногу, опустила торс к земле, и, подхватив кинжал, снова приняла вертикальное положение. Спрятав его в ножны, девушка начала высматривать клинок с двойным лезвием, который Ультон столь вульгарно отбил своим кортиком. Обнаружив тот неподалёку от остывшей тушки кабанчика, Джил подошла к нему, и, опустившись на корточки, вытащила клинок из земли. Повертев его в руке, артистка оценивающим взглядом посмотрела на поломанное плечо, и поняв, что сейчас вернуть клинок на положенное место не получиться, временно повесила его на пояс. Затем девушка прошлась по местам боевой славы, чтобы отыскать потерянный метательный ножик. Найдя его, она мысленно сделала себе пометку, что один из них всё ещё оставался подле Келя.
Собрав почти всё своё имущество, Джил решила, что, пожалуй, поиски верёвки стоило начать с мешков, что стояли возле палаток.
Ей пришлось постараться, чтобы развязать их. Артистка зажимала мешок ногами, чтобы зафиксировать его в устойчивом положении, а здоровой рукой разматывала горловину. Но все усилия оказались напрасны, потому, как там оказались только сменная одежда, кое-какие личные вещи, вроде писем, старых настолько, что бумага успела пожелтеть сильнее, чем последние зубы Сухого, и некоторые предметы гигиены, типа мыла, и какой-то крайне вонючей туалетной воды. Поморщившись от запаха настолько, что даже немного высунула язык, Джил закупорила бутылку с парфюмом, и вернула её на место с мыслью: «И на кой она им? Они что, умудряются где-то здесь ещё и на свидания бегать что ли?». В этот момент донышко бутылки стукнулось о что-то, что лежало в самом низу мешка, раздался металлический лязг. Крайне заинтригованная таким поворотом артистка запустила руку в мешок чуть ли не по самое плечо. Немного порывшись, она извлекла на свет небольшую пригоршню драгоценностей, в виде нескольких золотых и серебряных цепочек, кулончика с крохотным драгоценным камушком, и, кажется, пары ни то странных серёжек, ни то необычной формы запонок – в темноте было трудновато рассмотреть. Джил оглянулась на Келя с Монархом, и снова взглянула на свою руку – на её лице появилось смущение, но, слегка подкинув пригоршню в ладони, чтобы оценить её на вес, артистка пожала плечами, и бесстыдно спрятала драгоценности за пазуху.
Не обнаружив в остальных мешках ничего стоящего внимания, девушка оставила их в покое. Следующим делом она заглянула в каждую палатку, но и там не было ничего особенного, кроме спальных мешков, грязной посуды, и сушёных апельсиновых корок, разбросанных здесь, видимо, для того, чтобы хоть как-то отпугивать полчища лесных комаров. «Хм, но в это время, обычно, комаров-то уже не остается даже за гордом. Может, они просто свиньи?», – подумала Джил, обратно завешивая полог последней палатки.
Следующим пунктом её назначения стали мешки немного больших размеров, которые лежали чуть поодаль от остальных. Там артистка нашла целую гору вяленого мяса, сыра, варёных яиц, какой-то крупы, лука с чесноком, и других не очень быстро портящихся продуктов. Особняком стояла пара коробочек из бересты, наполненных солью. «Набрали столько всего, а каких-то других специй прихватить не додумались, дуралеи», – посмеялась над бандитами девушка, закрывая крышку.
Джил оставила осмотр сундучков-шкатулок около палатки Ультона на закуску, так как непременно ожидала найти там что-то ценное. Но они, к большому разочарованию артистки, оказались почти пусты. Внутри одного из них лежало тридцать вятых. Джил посмотрела на них, потом оглянулась на Келя с Монархом. В её глазах мелькнуло что-то похожее на стыд. Артистка порылась за пазухой, и достала оттуда драгоценности, которые присвоила буквально несколько минут назад, свистнув их из одного из мешков. Она, часто моргая, перевела растерянный взгляд на трудившихся над здоровьем главаря бандитов медиков. Её глаза не переставая бегали туда и обратно. Девушка закатила зрачки, и её голова начала наклоняться куда-то в сторону, и по мере того, как она всё глубже погружалась в пучину воспоминаний о совсем недавних событиях, её глаза потихоньку начинали свободно плавать, глядя в никуда. По лицу девушки можно было безошибочно определить, что внутри у неё велась жёсткая борьба. Но, в конечном итоге, она, ехидно ухмыльнувшись, спрятала побрякушки обратно за пазуху. Схватив деньги в охапку, Джил с задором крикнула через плечо:
– Эй, эскулапы! Я у них тут вятые нашла! Правда, всего тридцать! Можем поделить поровну! Станут нашей первой наградой за труды!
Голову поднял только Монарх:
– Да, здесь нам не повезло – могло бы быть гораздо больше. Буквально два дня назад их шайка наполнили золотом целый сундучок, до самой крышки, и закопали где-то в лесу. Правда, прятать сокровища ходил сам Ультон, поэтому только одному ему и известно, где они теперь покоятся.
