Айгуль Фаатовна Халиуллина
Криминалистика: теоретический курс
Таким образом, разработанные концептуальные основы учения о судебно-экспертной деятельности негосударственных судебно-экспертных организаций, включают правовые, научно-методические, организационные положения, вопросы взаимодействия с судьями, оперативными и другими службами правоохранительных органов, контроля и предполагают:
– независимость негосударственных судебно-экспертных организаций от органов юстиции и правоохранительных ведомств;
– деятельность негосударственных судебно-экспертных организаций позволяет обеспечить состязательность уголовного, гражданского, арбитражного процесса;
– возможность негосударственным судебно-экспертным организациям проводить практически неограниченный перечень родов и видов судебных экспертиз (например, патентоведческую, геодезическую, экологическую и многие другие судебные экспертизы);
– организационно-штатная структура негосударственных судебно-экспертных организаций позволяет привлекать необходимое количество экспертов для выполнения больших объемов экспертных исследований, в отличие от государственных, в которых возможности варьирования штатной численностью учреждений и подразделений крайне ограничены;
– в негосударственных судебно-экспертных организациях имеется возможность оперативной апробации новых научно-обоснованных методов и экспертных методик и т. д.
И данные позитивные положения судебно-экспертной деятельности негосударственных судебно-экспертных организаций должны быть реализованы в законодательстве о судебно-экспертной деятельности Российской Федерации.
Проблемы судебно-экспертной профилактики
Технико-криминалистические средства и методы борьбы с преступностью и иными правонарушениями включают в себя не только результаты научных исследований и их практической реализации в сфере расследования и раскрытия преступлений, но и результаты поиска средств, приемов и методов их профилактики (предупреждения).
Разработка и дальнейшее совершенствование теории криминалистической профилактики усилиями В. Ф.Зудина, М. Ш.Махтаева, Е. Р.Россинской, Н. П.Яблокова позволили расширить перечень криминалистических средств и методов предотвращения преступлений. Это привело к созданию целостной системы криминалистической деятельности в борьбе с преступностью профилактическими методами. В настоящее время в теории и практике криминалистики общепризнанной является криминалистическая профилактика в виде деятельности по изучению механизма следового отображения конкретных преступных деяний в разных источниках профилактически значимого характера; в виде исследования особенностей типичных следственных ситуаций профилактического характера и т. д.[894]. Это нашло отражение в формировании таких отраслей профилактики, как следственная и оперативно-розыскная профилактика. В этой системе, ранее состоявшей из методов и средств следственной и оперативно-розыскной профилактики, одним из значимых направлений является относительно недавно сформировавшийся вид криминалистической профилактики – экспертно-криминалистическая профилактика.
В продолжение разработки идей И. А.Алиева, С. Е.Киселева пришло время выделить еще один вид профилактической деятельности, которая ведется судебными экспертами – судебно-экспертную профилактику. Главное отличительное качество ее состоит в сфере использования: если криминалистическая и экспертно-криминалистическая профилактика проводятся только в расследовании и раскрытии преступлений (уголовном судопроизводстве), то судебно-экспертная профилактика – во всех видах судопроизводства (гражданском, уголовном, административном, арбитражном).
Актуальность формирования теории судебно-экспертной профилактики объясняется востребованностью этой теории в деле повышения эффективности в борьбе с правонарушениями при помощи специальных знаний. Предпосылками создания частной теории судебно-экспертной профилактики явились следственная, судебная и экспертная практики, которые позволили обосновать не только теоретические положения данной теории, но получить реальные результаты в практической деятельности.
Представляется, что предметом судебно-экспертной профилактики являются закономерности формирования, сбора, исследования, оценки и использования значимой информации об обстоятельствах, благоприятствующих совершению правонарушений, полученной в результате судебно-экспертной деятельности, а также основанных на познании этих закономерностей специальных экспертных средствах, приемах и методах ликвидации указанных обстоятельств и предупреждения готовящихся правонарушений.
Объектами судебно-экспертной профилактики являются:
– общие объекты (материальные носители информации об исследуемом событии: например, документы, предметы, живые лица и т. д.);
– типовые объекты (специальные объекты родов и видов судебных экспертиз: например, сметы, отчеты и т. д.);
– конкретные объекты (объекты, исследуемые в ходе проведения конкретной судебной экспертизы: живые лица, трупы, части тела, продукты жизнедеятельности).
