Сергей Быльцов
Гераклея
230. Участие Геракла в Гигантомахии
Даже помощь одноглазых и сторуких великанов, некогда решившая исход пылавшей почти 11 лет Титаномахии, на этот раз не помогала. Три Киклопа и три Гекатонхейра были не крупнее Гигантов, которых было целых 150.
И все изменилось в той битве ужасной, как только на Флегрейской равнине появился Геракл. Теперь всякий раз, когда кто-нибудь из богов ранил бессмертного для них Гиганта, могучий герой-полубог тут же его добивал, именно он наносил последний смертельный удар, губительную посылая стрелу или взмахивая своей страшной дубиной.
Когда Дальновержец попал Эфиальту стрелой в левый глаз, тот от боли только неистово завопил, а когда подоспевший Геракл своей стрелой попал в правое око, гигант тут же на месте скончался, и смертельная тьма навсегда его опустевшие глазницы объяла. Стрелы Агротеры, дополненные гибельной стрелой Геракла, наконец, навечно успокоили исполина Гратиона, и он во весь рост свой громадный в прахе простерся, будучи уже мертвым, мать – землю крепкими зубами все еще кусая. Щит золотой пламенеет у мощного бога войны ярче огня, и топорщится шлем его гривой конской блестящей, когда он поражает мечом Пелора, но тот лишь от боли морщится и гневно кричит. Геракл тут же добивает Пелора по косматой голове неотесанной дубиной своей из дикой оливы, и гиганта тут же багровая смерть навсегда осеняет. Палленей, охваченный гневом, свирепо идет против эгиды Афины и простирает свои волосатые руки к безбрачной богине, его в грудь, как и прежде могучим копьем поражает Паллада, и, кажется, опять все чудовищные удары Паллады напрасны. Тут Палленея Геракл в висок поражает стрелою из лука, и с криком предсмертным гиганта жизнь в бездонный Тартар отлетела, и страшная черная тьма вековая глаза Палленея объяла.
Гера запомнила на всю жизнь, как ее брат и супруг Зевс-Молниелюбец долго и яростно жег Порфириона перунами своими, посылая в него одну за другой извилистые жгучие молнии, но Гигант, хоть и пылал как факел огромный, но продолжал мужественно сражаться. Битва Зевса и Порфириона ярко пылала, пока предводителю землеродных чудовищ не пронзил мощное сердце своей стрелой Геракл, и пурпурный владыка Гигантов, пытавшийся прямо на поле боя ее изнасиловать, тут же издох, превратившись в огромную груду бездушных камней и адского пепла.
Юная обликом Мойра Атропос еле успевала перерезать толстые, как веревки и очень крепкие нити жизни гигантов – впервые за тысячи лет у Неизбежной от тяжелой работы заболели нетленные руки.
Вскоре из 12 главных гигантов, дерзко на священный Олимп посягнувших, остался живым лишь один Алкионей. Геракл поразил стрелой и его, и он пал на землю сырую, но тут же ожил и вновь поднялся. Сын Зевса поразил гиганта второй стрелой и опять упавший было замертво Алкионей вскочил и, как ни в чем не, бывало, принялся биться.
– Флегры – Алкионея родная земля и потому его здесь не убить. Скорее, доблести полный Геракл, перенеси его в другую страну и там истреби!
Так завопила истошно мудрая дева Афина, и Геракл взвалил огромного, как гора, Алкионея на свои натруженные плечи и перенес в Беотию, и там бил своей дубиной по голове пока из нее не вытек весь мозг и тот, наконец, окончательно не издох.
Последняя великая битва богов-олимпийцев с многочисленными и могучими врагами – на этот раз со 150 Гигантами, только благодаря бесценной помощи Геракла, закончилась их полной победой.
231. Богиня победы парит над Гераклом
Тут над полем грандиозного боя, сплошь усеянном гигантов огромными трупами, гордо начал реять верная союзница Зевса крылатая богиня Победы Ника до этого с большим волнением следившая за ходом сражения из большого окна в тронном зале нетленного чертога Кронида.
