Айгуль Фаатовна Халиуллина
Криминалистика: теоретический курс
С сожалением приходится констатировать, что эта сторона деятельности далеко не всегда отвечала требованиям и рекомендациям криминалистической науки в части ее документального оформления, в том числе с применением технико-криминалистических средств, которые специально создавались для закрепления хода и результатов процессуальных действий и оперативно-розыскных мероприятий, направленных на познание обстоятельств события преступления. И это несмотря на то, что именно от квалифицированного применения криминалистических средств и методов фиксации во многом зависит полнота и точность отображаемой в материалах уголовного дела информации – как доказательственной, так и информации о способах ее получения.
Можно предположить, что недостаточное внимание к криминалистическим средствам закрепления в материалах уголовного дела информации о его расследовании и рассмотрении сыграло и сформировавшееся к началу ХХI века общее представление о предмете криминалистики, как науке, познающей многочисленные закономерности – от механизма преступления до его познания – кроме закономерностей возникновения информации о деятельности следователя, суда и других участников судопроизводства.
Соответственно и научный интерес к результату отображения этой деятельности – материалам уголовного дела – как к объекту криминалистического исследования если и проявлялся, то только в случаях, когда само расследование дела по причине допущенных следователем злоупотреблений становилось предметом внимания правоохранительных органов.
Не так, наверное, сложно оценить по материалам уголовных дел качество расследования, проведенного заведомо неквалифицированно, что, как ни странно, чаще встречается в работе по расследованию очевидных преступлений, где, казалось бы, не требуется глубоких криминалистических знаний. Для оценки «бросающегося в глаза» непрофессионализма следователей, оперативных работников, суда бывает достаточно использовать минимум знаний, опыта или просто руководствоваться здравым смыслом, тем более что именно опыт и здравый смысл лежат в основе многих криминалистических рекомендаций. Однако, такие случаи, надо сказать, единичны и нехарактерны для оперативно-розыскного, следственного или судебного познания событий, отличающихся тщательностью подготовки и особыми профессиональными навыками исполнителей, реализующих преступный замысел. Преступления, совершаемые в условиях неочевидности, особенно если речь идет о профессиональной преступности, раскрыть и довести в познании истины до своего логического завершения невозможно, если не использовать в полной мере все то, что рекомендует криминалистическая наука.
Ясно должно быть, что не только как провести, но и как оценить работу, основанную на использовании данных специальных наук, способен лишь тот, кто сам такими знаниями обладает в полной мере. Что лишний раз подчеркивает степень важности привлечения специалистов в области криминалистики для оценки работы следствия и суда по материалам уголовных дел. Ибо далеко не во всех вопросах применения данных криминалистики в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел могут профессионально разобраться сами следователи, прокуроры, адвокаты, а тем более суд.
По этой причине брак в работе по расследованию уголовных дел не всегда удается обнаружить даже тем, кто в силу закона обязан обращать внимание на его издержки. И именно потому, что для выявления ошибок, которые всегда отражаются в материалах уголовного дела, необходимы не только знания закона, но и всех тех отраслей специальных наук, данные которых использовались в расследовании и рассмотрении конкретных преступлений.
В условиях состязательного процесса цена криминалистических ошибок, допущенных в ходе расследования, неизмеримо возрастает, ибо позиция суда, призванного окончательно разрешить дело, формируется на основе сопоставления различных точек зрения, высказываемых сторонами процесса. Еще опаснее для установления истины ошибки, которые допускаются в суде с участием присяжных заседателей. На это обратил внимание еще Г.Гросс, заметив более ста лет назад, что «следить за ходом сложного судебного следствия…, различать улики за и против подсудимого… – требования, невозможные для человека, не имеющего никакой подготовки. Присяжный заседатель не в состоянии этого сделать, он вынужден хвататься за несущественное, первое, что ему попадется, что произведет на него наибольшее впечатление… Вот почему судебному следователю весьма важно при производстве следствия по делам, подсудным суду присяжных, не забывать ни на одну минуту о том, что труд его будет предложен на обсуждение людям несведущим».[763]
Любые ошибки и упущения участников судопроизводства, имевшие место на досудебных стадиях процесса, в ходе проведения следственных и иных процессуальных действий, их процессуальные противники будут стремиться использовать в судебном заседании с тем, чтобы склонить «чашу весов» правосудия в свою сторону. Своевременное их обнаружение и исправление и есть та цель, которую можно достичь, профессионально оценивая по материалам уголовного дела работу, качество которой в значительной мере определяется правильным и квалифицированным использованием рекомендаций науки криминалистики.