Полагаем, что, субъектами судебно-экспертной профилактики являются судебные эксперты – исполнители конкретных экспертиз и руководитель судебно-экспертной организации.
Задачи, ставящиеся перед частной теорией судебно-экспертной профилактики, как и во многих других частных теориях, подразделяются на две группы: общие и частные (специальные). Общей задачей теории судебно-экспертной профилактики, является способствование успешной борьбе с преступностью и иными правонарушениями путем разработки научных положений по использованию судебно-экспертной деятельности в профилактике преступлений и иных правонарушений. К специальным задачам следует отнести:
– установление в ходе экспертных исследований обстоятельств, создающих условия для совершения правонарушений;
– создание новых средств и методов получения истинных знаний, предоставляющих судебным экспертам современные возможности по определению условий, благоприятствующих совершению преступный посягательств и иных правонарушений;
– разработка и модернизация мер по улучшению сотрудничества субъектов судебно-экспертной деятельности;
– разработка мер судебно-экспертной профилактики в гражданском, арбитражном, административном процессах и т. д.
В теории судебно-экспертной профилактики разрабатывается система терминов, отображающих реальную действительность, а именно: система профилактической экспертной деятельности, структурно-функциональная основа профилактической экспертной деятельности, субъекты экспертной профилактической деятельности, модели экспертно-профилактической деятельности и т. д.
Судебно-экспертная профилактика является синтетической теорией: она вбирает в себя основы всех смежных с ней отраслей знаний, в том числе, криминалистики, гражданского, уголовного, административного права; судебной экспертологии, судебной медицины и психиатрии и других.
Изучение следственной, судебной и экспертной практики показало, что эта теория может быть дополнена некоторыми новыми положениями. Так, по объекту и направлению воздействия экспертной профилактической деятельности она должна быть разделена на: а) внутреннюю; б) внешнюю профилактику.
Внешняя судебно-экспертная профилактика представляет собой деятельность в ходе проведенного экспертом экспертного исследования, состоящую в установлении, исследовании, хранении сведений об условиях, благоприятствующих совершению правонарушений, а также в разработке практических советов по их устранению и дальнейшему предупреждению этих правонарушений.
К сожалению, не все субъекты раскрытия и расследования преступлений обладают знаниями, умениями и навыками использования информации, получаемой в ходе профилактической судебно-экспертной деятельности. Например, следователю необходимо знать, что, если он поставит перед экспертом вопросы по выявлению условий, способствующих совершению преступлений, то может получить значимую для предотвращения преступлений информацию. Так, эксперт-экономист, владея специальными финансово-экономическими знаниями, отвечая на такого рода вопросы[895], может дать в заключении эксперта профессиональный вывод с подробным анализом всех выявленных им в ходе проведения экспертизы условий, способствующих совершению преступления. После чего следователь (суд) может сделать запрос судебному эксперту о предоставлении ему рекомендаций с изложенными способами устранения описанных условий. Таким образом, разработанные судебным экспертом рекомендации могут использоваться следователем при составлении представления, или частного определения, которое он направит в соответствующую организацию, или учреждение с требованием об устранении выявленных условий, способствующих совершению преступлений.
Полагаем, что последующая профилактическая работа по устранению указанных судебным экспертом условий, способствующих совершению преступлений, минимизирует вероятность совершения преступлений и правонарушений в дальнейшей деятельности проверяемых организаций.
Другим примером экспертной профилактики могут служить диагностические исследования отпечатков пальцев рук на дактилокартах, в ходе которых можно выявить дерматоглифическую информацию, указывающую, например, на наследственную предрасположенность человека к повышенной агрессии[896]. Эти данные, представленные экспертом следователю, позволят составить список группы риска, с которой в дальнейшем, следует проводить профилактическую работу в ходе расследования преступления.
Внутренняя судебно-экспертная профилактика представляет собой деятельность по выявлению и предупреждению правонарушений судебных экспертов в ходе их экспертной деятельности, а также фактов, потенциально способствующих совершению правонарушения, как судебными экспертами конкретной судебно-экспертной организации, так и судебными экспертами вне ее.
