Айгуль Фаатовна Халиуллина
Криминалистика: теоретический курс
Из перечисленных семи оперативно-розыскных мероприятий, только два – опрос и наведение справок – могут целенаправленно использоваться для установления сведений о личности, обстоятельств его развития, биографии, его физических и психических черт. Вместе с тем совокупность всех ОРМ, проводимых в отношении преступников, дает информацию об их личности и иных необходимых данных по расследуемым уголовным делам. Как отмечает Е. Н.Яковец, важно совершенствовать роль аналитической работы в оперативно-розыскной деятельности с тем, чтобы ее результаты оптимально использовались при расследовании уголовных дел, были логичными, истинными, реализуемыми и эффективными.[386]
Судебная экспертиза как средство получения информации о личности обвиняемого.
Одним из средств получения информации о личности преступника является заключение экспертизы. Судебная экспертиза – это сложное процессуальное действие, заключающееся в производстве, в соответствии с установленным законом порядком, исследований объектов экспертом с целью установления фактических данных и обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела. Классификация экспертиз производится по трем основаниям: предмету, объекту и методике экспертного исследования.[387]
В процессе расследования уголовного дела производятся разнообразные виды судебных экспертиз, которые дают ответ на поставленные следователем вопросы специального характера, в том числе те, которые имеют отношение непосредственно к личности преступника. Эти вопросы принято делить на идентификационные и диагностические. Соответствующим образом различаются и экспертизы. При помощи идентификационных устанавливается тождество конкретного материального объекта либо группы предметов, явлений. Объединяющим же диагностические задачи является то, «что во всех случаях в основу их решения положено изучение свойств и состояний объекта с учетом происходивших в нем изменений, определяемых условиями и факторами криминальной ситуации».[388] Сведения о личности можно получить путем проведения как идентификационных, так и диагностических экспертиз. Объектом исследования в них выступает как непосредственно сам правонарушитель, так и оставленные им следы, а также иные отображения его свойств, качеств, развития и т. д.
Объектами исследования при решении задач идентификационного характера выступают следы рук, ног и обуви, следы зубов, и прочие следы преступника. Производство данных экспертиз достаточно распространено, методики являются апробированными и не вызывают сомнений. Чаще всего на месте преступления обнаруживаются следы рук. Однако, по утверждению Т. Ф.Моисеевой, лишь незначительная часть следов пальцев рук, обнаруживаемых на месте происшествия, пригодна для дактилоскопических идентификационных исследований, поскольку в основном это смазанные или неполные следы.[389] Выход из создавшегося положения возможен в двух вариантах. Во-первых, необходимо повышение квалификации специалистов, работающих со следами на местах производства следственных действий, во-вторых, широкое использование возможностей новых видов экспертиз, например, исследование потожирового вещества в следах рук, которые несут в себе информацию о свойствах человека.
Таким образом, изъятые в процессе осмотра места происшествия следы, на первом этапе их исследования помогают выдвигать версии, а на последующем – с момента появления подозреваемого – устанавливать тождество.
К экспертизам, решаемым задачи диагностического характера, относятся, в частности, судебно-медицинская, судебно-психологическая и судебно-психиатрическая.
В соответствии со ст. 196 УПК РФ обязательно назначение и производство судебной экспертизы, если необходимо установить возраст подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение. В таком случае на практике назначается судебно-медицинская экспертиза установления возраста. В процессе производства данной экспертизы устанавливается хронологический возраст и то, приблизительно, например, у детей с точностью до одного-двух лет, в юношеском возрасте – до двух-трех лет, у взрослых – до пяти лет.[390]
Возраст в судебной медицине определяется по совокупности возрастных признаков (рост человека, окружность груди, размеры головы, количество зубов и т. д.) при помощи различных методик.
В последнее время для решения данного вопроса эффективно используется рентгенологический метод исследования костной ткани человека. Возрастная морфология костной системы позволяет получать объективные данные и с наибольшей точностью определять конкретный возраст. Объектом изучения рентгенографии является кисть человека. Учеными разработана новая методика определения возраста на основании индивидуальной оценки состояния возрастных изменений костей кисти. Такой антропологический метод основан на балльной оценке возрастных изменений костей кисти, таких как остеофиты (разрастание головок фаланг, разрастания в местах прикрепления сухожилий), остеопороз (частичная резорбция костных балок и коркового слоя, очаги локальной атрофии костного вещества), склероз (очаги уплотнения внутренних структур кости, склеротические ядра) и суставные нетравматические деформации (общее сужение суставной щели и ульнарная подточенность головки средней фаланги), определяемых по рентгенограмме с учетом степени их развития.[391]
Когда возраст определяется судебно-медицинской экспертизой, днем рождения обследуемого считается последний день того года, который назван экспертами, а при исчислении возраста минимальным и максимальным числом лет суду следует исходить из предполагаемого экспертами минимального возраста такого лица (п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»[392]).