У Джил тут же загорелись глаза:
– Может быть, мы заставим его говорить?
Опечаленно охнув, целитель отрицательно покачал головой:
– Боюсь, проще медведя научить колдовать, чем вытянуть из Ультона сведения, которыми он совершенно не намерен делиться. Как ни крути, а в войну он служил разведчиком, и был одним из лучших – его отлично натренировали. – После небольшой паузы старец добавил. – И, кроме того, как ни крути, а нам, скорее всего, пришлось бы вернуть все ценности владельцам. Поэтому, я предлагаю оставить все лишние хлопоты стражам правопорядка Кориделя.
Горестно вздохнув от обиды за упущенную наживу, Джил на время положила вятые обратно в коробку, и продолжила учёт имущества бандитов. Пройдя всю череду палаток, артистка обнаружила за ними самодельную стойку, состоявшую из двух палок, между которыми натянули несколько бечёвок. На них разбойники сушили своё бельё: «По крайней мере, Ультон заставлял их хоть как-то следить за собой», – заметила девушка не без уважения по отношению к великану. Бесцеремонно скинув всю одежду на землю, Джил достала с пояса кинжал, посрезала бечёвки, и спрятала оружие на место. Кое-как сложив верёвочки одной рукой, артистка закинула их себе на плечо: «Ну, не полноценные верёвки, конечно, но крепкие. Для начала сгодится».
Но как только артистка подняла голову, она тут же увидела, что сушилка для белья служила лишь ширмой для оружейной стойки, которую разбойники, судя по всему, тоже соорудили своими руками. Бандиты выбрали место для хранения своего арсенала так, чтобы он стоял перпендикулярно к одному из деревьев-колонн крепости, для того, чтобы с трёх сторон его прикрывали лиственная стена, мокрая одежа, и палатка, образовывая, таким образом, треугольник, со стойкой в центре, спрятанной от чужих глаз.
На стойке располагались четыре копья, такие же, которыми были вооружены стражники у ворот Раута, столько же щитов с символикой того же города, достаточное количество луков и дубинок разных размеров, чтобы по полной вооружить каждого из бандитов, колчаны со стрелами. Взгляд девушки зацепился за то, что ещё на стойке, особняком от всего остального, висело несколько разных кортиков.
Джил предположила, что все они принадлежали коллекции Ультона, поэтому никто из остальных членов шайки не смел к ним прикасаться.
Осмотрев стойку, Джил наконец-то нашла то, что искала – по её краям висели огромные мотки довольно толстой верёвки. Тут артистка вспомнила, как Сухой упоминал «урожай из пленников». Зловредно хихикнув, девушка подумала про себя: «Ну что, не по зубам оказался орешек? Сегодня ты намереваешься собирать урожай, а завтра сам им становишься»,– философски заметила она, почему-то представив себе грушу с лицом Сухого.
Невольно зажмурив один из глаз, Джил с отвращением отогнала от себя сие видение. Один моток она повесила себе на шею, а другой закинула на плечо здоровой руки, и собралась уже было возвращаться, когда её взгляд упал на Кинтона.
Артистка оглянулась, чтобы посмотреть на остальных бандитов, но, к своему удивлению, не обнаружила их на прежних местах. Как оказалось, Кель, закончив с Ультоном, начал перетаскивать поверженных разбойников ближе к центру лагеря, и складывать их в ряд, головами на брёвна.
Пожав плечами, девушка подошла к загипнотизированному разбойнику. Но, прежде чем приступать, он решила на всякий случай удостовериться:
– Монарх, Кинтон не проснётся, если я попытаюсь его связать? – Крикнула артистка целителю через плечо.
– О, нет-нет, – старец помахал ладонью в воздухе, – он будет стоять на этом самом месте, пока не умрёт, либо пока я не освобожу его от заклятья. – Немного помолчав, Монарх добавил, задумчиво приподняв подбородок. – Ну, или пока кто-нибудь насильно не уведёт его куда-нибудь ещё.
– Отлично. – Кивнула самой себе Джил.
Кинув верёвки под ноги, артистка принялась, охая, шипя, рыча, и скрипя зубами, крепко связывать вместе руки Кинтона бечёвкой. Делать это одной рукой у неё выходило довольно скверно, поэтому ей пришлось, превозмогая боль, передвинуть повреждённую конечность ближе к переду, и по мере возможностей помогать второй кистью. Покончив с руками, девушка утёрла пот со лба – так тяжело давалось ей это занятие – и начала связывать ноги охранника, так, чтобы он всё ещё мог ходить, но совсем маленькими шажками. Под конец она отрезала основную часть верёвки от использованной. Джил столько внимания уделила именно Кинтону потому, что, по сути, он был единственным из всех головорезов, который не получил каких-либо существенных физических повреждений, и всё ещё оставался в форме, чтобы причинить вред товарищам. Поэтому артистка хотела удостовериться, что у него больше остальных будет ограничена свобода передвижений, чтобы он не смог натворить никаких неприятностей.