Дочь младшего титана Палланта Ника вместе со своей чудовищной матерью Стикс пришла к Зевсу в разгар Титаномахии и принимала деятельное участие в борьбе Зевса за власть на небе и на земле. После того, как она помогла владыке Олимпа добиться блестящей победы в решающей битве с титанами, он сделал ее своей спутницей неразлучной.
Лишь на многохолмном Олимпе, в чертогах Зевеса рядом с его возвышенным троном Ника может почтительно стоять или сидеть. Во всех остальных случаях она с лавровым венком или пальмовой веткой в руке всегда находится в непрерывном движении. Она в легком пурпурном одеянии гордо реет в победном полете или несется на колеснице, запряженной четверкой крылатых белоснежных коней с золотистыми гривами и хвостами. Оставив ненадолго коней, Ника то ласково кивает головой победителю, то заботливо парит над ним, увенчивая его голову лавровым венком, или ведет его колесницу, или закалывает жертвенное животное, или складывает из неприятельского оружия и другой добычи победоносный трофей.
Часто, когда Зевс отпускает богиню Победы от своего возвышенного трона, она сопровождает Палладу, как представительницу высшей всепобеждающей силы, могучую богиню справедливой войны, которой необходима всегда только победа.
Помогает Ника не только богам, но и смертным и не только в сраженьях. Ника является не только богиней побед в сражениях, но также и в мусических и спортивных состязаниях. Как символ успеха, Ника участвует во всех военных предприятиях, в гимнастических и музыкальных состязаниях, во всех религиозных торжествах.
Ника поощряет отвагу и доблесть людские, ухо ее восприимчиво в каждом раздоре, в пиршествам пышным ведет за собой в разговоре, и отметает посулы и средства мирские.
В орфическом гимне поется, что Ника одна отрешает людей от борьбы и умеет унять буйный мятежный порыв в нелегком сраженье с врагами, и к кому обернется – тем счастливцам дарует Победа свою сладчайшую славу.
Геракл всегда заклинал слететь только к нему, крылатую деву, страстную, с кличем победным, даровать ему исход радостный в деле, сияющий, словно яркого солнца восход. Вняв отпрыску Зевса, богиня победы часто ненадолго покидала свое место у зевсова трона и слетев, то ласково кивала прекрасной ему головой, как непреложному победителю, то на светящихся крыльях некоторое время парила над ним.
На этот раз Нику никто ни о чем не просил, она сама спустилась к лучшему смертному сыну Зевеса. В конце битвы с Гигантами богиня победы увенчала голову Геракла дивным венком из пальмовых листьев с вплетенными гладиолусами, узкие, длинные листья которых торчали словно мечи гоплитов. Она взяла Геракла за руку и повела его к своей блещущей в лучах солнца золотом и серебром искусно сделанной двухколесной колеснице.
Это был настоящий триумф отпрыска Зевса и прекрасноволосой Алкмены.
Когда не трезвый трудолюбец Гефест, успевший вместе с Дионисом хорошенько освежить пересохшее горло вином, предложил по случаю блестящей победы над Гигантами устроить общий пир в честь триумфатора Геракла, без которого победа была совсем невозможна, Гера сморщилась как от боли сильнейшей, и процедила сквозь зубы:
– Ты совсем умом тронулся, Кривоногий? Триумфатору на пиру полагается самое почетное место и свита по дороге домой, и кто же из нас ему свиту составит? И вообще все эти почести в присутствии Зевса должны оказываться только ему одному.
И с Герой боги, включая их властителя Олимпийца, все, как один согласились.
232. Афина и Геракл после сражения пляшут пирриху
Страбон рассказывает, что Афродита Апатурская скрылась в какой-то глубокой пещере и, принимая Гигантов, одного за другим в этой пещере, как бы для ласк и любви, она их коварно обманывала и поодиночке передавала Гераклу для последующего умерщвления. Вероятно, под пещерой Страбон имел в виду подземное царство Аида.