Указанное положение также подвергается некоторыми учеными критике. По мнению А. Р.Михайленко: «Законодатель при определении возраста не учитывает расхождение в возрасте лица при сравнении места его рождения с местом совершения преступления. Уже в пределах Российской Федерации, лицо, которое родилось, к примеру, 1 января на Чукотке будет старше примерно на 10 часов того, которое родилось также 1 января, но в Калининграде. Получается, что новые сутки для этих лиц фактически могут наступить в разное время».[393]
И далее профессор А. Р.Михайленко делает, по нашему мнению, абсолютно справедливый вывод о том, что биологический возраст человека может существенно отличаться от возраста хронологического. «Нас, юристов должен интересовать не только собственно механический, хронологический подход к оценке возраста, а и биологическое, и психологическое состояние лица, потому что хронологическое время для исследования глубины проблемы мало что даст. Оно лишь указывает, например, что за свои 17 лет несовершеннолетний на Земле естественным путем 17 раз облетел вокруг Солнца. Но суть возраста человека, лица определяют не эти облеты, а биологические и психологические процессы, которые имеют свой возраст и не всегда могут совпадать с астрономическим отсчетом времени, так как являются строго индивидуальными, многоаспектными в зависимости от сфер жизнедеятельности человека, и берут свое начало с момента рождения человека. Конкретный уровень интеллектуального развития личности, психологического его возраста могут установить специалисты, например, психологи, если это имеет значение для привлечения лица к уголовной ответственности».[394]
Принимая решение о назначении судебно-медицинской экспертизы по установлению возраста несовершеннолетнего обвиняемого, необходимо иметь в виду следующее:
по имеющимся методикам судебно-медицинская экспертиза может определить только хронологический возраст обследуемого лица, т. е. его соответствие тому или иному количеству прожитых лет;
указанный хронологический возраст определяется условно, что влечет за собой привлечение к уголовной ответственности лиц, лишь приблизительно достигших 14- или 16-летнего возраста с ошибкой в один-два года;
поскольку вопрос о назначении судебно-медицинской экспертизы по установлению возраста встает в отношении лиц, не имеющих документы, чаще всего, из неблагополучных семей, социально и педагогически запущенных, определение их хронологического возраста не решает правовую проблему соответствия таких подростков критериям, по которым лицо может считаться субъектом преступления.
Среди правонарушителей значительна доля лиц с психическими аномалиями. На практике следователь, анализируя обстановку места происшествия, наблюдая за преступником в процессе вербальных следственных действий, изучая условия его жизни и мотивы совершения преступления, может выявить отклонения в его развитии. Проконсультировавшись со специалистом, следователь должен назначить судебно-психологическую или судебно-психиатрическую экспертизы.
Обосновывая использование судебно-психологической экспертизы в отношении обвиняемых (подсудимых), Е. Н.Холопова отмечает, что судебно-психологическая экспертиза индивидуально-психологических особенностей обвиняемых (подсудимых) возможна по всем категориям уголовных дел с целью: установления предпосылок обстоятельств, влияющих на степень и характер ответственности (т. е. смягчающих и отягчающих обстоятельств: ст. ст. 61, 63 УК РФ); определения причин и условий, способствовавших совершению преступления (ч. 2 ст. 73 УПК РФ); назначения и индивидуализации наказания (ч. 3 ст. 60 УК РФ).[395] Соглашаясь с указанным мнением, считаем, однако, такое предложение преждевременным. Отечественное уголовное судопроизводство, к сожалению, не в состоянии проводить указанные экспертизы по каждому уголовному делу из-за недостаточного финансирования и отсутствия квалифицированных экспертов, способных к столь многоплановой и масштабной работе. Тем не менее, полагаем, что в отношении обвиняемых несовершеннолетнего или молодого возраста, по определенным показателям отстающих в развитии, проявляющих странности в поведении, такая экспертиза обязательна. И данное положение должно быть отражено в законодательстве. К сожалению, на практике назначению судебно-психологических экспертиз уделяется незначительное внимание.