Причинами правонарушений (в виде заведомо ложных заключений) судебных экспертов могут являться:
а) подкуп судебного эксперта;
б) запугивание судебного эксперта;
в) использование служебного положения воздействующего лица для оказания давления на судебного эксперта;
г) сокрытие (неустановление) обстоятельств, исключающих участие сведущего лица в качестве судебного эксперта (является родственником, потерпевшим, состоит в дружеских или неприязненных отношениях с одной из сторон и т. д.).
В качестве специальных мер реагирования на выявленные обстоятельства, благоприятствующие совершению преступлений или правонарушений в сфере судебно-экспертной деятельности работниками судебно-экспертных организаций, можно предложить следующие группы мероприятий:
– законодательные (внесение изменений в нормативные правовые акты, их создание или отмена);
– научно-методические (разработка новых или совершенствование имеющихся методик судебных экспертиз в целях исключения возможностей фальсификации или изменения результатов исследования – в настоящее время, например, разрабатываются новые методики ДНК-анализа с использованием отечественных панелей снипов, заменяющих STR-локусы и т. д.);
– профессионально-этические (улучшение кадровой работы с судебными экспертами; постоянное отслеживание соответствия судебных экспертов профессиональным и этическим требованиям);
– удаление из единого Реестра судебных экспертов лиц, предоставляющих заведомо ложное заключение эксперта, а также лиц, систематически допускающих экспертные ошибки, подтверждением чего являются неоднократно проводимые повторные экспертизы с противоположными выводами.
Достаточно эффективной мерой внутренней профилактики является практикуемое перекрестное рецензирование: сотрудники-эксперты судебно-экспертной организации рецензируют заключения экспертов из числа своего коллектива, затем в ходе совещания проводится открытое обсуждение полученных результатов.
Еще одной эффективной мерой предотвращения преступлений и иных правонарушений в сфере судебно-экспертной деятельности можно назвать индивидуальную профилактику в отношении каждого эксперта судебно-экспертной организации. Такую судебно-экспертную профилактику осуществляют кадровые службы, психологи и руководители судебно-экспертной организации.
Полагаем, что решение вышеописанных проблемных вопросов в области судебно-экспертной профилактики позволит обеспечить повышение качества судебных экспертиз и судопроизводства в целом.
Раздел 3. Теоретические основы криминалистической тактики
Глава 1. Введение в криминалистическую тактику
1.1. Современные представления о предмете криминалистической тактики
Предмет криминалистической тактики является производным от предмета криминалистики в целом. В теории криминалистики в настоящее время доминирует теоретико-доказательственная концепция ее предмета. Иными словами, криминалистика своими технико-криминалистическими, тактическими и методическими средствами призвана способствовать следственной, судебной и обвинительной деятельности по установлению достоверной картины произошедшего события, причастных к содеянному и виновных в нем лиц, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела. Именно эта служебная по отношению к доказыванию роль криминалистики в целом и криминалистической тактики в частности позволила рассуждать о содержательной стороне исследовательской деятельности, предмете науки с теоретико-доказательственных позиций.
Классическим определением криминалистической тактики в этом контексте выглядит понимание данного раздела науки В. И.Комиссаровым: «Криминалистическая тактика – это раздел науки, в котором познаются закономерности возникновения, сохранения, угасания и передачи идеальной информации (следов) о преступлении, а также закономерности психологии взаимоотношений следователя с участниками предварительного расследования и его обращения с материальными объектами, на базе чего формируются системы общих и частных рекомендаций (приемов) по организации в типичных ситуациях производства отдельных следственных действий».[897] Как известно, обретшая надлежащую процессуальную форму «идеальная или материальная» информация о преступлении при условии соблюдения в процессе ее собирания, проверки и оценки требований закона становится доказательством. При всех криминалистических нюансах информации о преступлении и других имеющих значение обстоятельствах стержневой смысл имеет именно содействие тактическими средствами доказыванию по уголовному делу.
В теории криминалистической тактики существует и другой подход, в рамках которого к теоретико-доказательственной концепции предмета авторы приходят не через «информацию о преступлении», а посредством смещения акцентов к производимым следственным действиям, доказыванию, доказательствам. Р. С.Белкин предлагал следующее определение: «Криминалистическая тактика – это система научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по организации и планированию предварительного и судебного следствия, определению линии поведения лиц, осуществляющих доказывание, и приемов проведения отдельных следственных и судебных действий, направленных на собирание и исследование доказательств, на установление причин и условий, способствовавших совершению и сокрытию преступлений»[898]. Центральное место в понимании криминалистической тактики В. Я. Карловым отводится системе «научных положений и рекомендаций по организации и планированию расследования и тактике проведения отдельных следственных действий, направленных на собирание и исследование доказательств по уголовным делам»[899].