После великой победы над Гигантами на огромной утоптанной площадке для танцев перед нетленными чертогами Зевса было устроено грандиозное празднество перед пышным пиром. Празднуя победу, все олимпийцы, кроме Афины, вместе с Музами и Харитами весело стали петь и грациозно танцевать, пока боги из черни разгульный пир принялись им готовить.
Афина в коринфском шлеме с огромным копьем и острым мечом в могучих, как у бога – мужчины руках и в своей страшной эгиде с прикрепленной в центре головой ужасной Горгоны, высовывающей язык, одна из олимпийцев сначала долго не танцевала и только смотрела по сторонам своими выпученными глазами. Когда же ее кто-нибудь подзывал принять участие в пляске иль танцах, горделиво так отвечала:
– Даром пляски и танцев Мойра одних наделила, даром песни – других, мне ж Ткачиха стремление к ремеслам и подвигам бранным соткала.
Говорят, и Гомер, который своим сладкозвучным искусством заслужил благодарность Эллады, разделил все дела на войну и мир, и только одну пляску, как самое прекрасное, противопоставлял воинским подвигам.
Однако пляска вносит что-то особенное в сердце смотрящего, являя взору изящность и стройность движений, услаждая слух прекраснейшими звуками и мелодичными, и ритмичными, являя истинную гармонию красоты души и тела танцующих.
И тут на удивление всем Афина вдруг пустилась в бешеный пляс, подобно Рее, которая первой нашла усладу в искусстве вооруженной пляски, повелев плясать во Фригии корибантам, а на Крите – куретам, благодаря пляске которых Зевс избежал отцовских зубов. Паллада мощно бросила на землю меч и копье, приподняла выше колен обеими руками подол длинного пеплоса и бросилась бурно отплясывать никому не известный танец.
Бессмертные боги, потрясая щитами, отбивать стали лад сначала руками, а потом и стопами, а какой-то невесть откуда взявшийся молодой сатир прижал к губам флейту и неистово заиграл. Звонко гремело оружие о медь ударяя, звуча пронзительной песней, и с танцем неистовым вместе сотрясался воздух от яростных звуков вслед бешеной пляске могучей дочери Зевса.
Так под звуки изобретенной ею флейты и звона мечей Афина впервые виртуозно протанцевала зажигательный танец, получивший названье – пирриха. Тут появилась улыбающаяся прекрасная дева, бурей чувства всецело владеющая. На голове у нее был венок, в одной руке она держала лиру, а в другой плектр. Это была наслаждающаяся танцами Терпсихора, которая сняла венок со своей головы и под одобрительные крики богов увенчала им совоокую деву Афину.
Некоторые говорят, что впоследствии Кастор и Полидевк, любившие военные игры и пляски, вновь открыли пирриху, стали считаться ее изобретателями и широко распространили ее в воинственной Спарте.
Другие же утверждают, что Неоптолем, сын Ахилла, был не только воином доблестным, но прославился так же, как отличный плясун, обогативший свое искусство новым прекраснейшим видом пляски, который по его детскому имени «пиррихием» назван.
Геракл, опьяненный победой и небывалыми почестями великих олимпийских богов, танцевать совсем никогда не умевший, вдруг неуклюже притоптывая мощными своими ногами, пустился вместе с Афиной пирриху плясать. Он, якобы, даже себе под нос песнь подпевал потихоньку, которую юноши поют во время пляски, содержащую призыв к Афродите принять участие в веселье и с ними вместе поплясать. Отпрыск Зевса плясал в каменной львиной шкуре своей, забрызганной грязью и ихором Гигантов, и с неотесанной дубиной, осененной красою дикой оливы в руках.
Боги сначала это не только терпели, но, обступив Геракла с Афиной, даже сняли свои сандалии и ими такт отбивали. Однако, когда могучестью всех превзошедший герой, не помня себя, во все свое мощное горло затянул в одиночку какую-то никому не известную песню и дубиной, как бичом, стал по шкуре хлестать, они не выдержали. И тут еще переусердствовавший герой-полубог стал нелепо подпрыгивать и, потеряв равновесие, наступил на ногу пляшущей с ним богине Афине, и оба чуть не упали.