Проблема разграничения психического заболевания от иных проявлений психических отклонений, является сложной, требующей тщательного исследования.
На сегодняшний день судебная психолого-психиатрическая экспертиза, призванная решать сложные вопросы, встречается с немалыми трудностями в ее проведении: 1) налицо научное несовершенство ряда методов исследования и теоретических основ существующих научных школ и подходов; 2) неудовлетворительная подготовка профессиональных кадров; 3) производство амбулаторных вместо стационарных психолого-психиатрических экспертиз (практически три четверти психолого-психиатрических экспертиз в Республике Башкортостан проводится амбулаторно) и т. д.
Что касается производства судебно-психиатрических экспертиз, то такая экспертиза, в первую очередь, призвана решать вопросы о способности психически больных людей, совершивших общественно опасные деяния, сознавать значение своих действий и руководить ими. Как отмечается в ч. 1 ст. 10 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», диагноз психического расстройства обязан ставиться только в соответствии с общепринятыми международными стандартами. Для этого должны быть использованы достижения мировой психиатрической науки и применена Международная классификация болезней, адаптированная на момент диагностики к отечественной психиатрии.
Основанием для их назначения в уголовном судопроизводстве является:
необычное или ничем не мотивированное, психологически нелепое или особо жестокое преступление или ничем не оправданное глумление над трупом;
неадекватное и нелогичное поведение, высказывания, действия, поступки и т. д. обвиняемых, подозреваемых в судебно-следственной ситуации;
пребывание вышеуказанных лиц в психиатрических стационарах или на учете в психоневрологических учреждениях, прохождение ими судебно-психиатрической экспертизы в прошлом;
перенесенные данными лицами травмы головного мозга (черепа) или его заболевания (менингиты, энцефалиты, сифилис или их последствия);
задержка в психическом развитии у этих лиц, их отставание в период обучения в школе или неадекватное снижение трудоспособности;
учеба во вспомогательной школе (психоневрологические учреждения со специальным обучением) и др.[396]
Умственная отсталость в качестве общих диагностических указаний содержит предписание определения интеллектуального уровня на основе всей доступной информации, включая клинические данные, адаптивное поведение, которое должно конкретизироваться при помощи шкал социальной зрелости и адаптации, стандартизированных с учетом местных условий, и продуктивность по психометрическим тестам.
К сожалению, как отмечает С. Н.Боков, в судебно-психиатрической экспертной диагностике умственной отсталости абсолютно преобладают лишь клинические критерии; определение степени социальной адаптированности в соответствии с рекомендациями ВОЗ и психометрическое изучение интеллекта фактически не проводятся.[397]
Иначе говоря, проведение одной только судебно-психиатрической экспертизы дает возможность следствию ответить лишь на вопрос: является ли обвиняемый вменяемым или нет. Однако этой информацией нельзя ограничивать изучение психических особенностей личности. Так, например, четырнадцатилетний М-ов изнасиловал свою прабабушку, а потом задушил ее. По делу была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, которая дала заключение, что М-ов вменяемый.[398] Считаем, что в данном случае необходимо было проведение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, в ходе которой эксперты могли бы досконально изучить личность подростка, выявить возможные отклонения в психике. Тем не менее, этого сделано не было, и в приговоре характеристика личности была отражена в трех строках. Не было учтено, что мать М-ова бросила его маленьким, отец регулярно пил и избивал сына, прабабушка, у которой он последнее время находился, также пила и постоянно наказывала несовершеннолетнего. Полагаем, что в данном случае личность несовершеннолетнего осталась не изученной, причины и мотивы преступления не исследованными.
В заключении необходимо отметить, что психика человека, его интеллектуальное развитие и многие другие вопросы индивидуального характера – достаточно сложный и не познанный до конца объект. Тем не менее, при всей сложности психологических и психиатрических исследований, недостаточной разработанности методик таких исследований, экспертам необходимо их проводить и давать заключение, от которого зависит судьба человека. В силу этого, особое значение приобретают профессиональные и нравственные качества эксперта. И как справедливо отмечает Н. П.Майлис, эксперту должны быть присущи, в первую очередь, принципиальность, объективность, беспристрастность, самостоятельность и самокритичность.[399]
5.2. Предпосылки и источники формирования учения о личности малолетнего участника уголовного судопроизводства и ее место в системе общей теории криминалистики
Выше мы уже указывали, что частная криминалистическая теория представляет собой высшую степень рационального познания, особый вид организации научного знания, позволяющий создать целостное концептуальное представление о закономерностях и связях в определенной предметной области действительности. Следовательно, учение о личности малолетних участников уголовного судопроизводства должно отражать существующие связи и закономерности между личностью малолетнего и вырабатываемыми средствами, тактикой и методикой расследования преступлений.