Чрезмерные потуги девушки не обошли стороной слух Монарха. Хотя и заметил он их совсем не сразу, но, как только целитель понял, в чём было дело, тут же оживился, и призывно замахал руками:
– Ох-хо-хо! Джил, дорогая моя, пожалуйста, прости мне мою невнимательность! Травма твоей руки совсем вылетела у меня из головы! – Видимо, в доказательство своих слов, старец приложил собственную ладонь ко лбу. – Скорее, скорее, подойди ко мне, чтобы я мог всё исправить!
Недовольно хмыкнув, Джил подумала: «Ну наконец-то хоть кто-то про меня вспомнил. Давно пора», – а вслух сказала, с присущим ей сарказмом:
– Спасибо! А то я уже начала сомневаться, кто же вам дороже, этот сброд, – она мотнула подбородком в сторону бандитов, – или я. – Последнюю пару слов она произнесла с напускной жалостью к себе.
Кель виновато потупился.
А Монарх не стал никак комментировать их промашку, потому как уже извинился ранее.
Артистка подняла верёвки с земли, перенесла их поближе к центру лагеря, и бросила в ноги разбойникам.
Целитель пригласительным жестом указал на бревно:
– Присаживайся, моя дорогая, так будет удобнее нам обоим.
Девушка последовала указаниям старца, он сам опустился рядом. Монарх воткнул посох в землю, чтобы освободить руки, после чего немедленно начал совершать круговые движения ладонями вдоль больного места, не прикасаясь к нему самому, при этом он постоянно шевелил пальцами, словно для более точного анализа ему нужно было найти правильное их положение:
– Хм, ну, из хорошего – с уверенностью могу сказать, моя дорогая Джил, что кость не сломалась, лишь треснула. Однако, трещина получилось продольной, и настолько протяжённой, буквально, на грани фола. Иными словами, ещё чуть-чуть, и дела для тебя обернулись бы намного хуже. Я бы даже не стал исключать, что нам пришлось бы разрезать руку, чтобы достать осколки кости, что весьма и весьма проблематично в полевых условиях. И всё же, позволю себе заметить, что я немало удивлён тем фактом, что здесь обошлось без перелома. – Монарх задумчиво и быстро протараторил себе под нос. – Особенно, учитывая силу и скорость удара. – Но спустя мгновение целитель улыбнулся, и спросил своим обычным, но немного более весёлым тоном. – Кстати, Джил, а как много молока ты пила в последнее время.
Поджав уголок глаза и рта, артистка наклонила голову набок, и возвела очи к небу, притворившись, что она действительно усердно пыталась вспомнить, пока, наконец, не выдала:
– А сливочное пиво считается?
Пожав губы, старец подпёр их пальцем:
– Нет, я так не думаю.
Прижав ухо к плечу, девушка ответила как-то развязно:
– Ме-х, тогда, думаю, чуть больше, чем многие, но намного меньше, чем следовало бы.
Монарх улыбнулся ещё более добродушно, и отвернулся, чтобы уделить всё своё внимание плечу Джил. Он всё ещё продолжал сосредоточенно водить руками над треснувшей костью, чтобы вывести наиболее эффективный метод исцеления. Но чем дольше он этим занимался, тем больше таяла его улыбка. И когда он обнаружил, что-то такое, что заставило беззаботность улетучиться с его лица, он вмиг посерьёзнел, и спросил у артистки, даже немного сурово, и очень вкрадчиво:
– Скажи, Джил, а ты не почувствовала чего-то, кхм, особенного, когда Кель тебя обнял?
Артистка поначалу даже не поверила своим ушам. Приподняв одну бровь, она с неподдельным недоумением посмотрела на целителя. Но, всего через секунду её лицо уже украшала ехидная ухмылка, и она глядела на старца с полным пониманием:
– О-о, не думала, Монарх, что вы из тех, кто любит поболтать о подобных вещах. Но не кажется ли вам, что сейчас не самое подходящее время и место, чтобы сплетничать?
Теперь пришла очередь целителя удивляться. Оконфуженный, он даже не сразу сообразил, о чём говорила девушка, и ещё секунд десять у него ушло на то, чтобы подобрать правильные слова:
– О-о-о, нет-нет-нет, дорогая моя. – Маг помахал в воздухе указательным пальцем. – Я имел ввиду, не почувствовала ли ты что-то по поводу своего плеча?
Теперь Джил по-настоящему призадумалась:
– Ну, когда он кинулся на меня – я точно почувствовала резкую боль. – Приподняв голову, артистка похлопала себя пальцем по подбородку. – Ну, и когда он отпустил, вроде, стало легче, но всё равно кость ныла. А так, вроде, больше, ничего. – Девушка пристально посмотрела на целителя. – А что, думаете, до того, как он меня обнял, трещина была меньше? Хотите сказать, что он сделал только хуже? – Она похлопала себя по коленке, стараясь припомнить испытанные в тот миг ощущения, и высказалась куда-то в никуда. – Не сказала бы, что объятия были такими уж крепкими.