И если в традиционном криминалистическом исследовании его непосредственным объектом выступают предметы и документы, в которых отражено преступное событие, то в криминалистическом исследовании материалов уголовного дела, таковым объектом будет выступать информационный комплекс, представленный совокупностью материалов, в которых отражается определенный аспект или завершенный этап работы, проводимой в рамках расследования и разрешения дела, требующей оценки с позиций криминалистической науки. Важно, однако, иметь в виду, что доступ к материалам уголовного дела закон жестко ограничивает, особенно когда речь идет об оценке деятельности следствия, прокуратуры или суда (ч. 2 ст.10 Закона РФ «О статусе судей в РФ»; ч. 2 ст. 5 федерального закона «О прокуратуре в РФ»). И не только закон, но и ведомственные нормативные акты, касающиеся следственной деятельности. «Никто, – говорится в п. 1.7 «Инструкции об организации деятельности следственных подразделений органов внутренних дел РФ», – кроме специально уполномоченных на то законом лиц, не вправе проверять уголовные дела и материалы, находящиеся в производстве следователей, давать по ним указания, оценивать процессуальные действия, а также решения следователей, не отмененные в установленном законом порядке»[764] (выделено мною – А. Э.).
Причина таких ограничений понятна – не допустить какого бы то ни было вмешательства со стороны, способного повлиять на внутреннее убеждение субъектов процессуального доказывания и таким образом воспрепятствовать отправлению правосудия. Любое неправомерное вмешательство, как известно, наказуемо в уголовном порядке (ст. 294 УК РФ). Очевидно, именно по этой причине исследование материалов уголовного дела в том объеме специальных криминалистических знаний, в каком по общему признанию оно могло быть сферой компетенции специалистов и экспертов, до недавнего времени было ограничено исключительно технико-криминалистическими возможностями. Потребность в этих исследованиях, как уже отмечалось, была обусловлена задачами процессуального доказывания, то есть установления связи исследуемых материалов с событием преступления, что на самом деле не исчерпывало всех возможностей криминалистической науки и института участия сведущих лиц в судопроизводстве в целом для извлечения полезной информации из материалов уголовного дела. Информационный потенциал материалов уголовного дела для их полезного использования в правоохранительной сфере деятельности, в том числе с участием сведущих лиц, в действительности намного богаче и разнообразнее, нежели тот, с которым традиционно связывают возможности решения своих задач участники уголовного процесса.
Криминалистическая, а иногда и процессуально-правовая оценка деятельности участников уголовного судопроизводства по материалам уголовных дел без помощи специалистов может оказаться затруднительной для следователя, прокурора и суда. Необходимость получения квалифицированных научных консультаций в письменной или устной форме, в том числе в виде заключений специалиста, бывает вызвана различным толкованием вновь принятых правовых норм, регламентирующих процессуально-правовую сферу, новизной составов, способов совершения и сокрытия преступлений, которые приходится расследовать, не имея еще научно обоснованной криминалистической методики. Каждый такой случай расследования необычного, нового по составу и способам реализации преступного замысла события становится для следователя исследованием, носящим в некотором роде научно-экспериментальный характер. Именно поэтому обращение к специалистам из числа ученых или наиболее опытных практических работников для оценки обоснованности принимаемых решений и перспектив работы по делу оказывается не только целесообразным, но и вполне согласующимся с нормами УПК РФ, дающими юридические основания для исследования материалов уголовного дела с участием специалистов. В частности, такое основание содержится в ч. 3 ст. 80 УПК РФ, наделяющей следователя правом обращаться к специалистам за заключениями по вопросам, поставленным перед ним сторонами (ч. 1 ст. 58 УПК РФ).
Можно много и долго рассуждать, доказывая необходимость введения в уголовно-процессуальную процедуру и расширения практики привлечения сведущих лиц к исследованию материалов уголовного дела сторонами и судом для специальной криминалистической оценки качества, проделанной на разных этапах судопроизводства работы. Можно спорить, отвергая саму идею давать поручение специалисту на проведение таких исследований, в том числе со ссылками на «вторжение в исключительную компетенцию следствия, прокуратуры и суда». Понятно, что мало кто захочет демонстрировать свою некомпетентность, поручая исследование собранных им самим материалов сведущему лицу. Но чем больше следователи, прокуроры и судьи будут сопротивляться привлечению сведущих лиц к исследованию материалов уголовных дел, в которых находят документальное отражение результаты их работы со всеми ее упущениями и недостатками, тем очевиднее станет их собственная беспомощность на фоне общего падения уровня профессионализма. И тем больше останется у стороны защиты шансов выиграть состязание с обвинением. Можно не сомневаться, что сторона защиты, безусловно, воспользуется своим, предоставленным УПК правом получать квалифицированные заключения специалистов по любым вопросам, в том числе по вопросам научной криминалистической, и правовой оценки качества расследования и судебного рассмотрения дела. Ибо ничто уже не сможет лишить человека, чьи права окажутся попранными безграмотными, а порой и заведомо неправосудными действиями органов правоохраны и правоприменения, обратиться за квалифицированной помощью не только к профессиональным защитникам, но и к ученым для объективной оценки деятельности органов правосудия.
Не стоит сомневаться, что знания сведущих лиц и здесь могут быть востребованы на законных основаниях и с пользой реализованы в тех процессуальных формах, о которых говорится в современном УПК РФ. То есть не только для оказания помощи в познании события преступления, но и для выяснения того, насколько квалифицированно с точки зрения криминалистической науки, прежде всего тактики и частной методики расследования, это познание осуществлялось в реальности, для оценки действий и поступков всех участников судопроизводства, отражаемых в материалах уголовного дела.
Разумеется, здесь очень важно установить границы, позволяющие отделить допустимую оценку деятельности этих органов и должностных лиц, от недопустимого в неё вмешательства. Прежде всего, следует ясно понимать, что для такой оценки нужны юридические основания. Новое уголовно-процессуальное законодательство, расширив формы использования знаний специалистов в стадии предварительного расследования, фактически легализовало научно-консультативную форму оценки следственной работы по конкретному уголовному делу, придав ей процессуально-правовой статус. В ч. 1 ст. 58 УПК РФ речь, например, идет о такой функции специалиста, как «разъяснение сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию». Такие разъяснения специалист может давать, как в устной, так и в письменной форме с признанием их одним из способов собирания доказательств, а документально оформленных разъяснений специалиста (Заключения), представленных в виде суждений сведущего лица – самостоятельным источником доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК РФ).
Насколько привлечение сведущих лиц к исследованию материалов уголовных дел может быть полезным для установления истины по делу, можно судить по содержанию самих научно-консультативных заключений о качестве раскрытия, расследования преступлений и судебного разбирательства дел, получивших уже сегодня распространение в практике.[765]
Задачи и методика криминалистического исследования материалов уголовного дела
Материалы уголовных дел, отражающие ход и результаты познания события преступления, являются объектом как практических, так и научных исследований. Научное исследование материалов уголовных дел проводят с целью обобщить практику, выявить основные ее недостатки и достоинства, оценить положительный опыт и т. д. По результатам такого обобщения вырабатываются научные рекомендации, помогающие устранить ошибки, допускаемые следователями, прокурорами, судьями и другими участниками уголовного процесса, сформулировать предложения по использованию положительного опыта, а также создать новые, более совершенные методы и средства познания события преступления.
Практическое исследование материалов уголовных дел по своему целевому предназначению обусловлено, прежде всего, профессиональными функциями участников уголовного процесса. Исследуя материалы уголовного дела, они дают оценку использованным познавательным средствам, а также результатам выполненной ими самими работы. Получая и анализируя информацию о состоянии расследования или судебного рассмотрения уголовного дела, участники процесса стремятся сделать наиболее приемлемый с их точки зрения выбор способов действия или линии своего дальнейшего поведения. Будучи необходимой составляющей выполняемых процессуальных функций, исследование материалов уголовного дела участниками судопроизводства способно оказать, таким образом, влияние на весь ход уголовного процесса, а главное избежать ошибок.
«Критическое осмысливание следователем своих ошибок, – справедливо заметил Ю. В.Кореневский, – допущенных при исследовании и оценке доказательств, является необходимым условием приобретения им профессионального опыта, без которого невозможно постоянное повышение качества расследования». И далее: «… опытность, умение зависят не только от стажа работы, но и от того, насколько внимательно и непредубежденно подходит следователь к результатам своей деятельности».[766]
Принятие и реализация ими лишь наиболее оптимальных, то есть наиболее обоснованных с позиций закона и требований науки технических, тактических, организационных и иных решений приближает каждого из участников судопроизводства к намеченной цели. Информационное обеспечение принимаемых в рамках нормативно управляемой деятельности участников процесса решений и есть та полезная и важная роль, которую призваны выполнять материалы уголовного дела. Имея зачастую диаметрально противоположные интересы в расследовании и судебном разбирательстве конкретных дел, участники уголовного процесса оказываются профессионально по-разному ориентированными и в исследовании материалов уголовного дела. Государственный обвинитель изучает материалы уголовного дела главным образом с целью получить подтверждение обоснованности предъявленного подсудимому обвинения, защитник стремится найти в них аргументы для оправдания или смягчения наказания своему подзащитному и т. д.
Функционально различной ориентацией объясняется и большое разнообразие решаемых в ходе такого исследования задач. Насколько различной в смысле целевых установок может оказаться работа отдельных их представителей, свидетельствуют данные опроса профессиональных защитников. Так, часть адвокатов, пусть и немногочисленная (5,7 %), видели своим целевым предназначением защиту подзащитного любой ценой, 31,3 % из их числа приоритетной в деятельности адвокатов назвали цель оспорить собранные следствием доказательства, а 71,2 % считали главным в своей работе выявление ошибок следствия.[767]
Контроль над качеством работы, выполняемой процессуальным противником, при наличии доступной для изучения информации о ходе и результатах деятельности каждого из участников процесса становится, таким образом, обязательным условием реализации ими своих целевых установок в уголовном судопроизводстве. Анализ и изучение материалов уголовных дел как функциональная обязанность участников судопроизводства и есть один из способов такого контроля.
Учитывая, что субъектом исследования материалов уголовного дела может стать любое лицо, для которого законом предусмотрено право (обязанность) знакомиться с этими материалами как с источником информации, анализировать имеющиеся в уголовном деле материалы и давать им оценку приходится:
следователю, руководителю следственного органа, дознавателю при принятии решения о возбуждении уголовного дела по материалам проверки; прокурору при определении подследственности или для вынесения мотивированного постановления, отменяющего вынесенные полномочными органами постановления о возбуждении дела (ст. ст. 144–146 УПК РФ);
следователю (дознавателю) при принятии решений о проведении требуемых для достижения поставленных целей следственных действий, а также при подготовке к ним (организация, определение тактики и пр.);
следователю, дознавателю, прокурору и суду при проверке доказательств путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, подтверждающими или опровергающими проверяемое доказательство (ст.87 УПК);
следователю при получении материалов уголовного дела от прокурора или руководителя следственного подразделения для дальнейшего или дополнительного расследования (ч. 2 п. 8 ст. 37 УПК РФ; ч. 1 п. 1 ст. 39 УПК РФ; ч. 1, п. 3 ст. 221 УПК РФ; ч. 1 п. 4 ст. 226 УПК РФ);
следователю для оценки по материалам уголовного дела следственной ситуации, на которой он основывает свои процессуальные, организационно-тактические и методические решения, касающиеся определения направлений дальнейшего расследования дела;
дознавателю – при составлении обвинительного акта ст. 225 УПК РФ, следователю при составлении обвинительного заключения (ст. 220 УПК РФ), прокурору – при их утверждении (ст. ст. 221, 226 УПК РФ) – для оценки качества расследования и обоснованности выдвинутого обвинения;
защитнику:
по окончании проведения следственных действий, в которых он принимал участие, для оценки качества их проведения;
по окончании предварительного следствия для оценки его качества с точки зрения законности, научной обоснованности использованных следователем познавательных средств, достоверности полученных результатов, доказанности обвинения и т. д.;
при подготовке к судебному разбирательству для выработки позиции защиты;
по окончании судебного разбирательства, когда имеются основания для обжалования решения суда;
специалисту (ч. 1 ст. 58 УПК) для оказания содействия участникам уголовного процесса в применении технических средств при исследовании материалов уголовного дела, а также при необходимости высказать свои суждения относительно возникающих у следователя, адвоката, суда вопросов, требующих специальных, в том числе криминалистических, знаний;
эксперту (п. 3 ст. 57 УПК РФ) – при подготовке к проведению экспертизы по заданию органов следствия и суда;
государственному обвинителю при подготовке к участию в судебном разбирательстве (для оценки качества расследования и обоснованности обвинения) – ст. 246 УПК. При подготовке прокурором надзорного представления – ст. 412.3 УПК и т. д.;
судье для принятия решения по поступившему уголовному делу (ст. 227), при назначении судебного заседания (ст. 231), при рассмотрении ходатайств об исключении доказательств (ст. 235 УПК);
судье при подготовке к рассмотрению уголовного дела в апелляционной или кассационной инстанции (ст. 389.11, ст. 401.8 УПК РФ) и при вынесении решения;
суду надзорной инстанции при изучении надзорных жалоб и представлений (ч. 1 ст. 412.5).
Это, разумеется, далеко не полный перечень тех случаев, когда у участников уголовного судопроизводства может возникнуть потребность обратиться к материалам уголовного дела для решения стоящих перед ними задач. Такому исследованию и оценке могут быть подвергнуты как отдельные документы, например, отдельный протокол следственного действия, так и их взаимосвязанный комплекс, в котором нашли отражение ряд процессуальных, тактических, организационных и других мероприятий. Их взаимосвязь может быть обусловлена требованиями закона или единством тактического замысла, реализуемого посредством проведения комплекса следственных и иных действий. Известно, например, что предъявлению для опознания обязательно предшествует допрос опознающего. Поэтому, чтобы убедиться в достоверности результатов опознания, оценить его качество с точки зрения соответствия криминалистическим и процессуальным правилам, необходимо анализировать не только протокол предъявления для опознания, но и протокол предварительного допроса опознающего. Но и этих двух протоколов может оказаться недостаточно для оценки данного следственного действия. В исследуемый документальный комплекс иногда требуется включить дополнительные материалы, например, отражающие условия восприятия опознающим опознаваемого объекта, документы, в которых закреплены действия следователя по установлению обстоятельств, послуживших поводом для принятия решения о проведении опознания, материалы, связанные с подготовкой и проведением данного следственного действия и т. д. Так, по делу о разбойном нападении, расследованному в 1996 году Выборгским РУВД Санкт-Петербурга, для дачи консультативного заключения о соответствии опознания, проведенного по фотографиям, требованиям закона и правилам, разработанным криминалистикой, пришлось проанализировать более двух десятков документов из уголовного дела. Все они и составили документальный комплекс, необходимый для ответа на поставленный вопрос.[768]
Не менее сложно оценить качество дознания, предварительного следствия, или судебного разбирательства дела, основываясь исключительно на информации, содержащейся в итоговом документе, принимаемом по результатам работы в целом или на ее отдельных этапах. Например,
– об обоснованности постановления о возбуждении уголовного дела без самих материалов предварительной проверки,
– об обоснованности предъявленного обвинения без документов, отражающих ход и результаты проведения первоначальных следственных и иных действий,
– обвинительного заключения – без всего комплекса материалов, собранных на предварительном следствии,
– приговора – без анализа всех тех материалов уголовного дела, которые имеют отношение к обстоятельствам познанного события преступления, средствам и способам их установления.
Поэтому оценка качества выполненной работы по результатам анализа сведений, содержащихся исключительно в итоговом документе, не может быть дана в категоричной форме. Ибо изложение событий в таком документе часто оказывается результатом субъективного восприятия дознавателем, следователем, судом имеющихся в уголовном деле сведений. Тем не менее, отдельные аспекты выполненной работы, особенно явные нарушения закона или несоблюдение криминалистических правил работы с техническими средствами, получившие адекватное отражение в этом итоговом документе следствия или суда, вполне доступны для такой оценки.[769]
Однако, нужно, как минимум иметь доступ к материалам уголовного дела и, в частности, к тексту итогового документа. В этом смысле в весьма затруднительном положении ещё совсем недавно оказывались те, кто, обладая правом на обжалование процессуальных решений, вынужден был руководствоваться не непосредственным, а исключительно эмоциональным их восприятием. Так в недавнем прошлом обстояло дело с обжалованием потерпевшим, например, постановления о прекращении уголовного дела, с которым следователь его не знакомил, ограничиваясь лишь уведомлением о состоявшемся решении (ст. 209 УПК РСФСР). Составить мотивированную и понятную для адресата жалобу на такое процессуальное решение, не имея доступа к материалам уголовного дела, нельзя. И не только на решение о прекращении уголовного дела, но и на любое иное процессуальное решение, в том числе на вступивший в силу приговор суда.
Между тем, даже получив такой доступ, отдельные участники судопроизводства, неосведомленные в юридических, а тем более криминалистических вопросах, нередко сталкиваются с серьёзными трудностями, обусловленными тем, что их немотивированные заявления, жалобы или ходатайства «могут быть непонятны, неправильно оценены и оставлены без удовлетворения, даже когда судебное решение действительно неправильно, незаконно».[770]
Отсюда крайне важно, чтобы «лицо, ходатайствующее о проверке законности и обоснованности приговора и его опротестования, могло дать юридически обоснованную оценку материалам дела, подтвердить и мотивировать свои выводы».[771]
Для этого, надо полагать, и существует в уголовном судопроизводстве не только институт профессиональной защиты от предъявленного обвинения или от необоснованного отказа в защите прав потерпевших, но и институт специальных познаний, к которому следует чаще обращаться сторонам. В том числе за получением письменных разъяснений по вопросам качества проведенного расследования и судебного разбирательства уголовных дел.
В этом смысле субъекты процессуального доказывания, в частности следователь, дознаватель, суд, прокурор оказываются в более выгодном положении. Но и они не смогут принять по итогам расследования и рассмотрения уголовного дела обоснованное и справедливое решение, если не используют в полной мере предоставленную им законом возможность изучить весь комплекс материалов уголовного дела с максимальной полнотой и тщательностью. Только по результатам такого изучения им удастся убедиться самим и убедить других участников уголовного процесса в том, что их решения, принятые по делу, отличались обоснованностью, а обстоятельства, на которых эти решения базировались, установлены с надлежащей полнотой, объективно и всесторонне.
Таким образом, об исследовании материалов уголовного дела можно говорить не только как об источнике информации, необходимой для подготовки и принятия обоснованных решений, но и как о способе оценки качества раскрытия, расследования преступлений и судебного рассмотрения дела. Оценочные характеристики этой деятельности весьма разнообразны. Отсюда и разнообразие задач, решаемых посредством исследования материалов уголовного дела. Их примерный круг может быть представлен следующим перечнем:
Оценка всего комплекса мер, предпринятых для установления обстоятельств проверяемого события, с точки зрения их полноты, научной обоснованности, соответствия рекомендациям криминалистики, прежде всего криминалистической тактики и частной методики расследования отдельных видов преступлений.
Так, из материалов уголовного дела по обвинению гр. Б. в изнасиловании несовершеннолетней О., следовало, что ни осмотр места происшествия, ни освидетельствование подозреваемого, задержанного на следующий день после совершении преступления, ни изъятие его одежды, в которую он был одет в день изнасилования, следователем не проводились. Даже джинсы потерпевшей, на которых, как показывали свидетели, были заметны в тот день пятна крови, следователь не изъял для приобщения к делу. И это несмотря на то, что проведение данного комплекса следственных действий рекомендовано практически всеми руководствами по расследованию изнасилований. И именно потому, что от их результативности зависела объективность, полнота и всесторонность познания расследуемого события. Все эти упущения, обнаруженные в ходе исследования материалов данного уголовного дела, и дали основание для вывода о необходимости проведения дополнительного расследования.[772]
Оценка качества выполненной следователем работы по уголовному делу и определение перспектив его дальнейшего расследования.
С необходимостью решения такого рода задач приходится сталкиваться, как правило, при анализе материалов уголовных дел, расследование которых невозможно было провести квалифицированно, не обладая достаточными знаниями в отраслях права, регулирующих общественные отношения, выходящие за рамки уголовной юстиции. В частности, гражданского и коммерческого права.
Одно из таких дел оказалось интересно тем, что с просьбой дать свое заключение о перспективах расследования, обратился сам следователь, которому было поручено его проведение. Возбужденное по заявлению генерального директора АОЗТ «…» гр-на М., это дело представляло известную сложность именно с точки зрения установления способа обманного завладения недвижимым имуществом (зданием) отдельными акционерами данного Общества. Как выяснилось из анализа материалов данного уголовного дела, собранных на начальном этапе расследования, следователь, увлеченный одной единственной версией о способе совершения преступления, а именно, обманным использованием дубликата печати, не придал значения и не предпринял мер для проверки иных объяснений совершенного с целью хищения здания обмана. В частности, использованию «мнимым» покупателем, за которым стояли акционеры-злоумышленники, в качестве платежных средств по сделке с АОЗТ векселей, не обеспеченных активами плательщика, иначе говоря, недействительных. Для проверки этой версии и был рекомендован комплекс следственных действий, направленных на выяснение всех обстоятельств, связанных с оплатой приобретенного здания.[773]
Выявление процессуальных и криминалистических ошибок, допущенных следователем при производстве отдельных следственных действий.
Примером решения такого рода задачи могут служить результаты анализа материалов уголовного дела, при расследовании которого следователь организовал проведение опознания по фотоснимкам. Перед специалистом была поставлена задача дать заключение о соответствии данного следственного действия требованиям УПК и криминалистики. Как вытекало из представленных документов, следователь провел опознание одновременно трех обвиняемых в совершении преступления гр-н К., Ш., и М., предъявляя их двум потерпевшим. Одна из ошибок следствия состояла в том, что в фототаблицу, которая предъявлялась опознающим, следователь поместил изображения всех трех опознаваемых лиц вместе с фотоизображениями еще шести человек. Таким образом, создавалась иллюзия выполнения требований закона о предъявлении опознаваемого объекта вместе с двумя аналогичными общим числом не менее трёх. В действительности, в одном следственном действии оказались объединены одновременно три предъявления для опознания, которые должны были проводиться отдельно. Такое объединение трёх различных процессуальных действий в одном не только противоречило процессуальным правилам проведения опознания лиц по фотоснимкам, но и рекомендациям криминалистики. Кроме того, предъявление для опознания одновременно девяти фотоизображений людей существенно затрудняло для опознающего выбор, ибо из психологии известно, что максимальная концентрация внимания на предъявляемых объектах достигается при условии, если их число не превышает семи. В данном случае проведенное опознание противоречило известному в судебной психологии правилу «миллеровской семерки». Допущенные нарушения известных правил проведения данного следственного действия дали основание для вывода о том, что результаты опознания не могут иметь доказательственного значения, поскольку их достоверность и процессуальная состоятельность проведения самого опознания вызывали обоснованные сомнения.[774]