Эффективность линии поведения и способы осуществления конкретных следственных и судебных действий в качестве центральных категорий называются в определении Е. Е.Центрова, который, тем не менее, в содержание понятия криминалистической тактики включил не только приемы, но также правила, установления, технологии, предписания и рекомендации. Как особую сферу приложения исследовательских усилий в развитие криминалистической тактики Е. Е.Центров выделил разработку и аккумулирования специальных знаний и организационно-плановых начал. Криминалистическая тактика в его понимании представляет собой систему наиболее общих научных положений, которые опираются «на результаты изучения закономерностей преступной деятельности, обобщение следственной практики, данные юридических и иных специальных наук, на основе которых разрабатываются и аккумулируются специальные знания, организационно-плановые начала, наиболее рациональные и целесообразные приемы, правила, установления, технологии, предписания и рекомендации по определению наиболее эффективной линии поведения и способам осуществления конкретных следственных и судебных действий в специфических ситуациях, возникающих в процессе раскрытия, расследования и предупреждения преступлений»[900]. И в данном случае приемы, правила, технологии, установления и рекомендации служат определению наиболее целесообразной линии поведения, равно как и аккумулированные специальные знания, организационно-плановые начала имеют аналогичную по направленности, но, как следует из логики последовательности заявленных терминов в определении, более общую рациональность.
Во всех ранее данных определениях в той или иной мере повторяются сентенции о рационализации деятельности профессиональных участников уголовного судопроизводства, зачастую приводится в качестве центральной составляющей упоминание о системе тактических приемов, рекомендаций. Кроме того, практически все авторы проявляют единодушие по существу отношения криминалистической тактики к доказыванию. Различия заключаются главным образом в апеллировании категориями информации о преступлении, доказательствах, собирании, проверке доказательств, производства следственных действий (средства доказывания) и пр. Иными словами, все в той или иной мере вращается вокруг рационализации установления обстоятельств события преступления и виновных в нем лиц.
Таким образом, этот теоретико-доказательственный подход можно охарактеризовать на основе главных идей, заложенных в определении криминалистической тактики. Итак, криминалистическая тактика в представлении подавляющего большинства криминалистов выглядит научной и практической рационализацией следственной, судебной и прокурорской деятельности главным образом, обеспечивающей наибольшую целесообразность по ходу подготовки и производства процессуальных действий и необходимую эффективность по их итогу. Иными словами, криминалистическая тактика в свете такого видения есть своего рода научно-практическая рационализация следственной, судебной и прокурорской деятельности в процессе доказывания.
Известный американский философ Дж. Сёрль отмечал, что рациональность выступает инструментом, позволяющим найти средства для достижения цели[901]. Поэтому суть тактики именно в специфичной для предмета приложения усилий рациональности, а не в самих средствах, где различия порой условны. К примеру, тактические основы допроса подозреваемого во взяточничестве традиционно рассматриваются нами в качестве составляющей частной методики расследования получения и дачи взятки. При этом следует обратить внимание на выделение специфичности ситуационного подхода, выбора тех или иных тактических средств, целесообразных и эффективных именно в контексте данной категории дел. Но перестают ли от этого тактические приемы быть таковыми? Разумеется, нет. Рациональность универсальна для всей криминалистики, но имеет разные предметно определенные в традиционно сложившейся системе сферы и направленность приложения усилий.
Вместе с тем в последние годы все чаще усиливается аргументация предложений о необходимости пересмотра предмета криминалистической тактики в свете расширения состязательных начал, изменения ценностных ориентиров уголовного судопроизводства, целесообразности предания большего рационализма всему правоприменению в сфере следственной, экспертной, обвинительной и судебной деятельности, в особенности ведущей к разрешению правового конфликта в целом.