Личность участника уголовного судопроизводства всегда вызывала научный интерес уже с момента возникновения науки криминалистики в двух направлениях в расследовании: 1) работа с допрашиваемыми и 2) работа со следами, оставленными после совершения преступления.
Так, основоположник криминалистики Ганс Гросс писал, что важным условием «точной» деятельностисудебного следователя является основательное знание человека как главного материала предварительного следствия. А вопросы экспериментального изучения свидетельских показаний с учетом личности свидетеля являлись предметом обсуждения уже в 1910 году на Брюссельском международном конгрессе союза криминалистов, в ходе работы которого Ганс Гросс защищал необходимость сохранения возможности допроса детей.
Уже в период зарождения криминалистики основоположники данной науки прекрасно понимали, насколько важно изучать личность участников уголовного судопроизводства. Причём не только в аспекте практического использования данных о личности, например, в профилактических целях или в целях эффективного раскрытия и расследования преступлений, но и с позиций криминалистической науки, в частности, для усовершенствования и создания новых средств познания криминального события. Личность преступника, жертвы преступления, личность свидетелей и очевидцев, других участников уголовного процесса, так или иначе влияющих на его ход и результаты, вызывала, таким образом, интерес не только как сфера прикладного использования сведений об их личности, но и как объект научных исследований.
Соответственно, каждый из участников предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел должен был изучаться по двум направлениям:
1) как источник информации о событии преступления. Например, речь могла идти о тех, кого предстояло допрашивать по делу; или о лицах, ставших в результате совершения преступления носителями следов события, подлежащего расследованию (в широком смысле слова);
2) как источник информации о самом себе, о своём поведении и своих действиях, связанных с преступлением; например, таковыми становились лица, оставившие следы на месте преступления, и т. д.
Впрочем, надо сказать, что тема личности интересовала криминалистов ещё задолго до Ганса Гросса. Так, Людвиг фон Ягеманн, родоначальник западногерманской криминалистики, в своем «Руководстве по судебному расследованию», изданном в 1838–1841 гг., уже тогда предпринимал попытки типизации допрашиваемых лиц по их личностным характеристикам.[400]
Немало внимания вопросам личности участника уголовного судопроизводства уделяли и такие известные зарубежные криминалисты, как Р. А.Рейсс – автор книги «Научная техника расследования преступлений» (1912)[401], А.Вейнгарт – «Уголовная тактика: Руководство к расследованию преступлений» (1912)[402] и другие ученые.
В отечественной криминалистике, находившейся под заметным влиянием западногерманской криминалистики, также с повышенным вниманием стали относиться к проблеме личности участников уголовного судопроизводства и к её изучению, о чём можно судить уже по первым монографическим работам российских учёных-криминалистов. В этих работах, так или иначе, затрагивались вопросы личности участников расследования уголовных дел. Правда, их теоретические разработки в основном касались исследования личности преступника и свидетеля, сведения о которых рекомендовалось использовать следователю в работе с ними.