Терпсихора, была Музой, не только наслаждающейся танцами, но и находящей усладу в поучениях, и потому она с лучезарной улыбкой предложила отпрыску Зевса обучить его искусству пляски.
Однако покрывшийся красными пятнами Геракл вместо ответа сжал кулаки и, тяжко вздыхая, с кривой, вымученной улыбкой озирался враждебно вокруг. Смех несказанный воздвигли блаженные боги, владеющие небом высоким, и долго его унять не могли. Насупившему свои и без того низкие брови Гераклу показалось, что Арес и Посейдон под новые взрывы хохота еще и пальцами пренебрежительно показывали на него, как на общинного нищего. Говорят, именно с этих пор герой, силой и духом могучий безмерно, навсегда зарекся плясать и зарок свой сдержал.
233. Гераклова дорога. Цикады
Отправившись из Флегрейской равнины к морю, Геракл провел работы у озера Аверн, священного озера властительницы подземного мира Персефоны, которая до замужества носила имя Коры. Герой почтил властительную правительницу преисподней роскошными жертвоприношениями. Торжественно заклав у Кианы в жертву самого лучшего из прекрасных краснобоких быков Гериона, он возвестил громогласно:
– По воле Ананке человеческий род был рожден для непрерывных тяжких трудов, но справедливые боги сжалились над людьми, и учредили различные праздники как время отдыха от беспрестанных забот. Я тоже учреждаю среди туземцев новый обычай ежегодно приносить жертвы Коре и в угоду сыну гроздолюбивого Вакха и волшебницы Кирки крылатому Кому справлять пышные праздники, совершая жертвоприношения, у Кианы.
Поскольку озеро Аверн имело выход в море, Геракл после жертвоприношения засыпал протоку и соорудил дорогу к широкому морю, которая по его имени названа Геракловой.
Когда же Муж сокрушительной силы прибыл на границу города Регия и Локриды и расположился на отдых после долгого утомительного перехода, то даже ему неодолимому в силе герою, стали нестерпимо докучать цикады. Эти цикады были огромные, и их было так много, что их стрекотание для изнуренного дальним походом Геракла, стало не выносимым. Он пытался с головой закрыться кожей Немейского зверя, но его каменная шкура, казалось, только усиливала и без того непереносимый стрекот насекомых.
Необорный сын Алкмены схватился обеими руками за голову и застонал – ему казалось, что источник ужасного стрекотания находится внутри его головы и может довести до безумия. И тогда несгибаемый в битвах герой простер натруженные руки к высокому небу и взмолился всемогущим богам, чтобы те сделали эту докуку неслышной:
– Боги, вы можете все, умоляю, внемлите мне. Даже пением для души самым сладостным человек когда-нибудь пресыщается, а здесь цикады огромные непрерывно громко стрекочут, и здесь их целые тучи. И все они непрерывно пилят и пилят, яро трещат и трещат! Теперь, я Стимфалид понимаю, не зря они боялись трещоток. До безумия громкий шум нескончаемый может довести кого хочешь. О, наш родитель Кронид, из властителей всех наивысший! Премудростью ты, говорят, превышаешь всех бессмертных богов вместе взятых, все из тебя истекает. Так избави, Отец, меня от этих цикад, хоть в этой области только, хоть на время, пока я тихоходных коров прогоню через Локриду и Регий!
Некоторые, как Сократ у Платона, говорят, что не годится человеку, любящему Муз, не желать слышать песен цикад! По преданию, цикады некогда были людьми, еще до рождения Муз. А когда родились Музы и появилось пение, некоторые из тогдашних людей пришли в такой восторг от этого несравненного удовольствия, что, слушая песни, они забывали о пище и даже о питье и в самозабвении умирали от голода или жажды. От них после и пошла порода цикад: те получили такой дар от Муз, что, родившись, не нуждаются в пище, но сразу же, без пищи и питья, начинают петь, пока не умрут, а затем идут к Музам известить их, кто из земных людей какую из них почитает.