Функциональная характеристика криминалистической тактики позволила И. А.Поповой максимально широко показать основные направления тактической рационализации следственной, обвинительной и судебной деятельности. Автор помимо тактики обеспечения процессуальной деятельности, направленной на разрешение дела по существу, называет тактику, ориентированную на создание оптимальных условий для надлежащего выполнения процессуальных функций[902]. В этой связи представляется любопытной и востребованной на практике с учетом проведенных опросов следователей рационализация с помощью тактических средств избрания меры пресечения в виде процедуры, результативность которой зависит от участия в этом нескольких субъектов при дискретных полномочиях суда. Разумеется, речь здесь может идти главным образом о тактических основах взаимодействия при избрании, продлении и отмене таких мер пресечения как заключение под стражу, домашний арест и залог. Сложность возникающих отношений стороны обвинения, защиты и суда в этой связи подчеркнули 78 % опрошенных следователей. Не сомневаются в высокой напряженности возникающих в рамах таких процедур конфликтов 64 % следователей, а 58 % подчеркнули необходимость практических рекомендаций по оптимизации следственной деятельности в этом направлении. Помимо прочего, И. А.Попова не без оснований называет компромиссную тактику в качестве подвида тактико-криминалистического обеспечения связанных с разрешением дела по существу основных видов процессуальной деятельности.[903] Не замечать того, что компромиссные формы разрешения уголовно-правового конфликта стали некой «параллельной с изобличением реальностью», значит буквально проявить научную близорукость, отказаться от признания очевидных трансформаций практики следственной деятельности. Это же относится ко всем без исключения сторонам практической следственной, прокурорской и судебной деятельности, где рационализация складывается пока преимущественно эмпирически, без сколько-нибудь заметного участия научно-исследовательской криминалистической составляющей.
Как показывают результаты изучения современной практики следственной деятельности наиболее острые конфликты возникают в процессе избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, при достижении соглашения о сотрудничестве с отдельными обвиняемыми, когда другие подследственные и подсудимые нередко еще более остро реагируют на такого рода «предательство», в ходе проведения следственной проверки при решении вопроса о возбуждении уголовного дела. Однако помимо самых частных правоприменительных практик, накопленного опыта расследования, передающегося в лучшем случае по принципу наставничества от более опытных следователей начинающим, здесь мало что в тактическом плане наработано. Несколько утрированно В. П.Бахин видел тактику лишь там, где информация может быть получена через преодоление противодействия следователю.[904] Не соглашаясь с такой узкой трактовкой сферы приложения тактико-криминалистического потенциала, поскольку, к примеру, есть тактика помощи в припоминании забытых свидетельствующим фактов при его допросе, тем не менее, стоит отметить, что наличие самой конфликтной ситуации требует от следователя мобилизации всех профессиональных ресурсов, наиболее целесообразных в складывающихся непростых условиях решительных действий. А это и есть тактическое поле разрешения конфликтных ситуаций. Более того, в литературе, в частности, уже достаточно обстоятельно проработан вопрос о преодолении противодействия достижению компромисса в уголовном судопроизводстве.[905]
Криминалистическая рациональность применительно к практической деятельности следователей, дознавателей, прокуроров и судей приобретает форму целесообразности приложения усилий в достижении, определенных законом и реальной действительностью целей. Как известно, «рациональность особенно рельефно просматривается в ее предметно-преобразующем виде, в практике»[906] и ограничение ее какими-либо соображениями сложившихся традиций, предметной определенности теоретико-доказательственной концепции самой криминалистики, ее узкой утилитарности не выглядит убедительным. Иными словами, потребность в научно обоснованной рациональности расширения тактико-криминалистического обеспечения сообразно сложившейся практике расследования, реальной действительности много выше, чем традиционные рамки криминалистической тактики.