Между тем разработки отечественных ученых не ограничивались использованием данных о личности в судопроизводстве. О широте диапазона исследований личности, проводимых российскими криминалистами еще до революции, говорит, в частности работа известного ученого Е. Ф.Буринского, вышедшая в свет в 1903 году под названием «Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею». В ней автор, по сути дела, заложил теоретические основы изучения личности по почерку.[403]
В 1916 году появляется монографический труд еще одного отечественного криминалиста Б. Л.Бразоля, в котором автор также уделил достаточно внимания вопросам личности участника уголовного судопроизводства.[404]
Одним из первых советских криминалистов, обратившихся к проблемам получения показаний от свидетелей и их оценки, стал И. Н.Якимов, рекомендовавший учитывать при общении с ними особенности их личности.[405] Он же писал о необходимости изучения преступника с точки зрения характерных особенностей его личности, формирующих преступные наклонности субъекта криминальной деятельностии т. д.[406]
Не менее значимыми для формирования криминалистического учения о личности участников уголовного судопроизводства стали научные разработки еще одного известного советского ученого-криминалиста – В. И.Громова, который обратил внимание на крайнюю важность учёта особенностей личности допрашиваемого на эффективность общения с ним во время допроса.[407] То же отмечали и авторы первого учебника по криминалистике для высших учебных заведений, подготовленного под редакцией А. Я.Вышинского в 1938 году.[408]
Между тем, анализ научных работ, изданных в дореволюционный и послереволюционный период отечественной истории вплоть до начала Второй мировой войны, показал, что за эти годы удалось создать лишь предпосылки для теоретического обобщения и обоснования необходимости разработки учения о личности как самостоятельной частной криминалистической теории. И только с середины ХХ века в отечественной криминалистике начинается целенаправленная разработка учения о личности участников уголовного судопроизводства. Такое стало возможным не только в связи с начавшей интеграцией криминалистических знаний, прежде всего с такими науками как уголовный процесс, криминология, судебная психология, но и в связи с интенсивным развитием теоретической базы криминалистики, с разработкой и созданием частных криминалистических теорий. Успехи науки на этом поприще и стали источником для формирования новых криминалистических учений – прежде всего, учений о личности обвиняемого и потерпевшего.
В 1973 году выходит в свет работа Цветкова П. П. «Исследование личности обвиняемого».[409] В том же году Ф. В.Глазырин успешно защищает докторскую диссертацию на тему «Криминалистическое изучение личности обвиняемого».[410] В 1972 году впервые поднимается вопрос о виктимологии как о новом направлении теории и практики борьбы с преступностью.[411] Позднее, в 1988 году издается монография Е. Е.Центрова «Криминалистическое учение о потерпевшем».[412] Не остаются без внимания и проблемы криминалистического изучения личности свидетеля.
Действительно, с момента формирования и становления науки криминалистики, как мы видим, осуществлялось обобщение и систематизация эмпирических фактов относительно личности участника уголовного судопроизводства. Вместе с тем подобные обобщения еще не могли образовывать частные криминалистические теории, поскольку, как справедливо отметил Р. С.Белкин, развитая теория не является следствием простого обобщения эмпирических фактов, между ними существует еще одно звено – отдельное теоретическое обобщение, отличающееся меньшей степенью общности.[413]
И вот, начиная с 40-х годов, знания о личности участника уголовного судопроизводства начинают достигать своей зрелости, что позволило ученым-криминалистам осуществлять переход от отдельных теоретических построений к частным криминалистическим теориям различного уровня общности.
В 1938 году выходит статья С. М.Потапова «Принципы криминалистической индентификации».[414] Данная криминалистическая теория, хотя напрямую и не посвящена личности участника уголовного судопроизводства, но тем не менее затрагивает многие проблемы, связанные с ней. В 1940 году издается монография А. И.Винберга «Криминалистическая экспертиза письма», в которой определены научные основы криминалистического исследования письма, что позволило в дальнейшем проводить идентификацию личности.[415] Так продолжается вплоть до 60-х годов 20 века.
Начиная с указанного периода, криминалисты, следуя общему направлениюперсонификации во всех гуманитарных науках и осознавая важность и исключительность личности участника уголовного судопроизводства как источника криминалистически значимой информации, начали работу над формированием соответствующих частных криминалистических теорий.
В этой связи, с учетом имеющегося теоретического и эмпирического материала, появились объективные предпосылки для формирования частного криминалистического учения о личности малолетнего как участника уголовного судопроизводства.
К таковым можно отнести следующие предпосылки:
С момента возникновения гуманитарных наук в XVIII веке, личность человека, сам субъект научного познания становится объектом научных исследований. Подобная субъектно-объектная трансформация с веками лишь укрепляла общую тенденцию персонификации в различных отраслях гуманитарного знания.
Наличие процессуальной феноменальности малолетнего участника уголовного судопроизводства, вследствие чего на первый план встает необходимость и важность обеспечения его прав и законных интересов.
Выработка единой методологии изучения личности малолетнего участника уголовного судопроизводства.
Как следствие, определение и выявление тактических особенностей как получения информации о личности малолетнего участника уголовного судопроизводства, так и использования полученной информации о ней в целях обеспечения его прав и законных интересов и повышения эффективности предварительного расследования и судебного следствия с его участием.
Таким образом, малолетний участник уголовного судопроизводства – это процессуальный феномен. Исключительность его психофизических и нравственно-эмоциональных характеристик, его психики, определяют объективную невозможность применения общих криминалистических методов, приемов и способов обеспечения процессуальной деятельности следователя, связанной с участием малолетнего. В этой связи существует объективная потребность в формировании частной криминалистической теории о личности малолетнего участника уголовного судопроизводства.
С развитием учения о личности участников уголовного судопроизводства перед наукой вполне закономерно встал вопрос о связи этого учения с другими частными теориями и учениями, а также о его месте в системе криминалистики.
Так, в 1968 году Г. А.Самойлов предлагает включить данные о личности преступника в криминалистическое учение о навыках.[416]
Несмотря на это, не все учёные соглашались с таким подходом. Р. С.Белкин, например, не разделял их оптимистического взгляда, посчитав преждевременным говорить о формировании новой частной криминалистической теории. Впрочем, он при этом не отрицал актуальности и перспективности изучения криминалистической наукойличности участника уголовного судопроизводства.[417] Свою точку зрения Р. С.Белкин пояснял ограниченностью структуры учения о личности участника уголовного судопроизводства. Р. С.Белкин считал, что в настоящее время такое учение может включать в себя лишь три элемента, которых недостаточно, чтобы сформировать частную криминалистическую теорию, предлагаемую в качестве самостоятельной. Эти элементы автор представил следующими свойствами личности и средствами их познания:
а) соматические и психофизиологические свойства личности, данные о которых используются в целях розыска и идентификации;
б) соматические и психофизиологические свойства личности, определяющие и проявляющиеся в способе совершения преступления;
в) методики изучения личности участников процесса следователем и судом, т. е. методов и правил изучения личности в практических целях уголовного судопроизводства.[418]
Не пытаясь анализировать изложенную позицию автора, отметим лишь, что на современном этапе развития науки криминалистики, обоснованность и целесообразность существования криминалистического учения о личности участника уголовного судопроизводства убедительно доказана имеющимися научными трудами, поскольку с учетом накопившегося теоретического материала, составляющего основу для формирования криминалистического учения о личности, вопрос относительно состоятельности ее как новой частной криминалистической теории претерпел изменения и в качественном и в количественном направлении.[419]
На сегодняшний день мы видим не просто обоснованность и потребностьв криминалистическом учении о личности участника уголовного судопроизводства, но уже сформировавшуюся систему частных криминалистических теорий в этой сфере. Так, в 2007 году профессором И. А.Макаренко успешно защищена докторская диссертация «Криминалистическое учение о личности несовершеннолетнего обвиняемого».[420] В свою очередь, разработанная И. А.Макаренко криминалистическая теория является элементом криминалистической теории о личности преступника, отличающейся большой степенью общности. Указанные теории также являются элементами по отношению к криминалистической теории о личности участника уголовного судопроизводства. И, наконец, все они входят в общую теорию криминалистики.
Таким образом, на современном этапе существует разноуровневая и многофункциональная система частных криминалистических теорий о личности участников уголовного судопроизводства, которые расширяют, дополняют и конкретизируют общетеоретический раздел науки криминалистики.
Для того, чтобы определить место частной криминалистической теории о малолетних участниках уголовного судопроизводства в системе криминалистических знаний, нам, неизбежно, придется затронуть такой актуальный и насущный вопрос, как проблема определения структуры системы науки криминалистики. Систематика науки криминалистики по мере развития представлений о ее предмете всегда находилась в орбите множества обсуждений и дискуссий отечественных криминалистов.
На современном этапе развития науки криминалистики ее теоретическая база представлена сложноструктурной, функциональной, иерархически выстроенной системой различных теорий и учений, в своей совокупности отражающих весь предмет криминалистики. Подобная система характеризуется сложными связями ее структурных элементов. Сложность указанных взаимосвязей обусловлена тем, что для рассматриваемой системы характерны не только строго вертикальные иерархические связи, но и не менее ценные горизонтальные взаимосвязи и взаимозависимости. Подобные разнонаправленные взаимосвязи криминалистических теорий и учений являются вполне востребованными с точки зрения гносеологии, поскольку придают им дополнительное содержание, обогащая друга друга. Таким образом, из возникших связей формируются интертеоретические отношения между элементами системы общей теории криминалистики, методологическую сущность которых можно определить через их редукцию или сведение одной теории к другой.