Геракл всем Музам был чужд и поэтому не почитал ни одну, при этом считая, что цикады не поют, а только пилят и трещат, и их шум доводит его до безумия. Боги вняли мольбе отпрыска Зевса и сделали так, что не только тогда, но и во все последующие времена в этой области невозможно увидеть или услышать ни одной цикады. Достигнув в морском проливе самого узкого места, Геракл, наслаждаясь тишиной, переправил стада коров Гериона на залитую солнцем Сицилию, а сам переплыл через пролив, ширина которого составляет тринадцать стадиев, держа за рог быка, как о том сообщает Тимей.
234. Геракл убивает морскую Скиллу
Некоторые рассказывают, что в это время Геракл сразился со злобной чудовищной Скиллой, обитавшей в Мессенском проливе Авсонийского моря, у западного побережья Италии.
Говорят, что возлюбленная Морского Старика Форкиса трехликая богиня преисподней Геката родила ему редкостную красавицу с пепельными волосами и зелеными глазами Скиллу.
Овидий поет, что Скиллу полюбил Главк Морской и сказал, как он любит ее, но испуганно покинула бога к чувству его совсем равнодушная Скилла. Свирепствует он и, отказом ее раздраженный, к дивной пещере идет Кирки колдуньи, титановой дщери и просит, чтоб она заклинаньем и травами заставила Скиллу пыл любовный с ним разделить! Главка морского Кирка сама давно и безнадежно любила и, радуясь всем сердцем приходу его, ей захотелось с Главком на брачное ложе возлечь, но на попытку ее к ласкам любовным его преклонить, непорочный Главк решительно отказался. И богиня-колдунья в справедливое негодованье пришла, непомерная боль терзать начала ее сердце. Поскольку Кирка с Антэротом не дружила, то Главку, любя не желала вред нанести, но разгневалась на нимфу, предпочтенную ей. Оскорбясь за отвергнутый пыл свой, Главка Кирка прогнала, и тотчас же стала перетирать с ужасными соками травы. Замешав преступную смесь, заклинания Кирка шептала, что научила ее когда-то подземная богиня Геката. Вскоре Скилла пришла и до пояса в глубь погрузилась затона, – но неожиданно зрит, что чудовища некие мерзко лают вокруг ее лона. Не поверив сначала, что стали частью ее самое, бежит, отгоняет, страшится песьих дерзостных морд, – но в бегство с собою влечет их. Щупает тело свое, и груди, и бедра, и икры, – вместо знакомых тела частей обретает лишь 6 пастей собачьих. Все – лишь неистовство псов; промежности нет, но чудовищ спины на месте ее вылезают из полной утробы.
Гомер же поет, что даже приближаться к Скилле Морской страшно не только людям одним, но и самым бессмертным. Двенадцать движется спереди лап у нее; на плечах же косматых шесть поднимается длинных, изгибистых шей; и на каждой шее торчит голова, а на челюстях в три ряда острые зубы сверкают. Вдвинувшись задом в пещеру и выдвинув грудь, всеми глядит головами ужасная Скилла. Лапами шаря кругом по скале, обливаемой морем, ловит дельфинов она, тюленей и других животных и рыб, без числа населяющих хладную зыбь Амфитриты.
Спутники Геракла рассказывают, что Скилла выхватила из стада, размещенного на нескольких кораблях, когда они проплывали слишком близко к скале, на которой она обитала, каждой своей головою по краснобокому быку Гериона, и там же при входе в пещеру она начала пожирать их. Поднятые в воздух быки неожиданно для них резво вырываться пытались, громко то злобно ревели, то жалобно мычали, как будто звали на помощь, глядя на Геракла человечьими глазами.
Отпрыск Зевеса вступил со Скиллой морской в бой беспощадный и убил чудовище, сначала пронзил ей сердце стрелой из гнутого лука, а потом для верности размозжил ей дубиной все головы одну за другой, приговаривая:
– Все ж ты слабее Гидры Лернейской с 9 головами, у которой ни единой главы нельзя было отрубить так, чтобы на ее месте две новых не вырастали. У тебя ж Скилла только 6 голов и нет среди них ни одной смерти чуждой.