Одновременно необходимо отдавать себе отчет и в том, что не всякая рациональность в следственной деятельности выступает проявлением тактико-криминалистического обеспечения, поскольку есть еще технико-криминалистическое приемы и методические рекомендации. Предпринимаемые попытки выделить предметно криминалистическую тактику в ее отличительных признаках от криминалистической техники и методики сводились к указанию в предлагаемых определениях на систему тактических приемов (отличных, как следовало из сказано, от технико-криминалистических и методико-криминалистических рекомендаций), а также на научную основу, природу их формирования. Цель применения тактических приемов все также традиционно была производна от теоретико-доказательственной концепции предмета криминалистики. В частности, А. Н.Васильев в определении следственной тактики указывал на то, что образующие ее тактические приемы разрабатываются на основе данных специальных наук и главным образом логики, психологии, научной организации труда, а также на материале обобщения следственной практики.[907] Вместе с тем, нельзя не согласиться с А. С.Князьковым в том, что «гносеологическими предпосылками объединения различных по своему содержанию элементов в одну группу является не только их схожая природа, но и тесная операционно-логическая связь между ними в практической деятельности по расследованию преступлений».[908]
В современных условиях природа тактических приемов не в последнюю очередь определяется не только перечисленными выше отраслями гуманитарного знания, но и теорией управления, науками материального и процессуального уголовного права и пр. В числе источников криминалистической тактики среди других наук А. Г.Филиппов выделил еще и криминологию.[909] В любом случае главная идея в предложенном более сорока лет назад А. Н.Васильевым определении понятна и сводится к отграничению криминалистической техники, основанной главным образом на естественных и технических науках, от криминалистической тактики, приемы которой разрабатываются и развиваются на базе гуманитарного знания, ориентированного преимущественно на оптимизацию коммуникаций между людьми и распознание по следовой картине, оставленным следам посягательства психологических особенностей преступника. В этой универсалистской монополии на рационализацию через тактические приемы и на предание следственной, прокурорской и судебной деятельности все большей целесообразности на основе адаптирования под практику современных достижений гуманитарных наук и главным образом психологии и теории управления видится наиболее общий характер криминалистической тактики. Иными словами, криминалистическая тактика в своей предметной области носит наиболее универсальный характер и основывается на приспособлении для нужд следственной, прокурорской и судебной деятельности современных достижений данных ряда гуманитарных наук, позволяющих при правильном научном подходе и уместном применении на практике оптимизировать познавательно-поисковую деятельность и коммуникации между участниками проводимых следственных и иных процессуальных действий.
Однако процессуальная деятельность много шире подготовки и производства следственных действий, многограннее обращения с доказательствами для обоснования обвинительных тезисов о виновности и причастности к преступлению конкретных лиц. В настоящее время уместнее вести речь о необходимости рационализации всего спектра межсубъектных взаимодействий, которые определяют как само движение дела, так обеспечение надлежащих условий для правосудного разрешения правового конфликта. Иными словами, там, где дознаватель, следователь, прокурор, судья даже порой вне определенных процессуальных форм сталкивается с необходимостью выстраивания оптимальных отношений с иными участниками процесса, а также другими лицами, прямо или косвенно с ним связанными, там всегда есть место криминалистической тактике. К примеру, известное процессуальное правило о том, что «при производстве следственных действий недопустимо применение насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц» (ч. 4 ст. 164 УПК РФ), не должно вводить в заблуждение о возможности подобного рода действий за пределами – до начала или после окончания – проводимых следственных действий, поскольку в силу ч. 1 ст. 9 УПК РФ в ходе всего «уголовного судопроизводства запрещаются осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья». При этом ч. 2 той же статьи гласит: «Никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению». И несмотря на то, что уголовное судопроизводство есть досудебное и судебное производство по уголовному делу (п. 56 ч. 1 ст. 5 УПК РФ), т. е. формально определенное и не существующее вне процессуальной формы, тем не менее, криминалистическая тактика не должна так жестко исключительно рамками закона и обобщенного правоприменения ограничиваться. Более того, беседы накоротке или в более расширенном формате вне места производства расследования между следователем и защитником несут в себе нисколько не меньше тактического потенциала, чем подобного рода взаимодействие в рамках процессуально-правовых процедур.
Важно также отметить, что и потоки тактически значимой информации традиционно понимаются в однонаправленной проекции, к примеру, от допрашиваемого к следователю, тогда как до сих пор не выработано рекомендаций по недопущению утечки информации от самого следователя. Проявлению осторожности в социальных сетях, в общении посредством мессенджеров, при непосредственном взаимодействии с другими, казалось бы, не имеющими интереса к делу, лицами современная криминалистическая тактика не призывает, игнорируя по сути очень важную составляющую оптимизации следственной, прокурорской и судебной деятельности в этом аспекте.
Сказанное позволяет придти к обращению к тем сферам отношений следователя, прокурора, судьи и других участвующих в деле лиц, которые должны находиться в оптимизационном поле тактико-криминалистического обеспечения: