Сергей Быльцов
Гераклея
285. Титан – исполин, держащий на плечах небо
Согласно древнему преданию, Атлант вместе с красавицей женой океанидой Плейоной некогда счастливо жил в Аркадии, где он был царем небольшого города у Тавмасийской горы. Высокие Аркадские горы отделяли солнечную Аркадию от бушующих холодных ветров и бурных морей, как от жизненных бурь и невзгод, и жизнь Атланта была спокойной и блаженной.
Плейона сначала родила счастливому отцу дочь Калипсо, а через год на свет появились сразу семь дивных дочерей, названных Плеядами – звездными девушками. Затем любимая супруга подарила Атланту сына Гиаса и через несколько лет у них родились опять дочери – близняшки – пять сестер Гиад, дивных нимф дождя.
Говорят, Титан-исполин очень любил, выйдя ранним утром вместе с зарей золотистой в цветущую благоухающую долину воздеть руки вверх и вымыть их прямо в кудрявых белоснежных облаках, как в морской пене, и причудливые барашки-облака игриво разбегались по сияющей лазури мирного неба.
Однако вскоре новые насельники блистательных высей Олимпа явились к Атланту и отобрали его исконные земли. Законная третья Зевса супруга златотронная Гера решила в это время натравить на мужа недовольных новой верховной властью титанов и часто тайно многим из них хитро так говорила:
– Титаны, могучие, как стихии природы! Зевс чернотучий изгоняет вас с родных, насиженных мест, отдавая законно принадлежащие вам земли членам своей олимпийской семьи, приближенным, любовницам и многочисленным незаконнорожденным детям. Разве можно такое терпеть?! Где ваша природная гордость, титаны?! Ведь новые боги во главе с Зевсом с вами поступают несправедливо! Я сама богиня Олимпа и Громовержца супруга, но справедливость моему сердцу милее всего, и потому я против Кронида. Восстаньте же все вместе титаны, изгоните Зевса и других олимпийских богов из небесного царства и верните трон вашему первому коронованному правителю Крону, томящемуся в Аиде.
Гера, будучи Зевса супругой, была совершенно уверена в том, что пелагоны никогда не победят олимпийских богов, к которым и сама принадлежала. Им это Мойры никогда не позволят. Богиня богинь страстно желала и очень надеялась, что могучие дети Геи, будучи бессмертными, своей упорной борьбой заставят Зевса поступиться хоть частью его неограниченной власти, и эта часть перейдет к ней, и они дальше будут царствовать на Олимпе на равных.
Недовольные новой властью титаны стали открыто не повиноваться Зевсу, и запылали страшные пожары Титаномахии. Тогда прежде миролюбивый титан – исполин Атлант присоединился к свободолюбивому отцу Иапету и гордому брату Менетию в их непримиримой борьбе с олимпийцами, а затем, благодаря своей необыкновенной силе и справедливости, стал во главе всех титанов.
Титаномахия закончилась сокрушительным поражением титанов в последней великой битве, в которой приняли участие Сторукие исполины и Одноглазые великаны, давшие Крониду перуны и молнии. Всех не покорившихся титанов Киклопы заковали в нерушимые цепи, и Громовержец низверг их в первозданную бездну Тартара, но раненного в последней битве Атланта ждала особая участь.
Брат Прометея Атлант был так силен и огромен, что Зевс, умеющий быть осторожным, побоялся низвергнуть его в не имевший дна Тартар. Кронид страшился, что после исцеления от ран, Атлант сможет разрушить крепкие лишь для других медные ворота Тартара и подняться на землю вместе с остальными титанами.
Зевсу очень понравилось, когда на совете олимпийских богов хитроумный Гермес предложил:
– Надо изощреннейшей хитростью заставить не в меру могучего Атланта водрузить на себя огромное небо, купол которого лежит все еще лежит на земле после того, как Крон изоострым серпом плодовитости Урана лишил. Так мы цели двоякой достигнем: и Атланта придавим неимоверной тяжестью неба, под которой он не сможет даже пошевелиться, и небо с земной тверди поднимем, чтобы природа на земле развивалась.
Зевс Аргоубийце его замысел этот в жизнь поручил претворить, и тот легко обманул могучего, но простодушного титана, чуждого всякого коварства. Зная, как Атлант ненавидит олимпийцев, Киллений открыто предложил своему деду – титану:
– Сын Иапета безмерно могучий! Непреодолимая любовь к справедливости побуждает меня, хоть я сам олимпиец, высказать тебе роковое слово такое: если хочешь доставить долгожданную братьям титанам победу и родителю с братом неограниченную свободу, то подними с земли небосвод и раскачай его так, чтобы разом низвергнуть с Олимпа всех новых богов вместе с Зевсом.
Воодушевленный этой речью простодушный Титан собственными руками поднял на миг огромное небо и успел подставить под него свои могучие плечи, и потом уже не мог ни опустить его, ни скинуть, придавленный страшной тяжестью небесного купола.
Некоторые, подобно Гесиоду, говорят, что с тех пор держит Атлант, принужденный Неизбежностью мощной, на голове и руках неустанных купол широкого неба там, где пролегает граница земли, где певицы живут Геспериды. Ибо такую безотрадную судьбу ниспослал ему Зевс-Промыслитель и непреложная Мойра.
286. Встреча Геракла с Атлантом
Геракл увидел издалека гору, очертанием напоминавшую силуэт стоящего человека и держащего на плечах купол огромного неба. Титан-исполин стоял неподвижно, было только видно, как он медленно и тяжело дышит, разгоняя выдыхаемым воздухом небольшие низкие тучи. Атлант напоминал каменное изваяние, ибо неподвижные черты лица его и закрытые глаза застыли, словно были окаменевшими.
Геспериды весело поздоровались со своим приемным отцом и стали бойко рассказывать ему о своих приключениях, не забыв вскользь упомянуть и Геракла, как их случайного спасителя от безобразных разбойников.
Амфитрионид заговорил лишь тогда, когда девушки смолкли:
– Радуйся прямодушный Атлант! Я сын Зевса и смертной Алкмены Геракл. Принимай гостя, благородный титан. Я пришел за тремя золотыми яблоками из твоего бывшего сада, который сейчас называют садом Гесперид.
Атлант, скосил глаза, потому что шею, на которой тоже лежала часть огромного неба, он не мог повернуть, с изумлением посмотрел на дерзкого гостя. Он вдруг вспомнил вещанье матери милой парнасской Фемиды, которая первой указала для смертных священный оракул в Дельфах в глубоком ущелье, даря от богов предсказанья. Царствуя в землях пифийских, в краю, где равнина Пифона, это она научила давать предсказания лучезарного Феба. Вещанье же матери было такое:
– Время такое настанет, милый Атлант, что ограблено будет золото дивной яблони Геры, и 3 яблока достанутся дерзкому Зевсову сыну от смертной Алкмены – Гераклу, по силе сравнимому с самими богами.
Атлант знал о волшебной силе золотых яблок, рождавшихся на яблоне, выращенной всеобщей праматерью Геей. Он надеялся, что когда-нибудь эти чудодейственные яблоки возвратят подорванные в гибельном мраке Тартара силы его отцу Иапету, брату Менетию и другим братьям – титанам, не покорившимся Олимпийцу. Поэтому он, как мог, охранял золотые яблоки. Еще до того, как он сам себя придавил неба тяжкой громадой, убоявшись воров, Атлант обнес свой сад сплошною высокой стеной.
Атлант от своей дочери Меры слышал о подвигах Геракла, однако не восхищался героем Эллады, ведь Немейский лев, Лернейская Гидра и двуглавый пес Орф, как Тартариды, были его близкими родственниками – у них была одна бабка Гея. Кроме того, от стрелы Геракла погиб кентавр Хирон – мудрая гордость всех древних титанов. Но самое главное, титан-исполин так ненавидел своего двоюродного брата Зевса, что и на его смертного сына смотрел, не скрывая извечной вражды.
– Золото яблок не для тебя, подвластное смерти отродье Зевеса. Уходи, пока жив убийца Хирона! Иль тебе не поможет всех твоих мнимых подвигов бесполезная слава, вздорной Молвою надуманных, и даже сам Зевс ненасытный, которому власти все мало. Я могу сказать Гесперидам, и они быстро тебя усыпят, как мать усыпляет ребенка и потом жизни лишат. Я могу кликнуть стоглавого дракона Ладона, он намного могучее гидры из Лерны, могу и сам изловчиться и ногою, как муху тебя раздавить…
Атлант пошевелил одной ногой, напоминавшей скалу, и, хоть сделал это он с огромным трудом, могучие плечи Геракл передернуло, словно от внезапно налетевшего холодного ветра. Но сын Алкмены давно привык с непреодолимым для других людей страхом бороться и всегда успешно его побеждал. Он решительно сбросил на землю дубину и лук и примирительно закричал:
– Усмири гнев свой, благородный Атлант. Невиновен я в нелепой смерти Доброго Старика, его случайно погубила стрела, отравленная ядовитой желчью Гидры из Лерны. Мудрый Кентавр всегда был мне большим другом. А дорогу к тебе указал мне твой брат Прометей. Теперь навсегда он свободен: я выдернул стержень, которым он был пришпилен к скале и опутавшие его цепи порвал, и Эфона убил, орла, который его печень пожирал ежедневно. Благодаря мне, твой брат Прометей совершенно свободен, должно быть, он сейчас уже на Олимпе, как гость долгожданный или как новосел.
Застывшая непримиримая вражда на окаменевшем лице Атланта медленно сменилась живым интересом, вскоре переросшим в благодарность. Титаны, как дети природы, были чужды всякой лжи и коварства. Атлант попросил Геракла рассказать все о Прометее, и когда тот выполнил его просьбу, благодарный Иапетид решил ему помочь добыть золотые яблоки. Он попросил своих приемных дочерей Гесперид сходить в сад и сорвать три золотых яблока с яблони Геры, укорив их за то, что они до сих пор сидели и угрюмо молчали, не желая замолвить словечко за героя, спасшего их от жестоких и хитрых разбойников.
Геспериды незаметно перемигнулись и, заспешив в сад, позвали с собой и Геракла. Как только они отошли от Атланта дщери Геспера дружно запели, и уставший Геракл тут же заснул. Так неблагодарные дочери Нюкты и Вечерней звезды отплатили герою за избавление от безжалостных посланцев Бусирида. Впрочем, Амфитрионова ветвь не сильно пострадала, ибо Геспериды только усыпляли своим обворожительным пением. Потом они не раздирали спящего человека на части, чтобы пожрать, как это делали другие знаменитые певицы – дочери исторгающей трагический вопль печали Мельпомены от морского бога Форкиса сладкозвучные певицы грозного моря Сирены.
Геспериды, хоть и сторожили сад олимпийских богов, но их ненавидели, и потому они и Геракла невзлюбили, хоть он и вызволил их от разбойников. Сладкоголосые певицы умчались в свой сад, к охранявшему его дракону Ладону, а спящий Геракл недвижимым остался лежать на таком для него нерадушном крае земли.
287. Дочь Атланта Мера
Все, что случилось, с небесной высоты видел Атлант. Он тоскливо поморщился и позвал свою дочь милую Меру. Кроме Плеяд, Гиаса, Калипсо и Гиад у него были еще четыре дочери, имена двух Диона и Мера, а двух других дочерей имена давно позабыты. Диона своей семьей скромно жила неподалеку, выйдя замуж на местного бога речного.
Мера же посвятила свою благородную жизнь отцу, которого она любила больше всех на свете. Раз в день она поила отца медовым напитком и кормила дивными плодами из его бывшего сада, включая и одно яблоко с яблони Геры. Она добиралась до отчего рта по лестнице, рассказывала на ухо ему, все, что узнавала, а иногда, когда отец просил, танцевала для него и пела.
Когда Мера прибежала, Атлант сказал ей пойти к спящему Гераклу и дать ему понюхать цветок, который своим ароматом разрушал сонное очарование от пения Гесперид.
Проснувшийся герой подошел к Атланту и, поблагодарив его за спасение из нежных, но крепких объятий Морфея, сказал:
– Придется мне самому пойти за золотыми яблоками. Гесперид я не трону, если они не будут больше петь губительно для меня, а стоглавого дракона Ладона убью, ибо миновало время таких страшных чудовищ и безвозвратно кануло в Лету!
Титан – исполин тяжко вздохнул и попросил Меру рассказать Гераклу о яблоках с дерева Геры потому, что самому ему было тяжело много говорить.
Мера была почти обнаженная в одной узкой белой подвязке на стройных загорелых бедрах, лицом некрасивая, в веснушках, но высокая и крепкая, с гладкой кожей и сильным, упругим телом. На вид ей было лет 30, не меньше, такие Гераклу давно уж не нравились, но в последнее время он скитался один, без спутников юных и очень редко восходил на женское ложе.
Геракл окончательно проснулся после пения Гесперид и теперь не мог оторвать глаз от упругих полушарий высокой груди Меры, а та, не обращая на это никакого внимания, подчеркнуто равнодушно ему говорила:
– Этого Дракона здесь поставили сторожем олимпийские боги потому, что не доверяют они Гесперидам, которые часто сами воровали золотые яблоки Геры. Ты, наверное, можешь убить дракона Ладона, ведь, я знаю, что ты силою всех превосходишь, кроме одного Зевса. Но ты смертный и потому не сможешь близко подойти к яблоне Геры, тебе не поможет вся твоя громадная сила сорвать с яблони даже одно яблоко. Это чудесная яблоня. Аромат, исходящий от множества ее необыкновенных яблок, помогает Гере вновь обрести девственность после того, как она омоется в священном источнике Канаф. Геспериды в этом источнике не купаются, но они каждый день вдыхают запах этих яблок и потому все они девственницы, хоть и рожали от местных Потамов не раз. Древние титаны, вкусив яблоко с дерева Геры, обретут вечную молодость и огромную силу. Олимпийские боги в амбросию добавляют немного кожуры этих яблок, и они помогают им не только бессмертными быть, но и бесстаростными. Одно яблоко в день я даю Атланту, родителю моему и, благодаря этому, он жив и здоров и может неба громаду держать. Для людей же, смерти причастных, даже простое пребывание поблизости от яблони Геры означает почти верную смерть, человек не в силах вдыхать аромат сразу множества этих яблок.
Мера закончила свою речь и с лукавым удивлением девушки посмотрела на Геракла, пожиравшего ее прекрасное тело глазами. Тот совсем не видел некрасивого рябого лица девушки потому, что не мог оторвать глаз от ее стройного крепкого тела: как только он отводил глаза от ее груди, они тут же устремлялись к ее тугим загорелым бедрам, если от бедер он глаза с усилием отрывал, то они начинали сверлить повязку, под которой скрывались округлые ягодицы и выпуклое лоно. Геракл замотал головой и, наконец, оторвался от таких близких, красивых и главное – ему неизвестных грудей, бедер и ягодиц Меры и тяжко задумался. На лбу нахмурившегося героя прорезались глубокие морщины – он пытался измыслить, как же ему выполнить предпоследний свой подвиг. Погибнуть под яблоней своей мачехи он явно не хотел, и тут он радостно закричал:
– Может быть, Мера вместе со мной сходит за тремя яблоками? Больше мне и не надо. Мы с ней вместе дойдем до высокой ограды, и я ее там подожду, и не встречусь ни с Ладоном, ни с Гесперидами.
По похотливым искрам в глазах Геракла было видно, что он что-то задумал, но их не заметили ни Мера, ни Атлант, который ответил Гераклу:
– Моей дочери Мере Геспериды и Ладон по приказу Зевеса дают только одно яблоко в день – для меня, для тебя же Ладон не даст ничего… Я мог бы сам попробовать сходить за яблоками в сад, до него всего один лишь стадий, я сделаю лишь 10 шагов, конечно, если ноги пойдут. Но кто в это время будет держать купол неба?
Так говорил в глубоком раздумье Атлант. Геракл тоже погрузился в свои невеселые мысли, повернувшись к Мере спиной. Он с такой силой тер свой низкий выступающий вперед лоб, что незаметно для себя сдвинул приклеенный парик, который упал назад. Обернувшись за париком и увидев удивленный взгляд Меры, он густо покраснел и, схватив парик, с силой напялил его на лысую, как яйцо, голову. Глядя недовольно по сторонам, Геракл неожиданно для себя быстро сказал голосом злым:
– Я тебя подменю и подержу неба купол, пока ты ходишь за яблоками.
288. Геракл подменяет Атланта и держит небо
Тут Геракл не только удивился тому, что сказал его рот, он страшно испугался. С дрожаньем тела и трепетом духа он оглядывал огромный купол необъятного неба, медленно поворачивал голову то вправо, то влево, то запрокидывал мощную шею вверх и назад…
– Хоть ты силой безмерно могуч, но все равно не сумеешь удержать твердь огромного неба… Уронишь купол на землю, и все твари, смерти подвластные, включая людей, под ним погребены будут заживо и, все, как один, окажутся в мрачных владеньях Аида…
Так, как бы раздумывая, Атлант говорил неуверенно, и Геракл, почувствовав нерешительность исполина, чтобы поспорить с ним его перебил:
– Я древнее знаю пророчество, что силой уступаю лишь одному родителю Зевсу… хотя тебя, исполин и еще Гелия, солнечного Титана, должно быть, оракул не принял в расчет, когда оценивал мою силу…
– Милая Мера рассказывала мне о подвигах великих твоих, восхищенья достойных. Больше всего хочется мне словно окаменевшее тело мое хоть немного размять, не ощущая на плечах неимоверной тяжести небесного свода! Может и правда ты сможешь хоть немного вместо меня подержать этот купол огромного неба? Больше всего я надеюсь, что никогда не дремлющая Мойра Лахесис, следящая за Миропорядком, не допустит ничего, что приведет к гибели всех живых тварей. Давай же попробуем, могучий отпрыск Кронида. Встань слева от меня, да подальше!
Решительно сказал Атлант, и Геракл, не раздумывая стал с левой стороны от титана-великана. Казалось, что Атлант вдруг стал меньше ростом, а Геракл, наоборот, вдруг стал намного выше. Атлант немного опустил левое плечо, небо тоже опустилось, и Геракл почувствовал плечами небесную твердь, ибо края неба под его неимоверной тяжестью стали твердыми, как лед иль земля. Атлант, стоявший с перекошенными плечами, зажмурил глаза и сморщился так, что его лица стало похоже на окаменевшую маску ужаса; должно быть, он сильно сожалел о содеянном, ибо в таком положении нельзя было долго на плечах держать небосвод. Титан с невольным страхом ожидал, что вот-вот колени сломаются и он упадет под невыносимой тяжестью небесной громады и тут вдруг почувствовал, что небосвод давить перестал, и в тот же миг он бессильно завалился на левый бок.
– Иди же… титан…, и сделай…, скорее…, что обещал.
С великим трудом медленно говорил, отдыхая после каждого слова, Геракл, ушедший под тяжестью небесного свода почти по колено в твердую, как камень, землю, за тысячи лет утрамбованную огромными ступнями Атланта.
Гераклу пришлось держать тяжесть даже большую, чем держал титан – исполин. Через много лет, уже на Олимпе после того, как Гера усыновила Геракла, пропустив под своими одеждами и сильно (лишь чуть-чуть меньше, чем Зевса) полюбила, ему восхищенно сказала:
– Сын мой любимый! Какой ты могучий, почти как свой великий отец! Материнская святая любовь к тебе вынуждает меня в нехорошем проступке признаться: когда ты вместо Атланта на краю земли держал Купол небесный, подставив под него и голову, и плечи, я ведь нарочно тогда еще надавила сверху на небосвод всем своим божественным телом. И ты не прогнулся под неимоверной тяжестью купола неба, усиленного моим весом немалым, не дрогнул под бременем астр и созвездий, и лучше мир держался на твоем мощном хребте, чем на Атланте.
Гераклу казалось, что не только плечи и спина, но каждая его косточка трещала, все его мускулы от страшного напряжения вздулись, готовые лопнуть, вены покрыли его тело сплошной сетью толстых и тонких синих веревок.
Атлант с трудом встал на ноги и тяжелой неверной поступью, как будто он только начал учиться ходить, медленно пошел в направлении сада, и земля сотрясалась под каждым его шагом, как под мерными ударами огромного трезубца Колебателя земли Посейдона.
Некоторые, как Ферекид говорят, что Атлант, установив небо на плечах Геракла, отправился к Гесперидам, взял 3 золотых яблока и вернулся к Гераклу. Титан, не желая больше держать небо, сказал Гераклу, что сам отнесет их Эврисфею и попросил поддержать небо на своем месте, пока он не вернется. Геракл решил, в свою очередь, хитростью возложил всю тяжесть небесного купола, опять на Атланта. Поэтому он, сделав вид, что согласен, попросил титана временно подержать небо, пока он для удобства длительного держания неба сделает плетенку для своих плеч. Атлас, положив яблоки на землю, взял бремя неба на свои плечи, и Геракл, овладев яблоками, молча ушел в Микены к Эврисфею.
Согласно Диодору Сицилийскому, Атлант в совершенстве овладел астрологией и с большим искусством изобрел небесную сферу со звездами, почему и существует представление, будто он держал на плечах весь небосвод. Равным образом Геракл передал эллинам учение о небесной сфере, чем заслужил столь великую славу, что, выражаясь образно, люди говорят, будто Атлант вручил ему сам небосвод.