Отец Скиллы – бог бурного моря Форкий предал ее божественному огню, воскресил ее и сделал не только головы, но и все тело бессмертным, чуждым всякого страха пред Лептинидой.
235. Геракл дает называние стране Италии
Некоторые говорят, что Геракл вместе с тихоходными коровами Гериона двинулся через Тиррению, лежавшую на западном побережье Италии. В области Регия, на самой юго-западной оконечности на берегу Мессинского залива, один резвый бык отбился от стада, кинулся в бурное Тирренское море и переплыл на Сицилию, которая по его имени названа Италией, ибо тирренцы называют быка словом «италос».
Увидев быка краснобокого дивную стать, тирренцы погнались за ним и попытались поймать, но тут появился Геракл. Так же, как если оленя с рогами ветвистыми иль дикую серну неотступно преследуют ярые псы и крикливые мужи деревенские, тех же крутая скала или лесная чащоба спасает, и не могут изловить их охотники, как бы они не старались. Шумом, меж тем, привлеченный появляется лев на дороге и вмиг обращает незадачливых охотников в бегство. Так же тирренцы, – сначала толпой гнались за красавцем – быком, с веревками и сетями; но, увидев Геракла могучего телом, дрогнули в ужасе все, и бегом в рассыпную помчались.
Другие, как Дионисий Галикарнасский в «Римских историях» говорят, что Италия получила свое имя их по правителю царю сикулов (сицилийцы) Италу.
Антиох Сиракузский сообщает, что Итал, доблестный и мудрый от рождения, покорил всю землю между Напетинским и Скиллетинским заливами, одних соседей – убеждением, а других с помощью силы и оружия. Подчинив своей власти множество людей, Итал во главе большого войска незамедлительно обратился к захватам земель и овладел многими соседними городами.
Ферекид говорит, что энотрами звали аборигенов в древней Италии и потому эту страну в древности называли еще Энотрией.
Согласно Аристотелю, древние говорят, что по имени царя Энотрии Итала его подданные стали зваться италами вместо энотров, и их страна получила новое имя “Италия”.
Сицилийский историк Тимей из Тавромения, а за ним и римляне выводили название своей страны Италия из греческого языка.
Гелланик Лесбосский передает такой рассказ о том, как страна получила название Италия. Когда Геракл перегонял похищенных у Гериона быков в конелюбивый Аргос, давнюю вотчину Геры, он очутился в стране, названной впоследствии Италией. Здесь одна из прекрасных герионовых телок отбилась от стада. Убежавшая телка прошла вдоль берега и, переплыв морской пролив между материковой Италией и островом Сицилия, оказалась в Сицилии. Геракл, преследуя эту телку, постоянно расспрашивал чуток понимающих эллинский язык местных жителей, среди которых он оказался, не встречал ли ее кто-нибудь из здешних людей. Поскольку на их родном языке телка называлась «витулус», то всю страну, по которой прошел герой, по силе сравнимый только с богами, он назвал Витулией.
Впоследствии, герой сам об этом так говорил:
– Широкий пролив, переплыв, я прибыл туда, где из герионова стада сбежавшая телка скрылась из вида. Я неотступно преследовал эту прекрасную телку, которую местные жители звали Витулией. Хоть Рок, как всегда, был враждебен ко мне и чинил много препятствий, я телку все же догнал и стране дал называние по имени телки – Витулия. Сколько будет Витулия существовать, столько люди будут помнить, что это название дал ей Геракл!
Дионисий Галикарнасский считает неудивительным, что со временем название «Витулия» перешло в нынешнюю форму «Италия», ведь даже многие из эллинских названий претерпевали подобные превращения. Кроме того, будь то Италия поименована, по словам Антиоха, по предводителю, или по мысли Гелланика, по теленку или телке, но и то и другое мнение подтверждают, что страна обрела свое наименование при жизни Геракла. А до этого эллины называли страну Гесперией и Авзонией, местные же жители – Сатурнией.